Изложение коранических легенд и преданий в главной книге мусульман Коране

В суре «Сад» (38:41/40 - 44/43) Аллах призывает Мухаммада терпеть неверие соотечественников и напоминает, что не было случая, чтобы Аллах не помог своим пророкам, не возвеличил их или не спас от беды. Он напоминает о Да'уде, о Сулаймане, а потом и об Аййубе: «Вспомни раба Нашего Аййуба!» Аййуб взмолился Господу, что Шайтан наслал на него беды и страдания. Какие именно - в Коране не сказано. Аллах ответил Аййубу: «Ударь своей ногой! Вот омовение холодное и питье». Опять из текста не ясно, в чем дело, но по аналогии с библейским рассказом можно понять, что волшебный источник должен исцелить язвы на теле пророка.

Потом Аллах «даровал» ему семью, т. е. возвратил ее. Из этого можно понять, что среди бед, насланных Шайтаном, была и потеря близких. Особо с похвалой отмечено, что Аййуб был терпелив. А далее следует фраза и вовсе непонятная. Аййубу приказано взять пучок (веток?) и ударить им кого-то, и это не будет грехом. Комментаторы объясняют, что ударить нужно было жену Аййуба, которая усомнилась однажды в том, что Аллах поможет ее мужу.

Мотив неверия жены Аййуба есть в библейском предании, но там нет ничего о ее наказании поркой. Неверие жен великих праведников - важный мотив Корана, который особо отмечает также неверие жен Нуха и Лута. Возможно, что мотивам поведения жен в устных сказаниях, которыми пользовался Мухаммад, уделялось особое внимание. В таких рассказах назидательность совмещалась с развлекательностью.

В более поздней мекканской суре «Пророки» («аль-Анбийа'», 21:83 - 84) снова идет речь о милостях, дарованных Аллахом своим посланникам. Среди примеров - Аййуб, который воззвал к Господу: «Постигла меня беда, а Ты - милосерднейший из милосердных!» Аллах отстранил беду и вернул Аййубу его семью и «подобных им». История Аййуба в Коране обращена не только к слушателям Мухаммада, но и к нему самому. Она должна убедить его (и других), что Аллах все видит, и он поможет, поможет обязательно. Иногда кажется, что в этих заклинаниях о неизбежной помощи Аллаха есть некоторый ответ на внутреннюю мольбу, просьбу о помощи, Аййуб не просто терпит, он просит помочь. Вспомним, как просил о помощи и о наказании врагам Нух. Мы знаем, что Мухаммад часто оказывался в Мекке в отчаянном положении, видели, что сомнения и отчаяние пророка находят в разных формах свое выражение в Коране. И здесь перед нами не просто историческая параллель, доказывающая права мекканского пророка. В речи Аййуба звучат искренние эмоции: «Постигла меня беда. . . », «Коснулся меня Шайтан страданием и наказанием. . . » И людей, и себя уговаривает Мухаммад. Это можно считать косвенным указанием на то, что история Иова была известна в Аравии. Трудно уговаривать себя за примере истории, только что узнанной. Краткое кораническое изложение рассказа об Аййубе сохранило лишь некоторые детали книги Иоваг однако в Коран полностью перешла главная идея библейское) повествования - страстотерпение праведника и благоволение Бога к избранным им людям. Библейская идея здесь прямо вошла в идейную схему Корана. Если бы его не захватила милость его Господа, то был бы оп выброшен в пустыне с поношением. И избрал его Господь и соделал его праведником». В суре «Стоящие в ряд» (37:139 - 148), где поочередно провозглашается «Мир!» древним пророкам, рассказано и о Йунусе, правда без рефрена «Мир (ему)!». Там сказано, что Йунус был посланником, но убежал к нагруженному кораблю, бросал жребий и проиграл, и его проглотил кит. И он «заслужил порицание» и остался бы в чреве кита до Дня воскрешения, если не восхвалят Аллаха. Аллах выбросил его в пустыню и вырастил над ним дерево. Потом Йунус был послан к ста тысячам людей и сумел убедить их, чтобы они уверовали. В обоих рассказах многое непонятно, если не знать, заранее, что «утеснение» состояло в том, что проповедь единобожия шла неудачно. Поэтому пророк и убежал и сел на корабль. Однако корабль в море остановился, что» означало, что на нем беглец. Чтобы найти его, и бросали жребий. Йунуса обнаружили и выбросили в море. Там его проглотил кит. В чреве кита он взмолился к Аллаху, и тот приказал киту выбросить Йунуса на пустынный берег. Об этом мы знаем частично из Библии, частично из комментариев к Корану. Естественно предположить, что и слушатели Мухаммада знали, о чем идет речь. Центральный эпизод этой истории упомянут в суре «Пророки» (21:87 - 88) снова среди перечисления благодеяний Аллаха своим посланникам:«И того, что с рыбой, когда он ушел во гневе и думал, что Мы не справимся с ним. И воззвал он во мраке: Нет божества, кроме Тебя, хвала Тебе, поистине, я был неправедным! и мы ответили ему и спасли его от горести, п так Мы спасаем верующих». В суре, названной именем пророка - «Йунус», ему посвящен лишь один аят (10:98) - о том, что жители города, где проповедовал Йунус, не были сразу наказаны за неверие. Они потом уверовали и были прощены. Йунус, несмотря па свою временную слабость, считается весьма почитаемым пророком, он из тех, кого «Мы (Ал-лах) превознесли над мирами» (6:86; 4:163/161). Коранический Йунус, как и Аййуб, - пример взаимоотношений пророка и Бога. У них как бы взаимные обязанности. Пророк должен быть терпелив, а Аллах должен ему помогать в выполнении его миссии. Этим Бог возвышает пророка. Почти все отрывки, связанные с Йунусом, - мекканские, и они нарочито поданы как увещевания Мухаммаду. В истории главное - осуждение пророка за слабоволие. Осуждение тех, кто ему не поверил, - второстепенно. Осуждение Йунуса прямо обращено к Мухаммаду: «. . . не будь подобен спутнику кита» (68:48). Характер изложения, арабское прозвище показывают, что и пстория Йунуса была известна окружению Мухаммада. О том же говорит, по моему мнению, и то, что Коран выделяет город, в котором проповедовал Йунус, из общей схемы пророческих историй Корана. Это единственный город, жители которого не поплатились за свое неверие. Видимо, подгонка под кораническую схему была бы слишком явной в хорошо известной истории. Упомянут в Коране и некий Узайр, человек, которого якобы иудеи объявили однажды сыном Аллаха. Тем самым они, подобно христианам, отвернулись от истинного единобожия, возрожденного исламом: «И сказали иудеи: Узайр - сын Аллаха"» (9:30). Имя Узайр соответствует имени библейского Эзры (Ездры) - знаменитой фигуры в истории иудаизма, никоим образом, однако, иудеями не обожествляемого. Впрочем, возможно, что была в Аравии неизвестная нам иудейская секта, особо выделявшая и почитавшая именно Эзру Об 'Узайре Эзра (Ездра), по имени которого названо несколько библейских канонических и апокрифических книг,-- одна из главных фигур в истории иудаизма. С его именем связано восстановление иудаизма и еврейской общины после вавилонского плена в V в. до н. а. Возможно, что Коран не осуждал некую секту поклонников Эзры, напротив, повторял упреки официальному иудаизму со стороны пуд еевн староверов». .

