Идея божества в социологии религии Э. Дюркгейма

Размещено на http://allbest.ru

Идея божества в социологии религии Э. Дюркгейма

Автор: А.А. Демеуова

Особую роль в плане социологии религии, в плане выявления сущностных характеристик религии сыграла одно из популярных работ Э. Дюркгейма «Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии». Важным моментом в выяснении сущности религии Э. Дюркгейм относит проблему и понятие божества: «... понятие, которым часто пытались определить религию - это понятие божества» [1; с.22].

Для иллюстрации вышесказанного Э. Дюркгейм приводит определение, данное Ревилем: «Религия,-говорит Ревиль,- представляет собой влияние на человеческую жизнь чувства связи, соединяющей человеческий дух с таинственным духом, за которым он признает господство над миром и над самим собой и к связи с которым он испытывает чувство любви» [см. Prole-gomenes a I'histoire des religions, p. 34].

Правда, если понимать слово «божество» в точном и узком смысле, это определение оставляет за своими пределами огромное множество явно религиозных фактов. Души мертвых, духи всякого рода и ранга, которыми религиозное воображение многих различных народов населило природу, всегда являются объектом обрядов, а иногда даже систематизированного культа, и, тем не менее, это не боги в собственном смысле слова. Но чтобы определение включало их, достаточно заменить слово «бог» другим, более широким по значению словом «духовное существо».

Тайлор рассматривает идею бога шире и при определении сущности религии, он предлагает заменить слово «бог» словом «духовные сущности». Тайлор пишет: «Первый существенный вопрос при систематическом изучении религий низших племен это,- говорит он,-определение и уточнение того, что понимается под религией.

Если понимать под этим словом веру в высшее божество..., известное число племен окажутся исключенными из мира религии. Но это слишком узкое определение имеет тот изъян, что отождествляет религию с некоторыми ее отдельными проявлениями... Лучше будет, как нам представляется, установить просто в качестве минимального определения религии веру в духовные существа» [см. La civilisation primitive, I, p. 491].

Если под духовными существами следует понимать сознательных субъектов, наделенных силой высшей, чем та, которой обладает большинство людей; то тогда, согласно Э. Дюркгейму, эта квалификация подходит, таким образом, к душам мертвых, духам, демонам так же, как и к божествам в собственном смысле этого слова. Важно отметить сразу же наличие особой концепции религии, заключенной в этом определении.

Единственная связь, которую мы могли бы поддерживать с существами такого рода, определяется той сущностью, которая им приписывается, считает социолог. Это существа сознательные; стало быть, мы можем воздействовать на них только так, как воздействуют на сознание вообще, т. е. психологическими приемами, стремясь убедить или разжалобить их либо при помощи слов (призывов, молитв), либо подарками и жертвоприношениями.

Если исходить из посылки, что цель религии состоит в регулировании наших отношений с этими особыми существами, то следовательно религия может иметь место только там, где есть молитвы, жертвоприношения, искупительные обряды и т. п. Если исходит с этого и взять в качестве критерия, то это позволило бы отличать религиозное от того, что к нему не относится. Именно на этот критерий систематически ссылается Фрэзер [Начиная с первого издания «Golden Bough», I , p.30-32] и вместе с ним многие этнографы [Особенно Спенсер и Гиллен и даже Прейсс, называющий магическими все религиозные неиндивидуализи-рованные силы].

Но каким бы очевидным ни могло казаться это определение вследствие умственных привычек, которыми мы обязаны нашему религиозному воспитанию, считает Э. Дюркгейм, существует множество фактов, к которым оно неприменимо и которые, однако, принадлежат к сфере религии.

Свое несогласие с данным критерием Э. Дюркгейм [2; с.23-24]. подтверждает следующими аргументами. Он считает, что существуют великие религии, где идея богов и духов отсутствует или, по крайней мере, играет лишь вторичную и малозначительную роль. Таков пример буддизма. Буддизм, говорит Бюрнуф «в противовес брахманизму выступает как мораль без бога и атеизм без Природы» [см. Burnouf. Introduction a l'histoire du bouddhisme indien, 2 e ed., p. 464.

