Размещено на http://www.allbest.ru/

идея принятия мира как основа христианской деятельности Бондаренко Л. Ф., 2011

Любовь Фёдоровна Бондаренко, к. филос. н., доцент

Кафедра философии

Горно-Алтайский государственный университет

lfgor-ny@yandex.ru

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта №11-13-04002а/Т.

В статье на основе философского анализа культурологического материала раскрывается содержание идеи принятия мира, прослеживается связь идеи с основаниями православной религии.

Ключевые слова и фразы: христианская деятельность; православная культура; монастырь; старчество; миссионерство; отечественная философия.

Идея принятия мира является важнейшей доминантой православной культуры и христианской деятельности. Она связана с исходными основаниями самой православной религии. Мы знаем, что православие в своей традиции никогда не останавливалось на отвержении мира, ибо мир для православных - это Божье творение, имеющее свой смысл и своё предназначение. Очень часто встречается мнение, что в основе русского восприятия православия лежит аскетизм и скрытое в нём презрение плоти. Это неверное мнение. Справедливо было бы сказать, что русский аскетизм по своей сути восходит не к презрению мира и плоти, а к тому «яркому видению небесной правды и красоты, которое своим сиянием делает неотразимо ясной неправду, царящую в мире, и тем зовёт нас к освобождению от плена в миру» [2, с. 34]. Здесь прослеживается связь русского православия со святоотеческим религиозным опытом, который утверждает аскетизм в качестве своей основы и принимает его как мощное положительное средство для освящения мира. Отсюда становится понятным, почему в богослужебной практике Русской Православной Церкви центральным праздником является праздник Пасхи и почему в русском церковном сознании так много стремления к Божьему свету, к одухотворению личности, к обновлению мира на основе принятия Христа.

Уже в Древней Руси в её православном сознании мы видим, что идея преображения задаёт и определяет пути социальной активности. Суть здесь в том, что обновление касается всех сфер жизнедеятельности человека: и морали, и искусства, и политики, и повседневной жизни, одухотворяется даже национальный аспект культуры. Православие Древней Руси не отгораживается от культуры, напротив, оно пытается (несмотря, на некоторые ошибки) её одухотворить, воцерковить и преобразить.

Все деятели древнерусской культуры сознательно или бессознательно служат становлению национальной русской культуры и её созиданию. В этом отношении следует указать на развитие письменности, которое было связано с широким распространением грамотности, просвещения и на возникновение древнерусской литературы.

Не останавливая специально внимание на самом процессе становления литературы, скажем, что сам факт её возникновения связан с принятием православия, которое окунуло русских людей в мир книги, в мир греческой, византийской, древнеболгарской и сербской мысли.

После крещения Руси сразу начинают переводиться и распространяться различные философские и богословские тексты. Преимущественно это были тексты духовного, религиозного содержания, дающие глубокое представление о личности человека, о религии, о морали: Евангелие, Псалтирь, богословские трактаты Отцов Церкви («Источник знания» Иоанна Дамаскина, «Паренисис» Ефрема Сирина, «Лествица» Иоанна Лествичника и др.), жития святых («Патерики»). Важное место занимали также сборники энциклопедического характера - «Изборники», «Пчела», «Златоструи», в которых давалось много сведений научного и философского характера.

В то же время следует отметить, что Древняя Русь не только получила уже готовое философскобогословское наследие, но и активизировало собственную работу в этом направлении. Основные парадигмы древнерусского православного мировидения были воплощены в оригинальных сочинениях словесной культуры Древней Руси.

Заметно выделяются такие тексты как «Слово о законе и благодати» святого митрополита Киевского Илариона, «Поучение» Владимира Мономаха, «Златая цепь», «Стословец», «Слово о погибели Русской земли», «Притча о душе и теле» Кирилла Туровского. Эти произведения пронизаны историософскими, нравственно-этическими, эстетическими, религиозно-философскими и патриотическими идеями. В них сохранилось множество материалов, свидетельствующих о том, с какой силой русские люди верили в преображение жизни и стремились к духовному обновлению жизни, и какую помощь они получали от Бога в этом своём стремлении.

Эти тексты, как переводные, так и оригинальные, были важны для формирования духовных ценностей православия и для выстраивания всей архитектоники православного мышления. Они играли большую роль в становлении разумно-рассудочной, аргументационной (дискурсивной) способности мышления. Книги, действительно, развивали способность рассуждать и абстрактно мыслить, учили человека работать с абстракными понятиями. Это было важным шагом в развитии древнерусской культуры, поскольку дискурсивно-философское мышление давало возможность опосредованного постижения истины. Становление дискурсивно-философского мышления способно было стать проводником христианской веры и выражать её в понятиях.

