Характеристика деятельности олигархии в современной России

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

1. Теоретические аспекты финансовой олигархии

1.1 Определение. Классификация Аристотеля

1.2 Теория элит

2. Характеристика деятельности олигархии в современной России

2.1 Формирование «Бизнес-элиты»

2.2 Сближение государства и капитала

2.3 Власть и бизнес в современной России

2.4 Самые богатые люди России

3. Основные методы регулирования рыночных механизмов

Заключение

Введение

финансовая олигархия бизнес элита

При обсуждении политической ситуации в России конца 90-х годов вошел в обиход термин «олигархия». Олигархия упоминается как обязательный участник практически всех значимых политических событий, будь то отставка Черномырдина, деятельность правительства Кириенко, шахтерские забастовки или перспективы участия Б. Ельцина в президентских выборах 2000 года. Слово «олигархия» стало вытеснять своего предшественника, «номенклатуру», которое первое время по привычке использовалось для обозначения нового правящего слоя.

Если в первые годы реформ говорили о «новой» или «демократической» номенклатуре и «номенклатурном капитализме», то теперь все чаще упоминаются «олигархия» и «олигархический капитализм». Тем не менее многое продолжает оставаться неясным и прежде всего - что такое «олигархия». Как правило, так обозначается узкая группа руководителей наиболее крупных финансовых и производственных структур, располагающих тесными связями с властью. Иногда она изображается как «новый хозяин» российского государства. Другими это мнение оспаривается, хотя и признается высокий (а в последнее время исключительно высокий) уровень политической активности российской бизнес-элиты.

Объектом данной курсовой работы является такое явление, как олигархия. Целью - дать определение олигархии, исследовать и олигархические структуры с помощью описания и анализа ситуации на политической арене России конца 1990-х начала 2000-х годов. Описать плюсы и минусы олигархии, определить, является ли это явление больше положительным или отрицательным и определить, какое влияние олигархи оказывали на экономическую и политическую ситуацию в стране, а также описать методы государственного регулирования экономики.

В первой главе курсовой работы дано определение самого слова «олигархия», а также описана теория элит.

Во второй главе описана характеристика деятельности современных олигархий в современной России.

В третьей главе описываются методы государственного регулирования экономики.

1. Теоретические аспекты финансовой олигархии

1.1 Определение. Классификация Аристотеля

Олигархия (от греч. «oligarchia», «oligos» - «немногий, немногочисленный» и «arche» - власть) - власть немногих, одна из форм правления эксплуататорского государства, при которой вся полнота государственной власти принадлежит небольшой кучке богачей (олигархия крупных рабовладельцев в древнегреческих городах-государствах; олигархия крепостников в период феодализма).

Олигархией называют также саму правящую группу. Выделяют олигархию финансовую - это верхушка монополистической буржуазии, персонально представляющая финансовый капитал, в условиях империализма подчиняет себе государственный аппарат, определяет внутреннюю и внешнюю политику государства, осуществляет политическое и экономическое господство в стране.

Еще в ноябре 1996 об олигархическом строе в России писал А. И. Солженицын, однако в его статье упоминалась «устойчивая и замкнутая олигархия из 150-200 человек», т. е. то, что раньше назвали бы верхушкой номенклатуры.

В круглосуточное употребление термин в нынешнем его значении вошел с 1 декабря 1997, когда Б. Е. Немцов, после несостоявшегося провозглашения Б. Н. Ельциным на Нижегородской ярмарке курса на построение народного капитализма, провозгласил его сам в интервью «Новой газете».

Аристотель употреблял термин «олигархия» в значении «власть богатых», противопоставляя при этом олигархию аристократии. Аристотель считал, что существуют три идеальных формы правления: монархия, аристократия и полития и считал олигархию отклонением от аристократии: «В сущности тирания - та же монархическая власть, но имеющая в виду интересы одного правителя; олигархия блюдёт интересы зажиточных классов; демократия - интересы неимущих классов; общей же пользы ни одна из этих отклоняющихся форм государственного устроения в виду не имеет. «

Аристотель считал демократию меньшим злом, чем олигархия, благодаря большей стабильности демократического государственного устройства: «Как бы то ни было, демократический строй представляет большую безопасность и реже влечёт за собою внутренние возмущения, нежели строй олигархический. В олигархиях таятся зародыши двоякого рода неурядиц: раздоры олигархов друг с другом и, кроме того, нелады их с народом; в демократиях же встречается только один вид возмущений - именно возмущение против олигархии; сам против себя народ - и это следует подчеркнуть - бунтовать не станет».

Аристотель считал любую олигархию несовершенной, так, описывая государственное устройство Спарты с её «ротационной» олигархией эфоров, ограничивавших власть царей, он писал: «Плохо обстоит дело с эфорией. Эта власть у них ведает важнейшими отраслями управления; пополняется же она из среды всего гражданского населения, так что в состав правительства попадают зачастую люди совсем бедные, которых … легко можно подкупить».

Впрочем, и распространённое в его время мнение о необходимости имущественного ценза при избрании достойнейших - как это происходило в Карфагене - Аристотель также отвергал из-за «покупки власти»: «Всего же более отклоняется от аристократического строя в сторону олигархии карфагенское государственное устройство в силу вот какого убеждения, разделяемого большинством: они считают, что должностные лица должны избираться не только по признаку благородного происхождения, но и по признаку богатства, потому что необеспеченному человеку невозможно управлять хорошо и иметь для этого достаточно досуга. Но если избрание должностных лиц по признаку богатства свойственно олигархии, а по признаку добродетели - аристократии, то мы в силу этого могли бы рассматривать как третий тот вид государственного строя, в духе которого у карфагенян организованы государственные порядки; ведь они избирают должностных лиц, и притом главнейших - царей и полководцев, принимая во внимание именно эти два условия. Но в таком отклонении от аристократического строя следует усматривать ошибку законодателя. … Хотя должно считаться и с тем, что богатство способствует досугу, однако плохо, когда высшие из должностей, именно царское достоинство и стратегия, могут покупаться за деньги».

