А.М. Ремизов и русская литература ХIХ–ХХ вв.: рецепция, рефлексия, авторефлексия

Память о Ремизове и связанные с ним ностальгические мотивы в творчестве Набокова свидетельствуют о том, что образ писателя стал для автора «Дара» и «Других берегов» одним из главных символов уходящей эпохи Серебряного века и литературы первой «волны» русской эмиграции.

В разделе 3.4. «Авторская маска как проводник стилевых стратегий: от А.М. Ремизова к А.Д. Синявскому (Абраму Терцу)» доказывается, что А.М. Ремизов сыграл важную роль в формировании литературного самосознания А.Д. Синявского (Абрама Терца), писателя-эрудита, изобретательного исследователя, сумевшего мастерски «переплавить» приобретенный у предшественника опыт. В эмиграции А.Д. Синявский пишет статью «Литературные маски Алексея Ремизова» (1973), которая свидетельствует о том, что исследователь был хорошо знаком с контекстом ремизовских авторских масок. Очевидно, что маски «сказочного вора» и «дурака» послужили «подпольным» материалом для его собственной самоидентификации в «масочном» образе Абрама Терца. Литературоведческая эссеистика А.М. Ремизова, с ее ассоциативностью и аллюзивностью, метафорическим языком и символическими подтекстами, была творчески усвоена писателем-последователем, послужила ему одним из стилевых ориентиров в работе над книгами «Прогулки с Пушкиным» (1973) и «В тени Гоголя» (1973). Рефлексия А. Терца по-ремизовски иронична, он раскрывает литературоведческие и научно-популярные стереотипы восприятия А.С. Пушкина и Н.В. Гоголя, подчеркивая, что эти интерпретационные формулы больше характеризуют самих исследователей, чем наследие классиков.

В этих книгах, помимо мотивно-тематического репертуара, еще и сходный с ремизовским стилевой регистр: он определяется установками на ироничность, свободу интерпретации, своего рода «рукописность», подчеркивающую как интимность мысли, так и ее спонтанную фрагментарность, намеренную недовоплощенность формы. Однако влияние Ремизова тщательно и виртуозно закамуфлировано: «титульным» наставником для Терца открыто объявлен В.В. Розанов, который был более известен в подпольных кругах советских интеллектуалов как философ-публицист, а не писатель. Ремизов в прозе Терца выступает в функции того тайного «магического помощника», который призван свершить чудо и помочь герою сказки перевоплотиться, о чем писал в своей статье о литературных масках Ремизова А.Д. Синявский.

Художественные приемы и литературные стратегии А.М. Ремизова стали катализаторами многих философско-художественных рассуждений А.Д. Синявского относительно природы творчества. Книга А.Д. Синявского «Иван-дурак. Очерк народной веры» (1991) представляет собой эссеистическую экспликацию сказок и стилизаций А. Ремизова: сборники сказок и стилизаций А. Ремизова «Посолонь» (1907), «Докука и балагурье» (1914), «Николины притчи» (1917), «Никола Милостивый» (1918), «Звенигород окликанный» (1924) явились основным источником и для научных рефлексий А.Д. Синявского в области народного сказочного мышления.

Интересно, что Ремизов создает образ своего любимого святого Николая Угодника на основе агиографических источников, рукописных житий, апокрифов, старообрядческих молитвенников, фольклорных песен, а А.Д. Синявский - на основе ремизовских сборников. Из всех чудес, совершаемых Николаем, из всех его поведенческих причуд Ремизова больше всего увлекал феномен покровительства ворам и мошенникам. По иронии судьбы единственная в книге А.Д. Синявского ссылка на ремизовский сборник «Звенигород окликанный. Николины притчи» (1924) сопровождает пересказ сказки «Воровская свеча» - о человеке, «который промышлял обманом и воровством и всякий раз, обделав какое-нибудь дельце, ставил в церкви свечку Николе» Синявский А. Иван-дурак. Очерки русской народной веры / А.Д. Синявский. - Париж: Синтаксис, 1991. - С. 197..

В разделе 3.5. «Металитературность как стилевой прием: А.М. Ремизов и А.К. Жолковский» креативные аспекты металитературного дискурса писателя первой «волны» проясняются через его взаимодействие с эссеистикой писателя и литературоведа третьей «волны». Выявляя неочевидную генеалогию снов литературных героев в книге «Блуждающие сны. Из истории русского модернизма» (1993), А.К. Жолковский ссылается на книгу А.М. Ремизова «Огонь вещей. Сны и предсонье» (Париж, 1954). Книга Ремизова могла послужить для А.К. Жолковского одним из источников и самой метафоры «блуждающих снов» (помимо мандельштамовской), поскольку ремизовская идея о перетекании сновидческих сюжетов от писателя к писателю легла в основу его философии снотворчества.

