Сюжеты и образы Ветхого Завета в русских и украинских фольклорных легендах

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

Сюжеты и образы Ветхого Завета в русских и украинских фольклорных легендах

И. Я. Павленко

В статье на материале русских и украинских фольклорных легенд, зафиксированных и изданных на протяжении двух столетий, и на основании исследований специфики народного мировидения и жанровой природы легенд анализируются причины и характер интерпретации и трансформации сюжетов и образов персонажей Ветхого Завета. Рассматриваются способы адаптации и трансляции обширного массива библейских текстов (о сотворении мира, создании первых людей, преступлении Каина, потопе и др.) в народной среде в условиях сформированного православно-языческого синкретизма.

Ключевые слова: легенда, Библия, Ветхий Завет, сюжет, мотив, образ персонажа.

завет фольклорный легенда

После христианизации Руси начался сложный процесс формирования новых представлений о мире, его создании, закономерностях функционирования, моральных нормах, поддерживающих жизнь индивида и социума. В результате длительного взаимодействия “трех сил: греческой веры, принесенной монахами и священниками Византии, славянского язычества, которое встретило эту новую веру, и ... народного характера, который по-своему принял византийское православие и переработал его в своем духе” [25, с. 641], - были созданы особенные формы мировидения и поведения. Долгое время весьма некорректно называвшиеся “двоеверием”, Н. Бердяевым они были определены как “народное православие”, а в современном научном дискурсе получили название православно-языческого синкретизма.

В процессе распространения новой веры необходимым оказалось приспособление христианских мировоззренческих доминант к многовековым знаниям и представлениям, в результате чего ассимиляция библейских мотивов и образов в народной культуре происходит под сильным влиянием фольклора и создаётся целый корпус текстов, свидетельствующий о многоэтапном и постоянном процессе согласования языческого и христианского мировидения. Так был сформирован характерный для восточнославянских земель православно-языческий синкретизм, отчётливо проявляющийся в повседневной жизни, бытовой и календарной обрядовой традиции, в широком распространении библейских образов и мотивов в фольклоре.

Под влиянием христианства и связанной с ним книжности формируются новые фольклорные жанры (духовный стих), появляются христианские мотивы и персонажи в колядках, заговорах и других обрядовых произведениях.

Создаётся новая жанровая разновидность легенды - апокрифная, которую многие исследователи считают собственно легендой [2; 20; 26]. Реминисценции и аллюзии Святого Писания часты и в произведениях других её жанровых разновидностей.

Библейский след в легенде неоднократно привлекал внимание собирателей и исследователей фольклора. На протяжении двух столетий собран обширный материал, в котором так или иначе проявилась зависимость фольклорного произведения от библейских текстов. Систематизация и обобщение фольклорных записей есть в сборнике с симптоматическим названием “Народная библия” [13], куда вошёл значительный (более 1300 записей) корпус текстов. Это, как и другие издания, свидетельствует о том, что значительная часть произведений возникла под непосредственным влиянием Нового Завета, сюжетов восточнославянских народных легенд, созданных о героях и событиях, описанных или упоминаемых в Ветхом Завете, не так много. И это несмотря на то, что сам Ветхий Завет соткан из мотивов и сюжетов, характерных для устного народного творчества, что было убедительно доказано в классической работе Дж. Фрезера “Фольклор в Ветхом Завете” [27].

Объясняется это, очевидно, тем, что в восточнославянских землях книги Библии переписывались и распространялись каждая отдельно, полный перевод Священного Писания был выполнен лишь в 1492 г. по приказу архиепископа Новгородского Геннадия. Позже, в 1581 г., в Остроге вышло типографское издание Библии, а первое полное издание этой книги в Москве появилось лишь в 1663 г. До этого времени на восточнославянских землях не доставало части Ветхого Завета, что сказалось на формировании русской и украинской фольклорной тра- диции. Очевидно, поэтому евангельские мотивы и персонажи в фольклоре встречаются намного чаще, чем ветхозаветные.

