О конце святилища в Элевсине в пятом веке нашей эры рассказывает Евнапий, историк и биограф последних греческих философов и ораторов. Он представляет это в форме пророчества, сбывшегося в 396 г. н.э., когда Греция была захвачена Аларихом, королем вестготов. Евнапий был посвящен в мистерии последним законным верховным жрецом Элевсина, которому император Юлиан поручил восстановление культа, к тому времени пришедшего в упадок. После него был еще один, последний верховный жрец, захвативший это звание и пост незаконно. Пророчество, приводимое Евнапием в биографии неоплатоника Максима, рассказывает о нем и об окончательном разрушении святилища. Его история звучит следующим образом: «Имени последнего иерофанта того времени я назвать не могу. Достаточно сказать, что он был из рода Эвмолпидов и посвятил автора в мистерии. Именно он предвидел разрушение святилища и гибель всей Греции.

В присутствии автора он ясно сказал, что его место займет верховный жрец, не имеющий права приближаться к трону иерофанта, ибо служить он будет другим богам и даст им страшную клятву никогда не руководить иными церемониями. И тем не менее, он станет руководить, даже не будучи гражданином Афин. Святилище -- настолько далеко простиралось его пророчество -- будет разорено и разрушено еще при жизни пророка, останется жить, презираемый за свое безграничное честолюбие и тот, другой. Поклонение двум богиням придет к концу прежде его смерти, и он, лишенный былого почета, перестанет быть верховным жрецом, и жизнь его будет недолгой. Так все и произошло: как только человек из Фестий, имевший звание Отца в мистериях Митры, стал иерофантом... через Фермопилы хлынули варвары во главе с Аларихом. Они неслись как на скачках, как по вытоптанному лошадьми полю: ворота Греции открыло им безбожие тех, кто в темных одеждах беспрепятственно вошел с ними, а также пренебрежение правилами верховного жречества и связывающими узами, которые они воплощали в себе».

В Элевсине существовали правила, определявшие, кто мог быть верховным жрецом, а кто -- нет. Они были включены в писанные законы Эвмолпидов и поэтому не являлись частью тайны. Одно такое правило, к примеру, гласило, что имя иерофанта не должно упоминаться. Вероятно это были материалы, по поводу которых Цицерон обращался к Аттику. Евнапий также рассматривал их в качестве объединяющих мир уз. Он не называет по имени ни истинного, ни самозванного верховного жреца. Иерофанты, чье соперничество разорвало связующие узы, явились свидетелями краха не только мистерий, но и всего мира. Людьми в черных одеждах, пришедшими вместе с Аларихом, были монахи. Для Греции началась новая форма существования. Отождествление греческого существования с мистериями определенным и волнующим образом подтверждается их общей судьбой.

2.2 Обряды элевсинских мистерий

Мистерии праздновались в Элевсине около двух тысяч лет; возможно, некоторые церемонии менялись с течением времени. Строительство и перестройки, начавшиеся во времена Лисистрата, свидетельствуют о могуществе и растущем престиже культа. Близость Афин и защита с их стороны, безусловно, способствовали превращению Элевсина в центр панэллинской религиозной жизни. Письменные и изобразительные свидетельства относились, главным образом, к первым ступеням посвящения, которые не требовали соблюдения секретности. Таким образом, художники могли представлять элевсинские сцены на вазах и барельефах, и Аристофан («Лягушки» 324 и сл.) позволяет себе намекать на некоторые аспекты обряда посвящения. Весь обряд состоит из нескольких уровней: Малые мистерии, обряды Великих мистерий (teletai), и Последнее Испытание (epopteia). Тайны teletai и epopteia никогда не разглашались.

Малые мистерии обычно праздновались раз в год, весной, в течение месяца анфестериона. Ритуалы проводились в Агре, пригороде Афин, и включали в себя серию обрядов (постов, очищений, жертвоприношений), проводимых под руководством мистагога. Вероятно, некоторые эпизоды мифа о двух богинях разыгрывались претендентами на инициацию. Великие мистерии праздновались также раз в год, в месяц боэдромион (сентябрь-октябрь). Церемонии длились восемь дней, и «все, у кого были чистые руки» и кто говорил по-гречески, включая женщин и рабов, имели право принять в них участие, при условии, что они прошли предварительные обряды в Агре весной.

