Методологические основы исследования культуры военной безопасности в зеркале социально-философского анализа

С.А. Вершилов

Авторское понимание термина «культура военной безопасности» это способ организации военно-политических отношений, представленный ценностями материального и духовного характера, предназначенный и реализуемый для исключения попыток деструктивных сил нанести ущерб военными и/или невоенными средствами существованию мирового сообщества1.

Культуру военной безопасности периода глобализации конца XX начала XXI столетий следует рассматривать в контексте сочетания ценностных установок, мировоззренческих взглядов, традиций, типов поведения, укладов и образов жизни. Она есть идеал культурного разнообразия и ключ к превращению жёсткой конкуренции в военной области в сотрудничество, основанное на общих целях. Генезис любого социокультурного явления представляет собой саморазвитие субстанции, детерминирующее заложенное в ней бытие феномена и предопределяющее единство многообразия форм его существования. Поэтому выявление природы культуры военной безопасности предусматривает постижение саморазвития такой сущности, которая порождает функционирование исследуемого явления, составляя онтологическое основание его реальности.

Следовательно, познание сущности культуры военной безопасности означает установление субстанциональной предопределённости бытия данного феномена. Но для этого важно, как считал Гегель, «.отдаться жизни предмета или, что то же самое, иметь перед глазами и выражать внутреннюю необходимость его»2. По суждению автора статьи, во избежание методологической погрешности возникает потребность сосредоточить внимание на специфике применения социально-философского анализа к явлениям социокультурного характера, которая заключаются в следующем:

- во-первых, социокультурные явления выступают итогом развития субъектов исторической практики и характеризуют достигнутый ими уровень организации жизнедеятельности и жизнеспособности социума;

- во-вторых, в генезисе социокультурных явлений важно разглядеть диалектику материального и идеального, объективного и субъективного, ретроспективного и ситуативного, национального, регионального и глобального (частного и общего);

- в-третьих, социокультурные явления имеют относительную самостоятельность, активное начало, последовательность развития (каждый этап обусловлен предыдущим) и свои законы функционирования;

- в-четвёртых, социокультурные явления можно исследовать с разных точек зрения, в зависимости от качественной заданности конкретной системы, в которую они вовлечены;

- в-пятых, важно выявить зависимость каждого элемента социокультурного явления от его места и функций в «общем строю» с учётом того, что свойства целого несводимы к сумме свойств его элементов;

- и, наконец, в-шестых, изучение социокультурного явления направлено на раскрытие его целостности и обеспечивающих его механизмов, на выявление многообразных типов связей и сведение их в единую теоретическую картину.

Таким образом, содержание социально-философского подхода в такой постановке предопределяет логику мышления о методологических основах исследования культуры военной безопасности.

Анализ преобразовательной деятельности человечества убедительно доказывает, что субъектам военно-политической практики нередко приходится видоизменять исходный образ задуманного плана действий. «Но лишь тогда, как справедливо замечает Н.Н. Рыбалкин, когда противоречие между замыслом и реальной действительностью не может быть преодолено на основе прежних концептуальных подходов, оно разрешается уже не корректированием замысла, а обновлением концепции»3. Словом, потребность в поправках методологических основ зарождается, как правило, там и тогда, где и когда оказывается сложно найти решение в устранении существующего противоречия между ранее разработанной концепцией действий и сложившейся реальностью.

В эпоху глобализации становится понятным, что простое реагирование на возникающие вызовы культуре военной безопасности не позволит устоять перед всё возрастающими проблемами в военной области, даже если на их купирование направить все виды ресурсов. В подобной ситуации актуализируется потребность не в механическом наращивании усилий в том или ином векторе угроз, а в переосмыслении способа организации развития исследуемого явления. Вышесказанное оправдывает повышенные требования к методологическим основам социально-философского знания о культуре военной безопасности. По нашему суждению, для глубокого проникновения в суть процессов современного «портрета» военно-политической обстановки сделать необходимые теоретические и практические выводы можно только руководствуясь научной методологией. Внимательное исследование опубликованных работ, посвящённых социально-философскому анализу культуры военной безопасности, показывает, что специальных (подчеркнём, ибо это важно специальных) трудов в этой области до настоящего времени не проводилось. Словом, выявлению места и роли культуры военной безопасности в процессах глобализации, её противоречий должно предшествовать методологическое рассмотрение средств и способов решения стоящей исследовательской задачи.

При разработке всей совокупности методов познания о развитии культуры военной безопасности важно предусмотреть: а) уровни экономического, военно-политического, военно-технического, социального и духовного потенциалов международного сообщества; б) способ получения знаний о природе и механизме военного и вооружённого противоборств; в) научную проработку сценариев применения сил и средств для нейтрализации конфликтных процессов, а в случае их начала формы квалифицированной организации обороны государства и профессионального отражения агрессии.

Характерным явлением современных научных изысканий стала активизация творческих усилий учёных, военных специалистов в определении методологии развития отдельных элементов культуры военной безопасности, анализ наиболее значимых из них (исследований) будет проведён ниже4. Несомненно, это способствовало более глубокому пониманию автором проблемы, заявленной в теме статьи.