Вполне естественно, что покупающие власть за деньги привыкают извлекать из неё прибыль, раз, получая должность, они поиздержатся; невероятно, чтобы человек бедный и порядочный пожелал извлекать выгоду, а человек похуже, поиздержавшись, не пожелал бы этого.

В классификации Аристотеля «олигархия» - это неудачный вариант правления немногих в отличие от удачного варианта - «аристократии». Соответствующую цитату привел Сергей Земляной в своей статье Quo vadis, или «Куда идешь, Россия?» в «Русском журнале» 19 Октября 2000: «Монархическое правление, имеющее в виду общую пользу, мы обыкновенно называем царской властью; власть немногих, но более чем одного - аристократией (...) ; а когда ради общей пользы правит большинство, тогда мы употребляем обозначение, общее для всех видов государственного устройства, - полития (...) Отклонения от указанных устройств следующие: от царской власти - тирания, от аристократии - олигархия, от политии - демократия» (Аристотель. Политика. Книга вторая (В). V; 1, 3).. Следуя грекам, олигархами следовало бы называть В. Окулова и Т. Дьяченко, в крайнем случае - Ш. Тарпищева и А. Коржакова.

Представление о господстве олигархов в России появилось заметно раньше, чем прижился термин. В 1991-1993 гг. попытки новых бизнесменов и старых директоров влиять на большую политику заканчивались без особого успеха.

1.2 Теория элит

Железный закон олигархии - принцип теории элит, впервые сформулированный Робертом Михельсом в 1911 году. Он состоит в том, что любая форма социальной организации, вне зависимости от её первоначальной демократичности либо автократичности, неизбежно вырождается во власть немногих избранных - олигархию (частный пример - номенклатура).

Будучи социалистом, Михельс был озабочен тем, что либеральные и социалистические партии Европы, несмотря на лозунги о поддержке самого широкого участия масс в политической жизни, в действительности зависели от воли кучки «вождей» в той же степени, что и консервативные партии. Он пришёл к выводу, что стремление к олигархии заключено в самой природе социальной организации. «Говоря „организация“ - говорим „олигархия“«, - писал Михельс.

Из железного закона олигархии следует, что демократическое управление невозможно в сколько-нибудь крупных сообществах индивидов. Чем больше организация - тем меньше в ней элементов демократии и больше элементов олигархии. По этой причине Михельс отошёл от социализма и стал поддерживать Муссолини, считая олигархическое управление не только не порочным, но даже благотворным для общества в целом.

Различны интерпретации термина «элита», одни полагают, что подлинность элиты обеспечивается знатным происхождением, другие причисляют к этой категории самых богатых, третьи - наиболее одаренных. Считается, что вхождение в элиту - это функция личных заслуг и достоинств, в то время как Г. Моска и В. Парето считают, что для включения в элиту прежде всего важны социальная среда, из которой вышел человек, а только потом личная симпатия или антипатия лидера.

Платон сравнивал политическое неравенство с качеством души, присущим тем или иным группам населения: «…разумной части души, добродетель которой заключается в мудрости, соответствует сословие правителей-философов (это и есть элита) ; яростной части, добродетель которой проявляется в мужестве, - сословие воинов; низменной, вожделеющей части души, погрязшей в утехах и наслаждениях, соответствует сословие ремесленников и земледельцев.. «. Платон разработал систему формирования правящей элиты: отбор в элиту, воспитание и образование потенциальных лидеров элит.

А вот Конфуций делил общество на «благородных мужей» (правящую элиту) и «низких людей» (простолюдинов) на основании их отношения к моральным заповедям. Образ правящей элиты он раскрывал через социальные качества; первые, по его мнению, следуют долгу и действуют в соответствии с законом, они требовательны прежде всего к себе самим в отличие от вторых, которые заботятся только о личной выгоде. В соответствии с его теорией соблюдение моральных норм давало право управлять.

Все обоснования этого деления первоначально строились на различного рода религиозных, моральных и нравственных воззрениях, а первыми, кто построил концепцию элит на опыте наблюдения за реальными политическими событиями были представители итальянской школы политической социологии: Н. Макиавелли, Г. Моска, В. Парето, Ж. Сорель, Р. Михельс, Э. Дженнинг. Эту школу иначе называют макиавеллистской, поскольку именно Макиавелли выделил политику в качестве самостоятельной сферы общества. Он одним из первых развил понятие гражданского общества, впервые применил слово «государство» для обозначения политической организации общества, в его трудах можно найти идеи разделения властей, предпосылки к парламентаризму. Идеи Н. Макиавелли дали жизнь современной социологической теории элит.

Внимание Макиавелли сосредоточено на динамическом развитии политических отношений, его особенно привлекают резкие изменения в движении государственных форм, политические перевороты. Он рассматривает государство, как результат взаимодействия различных социальных сил. Позже он констатирует, что определяющим в ходе исторического процесса являются не субъективные желания и представления людей, пусть даже стоящих у руля государственного правления, а «…воздействие объективных исторических законов, влияние «действительного хода вещей» (Вступление к книге Н. Макиавелли «Государь. Рассуждения о Тите Ливии» Пресс А. Спб., 1900).

Власть в обществе не могут осуществлять ни один человек, ни все люди сразу. Как следствие, появляется организованное меньшинство и оно управляет, потому что оно организованно. «…Авторитет или власть лидера, коренится в поддержке сторонников…», - пишет Н. Макиавелли. По его мнению, все основные конфликты разворачиваются между элитами: меньшинством, удерживающим власть, и меньшинством, идущим к власти. Ориентация на власть, стремление ее достичь таит потенциальную опасность для социального порядка, гарантом которого выступает тот, кто эту власть уже имеет. Требования, с которыми выступает народ, обусловлены не своекорыстными влечениями и прихотями отдельных граждан, которые слишком противоречат друг другу, а интересами, общими всем людям. Эти интересы - безопасность и неприкосновенность чести и имущества, только ради защиты этих интересов народ выходит из своей пассивной роли, считает Макиавелли. Он также отмечает, «…второе отличительное качество народа - неспособность к быстрым решениям и движениям и ограниченность желаний». («Макиавелли как политический мыслитель» А. С. Алексеев. Москва, 1880 г. издание книгопродавца А. Л. Васильева) В обоснование теории элит, Макиавелли выдвинул предположение о циклическом развитии государственных форм: демократия; олигархия; аристократия; монархия.

