Архетип духа: смысловая динамика символизации в процессе антропогенеза

1). Высокий уровень орудийной оснащённости гоминид в условиях биологической специализации препятствовал гармоническому сочетанию индивидуального и коллективного, так как в одном случае биологической специализации он мог приводить к обособлению особей, обладающих высокими анатомоморфологическими характеристиками и, использующими орудия, от коллектива, в другом - мог способствовать усилению влияния вожака, а вместе с этим поглощающего индивидуальность коллективного инстинкта. Оба случая препятствуют развитию орудийной деятельности видов гоминид, заводя их в эволюционные тупики См.: Ефимов Ю. И., Мзелов А.П., Стрельченко В.И. Современный дарвинизм и диалектика познания жизни. Л., 1985. С. 170-171.;

2). Интенсивное манипулирование орудиями, которые одновременно использовались в качестве оружия, в условиях господства зоологических стереотипов поведения, апеллирующих исключительно к физической силе, усложняло возможность группового сосуществования, создавая высокую напряженность во взаимоотношениях, приводя к частой гибели лидеров, которые, как известно из этологических исследований, в зоологических сообществах являются главными буферами агрессии, что также приводило виды, не обладающие более высокими нежели биологическими механизмами психического торможения агрессии, и не имеющие способов легкой замены лидеров и дополнительных, к их физической силе, гарантов защищённости, к эволюционному тупику;

3). Увеличение роли орудийной деятельности у представителей семейства гоминид приводило к развитию имитативной формы мышления, а вместе с этим, как отмечал Б.Ф. Поршнев, и высокой внушаемости, которая препятствовала развитию критического восприятия информации, передаваемой на уровне первой сигнальной системы;

4). Применение орудий в разных целях развивало мышление с образно-наглядной репрезентацией данных, основанное на аналогиях, применение которых не всегда может давать позитивные результаты, создавая частые мыслительные ошибки, приводящие к неверным действиям;

5). Мышление гоминид, базирующееся исключительно на образно-наглядной репрезентации данных, развивающееся путем примера и подражания, не способно порождать идеи ситуаций или образов, отсутствующих в чувственном опыте, так как то, что никогда не воздействовало на органы чувств может быть обозначено только символом, а, следовательно, у возможностей этого мышления были конкретные рамки, препятствующие качественному усложнению орудий.

Автор отмечает, что все указанные недостатки биологической специализации к орудийной деятельности могли быть преодолены только при появлении во взаимоотношениях между членами групп гоминид идеального, неуничтожимого лидера и покровителя как индивидуального, так и группового одновременно, способствующего возникновению гармонического сочетания индивидуального и общественного, обозначаемого символом. Символизированный лидер обрёл психическую реальность в результате психического переноса центра тяжести власти, буфера агрессии и концентрации внимания с доминанта на звуковой сигнал, которым вожак группы гоминид концентрировал внимание её членов. Данный перенос произошёл в результате того, что высокоимитативные члены группы гоминид все стали использовать сигнал лидера в качестве буфера агрессии и концентратора внимания, а если все - то исчезает конкретный физический доминант, его функции начинает исполнять сигнал, превращаясь при этом в автономный знак - символ, обозначающий доминанта, не имеющего физической реальности. Этот символ и стал именем первого лица, которое, ко всему прочему, обозначило групповое Я и употреблялось первоначально, и в значении «мы» и в значении «он».

Таким образом, одновременно появился как индивидуальный, так и групповой покровитель, способствующий формированию механизмов гармонического сочетания индивидуального и коллективного, сопричастность с которым позволила, в принципе, каждому члену группы исполнять роль лидера. Верность предложенной гипотезы подтверждается проведённым в параграфе глубинным сравнительным анализом мифологических имён духов и местоимений и усилительных частиц родственных языков, также сопоставлением восприятия сигнала, знака и символа в онтогенезе и филогенезе.

