Понятие справедливой войны в современной политической теории/The concept of just war in contemporary political theory

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Правительство российской федерации

Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования

«Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Факультет социальных наук

Департамент политической науки

Выпускная квалификационная работа

по направлению подготовки 41.03.04. Политология

Понятие справедливой войны в современной политической теории/The concept of just war in contemporary political theory

студент группы № 153

(образовательная программа «Политология»)

Иванов Владислав Александрович

Научный руководитель:

Савин Н.Ю.

Москва - 2019

• Оглавление
• справедливый война реалист либерал
• Введение
• Глава 1. Либеральный подход к теории справедливой войны
• 1.1 Основные положения либерального подхода
• 1.2 Полемика реалистов и либералов
• Глава 2. Критический взгляд на либеральную теорию справедливой войны
• 2.1 Классические аргументы против
• 2.2 Размывание нарратива войны
• 2.3 Вирулентная логика войны
• Глава 3. Современные проблемы теории справедливой войны
• 3.1 Логика терроризма
• 3.2 Войны киберпространства
• 3.3 Частные войны
• Заключение
• Список использованной литературы


Введение

Проблемы войны и мира составляют крайне широкую сферу с современной науке и философии. И не смотря на то, что войны ведутся и изучаются с самых древнейших времен, эта тематика является неисчерпаемой. Данная работа представляет собой стык политической теории и философии, опираясь на теоретико-методологические основания работы с понятиями. Основной тематикой является теория справедливой войны, ее эволюция, подходы и адаптивность к условиям современного мира.

Данное понятие проходит сквозь всю историю человечества, с древнейших времен. Безусловно, изменения, которые затронули теорию справедливой войны, являются колоссальными, и это понятие подразумевало абсолютно разные концепции справедливой войны с момента рождения в Древней Греции и до наших дней. В современно мире доминирующим является именно либеральный подход, развитие которого началось во второй половине XX века. В этой важнейшей задачей становится выделение ключевых позиций такого подхода в рамках современной политической теории, а так же анализ и сравнение с конкурирующей концепцией в лице реализма.

Импульс к исследованию данной тематики задается не только постоянным коренным изменением понятия справедливой войны во времени, но и рядом ключевых вызов характерных непосредственно для военных столкновений современности. В этой связи необходимо изучить широкий пласт теоретических работ представляющих либеральное виденье теории справедливой войны, аналитически выделить аргументацию, произвести критический разбор дискуссий с представителями противоположной школы, изучить классическую критику теории, а так же современную критику. Проанализировав и критически разобрав весь объем информации, возможным будет и создать авторский вклад в дискуссию. Что является немаловажной задачей данной работы. Помимо этого, необходимо будет выделить существенные и актуальные проблемы, с которыми сталкивается теория справедливой войны в наше время. Данные проблемные точки должны стать фундаментом для переосмысления ключевых элементов теории в соответствии с вызовами современности, на которые в данный момент теория либо не дает ответов, либо предоставляет их очень скудно и в спорном ключе.

Таким образом, итогом работы должен стать концептуальный разбор теории справедливой войны и этого понятия в современном мире в целом. Что, в конечном счете, должно разрешить или обострить существующие противоречия в рамках теории, стимулировать ее дальнейшее развитие и трансформации.

Теоретические основания и методология

Понятие, учитывая все многообразие определений и разниц трактовок, в общем смысле представляет собой имя с содержанием и объемом. То есть «понятие» как таковое, это такое означающее, которое в нестрогой форме обобщает те или иные феномены и объекты жизни, выкристаллизовывая общие и специфические признаки, а также взаимосвязи между ними.

Основополагающим и фундаментальным разделением, при оперировании понятиями, является дихотомия реализм\номинализм. Сторонники школы реализма, выдвигают тезис о том, что реальность существует, игнорируя познающего субъекта, существует как нечто объективное и неоспоримое. Более того, истинное знание существует вне представлений, знаний, веры индивида. "realism". Encyclopжdia Britannica. Encyclopжdia Britannica Online. Encyclopжdia Britannica Inc., 2012. Web. 27 Oct. 2012. А чувственный опыт субъекта, это ключ, к познанию объективной реальности мира.

