Работа выполнена в рамках проекта "Имя в русской логоцентрической культуре:изучение процесса интенсификации кризиса логоцентризма" (ФЦП "Научные и научно-педагогические кадры инновационной России" на 2009-2013 год) при финансовой поддержке государства в лице Минобрнауки России.

В библейском повествовании об откровении у неопалимой купины Бог нечто открывает Моисею о Себе Самом в Своём Имени - в идентифицирующем напоминании: "Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Бог Исаака и

Бог Иакова" (Исх.3,6). Затем повелевает своему собеседнику отправиться в Египет для спасения избранного народа. Но будущий вождь и пророк высказывает сомнение: "Вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им?" (Исх.3, 13). Особо подчеркнём, что следующий далее ответ приводится по тексту русской Библии: "Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий. И сказал: так скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам" (Исх.3, 14).

После долголетнего плена память о Боге Авраама, Исаака и Иакова для евреев превратилась в священное предание. Для них вопрос о сущности Бога и Его покровительственном начале должен был возникнуть со всей определённостью, поскольку они были Им покинуты. Именно в этом контексте звучит вопрос Моисея об имени Бога: "Что сказать мне им?". Кроме того, этот вопрос имеет ещё и мифомагическую глубину, так как затрагивает сакральную природу имени.

В культуре Древнего Востока существовало особое отношение к имени: имя считалось таинственным символом личности. Между именем и его носителем существовала сакральная связь, как между существенными частями единого целого. Знание имени давало магическую власть над именуемым. Известно, что для магического мышления подлинное имя личности, как и имя любой вещи, - это не просто знак или обозначение, и даже не просто символ. Имя является сущностью, извлечённой из реальности именуемого. Личность одновременно присутствует и в реальности, и в имени. Каждый, кто знает истинное имя и умеет его произнести должным образом, обладает личностью, может на неё воздействовать и подчинять себе. Если сама личность является недоступной, оказывающей сопротивление подчинению, то в имени она становится открытой влиянию, произносящий его располагает ею.

Актом божественного именования было наречение Адамом животных в знак господства над ними (Быт.2, 19).

С иноимённой сущностью человека связаны и акты переименования Аврама в Авраама (Быт.17,5), Сары в Сарру (Быт.17, 15). Их имена стали знаками избранничества и установления особых отношений с этими людьми. Бог меняет также имя Иакову (Быт.32, 28), об этом акте сообщается у Исайи: "Я назвал тебя по имени твоему; ты Мой" (Ис.43, 1).

В религиозных традициях Древнего Востока особое значение имело имя того или иного божества. Люди полагали, что различные божественные силы таинственно окружали и определяли человеческую жизнь. Человек испытывал сильнейшее беспокойство, если ему не было известно имя божества, с которым он имел дело. Без имени невозможен был культ. Только призывая божество по его имени, возможно было оказать на него воздействие: умилостивить, если это злое божество, просить помощь, благодарить, если это божествопокровитель. Именуемый или призываемый посредством известного имени бог откликается на зов призывающего и произносящего его имя. В этом заключалось магическое значение имени.

Таким образом, мифологическое слово, соответствующее в стадиальном развитии комплексу сакральных текстов древности, характерно для ближневосточной ритуально-обрядовой культурной доминанты ветхозаветного времени.

Представление о сакральном и непознаваемом единстве имени вещи и её сущности - распространённый мифологический архетип шумерской, индийской, египетской и других восточных традиций.

Мотив запрета на произнесение Имени Бога в богословии иудаизма непосредственно связан с мифологическими представлениями о магической природе слова [3]. Слово в рамках древнейшего ритуала используется не в значении художественного средства выразительности, а в качестве основного атрибута ритуалов.

Древнейшие восточные божества часто имели множество имён-заменителей, которые были призваны сохранить подлинное сакральное имя, обеспечивающее верховную силу и неподвластность. Так, например, верховное божество Вавилона Мардук имел пятьдесят имён. В культуре Древнего Египта были распространены мифы, связанные с именованием и переименованием божеств, например, Бога солнца Ра. Солярная мифология его имени (Амон-Ра) была разнообразна, но настоящее имя хранилось в тайне из боязни, что враги с помощью знания имени возымеют власть над ним.