В результате дальнейшего абстрагирования и обобщения символ неизвестного доминанта обрёл значение, выражаемое общим понятием «дух». К символическому доминанту перешли и функции цензуры поведения. В этой связи автор обозначает, неизвестного доминанта, являющегося бессознательным цензором поведения человека, понятием «идеальный доминант», поскольку оно более точно отражает его природу и происхождение, нежели такие понятия как «Сверх Я» или «духовная самость». В этой связи автором определяется соответствующее понятие «Идеальный доминант» - базовый архетип коллективного бессознательного, образовавшийся в результате психического переноса центра тяжести воли, власти, с биологического доминанта (вожака группы гоминид) на звуковой сигнал, превратившего сигнал в слово - символ, фиксирующий доминантный объект, не имеющий физической реальности в символе «дух». Из содержания этого определения следует, что «идеальный доминант» представляет своеобразный психический регулятор действий человека, элементы внутреннего механизма которого можно выразить в понятиях: «воля», «власть», «буфер агрессии», «цензор», «концентратор внимания».

Появление «идеального доминанта», обозначаемого символом отразило переход человека от чувственно-образного к абстрактно-символическому мышлению:

1). Мышление, основанное на принципах исключительно образно-наглядной репрезентации данных, было включено в структуру более сложного абстрактного мышления, основанием которому служит способность совершать переносы свойств и качеств одного предмета на другой, обусловленная появлением общего, универсального существа, мыслительно проецируемого на все конкретные физические предметы, но не являющегося ничем и никем физически конкретным, коим в мифологических представлениях и является дух;

2). Так как первый символический доминант был как личным, так и групповым покровителем и цензором поведения, то его фиксация определила возникновение трёх типов идентификации одновременно: идентификацию с неизвестным лидером, идентификацию с группой эго и самоидентификацию.

3). Употребление символа-имени «идеального доминанта», которым было групповое Я, сопровождалось с актами идентификации, породивших первый идеал - идеал доминанта, определивший появление нравственных норм поведения, отличающихся от зоологических стереотипов поведения апелляцией к идеалу;

4). Проекция «идеального доминанта» на предметы, процессы, явления и чувства как объективного, так и субъективного мира привела к наделению всего обозначаемого личностными качествами;

5). Наделение знаков лицами обусловило возникновение речи и языка, как средства передачи информации в лицах, обусловливающих автономию знака;

6). Присутствие «идеального доминанта» - духа в качестве лица, в слове определило его силу внушения и инверсию доминирования в общении;

7). Сопричастность человека с духом, выражаемая в Я, составила основу критического восприятия информации;

8). Также сопричастность человека с духом породила возникновение чувств гордости, стыда, вины и совести;

9). Появление идеала Я, связанное с невозможностью завершения идентификации с духом, явилось условием необходимости облачения человеком в лицо-маску идеала, а вместе с этим и выбора себя, составив основу феномена человеческой свободы;

11). Вместе с функцией цензуры поведения к символическому доминанту перешли два главных права биологического доминанта: право первого при доступе к пище и право первого при вступлении в половую связь;

12). Обозначив себя символом-именем неуничтожимого доминирующего объекта («идеального доминанта»), люди совершили первый «грех», ведь это была, хотя и бессознательная, но ложь, бессознательное ощущение которой породило комплекс гордыни.

Делегирование прав первого при доступе к пищи «идеальному доминанту» - духу породило ритуалы, обряды жертвоприношений и различных пищевых ограничений. Право первого при вступлении в половую связь, закреплённое за символическим лидером, обусловило потребность в таинстве секса, возникновение целого комплекса половых табу и регламентаций, а также необходимость брачных ритуалов. Анализ сущности всех этих обрядов и ритуалов в аспекте изложенной концептуальной гипотезы и составляет основу следующей главы диссертации.

В четвёртой главе «Духовные и биологические факторы регуляции половых отношений» исследуются роль символов духа в механизмах превращения биологических стереотипов полового поведения в социальные, определяемые нравственными нормами. Вскрываются метаморфозы биологических форм поведения в результате их символизации. Определяется смысловой генезис символов духа в аспекте возникновения и развития нравственного регулирования взаимоотношений между полами. Выявляются сущность половых табу, истоки чувства стыда и стремления к равенству субъектов половых отношений.