В свою очередь, номинализм представляет собой философское воззрение, которое утверждает о том, что понятия не существуют вне структуры мышления, и представляют собой субъективные образы мысли индивида. Далее, данное воззрение рассматривает всеобщие понятия, как лингвистический операционный инструмент, переменную, которая лишь обозначает, ту или иную вещь или ее свойство, но вне мышления является пустышкой, и тем более не может выражать реальное. Суть понятия в рамках этого подхода точно выразил Томас Гоббс: «…если мы говорим, что живое существо, камень, дух или что-нибудь другое суть универсалии, то это следует понимать не так, будто человек или камень -- универсалии, а лишь так, что соответствующие слова (живое существо, камень и т. д.) -- универсалии, то есть имена, общие многим вещам: представления же (conceptus), соответствующие этим вещам в нашем уме, только образы и призраки (imagines et phantasmata) различных живых существ и других вещей». Гоббс Т., Избр. произведения, т. 1, М., 1964, с. 66.

Конфликт школ выражается в том, что реалисты, в конечном счете, маркируют действительность через общие идеи (universalia sunt realia), родоначальником которых выступил Платон. Следовательно, тезис о существовании объективного мира, логическим образом приводит к идеализму. А сторонники номинализма в свою очередь, являются сторонниками прагматики, киников и стоиков и ведут борьбу с универсальными субстанциями. Таким образом, номинализм представляет собой зарождение идей эмпиризма. В сфере оперирования понятиями этот конфликт выражается симметричным образом, где реалисты маркируют реальность через понятие, а номиналисты лишь используют понятие, как призрак или фантазм реальности.

Далее, изучив онтологические предпосылки структуры «понятия», можно перейти к основополагающим школам, работающими с понятиями, без рассмотрения которых попросту невозможно обойтись. Так, например, в «истории понятий» существует два основных направления: Begriffsgeschichte и History of Concepts. Основоположником первого направления является Р. Козеллек, который, вобрав в себя усилия огромного количества немецких историков Koselleck R. 2004. Futures Past: On the Semantics of Historical Time. N.Y.: Columbia University Press. 317 p., обозначил что именно наличие взаимосвязи между понятиями, создает определенного рода логическую дилемму, и делает невозможным создание истории чистого, незамутненного и изолированного понятия. Потому что по средствам понятия, субъект выражает не нечто объективное, а лишь свои представления и впечатления о прошлом и будущем. То есть, данные понятия по сути своей абстрактны и не имеют навсегда закрепленного за ними содержания, а это значит, что они могут быть манипулятивными. При этом, понятия существующее в общественном поле, взаимосвязаны и могут быть использованы в абсолютно противоположной идеологической риторике. А значит, не имея четкого ядра, ситуативная оболочка понятия должна рассматриваться системно, с применением методологии, которая бы базировалась на логических и иных взаимосвязях между важнейшими социальными и политическими понятиями. На практике, реализация вышеупомянутого означает создание определенных критериев, благодаря которым происходит становление и изменение понятия.

Второе направление основано на предложенной Дж. Л. Остином и Дж. Серлем теории языковых актов, которая говорит о том, что языковая деятельность людей, должна быть рассмотрена в тесной связи с их действиями. Остин Дж.Л. Слово как действие/ Новое в зарубежной лингвистике. - Вып.17.- М., 1986. Searle J.R. Speech Acts: An Essay in the Philosophy of Language. - London, 1969. Наиболее широкое применение данный подход получил в работах по изучению истории политической мысли К. Скиннера. Visions of Politics: Volume I: Regarding Method (Cambridge University Press, 2002). Visions of Politics: Volume II: Renaissance Virtues (Cambridge University Press, 2002). Visions of Politics: Volume III: Hobbes and Civil Science (Cambridge University Press, 2002). Язык представляет собой непосредственную и неотъемлемую часть реальности, которую он пытается описать, а значит и само знание о политике, не может быть неполитично и изолированно. Значит нужно критически переосмысливать существующую реальность, анализировать высказывания и отслеживать их историческую и затем политическую трансформацию.

Здесь очень важно подчеркнуть «контекстекстность» понятия, его зависимость и встроенность в существующий дискурс, историю. Мы видим, несколько схожие по содержанию, и трактовке понятия школы, затрагивающие исторический контекст и среду формирования понятия. Но в своем развитии, сущностное определение понятий не было ограничено исключительно социально-историческим и эволюционным подходом.

