Меры служебного поощрения и взыскания единоверческого духовенства Тобольской епархии по клировым ведомостям единоверческих церквей за 1874-1915 гг.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Тюменский государственный университет (филиал) в г. Тобольске

МЕРЫ СЛУЖЕБНОГО ПООЩРЕНИЯ И ВЗЫСКАНИЯ ЕДИНОВЕРЧЕСКОГО ДУХОВЕНСТВА ТОБОЛЬСКОЙ ЕПАРХИИ ПО КЛИРОВЫМ ВЕДОМОСТЯМ ЕДИНОВЕРЧЕСКИХ ЦЕРКВЕЙ ЗА 1874-1915 ГГ.

Суслова Людмила Николаевна

Аннотация

поощрение наказание единоверческий духовенство

В статье на основе изучения клировых ведомостей единоверческих церквей Тобольской епархии за 1874-1915 гг. проанализировано применение мер служебного поощрения и наказания по отношению к единоверческому духовенству. Выявлены основания применения наиболее распространенных мер поощрения и взыскания. Автор обосновывает положение о том, что контроль епархиального начальства за поведением духовенства был систематическим и играл важную роль в формировании нравственного облика единоверческих священно- и церковнослужителей.

Ключевые слова и фразы: единоверие; единоверческие церкви; единоверческое духовенство; Тобольская епархия; клировые ведомости; меры поощрения и взыскания.

Annotation

MEASURES OF OFFICIAL INCENTIVE AND PUNISHMENT OF THE COMMON FAITH CLERGY OF TOBOLSK EPARCHY ACCORDING TO CLERGY LISTS OF COMMON FAITH CHURCHES FOR 1874-1915

Suslova Lyudmila Nikolaevna Tyumen State University (Branch) in Tobolsk

Relying on the studies of the clergy lists of the Common Faith churches of Tobolsk Eparchy for 1874-1915 the article analyzes the application of the measures of official incentive and punishment in relation to the Common Faith clergy. The paper identifies reasons for the application of the most frequent measures of incentive and punishment. The author argues for the thesis that the control of the eparchial authorities over the behaviour of the clergy was systematic and played an important role in the formation of the moral make-up of the Common Faith priests and clergymen.

Key words and phrases: Common Faith; Common Faith churches; the Common Faith clergy; Tobolsk Eparchy; clergy lists; measures of incentive and punishment.

Основная часть

Клировые ведомости единоверческих церквей представляют большую ценность для исследования истории единоверия в Тобольской губернии [1]. Эти источники сохранились в фондах Государственного бюджетного учреждения Тюменской области «Государственный архив в городе Тобольске» (далее ? ГБУТО «ГА в г. Тобольске») за период с 1874 г. и до 1915 г. Клировая ведомость составлялась благочинными на каждую единоверческую церковь ежегодно. Она включала в себя сведения о времени строительства церкви, начале ведения приходно-расходных, метрических книг и исповедных росписей, наличии церковноприходской школы. Подробные биографические данные и характеристика благочинными службы в единоверческих храмах позволяют судить об уровне образования и профессиональной подготовки клириков, о материальных условиях жизни, о распространенности тех или иных видов наказаний и наград [9].

Источники свидетельствуют, что с 1837 по 1851 гг. были устроены 10 единоверческих церквей в г. Тюмени, в селах Кодском, Крутихинском, Сосновском, Уваровском Ялуторовского округа, с. Травнинском и Сивковском Ишимского округа, с. Щучинском, Романовском и Нижне-Алабугском Курганского округа. Все 10 храмов, за исключением каменной Тюменской единоверческой церкви, были деревянными, построенными на каменном фундаменте и впоследствии неоднократно перестраивались «по ветхости». Храмы были переделаны из часовен, прежде принадлежавших старообрядцам [2, д. 103, л. 42, 113; 3, д. 56, л. 37 об., 118, д. 64, л. 40]. К 1915 г. количество единоверческих приходов в Тобольской епархии увеличилось до семнадцати. Рост происходил в основном за счет дробления старых, обширных по территории приходов Ишимского, Курганского и Ялуторовского округов.