Весьма интересные, но, вместе с тем, спорные мысли относительно военно-политической обстановки в начале XXI столетия высказал С.А. Караганов. Заметим, что учёный предложил свои заметки, скорее всего, не ради стремления к полемике, а лишь к вящему освещению серьёзной проблемы. Необходимо обратить внимание на одну из неординарных, по нашему суждению, его идей. Так, С. А. Караганов утверждает: «Вместо вызывавшего опасения однополярного мира, в котором доминировала одна сверхдержава, человечество столкнётся с иной реальностью»5. На этом мысль, в сущности, и обрывается. Чувствуется недоговорённость, недосказанность. Что (чего) испугался автор книги? Того, что исследовательская мысль проникнет в такие области, куда сегодня никому проникать не полагается, например, в методологию вопроса? Вряд ли, не то время. Но, если разговор идёт о «многополярности», то нынешняя реальность не подтверждается состоянием культуры военной безопасности. По нашей мысли, мир «продвигается» к вакууму методологических основ безопасности. Поскольку, свято место пусто не бывает, постольку заполнение «пустоты» неизбежно и желательно. Но актуальным оно станет только в том случае, если субъекты военно-политической практики осознают необходимость преодолеть разобщённость и традиционное недоверие, сумеют подняться над эгоистическими предрассудками и приступить к созданию новой архитектуры культуры безопасности, в том числе и военной. К сожалению, пока возможность не может превратиться в действительность. По оценке В. А. Лисичкина и Л. А. Шелепина, «... этому мешает единая общепланетарная Империя во главе с США, которая приняла на себя роль субъекта с карательными функциями»6. В такой ситуации вакуум методологических основ анализа культуры военной безопасности становится опасным (недопустимо преступным!) по отношению к бытию человечества.

Интерес ряда исследователей простирается также к деятельности субъектов практики по обеспечению безопасности, сделана попытка обратить внимание власть предержащих на необходимость решать возникающие проблемы в военно-политических отношениях на научной (методологической!) базе. Основательно подобные суждения представлены в исследованиях Н. В. Злобина7, Н. В. Михалкина8 и С. А. Тюшкевича9. Принимая во внимание указание вышеназванных учёных, что в период «символа всеобщего» актуально мироустройство иного рода, важно отметить и то, о чём они не поведали (скрыли!) или деликатно умолчали. К сожалению, после двух десятилетий «разбрасывания камней» во многих регионах планеты, президентских и правительственных администрациях не представляют себе, как их «собрать», отсутствует видение способа организации мирового сообщества по укреплению гарантий его безопасного бытия. К тому же глобальный кризис кратно усилил и без того «запутанное положение» в таком неординарном вопросе. В той же степени это затрагивает и военную безопасность с её культурной составляющей. По нашему суждению, субъекты практики «зациклились» на формальном (властном!) подходе в реализации военно-политических отношений, сознательно или несознательно игнорируя аксиологический компонент в разрешении возникшей проблемы. В свою очередь, это мешает поиску методологических основ анализа культуры военной безопасности.

Безусловно, есть и другие научные работы, близко примыкающие к исследуемой проблеме. Например, монографии Е. М. Примакова10. Несомненное достоинство этих трудов состоит уже в том, что в них автор представил военнополитическую обстановку на планете конца XX начала XXI столетий, рассмотрел узко прагматичный подход США к решению проблем международной безопасности. Вопросы, обозначенные выше, повторимся, действительно существенные, важные. Вместе с тем, не умаляя заслуг российского учёного и политика, подчеркнём: им сконтурирован весьма приближённый абрис (видимая часть «айсберга»!) потребной культуры военной безопасности это, во-первых. Во-вторых, усматривается недостаточное обоснование нового мироустроения на основе материальных и духовных ценностей, накопленных человечеством. Вместе с тем, углубленное изучение идей, заключённых в работах Е. М. Примакова, позволило автору статьи сформировать устойчивую точку зрения. Она заключается в следующем: существует необходимость в тщательном анализе различных векторов совпадающих или пересекающихся военно-политических интересов субъектов практики. Что, как ни данная позиция, может и должна стать в начале XXI в. конструкцией, причём основательной, методологических основ анализа культуры военной безопасности?

Бесспорно, уяснению социально-философского знания о методологических основах анализа культуры военной безопасности в системе современных военно-политических отношений содействовало тщательное исследование ряда научных статей, близких по своей тематике к проблеме диссертации. А. Ю. Моздаков11, О. А. Бельков12, Э. Г. Кочетов13 проявили основательный интерес к анализу складывающегося нового миропорядка, представили военную политику в качестве стратегического уровня управления оборонной сферой страны.