Исследователи конца ХІХ - начала ХХ в. предполагали возможность влияния на восточнославянскую легенду апокрифных текстов [6; 7; 12; 18; 19; 23; 26]. За последние годы появился целый ряд исследований, посвященных книжно-фольклорным параллелям и типологическим схождениям в рамках отдельных жанров и жанровых разновидностей, например, в космогонических дуалистических легендах [9; 10], этиологических и эсхатологических легендах [8; 15], духовных стихах [24]. Большое внимание проблеме адаптации библейских и апо- крифных текстов в народном творчестве уделяется в работах известной исследовательницы О. В. Беловой [3; 4; 5]. Однако, думается, проникновение в устное творчество мотивов, идей и образов неканоничных иноязычных письменных текстов проблематично, поскольку они были просто недоступны создателям и носителям фольклорной традиции: неграмотные или малограмотные люди ознакомиться с широко распространёнными книжными “ересями” не могли.

Креативным толчком для создания апокрифных и обогащения сюжетами, мотивами и образами мифологических легенд были услышанные в церкви и своеобразно интерпретированные, “в соответствии со стереотипами фольклорно-мифологического сознания” [3, с. 121], каноничные тексты. А уже специфика народного мировидения, под влиянием которой происходила трансформация библейского материала, обусловила типологическую близость некоторых восточнославянских фольклорных произведений и распространённых на других христианских землях апокрифов.

Проблема “Фольклор и Библия” не нова, многие исследования посвящены и вопросу функционирования библейских мотивов в восточнославянской устной нарративной традиции, однако проблема трансформации ветхозаветных мотивов в русских и украинских народных легендах достаточного освещения не получила. В первую очередь потому, что советская наука не обращалась к ней принципиально. Изучение характера трансформации ветхозаветных текстов и образов персонажей в народной прозе стало возможно лишь после возвращения в научный дискурс работ А. Н. Афанасьева [1], Г. А. Булашева [6], П. П. Чубинского [28] и др. Способствует изучению проблемы исследования А. А. Панченко [16; 17], О. В. Беловой [3; 4; 5], В. С. Кузнецовой [9; 10], Г. И. Кабаковой [8], В. В. Сокола [22] и др.

Цель статьи - указать на некоторые аспекты проблемы и расширить представления о характере трансформации ветхозаветных сюжетов, мотивов и образов персонажей в указанном массиве фольклорных текстов.

Анализ известного материала позволяет говорить о том, что значительный интерес представляет, в первую очередь, космогонический мотив как попытка ответить на извечно интересующий вопрос о том, откуда всё появилась и кто всё создал.

Безусловно, показательны в этом отношении легенды о сотворении мира, соотносящиеся, как правило, с космогоническими мифами. В восточнославянском фольклоре сохранились отзвуки мифа о сотворении мира птицами (детально этот мотив рассматривался в работах В. С. Кузнецовой [9; 10]). Во многих космогонических легендах “отзвук” язычества проявляется в том, что для достижения цели творящим силам приходится превращаться в птицу (гоголя) [14, с. 454] или вторым творящим началом, наряду с Богом, становится птица [14, с. 453]. Однако более распространены легенды о сотворении мира Богом, Саваофом, Христом. Характерно, что в зафиксированных текстах появляется традиционный для предшествующей мифологии дуализм и космотворение приписывается одновременно Богу и Сатанаилу, Сатане, Бесу, Чёрту, Люциферу. Причина создания мира - скука и одиночество Бога, желание чем-то развлечь себя либо просто желание заполнить пустоту. Зачастую Бог - инициатор, а вторая сила - исполнитель самого процесса миротворения. Обе силы мыслятся как антропоморфные и существуют в пространстве, где уже есть вода, земля, песок.

В качестве первичной субстанции, как правило, называется вода (река, море, озеро), покрывающая всё пространство, в том числе и существующую уже землю или песок (например, в украинской легенде Бог заставляет черта нырять за песком для творения земли в Днепр [11, с. 39]). Мир, в котором ничего нет, в фольклорном сознании не отражается. В редчайших случаях встречается нечто серое, как облако или туча, из чего всё создаётся.

