От биоэтики светской к биоэтике христианской: о значении наследия Х. Тристрама Энгельгардта в России

Дебаты по вопросам биоэтики и здравоохранения, которые проходят в разных странах, влияют не только друг на друга, но и на то, как эти нормативные концепции интерпретируются в различных национальных контекстах. На примере рецепции идей Фрица Яра в странах Латинской Америки, Азии и Центральной Европы мы наблюдаем тенденции поиска концепций, позволяющих в какой-то степени отойти от доминирования американской перспективы биоэтики. Эти тенденции созвучны с подходом Х.Т. Энгельгардта и его деятельностью по созданию биоэтических школ на территории Китая с учетом национальной специфики Chuen, L.S. (ed.) (2007) The Family, Medical Decision-Making, and Biotechnology. Critical Reflections on Asian Moral Perspectives. Springer.. Однако такого подхода Энгельгардт придерживался не всегда. В середине 1980-х гг. социологи медицины Р. Фокс (R. Fox) и Дж. Суэйзи (J. Swazey) Fox, R., Swazey, J. (1984) “Medical Morality Is Not Bioethics -- Medical Ethics in Chi-na and the United States”, Perspectives in Biology and Medicine 27(3): 336-360. обрушились с критикой на материал, опубликованный Энгельгардтом, по итогам поездки делегации биоэтиков США в Китай, где он заявил о непонимании китайцами основ биоэтики Engelhardt Jr., H.T. (1980) “Bioethics in the People's Republic of China”, The Hastings Center Report 10: 7-10.. Фокс и Суэйзи назвали его подход «культурной близорукостью», объяснив, что термин «биоэтика» -- это неологизм, возникший в американской культуре. По их мнению, это существенно может ограничивать его применение на практике, вместо него могут быть использованы другие термины.

Во многом это справедливо и для российского опыта развития медицинской этики и биоэтики Shok, N., Beliakova, N. “How Soviet Legacies Shape Russia's Response to the Pandem-ic: Ethical Consequences of a Culture of Non-Disclosure”.. История врачебной этики и профессиональные дискуссии врачей возникли еще до революции Вересаев В. Записки врача. СПб., 1902; Жбанков Д.Н. О врачах. Памяти «истин-ного учителя и врача» Вячеслава Авксентьевича Манассеина. М., 1903 и др.. В советский период были свои исследования в области коммунистической этики и морали, медицинской этики и «деонтологии» (см. выше), что коренным образом отличалось от идей, возникших в США De George, R.T. (1969) Soviet Ethics and Morality. Ann Arbor: University of Michigan Press; Деонтология в медицине: в 2 т. Т. 1: Общая деонтология / под ред. Б.В. Пе-тровского. М.: Медицина, 1988; Царегородцев Г.И. Диалектический материализм и медицина. М.: Медицина, 1966.. Это отличие было глубоким и осложнялось особым пониманием базовых категорий этики. Индивидуум не имел собственной ценности вне общества в целом, а мораль выступала как инструмент социального контроля, который был гарантом и условием социальной стабильности.

Отдельно необходимо отметить отсутствие в российской традиции опыта участия Церкви и религиозного дискурса в публичном пространстве, в частности, в связи с медицинской проблематикой. В советское время этика находилась под влиянием марксистского морально-правового дискурса и для религиозного голоса не было места См. например, Bremer, T., Kunter, K., Beljakova, N. (2016) „Es gibt keinen Gott!“: Kirchen und Kommunismus. Eine Konfliktgeschichte. Verlag Herder.. Интересны замечания о. Всеволода Шпиллера, датированные серединой 1960-х гг. (период активного развития биоэтики в США См. например, Fletcher, J. (1954) Morals and Medicine. Princeton, NJ: Princeton Uni-versity Press; Ramsey, P. (1970) The Patient as a Person. New Haven: Yale University Press; Smith, H. (1970) Ethics and the New Medicine. Nashville: Abingdon Press; Vaux, K. (1978) Will to Live -- Will to Die. Minneapolis: Augsburg.), который, ссылаясь на мнение специалиста по церковному праву С.В. Троицкого, эмигрировавшего в Белград после Революции Рокуччи A. Сталин и Патриарх: Православная церковь и Советская власть, 1917-1958. М.: Политическая энциклопедия, 2016. С. 407., отмечал, что в СССР сформировался «новый церковный менталитет». Слушатели и молодое духовенство использовали новые «категории правового мышления», в рамках которых идея о Церкви как особом виде правопорядка казалась немыслимой, и не могла одновременно сосуществовать «в одном государстве и на одном уровне» с государственным правопорядком. Отец Всеволод подчеркивал особый характер российской религиозности, который опирается на верность традиции, где особое «внимание уделялось богослужениям и храмам как средоточию красоты и инаковости советскому миру» Там же. С. 412., а также говорил о стратегии Церкви, «помогающей сохранить православие» Цит. по: там же. С. 408..