Так, по оценке О. А. Белькова: «.в последнее десятилетие обозначились процессы повышения роли военной силы в обеспечении политических и экономических интересов государств мира, тогда как целый ряд политических институтов в сфере международной безопасности вступил в полосу жёсткого кризиса. Это делает необходимым переосмысление всего комплекса вопросов, относящихся как к основным аспектам международной безопасности, так и к принципам обеспечения военной безопасности Российской Федерации»14. А по мысли Э. Г. Кочетова, который образно вторит первому автору, «.мир сталкивается с сонмом “режиссёров” разного уровня и пошиба: локального, регионального и глобального. Каждый норовит (по Чехову) вынести в первом акте той или иной ситуации (провозгласив её как “драма”) “ружьё” и повесить его на стене, приучая зрителя, что оно должно непременно выстрелить в последнем акте. Но выносить-то под видом ружья стали значительно более серьёзные вещи (в зависимости от ранга безопасности): кто “обычное” оружие (от автомата до авианесущего крейсера) <...> кто ядерное оружие с чудом постиндустриального мира невидимыми ракетами. А человечество как-то свыклось с их деятельностью и всё им сходит с рук!»15 И с такими суждениями (О. А. Белькова и Э. Г. Кочетова) нельзя не согласиться, поскольку первое из них методологически основательно, а второе максимально приближено к действительности. Разумеется, это делает честь авторам научных статей.

Но при всей чёткости и ёмкости обозначенных выше научных публикаций, учёные не смогли (но, как представляется, они и не ставили себе такую задачу) проанализировать тот способ организации военно-политических отношений, который предназначен и реализуется для исключения попыток деструктивных сил нанести ущерб военными (и / или невоенными) средствами существованию мирового сообщества. Поэтому (как итог), исследователи, субъекты военно-политической практики часто оказывались и оказываются «лицом к лицу» с неразработанными методологическими вопросами, а посему предпринимали и предпринимают попытки разрешать сложно запутанные военные проблемы на уровне эмпирического осмысления. Главная причина подобной «несуразности» кроется в том, что анализ специфики и содержания социально-философского знания о культуре конкретного явления, в нашем случае военной безопасности, не заключается обоснованием способа организации его реализации на практике. При таком раскладе многие руководители государств «теряют нить Ариадны», подчеркнём, некоторые ею и не владели, при анализе развития культуры военной безопасности, не видят рационального выхода из запутанного «лабиринта» военно-политических отношений в эпоху глобализации.

По нашей мысли, полноценный социальнофилософский анализ культуры военной безопасности во многом предопределяется оптимальным набором и научным использованием методологических основ по пути продвижения к поставленной цели. Наиболее благоприятный набор методологических основ важен для всеобъемлющего, насколько это возможно, «оцепления» явления «культура военной безопасности» в области теоретического знания. Непредвзятое, но обязательно эвристичное отражение данных основ, аккуратное применение их в период проведения настоящего исследования сделают возможным охарактеризовать социокультурный феномен культуру военной безопасности в единстве её теоретической и практической значимости. И наоборот, паралогизм (неумышленный подвох) в указании первоочередных позиций «чреват чреватостями», поскольку подвергаемое нами анализу явление будет иметь нечёткие контуры и ориентиры развития.

Определение методологической совокупности инструментов должно быть привязано к выявлению и устранению возникающих противоречий, что непременно приблизит реализацию цели исследования, избежав при этом движения по пути «проб и ошибок». Словом, методологический инструментарий должен отвечать следующим требованиям: а) быть адекватным предмету, цели и задачам квалификационной работы; б) определять оптимальную структуру и функциональное единство применяемых методов исследования; в) иметь способность к гибкости и приспособляемости при анализе исследуемого явления. Согласимся с суждением авторов Философского энциклопедического словаря и будем понимать методологию как «систему принципов и способов организации и построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе»16. Поскольку гносеологические, общенаучные и специальные принципы исследования культуры военной безопасности нашли своё отражение в ряде других работ автора (в том числе монографии17), а одно из требований к данной статье она публикуется впервые, постольку данная часть методологических основ оставлена автором без внимания.

Культура военной безопасности выступает элементом такого феномена, как культура вообще. Несовпадающие определения культуры порождены специфическими подходами к её анализу: логическим, философско-антропологическим, философско-историческим, социологическим, коммуникативным, культурологическим, нормативным и так далее. Вышеперечисленные срезы отнюдь не исключают один другого. Наоборот, при исследовании культуры с различных позиций появляется возможность в получении всеобъемлющей картины данного явления. Перенос этих подходов на предмет настоящего исследования актуализирует потребность в выявлении концепции анализа культуры военной безопасности. Словом, важно выработать частный методологический подход исследования культуры военной безопасности, который бы отвечал особенностям объекта и предмета анализа, цели и задачам настоящей работы. Такая позиция с необходимостью предполагает конкретизацию наиболее существенных подходов, отражающих различные, повторимся, ибо это важно, взаимосвязанные стороны культуры военной безопасности.

Первый подход социологический. Культура здесь трактуется как фактор организации и образования жизни какого-либо общества. Подразумевается, что в каждом обществе (как и в каждом живом организме) есть культуротворческие «силы», направляющие его жизнь по организованному, а не хаотическому пути развития. Культурные ценности создаются обществом, но они же затем определяют уровень и направленность его совершенствования. Вот некоторые определения культуры, характерные для социологического её понимания. Культура это: а) «прочные верования, ценности и нормы поведения, которые организуют социальные связи и делают возможной общую интерпретацию жизненного опыта»; б) «наследуемые изобретения, вещи, технические процессы, идеи, обычаи и ценности»; в) «язык, верования, эстетические вкусы, знания, профессиональное мастерство и всякого рода обычаи»18.

