Уровень и характер межконфессиональной напряженности в нижнем Поволжье

Размещено на http://www.allbest.ru/

Уровень и характер межконфессиональной напряженности в нижнем Поволжье

Иван Владимирович Суслов

Саратовская государственная юридическая академия, г. Саратов, Российская Федерация

Level and characteristics of interfaith tension of the bottom Volga area

Ivan V. Suslov

Abstract

Thearticleanalyzesthedataof a sociologicalsurveyconductedinthespring of2020 oftheBottomVolgaareabytheresearchteamoftheDepartmentofhistory, politicalscienceandsociologyoftheSaratovstatelawAcademy. PrimarysociologicalinformationwascollectedusingtheInternetsurveyofrespondentsusingtheGoogleformsservice. Thesamplesizewas 1,100 people. RepresentativesoftheAstrakhanregion (184 respondents), Volgogradregion (307) andSaratovregion (609) wereinterviewed. Theempiricalstudyallowedustodeterminetheinfluenceofrespondents' religionontheperceptionofreligiousthreats, aswellasproblemsofinterfaithdialogue. Theregionalspecificsofthequalityofinterfaithrelationswererevealed, andthelevelsofreligioustensionintheAstrakhan, VolgogradandSaratovregionswerecompared. Thesurveyrevealedhiddentensionsintheregion'sinterfaithrelations (includingamongtheOrthodoxmajority). RepresentativesoftheMuslimcommunityshowedanoptimisticattitudeintheirresponses. A potentiallydangerouspredispositiontopoliticizingreligionhasbeenidentifiedamongthosegroupsthatareunderpressuretoidentifywiththeirfaith. Thestudyrevealed: thereis a highlevelofconcernaboutissuesoffaithamongrepresentativesoftheMuslimcommunity; a positiveattitudetowardsincreasingtheroleofreligioninsocio-politicallife, increasingthelevelofsecularizationofsociety. AtheistsoftheLowerVolgaregionshowedopendissatisfactionwiththestateofreligiousrelationsintheregion. AtheistsoftheLowerVolgaregionshowedopendissatisfactionwiththestateofreligiousrelationsintheregion. Thisgroupappearsasanobjectofthereligioussecuritysystem, whichunderpressureistransformedinto a subjectprotestingagainstsecularizationprocesses. Theauthorconcludesthatthemainstrategyshouldbetostudyandsolvetheinternalproblemsofreligiousminorities, and a complementarystrategycanbetocounteractexternal (foreign) religiousthreats.

Keywords: religioussecurity, inter-confessionaltension, desecularization, politicizationofreligion, theBottomVolgaarea.

Аннотация

В статье анализируются данные социологического опроса, проведенного весной 2020 года в Нижнем Поволжье исследовательским коллективом кафедры истории, политологии и социологии Саратовской государственной юридической академии. Сбор первичной социологической информации осуществлялся методом интернет анкетирования респондентов при помощи сервиса Googleforms. Объем выборки д составил 1100 человек. Были опрошены представители Астраханской области (184 респондента), Волгоградской (307) и Саратовской (609). Эмпирическое исследование позволило определить влияние вероисповедания респондентов на восприятие религиозных угроз, а также проблем межконфессионального диалога. Была выявлена региональная специфика качества межконфессиональных отношений, сопоставлены уровни религиозного напряжения в Астраханской, Волгоградской и Саратовской областях. Опрос показал наличие скры - той напряженности в межконфессиональных отношениях региона (в том числе и среди православного большинства). Представители мусульманской общины в ответах демонстрировали оптимистический настрой.

Опасная в перспективе предрасположенность к политизации религии выявлена среди тех групп, кто подвергается давлению, связанному с конфессиональной идентификацией. Исследование выявило: высокий уровень обеспокоенности вопросами веры среди представителей мусульманской общины; позитивное отношение к увеличению роли религии в общественно-политической жизни, повышению уровня секуляризации общества. Атеисты Нижнего Поволжья проявили открытое недовольство состоянием религиозных отношений в регионе. Данная группа предстает в роли объекта системы религиозной безопасности, который под давлением трансформируется всубъекта, протестующего против процессов секуляризации. Следовательно, стратегия, направленная на изучение и решение внутренних проблем религиозных меньшинств, могла бы стать основной, а противодействие внешним (зарубежным) религиозным угрозам - дополняющей, комплементарной.