Есть в Коране еще одна история, где осуждается поведение праведника. Имя «героя» не названо. Более позднее предание утверждает, что речь идет о некоем Барсисе. В Коране рассказано: «Вот он (Шайтан) сказал человеку: „Будь неверным! А когда тот стал неверным, он сказал: „Я отрекаюсь от тебя. Я боюсь Аллаха, Господина миров!"» (59:16). Характер текста - конкретность и наличие прямой речи - позволяет предположить за ним какое-то известное предание. Возможно, что оно было близко тому, что рассказывают комментаторы. Во всяком случае, у нас нет никакого другого материала. Согласно преданию, некоему отшельнику Барсисе братья привели больную девушку, которую он взялся излечить. Шайтан уговорил отшельника поддаться соблазну, обещая ему защиту. Тот обесчестил девушку, а затем убил. Когда же братья девушки пришли за ней, Шайтан помог им изобличить и покарать преступника.

В Коране действует так много библейских персонажей, что кажется удивительным отсутствие некоторых из них. В частности, еще со времен средневековья комментаторов, видимо, удивляло отсутствие упоминаний о пророке Иезекииле. Его считали прообразом многих таинственных фигур, например Зуль-Кифля. С ним связывали и некоторые из многочисленных в Коране обрывков сказаний, где, как в рассказе о Барсисе, не названо действующее лицо. В Коране это звучит так: «Или как тот, кто проходил мимо селения, а оно было разрушено до оснований. Он сказал: „Как оживит это Аллах, после того как оно умерло?" И умертвил его Аллах на сто лет, потом воскресил. Он сказал: „Сколько ты пробыл?" Тот сказал: „Пробыл я день или часть дня. Он сказал: „Нет, ты пробыл сто лет! И посмотри на твою пищу и питье, оно не испортилось. И посмотри на своего осла - для того, чтобы нам сделать тебя знамением для людей, - посмотри на кости, как мы их поднимаем, а потом одеваем мясом". И когда стало ему ясно, он сказал: „Я знаю, что Аллах мощен над всякой вещью"» (2:259/261). В Коране легенда эта включена в историю об Ибрахиме как дополнительное свидетельство способности Аллаха оживлять все мертвое. Для этой легенды находили и находят многих действующих лиц. Среди них и Иезекииль, и Эзра, и Неемия. В иудейских и христианских преданиях много аналогичных историй См., например: Коран (Крачковский), с. 527. Долгий многолетний сон, показавшийся коротким, - распространенный мотив назидательной литературы. Мотив этот часто встречается и в Коране, например в допросах людей в Судный день (см. , например, 23:112/114-114/116; 17:52/54; 20:103). Однажды этот мотив оказывается главным стержнем в знаменитом рассказе о «людях пещеры» - семи спящих отроках. Сказание о них подробно и с явным удовольствием изложено в суре, которая так и называется - «Пещера» («аль-Кахф», 18). Сура начинается с напоминания, что Коран ниспослан для того, чтобы сообщить верующим, что они будут вознаграждены вечным добром. Он же предупреждает тех, кто сказал: «Взял Аллах для Себя ребенка» (т. е. христиан), что они заблуждаются и будут наказаны. Далее следует уже менее стандартное обращение - упрек Мухаммеду, зачем он так беспокоится, поверят или не поверят ему эти неверующие: «Как будто бы ты готов погубить себя по их следам, от горя, если они не поверят этой истории» (18:6/5). Некие юноши уверовали в Аллаха и отказались исповедовать веру своих соотечественников - многобожников. Их, однако, принуждали, и Аллах приказал им скрыться в пещеру, где он их защитит. Они и остались там, закрытые от лучей солнца. На вид они казались бодрствующими, поворачивались с боку на бок. У входа легла, растянувшись, их собака. Потом Аллах разбудил юношей, и они стали расспрашивать друг друга, сколько же времени они тут пробыли. Им казалось, что только «день или часть дня». Один из них отправился с деньгами в город. Его послали купить пищи и приказали действовать осторожно, чтобы не попасться в руки врагам. Коран продолжает рассказ. Это событие было доказательством верности обещаний Аллаха, но не оно вызвало споры среди людей. Спорили о том, как отметить пещеру. Над пей построили молельню (в Коране - масджид, «место преклонения колен», в мусульманском словоупотреблении - мечеть). Спорили о том, сколько было юношей. Говорили: трое и пес, семеро и пес. Коран наставляет Мухаммада по этому поводу - истинное положение вещей знает только Аллах и немногие, поэтому спорить и препираться об этом бессмысленно.

Тут в повествование вторгается живая атмосфера устного рассказа. Аллах обращается к Мухаммаду: «Не говори ни о чем: „Я это сделаю завтра", не добавив „как захочет Аллах". А если забудешь, то помяни своего Господа». Комментарии разъясняют, что в этом месте Мухаммад прервал свое повествование, обещая, как опытный рассказчик, интригующий слушателей, сообщить истинное Число лет, которые проспали юноши, завтра. При атом он не добавил «как Аллах захочет» или «если Аллах захочет». Такое нарушение мусульманского этикета и вызвало это откровение-замечание. Далее идет заключение истории: «И оставались они в пещере своей триста лет и прибавили еще девять. Скажи: „Аллах лучше знает, сколько они пробыли"» (18:25/24). «Девять лет» может относиться к годам сна или означать годы, прожитые юношами уже после пробуждения. Так, указанием Аллаха закончен спор о юношах. Рассказ построен как обсуждение общеизвестной спорной проблемы. Он «доказывает», что люди ничего не знают, а знает только Аллах. «Доказывает» это с помощью истории, которая сама является «доказательством» всемогущества Бога. Таким образом, в оформлении Кораном предания о спящих отроках объединяются как бы две линии восхваления Аллаха. Своеобразна и структура - сначала идет краткое резюме, вводящее в спор, а потом - рассказ, выделяющий некоторые подробности, но не пересказывающий весь сюжет. История отроков изложена в Коране однажды и более нигде не повторяется и не упоминается. Она сохранила элементы живой атмосферы того, как рассказ произносился. Тут ярко виден сам Мухаммад. Сначала ему приказывается не впадать в отчаяние из-за немусульман. Потом ему излагается христианская легенда, вызывающая среди них много споров, и дается верное решение спорных вопросов. В конце появляется как бы второй пласт личностных мотивов. Аллах делает пророку замечание о том, как следует излагать людям обещания на будущее.