Культура военной безопасности, соизмеряясь с человеческой общностью, представляется социологами в качестве сложного динамического образования. Понятно, что такое образование должно иметь социальную природу и реализовываться в социальных отношениях. Последние, в свою очередь, сфокусированы на создании, сбережении, впитывании, ретрансляции идей, предметов, аксиологических установок, поддерживающих действия субъектов практики в области военной безопасности. Тогда в социологическом контексте под культурой военной безопасности необходимо понимать формы взаимодействия людей между собой, со средой обитания, возникающих в процессе совместной жизни для поддержания структур безопасности государства, общества, личности.

Становление и развитие культуры военной безопасности с адаптационной позиции оказывает содействие сбережению целостности и единства в рамках национальных структур военной безопасности и налаживает отношения народов на региональном и глобальном уровнях. За время существования социума каждое государство устанавливает и совершенствует свою, особенную, культуру военной безопасности. По нашему суждению, в исследовательскую область науки об обществе вплетено, в первую очередь, выявление и обоснование военных культурных универсалий. Поэтому безопасность, военная безопасность и так далее, чьи назначения удовлетворять жизненные потребности людей в военной сфере, настоятельно актуализируют проведение социологического анализа.

Поскольку понятие «культура военной безопасности» с позиции социологии в оценочном суждении нейтрально, постольку осуществимо к любому государству, независимо от степени его участия в военно-политических отношениях на национальном, региональном или глобальном уровнях это, во-первых. Во-вторых, восприятие социумом иной (не национальной!) культуры военной безопасности нередко оказывается существенной и важной по содержанию социологической проблемой. В этом случае проявляются как тенденция интерпретировать другие культуры военной безопасности в терминах собственной этноцентризм, так и культурный релятивизм, который исходит из понимания и оценки культур военной безопасности, отличных от своей. В действительности любая культура военной безопасности, её самобытные особенности станут вполне ясными и могут адекватно восприняться не только в целостности национального смысла, но и в её соединении с иными культурами военной безопасности.

Таким образом, отличительное свойство культуры военной безопасности с позиции социологии выражается, с одной стороны, в анализе содержательного контекста деятельности людей в области безопасности как особой части их жизни. С другой в выявлении и обосновании такой формы социальной организации, которая играет важную роль для безопасного бытия членов общества.

Следующий подход коммуникативный. Культура военной безопасности может быть сравнима со многими проявлениями производства социумной активности в области безопасности вообще, и военной, в частности: деятельностью, поведением и общением. По нашей оценке, она немыслима без знаковой (семиотической) системы19. В этой связи возникает потребность анализа культуры военной безопасности в коммуникационном контексте, где она предстаёт в качестве кодов для хранения, передачи и обработки исторически накапливаемой военной и социальной информации, выступая в своей ипостаси как внегенетическая установка безопасности.

Так, например, Э. С. Маркарян отождествляет культуру с технологией воспроизводства человеческого общества. Иными словами, под культурой понимается не просто средство освоения мира, а функциональная обращённость этих средств на развитие самого общественного целого. Культура у Э. С. Маркаряна это «внебиологически выработанный способ деятельности»20. Заметим, ибо это важно, что существует своеобразное военное «социохранилище», с помощью которого приобретённый военный опыт в области безопасности «перекачивается» от поколения к поколению. Сбережение и передача накопленного пласта безопасности осуществляется на основе специфической семиотической платформы. В свою очередь, функционирование элементов военного опыта в сфере безопасности проявляется в виде сложно организованных и всё время развивающихся знаковых форм. Существенными видами условных обозначений, названий и сигналов, применяемых для передачи, обработки и хранения различной информации в сфере культуры военной безопасности являются не только языки науки, этики и эстетики. Важную роль в данном случае играет совокупность символов, соответствующих установившимся традициям, передача определённого набора установок коммуникации от одного военно-политического субъекта к другому. Кроме того, по нашей оценке, в ряде случаев роль символов могут «сыграть» вооружение и военная техника (далее ВВТ). Есть ли тому аргумент? Есть и весьма весомый. С одной стороны, потребность ВВТ актуальна для реализации практических целей, а с другой нельзя умалять их значение как устройств, предназначенных для сбережения и трансляции знаковых параметров, которые обеспечивают развитие культуры военной безопасности.

Таким образом, культура военной безопасности в области коммуникации оказывается функциональной средой, свойства которой непрерывно изменяются в пространстве, подвергаясь наполнению знаковыми системами. С позиций семиологии предмет нашего исследования предстаёт в качестве обособленной формы, где проистекает его семиотическое развитие, вследствие чего появляется качественно иная информация. Такой подход даёт возможность утверждать, что культуру военной безопасности следует рассматривать как целостный единый организм. В этом значении культура военной безопасности как особая область семиотики включает в себя, как минимум, две специфические позиции:

Первая. Культура военной безопасности располагает индивидуальными особенностями и обладает установленными пределами (допустимыми нормами), каждому (-ой) из которых свойственна ясная, не допускающая сомнений, роль. По нашему суждению, это следующие роли.