В первый день празднество происходило в афинском Элевсинионе, куда накануне вечером из Элевсина торжественно приносились священные предметы (hiera). На второй день процессия шла к морю. Каждый претендент, сопровождаемый учителем, нес с собой молодую свинью, которую он омывал в море и приносил в жертву по возвращении в Афины. На следующий день в присутствии афинян и жителей других городов царь-архонт (arclion-basileus) и его супруга совершали великое жертвоприношение. Пятый день был кульминацией публичных ритуалов. Огромная процессия начиналась на рассвете в Афинах, она включала в себя неофитов, их учителей и многочисленных афинян, сопровождающих жриц, которые несли обратно священные предметы. К полудню процессия пересекала мост через Кефисий, где люди в масках бросали оскорбления наиболее почитаемым гражданам. Значение этого обычая (gephirismoi) дискутируется. Ученые особо отмечают то, что непристойные выражения считаются отвращающими беду. К наступлению ночи паломники с зажженными факелами входили во внешний двор святилища. Часть ночи они посвящали танцам и пению в честь богинь. На следующий день претенденты постились и приносили жертвы. Что касается тайных обрядов (teletai), то мы ограничиваемся лишь гипотезами. Церемонии, которые проходили вне и внутри телестериона, были, вероятно, связаны с мифом о двух богинях (Милон. «Элевсин», стр. 262 и сл.). Мы знаем, что мисты с факелами в руках изображали скитания Деметры в поисках Персефоны при свете факела (Seneca. Herс. Fur., 364-366; Hippol., 105-107; Minucius Felix. Octavius, 22, 2)

Целый ряд церемоний включал в себя legomena краткие литургические формулы и заклинания, содержание которых мы не знаем, но которые играли огромную роль; именно поэтому обряд посвящения был запрещен для тех, кто не знал греческого. Нам почти ничего не известно об обрядах второго дня в Элевсине. Вероятно, ночью происходила кульминация обряда посвящения, наивысший момент, epopteia, к которой допускались лишь те, кто проходил обряд посвящения целый год. На следующий день проходили обряды поминовения усопших, и на девятый и последний день участники мистерий возвращались в Афины.

В попытках проникнуть в тайну teletai и epopteia ученые обращались не только к произведениям античных авторов, но также и к сведениям, сообщенным христианскими апологетами. Со времен Фукарта часто обращаются к отрывку из Фемистия, цитируемому Плутархом и сохраненному Иоанном Стобеем. В этом отрывке испытания души, через которые она проходит непосредственно после смерти, сравниваются с тяжкими испытаниями обряда посвящения Великих мистерий: вначале душа блуждает в темноте и переживает всевозможные страхи, затем неожиданно она освещается чудесным светом и видит прекрасные поля и луга, слышит голоса, видит танцы. Мист, с венком на голове, присоединяется к «чистым и святым людям»; он видит непосвященных, теснящихся в грязи и тумане, гибнущих в своей скверне из-за того, что поддались страху смерти и не поверили в загробное блаженство (Стобей. 4, стр. 107). Фукарт полагает, что обряды (dromena) включали в себя и странствия в темноте, и разнообразные ужасные зрелища, и неожиданный выход на залитый светом луг. Довольно позднее свидетельство Фемистия отражает орфические представления (Foucart. Misteres, p. 392). Раскопки святилища

Деметры и телестериона показали, что там не было подвальных помещений, в которые посвящаемый мог бы ритуально спускаться, как будто в Аид.

Были также попытки реконструировать ритуальное посвящение на основе секретной формулы, synthema (пароля), переданной Климентом Александрийским (Protrepticus, 2, 21, 2): «Я постился, я пил кикеон; я взял корзину и, после определенных манипуляций, положил ее в сундук, затем, вынув из сундука, я опять положил в корзину». Что взял, что сделал и зачем перекладывал -- остается в области догадок. Однако слова эти, видимо, относятся к манипуляциям иерофанта, а участники мистерии приобщались к церемонии, созерцая ее. Больше всего споров о том, какой символический предмет извлекался из ящика, демонстрировался и перекладывался. Наиболее вероятным следует признать предположение, что этим предметом был колос, символизировавший круговорот рождения и смерти. Гораздо менее правдоподобны различные предположения о демонстрации сексуальных символов.

Некоторые авторы полагают, что только два первых действия относятся к Элевсинской формуле пост Деметры и ее питье кикеона. Остальные слова формулы загадочны. Некоторые ученые считают, что им удалось определить содержимое корзины и сундука: там находится либо подобие утробы, либо змея, либо булки в форме гениталий. Ни одна из гипотез не убедительна. Но в Элевсине Деметра раскрыла иное религиозное измерение, отличное от того, которое свойственно ее публичному культу. Кроме того, трудно допустить, чтобы в таких ритуалах участвовали дети, тоже проходящие инициацию. Помимо этого, если обряд, о котором свидетельствует найденная у Климента Александрийского формула, символизировал мистическое рождение или возрождение, ритуал посвящения должен был на этом заканчиваться. В таком случае трудно понять значение и необходимость последнего испытания, epopteia. В любом случае, свидетельства о священном предмете, спрятанном во вместилище, указывают на его торжественный показ, а не на какие-то манипуляции с ним. Поэтому скорее правдоподобны утверждения Д.Х. Прингшема, Нильссона и Милона: формулу надо отнести скорее к священнодействиям в честь Деметры, происходившим намного позже, в эллинистический период.