Главное же достоинство памятников древнерусской церковной литературы (здесь мы не можем не согласиться с мнением известного исследователя древнерусской книжной культуры К. Е. Скурата) - «это их неувядаемое высокое православное христианское нравственное начало. Благодаря сему, содержание их приковывало внимание - а с ним воздействовало и на жизнь человека на протяжении всех веков. Оно не устарело, не обесценилось и не стало лишним и ненужным и сегодня. Таким оно останется вовеки, ибо оно, внутренне преобразуя человека, делает его Человеком с большой буквы» [9, с. 33].

Идея принятия мира лежала в основании не только литературы Древней Руси, но она являлась принципиальной особенностью русских монастырей и определяла их мироутверждающий характер.

Первые монастыри на Руси появились около тысячи лет назад и с тех пор стали её главной опорой. Придя на Русь с Греции, русский монастырь сразу же включился в культурную жизнь своей страны и, сохраняя нравственную чистоту, стал сутью отечественной духовности.

Центрами духовной и культурной жизни народа, очагами просвещения, молитвенной, политической и экономической жизни страны стали: Киево-Печерская Лавра, заложившая первые традиции русского монашества, Свято-Данилов монастырь, Троицко-Сергиева лавра.

Эти монастыри прославлены тем, что явили миру огромное количество святых. Здесь работали первые летописцы, здесь начала свой отсчёт древнерусская литература, здесь переписывались книги, и собирались уникальные библиотеки рукописных книг, велось иконописное дело, и развивались художественные ремёсла, здесь совершались дела милосердия, и, наконец, здесь закладывались традиции монашеского участия в жизни общества и светской власти. Многие из монахов стали выдающимися государственными деятелями. Возьмём, к примеру, святого Феодосия Печерского, беззаветно служившего патриотической идее православной государственности или святого князя Даниила Московского, который никогда в своей государственной деятельности не брался за оружие, чтобы захватить чужие земли, никогда не отнимал собственности у других князей. Святой князь Даниил Московский укреплял свои позиции путём милосердия и миролюбия. Великий святой преподобный Сергий Радонежский, обладавший многими духовными дарами (даром христианской любви к ближнему, даром духовного разумения, даром чудотворения, даром кротости, смирения, сострадания и милосердия), стал для монашества на много веков вперёд образцом миротворчества и беззаветного служения своему народу и государству. Активная социальная деятельность этого святого утвердила патриотическую традицию в русском монашестве, заложенную преподобным Феодосием Печерским.

Таким образом, когда мы пытаемся показать, что дала русской культуре деятельность монастырей - то православный принцип принятия мира и помощи этому миру предстаёт перед нами во всей верности и глубине.

Кроме монастырей преподобного Феодосия, преподобного Сергия, святого Даниила Московского были устроены многочисленные обители по всей стране: Саввино-Сторожевский Рождествено-Богородский мужской монастырь, Кирилло-Белозерский монастырь, Пафнутие-Боровская обитель, Валаамский СпасоПреображенский ставропигиальный мужской монастырь, Сретенский мужской монастырь, СпасоПреображенский Соловецкий ставропигиальный мужской монастырь, женский Свято-Богородичный монастырь во имя Леснинской иконы Божией матери, Покровский ставропигиальный женский монастырь и т.д.

Здесь русское монашество продолжало очень органично и умело сочетать в себе аскетику молитвенного делания с активной деятельностью в мире (со служением миру), с деланием справедливости и милосердия. Монастыри проявляли большую заботу об устроении церковной, культурной и государственной жизни на Руси: строили храмы, устанавливали общежительные уставы по монастырям, занимались книгоиздательской деятельностью, строили богадельни для подкидышей и беспризорных детей, больницы и приюты для воспитания сирот. В монастырях духовный, молитвенный труд всегда соединялся с материальным трудом, порой очень тяжёлым. Монахи пролагали пути в непроходимых лесах, осушали болота, обрабатывали поля, сеяли и жали, организовывали школы и обучали в них детей. Так, например, игуменья Свято-Богородичного монастыря во имя Леснинской иконы Божьей матери - Екатерина (графиня Евгения Борисовна Евфимовская) «создала школы церковно-учительскую, ремесленную и сельскохозяйственную. Для маленьких детей были устроены ясли, а для мальчиков постарше за две версты от монастыря ремесленный приют <...> когда во время Первой мировой войны монастырь эвакуировали в глубь России, в нём было около 700 учащихся и 500 сестёр. Кроме того, в монастыре была больница и приём несколько тысяч приходящих в год. Монахини сеяли лекарственные травы и изготовляли лекарства, которые раздавали бесплатно» [8, с. 179]. В Ивановском женском монастыре на Солянке в Москве монахини занимались литературным трудом и переводом духовных книг на иностранный язык. Разумеется, сказанным монастырская деятельность не ограничивалась.

Монастыри не раз вставали на защиту своего народа при нападении врагов, при междоусобных войнах, заботились о сохранении и укреплении российского государства.

Насельники монастырей занимались активной социально-экономической деятельностью. Многие монастыри имели своё производство, в том числе даже небольшие заводы: свечные, кожевенные, кирпичные.