Соблюдение допустимых пределов, связанных с проникновением в нее инородных элементов и «процеживание» информации из культуры военной безопасности других государств, и адаптирующая обработка информации извне во внутреннее пространство семиосферы. В ходе проводимого исследования актуализируется потребность в нахождении ответа на вопрос: Как претворяется эта миссия в культуре военной безопасности, какие субъекты делают ее реально выполнимой (или, наоборот, невыполнимой)?

- Ограничение одновременно объединяет и разъединяет две области семиозиса. Семиотическое определение культуры военной безопасности актуализирует потребность её видения через призму культурно-знаковых оснований. Это предполагает уяснение своей индивидуальности, противоположных свойств в сравнении с другими сферами.

- Ограничение проявляет себя и в роли катализатора семиотических процессов, которые активно продвигаются от внешней части культуры военной безопасности к её центру.

- Ограничение культуры военной безопасности предполагает свою противоположность «невоенную (общественную) культуру безопасности» и противостоит ей.

Вторая позиция. Пространство культуры военной безопасности характеризуется семиотической неравномерностью, в нём имеют место несколько ядерных структур с четкой организацией. Заметим, ибо это важно, любая из них способна позиционировать саму себя. Взаимодействие между ядерными структурами предстаёт в качестве источника динамики самой семиосферы. Подтверждением вышесказанного выступает появление новых центров культуры военной безопасности в конце XX начале XXI столетий. С точки зрения внутренней организации семиосферы структура культуры военной безопасности развивается в различных участках с неодинаковой скоростью. Иными словами, каждый элемент предмета нашего исследования следует воспринимать относительно целостным образованием, включающим в себя взаимосвязь с другими элементами.

В самой целостной основе культуры военной безопасности в большей части случаев обнаруживается несовпадающее во времени развитие многих ее элементов. Отмеченное «несовпадение» носит устойчивый характер характер закономерности. По нашему умозаключению, «активность» военно-политической, экономической, научной и технической субкультур оказывается продуктивной в разное время и в разных обстоятельствах. Та (субкультура) из них, что достигла высшей степени активности, представляет собой мощный динамический заряд, который передаёт новую информацию другим элементам культуры военной безопасности.

Таким образом, культура военной безопасности с позиций семиосферы это неординарное (сложное!) явление, в котором находят свою реализацию разнообразные феномены: от отдельного человека до глобальной коммуникативной общности.

Культурологический подход. Не менее существенным аспектом анализа культуры военной безопасности является её культурологическое состояние. Отличительное свойство его предполагает исследование культуры военной безопасности в качестве реально существующего знания, включающего в себя навыки отображения всего многообразия обычаев, традиций, нравов. Это в значительной части дистанцируется от умозрительного уяснения общего духа культуры военной безопасности. В сфере науки о культуре выявление различных видов, типов культур военной безопасности, разделённых в пространственно-временном поле, реконструкция предмета нашего исследования как проникнутого единства. Исследователь в данной области знания старается с позиций сравнительности обнаружить подходы и принципы, связывающие разнообразные культуры военной безопасности. Заслуживает внимания то, что представление явлений культуры военной безопасности не ставится в зависимость от аксиологических оценок.

Объектами культуры военной безопасности должно стать всё многообразие вещей, соответствующих в своём итоге определённому ряду позиций:

- сконструированность человечеством, а не природными процессами;

- применяемость в качестве материальной вещи или знака;

- воспринимаемость людьми норм, образцов поведения, технологий для удовлетворения своих потребностей.

Вышеназванные позиции, представленные в подобном сочетании, дают возможность считать то или иное явление в качестве культурного. В отличие от философии культуры, где культура военной безопасности анализируется в системе категорий и понятий, законов функционирования и истории культуры как суммы исторических фактов, заявленных во временном ряде, культурология сводит в единое целое данные о явлениях культуры с их объяснением. Признав философию культуры в качестве методологической базы, наука о культуре постоянно применяет общенаучные методы сбора и анализа информации, построения соответствующих учений. В рамках культурологического исследования отмечают два подхода: функциональный и динамический.

Функциональный подход даёт возможность анализировать явления культуры военной безопасности в сложившемся положении независимо от ситуативного или ретроспективного момента. В данном случае, по нашему суждению, важно выявить внутреннее содержание культуры военной безопасности, гносеологический, ценностный и методологический арсеналы этой категории применительно к анализу культур военной безопасности различных государств.