В рассказе живо видна и связь со слушателями. Рассказ явно был в принципе слушателям знаком. Споры же о том, сколько спали юноши, сколько их было и т. д. , тоже хорошо передают атмосферу устного пересказа легенд, с нарочитым и особым интересом к псевдоточности. В Мекке спорили о сроках сна юношей. Мухаммад использовал обстановку спора для того, чтобы еще раз «доказать» достоинства и преимущества своего. Бога. Изложив". Основные элементы рассказа с точки зрения спорящих, он провозгласил, что истину знает только Аллах. Он сообщит ее своему пророку, а тот - людям, но не сегодня, а завтра. Так Мухаммад привлекал и удерживал внимание людей. Сам рассказ был известен, и потому Мухаммад мог опустить значительную его часть. Вместе с тем в некоторых местах он особенно подробен, хотя, казалось бы, достаточно краткого изложения сути, что и сделано уже в начале. Я думаю, что детальность рассказа связана в этом случае с ощущением личной причастности. Мухаммад излагал историю, особо ему близкую. Кораническая легенда в особой форме пересказывает знаменитое христианское сказание о семи отроках эфесских и. Оно повествует о том, как на триста лет были усыплены Богом семь юношей-христиан, укрывшихся от преследований при императоре Деции в III в. Есть некоторые основания предполагать, что в Коране использован особый вариант легенды, согласно которому знаменитая пещера находилась не в Эфесе, а в римском некрополе под Филадельфией (совр. Амманом). И по сей день там существует склеп с семью отделениями. С раннеисламских времен с ним связывают легенду о спящих отроках. Я был там. Он действительно расположен так, как описано в Коране. Туда не попадают лучи восходящего и заходящего солнца. Над ним видны остатки небольшой церкви. Исследователи пытались весьма разнообразно объяснить слово Раким. На самом деле Раким-Рекем - частый термин в набатейской топонимике Палестины и Северной Аравии. Так называли древнюю Петру. Наконец, в тексте рассказа есть специфическое употребление арабского глагола зака, характерное для сиро-палестинского диалекта. Обычно он означает «быть чистым». В Коране юноше, идущему купить продукты, говорят: «. . . посмотри, какая еда чище (азка)» (18:19/18). Но азка в сиро-палестинском диалекте означает «вкусный», «вкуснее». С таким значением рассказ приобретает большую конкретность и живость. Ведь слово стоит здесь все в пересказе, а как бы в цитируемой живой речи. Как видим, целая группа деталей указывает на сиропалестинский регион как источник коранического рассказа. Нам известны предания о том, что Мухаммад в молодости бывал в Сирии с торговыми караванами. Часто их считают малодостоверными, так как рассказы порой сопровождаются сказочными деталями. Однако в Сирию (в частности, через Амман) вел один из главных торговых путей мекканцев. Нет серьезных оснований сомневаться в том, что и Мухаммад ездил по этим дорогам. Это подтверждается и живым изложением легенды, носящей сиро-палестинскую окраску. Мухаммад обсуждал со мекканцами легенду, один из вариантов которой он сам слышал и привез из Заиорданья или Сирии.

2.2 Герои и мудрецы, история Аравии

Истории о царях, управлявших сынами Исра'ила, служили в Коране, как и в Ветхом завете, поводом для демонстрации могущества Аллаха. После смерти Мусы сыны Исраила попросили у пророка (имеется в виду библейский Самуил), чтобы он поставил над ними царя. Пророк избрал им Талута (библ. Саул), однако многие отказались ему подчиниться. Знатнее исраилиты говорили, что они богаче, чем царь, и потому не желают слушать его приказы. Пророк же отвечал, что Аллах дарует власть тому, кому пожелает, что он дал Талуту «широту в знании и в теле» (2:247/248). Он объявил, что знамением божественного покровительства Талуту будет явление ангелов, несущих ковчег, хранящий сакину и памятные реликвии времен Мусы и Харуна. Затем Талут выступил против врагов. Он объявил воинам, что Аллах проверяет их рекой. Кто выпил из нее воды, зачерпнув рукой, тот не годится ему в воины. В войске он оставил только тех, кто сдержался и не Стал пить. Таких оказалось немного. Небольшое войско противостояло многочисленному противнику и победило, Хотя многие сомневались в том, что такое возможно. Предводитель врагов Джалут (библ. Голнаф) был убит Да'удом (библ. Давидом) (2:246/247-251/252). Эти аяты были произнесены в Медине и обращены к верующим-мусульманам. Рядом с ними в тексте стоят указания о правилах жизни и запретах для тех, «которые уверовали». Библейская история звучала в Медине актуально. Устами неназванного библейского пророка Мухаммед обращался к своим соратникам. Далеко не все они с радостью восприняли призывы вести вооруженную борьбу с неверными Ссылались они при этом, как и подданные Саула-Талута, на свою малочисленность. В этой истории был и еще один намек на время Мухаммада. Не все жители Медины-Йасриба приняли ислам. Не все, даже принявшие ислам, были полностью довольны той властью, которую приобрел в городе пришелец. Многие из тех, кого Коран называет алъ-мунафикун («лицемеры»), к примеру вождь хазраджитов Убайй ибн Ка'б, считали, что по праву происхождения и богатства власть должна принадлежать скорее им, а не Мухаммаду. Право же Мухаммада основывалось на воле Аллаха, как основывалось на ней и право Саула (Талута). Об этом Коран напоминал иудеям или неиудеям Медины. В описании ковчега библейский термин «сакина (др. евр. шехина, рус. скиния) упомянут как обычный и понятный. Иудейское понятие включает в себя идею «обитания», «присутствия» божества. Вместе с еврейским в Коране встречается и собственно арабское слово сакина, означающее «покой» (ср. 9:26). Слияние арабского и еврейского терминов дало вполне приемлемое для арабов значение, нечто подобное «благословению», «благодати». В это докораническое сказание о Талуте вошел и библейский эпизод, к истории Саула не относящийся. Испытание воинов рекой восходит к истории Гедеона (Судей 7:5 - 7). Выбор эпизодов, смена акцентов, назидательные выводы превратилп послебиблейское сказание в кораническую притчу. Рассказ о Талуте кончается упоминанием о том, что Джалута убил Да'уд. Да'уда же Аллах научил «тому, что Ему было угодно» (2:251/252), даровал власть и мудрость. Мудрый царь Да'уд-Давид - праведник, пользовавшийся особым покровительством Аллаха. Бог сделал его своим заместителем (халифа) на земле, ниспослал ему Писание, называемое Забур (Псалмы), Он научил Да'уда пению, подчинил ему горы и птиц. Вместе с ним они славят Аллаха. Даровано Да'уду было и знание ремесла - обработки железа («Мы смягчили ему железо», 34:10) и изготовления кольчуг. «Мы. . . подчинили Да'уду горы, чтобы они прославляли, и птиц - и так Мы сделали. И научили Мы его делать кольчугу для вас, чтобы она защищала вас от вашей ярости. А разве вы благодарны?» (21:79 - 80). Так сказано о Да'уде в суре «Пророки» («аль-Анбийа'») при перечислении тех благ, которые Аллах даровал своим посланникам.