В некоторых монастырях были свои конюшни и молочные фермы. Монастыри занимались активной социально-благотворительной деятельностью.

Вместе с тем не следует забывать и о молитвенном призвании монастырей. Монастыри на протяжении всего своего существования были призваны молитвенно, оберегать Русь, ведь монастырь - это «место молитвы». Молитва для монаха источник жизни. В молитве монахи восславляют Бога и возносят к нему свои покаяния и прошения. В нашей истории существует тысячи примеров, когда при всякой опасности, угрожающей обществу или частным лицам или когда нужно было предпринять что-нибудь важное, люди обращались в монастыри за молитвенной помощью. Как правило, эти молитвы имели чудесное действие. Можно сказать, что монахи, исполняя волю Божью, много содействовали и содействуют освящению общества и государства. В монастырях и доныне вымаливается благословение Божье на всех и на всё.

В контексте вышесказанного следует указать, что русский монастырь не был местом отвержения Божьего мира. А был, в первую очередь «местом самоотвержения». Отвергнуть себя - значить победить свои страсти, свои похоти, свои естественные наклонности, когда они начинают восставать на ваш дух. Этим и определяется, по сути, вся жизнь монахов. Они должны перестать быть тем, что они есть. Монахи должны стать иноками, то есть людьми, ведущими иную жизнь, чем все другие. Смирение, послушание, готовность всем жертвовать и все претерпеть, отказ от земных благ, отречение от своей воли, своего ума, своих суждений, своих желаний - это то, что составляет существенный характер жизни монастырских насельников. В этом смысле инок, уверенный в помощи Божьей принимая мир, уходит от этого мира в плане аскетической работы над собой, отвергает себя ради славы Божьей, ради спасения души и ради преображения мира.

Но, иночество не было единственным духовным явлением Церкви, раскрывающим мироприемлющий характер православия. Оно органически сосуществовало со многими другими благодатными служениями в ней. Известно, что Православной Церкви также присуще старчество.

Напомним, что старчество «есть особый институт преемственности духовных даров и служения миру» [10, с. 235-236], необходимо важный орган Православной Церкви. Старчество основывалось на церковной божественно-литургической жизни и если где процветало, свидетельствовало о жизни самой Церкви, благодатно действующей в мире в целях его спасения.

В старчестве исключительное значение имел старец. Старец - это священник (часто монах), достигший высокой степени религиозного подвижничества, обладающий даром прозорливости и руководящий духовной жизнью своих духовных чад. Главное в старце его - духоностность. «Старец - духоносен, пишет современный исследователь старчества В. Котельников, и в этом источник его спасающего, просвещающего и целительного воздействия <...> за внешней психологически-бытовой оболочкой скрывается глубокое религиозно-мистическое содержание» [6, с. 52].

В религиозном содержании старчества на первый план выдвигаются особые духовные дары старцев, их прозорливость, предвидение, способность духовного рассуждения, умение принимать исповедь и давать нужные советы, совершать чудеса силой молитвы. Невозможно перечислить все случаи исцелений, случившихся по молитвам старцев. Паломники, приезжавшие в тот или иной монастырь, знали, что по молитвам старцев улаживались дела, устраивались судьбы детей и родных, проходили душевные боли. Прозорливость старцев также невозможно описать. Многие из них видели далеко вперёд жизнь каждого человека. Именно через это внутреннее религиозное содержание мы и должны смотреть на феномен православного старчества.

Как же старцы приобретали эти дары? Первое - и самое важное - старцы, руководствуясь духом Евангелия, учением Апостолов и Святых Отцов Церкви, лично проходили путь очищения от страстей. Они работали над собою, боролись со своими недостатками и пороками, развивали в себе христиански-ценные начала и по мере очищения души получали от Бога благодать - духовную силу, энергию, с помощью которой и осуществляли свою духовную миссию в мире. Старцы обращались к внутренней личности человека, воспитывали её по-христиански, учили познавать себя и слышать Бога. Они как «церковные пестуны» человеческих душ своим умом и сердцем, озаряемых Духом Святым, видели изъяны жизни и стремились оказать людям духовную помощь молитвой, утешительным словом, советом, наставлениями, а порой делом милости. Но самое главное - через старцев, люди вставали на путь спасения.

Постепенно выделяется ряд центров наибольшего духовного значения. Это, в первую очередь, - Саровская, Радонежская, Валаамская, Одесская, Глинская, Псково-Печерская и Оптина пустыни.

Здесь создаются центры духовной культуры. Здесь мы наблюдаем расцвет древней восточной аскетики, неразрывно связанной с практикой умного делания, с покаянием, с самопознанием, с духовной дисциплиной, с послушанием и с прозорливостью. Старцы, как и древние отцы - аскеты, в своих поучениях и писаниях сохраняли и утверждали традиционный аскетический опыт. Однако их подвижнической деятельности была присуща и совершенно новая черта, которую современный мыслитель С. Хоружий назвал «активным выходом в мир <…> этот выход в мир выражался в широком общении с простыми мирянами, в служении миру в качестве духовных помощников, советников и наставников, живого примера истинной христианской жизни» [12, с. 46].

