Современная военная этика

Размещено на http://www.allbest.ru/

План

1. Военная этика и воинская этика

2. Ум и воля

3. Армия в государстве

1. Военная этика и воинская этика

Под военной этикой понимается совокупность правил и обычаев - как кодифицированных, так и не кодифицированных, - которыми противники должны руководствоваться на войне. Под воинской этикой - правила и обычаи, которые члены военной семьи соблюдают при сношениях друг с другом - и вся военная среда в сношениях с невоенными.

Современная военная этика - лишь бледная тень той, что была выработана поколениями воинов за полтораста лет кабинетной политики и профессиональных армий.

Революция 1789 года с ее вооруженными "массами" нанесла жестокий ущерб военной этике. Уже столкновения вооруженного французского народа с вооружившимися народами испанским и русским воскресили картины варварских нашествий и религиозных войн.

Профессиональные (и полупрофессиональные) армии сообщали войнам оттенок гуманности, впоследствии совершенно утраченной. Крымская и Итальянская войны были последними из больших войн, веденных джентльменами. Уже война 1870 года и поведение в ней германского вооруженного народа показали всю несовместимость правил морали и воинской этики с интеллектом вооруженных народных масс. О безобразных бойнях 1914 года - позоре Динана и Лувена, зверствах в Сербии, развале Русской, Германской и Австро-Венгерской армий и отвратительных явлениях, этот развал сопровождавших, - нечего и говорить. Заменив профессиональные, "воспитанные" армии свирепыми народными ополчениями, человечество заменило бичи скорпионами, усугубило бедствия войны.

Вместе с тем, война неизбежна, как неизбежна болезнь, - от нее не избавишься никакими бумажными договорами. Следовательно, человечеству надо устроиться так, чтобы сделать войны легче переносимыми, избавиться от гангрены морального разложения, болезненный процесс которой длится долгие годы после самой войны. Народное просвещение не может здесь помочь. Тысячи умственно развитых индивидуумов дадут при соединении невежественную и свирепую толпу. Лувенские поджигатели и динанские палачи принадлежали к самой грамотной нации в мире. Решающий фактор здесь - воспитание. И в этой области (как и во всех других областях военного дела) воспитание господствует над учением. Изжив психоз "вооруженного народа", придав вооруженной силе характер сколь можно более профессиональный и сообщив нашей жизни сколько можно более церковный дух, мы освободимся от петли, наброшенной на нашу шею доктринерами 1789 года и их последователями. Войне можно будет тогда придать характер "доброкачественной язвы" вместо злокачественного фурункула, и можно будет опять говорить о военной этике.

Воинская этика - это совокупность правил - писаных, но, главным образом, неписаных, - которыми члены военной семьи руководствуются при сношении друг с другом.

Полноправными членами военной семьи - так сказать, "достигшими совершеннолетия", - можно считать лишь солдат по призванию - офицерский корпус, сверхсрочных и охотников. Только к ним поэтому надо предъявлять требования воинской этики во всей их строгости.

Отношения младших к старшим, подчиненных к начальникам в достаточной степени очеркнуты уставами - "писаными" правилами воинской этики. Гораздо менее ясна область отношений старших к младшему.

Каждый начальник, какую бы должность он ни занимал (до Верховного Главнокомандующего включительно), должен всегда помнить, что он не просто "командует", а имеет честь командовать. Он это обязан помнить как в мирное время, уважая в Подчиненном его воинское достоинство, так - и особенно - на войне, когда с честью вверенной ему роты, корпуса либо армии неразрывно связана и их личная честь, их доброе имя в глазах грядущих поколений.

Общее оскудение народного духа в продолжение второй половины XIX и начала XX века повело к постепенному, но чрезвычайно ощутимому снижению воинской этики, - и мы имели в Мировую войну сдачу командира XIII корпуса генерала Клюева, сдачу командира XX корпуса генерала Булгакова, сдачу в Новогеоргиевске генерала Бобыря, бегство командира VI корпуса генерала Благовещенского, бегство командовавшего Кавказской армией генерала Мышлаевского, бегство коменданта Ковны генерала Григорьева

2. Ум и воля

Все рассмотренные нами качества военного человека - как основные, так и вспомогательные - в своей основе имеют два начала - "умовое" и "волевое". Равновесие этих двух начал, изумительно полно выраженное в Петре I, Румянцеве и Суворове, дает нам идеальный тип военного человека, идеальный тип вождя.