Металитературные эссе А.М. Ремизова как прозаические тексты с поэтическим субстратом, насыщенные интертекстуальным и автобиографическим материалом и представляющие собой философско-литературное переосмысление классических художественных образов, явились, как можно предположить, одним из стилевых источников художественной прозы А.К. Жолковского. Учет традиции А.М. Ремизова, который целенаправленно выстраивал литературную родословную с оглядкой на Гоголя, заметен у Жолковского в его автопортретном образе профессора Z (сборники «НРЗБ», «Эросипед и другие виньетки»). На этот раз автобиографический Z представляет себя «дублером» Набокова: логика автопародии в том, что Z профессорствовал в том же университете, что и автор «Лолиты».

В сборнике эссе «Осторожно, треножник!» (2010) главной проблемой становится обретение писательской самоидентичности. Один из сюжетов книги особенно показателен: иронически интерпретируя «патриотические» интенции И.С. Тургенева, Жолковский обходится со своим «героем» примерно так же, как поступал Ремизов с Достоевским. Металитературная эссеистика Жолковского близка ремизовской традиции своей ассоциативно-аллюзивной и пластично-музыкальной манерой повествования, метафорическим языком, символическими подтекстами.

Раздел 3.6. «Формы стилевой преемственности и способы самоидентификации: А.М. Ремизов и С. Соколов» посвящен исследованию стилевых позиций двух писателей-эмигрантов. На уровне микростилистики многие особенности романа С. Соколова «Палисандрия» (1985) созвучны специфическим ремизовским приемам: это и создание автомифа, и комплекс орнитологических мотивов, связанных с фамилией; и ритмизация, и акустические «спецэффекты» текста.

Скрываясь под масками стилизаторов, учеников и копиистов (Ремизов - Гоголя, а Соколов - Набокова), оба по-своему перетолковывали творчество предшественников. Намеренно подключаясь к традиции «скрытого» обозначения авторского присутствия, сложившейся у писателей-предшественников с «птичьими» именами (Гоголя, Ремизова и Сирина), Соколов демонстрирует многообразие птичьих (и сопутствующих им древесных) образов, нередко вызывая к жизни звукопись то ли набоковской, то ли ремизовской выделки: «велеречивое лепетание лип», «вспорхи и перепархивания пернатых», «в кронах <…> долговязых вязов».

В образе Палисандра - сексуального маньяка и графомана - прочитывается пародия на поэта-романтика, жаждущего воплощения в образе птицы: «Недостает только крыльев - лишь оперенья, дабы взлететь - воспарить - взметнуться» Соколов, С. Палисандрия : роман.Эссе. Выступления / С. Соколов. - М. : Симпозиум, 1999. - С.113.. Повышая градус пародирования, Соколов увеличивает степень авторской отчужденности от литературных «предков». Само ощущение стилистических «вериг», навязанных ему «отцами», и осознание невозможности достичь такой же, как у них, степени пронзительной лиричности, сюжетно отражены в мотиве тюремного заключения героя романа «Палисандрия».

Ремизов оставался в рамках модернистского понимания природы творчества: он считал, что в мире литературы главный творческий жест - принятие даров от предшествующих художников и передача преумноженного наследия в дар другим. Соколов выражает усталость от бесконечного повторения, а дары предшественников воспринимает как культурные симулякры. В этом и коренится главное различие между самосознанием писателей первой и третьей «волн» русской эмиграции.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основные научные результаты диссертации

1. Исследование рецептивных, рефлексивных и авторефлексивных механизмов в металитературном нарративе А.М. Ремизова показало, что фундаментальной чертой эстетического мышления писателя оказалась его литературоцентричность, восприятие всех граней реальности через их отношение к художественным текстам. Посредством феноменологической рецепции писатель выстраивает мир русской литературы как пространство бесконечного возрождения ключевых идей, следуя закону генерации смыслов в литературе [1; 16; 22; 23; 24].

2. Главной особенностью восприятия А.М. Ремизовым наследия русских классиков XIX века (А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского) является стремление реализовать потенциальные возможности многократных смысловых трансформаций и стилевого варьирования в разнообразных художественных формах. Интенции к «сотворчеству» как главному источнику смыслопорождения привели Ремизова к созданию серии металитературных эссе о классиках. Писатель предлагает герменевтическое прочтение и новое толкование индивидуальных авторских мифов русских классиков, выявляя через авторефлексивный опыт психологические мотивы литературных стратегий, «довоплощает» их в индивидуальных авторских формах. Для эмигрантского периода творчества А.М. Ремизова главным становится опыт субъективно-рефлексивного «присвоения» наследия классики на пути к писательскому самоопределению.