Еще один фундаментальный подход демонстрирует К. Шмитт Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. № 1.. Для него принципиально важно подчеркнуть, что понятие, это предмет политической борьбы. И классическая дихотомия друг/враг, при рассмотрении понятия политического у К. Шмитта, это совокупность людей в высшей точке напряжения социального конфликта, которая противостоит такой же совокупности, именно в публичном поле. Это разделение помогает нам увидеть, что все слова, имеющие политическую окраску, всегда аморфны и зависят от конкретной ситуации. Любое понятие наполняется лишь тогда, когда человеку известно кто конкретно должен быть свергнут, побежден, отрицаем. Фактически, понятие кристаллизуется из отрицания чужого бытия.

Помимо прочего, существует очень влиятельная французская школа исторического-дискурсивного анализа, делающая упор на семиотике и развитии знаковых систем. Ее представители пытаются расширить общее представление об языковых формах, где язык, в форме понятия, выступает не только как текст, но и вербальная и невербальная коммуникация, графических изображениях, визуальных формах, жестах, иных актах. Так же семиотическая трактовка дискурса включает в себя, в том числе и культурные элементы, психологические роли, мотивации акторов, психоанализ, предметы обыденной жизни. Среди известных ученых данной школы стоит отметить Т. Ван Дейка Van Dijk, T.A.. Discourse as social interaction: a new journal to pidge two fields. Discourse and communication 2007., Р. Барта Барт, Р. Мифологии. СПб.: Изд-во Сабашниковых. 2001., М. Фуко Фуко, М. Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. М. 1996., Ж. Бодрийяра Бодрийяр, Ж. К критике политической экономии знака. М.: Библион.- Русская книга. 2004..

Все политические дисциплины, в разной степени, были подвержены влиянию данных подходов. Однако, современный шотландский социальный теоретик В. Галли предложил иной подход к диспутам о политических понятиях, опираясь на логику номинализма. В своей провокационной работе «Сущностно-оспариваемые концепции» Gallie, W.B. (1956b), "Art as an Essentially Contested Concept", The Philosophical Quarterly, Vol.6, No. 23, (April 1956). он обращает внимание на то, что любое политическое понятие, будь то «свобода», «государство» или «равенство», содержит в себе необычайно большое количество трактовок, вариаций и интерпретаций. Более того, эти разночтения создают столь глубокий концептуальный разрыв, что ни одно из заявленных определений не может претендовать на постоянство или позиционировать себя как единственно верное. По факту понятие представляет собой не что иное, как пучок конкурирующих концепций, где ни одна из них не может быть признана истинной. Природа концепции всегда сложна, поэтому удается подчеркнуть ее составные части, правильность или неправильность может получить разную оценку, комплексный характер любой концепции подразумевает ее открытость к новым толкованиям, а значит любая интерпретация концепции или понятия, в конечном счете, приводит к ценностной оценке, а значит подвержена субъективному влиянию индивида. Из чего можно сделать вывод, что критически-рациональный спор в таком варианте попросту невозможен. Таким образом, В. Галли отрицает позитивизм, и его постоянный поиск смысла. Являясь последователем школы британских эмпириков, он вводит новую концепцию в обращении с политическим языком. Она состоит в том, что понятие всегда открыто, и не нужно спорить о его смыслах, пытаться разгадать подлинное значение или найти истинный смысл. Гораздо важнее, признать то, что концепт обладает лишь базовыми характеристиками, а производные концепции -- это нервный узел понятий, пребывающих в состоянии перманентной войны, что позволяет перемещаться по пространству концепций, или иными словами, ситуативной оболочки. Именно данный подход, создающий вызов политическим понятиям, будет использован в рамках данной работы.

Предмет - понятие справедливой войны в современной либеральной политической философии.

Цель - выявление вектора развития теории «справедливой войны» в современном мире с точки зрения либеральной политической философии.

Исследовательский вопрос - что на данный момент представляет собой «справедливая война»?