В Элевсине по ночам совершались главные церемонии. Основное их содержание характеризуется как «созерцание». Пиндар и Софокл отчетливо говорят нам, что блаженными становятся те, кто видел Элевсинские таинства (Пиндар, фр. 137; Софокл, фр. 753 №). То, что там совершалось, подразделялось на три категории: «нечто показываемое», «совершаемое», и «произносимое», т. е. какие-то словесные формулы. Главный жрец мистерий, иерофант, должен был принадлежать к роду Евмолпидов, потомков упомянутого в гимне Деметре Евмолпа. Евмолп -- говорящее имя, оно означает «прекраснопоющий», т. е. наделенный прекрасным голосом. Так вот, иерофант из рода Евмолпидов должен был произносить священные формулы мистерий прекрасным голосом. То, что он произносил, должно было как-то опираться и на миф о похищении Коры и ее возвращении к Деметре. Действия, вероятно, включали в себя хороводы, что подтверждается и «Лягушками» Аристофана (154 сл.).

Нет, однако, серьезных доводов в пользу каких-то театрализованных действ, как это предполагал Дитерих и как это нередко до сих пор повторяется. Но самым важным в действе было «показываемое». Имевшиеся на этот счет сведения подтвердили и раскопки Телестерия, храма, где совершалась основная часть церемоний. Внутреннее расположение Телестерия было рассчитано именно на то, чтобы совершаемые церемонии были наилучшим образом видны всей массе присутствующих. В Телестерии отсутствовало то, что сейчас в театрах называют неудобными местами.

Посвящаемые, предположительно, съедали священную пищу, и это вполне вероятно. В этом случае пищу принимали вначале, выпив кикеон, т. е. перед самим teletai. На другой ритуал указывает Прокл («К Тимею», 293с): мисты смотрели на небо и кричали: «Дождь!» Они обращали свой взор к земле и восклицали: «Зачни!» Ипполит (Philosophoumena, V, 7, 34) утверждает, что эти два слова составляли великую тайну мистерий. Мы определенно имеем здесь ритуальную формулу, связанную с иерогамией, типичной для культа плодородия; но если эту формулу и произносили в Элевсине, то секретной она не была, поскольку те же слова фигурировали в надписи на стене у Дипилонских ворот в Афинах.

Весьма неожиданная информация была передана нам епископом Астерием. Он жил около 440 г. н. э., когда христианство уже стало официальной религией в империи и автор мог не бояться опровержений со стороны языческих писателей. Астерий говорит о подземном проходе, окутанном тьмой, где происходила торжественная встреча верховного жреца со жрицей, о погашенных факелах и об огромной толпе, которая верила, что ее спасение зависит от того, что делают эти двое в полной темноте (Engomion pour les Saints Martyrs. Patrologia graeca, vol. 40, cols. 321-324). Но в телестерионе не было найдено подземной комнаты (katabasion), хотя разрыли и раздробили всю скалу. Скорей всего, Астерий говорит об Элевсинских мистериях, проводившихся в Александрии в эллинистический период.

В III в. Ипполит добавил два других эпизода (Philosophoumena, V, 38-41). Он утверждал, что посвящаемым показывали «в торжественной тишине» колос пшеницы. Ипполит добавляет, что в течение ночи, окруженный сверкающим огнем, празднуя великие и неописуемые мистерии, верховный жрец выкрикивает: «Святая Бримо родила священное дитя, Бримоса!», что означает «Могущественная подарила жизнь Могущественному!». Торжественный показ пшеничного колоса кажется сомнительным, так как посвящаемые должны были приносить с собой именно пшеничные колосья, и к тому же эти колосья были выгравированы на многочисленных памятниках в самом Элевсине. Конечно, Деметра была богиней зерна, и Триптолем присутствовал в мистикоритуальном сценарии Элевсина. Но трудно поверить, что открытие колоса является одной из великих тайн epopteia, если только не принять интерпретацию Вальтера Отто, который говорит о «чуде», происходящем во время Элевсинских мистерий. «Пшеничный колос, растущий и зреющий со сверхъестественной быстротой, является такой же неотъемлемой частью таинств Деметры, как виноградная лоза, вырастающая за несколько часов во время дионисийского пира» (The Homeric Gods, стр. 25). Ипполит, однако, утверждает, что срезанный колос считался фригийцами таинством, позже заимствованным афинянами. Поэтому возможно, что христианский автор перенес на Элевсин то, что он знал о мистериях Аттиса, бога, которого, согласно Ипполиту, называли «свежий пшеничный колос».