Творение всего необходимого для человека в легенде - естественно, результат Божественных трудов, всё ненужное и вредное создаётся второй силой, желающей соперничать с Богом, что во многих легендах и становится причиной изгнания Сатанаила с небес. (Мотивировками изгнания Нечистого в восточнославянских легендах становится также создание ним своего войска, отказ поклониться первому человеку, попытка (весьма успешная) соблазнить Адама и Еву и т. д.).

С противостоянием Бога и Нечистого связывают появление грома и молнии, при этом Бог практически выполняет функции громовержца, то есть, замещает в тексте традиционного для славянской мифологии Перуна, оставаясь при этом ветхозаветным Богом карающим. В таких легендах от Божьего гнева можно спастись молитвой. Зафиксированы варианты, в которых Перун и Господь фактически взаимозаменимы даже на уровне имени [11, с. 43].

Контаминация язычества и христианства проявляется и в интерпретации порядка творения, и в соотношении христианской и языческой картины мира: в одном из вариантов космогонической легенды после сотворения мира и всего в нём сущего Бог создал две пары рыб: одну - поддерживать землю, вторую пустил в воду размножаться. В легендах часто говорится о том, что животных, рыб и птиц Бог творит для живущего в раю или уже на земле человека, то есть процесс “заселения” мира связывается с потребностями человека и последовательность Божественных деяний существенно отличается от версии Книги Бытия.

Распространёнными были антропогонические (о сотворении человека) легенды и народные произведения об изгнании первых людей из рая. Мотив создания человека тесно связан с мотивом творения живой и неживой природы. Сам акт творения людей также представлен как своеобразное соревнование двух сил, в результате которого появляется человек как реализация Божественного замысла, и козёл, волк или другое животное - как попытка Сатаны, Нечистого соревноваться с Богом. Тем самым нарушается и библейский порядок творения, согласно которому создание человека было его завершающей стадией.

Зачастую и создание человека - результат сотворчества, но если Бог создаёт человека по образу и подобию своему, то силы зла наделяют божественное создание болезнями, дурными склонностями, преступными помыслами.

По версии легенд, человек создавался из разных “материалов”. Адам, как правило, - из глины, земли, теста; женщину Бог творит из теста, цветка, ребра, огрызка ребра, собачьего хвоста и т. д. Интересно, что легенды передают выражено мужское отношение к женщине как вторичному результату творения, сделанной из подручных (в легенде - в буквальном смысле этого слова) материалов. И качества женщины полностью зависят от исходного материала: если она создана из находившегося возле сердца мужчины ребра, то наделена лучшими качествами и проявляет сердечность, доброту, верность. В тех же вариантах, где творить пришлось из собачьего хвоста, наделяется ветреностью, глупостью. Эти черты часто провоцируют грехопадение первых людей и становятся причиной изгнания их из рая.

Нужно отметить, что в легендах об этом “событии” акцентирован мотив телесного греха, как правило, соблазняет Адама Ева, упоминание о змее (Сатанаиле, дитьке, дьяволе) встречается не часто.

Популярен в восточнославянском фольклоре ветхозаветный мотив братоубийства, конта- минированный с мотивом наказания. Таким образом формируется ряд этиологических легенд, в первую очередь, о пятнах на месяце, поскольку Бог, увидев преступление Каина, поднявшего на вилах тело убитого брата, сказал: “Ні, тепер не сховаєш і будеш держать на вилах до кінця віку. - І поставив його на місяць, щоб бачили люди” [21, с. 9].

В “Ветхом Завете” говорится о том, что Каина отказывается принимать земля, как не принимает она и кровь Авеля, падающую с рук убийцы. Очевидно, это замечание и провоцирует развитие в легендах мотива перенесения убийцы и убитого на Луну, за пределы земли. Постоянно видимое “изображение” на поверхности Луны - народная интерпретация мотива “печати Каина”, поскольку речь идёт о вечности, мучительности наказании и напоминании о преступлении.

В других вариантах легенды Каин после того, как его проклял сам Бог, “пішов у ліс та наплодив всякої нечисті ...” [21, с. 10], выполняя тем самым функции, традиционно приписываемые в легенде Нечистому, отождествляясь с инфернальным началом.