Задачи

· описать либеральный подход к концепции «справедливой войны» и либеральные представления о мире

· выявить критику либерального подхода к концепции «справедливой войны»

· создать собственный критический вклад в дискуссию

· сформулировать проблемные места теории в современном мире

Положения, выносимые на защиту

1. Либеральный подход к теории справедливой войны оказывается устаревшим с точки зрениях новых войн

2. Либеральный подход к теории справедливой войны держится на силе образа «справедливой войны»

3. Либеральный подход к теории справедливой войны оказывается нерелевантным с точки зрения актуальных проблем и вызовов

Проблема - кризис теории справедливой войны в современном мире. Любая субстанция преодолевает определенные этапы своего развития: рождение, развитие, плодотворный период, угасание и смерть. Логика верная для материального мира оказывается зеркально применимой и к миру идей. Рассматривая теорию справедливой войны, можно говорить о ее угасании в концептуальном плане только потому, что концептуальное ядро теории, предложенное Майклом Уолцером, оказывается неизменным со времен Вьетнамской войны. Мир претерпевает постоянные изменения, средства ведения боя и сама логика военных столкновений подвержена постоянным масштабным изменениям, но теория справедливой войны, существующая в логике конфликтов XX века, остается неизменной в своем виде. Последующие мыслители лишь полемизируют и схоластически развивают концепцию Майкла Уолцера, что в конечном счете создает очень шаткое положение, в котором теория претерпевает моральное устаревание и сталкивается с рядом серьезных вызовов.

Обзор научной литературы

Начать следует с классиков доктрины справедливой войны и исторических исследований.

Концепция справедливой войны, предложенная Цицероном, является первым видением ее как таковой в либеральном смысле. В отличии от представления Аристотеля о том, что справедливой войной может считаться война против варваров, которые представляют собой животных, Цицерон относился к войне негативно, в любом ее проявлении. Он настаивал на мирном разрешении любых, споров, запрете агрессии и война, должна была сопровождаться очень веским доводом. И несмотря на достаточно широкий список данных причин, все они будут носить защитный характер, а именно защищающий человеческую личность и достоинство. Таким образом, справедливая война, это война, направленная на отражение и наказание агрессора. Так же война, здесь Цицерон несколько эклектически переплетается с более поздними мыслителями такими как Фома Аквинский и Аврелий Августин, это оскорбление богов. Безусловно, богословское видение этой доктрины, представленное в трактатах «О граде Божьем» Аврелий Августин О граде Божьем URL: https://azbyka.ru/otechnik/Avrelij_Avgustin/o-grade-bozhem/ (дата обращения (28.01.2019). и «Сумма теологии» Фома Аквинский Сумма теологий URL: https://azbyka.ru/otechnik/konfessii/ (28.01.2019)., делает скорее упор на греховности человека, и на том, что любая война противоречит заповедям, а справедливая война служит их защите, а еще более конкретно защите каждого человека. Но, фактически, тренд классицизма в теории справедливой войны заключается в полагании на некую разумную природу, или же естественный разум, бога, или посредника, на которого можно было бы положиться. Но в таком подходе изначально кроется ловушка, в невозможности вычленить точку отсчета, маркировать содержание норм, размывающая принцип определенности, постулировать объективный миропорядок. Более того, такой подход совершенно не учитывает роли государств, политических акторов, столкновения культур и цивилизаций. Он скорее походит на статичную картину мира, согласно которой теория справедливой войны навсегда остается теорией.

Немаловажным исследованием данной проблематики является работа Фредерика Г. Рассела «The Just War in the Middle Ages» Frederick H. Russell. The Just War in the Middle Ages. Cambridge University Press, 1977.. Это первая систематическая попытка восстановить из оригинальных рукописных источников и ранних печатных книг средневековые учения, касающиеся справедливой войны, священной войны и крестового похода. Несмотря на частоту войн и вооруженных конфликтов на протяжении всей западной истории, ранее не было проведено всестороннего исследования оправданий войны, которые были разработаны римскими юристами, каноническими юристами и теологами в университетах двенадцатого и тринадцатого веков. После краткого обзора теорий справедливой войны в древности с акцентом на Цицерона и Августина и размышлениях о войне в раннем средневековье, центральные главы посвящены таким схоластикам, как папа Иннокентий IV, Хостиенсис и Фома Аквинский. Профессор Рассел пытается соотнести теории справедливой войны с политическим и интеллектуальным развитием в средние века. Его заключение оценивает справедливую войну в свете позднесредневекового и раннего современного государственного управления и ставит вопросы о ее совместимости с христианской этикой и ее применимости в рамках международного права.