Пропуская творчество писателей сквозь индивидуальную, субъективную призму видения, он создает особый текст, в котором все идеи о другом художнике оборачиваются отражениями его собственного авторского самосознания. Таким образом, тайны художественного мира другого художника Ремизов постигал через углубление в себя, и, наоборот, путь к самопознанию пролегал через освоение чужого стиля как отражения чужой души, становившейся в ряде случаев почти «своей» [1; 4; 5; 10; 12; 16; 25; 30; 32; 37; 39; 40; 41; 45; 46; 47; 49].

а) История функционирования пушкинского мифа в русской культуре и его отражение в историко-литературном или биографическом дискурсах Ремизовым переосмыслена. Писатель реинтерпретирует образ самого Пушкина, опираясь на тайные подтексты произведений классика, а также использует в художественных практиках пушкинские сновидческие сюжеты, обнаруживая в них мотивно-образные переклички со сновидениями героев Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского [1; 50].

б) Важнейшей для ремизовского писательского самоопределения стала художественно-эстетическая рецепция гоголевского наследия на уровне стилевых приемов и творческих установок, а также творческая рефлексия гоголевских мотивов и образов, основанная на внерациональных методах познания и феноменологической редукции [1; 10; 12; 40].

в) Переосмысление персонального мифа самого Н.В. Гоголя и его жизнеразрушительных и творческих импульсов связано у Ремизова с интерпретацией образа-символа Вия в металитературном, психоаналитическом, фольклорно-поэтическом и герменевтическом аспектах [10; 12; 14; 31; 40].

г) Ремизовская авторефлексия проявилась в разнообразных формах литературной «мимикрии» «под Гоголя», в сходстве символико-биографических стратегий, в создании легенды об орнитологической этимологии фамилий, в акцентировании сходных для обоих писателей комплексов демонологических мотивов и темы «отмеченности» [12; 14; 31; 40].

д) Металитературные рефлексии о Достоевском в художественном и мемуарно-дневниковом текстах Ремизова тесно связаны с выработкой системы имплицитных самооценок - тайных маркеров авторского художественного самосознания. Пародийно «отчуждая» сюжетно-стилевые особенности прозы классика и анализируя его жизненные роли и писательские практики, Ремизов осмысляет и совершенствует приемы построения имиджа творца [7].

3. Ремизов исследовал механизм создания писательских автомифов в их соотнесенности с персональными стилями художников, а также выявил случаи повторения «узоров судьбы» художника-классика в жизнетворчестве его последователей и создал на этой основе ряд стилевых портретов современников [1; 2; 3; 6; 7; 8; 9; 11; 27; 28; 29; 31; 32; 33; 34; 35; 38; 43; 44; 46; 48; 51].

а) Образ И.А. Бунина, переосмысленный А.М. Ремизовым в металитературном аспекте, отражает скрытое противостояние художников, вызванное соперничеством за звание «первого писателя» эмиграции, и разногласия, обусловленные различными взглядами на природный русский язык - «исконный» или «книжный» (подвергшийся европейскому влиянию). Символически это противостояние обозначено в ремизовской образной оппозиции протопопа Аввакума и Симеона Полоцкого [9; 11].

б) Стилевой портрет И.С. Шмелева в эссе А. Ремизова «Центурион» иллюстрирует особенности иронического ремизовского переосмысления творчества и судьбы писателя-современника, который избрал в качестве определяющих идентификационных и творческих стратегий модель Ф.М. Достоевского [8; 33; 34; 35].

в) Созданный Ремизовым в художественных и мемуарных текстах образ М.А. Кузмина пропущен сквозь призму психоаналитического и мифопоэтического толкования и ярко демонстрирует стремление автора к раскрытию творческих импульсов и желаний художника. Стилевой портрет Кузмина в ремизовской интерпретации символизирует драму культурного раздвоения поэта, обнажает его «гоголевскую» художническую генеалогию [4; 5].

г) «Блоковский текст» А.М. Ремизова представляет собой художественно-литературоведческое, интертекстуальное и биографическое исследование, дешифрующими ключами к которому являются ремизовская легенда о судьбе Гоголя, а также выявление в лирическом герое Блока ипостасей литературного рыцарства и «страдающих» персонажей Ф.М. Достоевского [10; 13;].