А. Рокуччи обращает внимание на то, что взаимодействие «религиозной и светской власти на международной арене» обрело новое значение для советского государства в силу геополитических задач Там же. С. 433.. По его оценкам, только в 1988 году наступил «перелом» на фоне празднования 1000-летия крещения Руси, когда публичные высказывания о религии стали основой для формирования национальной культурной самобытности Там же. С. 441.. Православие, после семидесяти лет антирелигиозной политики, стало своего рода символом легитимации светской власти. В современной России мы наблюдаем тенденции активизации участия РПЦ в биоэтических дебатах, которые в международном контексте зачастую оцениваются как глубоко консервативные или даже фундаменталистские См. например: Stoeckl, K. (2017) “The Russian Orthodox Church's Conservative Cru-sade”, Current History 116 (792): 271-276; Ricardi-Swartz, S. (2019) “American Con-versions to Russian Orthodoxy Amid the Global Cultural Wars”, Berkley Center for Re-ligion, Peace and World Affairs [https://berkleycenter.georgetown.edu/responses/ american-conversions-to-russian-orthodoxy-amid-the-global-culture-wars, accessed on 21.11.2020]; Robinson, P. (2020) “Russia's emergence as an international conservative power”, Russia in Global Affairs 1 [https://eng.globalaffairs.ru/articles/russias-con- servative-power/, accessed on 21.11.2020]..

Как было отмечено выше, российский опыт значительно отличается от опыта противостояния секулярного и религиозного в публичном пространстве и в ходе культурных войн в США и Западной Европе См., например, Армстронг К. Битва за Бога. История фундаментализма. М.: Аль-пина нон-фикшн, 2020.. Независимая американская республика получила религиозную сакрализацию как результат божественного промысла Butler, J. (1992) Awash in a Sea of Faith. Christianizing the American People, p. 216, 222. Harvard University Press., а к середине XIX века Соединенные Штаты превратились в сугубо христианскую страну Армстронг К. Битва за Бога. История фундаментализма. С. 113.. Однако в обществе шла серьезная внутренняя борьба за то, какой должна быть американская культура -- секулярной или религиозной. В конце XIX -- начале XX в. протестантские фундаменталисты «Авторство термина «фундаментализм» принадлежит американским протестан-там, которые в начале XX века стали себя так называть ввиду желания отличать-ся от более «либеральных» единоверцев, поставив во главу угла «фундаменталь-ные принципы христианства», понимаемые как буквальное толкование Писания и принятие ряда других ключевых доктрин». Там же. С. 12-15. пытались рационализировать веру, дать ей научное обоснование Подробнее см.: Там же. С. 12-20, 175-177.. В 1960-1970 гг. движение фундаменталистов снова активизировалось, предлагая «сепаратистскую этику» Там же. С. 410., направленную против светского гуманизма (в том числе в рамках советской идеологии) как конкурирующей религии. Как отмечает К. Армстронг, американские фундаменталисты «предприняли попытку вернуть Бога в сферу политики» Там же. С. 424..

Зарождение биоэтики стало частью широких социальных процессов, связанных с движениями за права, а также реакцией на научный прогресс и развивающуюся судебную практику. С помощью работ американских теологов она также стала своего рода инструментом рационализации веры. Подтверждение этого тезиса мы видим в статье А. Илтис, где она использует термин «культурные войны» -- глубокие и подчас неразрешимые разногласия между общественными группами, апеллирующими к государству для обеспечения соблюдения определенного набора моральных обязательств, светских или религиозных. Примеры таких разногласий в биоэтике -- аборты, генетические исследования, моральный статус эмбриона, эвтаназия, проблема определения смерти в трансплантологии и другие. Илтис констатирует, что попытки использовать рациональные основания (например «принципализм» Чилдресса и Бичампа) не могут остановить культурные войны. Для их предотвращения она предлагает модель «ограниченного государства» («limited state»), в рамках которого моральные разногласия не исчезают, но ослабляются их последствия.

Исследования по биоэтике, как правило, используют конкретные кейсы и привлекают медицинскую статистику, чтобы выявить сущность и структуру противоречий вокруг вопросов медицины и здравоохранения, их политическую и культурно-историческую специфику. Исторически тема репродуктивного здоровья, начала жизни существенно влияла на развитие биоэтики.

Так, Джозеф Флетчер, американский теолог-протестант, работа которого «Мораль и медицина» Fletcher, J. (1954) Morals and Medicine. Princeton, NJ: Princeton University Press. стала одной из отправных точек в истории американской биоэтики, отмечает, что планирование в области репродукции естественно для рационально мыслящих людей Fletcher, J. (1971) “Ethical Aspects of Genetic Controls”, The New England Journal of Medicine 285: 776-783.. Эта идея, рационализирующая вопросы воспроизводства и деторождения, во многом повлияла на характер биоэтических дебатов и специфику культурных войн по этим вопросам в США (например, знаменитое дело об абортах «Роу против Уэйда» (Roe vs Wade) См. подробнее, например: “Roe v. Wade”, History.com. 27.03.2019 [https://www.his- tory.com/topics/womens-rights/roe-v-wade, accessed on 21.11.2020]., отсылка к которому встречается в нескольких материалах нашего номера).