В суре «Саба'» (34) в качестве примера того, что Аллах может сделать с человеком все, что пожелает, снова указано на Да'уда: «Да'уду Мы даровали от нас преимущество: „О горы, прославляйте вместе с ним, и птицы. Мы смягчили ему железо: „Делай спускающиеся вниз (т. е. кольчуги) и размеряй панцирь"» (34:10-11/10). И еще: «Ведь Мы подчинили ему горы - вместе с ним они славословят вечером и на заходе, и птиц, собрав их, - все к нему обращаются» (38:18/17 - 19/18).

Другой спор Да'уд решил вместе со своим сыном Сулайманом-Соломоном. Аллах говорит, что он присутствовал при том, как Да'уд и Сулайман вместе судили по поводу поля, которое повредил скот. И Аллах тогда вразумил Сулаймапа (21:78 - 79). «Вразумил» - значит помог принять более верное решение, чем его отец. Каковы детали этого суда, установить трудно. Текст предельно краток, понять его пытаются с помощью иудейских преданий, но варианты предлагают разные. При отсутствии других убедительных данных приходится пользоваться комментариями к Корану, составленными на материале тех же иудейских преданий. К Да'уду и Сулайману пришли хозяин поля и хозяин скота, который потравил посевы на этом поле. Да'уд присудил хозяину поля весь скот, который погубил посевы. Сулайман же решил более справедливо. Скот был передан владельцу поля на то время, пока посевы взойдут вновь. После возвращения скота ему бы остались приплод п шерсть. Упоминания о Да'уде стоят всегда в одном ряду с именами великих пророков и праведников. Возможно, что его образ связан с антииудейской полемикой. Величие царя объясняется волей Аллаха, но вместе с тем показывается, что этот герой, как и все главные фигуры иудейского священного предания, - далеко не идеален. Он мог совершить несправедливость, мог принять не самое лучшее решение. Характер изложения показывает, что Да'уд был фигурой хорошо известной. Поэтому о нем можно было только напоминать. Действительно, в доисламской арабской поэзии мы встречаем имя этого царя и упоминания о его кольчугах.

История Аравии.

Особого внимания заслуживают и исторические предания об Аравии, относящиеся ко времени, относительно близкому к жизни Мухаммада. За ними стоят вполне конкретные события аравийской истории, преображенные легендами, но еще не забытые. На их примере можно хорошо увидеть, как собственная история становилась легендой, а потом - аргументом в религиозной проповеди. Практически все эти коранические сказания связаны с историей Южной Аравии, Йемена, той части полуострова, где на протяжении веков существовала высокая культура и государственность. Культурное, в частности - религиозное, наследие древнего Йемена сыграло заметную роль в формировании ислама. Один короткий сюжет легко укладывается на первый взгляд в обычную схему - «пророк и его народ». В суре «Дым» («ад-Духан», 44:37/36 - 37) в ответ на нападки неверующих Аллах говорит Мухаммеду: «Они ли лучше или народ Туббас и те, которые раньше? Их Мы погубили, ведь они были грешниками». Речь идет о погубленном за неверие народе, как были погублены Адити, самудяне, мадйаниты. Так и сказало в другом месте, в суре «Каф» (50:13 - 14/13): «. . . и сад, и Фирсаун, и братья Лута, и обитатели аль-Айки, и народ Туббас - все сочли лжецами посланников, и оправдалась Моя угроза». Кто же такой Туббас? В предании мусульманского времени слово туббас - титул (нечто вроде «царь») правителей химйаритской династии, господствовавшей и Йемене в IV - VI вв. ; Туббас по преимуществу, Тубба с заглавной буквы, предание называет царя Абкарибл Ассада, по прозвищу аль-Камиль («Совершенный»), правившего в конце IV - начале V в. Есть легенда о том, что он принял иудаизм, а в одном из вариантов биографии царя утверждается, что он был убит своим народом, который отказался принять единобожие. Все как будто подходит под стандартную кораническую схему. Дело, однако, обстоит значительно сложнее. Если исследовать развитие самого предания о царе Ассаде, то окажется, что более ранние сказания в мусульманское время были подогнаны под кораническую схему. Этому предшествовала нарочитая идентификация Туббас Корана с Абкарибом Ас'адом См.: Пиотровский. Предание.. Изначально, в Мекке коранического времени, термином туббас называли некоего чужеземного аравийского царя, который некогда совершил поход в Хиджаз, но был отогнан. Точно установить, кого имел в виду Мухаммад, пока не представляется возможным. Первые комментаторы, современники, не предлагали никаких отождествлений. Они ожесточенно спорили о другом - был ли Туббас посланником к своему народу, был ли он верующим. Ведь выражение «народ Тубба'» могло означать нечто подобное «пароду Нуха»; тогда есть пророк и народ, который его не признал. Но ведь туббас - царь, и выражение могло быть аналогичным «Фирсаун и его войско», тогда Туббас - неправедный тиран вроде Фирсауна. Постепенно спорщики склонились к тому, что Туббас был праведником. Потом ему нашли подходящий прототип в йеменской истории. Возможно, Абкариб Ассад на самом деле был прототипом коранического упоминания, однако доказать это нельзя. Пока мы можем лишь говорить, что Коран, видимо, имел в виду предание о походе некоего аравийского царя в Хиджаз. Царь мог быть из Йемена, а мог быть и из Северной Аравии. Аллах остановил поход и помог разбить врага. Об этом и напоминает Коран, объясняя поражение волей Аллаха и тем, что пришельцы были неверующими и не послушали некоего пророка. Так сливаются стандартный сюжет из пророческого цикла и сюжет, подобный истории о «походе слона», о которой речь пойдет в конце этой главы.