д) Литвинский автомиф С.П. Довгелло, включавший в себя легенду о княжеском литвинском роде, историю о любимом ею поэте Адаме Мицкевиче и украинско-белорусские фольклорные мотивы, а также ее научные интересы в области славянской палеографии и польско-литовских древностей существенно повлияли на проблемно-тематический репертуар ранних произведений Ремизова, а позднее послужили важным авторефлексивным импульсом к созданию оригинальной лирической повести «Тристан и Исольда», написанной с опорой на старобелорусский перевод ХVI в.[6; 38].

4. Развитие намеченных Ремизовым тенденций в осмыслении русской литературы, отражение мифопоэтических граней образа самого писателя - в контексте обобщенно-символических представлений о культуре Серебряного века, использование некоторых специфически ремизовских приемов литературного портретирования и автопортретирования - характерные стилевые приметы «диалога с Ремизовым» в творчестве русских писателей-модернистов метрополии и диаспоры [1; 16; 18; 19; 29; 33; 40; 42].

5. Некоторые новаторские аспекты ремизовской поэтики (синтез архаических и авангардных форм, переосмысление и актуализация фольклорного материала, звукосимволизм) приобрели новое звучание в творчестве М.И. Цветаевой, признававшей стилевое влияние Ремизова. В свою очередь А.М. Ремизов мифологизировал историю творческих взаимоотношений с М.И. Цветаевой в художественных очерках, составивших книгу «Учитель музыки» [16; 44].

6. Некоторые стилевые особенности прозы и оригинальные способы самовыражения А.М. Ремизова были восприняты и творчески переосмыслены В.В. Набоковым. Шаржированый, но обаятельный образ писателя-затворника, писателя-«шамана», одержимого литературой и живущего «вне истории» - в мире звуков и букв, отразился в ряде набоковских персонажей и впитал в себя приметы ремизовской индивидуальности. Типологическое родство внешне несходных художественных миров А.М. Ремизова и В.В. Набокова обусловлено одинаково важным для писателей гоголевским компонентом стилевых систем, а также общей символистской установкой на субъективное пересоздание реальности как важнейшее условие ее подлинности [18; 19].

7. Металитературная эссеистика А.М. Ремизова, его опыт осмысления литературной классики и жизнетворческие эксперименты были восприняты и отрефлектированы модернистами и постмодернистами третьей «волны» русской эмиграции [1; 13; 15; 17; 20; 22; 23; 36; 37].

а) Авторская маска, подчеркнуто свободное обращение с литературными иерархиями, авторефлексия, замаскированная под интерпретацию «другого» в литературно-философских книгах А.Д. Синявского (Абрама Терца) «Прогулки с Пушкиным», «В тени Гоголя», «Иван-дурак: очерки народной веры», восходят к особенностям поэтики и наследуют стилевой почерк Ремизова (ассоциативность, аллюзивность, метафорический язык, символические подтексты, ирония) [15; 17].

б) Металитературный нарратив А.М. Ремизова - с его установкой на поиск писательской идентичности через самоотражение в творчестве предшественников - послужил источником некоторых стилевых решений в прозе Саши Соколова и А.К. Жолковского как на уровне генерации эстетических идей, так и на уровне конкретных художественных приемов (создание автомифа, пародийные стилизации, комплекс орнитологических мотивов, музыкальность прозы) [20; 22; 36].

8. Концепция русской литературы А.М. Ремизова - это система взаимоотражений между Золотым и Серебряным веками русской литературы, а также наследующей их традиции эмигрантской литературы. Ремизов воспринимает эти эпохи как «пансинхронное» пространство русской культуры, не зависящее от социально-политических изменений. Развивая полемический диалог с классикой, Ремизов тем самым включается в современный ему литературный процесс, обнаруживая в нем бесконечные трансформации и обновления классических сюжетов, мотивов и образов и раскрывая в них актуальные смысловые оттенки [1]

Рекомендации по практическому использованию результатов диссертации

Концептуальные положения и конкретные наблюдения, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы в литературоведческой науке. Исследование темы «Алексей Ремизов и русская литература ХIХ - ХХ вв.: рецепция, рефлексия, авторефлексия» позволит полнее раскрыть феномен писательской индивидуальности А.М. Ремизова, будет способствовать дальнейшему исследованию проблем традиции и новаторства в литературном процессе XX в., выявлению механизмов стилевой преемственности в пределах двух наиболее плодотворных столетий русской литературы.