Ключевые слова: религиозная безопасность, межконфессиональная напряженность, десекуляризация, политизация религии, Нижнее Поволжье.

Обзор научной литературы по проблемам религиозной безопасности в России за последние десять лет позволил определить несколько позиций, вокруг которых разворачиваются ожесточенные дискуссии. Обсуждение религиозных тем (в научной или духовно-экзистенциальной парадигмах) затрагивает глубоко интимные стороны человеческой деятельности, что способствует повышению уровня бескомпромиссности диспутантов. Сложно представить общественно и научно важную тему, которая бы вызывала больше споров, чем религия, хотя достижение некоторого компромисса и консенсуса является принципиально важным условием стабильного устроения общественной жизни.

Несмотря на то что наука претендует на звание оплота объективного и рационального знания, представители ученого сообщества (под влиянием субъективных предпочтений) разделяют диаметрально противоположные подходы и принципы решения проблем, связанных с религиозной сферой. Оставляя в стороне причины данного парадокса, сосредоточимся на определении тех точек напряженности, которые являются камнем преткновения в научном сообществе.

Во-первых, обзор литературы, затрагивающей тему религиозной безопасности, показал, что идеология и практика религиозного экстремизма является наиболее обсуждаемой проблемой. Главными источниками угроз определяются некоторые течения в исламе, призывающие своих сторонников к радикальным действиям [Ribberink, Achterberg, Houtman 2018]. В связи с этим часть исследователей явным (и неявным) образом определяют российских мусульман как потенциально опасную социальную группу, из числа которой при определенных условиях рекрутируются религиозные экстремисты [Рагозина 2018]. Среди экспертов можно выделить два лагеря: первые основным дестабилизирующим фактором считают негативное влияние зарубежных экстремистских организаций [Ефанова, Дрино-ва 2016; Островская 2016]; вторые указывают на необходимость решения внутрироссий- ских проблем (социально-экономических, политических, исторических и др.), повышающих уровень конфликтогенности в межконфессиональных отношениях [Малахов, Летняков 2018; Силантьев, Мальцев, Саввин 2016; Си- ражудинова 2017].

Вторая по важности проблема, присутствующая в религиозном исследовательском поле, заключается в определении границ, скорости и характера (де)секуляризации общества. Своеобразное написание данного термина подчеркивает наличие споров об определении современных тенденций во взаимодействии религии и общества. Наше общество становится все более секулярным, а значит, (по мнению определенного количества граждан, экспертов, профессионалов и всех заинтересованных лиц) все более бездуховным, или же наоборот наблюдается подъем религиозных чувств, угрожающий прогрессивным процессам модернизации? Это вопрос спорный и открытый, а потому кажется что термин «(де)секуляризация» весьма удачно подчеркивает его дискуссионность.

Одни исследователи отмечают угрозы наступления религии на общество, что сопровождается ущемлением гражданских прав либерально настроенных граждан [Авксентьев, Аксюмов, Васильченко 2016; Топчиев, Штонда 2017], другие указывают на некорректные (некомпетентные) действия общества и власти по отношению к чувствам верующих граждан, что негативно сказывается на развитии религиозной сферы [Хохлов 2019]. Таким образом, в качестве дискуссионного вопроса может быть определена оценка действий РПЦ и исламского духовенства, стремящихся играть все большую роль в духовной и социально-политической жизни России как фактора (де)стабилизации системы религиозной безопасности.

В-третьих, представители научного сообщества расходятся при оценке роли государства и традиционных религий в противодействии угрозам религиозной безопасности. Представители одного ученого лагеря указывают на некомпетентность чиновничьего аппарата и излишне активную деятельность представителей традиционных религий в регулировании общественных вопросов. Другие придерживаются мнения, что государственное правотворчество - это главный метод решения религиозных проблем, а религиозные деятели - важнейшие субъекты поддержания религиозной безопасности.