Обычно перевешивает один из двух этих элементов, дающий начало "по преимуществу умовое" (Беннигсен), либо "по преимуществу волевое" (Блюхер). В первом случае - составители планов, во втором - исполнители.

Бывает гипертрофия одного элемента за счет другого. Чисто умовое начало, при атрофии воли (Куропаткин, Алексеев). Чисто волевое, при атрофии рассудка (Карл XII). Это явление уже патологического характера, неизбежно влекущее за собой катастрофу.

Ум без воли - абсолютный нуль. Воля без ума - отрицательная величина.

В сфере полководчества преобладание волевого элемента над умовым дает лучшие результаты, чем преобладание умового элемента над волевым. Посредственное решение, будучи энергично проведено, даст результаты всегда лучшие, чем решение идеальное, но не претворенное в дело, или выполняемое с колебаниями. Медная монета, беспрерывно циркулирующая, полезнее червонца, зарытого в землю. Научная подготовка и интеллект Шварценберга гораздо выше таковых же Блюхера, но огненная душа и неукротимая воля "генерала Вперед" ставят его полководчество (несмотря на Бриенн и Монмираль) гораздо выше дел Шварценберга. Не имеющий высшего военного образования Макензен оказывается куда выше эрудита - академика генерала Клюева.

Волевое начало, исходящее от сердца и потому иррациональное, свойственно деятелям военного искусства. Поэтому оно выше умового начала - начала рационалистического и свойственного деятелям военной науки. Воля встречается реже ума - и ее развить труднее, нежели ум. Воля развивается воспитанием, ум - обучением.

Волевое начало свойственно русскому народу, создавшему мировую державу в условиях, при которых всякий другой народ погиб бы. История дает нам таких исполинов воли, как Александр Невский, патриархи Гермоген и Никон, Петр Великий. Оно свойственно и русскому полководчеству.

Салтыков отстоял свою армию от посягательств Дауна и петербургской "конференции". Румянцев довел до конца, казалось, безнадежную осаду Кольберга, хоть созывавшийся им военный совет трижды высказывался за снятие осады. Суворов явил нечеловеческую силу воли под Измаилом, сверхчеловеческую в Муттенской долине. Кто сможет по достоинству оценить волю Барклая, шедшего против течения и спасшего страну помимо ее стремлений? Кутузов, пожертвовавший Москвой, выявил большую силу духа, чем Наполеон, принявший Лейпцигскую битву. А Котляревский под Асландузом? Гурко двинул в лютую зиму российские полки за Балканы.

Уклад, сообщенный нашей Армии Александром I по окончании наполеоновских войн (эпоха, неправильно именуемая "аракчеевщиной"), не способствовал образованию, а главное - выдвижению сильных характеров. Паскевич заморозил Армию, Милютин привил ей растлевающий "нестроевой дух", Ванновский обезличил, Куропаткин деморализовал... Это оскудение воинского духа было лишь одной из граней общенародного нашего духовного оскудения, общего ущерба российской государственности.

У наших начальников отсутствовала вера в свое призвание, вера в великое будущее Родины и Армии, воля схватиться с врагом и победить - победить во что бы то ни стало. Ни горячие, ни холодные - легко и без усилий получившие чины, отличия и высокие должности - они не чувствовали чести и славы воинского звания, не чувствовали, что они не только "командуют", но и имеют честь командовать - и что за эту честь надо платить.