Самое знаменитое государство древней Южной Аравии называлось Саба. Это название у соседних народов стало общим для всей Южной Аравии. Выше уже шла речь об истории с царицей Сабы. Она восходит к Библии. Там приезд царицы ко двору царя Соломона был одним из главных доказательств величия этого правителя. Богатство и процветание сабейцев были знамениты в мире уже с начала I тысячелетия до н. э. Саба Южная Аравия, славилась добывавшимися там благовонными смолами (ладан, мирра). Сабейские купцы продавали эти дорогие и редкие, но необходимые для религиозной практики и медицины товары в страны Средиземноморья. Кроме того, через Южную Аравию шла значительная часть торговли с Индией. Поэтому государства древнего Йемена процветали. Лишь с начала нашей эры их постепенно начинают вытеснять торговцы из Египта. К VI в. южноаравийская, а с ней и общеаравийская торговля приходят в упадок. До последнего времени предполагалось, что Коран сохранил воспоминание о тех прорывах плотнены, которые зафиксированы в надписях (450 г. , 542 - 545 гг. ). Недавнее обследование наслоений позади Марибской плотины показало, что последний прорыв произошел где-то около 570 г. , т. е. во времена, близкие к Мухаммаду Пиотровский. Южная Аравия, с. 134--138.. Из известных нам источников об этом прорыве сообщает только Коран. Вслед за этим описанием идет рассказ о гибели торговых городов на пути из Йемена в Средиземноморье. Упадок торговли произошел ранее последнего прорыва плотины, и сообщение тут не столь конкретно (34:18/17- 20/19): «И устроили Мы между ними и теми селениями, которые благословили там (в Сирии и Палестине), замет ные для глаза селения; и направили там путь: Идите там ночи и дни в безопасности». Речь, конечно же, идет о системе торговых городов, обеспечивавших отдых и охрану каравана по пути вдоль Хиджаза. «И сказали они: „Господи, увеличь расстояние между нашими путешествиями!" - и обидели самих себя». Судя по общему контексту, речь шла о каком-то корыстном желании, возможно - об увеличении сферы контроля (и сбора пошлин) одних городов за счет других. Думаю, что так отразились споры и соперничество между городами. Как бы то ни было, жители этих торговых центров были наказаны за свои непомерные желания:

«И обратили Мы их в повествование и разорвали на ьклочки. Поистине, в этом - знамение для всякого терпеливого, благодарного!

Иблис заставил их признать правдой его мысль, и они последовали за ним, кроме немногих из верующих». Реальная история послужила, как видим, основой для стандартных коранических поучений. Люди не довольствовались благами, дарованными Аллахом. Они не понимали, что все блага - не от них самих, а от Аллаха. Они послушались Иблиса и требовали большего, чем заслужили. За это они наказаны, уничтожены. Если бы рассказ о городах не стоял рядом с рассказом о плотине, понять его реальную основу было бы трудно - так затемняет ее стандартное поучение. Два сада в рассказе о Сабе - историческая и топографическая реальность. Но они же - символы бренности людского благополучия. В Аравии растительность в любой момент может погибнуть из-за засухи или быть уничтожена слишком обильным селевым потоком. Так же легко пустынная земля может вдруг вся зазеленеть после дождя или паводкового потока. Поэтому в Коране часто используется образ появляющейся и исчезающей по воле Господа растительности.

Сад фигурирует в Коране в небольшой притче, действующие лица которой не названы по именам (68:17 - 33). Комментаторы утверждают, что упомянутая история происходила в Йемене. Неверующим Коран обещает такое же испытание, какое постигло владельцев некоего сада. Ожидая большого урожая, они решили приступить на следующий день к его сбору, не оговорившись при этом: «Если захочет Аллах». Утром они отправились к саду, обсуждая, как бы не допустить к его плодам бедняков. Однако ночью Аллах наслал на сад какое-то бедствие (в тексте тайфун - «нечто охватывающее», ураган? потоп?), и все плоды погибли. Пришедшие хозяева были ошеломлены тем, как в один момент сами превратились в бедняков. Они поняли, что наказаны за то, что не восславили вовремя Аллаха. Полные раскаяния, они стали просить у него прощения, надеясь на его милость. На этом притча кончается, и за ней следует сентенция о том, что наказания, ждущие грешников и неверующих после смерти, куда более суровы.

В суре «Пещера» («аль-Кахф», 18:32/31 - 44/42) рассказано о двух виноградниках, окруженных пальмами и полями и расположенных по разным берегам водного потока. По аравийским понятиям это высший предел благоденствия земледельца. Хозяин одного из садов стал похваляться перед хозяином другого, что он богаче, что семья у него больше, говоря, что никакого Суда в будущем не будет, а если и будет, то он, богач, все равно получит лучшую долю. Сосед увещевал его, напоминая, что, войдя в сад, надо сказать: «Что угодно Аллаху» или «Нет мощи, кроме как с Аллахом». Он говорил, что, хотя он и беднее соседа, все может измениться. Господь может даровать ему лучший сад, или, напротив, послать поток, который снесет сад соседа, или же увести орошающую сад воду. Действительно, в саду богача вдруг исчезли все плоды. Он принялся причитать о том, что все труды его оказались бесполезными из-за того, что он не верил в единственного бога - Аллаха. И никто не помог ему. Коран заключает - защитить может только Аллах. В этих притчах есть непосредственная реальность аравийского быта. Поэтому место действия первой из них считали возможным видеть в Йемене Коран (Крачковский), с. 626.. Вторую же притчу современные исследователи считают возможным квалифицировать как реальный случай, произошедший в окружении Мухаммада 5. Внутри текста Корана они оба перекликаются с рассказом о двух садах Сабы, способствуя как бы его обобщению, несколько отрывая его от конкретной истории Марибской плотины. Это помогает построению двух измерений рассказа о Сабе. Он одновременно приземленно конкретен (я показал выше удивительную конкретность описания) и в то же время - абстрактен и философичен. Третий отрывок формулирует такие же идеи, но очень, кратко. И даже в такой кратчайшей формулировке видна иная композиция. Описание катастрофы построено, как в рассказах об аравийских пророках, - страшное бедствие, уносящее посевы. За ним человеку, знакомому с аналогиями, слышится история гонений на пророка и обещание кары, которая и последовала. Описанный тут «вихрь, в котором холод» - рихун фиха сиррун - созвучен описанию «ветра шумного» - рихун сарсарун, уничтожившего адитов (69:6).