Таким образом, публичное обсуждение опасности исходящей от ислама (особенно тех его течений, что являются нетрадиционными для России), очевидно, повышает градус исламофобии в общественном мнении, усиливая токсичность атмосферы межконфессиональных отношений, что, безусловно, можно определить как фактор дестабилизации системы религиозной безопасности. Проведенное эмпирическое исследование позволило определить влияние вероисповедания респондентов на восприятие проблем межконфессионального диалога, а также угроз, связанных с религиозной сферой.

Актуальность проблемы роста религиозного экстремизма в российском обществе и связанного с ним роста общественных фобий по отношению к представителям определенных конфессий не вызывает сомнений. Однако сложнее оценить характер (де)секуляри- зации и последствия роста влияния традиционных религии на общество. Проведенное эмпирическое исследование позволило также определить уровень, факторы и структуру недовольства религиозной обстановкой в Нижнем Поволжье (Астраханской, Волгоградской и Саратовской областях) у верующих в Бога, но не присоединившихся к существующим конфессиям, а также атеистически настроенных граждан. Определение актуальных угроз религиозной безопасности (с точки зрения жителей Нижнего Поволжья) позволило дать рекомендации, связанные с выбором стратегии и тактики поддержания религиозной безопасности.

Сбор первичной социологической информации осуществлялся методом интернет анкетирования респондентов при помощи сервиса Googleforms. Объем выборки составил 1100 человек. Полученные результаты обрабатывались с помощью пакета прикладных программ SPSS версии 23.0.

Выборка для массового опроса формировалась из респондентов от 18 лет и старше по схеме стратифицированной выборки с организацией ступеней по территориальному принципу. Были опрошены представители Астраханской области (184 респондента), Волгоградской (307) и Саратовской (609). На последней ступени отбора применялась квотная выборка (квотирование по конфессиональной структуре взрослого населения). Таким образом, среди опрошенных оказалось: 44 % православных; 17,2 % атеистов; верящих в бога, но конкретную религию не исповедующих - 14,9 %; 8,9 % мусульман; 3,6 % исповедующих христианство, но не считающих себя ни православным, ни католиком, ни протестантом; исповедующих православие, но не принадлежащих к Русской Православной Церкви и не являющихся старообрядцем - 3,5 %. Кроме этого в опросе приняли участие и представители религиозных меньшинств - буддисты, старообрядцы, протестанты, кришнаиты, иудеи, язычники. Конфессиональные квоты приблизительно соответствуют конфессиональной структуре населения Нижнего Поволжья.

Оценка репрезентативности полученных результатов предполагает два замечания. Во- первых, опрос проводился в сети Интернет и был ориентирован в первую очередь на молодежную аудиторию. В связи с этим произошло смещение выборки в сторону респондентов от 18 до 30 лет. Их оказалось около 60 % от числа всех респондентов, представителей следующей возрастной группы (от 31 до 45 лет) - около 25 %. Таким образом, опрос в первую очередь ориентировался на мнение возрастной категории, которая чаще всего попадает под влияние экстремистов. Кроме того, мировоззрение и действие современного молодого поколения будет определять религиозную ситуацию ближайшего будущего.

Во-вторых, выборка оказалась также смещена в пользу респондентов из Саратовской области. Их оказалось в два раза больше, чем жителей Волгоградской области и более чем в три раза - Астраханской. В идеале респондентов из Саратовской и Волгоградской областей должно было быть равное количество.Правильное соотношение респондентов к численности населения удалось выдержать по Астраханской и Волгоградской областям. Данное смешение позволило увеличить репрезентативность результатов по саратовскому региону. Таким образом, результаты опроса оказываются репрезентативными, если анализировать данные отдельно по регионам, возрастным группам и/или конфессиям.