Х.Т. Энгельгардт отмечает, что репродукция человека стала объектом вмешательства, потому что человеческая биология устанавливает фактические ограничения, в то время как люди стремятся к достижению целей, которые могут быть реализованы только частично, если исходить исключительно из биологии Engelhardt, H.T. The Foundations of Bioethics, p. 274.. Существует вторичное напряжение между человеком как личностью, которая планирует, имеет устремления, и человеком как телесным, биологическим феноменом Ibid.. Иными словами, человеческое тело рассматривается как объект, который не способен вполне воплотить цели индивидуальной личности. Женщина может забеременеть в «неудобное» время, от «неправильного» партнера, или не забеременеть в нужное время от правильного. Эти нестыковки в ожиданиях могут быть исправлены посредством вмешательства медицинских технологий.

Большинство тем репродуктивного здоровья не новые, и тенденции их обсуждения связаны с ролью и целью медицины в обществе. Цель современной медицины -- это не просто продление биологической жизни; она воспринимается как способ отсрочить приближение смерти, предотвратить, облегчить или излечить болезни, позаботиться о человеке в момент страдания. Х.Т. Энгельгардт называет медицину «агентом личностей», так как она привлекается от их имени, ограничена обязательством «уважать пожелания» и действовать исключительно в интересах пациента, поэтому критически важно знать, где личность «берет начало» и где «ее предел/конец»¹⁰⁰. Это важно для понимания, перед кем медицина и здравоохранение несут свои обязательства. Иными словами, врач должен понимать, когда видит пациента, чьи желания необходимо уважать и кто может устанавливать границы медицинских вмешательств. Тема абортов и вспомогательных репродуктивных технологий (далее ВРТ) наиболее репрезентативна ввиду особого напряжения между секулярной и христианской моралью в этих вопросах (напряжение значительно ниже в вопросах смерти)¹⁰¹. Традиционные иудеохристианские представления о деторождении как священном акте в союзе пары не могут быть приняты в секулярном контексте. По мнению Энгельгардта, полное понимание значения сексуальности, целей репродуктивного поведения может быть понято только в ракурсе содержательного морального контекста христианской биоэтики¹⁰². Вне этого контекста трудно даже понять, почему важно иметь детей или заключать брак.

Эти подходы по-разному преломляются в отдельных культурах, в различных исторических обстоятельствах. Материал французского исследователя Бруно Сенто демонстрирует сложность дискуссий в отношении расширения перечня лиц, которым доступны ВРТ во Франции (речь идет о доступе для лесбийских пар и одиноких женщин). Эта дискуссия хорошо иллюстрирует рассуждения Аны Илтис о государстве как факторе культурных войн. Известно, что одним из пунктов предвыборной программы президента Франции Эммануэля Макрона было обещание принять поправки в закон о биоэтике (это было осуществлено в июле 2020 года в разгар борьбы с пандемией)¹⁰³. Представленный текст Сенто показывает существо дебатов до того, как они стали частью предвыборной кампании, после чего тема получила дополнительный политический и общественный резонанс. Сенто приводит биоэтический анализ дилеммы, что позволяет увидеть отличие французских подходов от американской аргументации и российских реалий. Х.Т. Энгельгардт отмечает, что биоэтика во Франции уделяет повышенное внимание вопросам начала жизни. Социолог Р. Фокс называет Францию «католической культурой», но просит не связывать это с «количеством людей на мессе в воскресенье» Fox, R.C., Swazey, J., Engelhardt, H.T. (1999) “Interview with H. Tristram Engelhardt, Jr., MD, PhD”, p. 65.. Франция одной из первых в Европе прошла путь секуляризации, сформулировав принцип лаицизма (строгого секуляризма) Dinner, V. (2008) “French Secularism in Debate: Old Wine in New Bottles”, French Politics, Culture & Society 26(1): 92-110.. При этом французская политика «детоцентрична», что являлось результатом смешения католического наследия, консервативной биоэтики и культурно-антропологических дебатов Donadio, R. (2019) “Why IVF Has Divided France? The country is forever caught be-tween tradition and innovation, universalism and individual rights”, The Atlantic, 6 Oc-tober. https://www.theatlantic.com/international/archive/2019/10/france-ivf-about- national-identity/599494/, accessed on 21.11.2020].. Культура семьи во Франции исторически связана с вопросами национальной идентичности Robcis, C. (2013) The Law of Kinship: Anthropology, Psychoanalysis, and the Fami-ly in France. Cornell University Press.. Вопрос детства неотделим от вопросов собственности и наследования, о чем детально пишет Сенто. Существо биоэтических дебатов о доступе к ВРТ затрагивает не столько индивидуальный выбор, сколько социально-правовые и экономические устои жизни французской семьи и общества См., например, Fournier, V., Spranzi, M. (2013) “The French bioethics debate: norms, values and practices”, Medicine, Health Care and Philosophy 16: 41-44.. Б. Сенто рассматривает перестройку отношений в семье и ее социально-правовые последствия; биосоциальную институциализацию отцовства; малоизученность роли ВРТ для здоровья детей и проблем одиноких женщин, зачавших от анонимных доноров. Таким образом, речь идет не только о противостоянии биопрогрессистов и биоконсерваторов, а о более глубоких этических и социальных разделениях.