В первом параграфе «Лица как символы духа» и нравственное нормирование половых отношений» анализируется смысловая динамика символов духа в эволюции человеческих отношений между полами их роль в формировании различных регламентаций и запретов отношений между лицами кровного и некровного родства.

Выбор данного направления исследования определяется не только тем, что этапы эволюции отношений между полами наиболее ярко отражают смысловую динамику символов духа, позволяя проводить параллели между онтогенезом и филогенезом, но и тем, что анализ древнейших символов духов, обозначивших брачные группы и союзы позволяет расширить представления об эволюции символов архетипа «дух» - лиц и имён, а вместе с ними и языка.

Основным биологическим фактором, обусловившим особенности взаимоотношения между субъектами половых отношений в человеческом обществе в условиях делегирования прав первого символическому доминанту, по мнению автора, является использование высшими приматами элементов полового поведения вне репродукции, прежде всего в сфере демонстрации власти и подчинения. Так как у высших приматов, исключение не составляли и представители гоминид, властные проявления доминирующих особей сопровождаются демонстрацией мужского полового поведения, а подчинение женского, появление символического доминирующего субъекта, с которым, через общность символа, ощутили сопричастность как мужчины, так и женщины группы эго, возникли следующие изменения, отличающие социальные отношения от биологических:

1). Половая связь между членами группы эго подверглась наиболее жестким запретам, так как оценивалась ими как унижение общего духа, с которым сопричастны в символе все члены группы. Попытки домогательств женщин с одноимённым символом должны были пресекаться всем коллективом, рассматриваясь как покушение на самое священное, что в Библии и именуется самым страшным содомским грехом, к тому же первый идеал, к которому апеллировали нравственные нормы - идеал доминанта, требовал и от женщин вести себя подобно доминанту, проявляя чувства гордости и достоинства;

2). Половые отношения обрели элементы таинственности и стали осуществляться только с представителями соседних групп, имеющих другие символические обозначения духов;

3). В целях избежания межгрупповых конфликтов и для закрепления дружественных отношений и сотрудничества, возникли брачные союзы между группами, образование которых сопровождалось фиксацией более общего символа духа, который образовывался в результате объединения символов групп эго. (Данное положение подтверждается применением диссертантом сравнительного анализа местоимений родственных языков и мифологических имён духов);

4). Общность символа духа представителей групп эго, обусловила зарождение представлений о кровном родстве, а брачные союзы с представителями других символов заложили основу формирования некровного родства;

5). Символический доминант предъявил новые, отличные от зоологических, требования к половому поведению мужчины и женщины. Насильственное подчинение женщины было запрещено нормами нравственности, закреплёнными страхом наказания со стороны могущественного покровителя - духа, которому через символ стали сопричастны женщины;

6). Женщины, следуя требованиям идеала доминанта, впредь не могли первыми проявлять половое влечение и сообщать о желаниях, что отразилось на увеличении развития их внешней привлекательности;

7). Мужчины стали вынуждены совершать инверсию доминирования для завоевания женского расположения, выражая уважение к духу, причастность к которому женщина демонстрирует его символами - лицом и именем, развивая тем самым слуховой фактор в сексуальной психологии женщин;

8). Мужчины и женщины, обретя дух, символом которого является лицо, вынуждены были впредь преломлять половой инстинкт, как и другие инстинкты, направляя часть его энергии на созидание культурных ценностей, что составило основу механизма сублимации;

9). Поза подставления, являющаяся в зоологическом сообществе одним из буферов агрессии, при появлении символического лидера, которому было делегировано право первого, превратилась в поклон символизирующий подчинение, а фаллос обрёл значение символа власти.

Ввиду того, что появление символа архетипа «дух» в качестве субъекта половых отношений прежде всего породило запреты на прямую, как это осуществляют животные, реализацию инстинкта, весь комплекс половых табу и регламентаций автор обозначает понятием «антропогамия» и формулирует соответствующее определение: «Антропогамия» - осуществление полового инстинкта посредством преломления его действия через нравственную цензуру идеала Я, демонстрируемого символом духа - лицом и проецируемого вовне словом. В основе «антропогамии» лежит запрет на унижение половым актом «идеального доминанта», к которому ввиду обретения общего символа группы эго - Я стали причастны все представители группы, как мужчины, так и женщины.