Демонстративный оптимизм мусульманской общины

Итоги опроса рисуют картину межконфессиональных отношений в Нижнем Поволжье (Астраханской, Волгоградской и Саратовской областях) в благожелательном ключе и позитивных красках. 75,8 % респондентов оценили межконфессиональные отношения как доброжелательные, нормальные и бесконфликтные: 81 % респондентов на вопрос {«Приемлемо ли для вас, чтобы ваш ребенок учился с детьми другой национальности и вероисповедания?» ответили утвердительно; 81,4 % респондентов стали бы покупать дом по низкой цене с соседями, исповедующими иную религию; 87 % респондентов не испытывали в течение последнего года по отношению к себе неприязнь, враждебное отношение из-за своей национальной, религиозной принадлежности; 92,6 % респондентов согласны с тем, что насилие в религиозных спорах недопустимо.

Первой проверкой подобной позитивной оценки межконфессиональных отношений в регионе должно быть сравнение результатов опроса по каждой конфессиональной группе отдельно.

Оказалось, что мусульмане чаще других оценивали отношения как доброжелательные (31,6 %), среди православных респондентов обнаружилось лишь 19 % подобных оптимистов. Улучшение отношений между конфессиями за последние три года чаще всего (19,4 %) отмечали мусульмане, самые пессимистично настроенные респонденты принадлежат опять же к атеистам. Следует отметить, что мусульмане проявили также и наибольшую компетентность в данном вопросе: процент затруднившихся ответить среди них всего лишь 27,6 % (хотя в среднем по выборке указали на незнание проблемы 38,2 % респондентов).

Удивительно, но при весьма позитивном оценивании качества межконфессиональных отношений в регионе каждый пятый мусульманин (20,4 %) отметил, что за последний год испытывал по отношению к себе неприязнь, враждебность из-за своей национальной/рели-гиозной принадлежности. Православные респонденты негативное воздействие испытывали в четыре раза реже (5,4 %). За последний год 18,4 % принявших участие в опросе мусульман сталкивались с нарушением прав или ограничением возможностей при поступлении на работу, продвижении по работе, при обращении в государственные учреждения.

Таким образом, прямой вопрос с предложением оценить характер межконфессиональных отношений в регионе может быть оценен как нечувствительный (не сенситивный) к выявлению реальных проблем, а значит неадекватный задачам исследования. Вопросы о личном опыте религиозной дискриминации респондентов дают более точную картину религиозной ситуации в регионе.

Скрытые страхи православного большинства

Целый ряд вопросов позволяют оценить скрытый уровень тревожности у представителей различных конфессий, проживающих в Нижнем Поволжье, который сложно зафиксировать с помощью прямых вопросов. Весьма позитивная картина межконфессиональных отношений омрачается «ложкой дегтя» - около трети респондентов (30,4 %) оценило рост численности одних национальностей и уменьшение других как негативный фактор для религиозной безопасности, а еще треть (34,7 %) затруднились ответить.

В формулировке вопроса не были конкретизированы национальности, увеличение численности которых вызывает тревогу у большинства населения. Но заметим, что мусульмане существенно реже отмечали отрицательное влияние изменения этнической картины региона на развитие межконфессиональных отношений (а именно в 18,4 % случаях при среднем показатели в 30,4 %). Таким образом, можно отметить, что демографические изменения особенно волнуют представителей не-исламских конфессий.

Уровень скрытой тревожности православного большинства ярко проявляет себя в ответах на вопрос «Согласны ли вы, что государству следует поддерживать в первую очередь культуру и религию большинства населения страны - русских?». 52,6 % исповедующих православие, проявив нетоле-рантность, согласились. Любопытно, что 85,7 % тех же самых (православных) респондентов во время опроса заявили о том, что «государство должно поддерживать культуры и религии всех народов России».

Однако скрытый уровень тревожности именно мусульманской общины (вероятно вызванной распространением исламофобии в российском обществе) позволяет констатировать значимость для респондента вопроса о вероисповедании его начальства (и наоборот). Данные проведенного исследования показывают, что 12,2 % мусульман считают крайне важной религиозную идентификацию начальства (хотя в среднем по выборке процент тех, кто обращает внимание на веру вышестоящих лиц около 5 %).