Более поздним представителем теории элиты был Гаэтано Моска (1854-1941). Он анализировал политическое господство на основе организационного подхода. «…согласованно и единообразно действующие люди победят тысячу человек, между которыми нет согласия…». Доступ в политический класс предполагает наличие особых качеств и способностей. Например, в первобытном обществе ценилась военная доблесть и отвага, позже деньги и богатства. Но самым важным критерием для отбора в элиту является способность управлять, наличие знаний о ментальности народа, его национального характера. Г. Моска приводил три способа обновления элиты: наследование, выборы или кооптация (пополнение состава какого-либо органа недостающими работниками без проведения новых выборов, волевое введение новых членов).

Он отмечал две тенденции в развитии правящего класса: стремление представителей данного класса сделать свои функции и привилегии наследственными, а с другой стороны - стремление новых сил сменить старые. Если преобладает первая тенденция (аристократическая), то правящий класс становится закрытым и происходит стагнация общества. В зависимости от принципа передачи политической власти, Г. Моска выделял автократический и либеральный тип управления. При первом власть передается сверху вниз, а при втором - делегируется снизу вверх.

Вильфредо Парето (1848 - 1923) придерживался несколько других взглядов в вопросе формирования и обоснования теории элиты. Он говорит о круговороте элит, об их постоянной смене. В. Парето называет историю кладбищем элит, то есть привилегированных меньшинств, которые борются, приходят к власти, пользуются этой властью, приходят в упадок и заменяются другими меньшинствами. Элиты имеют тенденцию к упадку, а «неэлиты» в свою очередь способны создать достойных приемников элитарным элементам. Ведь зачастую дети элиты могут не обладать всеми выдающимися качествами родителей. Необходимости постоянной замены и циркуляции элит обуславливается тем, что прежние элиты теряют энергию, ту, которая помогла им когда-то завоевать место под солнцем.

Обоснованием роли элиты он считал стремление общества к социальному равновесию, а это состояние обеспечивается взаимодействием множества сил, названных В. Парето, элементами. Он выделял четыре главных элемента: политические, экономические, социальные и интеллектуальные. Особое внимание Парето уделял мотивации человеческих поступков, поэтому для него политика в значительной мере функция психологии. Таким образом, используя психологический подход в анализе общества и политики, В. Парето объяснял многообразие социальных институтов психологическим неравенством индивидов. «Человеческое общество неоднородно, - писал Парето, - и индивиды различаются интеллектуально, физически и морально».

Элита разделяется на две части: «правящую» и «неправящую», первая непосредственно участвует в управлении, а вторая - далека от непосредственного принятия властных решений. Это малочисленный класс удерживается у власти частично силой, а частично благодаря поддержке подчиненного класса. «Ресурс согласия» основывается на умении правящего класса убедить массы в собственной правоте. Вероятность согласия зависит от способности элиты манипулировать чувствами и эмоциями толпы. В. Парето писал: «…политика правительства тем эффективнее, чем успешнее она использует эмоции…». Но не всегда умение убеждать помогает удерживаться у власти, поэтому элита должна быть готова к применению силы.

Совершенно другое обоснование деления общества на пассивное большинство и правящее меньшинство предложил Роберт Михельс (1876-1936). Причины невозможности демократии он объяснял тремя следующими тенденциями, они заложены в сущности человека, особенностях политической борьбы и в специфике развития организации. Перерастание демократии в олигархию частично объясняется психологией массы. Понятие массы у Михельса интерпретируется как «…совокупность психических свойств массового обывателя: политическая индифферентность, некомпетентность, потребность в руководстве, чувство благодарности вождям, создания культа личности вождей.. «. Позже Михельс стал одним из сторонников фашизма, сначала в Италии, а затем и в Германии. И воплощением волевого класса, пришедшего на смену кризисному парламентаризму, стал фашизм во главе с Б. Муссолини.

Вывод:

Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что первые высказывания об олигархии прозвучали еще во времена Аристотеля. Согласно же теории элит, впервые сформулированном Робертом Михельсом, возникновении олигархии в государстве неизбежно, и чем больше государство, тем больше в ней элементов олигархии. Причинами существования этого закона Михельс считал объективную необходимость лидерства, стремление лидеров ставить во главу угла свои собственные интересы, доверие толпы к лидерам и общую пассивность масс. Он считал формирование абсолютной демократии невозможным, причиной чего служила сама природа человека. Массы не могут сами управлять делами общества, поэтому необходима организация, которая неизбежно поделит любую группу на властвующих и подвластных. Согласно же работам В. Парето, элита определяется по её врожденным психологическим свойствам, а главная идея термина «элита» - превосходство. Он даже разработал балловую систему оценок, характеризующую способности индивида в той или иной сфере деятельности.

2. Характеристика деятельности олигархии в современной России

2.1 Формирование «бизнес-элиты»

Неравномерность институциональных преобразований в российской экономике быстро привела к выделению в новых и старых секторах элитных групп, которые затем начали сближаться между собой. Наиболее значимая часть взаимоотношений бизнеса с государством переместилась в узкое социальное пространство, свободное от институциональных ограничений. Главными субъектами взаимодействия стали элиты, а центральное место в нем заняли неформальные связи на высшем уровне. Возникла бизнес-элита, опередившая остальную часть предпринимательского сообщества в установлении связей с государством. Последние стали ее важнейшим конституирующим элементом, таким же важным, как объем контролируемого капитала.