Количество прихожан на протяжении последней четверти XIX - начала ХХ в. менялось. В 1875 г. было учтено 24 343 единоверца, что составляло почти две трети (63,9%) от общей численности старообрядцев в то же время 38 084 чел. К 1897 г. в единоверии числилось 15 100 чел., или 1/5 часть всех зарегистрированных старообрядцев (72 341 чел.) [6]. Падение числа единоверцев в этот период связано с реакцией приписанных к единоверию старообрядцев на указ 1874 г., признавший законность их браков, и 1883 г. о даровании раскольникам некоторых гражданских прав. К 1912 г. количество единоверцев в епархии увеличилось до 19 425 чел. (25,4% старообрядческого населения), что явилось следствием Манифеста 17 апреля 1905 г., даровавшего свободу вероисповедания, и притоком переселенцев в период строительства Транссибирской железной дороги и проведения Столыпинской реформы.

Единоверческие приходы были разделены на два благочиния. Первое благочиние включало пять приходов Тюменского и Ялуторовского округов [7, с. 215]. Ко второму благочинию относились 5 приходов Ишимского и Курганского округов [1, д. 254, л. 63 об., д. 397, л. 44 об., д. 483, л. 51 об., д. 502, л. 60 об. ^? 62].

Количество единоверческих священно- и церковнослужителей к каждой церкви определялось согласно штатному расписанию (1837 г., 1849 г., 28 февраля 1858 г., 1865 г., 30 апреля 1877 г., 1885 г., 23 апреля 1893 г. и 1904 г.). Большинству единоверческих церквей в Тобольской епархии был положен штат в составе священника и двух псаломщиков. Реже два священника, дьякон и два псаломщика (или пономарь). Только самой крупной (и единственной городской) единоверческой церкви в г. Тюмени надлежало иметь: с 1858 г. ? священника, дьякона, дьячка и пономаря; с 1877 г. ? священника, дьякона и двух псаломщиков; с 1904 г. - протоиерея, священника, дьякона и псаломщика.

По данным 1895 г. общее количество единоверческого духовенства в Тобольской епархии составляло 27 человек. При этом восемь мест являлись вакантными. Объяснить наличие праздных вакансий можно следующим образом: православное духовенство не желало служить в единоверческих приходах, а подобрать подходящих кандидатов из крестьянской среды было для епархиального начальства затруднительно. В начале ХХ в. заметен рост числа штатных мест и сокращение праздных вакансий, что связано с появлением в этот период новых единоверческих приходов [1, д. 346, л. 31 об. ^? 32, д. 413, л. 13 об. ^? 14, д. 474, л. 38 об. ^? 39; 7, с. 221].

Штат единоверческого духовенства формировался, в основном, сословиями православного духовенства и государственных крестьян. В рассматриваемый период, православное духовенство поставило в ряды единоверческих клириков не менее 41 человека, а крестьянство - 46 человек, что составило более половины всех служителей [7, с. 226; 8]. Крестьянство занимало должности псаломщиков и переходило на дьяконские и священнические должности при активной поддержке прихожан-единоверцев.

На единоверческое духовенство распространялись все применяемые в официальной православной церкви меры поощрения и наказания. Из общего числа клириков (87 человек) служивших в единоверческих приходах в 1874-1915 гг., четвертая часть (21 человек) были отмечены различными поощрительными мерами. Из них 17 человек были священниками, 1 - дьяконом и 2 - псаломщиками. Всего за этот период клировые ведомости зафиксировали 57 случаев награждений. Интересно, что шестнадцать поощрений были получены священником Тюменской единоверческой церкви, протоиереем (с 1893 г.), благочинным Христофором Иваницким. За многолетнюю службу в единоверческих храмах (с 1852 до 1910 г.) он был награжден благодарностями от Синода и Тобольского архиепископа (1865, 1866, 1902 гг.), благословением Синода (1849, 1901, 1910 гг.), набедренником (1866 г.), скуфьей (1869 г.), камилавкой (1878 г.), бронзовыми наперсными крестами на Владимирской ленте (1858, 1888 гг.), знаками Красного Креста (1879, 1882 гг.), орденом Святой Анны третьей (1880 г.) и второй степеней (1899 г.) и палицей (1908 г.) [7, с. 229].