Германские командиры 1914 года напоминают в этом отношении наших командиров великого века. Под Сталлупеном генерал Франсуа на приказание отступить ответил: "Скажите, что генерал Франсуа отступит, лишь когда разобьет русских!" - совсем как Каменский 2-й под Оровайсом ("ребята, не отступим, пока не разобьем шведов в пух!"). Правда, Франсуа отступил, не разбив русских, тогда как под Оровайском Каменский победил. Тот же Франсуа при Сольдау бросился в бой, не дожидаясь сосредоточения всех своих сил - какой-то незримый немецкий Суворов шепнул ему на ухо: "А у Артамонова нет и половины - атакуй с Богом!" Генерал фон Морген, наступая на Сувалки, доносит Гинденбургу: "Если я и буду разбит, то завтра снова схвачусь с врагом!" Слова, которые мог бы сказать Багратион при Шенграбене. А Лицман под Брезинами проявил себя подобно Дохтурову под Аустерлицом.

Силу духа немцы черпали из своей национальной доктрины - из "Deutschland uber alles" (Шарнгорст, Мольтке, Шлиффен - лишь выразители; Фихте, Клаузевиц, Трейчке - вдохновители). Совершенно как Дохтуров, Каменский и Милорадович черпали свою силу из суворовского "мы русские, с нами Бог!"

Развитию же воли у немцев способствовали чрезвычайно высоко поставленное на верхах их воинской иерархии чувство офицерской этики, система взаимоотношений между старшими и младшими, отлично проведенная организация офицерского корпуса и порядок прохождения службы, позволявшей выдвижение сильных характеров.

Проблема воли - в первую очередь проблема воинской этики, воспитания и организации офицерства.

Наше время - эпоха социальных сдвигов и борьбы миров. Старый - построен на рационализме и либерализме, породивших капитализм, социализм и коммунизм. Новый - строится на христианском понимании государства и потому стремится к социальной справедливости.

Идее демократии, вернее лже-демократии, противопоставлена идея нового национального неклассового государства. Cейчас совершенно невозможно себе представить государство, где идея не явилась бы элементом управления.

Борьба идей привела к необходимости политического обеспечения государства. В каждом государстве ведется борьба на внутреннем идейно-политическом фронте. К этой борьбе привлекаются и войска. Войска вмешиваются в политику на стороне правительства. Помимо партийных войсковых организаций и армия является той силой, на которую опирается режим данного государства. Когда эта вооруженная сила народа становится на сторону противников режима, то происходит революция. Может ли армия в таких условиях оставаться вне политики?

Если в мирных условиях армия участвует в политической жизни страны, поддерживая существующий режим, то может ли эта армия быть вне политики во время войны, когда государство предельно напряжено, когда под угрозой находится сама жизнь страны. Современная армия - это вооруженный народ. Война захватывает все области жизни, все слои населения, все хозяйство воюющей страны.

Политика - прежде всего искусство управлять государством. Идея - одно из существенных орудий управления. Армия служит государству кровью. Можно ли от нее требовать крови во имя идей, которым она не верит или которым она враждебна?

Политика, т.е. руководство нацией и стратегия - управление вооруженной частью нации, должны сейчас представлять одно целое.

Армия - это концентрированная нация, армия - военно-политический центр. Армия это живой организм, имеющий свою душу. Армию нельзя оценивать по количеству находящихся на ее оснащении лошадиных сил и военных машин. Армия, не объединенная единым началом, не есть армия, а вооруженная толпа. Дисциплина заключается не только во внешней субординации, но и в той внутренней силе, которая спаивает всю иерархию армии. Сила армии во внутренней дисциплине. Внутренняя же дисциплина - это уже сторона идеологическая, вне общей для всех чинов армии идеи она немыслима. Недаром лучшее определение дисциплины дано Лойолой, католиком-иезуитом.

Поражение может наступить не только на военном фронте, оно может наступить и на других фронтах, на которых сейчас ведется война, - на фронте внутриполитическом, хозяйственном или финансовом.

Сейчас внутриполитический фронт - особенно чувствительное место всякой внешней борьбы.

Если не вся армия, то, во всяком случае, ее лучшая профессиональная часть всегда являлась носителем той или иной государственно-политической идеи. В расцвете демократических начал на Западе, политиканами - профессионалами был выдвинут несуразный и совершенно не государственный принцип - "армия вне политики". Это было сделано ради удобства вести свои эгоистические партийные дела в условиях парламентаризма. Армия не могла быть фракционной или узкопартийной по самому своему существу - концентрированной нации. Армия всегда и прежде всего, национальна. Попытка создать интернациональную, рабоче-крестьянскую армию трудящихся всего мира переживает на наших глазах полный крах.