Материалы диссертации могут быть использованы в образовательной практике: в учебных курсах и спецкурсах по истории русской литературы ХIХ и XX веков, в курсах и спецкурсах по теории литературы, психологии, психолингвистике, при разработке соответствующих учебных и методических пособий.

Методология исследования и, в частности, выявленная системообразующая парадигма «рецепция - рефлексия - авторефлексия», может послужить методологическим ключом для изучения творчества как русских, так и белорусских писателей.

СПИСОК ПУБЛИКАЦИЙ СОИСКАТЕЛЯ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ

ремизов литературный нарратив рефлексивный

Монография

1. Блищ, Н.Л. А.М. Ремизов и русская литература ХIХ - ХХ вв.: рецепция, рефлексия, авторефлексия / Н.Л. Блищ - Минск : БГУ, 2013. -182 с.

Статьи в научных журналах

2. Блищ, Н.Л. Литературное пространство в автобиографическом метаповествовании А.М. Ремизова «Иверень» / Н.Л. Блищ // Мова i культура (навуковий щoрiчний журнал) - Київ, 2004. - Т. 7. Ч. 2. Вип. 7. - С. 267-273.

3. Блищ, Н.Л. Поэтика автобиографического метаповествования А.М. Ремизова «Мышкина дудочка» / Н.Л. Блищ // Мова i культура (навуковий щoрiчний журнал) - Київ, 2006. - Т. 7. Ч. 2. Вип. 7. - С. 122-130.

4. Блищ, Н.Л. Образ М.А. Кузмина-«ярославца» в эссе А.М. Ремизова «Послушный самокей (М.А. Кузмин)» / Н.Л. Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4. Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2010. - № 1. - С. 24-27.

5. Блищ, Н.Л. М.А. Кузмин в металитературных рефлексиях А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Весн. Магілёўс. дзярж. ун-та. Сер. А. Гуманітар. навукі. - 2010. - № 2. - С.66-72.

6. Блищ, Н.Л. «Литвинский след» в творчестве А.М. Ремизова / Н.Л Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4. Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2010. - № 2. - С.15-18.

7. Блищ, Н.Л. Ф.М. Достоевский в творчестве А.М. Ремизова: от подражания к пародированию / Н.Л. Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4. Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2010. - № 3. - С. 7-10.

8. Блищ, Н.Л. Эпистолярные разгадки стилевого двоеречия И.С. Шмелева / Н.Л. Блищ // Весн. Гродзен. дзярж. ун-та. Сер. 3. Філалогія. Педагогіка. Псіхалогія. - 2011. - № 1. - С. 5-9.

9. Блищ, Н.Л. И.А. Бунин в жизнетворческом пространстве А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Рус. яз. и лит. - 2011. - № 6. - С. 51-55.

10. Блищ, Н.Л. Образ А. Блока в книге А. Ремизова «Учитель музыки» / Н.Л. Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4, Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2011. - №3. - С. 15-19.

11. Блищ, Н.Л. О жизнетворческом соперничестве И. Бунина и А. Ремизова / Н.Л. Блищ // Вісн. Дніпропетр. ун-ту економікі та права. Сер. Філол. науки. - 2011. - № 1. - С. 88-93.

12. Блищ, Н.Л. Миф А. Ремизова о «вийной» тайне Н. Гоголя / Н.Л. Блищ // Вісн. Дніпропетр. ун-ту економікі та права. Сер. Філол. науки. - 2011. - № 2. - С. 68-73.

13. Блищ, Н.Л. Образ А.А. Блока в творчестве А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Рус. яз. и лит. - 2012. - № 3. - С. 46-51.

14. Блищ, Н.Л. Металитературный миф А.М. Ремизова о Гоголе и гоголиана начала XX века / Н.Л. Блищ // Урал. филол. вестн. Сер. рус. лит. XX-XXI в.: направления и течения. - 2012. - № 1. - С. 84-94.

15. Блищ, Н.Л. Авторская маска как проводник стилевых стратегий: от А. Ремизова к А. Синявскому (А. Терцу) / Н.Л. Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4, Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2012. - № 1. - С. 6-11.

16. Блищ, Н.Л. История творческих контактов А.М. Ремизова и М.И. Цветаевой в 1920-30-е гг. / Н.Л. Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4, Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2012. - № 3. - С. 11-16.

17. Блищ, Н. Литературные маски и стилевые стратегии А. Ремизова в творчестве А. Синявского-Терца / Н. Блищ // Polilog. Studia Neofilologiczne. - 2012. - № 2. - S. 213-223.

18. Блищ, Н.Л. Поэтика отражений: А. Ремизов в творчестве В. Набокова / Н.Л. Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4, Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2013. - №1. - С. 6-12.