Последнее слово в цитированном тексте означает, что буддизм не допускает даже существования вечной Природы]. «Он совсем не признает бога, от которого бы зависел человек,- говорит Барт,-его учение абсолютно атеистично» [см. Barth. The Religions of India, p. 110], а Ольденберг, со своей стороны, называет его «религией без бога» [см. Oldenberg. Le Bouddha, p. 51 (P., F. Alcan)]. В самом деле, самое существенное в буддизме заключено в четырех положениях, которые верующие называют четырьмя благородными истинами [ Ibid., p. 214, 318. Cp.: Kern. Histoire du bouddhisme dans l'Inde, I, p. 389, ect.].

Ни в одном из этих четырех основополагающих принципах нет речи о божестве. Буддист не заботится о том, чтобы узнать, откуда происходит этот мир становления, в котором он живет и страдает: он принимает его как факт [см. Oldenberg, p. 258; Barth, p.110] и все его усилия направлены на то, чтобы бежать от него. С другой стороны, в этом спасительном труде он может рассчитывать только на самого себя; он «не должен благодарить никакого бога, точно так же, как в борьбе он не призывает никакого бога себе на помощь» [см. Oldenberg, p. 314.].

Вместо того чтобы молить в обычном смысле слова, вместо того, чтобы обратиться к высшему существу и умолять его о содействии, он замыкается в себе и предается медитации. Это не значит, «что он прямо отвергает существование существ, называемых Индра, Агни, Варуна [см. Barth, p. 109. «У меня есть внутреннее убеждение, - говорит также Бюрнуф, - что, если бы Шакья не обнаружил вокруг себя пантеон, густо населенный богами, имена которых я привел, у него не было бы никакой нужды изобретать их» ( Introduction a l'histoire du bouddhisme indien, p.119.)], но он считает, что он ничем им не обязан и ему нечего с ними делать», так как их власть может распространяться только на блага этого мира, которые для него не имеют значения. Он, стало быть, атеист в том смысле, что его не интересует вопрос о том, существуют боги или нет.

Впрочем, даже если они существуют и наделены некоторой силой, святой, освобожденный считает себя выше их, так как достоинство существа состоит не в масштабе его воздействия на вещи, но исключительно в степени его продвижения по пути спасения [Burnouf. Op. cit., p. 117.].

Правда, Будда, по крайней мере, пишет Э. Дюркгейм, впоследствии в некоторых подразделениях буддийских храмах, в конце концов, стал рассматриваться как своего рода бог. У него есть свои храмы, он стал объектом культа, который, впрочем, весьма прост, так как сводится главным образом к подношениям нескольких цветков и к обожанию освященных реликвий и изображений. Это, в сущности, только культ воспоминания. Несомненно, они приписывают Будде необычайные способности, превосходящие те, которыми обладает большинство смертных; но это была весьма древняя в Индии и к тому же присущая очень многим разнообразным религиям - вера в то, что великий святой наделен исключительными способностями [«Повсеместно признаваемая в Индии вера в то, что великая святость непременно сопровождается сверхъестественными способностями,- вот единственная опора, которую он (Шакья) должен был найти в умах». Burnouf, р . 119]. И, тем не менее, святой - не бог, так же - как жрец или колдун, несмотря на сверхчеловеческие способности, которые им часто приписываются.

С другой стороны, согласно наиболее авторитетным ученым, эта разновидность теизма и сопровождающая его сложная мифология обычно являются лишь производной и отклонившейся формой буддизма, считает Э. Дюркгейм. Первоначально Будда рассматривался лишь как «мудрейший из людей» [Burnouf, p.120]. «Представление о Будде, который бы не был человеком, достигшим самой высокой степени святости, находится,- говорит Бюрнуф,- вне круга идей, составляющих саму сущность простых сутр» [ Ibid., p. 107]. А в другом месте тот же автор добавляет, что «его человеческая природа оставалась столь бесспорно всеми признанным фактом, что у составителей сказаний, которым ничего не стоило придумывать чудеса, даже мысли не возникло сделать из него бога после его смерти» [Ibid., p. 302].

