Патристика как основа христианского богословия и философии

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Патристика как основа христианского богословия и философии

богословский патристика церковь христианский

Первые века новой эры были временем разложения античной цивилизации и формирования религиозной культуры феодального общества. В этот период формируется патристика (от лат. patres - отцы) - философско-богословские учения ранних христианских мыслителей, многие из которых назывались Отцами Церкви.

Приступая к разработке нового всеобъемлющего мировоззрения, классики христианской теологии брали за основу тексты Ветхого и Нового Заветов. Однако, как обращают внимание современные исследователи[1], при всем богатстве мировоззренческих идей Библия в целом была книгой не философской и даже не теологической. Никакой систематической теологии, космологии и антропологии, адекватной уровню философских знаний эпохи патристики, из Библии извлечь было невозможно. Перед христианскими мыслителями стояла задача создать систематическую догматику из того, что содержалось в Священном Писании. Решая эту задачу, они вынуждены были обращаться к античной философии, представленной в трудах Платона, Аристотеля, стоиков, неоплатонизме, в которых содержался целый ряд идей, в дальнейшем использованных богословами для рационального обоснования веры.

Патристика подразделяется на греческую и латинскую, которая в основном совпадает с делением на Восточную и Западную.

Восточной патристике свойственно внимание к теологической проблематике и традиционная ориентация на платоническую онтологию.

Латинский Запад, объединенный римской культурной традицией, проявлял наибольший интерес к проблемам индивида и социума, т.е. к антропологии, этике и праву, и ориентировался на аристотелевскую онтологию.

Ранняя патристика (II-III вв.) - период так называемой апологетики (от греч. apologeomai - защищаю), т.е. защиты основных положений христианства и начала построения универсальных теологических систем.

Среди греческих апологетов наиболее известными были представители Александрийской школы Тит Флавий Климент (ок. 150 - ок. 215), прозванный Александрийским, и Ориген (ок. 185-254), а среди латинских апологетов - Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан (ок. 155 - после 220).

Климент, основоположник Александрийской богословской школы, - христианский апологет и проповедник Священного Писания среди эллинистических книжников, создавал свое учение в условиях, когда христианская догматика еще не была разработана. Он поставил перед собой задачу - обратить в христианство образованных язычников. Поэтому вынужден был идти на компромиссы: «христианизировать» философию и «философизировать» христианство. Отрицая самостоятельное значение философии, он, тем не менее, оставил нам множество прекрасных рассуждений о высоком ее достоинстве. Согласно Клименту, философия есть бесценное сокровище, обретению которого мы должны посвящать все свои силы.

Проблема соотношения веры и знания, теологии и философии, которая станет одной из ключевых проблем средневековой схоластики, впервые обстоятельно рассматривалась именно у Климента. Он считал, что вера и знание есть лишь разные человеческие проявления одной и той же универсальной силы, пронизывающей мир, - силы разумности. Христианский разум есть та же христианская вера, но доведенная до понимания посредством интеллектуального осмысления. Александрийский богослов первым в истории христианской мысли отчетливо сформулировал знаменитый принцип гармонии веры и разума, становясь в этом предшественником Августина, Ансельма, Фомы Аквинского и многих других философских классиков Средневековья.

Системное изложение идей христианства в философском контексте было представлено в трудах греческого христианского теолога, философа и ученого Оригена, возглавившего Александрийскую богословскую школу после Климента. Его сочинение «Против Цельса» было самым значительным произведением раннехристианской греческой апологетики. Труды Оригена оказали значимое воздействие на творчество последующих мыслителей: Григория Низианзина (Богослова), Григория Нисского, Василия Великого и др.

Тертуллиан был одним из первых теологов, который попытался исследовать феномен религиозной веры. Христианская вера, согласно Тертуллиану, содержит в себе истину в уже готовом виде и потому не нуждается в доказательстве или проверке: «Мы не нуждаемся в любознательности после Христа, не имеем нужды в исследовании после Евангелия» [2].