Материал Романа Тарабрина посвящен дискуссии, состоявшейся недавно в Русской православной церкви в отношении ВРТ. Он дополняет материал о Франции, где на данный момент есть консенсус в отношении запрета суррогатного материнства (далее СМ), демонстрируя российские дебаты, в основе которых лежит обсуждение его допустимости в христианской традиции милосердия. В материале о Франции доступ к ВРТ не связывается с проблемами избыточных эмбрионов, а смещается в сторону прав женщин, ребенка и семей, а также вопросов равенства и ненасилия. В обсуждениях вопросов суррогатного материнства в России присутствует выраженный медицинский акцент, это полезный способ преодоления (не лечения!) бесплодия¹⁰⁹. Р. Тарабрин дает сравнение секулярного и православного подходов к практике СМ, предпринимает попытку развести их, концентрируясь на этических дилеммах начала жизни и моральном статусе эмбриона, биологической и психологической связей матери и ребенка, которые влияют на здоровье обоих. В частности, он предлагает идею «усыновления избыточных эмбрионов». Это возможно, по мнению автора статьи, если дать оценку намерению человека -- «усыновление с целью спасения жизни». Автор предлагает соединить результаты медицинских исследований и идею христианского милосердия, чтобы определить границы допустимости ЭКО для православных пар.

Продолжая тему биоэтических дискуссий о статусе эмбриона, Дмитрий Кирьянов обозначает общеисторический и конкретно-конфессиональный контексты вопроса. Автор показывает, что христианские традиции апеллируют к разным ключевым, по их мнению, текстам, имеющим значение для выработки подхода к оценкам биомедицинской практики. Материал прекрасно иллюстрирует тезис Х.Т. Энгельгардта о плюрализме христианских перспектив в биоэтике. Д. Кирьянов подчеркивает, что в древности аборт обсуждался вне контекста статуса эмбриона. Он обращает внимание на важность идеи «постепенного одушевления плода». Автор приводит обзор дискуссий протестантских деноминаций США (методистов, пресвитерианцев, лютеранской и других Церквей), имеющих наиболее разработанные позиции по вопросам статуса эмбриона и репродукции, которые пытаются сопоставить биологические знания с анализом Священного Писания. Получается «подвижная и ориентированная на конкретные практики» позиция, где богословие становится неким фоном для поиска аргументации и объяснения сложившихся практик, отмечается в статье. Как альтернатива, приводится позиция православия, основанная на идее психосоматического единства -- «личности в становлении», у которой есть шанс через единение с Богом стать полноценным человеком: это значит, что с момента зачатия начинается путь к подлинной личности.

Энгельгардт, который также следует православной традиции, ссылается на работы православного теолога Александра Шмемана. Во-первых, в христианской биоэтике Энгельгардта важна литургия Engelhardt, H.T. The Foundation of Christian Bioethics, p. 187; Schmemann, A. (1986) Introduction to liturgical theology. Crestwood, NY: St. Vladimir's seminary press.. Здесь он полагается на А. Шмемана, который отмечал экспериментальный, даже анархический характер католической литургии, приобретенный в результате «совокупности по-настоящему антитрадиционных устремлений» Engelhardt, H.T. The Foundation of Christian Bioethics, p. 9; Schmemann, A. (1990) Liturgy and Tradition, p. 28. NY: St. Vladimir's Seminary Press.. Во-вторых, Энгельгардт, ссылаясь на Шмемана, говорит о двусмысленности термина «теология» Engelhardt, H.T. The Foundation of Christian Bioethics, pp. 186-190., который в традиции западного христианства понимается как сугубо академическое поле или наука о литургии, что исключает собственно богословскую перспективу, связанную со святостью и духовностью. Эти обстоятельства важны для понимания сущности православной биоэтики Энгельгардта.

В статье Александры Плетневой об истории кормилиц в России репродуктивные практики представлены в виде связи женской телесности и социального неравенства, которые сегодня также рассматриваются в дискурсе биоэтики. Дебаты между светской и христианской перспективой в биоэтике репродуктивного здоровья чаще всего ведутся из противопоставления права женщин на выбор и права плода на жизнь. История кормилиц на абсолютно другом этапе развития медицины и общества заставляет по-новому посмотреть на современные дискуссии отчуждения репродуктивных функций женщин (например, суррогатное материнство). Автор отмечает, что феномен кормилиц находился в серой зоне, на фоне этико-социальной и медицинской нормы отказа от материнского молока и принятия в дом женщины, которая оставила своего ребенка. Примечательно, что позиция Церкви по этому поводу не была артикулирована. Автор констатирует, что причинами распространения этой практики, как и сегодня СМ, являлось социально-экономическое неравенство в обществе, которое способствует тому, что зачастую малообеспеченные женщины соглашаются стать суррогатными матерями сегодня.