Наше командование в гражданскую войну не доросло до государственно-политического творчества. Оно подхватило эту идею западных демократий и всемерно проводило ее даже до времен существования армии за границей.

Современные армии, вооруженные коллективным оружием и широко оснащенные мотором, в полной мере зависят от сравнительно большой группы профессионалов-шоферов. Мотор обслуживается новым типом бойца. Это высококвалифицированный рабочий. Его политическая благонадежность является основой военно-политического обеспечения армии. Чем гарантируется политическая благонадежность? Принадлежностью к идейному фронту данного государства, т.е. приятием его политической идеи и подчинением ей. Теория подчинения учитывает три вида подчинения - подчинение действия, воли и ума. Подчинение ума это высшая степень подчинения, ибо ведет к отрешению от собственных убеждений и является самым трудным видом подчинения, но зато и безусловно верным.

Наконец, сам современный боевой порядок, состоящий из групп разной величины до звеньев включительно, требует от каждого одиночного бойца сознательного исполнения своих обязанностей в отношении государства. Контроля командного состава или влияния массовой психики времен линейных или каррейных боевых порядков сейчас быть не может. Ныне каждая почти группа бойцов не столько находится во власти начальников, сколько в Божьей Воле.

Сейчас действительной является только внутренняя дисциплина, основанная, как сказано выше, на деле.

Вместе с тем, чем большие контингенты народных масс вливаются в армию, тем больше она теряет свои профессиональные воинские качества. Большая часть бойцов не служит по призванию, дисциплина у призванных из запаса в достаточной мере выветрилась, современные роды занятий мало способствуют культивированию храбрости, бескорыстия и самопожертвования (необходимых элементов воинского подвига).

Военная этика - совокупность писаных и неписаных законов войны, терпит от разжижения профессионального состава армии. Варварство современных народных армий возвращает нас ко временам гуннов. Воинская этика - неписаный статут данной армии, подобный особому укладу большой семьи, тоже оказывается недостаточно устойчивой.

Сейчас мало прививать понятия о воинской чести и воинской этике только профессионалам военного дела. Необходимо воспитание всего народа и в течение времени более длинного, чем современные короткие сроки действительной службы. Нужно создать граждан с чувством личной воинской чести. Граждан, способных в любой момент стать "вооруженными гражданами" - армией.

Все вышеизложенное убеждает нас в том, что современный вооруженный народ не будет боеспособным, если не будет проникнут единой идеологией. Идеологией политической. Если всякий воин должен понимать свой маневр, то подавно он должен знать, за что проливает свою кровь. Цели войны должны быть ему совершенно определенно известны и понятны. Мало того, целый народ должен быть духовно военизирован, чтобы лучше перенести тяготы, чтобы повысился его духовный военный потенциал. Наконец, весь народ должен быть воспитан на понятиях добродетели. Отсюда недалеко и до воинской чести и военной этики. "Богу единому слава!" (Воинских Артикулов Гл. I).

Политическое обеспечение армии не может быть построено, как мы сейчас видим, на институте политических комиссаров, ведущем только к двоевластию и анархии в организме армии, всегда построенной на началах единовластия и иерархичности.

Пора покончить с чуждым русской армии принципом: армия вне политики. Армия политична, ибо она народ, ибо она лучшая часть своего народа, и ей не может быть безразлично, кто и куда ведет ее страну.

3. Армия в государстве

Армия и политика. Попытка начертать, как мы представляем себе участие армии в политической жизни будущей Российской империи, составляет предмет настоящего раздела.

Предварительно должен лишний раз оговориться, что под участием армии в политике мы отнюдь не разумеем ее участие в борьбе партий, да и вообще мы не представляем себе будущую Россию страной, в которой будут существовать политические партии. Кроме того, участие армии в политике не рисуется нам в виде периодических "пронунциаменто", т.е. такого порядка, когда армия, сколоченная в "касту" силою оружия, дает верховную власть своему ставленнику. Такое положение решительно противоречило бы нашему принципиальному подходу к верховной власти.