Впоследствии под влиянием старцев в русской православной традиции стали появляться старцы в миру, которые не принадлежали монашеству. Самым известным из них был святой праведный Алексий Мечев.

Таким образом, мы видим, что творцы отечественной культуры, принявшие православие, ввели принцип принятия мира, связанный с идеей преображения мира и человека в глубину всей своей души и из этого нового духа преображали мир, творили и созидали культуру на началах православия. Особенно это ощущалось в деятельности подвижников XVII-XVIII вв. - Дмитрия Ростовского, Паисия Величковского, Тихона Задонского.

Главная мысль, которую эти святые, отстаивали в своих трудах, заключалась в том, что мир может внутренне обновится и вернуться к своей утраченной цельности (полноте) лишь через приобщение к духу православия. Всей своей подвижнической жизнью святые показывали, что освящение человека, а через него и преображение мира возможно лишь через «христоподражательное житие», через общение с Богом, через жизнь в Церкви, через Литургию, через соблюдение заповедей, через участие в церковных таинствах и через молитву. Именно в Церкви, которую основал Христос в истории (через Своё страдание и Воскресение) на основе синергии (со-работы, содействия) Святого Духа и человека происходит, по мнению православных мыслителей, процесс общего преображения человеческого духа. Так понятая идея может способствовать раскрытию творческих сил в человеке, сохраняя его духовную целостность (единство ума, воли и чувства) и объединять людей, формируя в них ощущение общей духовной гармонии универсума без утраты личного и национального, то есть то, что по сути можно назвать идеальным соотношением между частью и целым. Эти идеи, на наш взгляд, являются конструктивными и созидательными, ибо предлагают решать актуальные смысложизненные проблемы эпохи с точки зрения вечности - это с одной стороны, с другой - с точки зрения преображения мира через приобщение к духу православия, которое открывает культуре новые горизонты существования.

В дальнейшем идеи преображения и восстановления цельности бытия найдут своё выражение в деятельности миссионеров. Православными миссионерами накоплен огромный опыт социального служения миру, Церкви и народам, населявшим нашу родину. Делу преображения человека и мира служили благотворительные формы миссионерского служения, а также труды миссионеров в образовательной и культурной деятельности. История российского миссионерства начинается с трудов святых равноапостольных Ольги и Владимира. Расцвет же миссионерства приходится на вторую половину XIX и начало XX века. Выдающимися миссионерами-подвижниками в Русской Церкви были: Святой Иннокентий Иркутский, святой Аляскинский, святитель Николай Японский и многие другие. Значительный след в духовной, культурной и образовательной жизни России оставили подвижники Алтайской Духовной Миссии - святой преподобный Макарий (Глухарёв) и святитель Макарий (Невский). Миссионерская деятельность этих святых, нацеленная на «обновление ума» и общее преображение внутреннего мира человека определялась многими аспектами. Во-первых, она была связана с передачей опыта Богообщения. Собственно говоря, для миссионеров опытное познание Христа через Литургию, через соблюдение заповедей, через участие в церковных таинствах и через молитву было гораздо важнее, чем просто интеллектуальное принятие Христа. Согласно христианской точке зрения, «обновление ума» и общее преображение внутреннего мира человека и всего космоса осуществимо лишь при содействии Святого Духа, то есть через жизнь в Церкви, на основе «синергии» (содействия, со-работы) Святого Духа и человека.

Следующий аспект касается книжной культуры, которая возникла вследствие переводческой и издательской деятельности Алтайской Духовной Миссии. Если рассматривать книжную культуру, начиная с переводческой деятельности основателя Алтайской Миссии архимандрита Макария Глухарева, то, прежде всего, возникает чувство удивления широте её распространения. Дошедший до нас книжный фонд составляет сотни изданий на алтайском и русском языках. Первыми книгами были: Евангелие, Псалтырь, собрание текстов о таинствах, десять заповедей с объяснениями, «Всенощное бдение», «Грамматика алтайского языка», «Жития святых на алтайском языке», словари. Например, «Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка» и алтайский словарь объёмом в три тысячи слов, составленный архимандритом Макарием Глухарёвым, который стал основой для дальнейшего создания алтайской грамматики и учебной литературы на алтайском языке.

Своеобразными центрами книжности и образованности в Горном Алтае стали храмы, монастыри, школы, при каждой из которых были устроены хорошо укомплектованные библиотеки, о которых можно судить по актам передачи-приёма миссионерских школ из ведения Алтайской миссии в ведение волостных земских управ. Среди книжных людей того времени были люди разных положений - митрополиты, епископы, купцы, а также учителя, фольклористы, писатели из новокрещённых алтайцев (М. Эдоков, М. Абышкин, Г. Оттыгашев и другие). Книжным человеком и первым писателем Горного Алтая называют священника-алтайца Михаила Чевалкова, написавшего первую на алтайском языке книгу «Памятное Завещание». Следует также добавить, что первое поколение алтайской интеллигенции было воспитано в традициях книжной культуры и письменного слова.