Распространенными формами поощрения единоверческого духовенства были письменные благодарности (17 награждений), набедренник (14), благословения Синода и архиепископа (9). Поощряли и камилавками (1), скуфьями (3), орденами (3) и медалями (4), наперсными крестами (2) и Библией (1) [1, д. 200, л. 71 об. ^? 72, 89 об. ^? 91, д. 254, л. 63 об., д. 397, л. 2 об. ^? 3 об., д. 474, л. 4 об. ^? 5, д. 483, л. 18 об., 22 об., 44 об. ^? 45, 51 об., д. 502, л. 60 об. ^? 62, д. 521, л. 2 об. ^? 4, 18 об. ^? 19, 22 об. ^? 24, 39 об. ^? 40, 57 об., д. 527, л. 2 об., 4 об., 22 об. ? 23, д. 565, л. 6 об. ? 11, 15 об., 53 об., 59-66; 7, с. 229-230].

Основанием для награждения являлась миссионерская деятельность единоверческого духовенства, направленная на борьбу с расколом, «усердное ведение противораскольнических бесед» [1, д. 200, л. 89 об. ? 91, д. 521, л. 57 об., д. 565, л. 59-65; 4, с. 64]. Единоверческие дьяконы и причетники (псаломщики) получали, как правило, благодарности, денежные награды [1, д. 521, л. 18 об. ? 19; 5, с. 188]. Поощрительной мерой для них являлось «поставление» в более высокий сан. Так, псаломщик Крутихинской церкви Дорофей Волосников в 1906 г. за организацию церковно-приходского хора был награжден двадцатью рублями, а в 1909 г. ? получил благодарность «за усердное и успешное обучение детей грамоте» [7, с. 241].

34% единоверческих служителей (30 из 87) имели разного рода взыскания и судимости (41 запись в послужные списки). 18 человек из них были священниками, 10 - псаломщиками, 2 - дьяконами: из них более половины - 18 человек - были выходцами из православного духовенства; 12 человек, имевших запись о наказании в клировых ведомостях, происходили из крестьянского сословия.

Чаще всего благочинные в клировых ведомостях отмечали склонность единоверческого духовенства к пьянству: священник Травнинского прихода И. П. Торопов «поведения доброго, но не совсем трезваго», псаломщик Щучинской церкви Г. М. Рухлов «нередко упивается вином» и др. [1, д. 200, л. 110 об. ? 111, д. 254, л. 16 об. ? 18, д. 397, л. 27; 7, с. 232]. Анализ источников позволяет заключить, что за пьянство 12 клириков были привлечены к ответственности.

Священнослужители, которые были виновны в канонических преступлениях, могли быть «извергнуты из сана», но остаться в сословии на причетнических должностях [5, с. 190]. «Извержению из сана» подверглись, например, священник Сивковского прихода А. Бельков в 1907 г. «за нетрезвость и совершение в нетрезвом виде крещения <…>, венчания <…> и за непристойное обращение с бранью»; дьякон Е. Малахов дважды, в 1869 г. за «выбитие рам в доме волостного писаря Захарова и оскорбление при этом хозяйской дочери» и в 1875 г. за «нетрезвую жизнь соединенную с разными неблаговидными поступками». Как правило, это наказание сопровождалось переводом в другой приход [1, д. 208, л. 87, 107, д. 397, л. 45, д. 413, л. 44 об. ? 45, д. 502, л. 53-55; 7, с. 231]. Эта мера рассматривалась как временное наказание, но срок отрешения от должности, как правило, не определялся епархиальным начальством и «полное раскаяние и исправление» могло наступить как через несколько месяцев, так и через несколько лет [1, д. 208, л. 85 об. ^? 87, д. 254, л. 49 об. ? 50, д. 274, л. 65 об. ? 67, д. 311, л. 63 об. ? 65].