19. Блищ, Н.Л. Образ А. Ремизова в творчестве В. Набокова-Сирина / Н.Л. Блищ // Яросл. пед. вестн. Сер. гуманитар. науки. - 2013. - Т. 1, № 2. - С. 195 - 200.

20. Блищ, Н.Л. Формы стилевой преемственности в литературе русской эмиграции: А.М. Ремизов и С. Соколов / Н.Л. Блищ, М. Ю. Егоров // Яросл. пед. вестн. Сер. гуманитар. науки. - 2013. - Т. 1, № 3. - С.172 - 177.

21. Блищ, Н.Л. Образ Алексея Ремизова в художественной литературе метрополии и диаспоры ХХ века / Н.Л. Блищ // Весн. Беларус. дзярж. ун-та. Сер. 4. Філалогія. Журналістыка. Педагогіка. - 2013. - № 2. - С.10 - 14.

22. Блищ, Н.Л. Образы птиц как способ самовыражения в творчестве русских писателей: Гоголь - Ремизов - Сирин - Соколов / Н.Л. Блищ // Рус. яз. и лит. - 2014. - № 1. - С. 46-51.

Статьи в сборниках научных трудов

23. Блищ, Н.Л. Игровое пространство в романе «Учитель музыки» А.М. Ремизова (монтаж и интертекст) / Н.Л. Блищ // Науч. тр. каф. рус. лит. БГУ / Белорус. гос. ун-т. - Минск, 2003. - Вып. 2. - С. 107-117.

24. Блищ, Н.Л. «Иверень» А.М. Ремизова: автобиографическое метаповествование / Н.Л. Блищ // Науч. тр. каф. рус. лит. БГУ / Белорус. гос. ун-т. - Минск, 2004. - Вып. 3. - С. 46-57.

25. Блищ, Н.Л. Метаповествовательное начало в книге воспоминаний А.М. Ремизова «Мышкина Дудочка» / Н.Л. Блищ // Науч. тр. каф. рус. лит. БГУ / Белорус. гос. ун-т. - Минск, 2006. - Вып. 4. - С. 95-106.

26. Блищ, Н.Л. Квазироман С. Соколова «Палисандрия» / Н.Л. Блищ // Русская и белорусская литературы на рубеже XX-XXI веков : сб. науч. ст. : в 2 ч. / Белорус. гос. ун-т ; редкол.: С.Я. Гончарова-Грабовская (отв. ред.) [и др.]. - Минск, 2007. - Ч. 1. - С. 203-208.

27. Блищ, Н.Л. Серебряный век в «кривом зеркале» метаповествования А.М. Ремизова «Петербургский буерак» / Н.Л. Блищ // Славянскія літаратуры ў кантэксце сусветнай : зб. навук. арт. VIII міжнар. навук. канф., прысвеч. 125-годдзю з дня нараджэння Я. Купалы і Я. Коласа, Мінск, 1-3 лістап. 2007 г. / Беларус. дзярж. ун-т ; пад агул. рэд. І.С. Роўды. - Мінск, 2008. - С. 335-339.

28. Блищ, Н.Л. Металитературный потенциал автобиографической прозы А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Русское зарубежье - духовный и культурный феномен : междунар. сб. науч. ст. по материалам II междунар. науч. конф., Москва, 25-26 мая 2006 г. / Моск. акад. образования ; редкол.: Н.М. Щедрина [и др.]. - М., 2008. - Вып. 2. - С. 118-123.

29. Блищ, Н.Л. Стилевые созвучия в прозе А.М. Ремизова и И.С. Шмелева / Н.Л. Блищ // Науч. тр. каф. рус. лит. БГУ / Белорус. гос. ун-т. - Минск, 2008. - Вып. 5. - С. 9-13.

30. Блищ, Н.Л. «Московский» подтекст в «петербургском тексте» А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Русская литература ХХ-ХХI веков: проблемы теории и методологии изучения : материалы III междунар. конф., Москва, 4-5 дек. 2008 г. / Моск. гос. ун-т ; ред.-сост. С.И. Кормилов. - М., 2008. - С. 182-186.

31. Блищ, Н.Л. «Петербургский текст» А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Автор как проблема теоретической и исторической поэтики: сб. науч. ст.: в 2 ч. / Гродн. гос. ун-т; редкол.: Т.Е. Автухович (отв. ред.)[и др.]. - Гродно, 2008. - Ч.1. - С. 263-266.