Во всяком случае, это бог совершенно особый по своей сути, и его роль никоим образом не похожа на роль других божественных личностей. Ведь бог, это, прежде всего, существо, на жизнь с которым человек должен рассчитывать и на которого он может рассчитывать; но Будда умер, он ушел в нирвану, он уже не может никак воздействовать на ход человеческих событий [«Представление о том, что божественный вождь Общины не отсутствует среди своих, но остается среди них реально в качестве их учителя и царя, так что культ есть не что иное, как выражение непрерывности этой совместной жизни - это представление совершенно чуждо буддистам. Их учитель - в нирване; если бы его приверженцы взывали к нему, он бы их не мог услышать». Oldenberg , p . 368].

Буддизм состоит, прежде всего, в понятии спасения, а спасение предполагает только знание хорошего учения и его применение. Конечно, его невозможно было бы знать, если бы Будда не пришел и не открыл его; но когда это открытие было сделано, работа Будды была выполнена.

Начиная с этого момента, он перестал быть необходимым фактором религиозной жизни. Применение четырех благородных истин было бы возможно даже в том случае, если бы воспоминание о том, кто им научил, стерлось бы из памяти [«Буддийская доктрина во всех ее основных чертах могла бы существовать в том виде, в каком она существует в действительности, и понятие о Будде могло бы в ней совершенно отсутствовать». Oldenberg , р. 322. И то, что говорится об историческом Будде, применимо также ко всем буддам мифологическим].

Совершенно иначе обстоит дело с христианством, которое без всегда присутствующей идеи и всегда осуществляемого культа Христа немыслимо, ибо именно через Христа, всегда живого и ежедневно умерщвляемого, община верующих непрерывно общается с высшим источником духовной жизни [См. о том же: Max Muller. Natural Religion, p. 103, ect.; 190].

Все предыдущее применимо также и к другой великой религии Индии - джайнизму, пишет Э. Дюрокгейм. Впрочем, обоим учениям присуща весьма близкая концепция мира и жизни. «Как и буддисты, - говорит Барт, -джайнисты являются атеистами. Они не допускают существования творца; для них мир вечен, и они явно отрицают возможность существования испокон веков совершенного существа. Джина стал совершенным, но он не был таким всегда». [ Op. cit., p. 146].

Со временем многочисленные божества, которым народы Индии вначале приучились поклоняться, как бы слились в единый, безличный и абстрактный принцип, сущность всего сущего. Эту высшую реальность, в которой уже нет ничего от личности божества, человек содержит в себе или, точнее, он составляет с ней единое целое, поскольку вне ее ничего не существует. Чтобы обнаружить ее и соединиться с ней, он, стало быть, не должен искать вне себя какую-то внешнюю опору; ему достаточно сосредоточиться на себе и предаться медитации.

«Когда, - говорит Ольденберг,-буддизм начинает великое предприятие по придумыванию мира спасения, в котором человек спасается сам, и по созданию религии без бога, брахманические теории уже подготовили почву для этой попытки. Понятие божества шаг за шагом отступало; лики древних богов тускнеют; Брама восседает на троне в своем вечном спокойствии, очень высоко над земным миром, и остается уже лишь одна-единственная личность, готовая принять активное участие в великом деле освобождения - это человек» [Le Bouddha, p. 51].

Такова, стало быть, считает Э. Дюркгейм, значительная часть эволюции религии, которая в целом состояла в постепенном отступлении идеи духовного существа и божества. Таковы великие религии, в которых мольба, искупление, жертвоприношение, молитва в собственном смысле занимают далеко не первостепенное место и, следовательно, не составляют отличительный признак, по которому хотят узнавать проявления собственно религии. Но даже внутри деистских религий мы находим большое число обрядов, которые совершенно свободны от всякого понятия о богах или о духовных существах. Прежде всего, существует множество запретов. Библия, например, велит женщине жить отдельно ежемесячно в течение определенного времени [1 Цар. 21, 6]; она принуждает ее к подобной изоляции во время родов [Лев. 12]; она запрещает запрягать вместе осла и вола, носить одежду, в которой смешаны лен и шерсть [ Втор. 22, 10-11.]. И при этом невозможно увидеть, какую роль вера в Яхве могла сыграть в этих запретах, так как он отсутствует во всех отношениях, запрещаемых таким образом, и не затрагивается ими. То же самое можно сказать о большинстве пищевых запретов. И эти запреты характерны не только для евреев; в разных формах, но с одинаковыми особенностями их находят в бесчисленном множестве религий [3; с.24-25].