Завершают блок материалы, где особый акцент делается на абортах, однако эта тема встраивается в различные публичные дискурсы и сопутствующие дебаты советской России и США. Мария Графова приводит уникальные данные истории советской повседневности 1920-х гг. В условиях смены ценностей и социокультурных норм аборт становится неотъемлемой частью жизни и неизбежностью для женщин. Российскую историю легализации абортов в 1920 г. и американские дебаты начала 1970-х гг. сложно сравнивать. В России легализация не была результатом судебного решения, как в США, и произошла в совершенно других условиях. Морально-этические споры вокруг аборта формировались не в ракурсе «прав и выбора», а в терминах «долга перед государством» и решения социально-экономических проблем семьи и женщин, при том, что советская пропаганда не уставала повторять, что делать аборт плохо. Церковь при этом была исключена из публичного пространства, и ее позиция по абортам на протяжении истории советского периода не звучала. Наряду с этим церковный брак, не наполненный духовно-религиозным содержанием, становится в раннесоветский период своеобразной «народной» моральной гарантией в обществе, защитой интересов женщины.

Марк Черри, напротив, формулирует свои тезисы об абортах и сексуальном поведении в духе типичного для американской биоэтики публичного противостояния секулярного и религиозного. Тема абортов, начиная с 1970-х гг., артикулируется в форме противостояния «личный выбор в репродуктивной сфере» и «убийство и грех». Марк Черри предлагает посмотреть на проблему абортов сквозь призму дискриминации женщин, обращая внимание читателя на уязвимое положение эмбрионов женского пола в результате распространения практики селективных абортов. Он отмечает, что с начала 1980-х гг. медицинские технологии способствуют убийству девочек, что особенно распространено в Китае и Индии. Марк Черри также обращает внимание на диспропорции дискуссий по биоэтике, когда политизация отдельных аспектов практики здравоохранения приводит к искажениям в сексуальном воспитании и игнорированию данных доказательной медицины для выработки этических суждений в отношении вопросов сексуальности, супружества и детско-родительских отношений. В его статье присутствуют примеры применения методологии «биоэтики, основанной на данных» Halpern, S.D. (2005) “Towards evidence based bioethics”, BMJ (Clinical research ed.) 331(7521): 901-903., когда в качестве биоэтической аргументации приводятся данные ведущих медицинских аналитических центров в области общественного здравоохранения и доказательной медицины.

Выводы

Исторический опыт взаимодействия религиозного и секулярного дискурсов в биоэтике представляется центральным для нашей подборки. Американская биоэтика оказывает большое влияние на российский и европейский публичный и академический дискурсы. Применение оптики «христианской биоэтики» позволяет затронуть ту плоскость взаимодействия церкви и государства, религиозного и светского, которые в оптике политической теологии и социальных наук становятся невидимыми: вопросы медицины, здоровья, начала и конца жизни. Материалы, вошедшие в номер, дали возможность показать особенности становления и развития биоэтики в России на перекрестке православного и светского подходов. Это позволило проследить специфику истории российской биоэтики; в отличие от американской секуляризации биоэтики, -- первичность светских концепций в России и постепенное усиление религиозной составляющей публичных дискуссий по биоэтике. Сегодня, как никогда ранее, православная Церковь выступает со своей повесткой в публичной политике по вопросам медицины и биотехнологий, используя понятие «христианской биоэтики». Как было показано, родиной этого дискурса является США, а православное наполнение он получил в результате интеллектуального труда и поисков американского биоэтика, врача и историка медицины Х.Т. Энгельгардта. Данный выпуск призван положить начало диалогу американской школы христианской биоэтики с российским академическим сообществом. Впрочем, и светскую, и христианскую биоэтику в российском контексте следует понимать и исследовать не как механически заимствованные понятия, но с учетом особенностей истории, культуры и практики российских медицины и религии.

Библиография / References

Ананьев Э.В. Социальная концепция Русской Православной Церкви: ответ Церкви на вызовы времени // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2001. № 4. С. 53-74.

Армстронг К. Битва за Бога. История фундаментализма. М.: Альпина нон-фикшн, 2020.

Биоэтика: ответы на сложные вопросы (интервью с Х.Т. Энгельгардтом) // Милосердие. ru. 22.06.2009 [https://www.miloserdie.ru/article/bioetika-otvety-na-slozh- nye-voprosy/, доступ 21.11.2020].

Брук Дж.Х. Наука и религия. Историческая перспектива. М.: ББИ, 2004.

Вересаев В. Записки врача. СПб., 1902.

Деонтология в медицине: в 2 т. (1988) Т. 1: Общая деонтология / под ред. Б.В. Петровского. М.: Медицина.

Жбанков Д.Н. О врачах. Памяти «истинного учителя и врача» Вячеслава Авксентье- вича Манассеина. М., 1903.