Динамический подход имеет своим условием исследование процесса образования и становления объектов культуры военной безопасности, их развитие в настоящем и мыслимые перспективы. К существенным отличительным особенностям, касающимся динамического анализа культуры военной безопасности, необходимо отнести как минимум два принципиально важных положения. Первое. В настоящее время для военной теории и практики применительно к культуре военной безопасности важной проблемой служит не столько выявление её устойчивости и повторяемости, сколько осмысление и толкование процессов изменчивости (непостоянства) предмета нашего анализа. Второе положение. Перемены, оказавшиеся реальностью в конце ХХ начале XXI столетий в развитии культуры военной безопасности, соизмеримы по своим масштабам и качеству со всеми (или значительной их частью) происшедшими ранее революциями в военной сфере.

Следование утверждению в целом эволюционисткой парадигмы развития культуры военной безопасности делает актуальным проведение анализа локальных в историческом плане процессов, которые сопоставимы с временными рамками жизни одного-двух поколений. По нашей мысли, это является существенным для исследования явления, заявленного в теме. Аргументируем вышесказанное суждение рядом позиций. Первая позиция. Социокультурные изменения в военно-политических отношениях берутся во внимание на уровне конкретного (конец ХХ начало XXI в.) исторического промежутка времени. Подобный срез исследования выступает основой для уяснения культуры военной безопасности в целом: на более длительном интервале истории это суть второй позиции. Что касается третьей позиции, то важно подчеркнуть: микроисторический образец развития культуры военной безопасности увеличивает возможность проведения более надёжной реконструкции и проникновения в сущность причинно-следственных связей.

Социально-философский анализ выступает одним из наиболее плодотворных подходов, поскольку раскрывает методологическую часть теории культуры. Методологические средства социально-философского анализа не находятся в застывшем состоянии, они всё время преобразуются, согласуются с динамично развивающимися социокультурными процессами окружающей действительности. Следовательно, в границы социально-философского исследования гармонично вписываются социологический и культурологический подходы, что вызвано противоречивостью неординарных, по своей сути, социальных феноменов, к которым относится и культура военная безопасности.

Социально-философский анализ будем воплощать, хотя и достаточно условно, в двух пределах. Один предел касается самого существенного: устанавливает содержание исследования и вбирает в себя определённые пути осуществления анализа, ограниченные динамичным развитием рассматриваемого явления. Другой предел предусматривает определение системы действий, с помощью которых будет исследоваться культура военной безопасности.

Первый предел. Методология социальнофилософского анализа применительно к культуре военной безопасности аккумулирует в себе социологическую, аксиолого-гуманитарную и философско-историческую компоненты. Логика исследования предполагает детализировать каждую из вышеназванных компонент.

Социальная компонента это, в первую очередь, анализ социальных и военных процессов, основой которых выступают закономерности. Существенным в данном случае служит обозначение неоднократно возобновляющихся связей в системе социального детерминизма21. Данное суждение актуализирует проведение следующего анализа:

- явных и опосредованных опытом определителей зарождения, становления и развития культуры военной безопасности;

- условий, способствующих качественному бытию культуры военной безопасности;

- меры влияния и уровня зависимости предмета нашего исследования от основных институциональных сфер общества;

- неотделимых и постоянных элементов культуры военной безопасности, которые носят всеобъемлющий характер;

- противоречий существования, развития и функционирования культуры военной безопасности;

- факторов воздействия глобализационных процессов на развитие культуры военной безопасности.

В ходе проведения исследования с опорой на абстракции обнаруживается смысл явления «культура военной безопасности». По нашей оценке, такой подход, с большой долей вероятности, даст возможность пройти путь от общего «культуры военной безопасности», к особенному «культуре военной безопасности России», вскрыть ее проблемы, приоритеты развития, условия реализации и модели существования. Для претворения вышеназванных задач в реальность необходимо применить должный философский и общенаучный методологический арсенал.

Аксиолого-гуманитарная компонента. Поскольку уяснение сферы культуры в общем и культуры военной безопасности в частности включает в себя умозаключения не только социального, но и гуманитарного характера, постольку роль и место феномена «культура военной безопасности» должны выявляться посредством исследования ценностей и человеческого фактора.

Заметим немаловажным методом социального знания выступает объяснение. Объяснение, в свою очередь, опирается на выявление общеобязательного правила, которое «притягивает», подчиняет себе явление, заявленное в теме исследования. Гуманитарное же постижение действительности сознанием применяет толкование для обнаружения сущности и определения ценности анализируемого феномена.

Такое толкование окажет содействие, с одной стороны, в выявлении значимости культуры военной безопасности, а с другой в демонстрации механизма обращения этой значимости в часть культуры социума.

Отвлечённое исследование культуры военной безопасности предполагает применение только социального среза без актуализации ценностной компоненты. Когда же настанет очередь анализа проблем и приоритетов развития культуры военной безопасности России, то без вскрытия значимости изучаемого явления, обоснования механизма обращения этой значимости в долю (часть) культуры российского общества нам, видимо, не обойтись. Учёт ценностной компоненты покажет роль и место культуры военной безопасности в структуре культуры социума. В совокупности объяснение и толкование культуры военной безопасности позволят постичь условия её реализации и модели проявления в будущем.