Все эти сюжеты и мотивы могли быть взяты просто из жизни. Вместе с тем нравоучения на примере жизни земледельцев широко распространены в назидательной литературе иудеев и христиан. Сходные рассказы есть в талмудических текстах, похожие по духу и форме притчи встречаются в Евангелии См., например, Евангелие от Луки 12 : 16-21.. Они могли доходить до Мекки и Йасриба, служить предметом бесед и рассуждений жителей этих городов. Соответственно Мухаммад мог черпать материал и из «массовой культуры» своего народа, и из только что услышанных впервые чужих историй. Далее сразу идет переход к описанию мук ада: «. . . те, которые испытывали верующих, мужчин и женщин, а потом не покаялись, - им ведь наказание геенны, им наказание огня» (85:10). Здесь отчетливо видна эмоциональная конкретность - боль и возмущение. Однако суть изображенного может быть объяснена по-разному. Иногда тут видят намек на божий суд с помощью огня, когда две веры спорят между собой и огонь не поглощает угодных Богу. Такова знаменитая история о мужах в «печи, раскаленной огнем», из Книги Даниила или кораническая история о попытке сжечь Ибрахима. Иногда в этом отрывке видят просто описание мук грешников, попавших в ад за преследование верующих. Большинство из комментаторов считают, и, видимо, справедливо, что источник этой коранической картины - описание казней христиан в Наджране, их сжигания во рву. Во рву горят христианские праведники, а над ним сидит и созерцает их муки иудейский Царь с приспешниками. Историческая основа скорее всего действительно такова. Однако между ней й Кораном есть еще одно передаточное звено. Общий протестующе-негодующий настрой сродни христианской монофизитской пропагандистской литературе о наджранских мученичествах. Она не просто сообщала, но призывала к мести. В Коране эти эпизоды явно восприняты через такую христианскую передачу, через христианские рассказы о гибели за веру, а не через более спокойные повествования, каковые тоже существовали (например, тоже христиапские, но несторианские сообщения) и сохранились в трудах арабских историков. Высокий эмоциональный накал позволил этому отрывку в Коране стать одновременно и историей о зверствах неверующих, и отвлеченным описанием адских мук Пиотровский. Южная Аравия, с. 164-165.. Такому отвлечению от реальной исторической основы особенно способствовало то, что для Корана христиане были не лучше иудеев. И те и другие были «людьми Писания», единобожниками, которые могли считаться в равной степени и верующими в Аллаха, и верующими неправильно. Эфиопская власть в Йемене оказалась непрочной. В середине VI в. эфиопский наместник страны по имени Аораха (т. е. Авраам), фактически покончил с прямым управлением негуса и стал независимым правителем Южной Аравии, приняв к тому же традиционный титул йеменских царей: «Царь Сабы и Зу Райдана, и Хадрамаута, и Йаманата, и бедуинов их в Тауде и в Тихаме». Подражая йеменским царям IV - V вв. , он возобновил походы на север, во Внутреннюю Аравию, стремясь восстановить йеменский контроль над торговыми путями, остановить наступление на Йемен кочевых племен с севера, стараясь помешать росту новых торговых и религиозных центров, в частности Мекки. Сохранившиеся надписи Абрахи Например, Ry 506. Перевод с комментарием см.: Пиотровский. Южная Аравия, с. 176-177; Лундин. Южная Аравия, с. 73-84. свидетельствуют о том, что он вел активные наступательные действия в направлении двух основных торговых путей Аравии - пути из Йемена на восток, через Йемаму, и пути на север, через Хиджаз. Ту же политику, видимо, продолжали и преемники Абрахи вплоть до самого конца VI в. , когда Йемен был завоеван сасанидским Ираном.

Местные предания Мекки сохранили память о том, как некий царь с юга, эфиоп или йеменец (Абраха или его сын), совершил поход на Мекку, попытался ее захватить, но потерпел неудачу. Среди осаждавших разразилась эпидемия, царь повернул назад. Чудесное спасение города произвело большое впечатление, тем более что в войске врагов был поразивший воображение мекканцев боевой слон. Год спасения от слона стал одной из опорных дат мекканской хронологии. От него, от «года слона», в городе отсчитывали даты. Согласно одному из преданий, именно в «год слона» (т. е. в 70-х годах VI в. ) родился Мухаммад См.: Пиотровский. Поход слона.. Чудесное спасение Мекки послужило сюжетом одной из самых ранних, самых кратких и самых красивых сур Корана - суры «аль-Филь» («Слон», 105). Описание здесь тоже конкретно, как и в рассказе о Сабе, но конкретность эта легендарна и сказочно. Коран опирается на уже существующее предание, объясняет чудесное спасение волей Аллаха, подчеркивает фантастические детали (например, образ птиц, мечущих камни на врагов) и тем самым развивает дальше мекканское историко-эпическое предание. Вот эта сура целиком:

Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!

Разве ты не видел, как поступил Господь твой

с владельцами слона?

Разве Он не обратил их козни в заблуждение?

И послал Он на них птиц стаями?

Бросали они в них камни из обожженной глины.

И сделал Он их точно нива со съеденными зернами.

Это, как и все многочисленные и разнообразные сказания, рассмотренные выше, было красочным аргументом в полемике. С помощью «истории» доказывались величие Аллаха и правота Мухаммада, его пророка и посланника.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Семнадцатая сура Корана называется «аль-Исра'» («Перенес ночью») и начинается знаменитым аятом: «Хвала тому, кто перенес ночью Своего раба из мечети неприкосновенной в мечеть отдаленнейшую, вокруг которой Мы благословили, чтобы показать ему из Наших знамений. Поистине, Он - всеслышащий, всевидящий!» (17:1). «Мечеть неприкосновенная» (алъ-масджид алъ-харам) - это мекканская заповедная территория вокруг аль-Ка'бы. Что же касается «мечети отдаленнейшей» (алъ-масджид алъ-акса), то есть некоторые современные толкования, утверждающие, что речь идет о каком-то месте около Мекки и о путешествии к нему. Однако господствующее в мусульманской традиции и в востоковедении понимание этого аята исходит из того, что речь идет о путешествии на некое место в Иерусалиме. Хотя прямого упоминания Иерусалима в тексте нет, такое объяснение подтверждается содержащимся в том же аяте выражением «вокруг которой мы благословили». В Коране оно неоднократно появляется как стандартное клише, означающее библейскую «землю обетованную», т. е. Палестину. За краткими формулировками этого аята стоит одно из важных событий духовной биографии Мухаммада - видение о перенесении в Иерусалим и общении с пророкам и Аллахом. Скупые сведения о том, что чувствовал и пережил Мухаммад, мусульманское предание расцветило многочисленными подробностями, создав целое сказание об алъ-исра* ва-ль-мисрадж - «ночном путешествии и вознесении» Мухаммада. Народные рассказы об этом событии (особенно о посещении ада и рая) дошли до средневековой Европы и, возможно, повлияли на становление сюжета «Божественной комедии» Данте. В сегодняшнем мусульманском мире памяти этого «вознесения» посвящен один из официальных религиозных праздников. Предание, сохраненное в «Жизнеописании посланника Аллаха» Ибн Исхака - Ибн Хишама, рассказывает, что однажды, когда Мухаммад спал около аль-Кабы, его разбудил Джибриль. Ангел привел с собой необыкновенное верховое животное, звавшееся Бурак и возившее на себе некогда всех пророков, бывших до Мухаммада. Мухаммад сел на Бурака, и тот по воздуху перенес его в Иерусалим. Там Мухаммад встретил своих предшественников - Ибрахима, Мусу, Ису и других пророков и руководил их молитвой. Потом ему было предложено выпить из одного из трех сосудов - с водой, с вином и с молоком. Он выбрал сосуд с молоком, и это означало, что его община пойдет верным путем. А вино для его последователей стало с тех пор запретным. К утру Мухаммад оказался дома. Это перенесение по воле Аллаха в Иерусалим и называется алъ-исра.