Высокий авторитет исламского духовенства может быть следствием высокого уровня тревожности мусульманской общины Нижнего Поволжья: 48,8 % представителей исламской конфессии отметили значимость мнения религиозных лидеров по общественным и политическим проблемам (средний показатель по региону составил всего 18,1 %). Среди мусульман больше, чем среди других конфессий распространено мнение, что сильным и справедливым может быть только государство с религиозной идеологией (35,8 % против 21,2 % в среднем по выборке). Мусульмане реже остальных соглашались с мнением, что чувства верующих оскорбить невозможно (25,5 % против 41,7 % в среднем по выборке), а государство должно быть светским (49 % мусульман против 76 % в среднем по выборке).

Таким образом, данные опроса позволили определить анкетные вопросы для выявления скрытой тревожности и напряжения в межконфессиональных отношениях Нижнего Поволжья. В результате был зафиксирован высокий уровень обеспокоенности вопросами веры среди представителей мусульманской общины, и в частности позитивное отношение к увеличению роли религии в общественнополитической жизни, а значит, и повышению уровня секуляризации общества.

Региональная специфика межконфессиональных отношений

Проведенное эмпирическое исследование позволило выяснить региональную специфику качества межконфессиональных отношений и сопоставить уровни религиозного напряжения в Астраханской, Волгоградской и Саратовской областях.

Региональный анализ ответов, данных на прямой вопрос: «Каковы, на Ваш взгляд, отношения между людьми различных национальностей и вероисповеданий в Вашем регионе?», позволяет объединить Астраханскую и Волгоградскую область в один кластер и противопоставить его Саратовской области. В Саратовской области оказалось меньше всего (почти в два раза) тех, кто оценил отношения между конфессиями как доброжелательные. При этом именно в Саратовской области был самый больший процент тех, кто затруднился оценить современный характер межконфессиональных отношений, их динамику за три последних года, а также определить важность такого фактора как трансформация этнического портрета региона для поддержания религиозной безопасности (см. табл. 1).

Вышеприведенные результаты могут быть объяснены наличием у респондентов из Саратовской области неосознаваемой тревожности состоянием межконфессиональных отношений, что обусловило низкую популярность доброжелательной оценки и высокую долю затруднившихся с ответом. При этом парадоксально, но в Саратовской области процент испытывавших неприязнь со стороны окружающих из-за религиозной принадлежности оказался всего 7,9 % (в Астраханской области аналогичный показатель составил 13,6 %, а в Волгоградской - 9,2 %). На вероисповедание начальства обращают внимание в Саратовской области 3,3 % респондентов, что в два с половиной раза меньше, чем в Волгограде и в три раза меньше астраханских показателей. Таким образом, можно сделать вывод о распространении в Саратовской области тревожности населения о развитии межконфессиональных отношений в будущем.

Спецификой Астраханской области является наибольшее количество респондентов, пожаловавшихся на дискриминацию по религиозному признаку. Кроме этого следует отметить большее одобрение роста роли религии в обществе, чем в соседних регионах. Например, 12 % жителей Астраханской области полностью согласились с тем, что мнение религиозных лидеров по общественным и политическим проблемам является значимым. В Волгограде и Саратове данный показатель составил всего лишь 4,9 % и 4,8 % соответственно. Примерно такое же количество респондентов (и в той же региональной пропорции) пожелало увеличить количество религиозных передач. Кроме того в Астрахани, по сравнению с Саратовом, оказалось на 10 % больше тех, кто согласен на преподавание в школе дисциплин, связанных с религией. Как оценивать данную тенденцию пока неясно. С одной стороны, эксперты часто отмечают религиозное многообразие астраханского региона как сильный ресурс его устойчивости, с другой стороны, четверть жителей Астраханской области полностью согласились с идеей защиты культуры и религии большинства. Бросаются в глаза резкие диспропорции астраханских показателей, с одной стороны, и волгоградских и саратовских, с другой (табл. 2). Распределение ответов на вопрос, следует ли государству поддерживать в первую очередь культуру и религию большинства населения страны, может свидетельствовать о наличии в регионе у русских эмоционально окрашенного недовольства и тревоги состоянием межконфессиональных отношений.