32. Блищ, Н.Л. Визуальное пространство в автобиографической прозе: видение И.С. Шмелева и видение А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // И.С. Шмелев и писатели литературного : сб. науч. ст. междунар. XVI Крым. конф. Шмелев. чтения, Алушта, 19-23 сент. 2007 г. / Алушт. лит. музей И.С. Шмелева [и др.]. - Алушта, 2009. - С. 336-345.

33. Блищ, Н.Л. Образ И.С. Шмелева в мифотворческой интерпретации А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // И.С. Шмелев и писатели литературного зарубежья : сб. науч. ст. междунар. XVI Крым. конф. Шмелев. чтения, Алушта, 19-23 сент. 2007 г. / Алушт. лит. музей И.С. Шмелева [и др.]. - Алушта, 2009. - С. 80-86.

34. Блищ, Н.Л. Стилевой портрет И.С. Шмелева в очерке А.М. Ремизова «Центурион» / Н.Л. Блищ // Науч. тр. каф. рус. лит. БГУ / Белорус. гос. ун-т. -Минск, 2009. - Вып. 6. - С. 35-44.

35. Блищ, Н.Л. Неизбежность металитературности: А. Жолковский и А. Ремизов / Н.Л. Блищ // Русская и белорусская литературы на рубеже XX-XXI веков : к 70-летию каф. рус. лит. : сб. науч. ст. : в 2 ч. / Белорус. гос. ун-т ; под ред. С.Я. Гончаровой-Грабовской. - Минск, 2010. - Ч. 1. - С. 255-260.

36. Блищ, Н.Л. Металитературное эссе в прозе русского зарубежья / Н.Л. Блищ // Чтение: рецепция и интерпретация: сб. науч. ст.: в 2 ч. / Гродн. гос. ун-т; редкол.: Т.Е. Автухович (отв. ред.)[и др.]. - Гродно, 2011. - Ч.2. - С.107-111.

37. Блищ, Н.Л. Белорусский текст в творчестве А. Ремизова / Н.Л. Блищ // Русский язык и литература во времени и пространстве : сб. науч. ст. и докл. : к 45-летию Гос. ин-та рус. яз. им. А.С. Пушкина / Гос. ин-т рус. яз. ; сост. В.В. Молчановский. - М., 2011. - С. 249-253.

38. Блищ, Н.Л. «Гоголевский текст» А. Ремизова: традиции, рецепция, рефлексия / Н.Л. Блищ // Серебряный век: диалог культур: сб. науч. ст. по материалам III междунар. науч. конф., посвящ. памяти проф. С.П. Ильева, Одесса, 19-20 окт. 2011 г. / Одес. нац. ун-т; отв. ред. Н.М.Раковская. - Одесса, 2012. - С.468-475.

39. Блищ, Н.Л. Звукосимволистское прочтение повести Н. Гоголя «Вий» Н.Л. Блищ // Науч. тр. каф. рус. лит. БГУ / Белорус. гос. ун-т. - Минск, 2012. - Вып. 7. - С. 7-14.

40. Блищ, Н.Л. Ремизов-литературовед / Н.Л. Блищ // Вернуться в Россию стихами и прозой: литература русского зарубежья / Помор. акад. в Слупске ; ред. Г.Л. Нефагина. - Слупск, 2012. - С. 212-223.

41. . Блищ, Н.Л. Самоидентификация через литературную традицию в литературе первой и третьей «волн» эмиграции / Н.Л. Блищ // Науч. тр. каф. рус. лит. БГУ / Белорус. гос. ун-т. - Минск, 2013. - Вып. 7. - С. 30-37.

Материалы научных конференций и тезисы докладов

42. Блищ, Н.Л. Мифологема «отверженности» в творчестве русских писателей (Ф.М. Достоевский и А.М. Ремизов) / Н.Л. Блищ // Славянскія літаратуры ў сусветным кантэксце : матэрыялы VI мiжнар. навук. канф., Мiнск, 8-10 кастр. 2003 г. : у 2 ч. / Беларус. дзярж. ун-т ; пад агул. рэд. І.А. Чароты. - Мінск, 2003. - Ч. 1 : Праблемы развіцця беларускай і рускай літаратур. - С. 19-23.

43. Блищ, Н.Л. Автобиографизм как художественный прием в прозе М. Цветаевой / Н.Л. Блищ // Куляшоўскія чытанні : матэрыялы міжнар. навук. канф., Магілёў, 11-12 снеж. 2003 г. : тэз. дакл. : у 2 ч. / Магілёўс. дзярж. ун-т ; адк. рэд. М.І. Вішнеўскі. - Магілёў, 2004. - Ч. 2. - С. 171-173.