Философско-историческая компонента отражается в социально-философском анализе в той её части, где особенное является частным случаем общего, а история высвечивает объективные закономерности развития культуры военной безопасности. Философ, приняв на себя роль историка, пытается понять единичное культуру военной безопасности в качестве частного случая общего культуры в целом. Предмет нашего социально-философского рассмотрения выступает как цепь исторических событий. Понять действительное содержание культуры военной безопасности можно с учётом внутренней целостности исторического процесса, во взаимосвязи с определёнными историческим условиями. Следование по пути исторического познания связано с относительностью, ситуативностью тех или иных исторических событий. Процесс уяснения исторической реальности усложняется неоднородностью, временностью исторических периодов, субъективным влиянием личностей на ход общественного развития.

Одной из особенностей исторических событий при анализе культуры военной безопасности является их своеобразие и неповторимость. Одинаковые по сути своей события истории в культурах военной безопасности разных государств облекаются в различные формы, что обусловлено многими факторами развития конкретного общества.

Исторический момент социального познания важен еще и потому, что позволяет не только реконструировать прошлое. Прошлое относительно, и без его интерпретации нельзя познать настоящее. На базе же формируемой в настоящем теоретической модели культуры военной безопасности мы можем уловить тенденции ее развития и, экстраполируя их на будущее, постараться «построить» модель культуры военной безопасности будущего.

Второй предел социально-философского анализа. Для исследования динамики культуры военной безопасности значительную роль играет системный анализ как общенаучный метод постижения объективной реальности. По своей сущности данный метод предстаёт особым мыслительным подходом, который зиждется на распознании элементов, структуры и функций культуры военной безопасности.

Системный анализ культуры военной безопасности подразумевает её постижение в качестве нечто целого, представляющего собой единство закономерно расположенных и находящихся во взаимной связи частей. Основанием вышеназванного подхода является принцип всеобщей связи, что методологически верно, поскольку культуру военной безопасности необходимо считать целостным явлением. Однако устремим наши мысли к отличительным свойствам системного анализа по отношению к культуре военной безопасности вообще и к культуре военной безопасности России в частности. Условно представим эти свойства с трёх сторон.

Первая сторона. Внутренняя закономерность культуры военной безопасности предполагает её познание в структурно-элементном контексте. В этом случае станет актуальным не просто выделение элементов культуры военной безопасности, а обнаружение их в потребном объёме, что поможет представить бытие культуры военной безопасности как социокультурного феномена. Но и это ещё не всё. Исследование целостности культуры военной безопасности станет более полновесным, если будет вскрыта система связи ее элементов. Словом, необходимо отразить структуру предмета нашего анализа, которая вычленяет существенные признаки постигаемого явления. При выявлении структуры мы будем принимать во внимание то обстоятельство, что каждую социальную систему отличает своя иерархичность связей. Культура военной безопасности в этом отношении не является исключением из правила. Рассмотрение горизонтальных связей элементов в иерархической лестнице, добавленное к выяснению вертикального расположения частей целого, даст в итоге обобщённое знание о структуре культуры военной безопасности.

Вторая сторона. Системный анализ культуры военной безопасности в функциональном контексте подразумевает выявление соотношения между различными проявлениями предмета нашего исследования и пространством его пребывания с культурой в целом. При таком подходе существенными обстоятельствами выступают: во-первых, постижение взаимодействия элементов внутри самой системы культуры военной безопасности; вовторых, обнаружение способов их интеграции и устройств, определяющих порядок деятельности социокультурных институтов. Рассмотрение коммуникаций вышеобозначенных двух обстоятельств внешнего и внутреннего предоставит возможность вскрыть механизм их обоюдной обусловленности, что в целом и определяет характерные свойства культуры военной безопасности.

В границах функционального контекста обсуждения культуры военной безопасности возникнет потребность в реализации особенных гносеологических проблем, свойственных только предмету нашего исследования. Поскольку культура военной безопасности предстаёт относительно устойчивым целостным образованием, постольку становится актуальным выявление механизма удержания работоспособности этой системы на должном уровне. В соответствии с внутренней и внешней динамикой возникает проблема их структурно-функциональных модификаций. В таком случае важно сфокусировать внимание на рассмотрении условий реализации культуры военной безопасности и моделей её развития в перспективе.

Система научных принципов, идей и подходов исследования механизма объединения в целое элементов культуры военной безопасности может быть расширена постижением процессов, затрудняющих исчерпывающую интеграцию её (культуры военной безопасности) элементов. По нашей оценке, вышесказанное актуализирует потребность в логически оформленной мысли о понятии «организация». С одной стороны, претворение в действительность подобного подхода позволит со всей возможной серьёзностью выявить механизмы, закрепляющие элементы в контурах системы культуры военной безопасности. С другой обосновать способы ограждения анализируемого явления от деструктивных форм организации бытия социума. Очевидно, это подтвердит функциональную самостоятельность культуры военной безопасности, ибо действительно нормативные и аксиологические переменные делают организацию предмета нашего исследования узнаваемой, предсказуемой и различимой от иных социокультурных систем.