Ввиду крайней важности этого аспекта миссионерской деятельности, ответим (в краткой форме) на вопрос, что же принесла этнокультурному социуму Горного Алтая книжная культура? Книжная культура, созданная миссионерами, стала первопричиной и первотолчком для возникновения алтайской литературы и письменности - это первое важное замечание. Во-вторых - книжная культура, созданная миссионерами, предусматривала духовное просвещение человека и нравственное обновление общества в целом.

Не надо забывать, что книжная культура, содержала в себе идеи христианской онтологии и гносеологии, и, тем самым способствовала становлению разумно-рассудочной, последовательной, систематичной, аргументационной (дискурсивной) способности мышления. По сути дела, книжная культура развивала способность рассуждать и абстрактно мыслить, работать с абстракными понятиями. Дискурсивное мышление давало возможность опосредованного постижения истины. Однако такой способ познания сам по себе не ведёт к Истине в религиозном смысле, ибо эту Истину человек способен воспринять только в состоянии веры. Но всё же дискурсивное мышление позволяет ему приблизиться к Ней. В целом же дискурсивность способствует познанию конечных материй, ненаблюдаемых в наличном бытии, даёт возможность выйти за пределы наличного бытия, за пределы чувственного восприятия и предполагает образование независимых, абстрагированных от непосредственных наблюдений категорий, понятий, универсалий, трансценденталий, помогает ставить предельные проблемы, схватывать суть ценностей, упорядочивать знания и развивать трансцендентные возможности интеллекта. Дискурсивность, как известно, является важной составляющей научного мышления.

Обратим внимание ещё на один аспект миссионерской деятельности, на тот факт, что исключительно важное место в преображении и обновлении внутреннего мира человека занимали созданные миссионерами школы. Статистические данные показывают, что «в 80-е годы XIX века миссионерские школы насчитывались уже десятками. В 1917 году Миссия содержала 90 школ» [4, с. 18]. При каждой школе были устроены библиотеки. В школах преподавались: русская и национальная грамоты, арифметика, Закон Божий, церковнославянский язык, пение и т.д. В 1867 году в селе Улала (ныне г. Горно-Алтайск) открылось специальное учебное заведение для подготовки учителей миссионерских школ. Кроме арифметики и грамоты в училище преподавались чистописание, чтения по истории Российского государства, природоведение. Система обучения детей и подростков, созданная миссионерами способствовала их нравственному развитию и формировала в них логически-абстрактное мышление, с помощью которого они постигали и свою культуру и ту культуру, которую несли миссионеры. Школы поощряли книжную учёность, прививали нормы логического мышления и искусство осмысления, понимания и аргументации, что приводило к высокому уровню умственной дисциплины.

Кроме этого Миссия «имела врачебную службу в лице фельдшеров и оспопрививателей-миссионеров» [Там же, с. 8].

Все те факты, которые мы привели выше, свидетельствуют о том, что миссионерско-просветительная и социально-благотворительная деятельность Алтайской Духовной Миссии в своём существе не только не стесняло культуру Горного Алтая, напротив, она способствовала её развитию. Миссионеры несли этой культуре идею созидания как творческой радости; наметили пути обращения к исследованию познания как такового; развивали опыт умозрения, включая и опыт дискурсивности (опосредованного постижения истины, рассудочности) и способствовали интеллектуальному развитию этнокультурного социума Горного Алтая. Миссионерская деятельность обеспечивала гармоническое сочетание во взаимной свободе православия и национальной культуры Горного Алтая на основе приобщения к Церкви и освящения Ею личной и общественной жизни, открывала новые перспективы для возвышения личности за счёт ориентации на высшую (абсолютную) систему ценностей.

Миссионеры всей своей деятельностью показали, что в православии вопрос о перспективе человека, культуры или мира не остаётся без ответа. Православие наоборот даёт твёрдый ответ на основные мирровоззренческие и теоретико-познавательные вопросы. Признавая факт онтологической «повреждённости» мира и человека как следствия грехопадения, оно предлагает человечеству средства и пути духовного восхождения человека, его личностного роста через приобщение к Церкви, в которой на основе «синергии» человек получает от Бога помощь и силу возвыситься над своей «естественностью», над наличным миром. Этим самым православие задаёт реальную перспективу духовного обновления мира и полагает основу перехода культуры от данного состояния к заданному, совершенному. В этом контексте значимость идеи принятия мира для миссионерской деятельности, не может быть оспорена, ибо она, по сути, способствует достижению основной цели православия - преображению всего космоса (человечества и природы) через Церковь в христианскую общину для новой, освящённой жизни.