Мы стремимся к тому, чтобы носитель верховной власти был, по возможности, предельно независим от любой категории граждан. Это одно из соображений, которое мы выдвигаем в защиту монархии.

Итак, ни политиканства, ни дворцовых переворотов; но положительная работа в политическом творчестве Империи.

Начнем с внутренней политики.

Внутри государства армия прежде всего опора существующего режима, она же, в значительной мере, воспитательница нации. В силу этого вопрос о политическом обладании армией, об ее внутренней верности режиму и о том, чтобы армия знала, понимала и сочувствовала творчеству своего правительства, составит первейшую заботу власти.

В самом деле, можно ли почитать правильным такое положение, когда преподавание основ режима, его идеология вверяется в армии некультурному унтер-офицерскому составу в форме пресловутой "словесности"? А далеко ли за пределы этой "словесности" ушло знание и понимание рядового офицера в предреволюционной России?

В будущей России политическое обеспечение армии должно быть поставлено иначе. Оно должно быть поручено особому кадру офицеров, имеющих для этого специальную подготовку. Речь не идет о красноармейском институте "политруков", который приводит к двоевластию, ибо правительство, не доверяя командному составу, делает из "политруков" своих соглядатаев при командирах. Такое положение нетерпимо ни в одной нормальной армии. Однако, при командире наряду с разными помощниками (по строевой части, по хозяйственной части) должен быть и помощник по политической части. На обязанности такого офицера, который специально подготовлен для этой службы, лежит учебно-воспитательное политическое дело, при полном, разумеется, подчинении его командиру.

Вопрос о том, начиная с какого низшего соединения нужен такой офицер политической службы, вопрос технический.

Мы выдвигаем только самую идею.

Кажется, что офицеры, предназначающие себя для службы по политической части, должны быть специально подготовлены и пройти особые курсы, а может быть, особый отдел академии Генерального штаба, подготовляющий высших руководителей этого государственно важного дела.

В Главном генеральном штабе будущей Императорской Российской Армии мы полагаем совершенно необходимым особое политическое управление армии.

Внешняя политика государства и стратегия столь связаны в современной войне, что трудно разграничить эти две области.

Готовность к войне, политическое задание данной войны, экономическая подготовка войны, дипломатическая обстановка и дальнейшая зависимость ее от хода событий на вооруженном фронте - все это вопросы, с которыми командованию приходится иметь дело с первого и до последнего дня войны.

При старом порядке армия в мирное время была совсем не в курсе этих вопросов и консультировалась зачастую только тогда, когда дипломатия уже создала необходимость войны. Такая трагическая неувязка между дипломатией и армией неизбежно ведет к поражению в современной "тотальной" войне.

Теперь дипломатическое действие не прекращается с открытием военных действий; часто уже в течение войны победы на дипломатическом фронте не менее значительны, чем победы войск на земле, в воздухе и на морях. Единство командования на всех фронтах (дипломатическом, вооруженном) так же необходимо, как и в армии. Взаимодействие фронтов дипломатического и вооруженного - существенный элемент успеха.

Мы думаем, что участие армии во внешней политике также нужно, как во внутренней. Участие это должно быть регулярно и систематично как в мирное, так и в военное время. Для такой работы в армии нужен особый кадр офицеров, сотрудничающих с министерством иностранных дел.

Задача такого кадра - держать непрерывную связь между командиром и дипломатией страны. В таких условиях армия, участвуя в какой-то мере в дипломатической подготовке войны, всегда будет к ней готова и, главное, всегда ясно будет сознавать цели данной войны.

Армия и школа. Эта проблема разбивается на ряд самостоятельных задач: организация связи и сотрудничества с гражданской школой (церковной, государственной, земской и частной); организация воспитания и образования (в том числе и политического) кадров нации, проходящих через армию, и, наконец, новая организация военно-учебного ведомства самой армии для подготовки специальных кадров для несения разносторонних служб современной армии.