В новом, посткоммунистическом истеблишменте утвердился «олигархический» тип согласования интересов. Отдельные сегменты власти и связанные с ними бюрократические и политические элиты начали сближаться с элитами бизнеса. Небольшая группа директоров и бизнесменов стала составной частью нового правящего слоя, получив прямые выходы в сердцевину политической системы. Эта верхушка консолидированной экономической элиты ориентирована на политические стратегии индивидуалистического типа. Фактически она не нуждается ни в корпоративных формах самоорганизации, ни в создании каких-то специальных «партий интересов». Власть, к которой она получила постоянный доступ, становится для нее и «партией», и «корпорацией».

Вместе с тем нынешняя бизнес-элита отличается рядом особенностей, с учетом которых называть ее «олигархией» можно лишь с большой долей условности. Элита российского бизнеса - это прежде всего неформальное и горизонтальное образование, у которого отсутствует не только формальная организация, но и неофициальная иерархия.

Для него характерен низкий уровень внутренней консолидации: его члены не только сотрудничают, но и соперничают друг с другом. Члены этого образования строят свои взаимоотношения с государством на индивидуальной основе и тщательно защищают свою автономию во взаимоотношениях с властью. В частности, они противодействуют присвоению полномочий кем-либо из членов своего сообщества говорить от имени всех остальных.

Это образование с открытыми внешними и внутренними границами: возможно как «выпадение» из системы «олигархической координации» (О. Бойко, А. Ефанов), так и перемещение из экономической элиты во властную элиту. Оно состоит не из самодостаточных одиночек, лично контролирующих свои финансовые и промышленные «империи», а из лидеров бизнес-структур с коллективным руководством, способным сместить своего лидера. Это важное обстоятельство служит своего рода гарантией от авантюризма, от чрезмерного увлечения рискованными проектами и втягивания в политические игры.

По линии взаимоотношений с государством бизнес-элита отличается неоднородностью. Изнутри она распадается на две части: «политических капиталистов» (В. Потанин, Б. Березовский, В. Гусинский, ранее О. Бойко) и бизнесменов, сторонящихся политики (А. Смоленский, М. Ходорковский и др.). Небольшая группа «политических капиталистов» принципиально неустойчива. Она занимает пограничное положение между верхушками двух элит. Это резко повышает вероятность перехода в состав политической элиты и сопровождается ослаблением прямых связей с исходной бизнес-структурой. Примером последнего служит Гусинский, ушедший из руководства группы «Мост» и сосредоточившийся на работе со СМИ.

Главная социальная особенность бизнес-элиты лучше всего описывается формулой «слабая организация - высокая эффективность». Наиболее сильное влияние на властные структуры оказывается не через официальную систему представительства, а по неформальным каналам. Интересам, включенным в неформальную систему связей с госструктурами, нет нужды создавать союзы и ассоциации. В отличие от остальных «групп давления», воздействующих на механизмы принятия решений извне, это - «внутреннее лобби», являющееся составной частью управленческих структур или интегрировавшееся с ними. Потребность в формальной самоорганизации и создании представительства возникает у таких интересов только тогда, когда происходит отключение от системы неформальных взаимоотношений или возникает реальная опасность такого развития событий. Другими словами, интерес к публичной политике появляется вместе с необходимостью оспорить или «переиграть» то, что уже произошло в сфере бюрократической политики, а возможности неформальных согласовании исчерпали себя. Для интересов, ставших частью олигархической системы координации, превращение в официальную лоббистскую группу служит показателем не силы, а слабости.

Положительная сторона: связей олигархического типа определяется их способностью обеспечивать определенный минимум необходимой координации и стабильности. Ограниченность круга участников и неформальный характер взаимоотношений придает этим связям гибкость и оперативность, позволяет легче договариваться, быстрее принимать решения. К числу достоинств олигархических форм относится и тот факт, что они покончили с политической изоляцией экономической элиты, существовавшей в первый период президентства Б. Ельцина, и преобладанием представителей «директорского корпуса» в системе власти.

Подключение элиты бизнеса к механизмам принятия решений на высшем уровне создало у нее прямую заинтересованность в поддержании политической стабильности. Олигархическая координация представляет собой шаг вперед и по сравнению с системой «бюрократических согласовании» советского типа, поскольку плюрализм олигархических форм укоренен в экономике, а не в системе административного управления. Подтверждением служат экономические неудачи «Олби» и «Микродина», лидеры которых первоначально непосредственно входили в «высшую лигу». Это обстоятельство делает партнеров власти более независимыми, их состав - подвижным, а саму власть наделяет реальной, хоть и несовершенной системой обратных связей с движением финансовых и товарных потоков на важных участках формирующегося рынка.

Уязвимость олигархической координации связана прежде всего с ее неустойчивостью - она осуществляется на узком социальном пространстве и при отсутствии формальных процедур. Неформальный характер договоренностей и соглашений делает их непрочными и ставит в прямую зависимость от соотношения сил внутри олигархии. Ограниченность неформальной координации с властью верхушкой экономической элиты порождает среди основной части российского бизнеса политическое отчуждение от власти.

Раздробленность, взаимное недоверие и политическая зависимость от власти усугубляются низкой легитимностью бизнес-элиты. Исследования показывают, что в массовом сознании крупный бизнес - объект концентрации отрицательных значений и оценок. Особенно характерна враждебность к крупным банкам и финансовым структурам. Само накопление денег в нынешних условиях признается делом несправедливым, а концентрация «неправедных» денег - тем более. Невысокая общественная репутация новых коммерческих банков оказалась подорванной в результате многочисленных и громких скандалов, связанных с финансовыми махинациями и аферами. В массовом сознании крупные финансовые структуры ассоциировались прежде всего с пирамидами.

Крупные промышленные структуры также не обладают иммунитетом в общественном мнении. От негативной оценки их не спасает даже «правильный» с точки зрения постсоветской культуры производственный статус. Достаточно показательным в этой связи представляется пример самой известной и успешной производственной структуры, общественный имидж которой страдает существенными изъянами - Газпрома.