Первым прорывным шагом в избавлении от логической ловушки ранних учений о теории справедливой войны, был Франциско де Витория. Его трактат «De Indis et de ivre belli relectiones» Franciscus de Victoria De Indis et de ivre belli relectiones URL:http://www.constitution.org/victoria/victoria_.htm (28.01.2019)., начинается с фундаментального поиска оснований применения теории справедливой войны. Автор говорит о том, что в начале мира все блага были ничейными, а значит общими. Затем сформировались нации, которые захватили определенные земли и ресурсы. Однако, Франциско де Витория особенно это подчеркивает, у наций никогда не было задачи уничтожить этим торговлю между друг другом, которая заключается не только в обмене товарами, но и идеями. Закрытие какой-либо нацией собственной границы, нарушает классическое естественное разумное право, с позиций которого по-прежнему выступал автор, и создает повод для войны. Но автор не только полагается на классические учения, здесь он уже оперирует логикой вечных ценностей либеральной идеологии: индивидуальной свободой и верой в возможность рационального постижения и разумного переустройства мира. Которая становится недоступной, как только одна нация закрывается от мира. Свою логику он подводит под проповедование Евангелия испанцами для индейцев, говоря о том, что война была абсолютно справедливой, так как: во-первых, потому что индейцы мешали реализовывать испанцам их естественные права, такие как право на передвижение, торговлю, обмен; во-вторых, потому что король Испании защищал своих подданных, исповедующих христианство. Таким образом, Франциско де Витория впервые попытался придать универсальным принципам формальную канву, более того, применяя теорию на практике и используя теорию справедливой войны не только как оборонительную, но и наступательную.

Эту идею развивает Алекс Дж. Беллами в своей работе «Just Wars: From Cicero to Iraq» Just Wars: From Cicero to Iraq by Alex J. Bellamy Cambridge: Polity Press, 2006.. Беллами рассматривает эволюцию традиции Справедливой войны, демонстрируя, как она возникла из множества субтрекций, включая схоластику, традицию священной войны, рыцарство, естественный закон, позитивное право, реформизм Эразма и Канта и реализм от Макиавелли до Моргентау. Затем он применяет эту традицию к ряду современных нормативных дилемм, связанных с терроризмом, упреждением, воздушной бомбардировкой и гуманитарной интервенцией. Очень важным аспектом здесь становится именно применимость, а также манипулятивность в применении различных аспектов, подобно выстраиванию игровой модели.

Еще одним шагом вперед является работа П. Кристофера «Этика войны и мира: введение в вопросы права и морали» Christopher P. The Ethics of War and Peace: An Introduction to Legal and Moral Issues. Prentice Hall. 1999.. Где, полагаясь на историческую традицию, автор создает собственную концепцию, основанную на применимости теории, которая становится своего рода, переходным звеном между философией и практикой, классикой и современным видением. П. Кристофер формирует два ключевых положения: во-первых, запрещено преднамеренное насилие; во-вторых, насилие можно и нужно применять, для защиты себя и других от зла. Таким образом, он отталкивается не от абстрактных положений естественного закона, а придает именно этике, статус объективного основания для справедливой войны. И если не удается предотвратить все тяготы и ужасы войны, то этическая составляющая его положений позволяет смягчить страдания, ею причиняемые.

Далее, будут рассмотрены современные теории, и ключевые концепции.