Таким образом, респонденты Саратовской области, в отличие от астраханцев и волгоградцев, продемонстрировали меньше интереса и знаний относительно угроз религиозной безопасности . Астраханская область отличается большей религиозностью населения, а также высоким уровнем озабоченности угрозами, связанными с религиозной сферой.

Таблица 1

Отношения между людьми различных вероисповеданий в Нижнем Поволжье, в %

Таблица 2

Распределение ответов на вопрос «Государству следует поддерживать в первую очередь культуру и религию большинства населения страны - русских?», в %

(Де)секуляризация как фактор поддержания религиозной безопасности

Обострение межконфессиональных отношений, дискриминация представителей конфессиональных меньшинств, экстремизм на религиозной почве являются явными угрозами национальной безопасности. Наряду с очевидными проблемами духовно-религиозной сферы следует отметить процессы и явления, чье значение для системы религиозной безопасности является дискуссионным. Основной проблемой, вызывающей споры в научном и экспертном сообществе, является выбор модели взаимоотношения между духовными организациями и атеистическим сообществом в публичной сфере. С одной стороны, атеисты и часть ученых считают, что угроза религиозной безопасности может исходить из роста влияния традиционных (основных) религий на общество. С другой стороны, духовные лидеры традиционных конфессий и часть ученых называют прозелитизм нетрадиционных религий, атеизм граждан, общую бездуховность общества и религиозно некомпетентные действия государственных чиновников факторами дестабилизации религиозной ситуации. религиозный экстремизм православный мусульманский

Отечественное государство и общество традиционно недоверчиво относятся к атеистам и представителям нетрадиционных религиозных деноминаций. Угроза активного прозелитизма обнаруживается в нежелательном размывании духовных скреп российской цивилизации. Все «нетрадицинное» объявляется нежелательным, в том числе и с опорой на социологические доказательства. Например, в исследовании Института социологии РАН (2014-2015 гг.) была выявлена корреляция между патриотизмом и приверженностью к традиционной религии. Оказалось, что суждение о том, что «Родина у человека одна и нехорошо ее покидать», разделяют 58 % православных и мусульман, 51 % атеистов и 43 % верующих всех конфессий. Космополитические настроения, наоборот, доминируют в группе внеконфессиональных верующих - 57 %, среди атеистов поддерживают такие настроения 48 %» [Мчедлова 2016].

Проведенное эмпирическое исследование позволило зафиксировать мнения атеистов и внеконфессиональных верующих о проблемах религиозной безопасности, выявить уровень обеспокоенности процессами десекуляризации. По данным проведенного опроса атеистов оказалось 17,2 % от общего количества респондентов. Кроме того 14,9 % опрошенных идентифицировали себя с теми, кто верит в Бога (в высшую силу), но конкретную религию не исповедует. Объединение атеистов и верующих в Бога (или высшую силу) позволяет сформировать номинальную группу тех, кто не имеет аффилиации ни с одной религиозной организацией, структурой или общиной. Обе категории в совокупности дают заметную и весомую треть от всех участвующих в опросе, что оправдывает определение процесса десекуляризации общественной жизни как фактора недовольства части населения, потенциально угрожающего системе религиозной безопасности.

Атеисты оказались настроены наиболее скептически и негативно по многим показателям. Например, реже всех отмечали наличие доброжелательных отношений между конфессиями в регионе. Среди них был также самый высокий процент затруднившихся ответить (19,1 %). Также атеисты достаточно часто (в 13,7 % случаях) указывали на враждебное отношение, связанное с религиозными убеждениями. Однако с нарушением прав и дискриминацией за последний год столкнулись лишь 5 % атеистов.

Большинство атеистов (64, 1 %) резко против государственной поддержки религии «русских». Среди них самый высокий процент (74,4 %) тех, кто не желает, чтобы в школе преподавались религиозные дисциплины, а также тех, кого раздражает религиозная музыка в публичных местах (57,3 %). В то время в среднем по выборке раздражение испытывали (религиозными уроками) 34,2 % и (религиозной музыкой) 30,7 % респондентов соответственно. Закон о защите прав верующих поддержали только 24,6 % атеистически настроенных респондентов, хотя по всей выборке данный показатель одобрения доходит до 45 %. Среди атеистов самый низкий уровень (1,8 %) поддержки тезиса: сильным и справедливым может быть только государство с религиозной идеологией (средний по выборке уровень одобрения составляет 21,2 %).