История фантастическая и кажется невероятной. Однако характер рассказа позволяет говорить о том, что какие-то, сходные с описанными переживания пророк действительно испытал. Реакция мекканцев, которым он поспешил рассказать о путешествии, была естественной - ему не поверили. Некоторые из мусульман даже отступились от своей веры. Люди говорили: караван идет туда целый месяц, как же можно слетать туда и обратно за одну ночь. Даже верный из верных - Абу Бакр - попросил Мухаммада описать Иерусалим, чтобы сверить рассказ со своими собственными воспоминаниями о городе. Аллах как бы поднял Мухаммада вверх, и пророк стал описывать то, что видел. Эти описания и воспоминания Абу Бакра совпали, правдивость Мухаммада была подтверждена. Абу Бакр с тех пор получил почетное прозвище ас-Сиддик, что обычно переводится как «правдивый», но более точное значение - «признающий истинным», «подтверждающий истинность».

Предание рассказывает и о другом эпизоде-подтверждении. Мухаммад рассказал мекканцам о событиях, произошедших в караване, который был еще только на пути к Мекке. Караван через некоторое время прибыл, и рассказ подтвердился. Все это, конечно, не значит, что Мухаммад действительно летал в Иерусалим. Однако ясно, что он не побоялся рассказать о своих переживаниях соотечественникам, хотя сначала это грозило ему потерей уже завоеванных позиций. Именно потому, как рассказывают, близкие уговаривали Мухаммада молчать о чудесном видении.

Коранические сказания занимают важное место в пророческом, неосознанном творчестве Мухаммада. Связи и образы, существовавшие в окружавшем его мире, преобразовывались в нечто новое. Издавна знакомые не только Мухаммаду, но и его слушателям развлекательные истории превращались неожиданно в осмысленное и убедительное повествование о величии Аллаха. Истории о прошлом в Мекке всегда любили. Недаром Мухаммада даже упрекали в том, что излагает он не божественные откровения, а асатир алъ-аввалин - «истории первых», «сказки предков». Об этом в Коране сказано: «Когда читаются перед ним Наши знамения, он говорит: „Истории первых!"» (68:15; см. также 83:13; 8:31; 6:25; 25:5/6). Согласно преданию, знаменитый мекканский рассказчик ан-Надр ибн аль-Харис отвлекал от Мухаммада слушателей своими историями о древних царях.

Привычный интерес аравийцев к сказаниям о прошлом не только не мешал Мухаммаду, но значительно больше - помогал. Увлекая слушателей тем, что они любили, он постепенно, настойчиво, но неназойливо, внушал им в форме привычных сказаний новые мысли и понятия, бывшие уже не частью старой культуры, но частью новой идеологии.

Сказания Корана были обращены не только к слушателям Мухаммада, но и к нему самому. Его тоже они должны были убедить, уверить в истинности и успешности возложенной на него Аллахом миссии. Напомню, что после первого откровения Барака ибн Науфаль успокоил Мухаммада ссылкой на Мусу-Моисея, а истории прежние пророков (как мы видели на примере отдельных сказаний) использовались для того, чтобы в трудную минуту поддержать дух Мухаммада.

Коран - религиозная проповедь, имеющая несколько важных ораторско-художественных особенностей, приемов. Некоторые из них особенно ярко проявились в коранических сказаниях. Прежде всего это облечение новых идей в одежды хорошо знакомого, провозглашение нового возрождением старого. Это и постоянный параллелизм прошлого и настоящего. Он достигается легко видимыми приемами «Корана в Коране» и «двойников». И то и другое особо подчеркивается и является более чем приемом. Это часть общей «многомерности» Корана. Каждая история, каждое высказывание могут жить и живут в нескольких контекстах, часто даже противоречащих друг другу. Эта многомерность - одна из важнейших черт Корана в целом. Через сказания о пророках и катастрофах Коран внушает людям картину закономерного линейного развития человечества к определенному концу - к Судному дню. Пророком этой последней катастрофы, завершением всей религиозной истории сынов Адама представал благодаря сказаниям Мухаммад. Коранические сказания изображают, таким образом, поступательный исторический процесс. Но изображают они и другое. Повторяемость и параллельность событий и речей, относящихся к «двойникам» Мухаммада, как бы сливают эпохи в одно общее время. Они придают мировой истории иные измерения, подчеркивают постоянство связей, ситуаций и явлений, которое сродни вечности и постоянству Бога. «Исторические» сказания ярко выражают и эту сторону «многомерности» Корана, слияние в нем линейного и цикличного исторического сознания.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Абд ал-Хаким. Маусу'а. - Шауки 'Абд ал-Хаким. Маусу'ат ал-фулклур ва-л-асатир ал-'арабийа. Бейрут, 1982.

2. Ади б. Зайд. Диван. - Диван 'Ади ибн Зайд ал-'Ибади. Тахкик Мухаммад ал-Му'айбид. Багдад, 1965.

3. ал-Анбари. Шарх. - Ал-Анбари. Шарх ал-каса'ид ас-саб' ат-тивал ал-джахилийат. Тахкик 'Абд ас-Салам Харун. Каир, 1969.

4. Андреев Н. П. Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне. Л. , 1929.

5. Апокрифы. - Апокрифы древних христиан: Исследование, тексты, комментарии. М. , 1989.

6. Ахбар 'Абид. - Ахбар 'Абид ибн Шарийа. - Китаб ат-тиджан. Сана, 1979, с. 323-499.

7. Бартолъд. Сочинения, 6. - Бартолъд В. В. Сочинения. Т. 6. Работы по истории ислама и Арабского халифата. М. , 1966.

8. Бертельс. Райские девы. - Бертелъс Е. Э. Райские девы (гурии) в исламе. - Бертелъс. Е. Э. Избранные труды: Суфизм и суфийская литература. М. , 1965, с. 84-102.

9. Бертелъс. Роман. - Бертелъс Е. Э. Роман об Александре и его главные версии на Востоке. М. -Л. , 1948.

10. Большаков. История. - Большаков О. Г. История Халифата. Т. 1. Ислам в Аравии: 570-633. М. , 1989.