Безусловно, что имя Майкла Уолцера занимает ключевое место в теории справедливой войны. Это автор, без которого не обходится ни одна дискуссия в этом поле, благодаря своей работе «Справедливые и несправедливые войны: нравственный аргумент с историческими иллюстрациями» Walzer, Michael. Just and Unjust Wars: A Moral Argument with Historical Illustrations, 4th ed. (New York: Basic Books, 1977).. Работа была опубликована вскоре после войны во Вьетнаме, и стала настоящей современной классикой, возродившей влияние теории справедливой войны, концептуально угасающей к тому времени. Именно с этого момента, обусловленного историческим контекстом, теория справедливой войны становится самой влиятельной и разработанной концепцией войны. Если рассматривать классические работы по теории справедливой войны, которая установилась в работах Августина Аврелия, то можно отметить, что эти принципы служили опорой и фундаментом для концептуализации международного права. Но развитие современного государства, взамен феодальному с множеством юрисдикций, а также суверенитета, сделали идею справедливой войны несколько иррелевантной. Реализм в политической жизни означал закат нарратива справедливости. По факту, Уолцер маркирует 17-начало 20 веков как эпоху войн, которые не сдерживались ничем, и реализм полностью вытеснил этический аспект. Но неудачная война во Вьетнаме, реанимирует идею справедливых войн, и сам Уолцер, в своем сборнике статей «Споря о войне» определяет справедливую войну как «идею нравственного подхода к войне как виду человеческой деятельности» Walzer, Michael. Arguing about War, (London: Yale University Press, 2004).. Что влечет за собой несколько логических следствий: во-первых, это отрицание пацифизма, как подхода, и акцентирование внимания на том, что война иногда является неоспоримой необходимостью; во-вторых, война, в современном мире, может быть оправдана с позиции справедливости; в-третьих, войны, не сфера сугубо политического или правового, где нет места морали и этике, а она там обязана быть. Уолцер, здесь он опять же возвращается к классическим представлениям своего рода, говорит о том, что каждому человеку свойственно поступать нравственно. То есть даже и эта теория не отходит от неких априорных ценностей, однако она не перекладывает ответственность на арбитра, в решении того что верно и должно, а оставляет человека ответственным за свой выбор. Еще стоит отметить, что концепция Уолцера полна различных вариаций, и не имеет логического тупика, и даже из запрета агрессии, всегда следует несколько следствий, при которых данный запрет может быть снят. Так, например, в своем сборнике Уолцеру кажется вполне допустимой решительная военная интервенция, если попираются права человека. Кроме того, автор разрабатывает особый концепт «чрезвычайной ситуации», где моральные ограничения и вовсе перестают действовать. Далее, в одном из последних дополнений к своему сборнику «Споря о войне», автор добавляет понятие jus post bellum которое регулирует отношения после боевых действий и отвечает за мирное устройство государства, в дополнение к известным принципам jus ad bellum (возможность начала войны) и jus in bello (поведение во время военных действий). Эта идея является революционной, и очень практикориентрованной, учитывая, что большинство войн в данный момент ведутся с применением тяжелых артиллерийских орудий и авиаударов. Это особая практическая и философская конструкция, для существования личности в мире после войны, который обязательно наступит. Еще одним ключевым звеном его теории является возможность и необходимость превентивного удара. То есть «защита», будь то человеческой жизни или прав, должна быть активной. Это один из тех самых рационально-критических аргументов, пусть даже очень спорный, который нашел свое широкое применение в военной этике США. Таким образом, теория справедливой войны Майкла Уолцера является очень гибкой конструкций, позволяющей применять силу там, где это необходимо, ну или там, где государство способно это сделать. Так как, прикрываясь гуманизмом и попытками мирного разрешения конфликтов, зачастую совершаются акты интервенции во внутренние дела государств, смена режимов, легитимация военных действий. Здесь же, хотелось бы отметить работу Ричарда Дж. Рейгана «Just war: principles and cases» Richard J. Regan. Just war: principles and cases. CUA Press, 1996., в которой он балансирую между противоположными точками зрения о о том, что война не подпадает под действие моральных норм и о том, что война не является морально допустимой, он оценивает роли Президента, Конгресса, Совета Безопасности ООН, при определении того, когда долгосрочное военное участие США оправдано. Также обсуждаются моральные ограничения ведения войны и моральные проблемы применения или угрозы применения ядерного оружия. Что касается справедливой причины вести войну, то Риган утверждает, что защита наций и граждан, будь то в целях самообороны или защиты других, остается «единственной» классической причиной, которая в современном мире оправдывает обращение к войне. Что касается военного вмешательства в сепаратистские и революционные войны, он утверждает, что такое вмешательство может быть оправданным, но осторожность требует крайней степени. Рассматривая приемлемое военное поведение, Риган разрабатывает конкретный принцип соразмерности; он утверждает, что гражданские лица, не вовлеченные в войну противника, не должны подвергаться прямому нападению и что расходы на военные действия должны быть пропорциональны ожидаемым выгодам от уничтожения военных целей. Данная работа является абсолютным прагматическим продолжением работы М. Уолцера, где принятие сложных решений, связанных с войной, рассматривается не в плоскоски теологии, философии и этики, а в плоскости политологии и прямой выгоды.