Не удивительно, что политическая роль большого бизнеса воспринимается также с недоверием и враждебностью. По данным Фонда «Общественное мнение», в 1998 году позитивный вклад «крупных предпринимателей, большого бизнеса» в достижение «примирения и согласия в российском обществе» отметило только 2% опрошенных, отрицательный - 12%. Для сравнения: положительный вклад «оппозиционных политических партий и движений» в достижение «примирения и согласия» отметило 3% опрошенных, отрицательный - 13%. Другими словами, как источник политической нестабильности крупные предприниматели оценивались практически на одном уровне с политической оппозицией. По данным Российского независимого института социальных и национальных проблем (РНИСиНП), в настоящее время 58% опрошенных выступает за ограничение вмешательства крупного бизнеса в политическую жизнь страны.

Глубинной причиной негативного отношения к проникновению предпринимателей во власть является перспектива возникновения «частной власти», которая однозначно квалифицируется как нелегитимная, разрушающая зафиксированную в культуре границу между частным и публичным. Власть и политика как ее новая «демократическая эманация» располагаются полностью внутри публичной сферы и образуют ее ядро. Размещение власти (а затем и политики) в границах публичной сферы - одна из самых устойчивых черт европейской культуры, лишающей частную власть над людьми, как и использование власти в частных интересах, культурной санкции и легитимности. Эта культура в целом характерна и для России.

В начале декабря 1992 года, незадолго до первого кризиса в отношениях Ельцина с парламентом, группа, назвавшая себя «Предпринимательская политическая инициатива-92» призвала к компромиссу между Президентом и Съездом народных депутатов. Заявление подписали К. Бендукидзе, В. Виноградов, В. Гусинский, К. Затулин, И. Кивелиди, М. Масарский, М. Ходорковский и др. Действия Президента 10 декабря 1992 года показали, что Ельцин продолжает прислушиваться к Партии N2 («Демократическая Россия»), а будущую Партию N3 («семибанкирщина») пока в расчет не принимает.

Октябрь 1993 года ознаменовался не только формированием нового политического режима, но и первым прорывом частного бизнеса во власть - для начала в четвертую, на ТВ. 10 октября 1993 впервые вышла в эфир телекомпания НТВ, созданная на средства банков «Мост», «Столичный» и «Национальный кредит». Эфирное время было даровано компании президентскими указами «в порядке эксперимента». Лица, не обремененные официальным статусом, с гордостью говорили, что теперь в России есть настоящее независимое телевидение, истинно демократическое, потому что частное - именно то, что нужно демократам, чтобы выиграть выборы. С начала 1994 года левооппозиционная пресса начала писать о хозяине первого в России приватизированного телеканала В. Гусинском, как об одном из закулисных дирижеров политических событий.

Взаимонепонимание президентской команды и НТВ усилилось в декабре 1994 года с началом чеченской войны. И тогда банки Столичный и Национальный кредит, отказавшись от участия в НТВ, снова предложили Президенту свои услуги в области телевидения. Для того, чтобы противостоять «антиправительственной пропаганде Гусинского» по НТВ, банки предложили приватизировать в их пользу еще один телеканал - первый. Идею озвучил в марте 1995 года бизнесмен Олег Бойко (владелец концерна ОЛБИ и банка Национальный кредит), назвавший себя представителем некой «большой восьмерки» (Альфа-банк, Империал, Менатеп, Национальный кредит, СБС, АО «Микродин», АО «Логоваз» и РАО «Газпром»). В благодарность за акции 1-го телеканала «восьмерка» пообещала создать в Государственной Думе две новых проправительственных фракции (вместо «Выбора России» и «Женщин России», ушедших в оппозицию). «Восьмерка» выступила также за отмену предстоявших федеральных выборов путем продления полномочий парламента и президента. В результате 2 проправительственные группы в Думе («Стабильность» и «Россия») были созданы, а перечисленные структуры (кроме Империала) получили 46% акций 1 телеканала.

Государственная регистрация финансово-промышленных групп была введена сначала указом Президента (N 2096 от 5 декабря 1993), а затем - и федеральным законом (190-ФЗ от 30 ноября 1995). Зарегистрированные ФПГ по указу и закону могли получить некоторые привилегии (возможность передачи в управление госпакетов, зачет задолженности при покупке группой на инвестиционном конкурсе акций своего участника и т. п.), но подвергались многочисленным структурным ограничениям (по составу, числу участников, численности занятых, взаимопроникновению групп и перекрестному владению акциями внутри группы).

Той же весной парламент принял два закона - антикоррупционной и антиинфляционной направленности, непосредственно повлиявших на процесс олигархогенеза. В марте по инициативе Сергея Глазьева (ДПР) был принят закон, запретивший предоставление индивидуальных внешнеэкономических льгот. В апреле реформаторы в Правительстве (А. Чубайс) и их сторонники в Думе (Б. Федоров) добились принятия нового закона о Центральном банке, вследствие которого Правительство лишилось возможности финансировать дефицит госбюджета кредитами Центробанка, т. е. печатать необеспеченные деньги. Тем же законом Центробанку было предписано к концу года избавиться от пакетов акций кредитных учреждений, т. е. Сбербанка и Внешторгбанка.

После «черного четверга» 24 августа 1995 года ОЛБИ и Микродин пали жертвами финансового кризиса. А Правительству потребовались деньги. На внеплановую крупномасштабную приватизацию Правительство не решалось. И тогда был изобретен механизм залоговых аукционов. 31 августа 1995 Президент встретился с представительной делегацией московских и провинциальных банкиров и в тот же день подписал указ об аукционах на право заключения договоров банковского кредита правительству. В результате значительные госпакеты акций крупных промышленных предприятий оказались в залоге у банков, которые в 1997, после невозврата государством кредитов, выкупили их на повторных аукционах у самих себя. В 1996-97 государство также продавало на инвестиционных конкурсах акции нефтяных компаний.