Кетова Т.Н. Биоэтика как этап развития гуманизма // Ученые записки СПбГУ им. И.П. Павлова. 2015. № 4. С. 31-34.

Курленкова А.С. Медицинская антропология и биоэтика в США и России: историографический и социокультурный анализ. Автореф. на соиск. к.и.н. М., 2013.

Основы социальной концепции Русской православной церкви // Русская православная церковь. Официальный сайт Московской патриархии. 09.06.2008 [http:// WWW.patriarchia.ru/db/text/419128.html, доступ 21.11.2020].

Парпара АА. Х.Т. Энгельгардт и его «Основания христианской биоэтики» // Милосердие.ru. 24.02.2016 [https://bogosloV.ru/article/4863036, доступ 21.11.2020].

Петров Н.Н. Вопросы хирургической деонтологии. Ленинград: Медгиз, 1956.

Рокуччи A. Сталин и Патриарх: Православная церковь и Советская власть, 1917-1958. М.: Политическая энциклопедия, 2016. С. 407.

Тищенко П. Биоэтика как форма социально распределенного производства знания // Знание. Понимание. Умение. 2010. № 2. С. 71-78.

Тищенко П. О множественности моральных позиций в биоэтике // Человек. 2008. № 1. С. 83-91.

Тищенко П. Угроза множественности и идея гуманитарной экспертизы // Биоэтика и гуманитарная экспертиза. 2008. Вып. 2. С. 102-128.

Царегородцев Г. И. Диалектический материализм и медицина. М.: Медицина, 1966.

Эко У. Диалог о вере и неверии / пер. Н. Холмогорова. М.: ББИ, 2018.

Энгельгардт Х. Т. Почему не существует глобальной биоэтики / пер. с англ. Е.Н. Князевой // Человек. 2008. № 1. С. 74-82.

Anan'ev, E.V. (2010) “Sotsial'naia kontseptsiia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi: otvet Tserk- vi na vyzovy vremeni” [Social Concept of the Russian Orthodox Church: Church Answer to Challenges of Time], Gosudarstvo, religiia, tserkov* v Rossii i za rubezhom 4: 53-74.

Armstrong, K. (2020) Bitva za Boga. Istoriia fundamentalizma [The Battle for God. History of Fundamentalizm]. M.: Al'pina non-fikshn.

Beauchamp, T., Childress, J. (2019) Principles of Biomedical Ethics. Oxford University Press.

Bremer, T., Kunter, K., Beljakova, N. (2016) „Es gibt keinen Gott!“: Kirchen und Kommunismus. Eine Konfliktgeschichte. Verlag Herder.

Brockhaus, H. (2020) “French archbishop criticizes push to pass bioethics law amid pandemic”, Catholic news agency, 10 July [https://www.catholicnewsagency.com/ news/french-archbishop-criticizes-push-to-pass-bioethics-law-amid-pandem- ic-72623, accessed on 21.11.2020].

Bruk, Dzh.Kh. (2004) Nauka i religiia. Istoricheskaia perspektiva [Science and religion. Historical perspective]. M.: BBI.

Butler, J. (1992) Awash in a Sea of Faith. Christianizing the American People, p. 216, 222. Harvard University Press.

Callahan, D. (2010) “Religion and the Secularization of Bioethics”, in G. Kaebnick (ed.) The Daniel Callahan Reader. The Hastings Center. Reprinted from the Hastings Center Report (1990) Special Supplement 20(4): 2-4.

Caplan, A., Engelhardt, H., McCartney, J. (eds) (1981) Concept of Health and Disease. Reading. MA: Addison-Wesley.

Cherry, M., Iltis, A. (2010) At the Roots of Christian Bioethics. Critical Essays on the Thoughts of H.T. Engelhardt. M&M Scrivener Press.

Chuen, L.S. (ed.) (2007) The Family, Medical Decision-Making, and Biotechnology. Critical Reflections on Asian Moral Perspectives. Springer.

De George, R.T. (1969) Soviet Ethics and Morality. Ann Arbor: University of Michigan Press.

Dinner, V. (2008) “French Secularism in Debate: Old Wine in New Bottles”, French Politics, Culture & Society 26(1): 92-110.

Donadio, R. (2019) “Why IVF Has Divided France? The country is forever caught between tradition and innovation, universalism and individual rights”, The Atlantic, 6 October. https://www.theatlantic.com/international/archive/2019/10/france-ivf- about-national-identity/599494/, accessed on 21.11.2020].

Eco, U., Kholmogorov, N. (ed.) (2018) Dialog o vere i neverii [Belief or Nonbelief?: A Dialogue]. M.: BBI.

Engel'gardt, Kh.T. (2008) “Pochemu ne sushchestvuet global'noi bioetiki” [Why there is no global bioethics], Chelovek 1: 74-82.

Engelhardt Jr., H.T. (1980) “Bioethics in the People's Republic of China”, The Hastings Center Report 10: 7-10.