Идеи преображения и восстановления цельности бытия станут доминирующими во многих сферах культуры XIX века. Культурная деятельность, осуществляемая на основе принятия Христа и на основе воцерковления жизни, станет в это время ничем иным, как свободным творчеством по преображению мира в духе православия. Многие деятели культуры будут (вольно или невольно) служить идее построения православной культуры. Здесь, конечно мы должны помнить и о том, что речь должна идти и о наступлении нового времени - об эпохе, которую известный философ-богослов Г. Флоровский назвал эпохой «отрицания и возврата» [11, с. 308]. Эта эпоха в культуре выразилась и закрепилась в двух сторонах. С одной стороны, - это было отрицание традиционной культуры, «исторический нигилизм <…> отказ от истории, связанный с пониженным чувством церковности <…> нечувствием исторического» [Там же, с. 408-409], с появлением интереса к анархическим и революционным идеям и даже к богоборчеству. Эта эпоха характеризовалась также излишней восприимчивостью к мистическим веяниям, к теософии и оккультизму. Мы не будем подробно разбираться во всех этих пассажах. Заметим лишь, что описываемая нами эпоха характеризуется не только этими трагическими фактами, но ещё и мощным возвратом к церковному мировоззрению, к церковной идее, к «вселенско-церковному Преданию» [Там же, с. 329]. Именно в церковном мировоззрении русская интеллигенция видела истину и «спасение от ада и погибели» [Там же, с. 304]. Возврат к церковной идее не обозначал отвержения светской культуры, напротив, он поставил вопрос о «построении культуры в духе Православия на основе «простора», т.е. свободного обращения ко Христу» [2, с. 193], об освящении и христианском преображении этой культуры.

Идеи, связанные с возвращением к своим православным началам, получили в это время такое глубокое значение, что даже сам смысл отечественной истории и культуры уже не мог быть раскрыт вне Православия и вне Церкви. Этими идеями было положено начало глубоким интуициям и достижениям в духовных сферах культурной жизни. Знатоки русской культуры ХХ века Г. Флоровский, Н. Зернов и ряд других мыслителей описывают эту эпоху как время оживления, как «наступление весны в серой атмосфере культурной жизни» [3, с. 100], как время расцвета традиционной русской духовности, причём в её самой сильнойформе - святости. Святой преподобный Серафим Саровский, святой праведный Феодор - старец Томский, святой праведный Иоанн Кронштадский, святой праведный Алексий пресвитер Московский, святая блаженная Матрона. Эти святые пробудили интерес к религиозным ценностям в обществе, дали наглядный пример духовной силы православия, глубоко православного образа жизни и церковного миропонимания.

В области отечественного богословия, мы можем открыть для себя имя митрополита Филарета (В. Дроздова). Этот человек, его слово, дух его проповедей - имели для людей XIX века огромное значение. Существует множество примеров благотворного влияния личности митрополита и его трудов на русских богословов, философов, писателей, художников, поэтов и их благодарной отзывчивости на духовную поддержку святителя Филарета. Для них он воплощал «мудрость Церкви и во многом - заветную душу народа, его жажду святости» [12, с. 32]. Лучшие из русских интеллигентов по примеру святителя пытались всей своей деятельностью преобразить и облагородить мирскую культуру в духе Православия. Святитель обличал «самодовольное свободомыслие светской культуры, оторвавшейся от религиозных корней и уповающей не на Откровение свыше, а только на силу человеческого разума» [Там же, с. 35]. Он выступал за союз веры и светской культуры, считая, что культура не может развиваться без союза с верой.

Деятельность митрополита была многогранной: он раскрывал смысл догматического опыта православной церкви, подчёркивал важность богословия для становления христианской личности. Богословие, по его глубокому убеждению, учит человека рассуждать и, причём рассуждать ответственно и сдержанно. Рассуждение же в свою очередь помогает личности обрести полноту духовной жизни. Поэтому святитель стремился «сделать богословие общедоступным» [11, с. 173] и понятным. Именно отсюда объясняется его борьба с латино-протестанской традицией преподавания богословия в России, сложившейся ещё в эпоху Петровских преобразований.

Что касается его трудов по богословию, то здесь следует отметить богослужебные «Слова и речи», неоднократно издаваемые в течение всего XIX столетия. Это, пожалуй, главное богословское наследие святителя. В основном же он богословствует как проповедник. Нужно отметить, что святитель Филарет Московский обладал не только богословским дарованием. Он был ещё и талантливым церковным политиком, ректором Санкт-Петербургской Духовной Академии, историком и блестящим поэтом.

Возврат к православным истокам стимулировал развитие таких форм светской культуры, как музыка и живопись. Важно, что музыка того времени, положительно относящаяся к разнообразию культурных музыкальных миров, по большому счёту стремилась возродить и сохранить свои собственные музыкальные традиции. Эти традиции были в первую очередь связаны с освоением народного музыкальнопоэтического творчества русского народа, с изучением русского быта, с постижением черт национального характера и с образами наших святых. В атмосфере культурного обращения к своим истокам было создано небывалое количество неповторимо своеобразных музыкальных произведений, пронизанных пластичными, песенными, национальными мелодиями. Музыкальная форма этих произведений совершена с художественной точки зрения.