Тем временем промышленные нефтегазовые гиганты - Газпром и Лукойл - обзавелись собственными банками и усилили проникновение в прессу.

В ноябре 1996 в интервью газете «Financial Times» Б. Березовский (занимавший в это время пост заместителя секретаря СБ РФ) перечислил 7 человек, которые, по его словам, контролируют более половины российской экономики: А. Смоленский (Столичный банк), В. Потанин (ОНЭКСИМ-банк), М. Ходорковский (Менатеп), В. Гусинский (Мост), П. Авен и М. Фридман (оба - Альфа) и сам Березовский (Логоваз и Объединенный банк).

Позже появлялись различные неклассические списки «семибанкирщины» - уже не из 7 фамилий, а из 7 банков: ОНЭКСИМ, Менатеп, Альфа-банк, Мост, Инкомбанк, Столичный и последний - Российский кредит либо Империал. В 1997 году седьмым в разных контекстах чаще стали называть НРБ или Объединенный банк Березовского, а иногда - оба.

В ходе этапа приватизации, начавшегося в декабре 1995 года, наблюдались признаки, позволявшие проигравшим сторонам подозревать участников «семибанкирщины» в предварительном сговоре с организаторами конкурсов со стороны государства и преднамеренном отстранении потенциальных конкурентов от участия в конкурсах и аукционах.

Летом 1997 года на 25-процентный пакет всероссийской телефонной монополии «Связьинвест» претендовали 2 международных консорциума: с одной стороны ОНЭКСИМ-банк - Deutche bank - фонд Дж. Сороса Quantum; с другой - Мост-банк - Альфа-банк - Credit Suisse First Boston при поддержке Б. А. Березовского. Перед правительством стоял тогда воистину гамлетовский вопрос: что честнее - продать акции тому, кому раньше обещали («уговор дороже денег») или тому, кто дороже даст? Вице-премьер Чубайс выбрал второе - Связьинвест достался Потанину. Альфа-банку в утешение продали Тюменскую нефтяную компанию, причем условия «конкурса» были настолько явно сверстаны персонально под Альфу, что это заметил даже Президент. Ельцин отправил в отставку председателя Госкомимущества Альфреда Коха за то, что ему «один из банков ближе» и существенно сократил полномочия Чубайса.

«Связьинвест» расколол «семибанкирщину» на две противоборствущих группировки: Потанина и Гусинского-Березовского. Телеканалы ОРТ и НТВ начали непримиримую борьбу с «коррумпированным Чубайсом» и «коррумпирующим его Потаниным».

К концу 1997 года был завершен этап приватизации нефтяных компаний. В 1992-1996 нефтяной комплекс России был поделен на два десятка самостоятельных государственных компаний, из которых 13 представляли собой вертикально интегрированные (одновременно добывающие, обрабатывающие и распределяющие) компании. Вот их список в порядке убывания нефтедобычи и с указанием «олигархической» принадлежности: ЛУКойл (ЛУКойл), ЮКОС (Менатеп), Сургутнефтегаз (Сургутнефтегаз), Татнефть (Татарстан), ТНК (Альфа-груп), СИДАНКО (ОНЭКСИМ), Сибнефть (ЛогоВАЗ), Башнефть (Башкирия), Роснефть (РФ), Славнефть (РФ-Белоруссия), ВНК (Менатеп), ОНАКО (РФ), КомиТЭК (РФ). 14-й компанией, добывающей нефть (12-й по уровню добычи) был «Газпром». В начале 1998 громко объявлено о слиянии Сибнефти и ЮКОСа в компанию «ЮКСИ» (летом 1998 процесс слияния прекращен).

15 сентября 1997 в попытке примирить банкиров друг с другом и прекратить античубайсовскую кампанию, Ельцин впервые после выборов созвал банкиров в Кремле. На встрече присутствовали М. Ходорковский, В. Гусинский, А. Смоленский, В. Потанин, В. Виноградов, М. Фридман (Березовский в этот момент был госслужащим). Примирения не получилось. Межолигархическое противоборство продолжилось.

Первая половина 1998 года - антиолигархический поход Б. Немцова, серия публикаций об олигархах в газетах и журналах им же принадлежащих, неожиданная отставка Правительства Черномырдина и болезненный процесс формирования кабинета Кириенко, очередная серия «черных вторников и четвергов» на финансовом рынке, поддержка телекомпаниями ОРТ и НТВ шахтерских забастовок - и разоблачение их оппонентами этой поддержки - все это поспособствовало созданию в российских media «информационного поля», в котором «олигархи» выглядят главными и чуть ли не единственными действующими лицами. Даже стихийные бедствия типа ураганов и наводнений вызывали разговоры на тему «кому это выгоднее - Березовскому или Потанину».

В апреле 1998 в терминологический спор включился председатель Союза нефтегазопромышленников России депутат Владимир Медведев, опубликовавший ряд статей в парламентском журнале «Российская Федерация сегодня», одна из которых называлась «Как правительство вырастило олигархов и во что они обходятся стране». В ней он винит в олигархизации руководство Госкомимущества, выбравшее в качестве способа приватизации ТНК и Сибнефти в 1995-1997 инвестиционные конкурсы. Медведев именует олигархами только скупившик нефтяные компании банкиров (Б. Березовского, М. Ходорковского и др.), в отличие от старых директоров (С. Муравленко, Л. Филимонова и т. п.), из чего можно сделать вывод, что несменяемое руководство Газпрома и Лукойла - тоже не олигархи, а «производственники».

2 июня 1998 с Президентом встретились 10 человек: Р. Вяхирев, В. Богданов (Сургутнефтегаз - впервые), В. Алекперов, М. Ходорковский, В. Потанин, М. Фридман, В. Малкин (впервые), В. Гусинский, А. Смоленский, А. Чубайс (впервые в новом качестве). На встрече Б. Н. Ельцин призвал российских бизнесменов показать западным пример в инвестировании денег в Россию.