Случаи исключения из сословия встречаются редко. Оно применялось за серьезные церковные или уголовные преступления (грубость в отношении причта и прихожан, вымогательство при совершении треб, дерзость и нетрезвое поведение, несоблюдение единоверческих обрядов и т.п.), как правило, после того, как виновный подвергся другим видам наказания: «труды», штрафы, переводы и отрешение [1, д. 302, л. 64, д. 311, л. 67, д. 346, л. 38, д. 413, л. 44 об. ^? 45; 7, с. 231].

По отношению к тем, кто находился под следствием по обвинению в серьезном церковном или уголовном преступлении, применялось запрещение священнослужения [1, д. 397, л. 45, д. 431, л. 23 об. ? 24, д. 565, л. 66 ? 71 об.; 5, с. 191; 7, с. 231-232].

Самыми распространенными видами наказания были «отсылка в труды» и денежные штрафы. Они составляют 44% от всех выявленных по клировым ведомостям наказаниям единоверческого духовенства (18 из 41).

Чаще всего их назначали за пьянство (9 случаев), за венчание несовершеннолетних, прихожан чужих приходов, венчания без метрической записи (7 случаев), за оскорбления, «курение табака» [1, д. 346, л. 38; 7, с. 232].

В «труды» определяли в монастыри: Абалакский, Тобольский Знаменский и Тюменский Троицкий.

Срок наказания трудами варьировался от 12 дней до 2-7 месяцев епитимьи [1, д. 200, л. 66 об. ^? 68, 83 об. ^? 85, 103 об. ^? 104, 110 об. ^? 111, д. 208, л. 85 об. ^? 87, д. 254, л. 11-12, 49 об. ^? 50, д. 431, л. 23 об. ^? 24, д. 502, л. 56, 65 об. ^? 66, д. 565, л. 66 ^? 71 об.; 7, с. 232].

Размер денежных взысканий составлял 5 руб. 43 коп. и взимался на нужды попечительства или на судебные издержки [1, д. 200, л. 76 ? 81 об., д. 208, л. 86, д. 302, л. 52 об. ? 53, д. 397, л. 26 об. ? 27, 46; 7, с. 232]. Денежные взыскания налагались за пьянство, курение табака, «немиролюбие с причтом», венчание несовершеннолетних.

Как и в других регионах страны, в частности на Урале, власти Тобольской епархии стремились использовать единоверие, чтобы снизить остроту «кадровой проблемы». Зачастую, в единоверческие приходы из православия назначались те, кто не имел надежды сделать карьеру в православной церкви, имел судимость [5, с. 144; 7, с. 233]. Но наиболее ярко эти выводы подтверждают послужные списки трех православных служителей: Ф. П. Раева, Е. А. Малахова и М. Г. Киселева.

Так, Филипп Поликарпович Раев, сын священника Симбирской губернии, по окончании в 1832 г. высшего отделения Симбирского духовного училища начал духовную службу в православных храмах. За более чем сорокалетнюю карьеру Раев не поднялся выше должности причетника, был трижды судим и наказан: в 1850 г. - двухмесячными трудами и послушанием в Сызранском монастыре Симбирской губернии, за «неучинение брачного обыска» и «невписание» в метрические книги одного брака; в 1873 г. - денежным штрафом в размере 6 руб. 25 коп. за нетрезвую и немиролюбивую жизнь с причтом с. Ново-Уковского Ялуторовского округа, куда он был перемещен на должность пономаря; в 1875 г. - отстранением от прихода с правом искать другой в двухнедельный срок за нетрезвую жизнь. Найти место ему удалось лишь в единоверческой церкви с. Щучинского, куда он был принят дьячком с испытательным сроком и под надзор местного клира и благочинного [1, д. 208, л. 85 об. ? 86].