Второй параграф «Духовные истоки полового стыда и равенства субъектов половый отношений» посвящён исследованию роли символов духа и их метаморфоз в эволюции чувства полового стыда и истоков стремления женщин к равенству с мужчинами в реализации полового инстинкта.

Символизация доминирующего объекта, породившая представления о невидимом, но всевидящем мистическом духе, отмечает автор, является базовым фактором, обусловившим возникновение чувства полового и одновременно заложила основания стремления к равенству женщин с мужчинами.

Диссертант, рассматривая идеалистические и материалистические трактовки причин чувства полового стыда, утверждает, что не ощущение телесного несовершенства и не страх возможности потери социального статуса породили половой стыд, а чувство гордости, возникшее вместе с появлением символического доминанта - духа, сопричастность которому выражалась уже в первичном его символе, коим было групповое Я. Это подтверждает тот факт, что чувство полового стыда имеет место и у постоянно обнажённых дикарей и у людей, находящихся в самом низу социальной иерархии, т.е. тех, кому незачем боятся за утрату социального статуса ввиду его практического отсутствия. Половой стыд свойственен всем, но имеет различные формы выражения и грани возникновения. При этом отмечается, что хотя первоначально стыд закреплялся страхом потери покровительства духа, которая для представителей архаических обществ равносильно утрате статуса и сопряжено с лишением всяких гарантов защиты жизни. Тем не менее, большую роль в формировании чувства полового стыда изначально играл фактор стремления к идентификации с духом, порождающий идеал Я. Ведь именно несоответствия поведения требованиям идеала наказывается страхом совести, сопровождаемым чувствами вины и стыда, что свойственно для представителей всех культур.

В параграфе исследуются сущность различия полового поведения мужчин и женщин и проявлений ими чувства стыда в аспекте проявлений символов духа. Используя обширные данные этнографических и мифологических исследований, автор показывает, что во всех культурах половое поведение определяется господством мужской доминанты, находящейся в ассоциативной связи с базовыми символами «духа» - именами и лицами. В этой связи отмечается, что стыд женщины обусловлен страхом унижения духа, таящегося в её Я, поведением не соответствующим её идеалу, требуя признания своей причастности к божественному от мужчин. Мужчина, поскольку дух ассоциируется с мужской доминантой, не опасается за его унижение половой связью с женщиной, воспринимая её в качестве дополнительного утверждения своего духа. Но и мужчина испытывает стыд при несоответствии полового поведения требованиям идеала. При этом диссертант анализирует метаморфозы символов духа в процессе смены идеалов.

В ходе исследования выявлено, что равенство субъектов половых отношений всегда определяется равенством символов «духа». В традиционном обществе женщины могут иметь равные права с мужчинами, в том числе и в сфере реализации полового инстинкта, только при особенностях религии, позволяющей женщине принимать равное участие с мужчинами в осуществлении религиозных культов, там где мужчины узурпировали сакральную власть женщина ущемлена во всём. Только в пострелигиозном обществе, при утверждении идеала свободного от всяких предрассудков человека, возникает равенство субъектов половых отношений апеллирующее не к потустороннему духу, а к принципам свободного человека, требующим равного уважения свободы другого, независимо от его пола.

В целом материалы главы дают основания сделать вывод о том, что переход к абстрактно-символическому мышлению сопровождался формированием нравственного нормирования действий человека, а духовно-символическая регламентация половых отношений определяется особенностями психической рефлексии и проекции символов духа.

В «Заключении» подводятся общие итоги проведённого исследования, сформулированы выводы и намечены перспективы дальнейшего изучения функций и метаморфоз символов архетипа духа.