Кадры нации, ее отбор, попадающий в армию, должен быть в значительной мере подготовлен школой. Таково требование армии не только в силу краткости сроков службы в современных армиях, но и вследствие того, что главная сила армии - ее дух, - производное духа всей нации. Армии трудно, чтобы не сказать невозможно, даже в долгий срок службы сделать из невера, пацифиста и либерала подлинного воина Белой Империи. Из этого положения вытекают те обязательства школы перед армией, которые не были выполнены в старой России и которые должны лечь в основу взаимоотношений армии и школы в будущем.

Моральные начала, на которых воспитывается настоящий воин, должны пронизывать все воспитание нации, должны быть основой и школьного воспитания. Вместе с этими основами молодой человек из школы же должен принести в армию и сознание особо ответственного места, которое армия занимает в государстве, - он должен понимать, что ответственная служба армии дает ей особо почетное место; служба в армии для него должна быть не неприятной повинностью, но почетным долгом, к которому допускается только лучшая часть нации, какая-то ее элита.

Попадая в армию, молодой человек должен быть не только воспитан в воинском деле (в лучшем, настоящем смысле этих слов), но и минимально технически подготовлен, чтобы оставалось лишь "военизировать" его знания, если можно так выразиться. Иначе говоря, все виды национального обучения (от всякого технического до общего включительно) должны учитывать то обстоятельство, что их ученику предстоит использовать свои знания на военной службе. Школа должна быть пронизана воинским духом (введение шагистики еще не создает воинского духа!) и мыслью о предстоящем применении школьных знаний на предстоящей военной службе. Другими словами, нужна школьная и внешкольная военная подготовка, в спортивных и юношеских организациях.

Для того чтобы провести в жизнь такую военизацию школы, нужно широкое проникновение в школу военных. (Вопрос о собственно военно-учебных заведениях низшей и средней ступеней образования - вопрос особый, относится по преимуществу к закрытым учебным заведениям и здесь нами не затрагивается.)

Армия должна суметь выделить для этого достаточное количество офицеров со специальной спортивной и педагогической подготовкой. Видимо, и эта область потребует от армии создания особых курсов (спортивно-педагогических), которые будут поставлять одновременно вообще кадр работников военно-учебного ведомства.

Создание такого достаточно обширного кадра позволит армии с успехом разрешить задачу и воспитания, и образования внутри армии. Особенно поначалу армии придется уделить много внимания этой задаче, и разрешение ее нельзя, конечно, по старинке возложить на полуграмотный унтер-офицерский кадр, который к тому же еще надо будет создать. Во главе учебно-воспитательной части в войсках должны стоять офицеры, обладающие педагогическими наклонностями и прошедшие специальную подготовку. офицер этика обычай устав

Мало того, современное проникновение техники в армию требует очень большого количества специалистов самых разнообразных областей.

...Армия должна будет иметь соответствующих специалистов, на обязанность которых ляжет приспособление специальных знаний пришедших по призыву молодых людей к армейским требованиям; это дело специального педагогического офицерского кадра, технически подготовленного.

Из намеченной нами схемы явствует, что в новых условиях армия должна будет иметь ряд новых специальных офицерских кадров. Задача подготовки этих кадров ложится на военно-учебное ведомство, которое таким образом будет значительно отличаться от прежнего.

Будущей Российской Императорской Армии будут нужны специальные офицерские кадры:

· "Педагогический" с подразделениями:

· для руководства воспитательно-учебной частью в войсках;

· для проведения военизации школы и руководства допризывной подготовкой в спортивных школах и юношеских организациях;

· для проведения военизации приходящих в войска различных нужных армии специалистов.

· "Службы по политической части" или "политического обеспечения войск".

· "Службы сотрудничества с министерством иностранных дел".

· "Службы имперских путей соообщений".

· Ранее существовавшие кадры по части военно-юридической, военно-медицинской, военно-инженерной, разведывательной и контрразведывательной и т.д. и т.п.

Нужны будут отделения академии Генерального штаба, специальные школы и курсы, чтобы армия справилась со стоящими перед ней ныне новыми задачами.

Размещено на Allbest.ru