Сын дьячка Евграф Александрович Малахов также окончил высшее отделение духовного училища в Тобольске. Начинает церковную службу в 1859 г. в разных православных приходах Тюменского и Омского округов. В апреле 1869 г. «за выбитие рам» в доме волостного писаря и оскорбление его дочери, дьякон Малахов отрешен от Любинского прихода Омского округа, низведен в сан причетника «впредь до раскаяния и исправления» и переведен в с. Сыропятское того же округа. «Раскаяние» наступило через полтора года, так как в ноябре 1870 г. Е. Малахов был вновь переведен в сан дьякона к Каменскому приходу Тюменского округа. Но в октябре 1875 г. за «нетрезвую жизнь, соединенную с разными неблаговидными поступками», Малахов снова попал под суд, в результате чего отрешен от прихода, «низвержен» в причетники с дозволением искать свободное место самому. Он нашел его в декабре 1875 г. в Сивковском единоверческом приходе, куда был принят пономарем, «с запрещением в священнослужении» [Там же, л. 106 об. ^? 107].

Приведем еще один пример. Вячеслав Михайлович Князев, уроженец Вятской губернии, происходил из семьи духовенства. После окончания трех классов Вятской духовной семинарии, Князев с 1889 г. начал службу в православных храмах губернии с должности псаломщика. В 1896 и 1903 гг. он был дважды судим за «дозволение себе выпивать вино при хождении по приходу <…> со святым крестом <…> в Великий пост» и «неблаговидные поступки», такие как утрата указа Духовного правления, незаконное вмешательство в дела попечительства, выдача предбрачного свидетельства на имя умершей Стефаниды Сапожниковой вместо ее сестры Ольги, за что дважды «состоял» на двухмесячной епитимьи при Вятском Александро-Невском монастыре и Сарапульском архиерейском доме. В 1911 году Вячеслав Князев после окончания московских пастырских курсов был рукоположен в сан священника и определен разъездным священником по Туринскому уезду Тобольской епархии, а в 1913 г. был вновь осужден «за нетрезвость и неблаговидные поступки» по службе, а также за жестокое обращение с женой, «притязательное отношение к своему псаломщику Виктору Фофонову, безтактное и совершенно напрасное обременение своими бездоказательными заявлениями гражданского лица» и запрещен в священнослужении, отрешен от места и определен псаломщиком к тюменской МихаилоАрхангельской церкви до «раскаяния и исправления». Через два месяца раскаявшийся Князев определен (в том же году) священником к единоверческой церкви в с. Нижне-Алабугском [Там же, д. 565, л. 66 - 71 об.].

Духовная карьера Михаила Георгиевича Киселева, выходца из крестьян Оренбургской губернии, с самого начала была связана с единоверием. В 25 лет Киселев был принят в духовное звание и определен в 1865 г. дьячком к единоверческой церкви с. Нижне-Алабугского Курганского округа. Хотя он получил домашнее образование, его профессиональная подготовка в первый же год получила высокую оценку благочинного («читает хорошо, поет порядочно, катихизис знает частию, пишет не худо»).

В 1866 г. по ходатайству благочинного священника Александра Мефодиевича Михаила перевели дьячком к Щучинской церкви «для пособия ему в письмоводстве». На новом месте Киселев зарекомендовал себя как служитель с «немиролюбивым» характером. В 1871 г. Киселев был судим за грубость «против священника», а точнее «за поддержание раскола между прихожанами»: до сведения благочинного дошло, что во время его частых поездок по вверенным ему округам, дьяк Киселев отправлял «всенощное бдение и некоторые другие молитвословия» в домах прихожан «без дозволения своего приходского священника». Киселев был наказан двухнедельным послушанием в Тюменском монастыре, «со взысканием прогонных денег, употребленных следователем».

С 1875 по 1880 г. Киселев служил в Романовской единоверческой церкви, а в 1880 г. был переведен в Сивковский приход. Здесь он настроил против себя остальных членов причта и, что еще хуже, прихожан. По жалобе прихожан и приговору схода епархиальному начальству стало известно о вымогательствах денег при требах, «нахальности при сборах». Учитывая его первую судимость, дерзкий характер и немиролюбие с причтом, «склонность ко вреду ближнего», Киселев был устранен из прихода и определен в приход станицы БольшеПещанской Павлодарского уезда, а после того как он отказался «по упорству своему» переехать в новый приход, был уволен «в заштат» как «непокорный епархиальному начальству» с дозволением проживать в селе Щучьем.