Довольно часто фиксировались легенды с амплифицированным мотивом потопа. В соответствии с первоисточником, потоп всегда интерпретируется как Божественное наказание за грехи человечества. Часты упоминания и о ковчеге Ноя, на котором спасаются лучшие представители человеческого рода, животные и птицы. Широко бытовала легенда о большом единороге, не желавшем прятаться в ковчеге. Вопреки воле Господа он спасал на своей спине птиц, однако не выдержал тяжести, упал и захлебнулся водами всемирного потопа. Следовательно, и он не смог противостоять Божественной воле и исчез с лица земли.

Часто мотив всемирного потопа используется для хронологизации событий и воспринимается как рубежный этап своеобразно интерпретируемой мировой истории, поскольку до потопа могли жить люди, позже за идолопоклонство превращённые в каменных баб, или просто великаны, на смену которым после потопа пришли обычные люди.

В восточнославянских легендах встречается мотив выхода евреев из Египта, однако и он контаминируется с этиологическими мотивами и встречается в легенде о морских людях, сочиняющих песни. В морских людей превратились люди, шедшие за выводимыми “Мусием” евреями и цыганами и “залитые морем”. Легенда не сохраняет характерного для Ветхого Завета осуждения египтян и мысли о правомерности их гибели. Мало того, наделяет морских людей незаурядным талантом, плодами которого пользуются современники рассказчиков.

Встречаются записи восточнославянских народных легенд о Соломоне. Чаще всего рассказ о мудрости Соломона контаминируется с апокрифным мотивом спасения Христом людей из ада и обмана Соломоном чёрта (Дьявола). Бытовали и народные варианты сюжета об определении Соломоном подлинной матери младенца. Украинские и русские легенды о Соломоне, как правило, апеллируют лишь к имени ветхозаветного мудреца, связывая с ним традиционные сюжеты, среди которых - измерение ада и проектирование строительства там церкви и монастыря. Во многих вариантах легенды имя Соломона может вытесняться или заменяться упоминаниями о хитром солдате, грешнике и т. д., приобретая всё более выраженные черты мифологического (и фольклорного) трикстера и отдаляясь от черт ветхозаветного персонажа.

Выводы

Анализ записей украинских и русских народных апокрифных легенд и амплификации ветхозаветных мотивов в легендах других жанровых разновидностей свидетельствует о том, что в силу ряда исторических и социокультурных факторов продуктивными для восточнославянской фольклорной традиции, обогатившими сюжетный и персонажный фонд народной легенды, стали космогонические (Божественного творения) и антропогонические (творение человека и народа) мотивы. Популярными оказались также мотив грехопадения первых людей и изгнания их из рая, свержения на землю нечистого, братоубийства, выхода из рабства, всемирного потопа. Нужно сказать, что из ветхозаветного материала для фольклора интересной оказалась книга Бытия, события “мировой истории”, но в то же время в фольклорной легендах русских и украинцев почти не отразилась история еврейского народа, и лишь глухой отзыв в произведениях этого жанра нашла история выхода евреев из Египта.

Список использованной литературы

Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу : в 3 т. / А. Н. Афанасьев. - Москва : Индрик, 1994. - Т. 1-3.

Афанасьев А. Н. Предисловие А. Н. Афанасьева к его собранию народных легенд /

А. Н. Афанасьев // Русские народные легенды А. Н. Афанасьева. - Новосибирск : Наука, 1990. - 288 с.

Белова О. В. Библейские сюжеты в восточнославянских народных легендах / О. В. Белова // Восточнославянский этнолингвистический сборник. - Москва : Индрик, 2001. - С. 118-150.

Белова О. В. Легенды / О. В. Белова // Славянские древности : этнолингвистический словарь : в 5 т. / под общей ред. Н. И. Толстого. - Москва : Международные отношения, 1999. - Т. 2. - С. 89-91.

Белова О. В. Легенды о Потопе в славянской и еврейской народной традиции / О. В. Белова // От Бытия к Исходу. Отражение библейских сюжетов в славянской и еврейской народной культуре. - Москва : ГЕОС, 1998. - С. 163-180.