Третья сторона. Исторический контекст системного анализа вбирает в себя рассмотрение неотъемлемых свойств культуры военной безопасности закономерностей становления и развития всех ее составляющих: элементов, структурных связей и функций. Гносеологическое значение исторического среза утверждается тем, что удовлетворяющее потребностям для функционирования количество элементов и структурных связей, выступающих всеобщими гранями культуры военной безопасности, анализируется не в статике, а в динамике.

Таким образом, в отношении культуры военной безопасности применение системного анализа предполагает:

- рассмотрение элементов и структуры культуры военной безопасности, анализ всей суммы выявленных горизонтальных и вертикальных связей в предмете нашего исследования, что составляет структурно-элементный контекст;

- постижение функций культуры военной безопасности, её взаимодействие с культурой социума, особенности взаимодействия элементов внутри исследуемого явления это объединяет функциональный контекст;

- в историческом контексте культура военной безопасности будет рассмотрена во временном интервале: конец ХХ начало XXI столетий, что допустит выяснить закономерности развития ее составных частей под воздействием глобализационных процессов.

Выводы по статье. Избрание методологической опоры предопределяется высоким уровнем сложности анализа социокультурного феномена, каковым выступает культура военной безопасности. Комплексное качество предмета нашего рассмотрения актуализирует потребность в согласовании сил и средств многих учёных: философов, социологов, культурологов, историков, психологов, военных теоретиков. Применение философского подхода к исследованию культуры военной безопасности вызвано потребностью в формулировании её основополагающих положений, не вызывающих возражений и сомнений среди представителей различных научных направлений.

Социально-философский анализ служит многоаспектной системой действий к рассмотрению культуры военной безопасности:

- включает в себя в снятом виде средства разнообразных приёмов к анализу явления, заявленного в теме статьи;

- воплощается в действительность в определенной системе пространственно-временных координат.

В соответствии с ходом развития культуры военной безопасности в статье представлены её социальная, аксиолого-гуманитарная и философско-историческая компоненты. Избрание способа исследования определяет следующие взаимосвязанные стороны системного анализа: структурно-элементный, функциональный и исторический.

Примечания

культура военный безопасность

1 См.: Вершилов, С. А. Культура военной безопасности России в системе современных военно-политических отношений (социальнофилософский анализ) : монография. Саратов : Изд-во Сарат. ун-та, 2010. С. 24.

2 Гегель. Феноменология духа. СПб. : Наука,

1994. С. 29.

3 Рыбалкин, Н. Н. Философия безопасности. М.

: Моск. психол.-соц. ин-т, 2006. С. 233.

4 См., например: Тюшкевич, С. А. Новый передел мира. М. : Проспект, 2003. 288 с.; Примаков, Е. М. Мир без России? К чему ведёт политическая близорукость. М. : ИИК «Рос. газета», 2009. 239 с.; Караганов, С. А. Мир вокруг России : 2017. Контуры недалёкого будущего. М. : Культур. революция, 2007. 160 с.; Злобин, Н. В. Второй новый миропорядок : (Геополитические головоломки). М. : Эксмо, 2009. 320 с.

5 Караганов, С. А. Мир вокруг России. С. 6.

6 Лисичкин, В. А. Глобальная империя Зла /

В. А. Лисичкин, Л. А. Шелепин. М. : Крымский мост-9Д, 2001. С. 4.

7 См.: Злобин, Н. В. Второй новый миропорядок.

8 См.: Михалкин, Н. В. Народ и власть в системе национальной безопасности России. М. : АПК и ППРО, 2006. 156 с.

9 См.: Тюшкевич, С. А. Новый передел мира.

10 См.: Примаков, Е. М. : 1) Конфиденциально : Ближний Восток на сцене и за кулисами (вторая половина XX начало XXI века). М. : ИИК «Рос. газета», 2006. 384 с.; 2) Мир без России...

11 См.: Моздаков, А. Ю. Понятие безопасности в классической и современной философии // Вопр. философии. 2008. № 4. С. 18-25.

12 См.: Бельков, О. А. Военная политика и стратегия как высший уровень управления оборонной сферой страны // Безопасность Евразии. 2009. № 1. С. 283-293.

13 См.: Кочетов, Э. Г. Кризис без прикрас : человек и человечество забинтовано «общественным договором». Вопрос тысячелетнего ранга как вырваться из этих «застенков»? // Безопасность Евразии. 2009. № 2. С. 73-88.

14 Бельков, О. А. Военная политика и стратегия... С.293.

15 Кочетов, Э. Г. Кризис без прикрас.. С. 87.

16 Философский энциклопедический словарь. М., 1989. С. 359.

17 См.: Вершилов, С. А. Культура военной безопасности.

18 Гуревич, П. С. Философия культуры. М. : Аспект Пресс, 1994. С. 24.

19 Семиотика наука, изучающая свойства знаковых систем. См.: Большой словарь иностранных слов / сост. А. Ю. Москвин. М. : ЗАО Центрполиграф, 2007. С. 603.

20 Маркарян, Э. С. Теория культуры и современная наука. М., 1983. С. 60.

Размещено на Allbest.ru