Однако нельзя не понимать, что художественно совершенная форма не существует отдельно, она может быть осуществлена только «цельным, живым и творчески могучим содержанием» [5, с. 305], за которым стоит мироощущение и мировосприятие автора. Отметим творчество С. Дегтярёва («Минин и Пожарский, или Освобождение Москвы»), М. Глинки («Иван Сусанин», «Камаринская», «Руслан и Людмила»), Н. Римского-Корсакова («Снегурочка»), А. Гурилёва («Колокольчик»), М. Мусоргского («Борис Годунов»), А. Бородина («Князь Игорь»). Светлую и одухотворённую музыку создал П. Чайковский. Симфония «Зимние грёзы», опера «Евгений Онегин», балет «Лебединое озеро» - до сего времени остаются непревзойдёнными шедеврами музыкального искусства.

В начале XX века православная традиция особенно сильно проявилась в творчестве С. Рахманинова. Его «Всенощная», «Литургия Иоанна Златоуста», кантата «Колокола» являются вершиной русской православной музыки. От православного мироощущения неотделимо творчество ещё одного композитора начала XX века - Н. Метнера. «Музыка его по истокам своим целомудренна (даже в самой своей страсти) и до конца религиозна (даже в самом своём мятеже): она молится - и, вопрошая, и сомневаясь, и бунтуя, и отчаиваясь» [Там же, с. 300].

Таким образом, в классической музыке идея принятия мира, основанная на духовном преображении человека и мира, воплотилась наиболее ярко.

То же самое происходит и в живописи, где появляется целая плеяда гениально одарённых художников портретистов, пейзажистов, реалистов: А. Иванов, И. Левитан, В. Стриженко, А. Корзухин, А. Веницианов, В. Поленов, В. Суриков, А. и В. Васнецовы, М. Нестеров и другие. Именно их работы придали отечественному изобразительному искусству новое звучание. Дело в том, что искусство XIX века практически утратило слепую зависимость от образцов западноевропейского искусства. Мы видим, что многие картины вызваны к жизни сюжетами из житий наших святых, монастырской жизни, сюжетами русской истории и русского фольклора, бытовыми сюжетами повседневной культуры, интересом к эпическому пейзажу, в котором в первую очередь нашёл себя образ православной России, образ родины.

Отметим также, что творчеству художников XIX века были свойственны глубокие религиозные размышления о взаимосвязи человека и Бога, о духовной жизни личности, о церковной истории, о вере православной. Религиозное сознание мастеров изобразительного искусства XIX века органично вписывалось в настроение картин, поэтому картины того времени пронизывались мотивами любви, смирения и покаяния, жизненной наблюдательностью, чистотой и ясностью исполнения, возвышенным пафосом, спокойствием и уравновешенностью колорита.

Наиболее целостно православная идея принятия мира проявилась в развитии классической литературы так называемого «золотого века». Эта литература была обширна и разнообразна по своему содержанию и по формам, она включала в себя широкий диапазон художественных средств, языковых способов выражения, стилей языка. Литература «золотого века» отличалась жанровым многообразием. Однако оцениваем мы её как великую не по эстетическим критериям (например, разрушительные произведения Кафки или Беккета тоже с эстетической точки зрения являются высокохудожественными произведениями), а по духовнонравственному содержанию. Русская литература XIX - начала ХХ веков была буквально пронизана евангельским духом, исполнена нравственной глубины и силы и даже сам язык, на котором писали Пушкин, Тургенев, Лесков, возвышает и облагораживает человеческую душу. В этом её великость и достоинство.

Классическая литература «золотого века» отличалась глубокой евангельской философичностью. Писатели размышляли о существовании Бога, о внутренних качествах человека, о душе и теле, о жизни и смерти, о семье, о добре и зле, о родине и о патриотизме. Эта литература предлагала человеку задуматься над вопросами смысла жизни и нравственного выбора, встать на путь укрепления и развития в себе истинных добродетелей. Кроме того - и это важно отметить - с помощью русской классической литературы множество людей (особенно в наше время) сумели определить для себя эти «вечные» вопросы в качестве главных, сумели прийти в Церковь и сумели пойти по пути, который предлагают евангельские заповеди и святые Отцы Церкви.