В Библии, очевидно, воспроизводятся указанные восточные традиции сакрального именования. Здесь мы встречаем эпизоды, когда Бог отказывается называть Своё имя, что является знаком неподвластности человеку и непознаваемости (Быт.32, 29; Суд.13, 18).

Таким образом, можно сделать предварительный вывод о том, что имя в библейской традиции есть таинственный символ личности и, очевидно, прямой путь к её познанию.

Вопрос, заданный Моисеем Богу, следует понимать с учётом охарактеризованной выше ближневосточной традиции понимания имени. В русскоязычном переводе ответа Бога ("Я есмь Сущий") не точно отражена суть оригинального еврейского текста. Эти разночтения восходят к различию между еврейским текстом и греческим переводом (Септуагинта) (оба текста равно авторитетны и дополняют друг друга).

В еврейском тексте ответ Бога более загадочен и парадоксален. С одной стороны, Бог отвечает Моисею, формулируя Своё имя в соответствии с контекстом вопроса и ситуацией встречи. С другой стороны, этот ответ неоднозначен:

Ehje asher ehje (эхье ашер эхье): обе формы "ehje" - 1 лицо, ед. ч. глагола "быть" - Я есмь; asher - относительное местоимение "который" [4, c.47].

Это имя записывалось в виде тетраграмматона - четырёхбуквенного непроизносимого Имени Господа (в латинице - JHWH).

Таким образом, русскоязычный перевод ("Я есмь Сущий") морфологически не соответствует еврейскому оригинальному тексту, который, если его переводить дословно, переводится так:

"Я есмь, Который Я есмь" или "Я есмь Тот, Который Я есмь".

В этой речевой формуле, возможно, скрыт отказ сообщить Своё имя. Бог отказывается открыть Своё имя, т.е. Свою сущность. Этот отказ напоминает ответ, который был дан Богом Иакову (Быт.32: 29). Вероятно, Бог отказывается помещать Своё имя в магический контекст, дабы не сделать его орудием магического культа. Можно сказать, что Бог не удовлетворяется постановкой вопроса, которую избрал Моисей. Контекст Имени Бога теперь принципиально иной, для Израиля и Моисея абсолютно неизвестный. У Моисея и его народа не существует необходимого опыта, благодаря которому можно осмыслить Имя Бога по существу. Этот необходимый опыт и новый контекст возникнут в будущем. Поэтому в ответе Бога есть и содержательная сторона.

Семантический ряд возможных переводов Имени включает: "Он есть", "Он присутствует", "Он будет присутствовать", - и в смысловом отношении является обетованием Божьего Присутствия среди избранного народа.

Таким образом, священный тетраграмматон в еврейской Библии означает Бога, открывшегося в своём Имени Моисею и через него - народу, как Бог присутствующий. Поэтому Имя Бога дорого Ветхозаветному Израилю, ему поклоняются, его славословят и хвалят, оно является главным способом общения с Богом в молитве и ветхозаветном богослужении. Призывающие Имя Бога всегда переживают личную встречу с присутствующим в Откровении Имени живым Богом. Третья заповедь Декалога запрещает произносить Имя Бога "всуе", т.е. неблагоговейно и напрасно, совсем неслучайно. В дальнейшей истории Имя приобретает ещё большую сакраментальность, сопровождаемую запретом на произнесение. При богослужебном чтении его заменяют эквивалентным словом Адонаи ("Господь мой").

Имея в виду утрату произношения Имени, нет смысла при переводе Библии с еврейского языка оставлять священную тетраграмму перевода (Яхве или, по другой огласовке, менее вероятной, предложенной свидетелями Иеговы - Иегова) [2].

Ряд современных переводов Библии на западноевропейские языки в интересующем нас фрагменте - Исх.3, 14 - представляют буквальное соответствие еврейскому тексту и в формально-грамматическом, и в смысловом аспектах. В тех случаях, когда Имя Бога произносит Сам Бог, т.е. в форме первого лица, оно выделяется прописью:

"I Am who I Am. This' he added `is what you must say to the sons of Israel: I Am has sent me to you" (английский вариант Иерусалимской Библии (JB), выпущенный в 1 т. под ред.А. Джонса (1966 и последующие издания [5]).

"JE SUIS QUI JE SERAI. Il dit: Tu parleras ainsi aux fils d'Israel: JE SUIS m'a envoye vers vous" (французский перевод Библии с комментариями: TOB [6]).