44. Блищ, Н.Л. Мифологизированные образы современников в книге А.М. Ремизова «Иверень» / Н.Л. Блищ // Взаимодействие литератур в мировом литературном процессе. Проблемы теоретической и исторической поэтики: материалы Х междунар. науч. конф., Гродно, 19-21 сент. 2004 г.: в 2 ч. / Гродн. гос. ун-т; отв. ред.: Т.Е. Автухович, А.С. Смирнов. - Гродно, 2005. - Ч. 1. - С. 180-183.

45. Блищ, Н.Л. Образ-символ «болото» в поэтике и жизнетворчестве А. Блока / Н.Л. Блищ // Социально-экономическое и историко-культурное развитие Полесского региона в XXI веке : материалы междунар. науч.-практ. конф., посвящ. Дням науки Пинщины, Пинск, 5-6 мая 2006 г. / Фил. Белорус. гос. экон. ун-та в Пинске ; редкол.: С.Г. Голубев [и др.]. - Пинск, 2006. - С. 195-197.

46. Блищ, Н.Л. Фрейм-структуры художественного сознания А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Язык и социум : материалы VII междунар. науч. конф., Минск, 1-2 дек. 2006 г. : в 2 ч. / Белорус. гос. ун-т ; под общ. ред. Л.Н. Чумак. - Минск, 2007. - Ч. 1. - С. 219-221.

47. Блищ, Н.Л. Стилевые маркеры авторефлексии в металитературных комментариях А.М. Ремизова («Огонь вещей») / Н.Л. Блищ // Русский язык: исторические судьбы и современность : тр. и материалы III междунар. конгр. исследователей рус. яз., Москва, 20-23 марта 2007 г. / Моск. гос. ун-т ; сост.: М.Л. Ремнева, А.А. Поликарпов. - М., 2007. - С. 642-643.

48. Блищ, Н.Л. Структура художественного сознания А.М. Ремизова // Мир русского слова и русское слово в мире : материалы XI Конгр. Междунар. ассоц. преподавателей рус. яз. и лит., Варна, 17-23 сент. 2007 г. : [ в 7 т.] : / Междунар. ассоц. преподавателей рус. яз. и лит., О-во русистов Болгарии. - София, 2007. - Т. 4 : Язык, сознание, личность. Коммуникация на русском языке в межкультурной среде / под ред. К. Петровой, А. Пенчевой. - С. 63-70.

49. Блищ, Н.Л. Литании А.А. Блоку в прозе А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Wschуd - Zachуd : dialog kultur : VI Miкdzynar. konf. nauk., Slupsk, 2 - 4 июня, 2008 / Inst. Neofilologii Akad. Pomorskiej. - Slupsk, 2008. - S. 151-161.

50. Блищ, Н.Л. А.С. Пушкин в металитературных эссе А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Пушкин и мировая культура : материалы ІІІ междунар. науч. конф., Минск, 21-22 апр. 2009 г. : в 2 ч. / Белорус. гос. пед. ун-т ; редкол.: В.Д. Стариченок [и др.]. - Минск, 2009. - Ч. 2. - С. 15-21.

51. Блищ, Н.Л. Гастрономическая образность как отражение страсти в прозе И.С. Шмелева / Н.Л. Блищ // И.С. Шмелев и писатели литературного зарубежья: XVII Крым. междунар. Шмелев. чтения, посвящ. 135-летию со дня рождения И.С. Шмелева и 15-летию со дня открытия Алушт. лит. музея И.С. Шмелева, Алушта, 23-27 сент. 2008 г. / Алушт. лит. музей И.С. Шмелева [и др.]. - Алушта, 2010. - С. 10-20.

52. Блищ, Н.Л. Обсценные анаграммы в заглавиях произведений А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Русский язык: исторические судьбы и современность : IV междунар. конгр. исследователей рус. яз., Москва, 20-23 марта 2010 г. : тр. и материалы / Моск. гос. ун-т ; сост.: М.Л. Ремнева, А.А. Поликарпов. - М., 2010. - С. 690-692.

53. Блищ, Н.Л. Польская «призма» в автобиографических рефлексиях А.М. Ремизова / Н.Л. Блищ // Славянскія литаратуры ў кантэксце сусветнай: матэрыялы Х міжнар. навук. канф., Мінск, 6-8 кастр. 2011 г. / Беларус. дзярж. ун-т ; пад агул. рэд. І.А. Чароты. - Мінск, 2011. - С. 41-48.

Размещено на Allbest.ru