В свою очередь Брайн Оренд в работе «Morality of war» Orend B. Morality of War Broadview Press; 2nd edition (September 10, 2013)., не смотря на несколько иной набор примеров и исследовательских приемов, так же является продолжателем традиции Уолцера, и подхватывает его идею jus post bellum, дорабатывая ее в деталях. Однако, данная работа несколько слаба в концептуальном смысле, так как автор создает противостояние реализма и пацифизма, ведя его сквозь всю работу. Но уже в работах Майкла Уолцера понятно, что грубое деление в любую сторону, будь то реализма, этики, морали или пацифизма попросту невозможно, в связи с тем, что войны и само течение жизни многократно усложняется. Тем не менее, особенностью работы является впервые озвученный вопрос иммунитета некомбатантов. Автор говорит о том, что зачастую потери людей, обладающих иммунитетом колоссальны, и даже если ведется справедливая война, то, что делать с невиновными жертвами? Современная теория и практика не способна дать четкого ответа и решения, и это является наиболее провальным местом теории справедливой войны.

Н. Фоушин, в своих работах «Нравственный долг и вооруж?нные силы» Fotion N. Moral Obligation & the Military. National Defense University Press, 1988. и «Военная этика. Взгляд на будущее» Fotion N. Military Ethics: Looking Toward the Future. Hoover Inst Pr, 1991. предпринимает попытку этического и абсолютно философского подхода к теории справедливой войны, ограждая его от рационального или экономического аргумента. Безусловно, такой подход, ориентированный на базовые моральные ценности не лишен трудностей реализации и Н. Фоушин предлагает использовать гипотетическую этику. То есть восприятие обстоятельств субъектом, могут сделать моральные принципы недоступными в той или иной ситуации. Здесь Н. Фоушин расходится с классическими представлениями о естественном разуме, и опять возвращается к парадигме М. Уолцера. Однако, исключительность работы состоит в признании автором данных исключений как крайних точек, то есть лишь подтверждающих абсолютные моральные истины: не убей, не бери чужого, не причиняй вреда.

В свою очередь работа Дж. МакМахана «Collectivist Defenses of the Moral Equality of Combatants» McMahan J. Collectivist Defenses of the Moral Equality of Combatants // Journal of Military Ethics. Vol. 6. № 1. 2007. выступает с критикой доминантной позиции концепции Уолцера, ставя на повестку вопрос морального равенства комбатантов. Солдаты подверженные нападению, пусть и в рамках справедливой войны, начинают представлять собой угрозу не только противнику, но и мирным жителям. Более того, в рамках поля боя, каждый имеет право на убийство, но моральное равенство, в результате которого происходят оборонительные и наступательные убийства, оказывается иллюзорным. Автор полагает, что большая ответственность лежит на агрессоре, и в случае ведения справедливой войны возникает коллизия, на которую и обращает внимание Дж. МакМахан полемизируя с Майклом Уолцером. Более того, люди которые напрямую не вовлечены в войну, тоже подвержены моральному нападению, и с этой точки зрения это тоже делает их комбатантами без оружия. Здесь же поднимается проблема борьбы с ополченцами и партизанскими действиями. На практике, особенно в современном мире, граница между комбатанта и нонкомбатантами рушится и избежать жертв, либо достичь реального морального равенства комбатантов становится нереально. Кроме того, гражданское население, не являющееся комбатантами, но приносящее пользу военным, пусть даже самым косвенным образом, тоже является ответственным, но вопрос о взаимоотношениях с ними остается открыт. Так же, автор подчеркивает возрастающее значение терроризма в мире, борьба с которым едва ли может быть включена в концепцию Майкла Уолцера. Избирательность, коллективная ответственность, иммунитеты нонкомбатантов - это то, на чем акцентирует внимание Дж. МакМахан достаточно точно обнажая трудности реального военного применения концепции М. Уолцера, которая является господствующей на данный момент. Его критика демонстрирует одну из главнейших и древнейших проблем: столкновения теории и практической реализации.