Таким образом, атеисты Нижнего Поволжья проявили открытое недовольство состоянием религиозных отношений в регионе. Данная группа предстает в роли объекта системы религиозной безопасности, который под давлением трансформируется всубъекта, протестующего против процессов секуляризации.

Выводы

Опрос среди населения Нижнего Поволжья позволил выявить скрытую напряженность в межконфессиональных отношениях. Отягчающим и потенциально опасным обстоятельством является поддержка политизации религии среди тех групп, кто подвергается давлению, связанному с конфессиональной идентификацией. Данные опасения опираются также на результаты опроса в Башкирии, где был проверен тезис о более высоком проценте сочувствующих экстремистам среди тех, кто считает правильным пересмотреть принципы светскости в публичной и политической сферах и, например, разрешить создавать партии на религиозной основе. Действительно, сравнительный анализ показал, что среди поддерживающих создание религиозных партий оказалось 7 % согласных с утверждением, что «вооруженные защитники чистоты веры - настоящие герои, которые заслуживают уважения» (против 2,6 % в среднем среди населения региона) [Рыжова 2015]. Политизация атеистически настроенных граждан в будущем может стать фактором, дестабилизирующим религиозную ситуацию.

Опрос позволил апробировать методику выявления уровня тревожности как религиозного большинства, так и меньшинств. Наиболее сенситивными вопросами оказались те, что были связаны с миграционной и конфессиональной политикой государства. Ухудшение религиозной ситуации увеличивает долю респондентов, одобряющих увеличение роли государства в регулировании межконфессиональных отношений и предоставление больших преференций религиозному большинству.

В связи с этим стратегия, направленная на изучение и решение внутренних проблем религиозных меньшинств, могла бы стать основной, а противодействие внешним (зарубежным) религиозным угрозам - дополняющей, комплементарной. Анализ страхов, опасений религиозных меньшинств позволит достичь большей ясности и прозрачности в межконфессиональных отношениях, нежели введение охранительно-запретительных мер - бессильных в информационном обществе, но повышающих уровень общественного недоверия и социальной закрытости.

СПИСОК ЛИТЕРА ТУРЫ

1. Авксентьев, Аксюмов, Васильченко 2016 - Авксентьев В., Аксюмов В., Васильченко В. Конфликт вокруг хиджабов: религия или политика? // Россия и мусульманский мир. 2016. № 10. С. 53-67.

2. Ефанова, Дринова 2016 - Ефанова Е.В., Дринова Е.М. К вопросу о распространении исламского радикализма в молодежной среде в современной России (на примере субъектов ЮФО) // Теории и проблемы политических исследований. 2016. № 5. С. 249-257.

3. Малахов, Летняков 2018 - Малахов В., Летняков Д.

4. Ислам в восприятии российского общества: сравнительно-политический аспект // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2018. № 36 (2). С. 248-271.

5. Мчедлова 2016 - Мчедлова М.М. Религия, общество, государство: вызовы и угрозы современности // Социологические исследования. 2016. № 10. С. 110-118.

6. Островская 2016 - Островская Е.А. О глобальных транснациональных этнорелигиозных диаспорах // Социологические исследования. 2016. № 10. С. 102-110.

7. Рагозина 2018 - Рагозина С. Защищая «традиционный» ислам от «радикального»: дискурс исламофобии в российских СМИ // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2018. № 36 (2). С. 272-299.

8. Рыжова 2015 - Рыжова С.В.Этноконфессиональ-ная идентичность и формирование религиозных политических ориентаций // Социологические исследования. 2015. № 10. С. 136-144.

9. Силантьев, Мальцев, Саввин 2016 - Силантьев РА., Мальцев В.В., Саввин А.В. Основные причины вовлечения новообращенных мусульман России в экстремистскую и террористическую деятельность // Исламоведение. 2016. № 7 (2). С. 39-45.