Engelhardt Jr., H.T., Rasmussen L.M. (eds) (2002) Bioethics and Moral Content: National Traditions of Health Care Morality. Papers dedicated in tribute to Kazumasa Hoshino. Engelhardt, H.T. (2007) “The Family in Transition and in Authority”, in The Family, Medical Decision-Making, and Biotechnology. Philosophy and Medicine, vol. 91, pp. 27-45. Springer, Dordrecht.

Engelhardt, H.T. (1978) Basic Ethical Principles of the Conduct of Biomedical and Behavioral Research Involving Human Subjects. The Belmont Report, Appendix Vol. 1. Department of Health, Education, and Welfare. Pub. № (12) 78-0013, section 8. Pp. 1-45.

Engelhardt, H.T. (1991) Bioethics and Secular Humanism: The search for a Common Morality. Philadelphia, PA: Trinity Press International.

Engelhardt, H.T. (1996) The Foundations of Bioethics. Oxford University Press.

Engelhardt, H.T. (2000) The Foundation of Christian Bioethics. Swets & Zeitlinger Publishers b.v. Lisse.

Engelhardt, H.T. (2002) “The ordination of bioethicists as secular moral experts”, Social Philosophy and Policy 19(2): 59-82.

Engelhardt, H.T. (2003) “The Foundation of bioethics: rethinking the meaning of morality”, in E. Klein, J. Walter (eds) The Story of Bioethics: From Seminal Works to Contemporary Explorations, pp. 91-109. Washington, DC: Georgetown University Press.

Engelhardt, H.T. (2009) “Bioetika: otvety na slozhnye voprosy (interv'iu s Kh.T. Engel'gardtom)” [Bioethics: answers to complex questions (interview with H.T. Engelhardt)], Miloserdie.ru. 22 June [https://www.miloserdie.ru/article/ bioetika-otvety-na-slozhnye-voprosy/, accessed on 21.11.2020].

Engelhardt, H.T. (2017) After God: Morality and Bioethics in a Secular Age. St. Vladimir Seminary Press.

Ferngren, G.B. (2002) Science and Religion: A Historical Introduction. Johns Hopkins University Press.

Fletcher, J. (1954) Morals and Medicine. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Fletcher, J. (1971) “Ethical Aspects of Genetic Controls”, The New England Journal of Medicine 285: 776-783.

Fournier, V., Spranzi, M. (2013) “The French bioethics debate: norms, values and practices”, Medicine, Health Care and Philosophy 16: 41-44.

Fox, R., Swazey, J. (1984) “Medical Morality Is Not Bioethics-Medical Ethics in China and the United States”, Perspectives in Biology and Medicine 27(3): 336-360.

Fox, R.C., Swazey, J. Engelhardt, H.T. (1999) “Interview with H. Tristram Engelhardt, Jr., MD, PhD”, The Kennedy Institute of Ethics, Georgetown University [https://re- pository.library.georgetown.edu/bitstream/handle/10822/557030/EnglehardtHT. pdf?sequence=4&isAllowed=y, accessed on 20.11.2020].

Fox, R. C., Swazey, J.P., Veatch, R. (1996) “Interview with Robert M. Veatch, PhD, Professor of Medical Ethics”, The Kennedy Institute of Ethics, Georgetown University [https://repository.library.georgetown.edu/bitstream/handle/10822/557053/Ve- atchR1.pdf? sequence=6&isAllowed=y, accessed on 21.11.2020].

Gaille, M., Horn, R. (2016) “Solidarity and Autonomy: Two Conflicting Values in English and French Health Care and Bioethics Debates?”, Theoretical Medicine and Bioethics 37: 441-446.

Halpern, S.D. (2005) “Towards evidence based bioethics”, BMJ (Clinical research ed.) 331(7521): 901-903.

Jonsen, A.R. (1998) The Birth of Bioethics, p. vii. Oxford: Oxford University Press.

Ketova, T.N. (2015) “Bioetika kak etap razvitiia gumanizma” [Bioethics as a Stage of Humanism Development], Uchenye zapiski SPbGU im. I.P. Pavlova 4: 31-34.

Knushf, G. (1996) “The Foundation of Bioethics. Second Edition by H. Engelhardt (book review)”, The New England Journal of Medicine 335: 141-142.

Kubar, O., Yudin, B. (2015) “Bioethics in Russia: History and Present-day Problems”, Asian Bioethics Review 7(5): 481-490.

Kurlenkova, A.S. (2013) Meditsinskaia antropologiia i bioetika v SShA i Rossii: istoriogra- ficheskii i sotsiokul'turnyi analiz [Medical Anthropology and Bioethics in the USA and Russia: Historiographical and Sociocultural Analysis]. Avtoref. na soisk. k.i.n. M.

“Osnovy sotsial'noi kontseptsii Russkoi pravoslavnoi tserkvi” [Basics of Social Concept of the Russian Orthodox Church] (2008), Russkaia pravoslavnaia tserkov\ Ofitsial'nyi sait Moskovskoi patriarkhii, 09 June [http://www.patriarchia.ru/db/ text/419128.html, accessed on 21.11.2020].