Для апологета чистой веры, каким был Тертуллиан, полностью исключалось любое вторжение философии в собственную сферу религии. Знаменитая максима «Credo quia absurdum est» (верую, ибо абсурдно) является парафразом фрагмента сочинения Тертуллиана «О плоти Христа», где в полемике с гностиком Маркионом он писал: «И Сын Божий умер: это бесспорно, ибо нелепо. И, погребенный, воскрес: это несомненно, ибо невозможно» [3]. Согласно Тертуллиану, следует верить тому, что противоразумно с точки зрения античной мудрости, а может быть, только этому и следует верить.

Для обоснования христианской веры перед лицом своих языческих современников апологеты использовали понятийный аппарат античной философии и некоторые идеи, например учение о Логосе. Одновременно они сделали первые шаги в формировании христианской богословской терминологии и поставили ряд проблем, развернутое обсуждение которых начнется на более поздних этапах развития христианской философии.

В период зрелой патристики в IV-V вв. происходила систематизация церковной доктрины, оформление церковной догматики и возникновение классических теологических систем на основе неоплатонизма.

Латинская патристика

Выдающимся христианским мыслителем периода латинской патристики был философ, влиятельнейший проповедник, христианский богослов и политик святой католической и православной церквей Аврелий Августин (354-430), названный Блаженным.

В отличие от Тертуллиана, Августин высоко ценил античное философское наследие. Он верил, что искание мудрости, которое можно было видеть в греческой философии, достигло своей цели в христианстве, поэтому ставил христианскую веру выше разума: «Будем же верить, если не можем уразуметь».

В своих произведениях Августин не проводил четкого различия между философией и теологией. Фрагменты, которые можно считать философскими в современном смысле слова, часто включены у Августина в теологический контекст. Наиболее впечатляющим примером философствования в теологическом контексте являются знаменитые размышления Августина о творении мира Богом и проблемах времени и вечности в одиннадцатой книге «Исповеди».

Говоря о христианской доктрине творения, он вопрошал: «Разве не обветшали разумом те, кто спрашивает нас: «что делал Бог до того, как создал небо и землю?"[4] Вопрос, о том, что делал Бог до сотворения мира, замечает Августин, предполагает, будто имеет смысл говорить о времени «до» творения. Однако такое предположение ошибочно. Творение Богом мира означает и творение времени. Помимо мира, не существует никакого времени, и «когда не было времени, не было и «тогда»"[3]. Начало творения мира - вместе с тем и начало времени. Поэтому спрашивать о том, что Бог делал до творения мира, - значит задавать бессмысленный вопрос.

Однако сказать, что Бог создал время, не значит разъяснить, что такое время. В современной литературе часто цитируется следующее высказывание Августина: «Что же такое время? Если никто меня об этом не спрашивает, я знаю, что такое время; если бы я захотел объяснить спрашивающему - нет, не знаю» [3].

Августин раскрывает парадоксальность времени. Время связано с событиями: если бы ничто не проходило, не было бы прошлого времени; если бы ничто не приходило, не было бы будущего времени; если бы ничего не было, не было бы и настоящего времени. Он задает поистине философский вопрос: как могут быть прошлое и будущее, когда прошлого уже нет, а будущего еще нет? А настоящее оказывается временем только потому, что оно уходит в прошлое, если бы настоящее всегда оставалось настоящим и не уходило в прошлое, то это было бы уже не время, а вечность. Парадоксальность времени заключается в том, что время существует только потому, что оно стремится исчезнуть.

Размышления Августина о времени, вне зависимости от согласия или несогласия с ними, показывают мощь этого мыслителя, что отмечалось впоследствии многими философами.

В фундаментальном труде «О граде Божием» Августин поставил перед собой задачу защитить христианство и опровергнуть язычество. Задача, как видим, отнюдь не философская, а богословская, но решая ее, он развивает основанную на теологических посылках христианскую интерпретацию истории и параллельно рассматривает исторические судьбы народов вне христианства.