11. ал-Бухтури. Хамаса. - Ал-Бухтури. Китаб ал-хамаса. Тахкик Л. Шалху. Бейрут, 1910.

12. Ванников. Коранические заметки. - Винников И. Н. Кораническив заметки. - Исследования по истории культуры народов Востока. Сборник в честь академика И. А. Орбели. М. -Л. , I960, с. 301-312.

13. Винников. Легенда. - Винников И. II. Легенда о призвании Мухаммеда в свете этнографии. - Сергею Федоровичу Ольденбургу к пятидесятилетию научно-общественной деятельности. 1882-1932. Сборник статей. Л. , 1934, с. 125-146.

14. Грязневич. Коран в России. - Грязневич П. А. Коран в России (изучение, переводы и издания). - Ислам: религия, общество, государство. М. , 1984, с. 76-82.

15. Грязневич. Развитие. - Грязневич П. А. Развитие исторического сознания арабов (VI - VIII вв. ). -Очерки истории арабской культуры V-XV вв. М. , 1982, с. 75-155.

16. Жебелев. Евангелия. - Жебелев С. А. Евангелия канонические и апокрифические. Пг. , 1919.

17. Зави. Мекорот. - Зави Шалом А. Мекорот йехудийим ба-Коран. Иерусалим, 5743 (1983).

18. Зухайр. Диван. - Шарх диван Зухайр ли Са'лаб. Каир, 1944.

19. Ибн ал-Калби. Аснам. - Китаб ал-аснам 'ан Хишам ибн Мухаммад ибн ас-Са'иб ал-Калби. Тахкик Ахмад Заки. Каир, 1965.

20. Ибн ал-Калби. Аснам, пер. - Хишам ,ибн Мухаммад ал-Калби. Книга об идолах. Пер. с араб. , предисл. и примеч. Вл. В. Полосина. М. , 1984.

21. Ибн Хишам. Сира. - Ибн Исхак, Ибн Хишам. Сират ан-наби. Тахкик Мухаммад 'Абд ал-Хамид. Каир, 1963.

22. Ислам. - Ислам: Словарь атеиста. М. , 1988.

23. Ислам. Словарь. - Ислам: Энциклопедический словарь. М. , 1990.

24. Ислам. Справочник. - Ислам: Краткий справочник. М. , 1983; 2-е изд. М. , 1986; азерб. пер. Баку, 1985; каз. пер. А. -А. , 1988.

25. Кашталева. О термине «ханиф». - Кашталева К. С. О термине «ханиф» в Коране. - Доклады Академии наук СССР. Серия В. 1928, № 8, с. 157-162.

26. Кашталева. Подражания. - Кашталева К. С. «Подражания Корану» Пушкина и их первоисточник. - Записки Коллегии востоковедов при Азиатском музее Академии наук СССР. Л. , 1930, т. 5, с. 243-270.

27. Китаб ат-тиджан. - Китаб ат-тиджан 'ан Вахб ибн Мунаббих. Сана, 1979. Кныш. Та'вил. - Кныш А. Д. Та'вил. - Ислам. Словарь, с. 218-219.

28. Коран (Крачковский). - Коран. Пер. и коммент. И. К). Крачковского. 2-е изд. М. , 1986.

29. Коран (Николаев). -Коран Магомета. Новый перевод, сделанный с арабского текста М. КазЛшрским. Пер. с франц. А. Николаева. М. , [б. г. ].

30. Коран (Саблуков). - Коран. Перевод с арабского языка Г. С. Саблукова. 3-е изд. Казань, 1907.

31. Крачковский. Поэтическое творчество. - Крачковский И. Ю. Поэтическое творчество Абу-л-сАтахии. - Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. Т. 2. М. - Л. , 1956, с. 14-51.

32. Крачковский. Таха Хусейн. - Крачковский И. Ю. Таха Хусейн о доисламской поэзии арабов и его критики. - Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. Т. 3. М - Л. , 1956, с. 189-222.

33. Крымский. Семь спящих. - Крымский А. Семь спящих отроков эфесских. М. , 1914.

34. Куделин. Арабская поэзия. - Куделин А. Б. Ранняя арабская поэзия: опыт историко-функционального анализа. - Классические па мятники литератур Востока (в историко-функциопальном освещении). М. , 1985, с. 10-30.

35. ал-Кутами. Диван. - Ал-Кутами. Диван. Тахкик Ибрахим ас-Самарра-и, Ахмад Матлуб. Бейрут, 1960.

36. Лабид. Диван. - Диван Лабид. Тахкик ал-Халили. Вена, 1880.

37. Лисан. - Ибн Манзур. Лисан ал-(араб. Т. 1-18. Каир, 1300-1303 гг.

38. Лундин. Аллах. - Л ундин А. Г. Аллах. -Мифы народов мира, т. 1, с. 61.

39. Лундин. Вадд. - Лундин А. Г. Вадд. -Мифы народов мира, т. 1, с. 207.

40. Лундин. Шамс - Лундин А. Г. Шамс - Мифы пародов мира, т. 2, с. 639.

41. Лундин. Южная Аравия - Лундин А. Г. Южная Аравия в VI веке М. -Л. , 1961 [Палестинский сборник. 8(71)].

42. Мифы народов мира. - Мифы народов мира. Т. 1, 2. М. , 1980, 1982; 2-е изд. М. , 1987, 1988.

43. Мукатил. Тафсир. - Тафсир Мукатил ибн Сулайман. Тахкик Абд Аллах Шахана. Т. 1-4. Каир, 1979-1987.

44. Мутаммим. Диван. - Малик ва Мутаммим ибна Нувайра ал-Йар-буси. Та'лиф Ибтисам ас-Саффар. Багдад, 1968.

45. От берегов Босфора. - От берегов Босфора до берегов Евфрата. Пер. , предисл. и коммент. С. С. Аверинцева. М. , 1987.

46. Папазян. Аль-Хидр. - Папазян А. А. Аль-Хидр и Илия: Мифические истоки аналогии. - Палестинский сборник. Л. , 1986, 28(91), с. 89-97.

47. Пиотровский. Лукман. - Пиотровский М. Б. Лукман. - Мифы народов мира, т. 2, с. 77.

48. Пиотровский. Мухаммад. - Пиотровский М. Б. Мухаммад, пророки, лжепророки, кахины. - Ислам в истории народов Востока. М. , 1981, с. 9-18.

49. Пиотровский. О природе. - Пиотровский М. Б. О природе власти Мухаммада. - Государственная власть и общественно-политические структуры в арабских странах: История и современность. М. , 1984, с. 6-18.

50. Пиотровский. Поход слона. - Пиотровский М. Б. «Поход слона» на Мекку (Коран и историческая действительность). - Ислам: религия, общество, государство. М. , 1984, с. 28-35.