Parpara, A.A. (2016) “Kh.T. Engel'gardt i ego “Osnovaniia khristianskoi bioetiki'” [H.T. Engelgardt and his “Foundations of Christian Bioethics”], Miloserdie.ru, 24 February [https://bogoslov.ru/article/4863036, accessed on 21.11.2020].

Pellegrino, E. (1979) Humanism and the Physician. Knoxville: University of Tennessee Press.

Petrov, N.N. (1956) Voprosy khirurgicheskoi deontologii [Issues of Surgical Deontology]. Leningrad: Medgiz.

Petrovskii, B.V. (ed.) (1988) Deontologiia v meditsine: v 2 t. T. 1: Obshchaia deontologiia [Deontology in Medicine: in 2 vols. Vol. 1: General Deontology]. M.: Meditsina.

Potter, V.R. (1970) “Bioethics, the science of survival”, Perspectives in Biology and Medicine 14:127-153.

Potter, V.R. (1971) Bioethics, Bridge to the Future. NJ: Prentice-Hall.

Reich, W. (1994) “The Word `Bioethics': Its Birth and the Legacies of Those Who Shaped Its Meaning”, Kennedy Institute of Ethics Journal 4: 319-336.

Reich, W.T. (1995) “Introduction”, in W.T. Reich (ed.) The Encyclopedia of Bioethics, revised ed. New York: Simon Schuster Macmillan.

Rendtorff, D.D., Kemp, P. (2000) Basic Ethical Principles in European Bioethics and Biolaw. Vol. I: Autonomy, Dignity, Integrity and Vulnerability. Barcelona: Center of Ethics and Law, Institut Borja de bioetica.

Ricardi-Swartz, S. (2019) “American Conversions to Russian Orthodoxy Amid the Global Cultural Wars”, Berkley Center for Religion, Peace and World Affairs [https://berk- leycenter.georgetown.edu/responses/american-conversions-to-russian-orthodoxy- amid-the-global-culture-wars, accessed on 21.11.2020].

Robcis, C. (2013) The Law of Kinship: Anthropology, Psychoanalysis, and the Family in France. Cornell University Press.

Robinson, P. (2020) “Russia's emergence as an international conservative power”, Russia in Global Affairs 1 [https://eng.globalaffairs.ru/articles/russias-conservative-pow- er/, accessed on 21.11.2020].

Rokuchchi, A. (2016) Stalin i Patriarkh: Pravoslavnaia tserkov* i Sovetskaia vlast' 1917-- 1958 [Stalin and Patriarch: Orthodox Church and Soviet Power, 1917-1958]. M.: Politicheskaia entsiklopediia.

Schmemann, A. (1986) Introduction to Liturgical Theology. Crestwood, NY: St. Vladimir's seminary press.

Schmemann, A. (1990) Liturgy and Tradition. NY: St. Vladimir's Seminary Press.

Schotsmans, P. (2015) “Present and future: A personal and narrative perspective from the European continent”, in R. Huxtable, R. ter Meulen (eds) The Voices and Rooms of European Bioethics. London: Routledge.

Shok, N., Beliakova, N. (2020) “How Soviet Legacies Shape Russia's Response to the Pandemic: Ethical Consequences of a Culture of Non-Disclosure”, KIEJ Special Issue on Ethics, Pandemics, and COVID-19 [https://kiej.georgetown.edu/soviet-legacies- pandemic-special-issue/, accessed on 21.11.2020].

Shotsmans, P. (2018) “Meeting and Working with H.T. Engelhardt Jr.: An Inspiring Experience for a (once young) European Scholar”, Conatus 3(2): 115-117.

Stoeckl, K. (2017) “The Russian Orthodox Church's Conservative Crusade”, Current History 116 (792): 271-276.

Ten Have H., Gordijn, B. (eds) (2001) Bioethics in a European Perspective. Dordrecht: Kluwer.

Tishchenko, P. (2008) “O mnozhestvennosti moral'nykh pozitsii v bioetike” [About the plurality of moral positions in bioethics], Chelovek 1: 83-91.

Tishchenko, P. (2008) “Ugroza mnozhestvennosti i ideia gumanitarnoi ekspertizy” [Threat of plurality and idea of humanitarian expertise], Bioetika i gumanitarnaia eksper- tiza 2: 102-128.

Tishchenko, P. (2010) “Bioetika kak forma sotsial'no raspredelennogo proizvodstva znani- ia” [Bioethics as a form of socially distributed knowledge production], Znanie. Pon- imanie. Umenie 2: 71-78.

Tsaregorodtsev, G.I. (1966) Dialekticheskii materializm i meditsina [Dialectical materialism and medicine]. M.: Meditsina.

Veresaev, V. (1902) Zapiski vracha [Doctor's notes]. St. Petersburg.

Zhbankov, D.N. (1903) O vrachakh. Pamiati “istinnogo uchitelia i vracha" Viacheslava Avksenfevicha Manasseina [On Doctors. In Memory of the “true teacher and doctor” Vyacheslav Avksentyevich Manassein]. M.

Размещено на Allbest.ru