С первого же дня кризиса началось создание межбанковских союзов с последующим немедленным их распадом. Для начала банки разбились на две больших группировки: с одной стороны 12 крупных (Сбербанк, Внешторгбанк, Внешэкономбанк, СБС-Агро, Инкомбанк, ОНЭКСИМ-банк, МФК, Мост, Менатеп, НРБ, Альфа, Роскредит) - своего рода союз взаимного спасения, с другой - все остальные, требующие равенства, от имени которых выступало руководство Ассоциации российских банков.

1999 год принес некоторую ясность по поводу последствий финансового кризиса. Банки Менатеп, ОНЭКСИМ, Роскредит, СБС-Агро рухнули, но бизнес соответствующих олигархических групп был успешно переведен в новые банки (соответственно - Доверительный и инвестиционный банк и Менатеп-СПб, Росбанк, Импэксбанк, 1 О. В. К.). Практически полностью исчезла с политической арены группа Инкомбанка - в банке введено внешнее управление, управляющий взял под контроль и часть промышленных активов банка.

В России со второй половины 1990-х термин «олигарх» стал широко использоваться для обозначения узкого круга политически влиятельных предпринимателей. В их число зачисляли глав крупнейших финансово-промышленных групп страны.

«У нас олигархами становились те крупные бизнесмены, кто рвался к власти, внедрял своих людей на различные государственные посты, создавал и поддерживал коррупционную практику чиновничества. Чудовищно разбогатев в результате грабительских условий приватизации, эта группа в период президентства Ельцина, сращиваясь с госаппаратом, заняла особое положение в стране» (Из выступления президента Торгово-промышленной палаты РФ Евгения Примакова на заседании «Меркурий-клуба» 14 января 2008).

В конце 1990-х термин приобрёл характер разговорного слова, обычно с ярко выраженной негативной коннотацией; также получил распространение в СМИ иронический термин «семибанкирщина» как название группы из семи крупных представителей российского финансового бизнеса, игравших значительную политическую и экономическую роль, владевших СМИ и, как предполагается, неформально объединившихся, несмотря на внутреннее разногласия, с целью обеспечить переизбрание Б. Н. Ельцина на следующий срок на президентских выборах 1996 года. Данная группа включала следующих лиц:

1. Роман Абрамович - Millhouse Capital (Сибнефть)

2. Борис Березовский - ЛогоВаз

3. Михаил Ходорковский - Роспром Груп (Менатеп)

4. Пугачёв, Сергей Викторович - Международный промышленный банк

5. Михаил Фридман - Альфа-Груп

6. Владимир Гусинский - Мост Груп

7. Владимир Потанин - Онэксимбанк

8. Александр Смоленский - СБС-Агро (Банк Столичный)

9. Владимир Виноградов - Инкомбанк

2.2 Сближение государства и капитала

Сближение государства и капитала проходило по линии установления привилегированных связей с наиболее крупными финансовыми структурами, способными взять на себя функцию агентов государства или высшего политического руководства. Основными вехами этого процесса стали учреждение института уполномоченных банков (для измерения этого процесса О. Крыштановской был предложен специальный показатель - «индекс уполномоченности»), акционирование ОРТ в 1994 году (тогда пресса впервые заговорила о «большой восьмерке» - по числу акционеров) и залоговые аукционы 1995 года. Обычно такого рода связи принимали форму патронажа со стороны конкретных государственных чиновников достаточно высокого ранга.

Бизнес-структуры, ставшие объектами бюрократического патронажа, часто занимали устойчивые рейтинговые позиции или переживали периоды бурного роста (подобные периоды имелись, например, в истории банка МЕНАТЕП, ОНЭКСИМбанка, Альфа-банка, Национального резервного банка, Уникомбанка). В качестве могущественных «бюрократических патронов» в прессе чаще других упоминались фигуры начальника Службы безопасности Президента А. Коржакова, управляющего делами Президента П. Бородина, первого вице-премьера правительства О. Сосковца, заместителя министра финансов А. Вавилова.

Первое время «политические патроны» прочно удерживали свои позиции, а сами отношения сохраняли иерархический характер. Между политической и экономической элитами оставалось и определенное социальное отчуждение. Поначалу попытка отдельных представителей российского большого бизнеса выйти за рамки патронажа и перейти к более равноправным отношениям к успеху не приводили. Стремление главы группы МЕНАТЕП М. Ходорковского и руководителя «Интерпрома» М. Юрьева» в начале 90-х годов занять министерские посты не увенчались успехом, и попытки председателя совета Мост-банка Б. Хаита войти в состав президентских структур в 1994 году также закончилась неудачей (назначению помешала служба Коржакова).

Ситуация стала постепенно меняться с появлением в составе правительства руководителей образованных в ходе экономической реформы акционерных обществ (президента АО «АвтоВАЗ» В. Каданникова, президента РАО «Высокоскоростные магистрали» А. Большакова). Однако окончательный перелом произошел позже, на президентских выборах 1996 года. Активная поддержка представителями новой экономической элиты кандидатуры действующего Президента Б. Ельцина на раннем этапе избирательной кампании способствовала преодолению прежнего политического недоверия.

В ходе избирательной кампании новая экономическая элита установила прямые связи с высшим политическим руководством страны, а после выборов ее представители были включены в высшие этажи исполнительной власти. Банкир Потанин стал одним из первых вице-премьеров правительства, финансист Березовский - заместителем секретаря - Совета безопасности, руководитель крупного рекламного агентства «Видео интернэшнл» В. Лесин - главой нового управления Администрации Президента. Первый «призыв» представителей большого бизнеса во власть продолжался недолго, но ситуация кардинально изменилась. Во взаимоотношениях государства с бизнесом наступил новый этап. Патронаж уступил место «симбиотическим» отношениям («сращивание», личная уния).