В буквальном переводе на русский и церковнославянский языки (в последнем варианте в большей степени сохраняется смысл высказывания):

"Я есть, кто я есть"

"Я есмь, кто я есмь (или буду)"

"И сказал: так скажи сынам Израилевым: Я ЕСМЬ послал меня к вам".

В современной библеистике, как и в некоторых современных западных переводах, в качестве Имени Бога принято написание священного тетраграмматона в латинской транскрипции - JHWH.

Однако в славянском и русском переводах Библии Имя Бога переведено с определённой формальносодержательной спецификой.

Во-первых, если речь идёт о фрагменте книги Исход (3, 14), то в русской Библии перевод Имени Бога не вполне соответствует еврейскому тексту в формальном и смысловом отношении. Во-вторых, в славянском и русском переводах в тех местах, где в еврейской Библии стоит священный тетраграмматон, означающий Бога, используется совершенно другое по смыслу слово - Господь. Основная причина указанной формально-содержательной специфики заключается в том, что русский перевод Библии сделан с греческого текста Септуагинты (LXX).

Греческий перевод текста Исх 3, 14 таков: "Эго ейми хо он" (подлежащее - связка - именная часть сказуемого в форме причастия от глагола быть). В славянской и русской Библии этот фрагмент переведён достаточно точно: "Аз есмь Сый" и "Я есмь Сущий". В таком переводе по сравнению с еврейским текстом появляется и новый смысловой контекст. Если в еврейском тексте Имя Бога имеет предельно конкретное и жизненно важное обетование Присутствия здесь и сейчас, то в переводе Септуагинты Имя Бога приобщается к миру греческой мудрости посредством имеющего философское основание сочетания "хо он" (Сущий), означающего вечное и абсолютное бытие Божие.

Древнееврейскому языку не были свойственны абстрактные категории, присущие древнегреческим языку и культуре. Таким образом, благодаря греческому переводу стало возможным объединение двух принципиально различных типов культур - ближневосточной (иудейской) с характерным для неё экзистенциальным переживанием отношения с Богом и греческой со свойственным ей опытом отвлечённо-философского мышления. Соединение двух этих смысловых планов, безусловно, отражает единую истину. Рождается основная антиномия будущей христианской культурологии: трансцендентность Абсолюта и Его Присутствие, т.е. апофатика и катафатика Боговоплощения. Бог есть трансцендентное Существо. Однако, оставаясь вечным, непознаваемым, самодостаточным в Своём бытии источником жизни, Он открывает Себя, приходит к тому, кого Сам избрал и с кем заключил завет, чтобы всегда присутствовать.

Обратим внимание на важный в контексте нашего исследования факт. Во всех других текстах Ветхого Завета, за исключением фрагмента Исх.3, 14, там, где в еврейской Библии используется священный тетраграмматон, прямо соответствующий по смыслу Исх.3, 14 (Я есмь - Он есть), перевод Септуагинты вместо ожидаемого "хо он" (слав. "сущий") ставит слово "Кириос", имеющее значение "Господин", "Владыка", "Господь". Очевидно, что это не перевод, а замена, культурное значение которой объясняется исторически. Историческое время создания перевода Септуагинты (III в. до Р. Х.) - это эпоха строжайшего запрета на произнесение Имени Бога. Таким образом, славянский и русский тексты Библии дают вполне точный перевод греческого слова "Кириос" - Господь, но будем помнить о том, что это перевод не оригинального еврейского текста, а греческой замены. Во всех фрагментах, где в русской Библии в Ветхом Завете встречается слово Господь, в еврейском тексте почти во всех случаях использован священный тетраграмматон, Имя Божие.

Сакральный характер Имени Божества, присущий ветхозаветной религии, предполагал не только священническое сохранение его в потаённости, но и служение Богу в Его Имени. Неслучайно в прецедентном для русского имяславия тексте "Апология веры во Имя Божие и во Имя Иисус" иеросхимонаха Антония (Булатовича) особое внимание уделено теме преемства традиции почитания Имени Божия в христианстве от Ветхозаветных времён: "В Ветхозаветной Церкви служение Богу Невидимому всегда совершалось “о Имени Его”, “духом и истиною”, словесно во истине Имени Его, чем это истинное словесное служение Богу и отличалось от чувственного идолопоклонства" [1, с.135].

Список литературы