В 1882 г. М. Киселев вновь проходил по следственному делу по жалобе просфорни с. Щучьего крестьянской девицы Носковой. За «неоднократное обругательство ее неприличными словами», за грубое и дерзкое обращение с местным священником, доказанное консисторскими следователями, за «несовсем трезвое поведение», по отзыву большинства «обыскных» свидетелей, Киселев по указу консистории был вновь уволен за штат, «с тем, чтоб не давать ему более нигде места по духовному ведомству». До исключения из сословия оставался один шаг, и он его сделал: в 1884 г. заштатный дьяк М. Киселев поднял возмущение прихожан против причта с. Щучинского, был осужден и 21 января 1885 г. исключен из духовного ведомства. Решением этим он остался очень недоволен [Там же, д. 208, л. 99 об. ? 100, д. 274, л. 65 об. ? 67].

Таким образом, содержащиеся в клировых ведомостях послужные списки единоверческих служителей на территории Тобольской епархии за 1874-1915 гг. позволяют охарактеризовать их материальную обеспеченность, сословную принадлежность, профессиональную подготовленность. Меры поощрения и наказания, применяемые к единоверческому духовенству, не отличались от наград и взысканий, применяемых к церковно- и священнослужителям официальной православной церкви. Самыми распространенными формами поощрения единоверческого духовенства были письменные благодарности, награждение набедренником, благословения Синода и архиепископа. Чаще всего применялись такие виды наказаний, как «отсылка в труды» и денежные штрафы. Нами выявлено, что число случаев поощрения (57) превышает количество наложения разного рода взысканий (41). Но единоверческих служителей, имевших разного рода взыскания (30 человек, из них 18 священников) больше тех, чья беспорочная служба была отмечена епархиальным начальством (21 человек, из них 17 священников). Можно заключить, что в рассматриваемый период контроль епархиального начальства за поведением духовенства был систематическим и играл важную роль в формировании нравственного облика единоверческих священно- и церковнослужителей.

Список литературы

1. Государственное бюджетное учреждение Тюменской области «Государственный архив в городе Тобольске» (ГБУТО «ГА в г. Тобольске»). Ф. 156. Тобольская духовная консистория. Оп. 24.

2. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Тобольское губернское правление. Оп. 3.

3. ГБУТО «ГА в г. Тобольске». Ф. 329. Тобольское губернское правление. Оп. 4.

4. Епархиальные известия // Тобольские епархиальные ведомости (ТЕВ). 1886. № 6. Офиц. отд.

5. Мангилева А. В. Духовное сословие на Урале в первой половине XIX века (на примере Пермской епархии). Екатеринбург: УралНАУКА, 1998. 252 с.

6. Распределение старообрядцев и сектантов по толкам и сектам / разраб. Центр. стат. ком. МВД. СПб., 1901. 26 с.

7. Суслова Л. Н. Единоверие в Тобольской губернии во второй половине XIX ? начале XX в. [Электронный ресурс] // Проблемы истории России. Екатеринбург: Волот, 2008. Вып. 7. Источник и его интерпретации. С. 212-244. URL: http://elar.urfu.ru/bitstream/10995/3407/2/pristr-07-12.pdf#2 (дата обращения: 11.01.2015).

8. Суслова Л. Н. Источники формирования и образовательный уровень единоверческого духовенства Тобольской епархии (вторая половина ХIХ - начало ХХ вв.) // Русские старожилы: мат-лы III-го Сибирского симпозиума «Культурное наследие народов Западной Сибири» (г. Тобольск, 11-13 декабря 2000 г.). Тобольск - Омск, 2000. С. 210-212.

9. Суслова Л. Н. Старообрядчество и власти в Тобольской губернии в конце XVIII - начале XX вв. [Электронный ресурс]: автореф. дисс. … к.и.н. Екатеринбург, 2002. 24 с. URL: http://cheloveknauka.com/staroobryadchestvo-i-vlasti-vtobolskoy-gubernii-v-kontse-xviii-nachale-xx-vv#2 (дата обращения: 11.01.2015).

Размещено на Allbest.ru