В своей другой не менее важной работе «О разделении общественного труда» Э. Дюркгейм придерживается этой же позиции в отношении трактовки религии. В частности, в данной своей работе по поводу природы религии он пишет следующее: «Часто утверждали, что религия во всякий исторический момент есть совокупность верований и чувств всякого рода, касающихся отношений человека к существу или существам, природу которых он считает выше своей.

Но такое определение, очевидно, неполно. Действительно, есть множество правил как поведения, так и мысли, которые бесспорно религиозны и, однако, применяются к отношениям совсем другого рода. Религия запрещает еврею употреблять известную пищу, приказывает ему одеваться определенным образом; она внушает такое-то мнение насчет природы человека и вещей, насчет происхождения мира; она очень часто регулирует юридические, моральные, экономические отношения.

Ее сфера действия простирается, значит, далеко за отношения между человеком и божеством. Уверяют, кроме того, что существует, по крайней мере, одна религия без Бога; достаточно было бы установить этот единственный факт, чтобы не иметь права определять религию в функции понятия Бога. буддизм брахманизм христианство религия

Наконец, если необычайный авторитет, которым верующий окружает божество, может объяснить особенный престиж всего того, что религиозно, то остается еще объяснить, как люди дошли до того, чтобы наделить таким авторитетом существо, которое, согласно мнению всех, во многих случаях (если не всегда) является продуктом их воображения» [4; с.4].

Здесь он так же акцентирует внимание на том, что нельзя трактовать религию как только определенные отношения между человеком и божеством и, даже идеей Бога, как он утверждает, не может ограничиваться понимание сферы религиозности. Понятие религии не ограничивается этими проявлениями.

Возвращаясь к проблемам религии, Э. Дюркгейм отмечает, что рассмотрение только наиболее близких к нам религиозных форм в течение длительного времени заставляло считать понятие бога характерным для всего религиозного. Однако многие религии, в значительной мере далеки от всякой идеи божества. Силы, к которым обращены в ней обряды, весьма отличны от сил, занимающих первостепенное место в наших современных религиях. Нет, стало быть, ничего несправедливее, чем пренебрежение, с которым многие историки относятся к трудам этнографов.

Несомненно, что этнография очень часто вызывала в различных отраслях социологии наиболее плодотворные, революционные изменения. Впрочем, именно по такой же причине открытие одноклеточных существ, о котором мы только что говорили, перестроило бытовавшее представление о жизни. Поскольку у этих простейших существ жизнь сведена к ее основным чертам, последние могут легче распознаваться.

На основе всестороннего анализа существующих различных религии Э. Дюркгейм приходит к выводу, что «существуют обряды без богов и даже обряды, от которых происходят боги. Не все религиозные свойства проистекают от личностей божеств, и существуют культовые отношения, цель которых состоит не в том, чтобы соединять человека с божеством.

Религия, стало быть, выходит за рамки идеи богов или духов и, следовательно, не может быть определена исключительно последней» [1; с.26]. С данным выводом Э. Дюркгейма сложно не согласиться, ибо, действительно, практически все национальные или же природные религии обходятся без идеи бога. И только мировые религии, за исключением буддизма, это выше прекрасно проиллюстрировал Э. Дюркгейм, ссылаясь на авторитетные мнения многих религиоведов, основываются на идее бога, причем единобожие, монотеизм является основополагающим принципом этих религии.

Литература

1. Дюркгейм Э. Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система в Австралии.

2. Там же.

3. Там же.

4. Дюркгейм Э.О разделении общественного труда.

Размещено на Allbest.ru