10. Сиражудинова 2017 - Сиражудинова С. Неофиты в структуре радикального ислама // Власть. 2017. № 1. С. 14-25.

11. Топчиев, Штонда 2017 - ТопчиевМ.С., ШтондаВ.В. Трансформация отношения к хиджабу как маркеру чужого в современной культуре // Каспийский регион: политика, экономика, культура. 2017. № 3. С. 171-179.

12. Хохлов 2019 - Хохлов А.А. Политизация религиозных сообществ и проблемы межкультурного взаимопонимания в постсекулярной России // Вестник РГГУ Серия «Философия. Социология. Искусствоведение». 2019. № 1. С. 153-163.

13. Ribberink, Achterberg, Houtman 2018 - Ribberink E., Achterberg P, Houtman D.ReligiousPolarization: ContestingReligioninSecularizedWesternEuropeancountries // JournalofContemporaryReligion. 2018. № 33 (2). P 209-227. - DOI: https:// orcid.org/10.1080/13537903.2018.1469262.

REFERENCES

1. Avksentiev V., Aksyumov V., Vasilchenko V., 2016. ConflictoverHijabs: ReligionorPolitics? RussiaandtheMuslimWorld,no. 10, pp. 53-67.

2. Efanova E.V, Drinova E.M., 2016. OntheIssueoftheSpreadofIslamicRadicalismAmongYoungPeopleinModernRussia (OntheExampleoftheSubjectsoftheSouthernFederalDistrict). Teorii i problemypoliticheskikhissledovaniy,no 5, pp. 249-257. Malakhov V., Letnyakov D., 2018. IslaminthePerceptionofRussianSociety: A ComparativePoliticalAspect, Gosudarstvo, religiya, tserkovvRossii i zarubezhom,no. 36 (2), pp. 248-271.

3. Mchedlova M.M., 2016. Religion, Society, State: ChallengesandThreatsofModernity. Sotsiologicheskieissledovaniia [SociologicalStudies], no. 10, pp. 110-118.

4. Ostrovskaya E.A., 2016. OnGlobalTransnationalEthno-ReligiousDiasporas. Sotsiologicheskieissledovaniya [SociologicalStudies], no. 10, pp. 102-110.

5. Ragozina S., 2018. Protecting “TraditionalIslam” from “RadicalIslam”: DiscourseofIslamophobiaintheRussianMedia. Gosudarstvo, religiya, tserkov v Rossii i zarubezhom,no. 36 (2), pp. 272-299.

6. Ryzhova S.V., 2015.EthnoconfessionalIdentityandtheFormationofReligiousandPoliticalOrientations. Sociologicheskieissledovaniya[SociologicalStudies], no. 10, pp. 136-144.

7. Silantyev R.A., Malcev V.V., Savvin A.V., 2016. TheMainReasonsfortheInvolvementofRussianMuslimConvertsinExtremistandTerroristActivities, Islamovedenie,no. 7 (2), pp. 39-45.

8. Sirazhudinova S., 2017. NeophytesintheStructureofRadicalIslam. Vlast,no. 1. pp. 14-25.

9. Topchiev M.S., Shtonda V.V., 2017. TransformationoftheAttitudetotheHijabas a MarkeroftheAlieninModernCulture. Kaspiyskiyregion: politika, ekonomika, kultura,no. 3. pp. 171-179.

10. Khokhlov A.A., 2019. ThePoliticizationofReligiousCommunitiesandIssuesofCross-CulturalUnderstandingin a Post-SecularRussia. Vestnik RSUH. Series “Philosophiya. Sotsiologiya. Iskusstvovedenie”,no. 1, pp. 153-163.

11. Ribberink E., Achterberg P., Houtman D., 2018. ReligiousPolarization: ContestingReligioninSecularizedWesternEuropeanCountries, JournalofContemporaryReligion,no. 33 (2), pp. 209-227. DOI: https://doi.org/10.1080/ 13537903.2018.1469262.

Размещено на Allbest.ru