Град Божий являлся в концепции Августина символом Царства Небесного, Иерусалима и противопоставлялся им граду земному, или Вавилону. Он пишет: «Градом Божиим мы называем град, о котором свидетельствует то самое Писание… мы знаем, что существует некоторый град Божий, гражданами которого мы страстно желаем быть в силу той любви, которую вдохнул в нас Основатель его» [7]. Как известно, в Библии сказано, что «царство Божие внутри нас», поэтому к граду Божьему относятся те, кто выполняет заповеди, любит Бога и других людей, а граду земному принадлежат те, кто живет по закону плоти, повинуясь и уподобляясь дьяволу. Сама по себе идея двух градов - Иерусалима и Вавилона - должна пониматься в духовном смысле. Параллельно истории Града Божьего развивается судьба земного града, для которого характерна беспрестанная борьба, ибо человечество не хранило верность Богу и отпало от него в акте грехопадения.

Августин отвергал воззрения античных философов на человеческую историю в виде повторяющихся циклов и называл ее «насмешкой» над бессмертной душой. Он был убежден, что история является телеологическим процессом, который движется к конечной цели, определенной Богом. Движущей пружиной исторического процесса, согласно Августину, является Божественная воля - история развивается по Божественному плану, имеющему конечной целью торжество ценностей Нового Завета и достижения всеми верными Царствия Божьего. Видение истории Августином носит всеохватывающий характер, поскольку простирается от момента сотворения человека до окончательного завершения в Граде Иерусалиме. Заключительные три книги носят эсхаталогический характер: в них рассматриваются проблемы завершения человеческой истории и торжества Града Божьего.

Греческая патристика представлена трудами Отцов Церкви в Восточной Римской империи - Византии, писавших на греческом языке. К их числу обычно относят великих каппадокийцев, земляков и сподвижников, происходивших из Каппадокии: св. Василия епископа Кесарийского, названного Церковью Великим (ок. 330-379), св. Григория Богослова (ок. 330-379) и св. Григория епископа Нисского (ок. 334-394).

Онтология восточных отцов, изложенная в трудах св. Василия и св. Григория Нисского (Беседы на Шестоднев), основывается, как и вся христианская религиозная философия, на идее творения. Библейская истина, представленная в книге Бытия: «В начале сотворил Бог небо и землю», - по мнению св. Василия, говорит о наличии разумной причины бытия мира, которая была неизвестна эллинским философам[8]. Эта истина откровения означает творение двух архетипов бытия (духовного и материального), которые являются онтологически изначальными. Дух и материя всегда в начале - как онтологическая основа бытия они не зависимы от того, насколько меняются их формы.

Мир имеет начало - это утверждение означает существование мира во времени, где есть начало и будет конец. Св. Василий полагал, что время было создано Богом как некая среда для вещественного мира, как преемственность и смена рождения и смерти. В начале, и начале временном, Бог творит мир, но «начало времени еще не есть время, как начало пути еще не есть путь». Если Бог сотворил мир «в начале», то это значит, что действие творения мгновенно и не подлежит времени.

В произведениях отцов Восточной Церкви разрабатывался философский вопрос о единстве сотворенного мира, которое определяется актом творения. Если в мире есть единство, то оно не от мира, но привносится свыше - Богом, который связал мир в единое целое узами любви.

Мир, в котором живет человек, учили отцы Восточной Церкви, можно воспринимать двояко: на уровне явлений и на уровне сущности. Нашими телесными очами и слухом мы улавливаем только внешний поток явлений и на этом строим свои умозаключения. Духовный взор усматривает духовный смысл, истинный корень предметов и явлений. Человек своим логосом, т.е. разумным началом, может постигать смыслы вещей и событий, а через это приближаться к Логосу Предвечному и постигать Бога.

Размещено на Allbest.ru