1. Подчёркивается продуктивность синтеза методов и теоретических разработок психоаналитической (З. Фрейд) и биолого-психологической (Б.Ф. Поршнев) теорий антропогенеза при решении проблемы образования символа идеального доминирующего объекта - духа, как внутреннего цензора поведения человека, появление которого в антропогенезе обеспечило, как гармоническое сочетание коллективного и индивидуального, так и переход от чувственно-образного мышления к абстрактно-символическому.

2. Результатом синтеза отмеченных теорий и коррекции ряда их положений стала разработка концепции образования архетипа духа и его символов. Ядро концепции составил выявленный в ходе исследования первичный механизм образования символа лица, заключающийся в психическом переносе функций биологического доминанта (власть, буфер агрессии, концетрация внимания) на звуковой сигнал, выражавший волю доминанта. Использование сигнала доминанта в качестве проявления воли, буфера агрессии и концентрации внимания всеми членами группы привело к потере его прямой связи с конкретным носителем, в результате этого сигнал превратился в символ идеального доминанта - духа, заместивший биологического лидера, который и составил основу знака лица, образующего имя.

3. Отмечается, что вскрытый механизм образования символа лица, позволяет дать позитивное решение ряду проблем антропогенеза и открывает новые перспективы для научного объяснения происхождения символики различных социальных форм.

4. Раскрываются механизмы, обусловившие преобразование обозначение образов знаками лиц, а вместе с этим и смену мышления основанного на образно-наглядной репрезентации данных абстрактно-символическим мышлением.

5. Поясняется механизм обретения человеком символа лица, определившего объективацию субъекта, а вместе с этим и осознание человеком себя в качестве личности.

6. Определяется идеал первой культурной эпохи - идеал доминанта, а, следовательно, возникновение нравственных норм, поскольку апелляция к идеалу и отличает их от зоологических стереотипов поведения.

7. Установливается, что фактор замещения биологического лидера символом, позволяет решить проблему преобразования биологической группы гоминид в социальную группу-эго. Механизм переноса функций, а вместе с ними и делегирования прав биологического лидера символическому, проясняет причины возникновения многообразных половых табу, регламентаций, обрядов, полового стыда и предпосылок стремления к равенству субъектов половых отношений.

Автор предполагает в следующие работах развитие и углубление полученных результатов и выводов диссертационного исследования

дух архетип антропогенез

ПУБЛИКАЦИИ

Монографии

Обретение Я и возникновение ранних форм социальности. Саратов, 2002. (7,5 п.л.).

Символизация духа и антропогенез. Саратов, 2006. (12,1 п.л.).

Научные статьи в реферируемых журналах

Нравственный цензор, свобода и идея справедливого Бога от Сократа и Платона к Иисусу Христу // Вестник СГСЭУ, № 1. 2001. (0, 75 п.л.).

«Я» и группа эго // Вестник СГСЭУ, № 3. 2002. (1 п.л.).

Обретение духа. Лица и символы // Вестник СГСЭУ. 2005 № 11. (0,75 п.л.).

Мифотворчество и процесс речи // Вестник СГСЭУ. 2006. № 14. (0,5 п.л.).

Власть духа и тайна человеческого лица и слова // Власть. 2007. № 6. (0,5 п.л.).

Символизация духа и процесс мифотворчества // Философские науки. 2007. № 7. ( 1 п.л.).

Символы духа: слова и лица // Известия Саратовского ун-та. Новая серия. Философия. Психология. Педагогика. 2008. Т. 8. Вып.1.

Научные статьи

10. Роль религии в самосозидающем творчестве человека // Человек, творчество ценности. Саратов, 1995. (0,5 п.л.).

11. Возникновение идеального доминанта и его роль в формировании «Я» // Социально-экономическое развитие России. Саратов, 1998. (0,5 п.л.).

12. Роль «идеального доминанта» в возникновении нравственных форм поведения // Человек и власть в современной России. Саратов, 1998. Вып. 1. (0,5 п.л.).

13. Анализ культуры по З. Фрейду // Пространство культур и цивилизаций на рубеже ХХI в. Саратов, 1998. (0,25 п.л.).