Но переход к установлению «симбиотических» отношений с властью подорвал иерархию, на которой прежде базировались взаимоотношения политической и экономической элиты. Достигнув своего пика в «сращивании», внеинституциональные формы взаимоотношения начинают исчерпывать свои возможности. Это было вызвано двумя основными причинами. Во-первых, патронаж и «сращивание» противоречат новым образцам (правовым, демократическим, рыночным), которые были признаны в качестве нормативных, но пока не способны стать основой нового общественного порядка. Статус клиентелы воспринимается многими как вынужденный, что делает его не вполне легитимным. Со своей стороны «личная уния» предполагает разную степень «близости» с властью и различные возможности. «Неравенство в симбиозе» также порождает противоречия и конфликты. При возникновении благоприятных условий участники стремятся к преодолению патронажа или разрушению «симбиотических» взаимоотношений с властью своих более удачливых соперников.

Во-вторых, активную роль в разложении и патронажа, и личной унии играет демократическая политическая среда. Она стимулирует противоречия между участниками этих отношений и освобождает заложенный в них конфликтный потенциал. Демократическая политическая среда предоставляет «клиенту» власти легальную возможность для увеличения своего политического веса и легитимизирует возможный конфликт с «патроном». Сохраняя свою организацию и политические ресурсы, предпринимательская группировка в принципе в любое время может пойти на конфликт с властью. Эти условия сохраняются и после преобразования отношений в личную унию.

Можно выделить три основных направления трансформации внеинституциональных взаимоотношений. В первом случае клиентела власти превращается в группу давления. Исходная патронажная форма взаимоотношений преобразуется в конфликтную - участники автономны, оказывают друг на друга взаимное давление, ведут торг, заключают соглашения по конкретным вопросам. Но иерархия во взаимоотношениях сохраняется.

Во втором случае бывшая клиентела становится частью системы власти. Патронаж уступает место симбиотическим отношениям. Происходит сращивание государства с бизнесом, точнее - высшей бюрократии с экономической элитой, поскольку круг участников привилегированных отношений по определению ограничен. Иерархия практически исчезает, фигуры патрона и клиента теряют свою определенность. «Ведущий» и «ведомый» постоянно меняются местами, и зачастую трудно определить, кто от кого зависит.

Примером трансформации такого типа может служить «семерка» ведущих финансовых структур, каждый из членов которой в ходе своего развития в той или иной степени был объектом патронажа. Однако затем они резко сократили дистанцию, отделяющую их от власти, и оказались практически на одном уровне со своими патронами и равновеликими им фигурами. Они переросли патронаж, а их отношения с бывшими патронами приблизились к горизонтальным. Теперь члены «семерки» могут обмениваться с представителями бюрократической и политической элиты равноценными услугами.

Наконец, в третьем случае « симбиоз» превращается в конфликт, а участники «олигархической координации» со стороны большого бизнеса - в группы давления. Это становится возможным благодаря демократической политической среде, которая предоставляет проигравшей стороне легальные возможности добиться изменения положения в свою пользу. Система «олигархической координации» помогала сохранять равновесие в новом истеблишменте до тех пор, пока во взаимоотношениях между элитами сохранялись неравенство и субординация. Исчезновение или ослабление иерархии при отсутствии новых форм взаимоотношений привели к конфликтам.

Cокращение дистанции, отделявшей ранее от политической элиты, становится дополнительным фактором, побуждающим членов экономической элиты при необходимости пойти на конфликт. По мере эволюции взаимоотношений от патронажа к «симбиозу» сближение власти большого бизнеса становится более тесным. Но и конфликт между ними приобретает острый характер. Подобно «кооперативным» отношениям (патронаж «симбиоз») конфликт также протекает во вне- или слабоинституциональных формах.

Повысилась эффективность политических ресурсов большого бизнеса. Об этом свидетельствует сравнительный анализ двух конфликтных фаз - 1992-1994 года и 1997 года. В обоих случаях конфликт сопровождался политизацией групп давления бизнеса. В первый период это приняло форму создания «партий интересов». Однако потерпев крах на парламентских выборах 1993-го и 1995 годов «партии интересов» маргинализировались и были вытеснены на политическую периферию.

В 1997 году в качестве главного политического ресурса использовались «информационные империи», созданные за время, предшествовавшее конфликту. Они оказались гораздо более эффективным политическим инструментом, чем «партии интересов». Этот политический ресурс постоянно сохраняется в распоряжении наиболее крупных групп давления бизнеса (ведущих финансовых структур).

Наконец, изменилось позиционирование конфликта в политическом пространстве. Ранее столкновения государства с группами давления бизнеса в значительной мере приобретали форму конфликта между высшим политическим руководством (или «сверхэлитой») и старыми и новыми элитами, боровшимися за доступ к новой власти. После 1996 года конфликт означал перенесение борьбы внутрь нового правящего слоя.

Исчезновение иерархии из взаимоотношений политической и экономической элит привело к тому, что представители последней начали вступать в альянсы в новом истеблишменте в качестве полноправных участников. Начался взаимный перенос противоречий: из бизнес-элиты - в политическую элиту, из политической элиты - в бизнес-элиту. Уже в конце 1996-го - начале 1997 года заговорили о появлении двух группировок - «старого» и «нового» капитала, ориентированных соответственно на премьера В. Черномырдина и (тогда еще) главу Администрации Президента.. Чубайса. Первая группировка включала Газпром, Национальный резервный банк, Банк Империал, ЛУКойл, вторая - ОНЭКСИМбанк, МЕНАТЕП, СБС, Альфа-банк, Уникомбанк, Московский национальный банк, а также Мост-банк и ЛогоВАЗ. Главной нишей дифференциации стала разница «происхождения» и политического патронажа «старый» капитал - Черномырдин, «новый» капитал - Чубайс).

Реорганизация правительства весной 1997 года и последующее появление в его составе трех автономных политических фигур (Черномырдин, Чубайс, Немцов) усложнили конфигурацию политических ориентации в верхушке экономической элиты. вокруг каждого из них в руководстве правительством стала складываться система союзов. Однако возникшая после реформы правительства система коалиций ведущих политиков и финансовых групп не оказалась устойчивой, а ее перестройка - законной.