Что касается отечественной философии, то мы должны отметить факт конституирования её как специфического вида деятельности. Именно в этот период своего развития философия меняет форму - она формируется в профессиональном отношении. Это означает, что философские идеи воплощаются не во всём контексте культуры, как это было на ранних этапах развития философии, а в виде понятийно-логических конструкций. Внутреннее содержание русской мысли на данном этапе выражается в философской форме, в категориальном строе профессиональной философии. В отечественной философии утверждается дискурсивнорассудочный способ философствования, складываются различные философские тенденции и течения. Не будем обсуждать достоинства и недостатки отечественной философии в её новом статусе. Позволим лишь сказать, что русская интеллектуальная мысль XIX - начала ХХ вв., выраженная в форме профессиональной философии стремилась изучить и осмыслить прошлое русской истории и культуры, а также стремилась найти ответы на «предельные философские вопросы бытия и действия» [11, с. 330].

Эти стремления зачастую сопровождались большими срывами и искусами отдельных философов, а порой целых школ и направлений. Однако, несмотря на это, в философии XIX - начала ХХ века сформировалась мощная тенденция, связанная с возвратом русских мыслителей к святоотеческим истокам, к церковной традиции и к патристическому наследию отцов Церкви. Указанное направление представляют такие философы как В. Несмелов, А. Хомяков, И. Киреевский, Н. Данилевский, К. Леонтьев, Н. Лосский, П. Флоренский, И. Ильин. Согласимся с мнением известного современного философа С. Хоружего, который говорит нам о естественности возникновения такой тенденции. Русская религиозно-философская традиция, представляла собой «не отдельный и автономный процесс, но один из аспектов исторического существования российской культуры, в котором последняя выступает как единый субъект, наделённый способностью к изменению и самоотнесению <...> В российской культуре духовным истоком цельного процесса является Православие, во всей совокупности своих сторон: как вера и как Церковь, как учение и как институт, как жизненный и духовный уклад» [13, с. 26; 57]. Из этого суждения со всей очевидностью вытекает, что отечественная философия, исходя из смыслового содержания самого исторического и философского процесса, с необходимостью включала в себя освоение и проработку православия. Она, обращаясь к опытному материалу православной духовности, свидетельствовала и описывала этот опыт, выражала его в понятиях, формировала собственное тематическое содержание и по большому счёту, восстанавливала себя в полноте церковной традиции.

Когда мы говорим о восстановлении православных начал в отечественной философской традиции, то важно подчеркнуть значение личного духовного опыта русских мыслителей и его соотношение с церковным опытом, с опытом отцов Церкви. Речь идёт, конечно же, о так называемом верующем мышлении, благодаря которому философские построения отечественных мыслителей были основаны на глубоком знании православной культурной традиции Древней Руси, патристических идей византийского богословия, а также на знании источников христианского учения - Священного Писания и Священного Предания. Мы вправе утверждать, что мыслители, участвующие в религиозной жизни, в жизни соборного христианства и благодатных таинствах, творчески оживляли непростую в духовном плане русскую культурную жизнь XIX - начала ХХ века через призму соотношения её с вечностью. И более того - деятельность православных философов была по большому счёту нацелена на преображение человека.

Таким образом, мы видим, что творцы отечественной культуры - будь то монахи, или старцы, миссионеры или художники, музыканты или философы, принявшие православие, ввели принцип принятия мира в глубину всей своей души и из этого нового духа преображали мир, творили и созидали культуру на началах православия.

принятие мир православный религия

Список литературы

1. Зеньковский В. В. История русской философии. Л.: Эго, 1991. Т. 1. Ч. 1. 221 с.

2. Зеньковский В. В. Смысл православной культуры. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007. 272 с.

3. Зернов М. Н. Три русских пророка: Хомяков, Достоевский, Соловьев. М.: Московский рабочий, 1995. 213 с.

4. Из духовного наследия алтайских миссионеров / сост., вступ. ст. и прим. протоиерея Б. И. Пивоварова. Новосибирск: Изд-во Православной гимназии во имя Преподобного Сергия Радонежского, 1998, 194 с.

5. Ильин И. А. О музыке Метнера: в 10 т. М.: Русская книга, 1996. Т. 6. Кн. 2. 672 с.

6. Котельников В. А. Православные подвижники и русская литература. На пути к Оптиной. М.: Прогресс-Плеяда, 2002. 384 с.

7. Пушкинская эпоха и христианская культура. СПб.: Санкт-Петербургский Центр Православной культуры; Российский Фонд Культуры,1994. Вып. 6.

8. Русское православное женское монашество XVIII-ХХ вв. М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1992. 267 с.

9. Скурат К. Е. Православные основы культуры в памятниках литературы Древней Руси. М.: ИЭОПГКО, 2006. 128 с.

10. Федотов Г. П. Святые Древней Руси (Х-XVII ст.). 3-е изд. Париж, 1985. 268 с.

11. Флоровский Г. Пути русского богословия. Киев: Христианско-благотворительная ассоциация «Путь к истине», 1991. 599 с.

12. Хоружий С. С. Опыты из русской духовной традиции. М.: Парад, 2005

13. Хоружий С. С. Философский процесс в России как встреча философии и православия // Вопросы философии. 1991. № 5. С. 26-57.

Размещено на Allbest.ru