14. Психоаналитическая концепция нравственного цензора // Человек и власть в современной России. Саратов, 1999. Вып. 2. (0,5 п.л.).

15. Герменевтический анализ цензуры «Я» и социальное управление // Проблемы социального управления. Саратов, 2000. (0,7 п.л.).

16. Исторический анализ нравственного цензора Методика преподавания гуманитарных дисциплин в экономическом вузе. Саратов, 1999. (0,7 п.л.).

17. Психологический перенос и обретение «Я» // Электронный internet-журнал. «Поволжский гуманитарный журнал». Саратов, 1999. (1 п.л.).

18. «Идеальный доминант», группа эго и «антропогамия» // Электронный internet-журнал. «Поволжский гуманитарный журнал». 2000. (0,7 п.л.)

19.Системный анализ человеческого «Я» // Системные методы в современной психологии // Саратов, 2000. (0,5 п.л.).

20.Власть «Я» и половые табу // Человек и власть в современной России. Саратов, 2000. Вып. 3. (0,5 п.л.).

21.Имя «идеального доминанта» и символ власти // Человек и власть в современной России. Саратов, 2001. Вып. 4. (0,7 п.л.).

22.Глубинные психологические механизмы социализации половых отношений // Проблемы социального управления. Саратов, 2001. (0,7 п.л.).

23. Власть и проекция духа // Человек и власть в современной России. Саратов, 2003. Вып.5. (0,5 п.л.).

24. Я и половой стыд // Электронный internet-журнал. «Поволжский гуманитарный журнал». 2003. (1 п.л.).

25. Я и свобода // Человек и власть в современной России. Саратов, 2004. Вып. 6. (0,5 п.л.)

26. Я, неизвестное лицо и психическая функция // Психология и экономика. Саратов, 2004. (0, 7 п.л.).

27.Символизация духа и сакрализация власти // Многообразие религиозного опыта и проблемы сакрализации и десакрализации власти в христианском и мусульманском мире. Саратов, 2005. (0,7 п.л.).

28.Магия и власть слова // Человек и власть в современной России. Саратов, 2005. Вып. 7. (0,7 п.л.).

29.Символизация духа. Лица и брак // Известия Саратовского ун-та. Новая серия. Философия. Психология. Педагогика. 2006. Т. 2. Вып. 1. (1 п.л.).

30.«Я» и феномен духа // Человек и социум в современном трансформирующемся мире. Саратов, 2005. (0,5 п.л.).

31.Символ и идеалы Я и факторы риска в современном обществе // Общество риска и человек в XXI веке: альтернативы и сценарии развития. Москва - Саратов, 2006. (0,5 п.л.).

32.Фактор духа в теории антропогенеза // Психология и экономика. Саратов, 2006. Вып. 5 (0,75 п.л.).

33.Символы духа: нравственное и политическое сознание // Человек и власть в современной России. Саратов, 2006 Вып. 9. (0,5 п.л.).

34.Формирование понятия «дух» от Сократа и Платона к Августину // Проблемы гуманитарных наук: История и современность: Альманах. Саратов, 2007. Вып. 2. (0,5 п.л.).

35.Духовный аспект экспрессивной лексики // Образование и воспитание студентов высшей школы в контексте духовных ценностей русской культуры. Саратов, 2007. (0,5 п.л.).

36. Символизация духа в аспекте мифотворчества и магии. Психология и экономика. Саратов, 2007. Вып 7. (1 п.л.).

37. Проблема духа и человеческого Я в немецкой классической философии // Проблемы гуманитарных наук: История и современность: Альманах. Саратов, 2008. Вып. 5. (0,5 п.л.).

38. Знаково-символическое единство духа, лица и имени // Психология и экономика. Саратов, 2008. Т. 1. Вып 1. (0, 5 п.л.).

39. Символические факторы объективации субъекта // Развитие и взаимодействие субъектов в современной институциональной среде. Саратов, 2008. (05 п.л.)

40. Проблема духа и человеческого Я в постклассической философии // Человек и власть в современной России. Саратов, 2008. Вып. 10. (0,5 п.л.).

Размещено на Allbest.ru