Булашев Г. Український народ у своїх легендах, релігійних поглядах та віруваннях: Космогонічні українські народні погляди та вірування / Г. Булашев ; пер. з рос. Ю. Г. Буряка ; передм. В. О. Шевчука ; прим. Ю. М. Олійника. - Київ : Довіра, 1993. - 414 с.

Веселовский А. Н. Опыты по развитию христианской легенды / А. Н. Веселовский // Журнал Министерства народного просвещения. - Санкт-Петербург, 1875. - № 4, 5; 1876. - № 2, 3, 4, 6; 1877. - № 2, 5.

Кабакова Г. И. Адам и Ева в легендах восточных славян / Г. И. Кабакова // Живая старина. -1999. - № 2. - С. 2-4.

Кузнецова В. Сотворение мира в восточнославянских дуалистических легендах и апокрифической книжности / В. Кузнецова // От Бытия к исходу. Отражение библейских сюжетов в славянской и еврейской народной культуре. - Москва : ГЕОС, 1998. - С. 59-78.

Кузнецова В. С. Дуалистические легенды о сотворении мира в восточнославянской фольклорной традиции / В. С. Кузнецова. - Новосибирск : Изд-во СО РАН НИЦ ОИГГМ, 1998. - 138 с.

Легенди та перекази / упор. та прим. А. Л. Іо- ніаді ; вступ. ст. О. І. Дея. - Київ : Наукова думка, 1985. - 400 с.

Мочульский В. В. Следы народной Библии в славянской и древнерусской письменности /

В. Мочульский. - Одесса : Тип. шт. войск Одесского воен. окр., 1893. - 285 с.

Народная Библия: восточнославянские этиологические легенды / сост. и коммент. О. В. Беловой ; отв. ред. В. Я. Петрухин. - Москва : Индрик, 2004. - 576 с.

Народная проза / [сост., вст. ст., подгот. текстов и коммент. С. Н. Азбелева]. - Москва : Русская книга, 1992. - 608 с.

Нижегородские христианские легенды / [сост., вступ. статья и ком. Ю. М. Шеварен- ковой]. - Нижний Новгород, 1998. - 116 с.

Панченко А. А. Исследования в области народного православия. Деревенские святыни Северо-Запада России / А. А. Панченко. - Санкт-Петербург : Алетейя, 1998. - 305 с.

Панченко А. А. Религиозные практики: к изучению “народной религии” / А. А. Панченко // Мифология и повседневность. - Санкт- Петербург, 1999. - Вып. 2. - С. 198-218.

Порфирьев И. Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях / И. Я. Пор- фирьев. - Казань : Универс. тип., 1872. - 305 с.

Порфирьев И. Я. Апокрифические сказания о ветхозаветных лицах и событиях по рукописям Соловецкой библиотеки / И. Я. Пор- фирьев. - Москва : Индрик, 2005. - 288 с. (репринт - Санкт-Петербург, 1877).

Пропп В. Я. Легенда / Поэтика фольклора (Собрание трудов) / В. Пропп ; сост., пре- дисл. и коммент. А. Н. Мартыновой. - Москва : Лабиринт, 1998. - С. 269-301.

Січова скарбниця. Легенди та перекази Нижньої Наддніпрянщини / упоряд., передм. та прим. В. Чабаненка. - Запоріжжя : зДу, 1999. - 392 с.

Сокіл В. В. Народні легенди та перекази українців Карпат / В. В. Сокіл. - Київ : Наукова думка, 1995. - 187 с.

Сумцов Н. Ф. Очерк истории южнорусских апокрифических сказаний и песен / Н. Ф. Су- мцов. - Київ : Тип. А. Давиденко, 1888. - 161 с.

Толстая С. М. О нескольких ветхозаветных мотивах в славянской народной традиции /

М. Толстая // От Бытия к Исходу. Отражение библейских сюжетов в славянской и еврейской народной культуре. - Москва : ГЕОС, 1998. - С. 21-37.

Флоренский П. Православие / Сочинения : в 4 т. / П. Флоренский. - Москва : Мысль, 1994. - Т. 1. - С. 638-662.

Размещено на Allbest.ru