Что касается слов «Бримо» и «Бримос», то они, вероятно, фракийского происхождения. «Бримо» обозначает царицу мертвых, следовательно, этим именем можно назвать Кору и Гекату, а также Деметру. Согласно Кереньи, верховный жрец провозглашает, что богиня мертвых родила сына в огне74. В любом случае, известно, что последнее видение, epopteia, происходило при ослепительном свете. Некоторые древние авторы говорят об огне, который горел в маленьком здании, анактороне, и пламя и дым, выходящие через отверстие в крыше, были видны издалека. В папирусе времен Адриана Геракл обращается к жрецу: «Я был посвящен давно (или: где-то в другом месте)… (Я видел) огонь… (и) я видел Кору». Согласно Аполлодору Афинскому, когда верховный жрец призывает Кору, он ударяет в бронзовый гонг, и по контексту ясно, что царство мертвых отзывается.

Можно допустить, что явление Персефоны и ее воссоединение с матерью составляют центральный эпизод epopteia и что решающее религиозное испытание вдохновлялось именно присутствием богинь. Мы не знаем, как этот эпизод воссоздавался и что происходило впоследствии. Не знаем и почему присутствие при нем должно было внести радикальное изменение в состояние посвящаемых после смерти. Но нет сомнения, что неофит причащался божественной тайне, и это позволяло ему «сродниться» с богинями, он в некотором роде усыновлялся Элевсинскими божествами. Посвящение обнаруживает как близость к божественному миру, так и тесную связь жизни и смерти. Эти идеи разделяли все архаические аграрные религии, и отвергала лишь религия Олимпа. «Откровение» о таинственном перетекании жизни в смерть примиряет неофита с неизбежностью собственной смерти.

Посвященные в элевсинские мистерии не образовывали ни «церковь», ни тайную секту, сопоставимую с теми, что существовали в эллинистический период. Возвращаясь в свои дома, мисты и неофиты продолжают участвовать в общественных культах. В сущности, не раньше, чем после смерти, посвященные снова собираются вместе, отдельно от толпы непосвященных. С этой точки зрения элевсинские мистерии, после Лисистрата, можно рассматривать как религиозную систему, которая дополнила религию олимпийцев и общественные культы, не противопоставляя себя, однако, традиционным религиозным институтам города. Главный вклад Элевсина был по своей природе сотериологическим, вот почему таинства так быстро получили покровительство Афин.

Таким образом анализ источников позволяет нам говорить о существовани двух видов мистерий: Великих и Малых. Малые мистерии праздновались в антестерионе (февраль), хотя точная дата не установлена. Священники очищали кандидатов в посвящение, жертвовали свинью Деметре и очищались сами.

Великие мистерии проходили в боэдромионе (сентябрь) и продолжались девять дней. Первый акт Великих мистерий (14 боэдромиона) состоял в переносе священных объектов из Элевсина в Элевсинион (храм у основания Акрополя в Афинах, посвящённый Деметре). 15 боэдромиона иерофанты (жрецы) объявляли начало обрядов. Церемонии начинали в Афинах 16 боэдромиона, служители омывались в море в Фалероне (естественная гавань в Афинах) и жертвовали свинью в Элевсинионе 17 боэдромиона. Священная процессия отправлялась из Керамик (афинское кладбище) 19 боэдромиона и двигалась в Элевсин по так называемой «Священной дороге».

В определенных местах участники кричали непристойности в честь Ямбы (старая служанка, которая своими забавными шутками развеселила Деметру, когда та в Элевсине оплакивала потерю своей дочери), а также выкрикивали одно из имён Диониса, Иакх (Дионис считался сыном Деметры или Персефоны).

Прибытие в Элевсин отмечалось постом в память о горе Деметры, когда она печалилась о дочери. Пост прерывался настоем ячменя и мяты (кикеон), который выпила Деметра в доме царя Келея вместо красного вина.

В 20-х и 21-х числах боэдромиона иерофанты входили в большой зал Телестериона (храм в честь Деметры), где они лицезрели священные реликвии. Эта часть мистерий была наиболее скрыта от непосвящённых, запрещено было рассказывать о ней посторонним под страхом смерти.

Относительно сущности мистерий есть несколько взглядов. Некоторые утверждают, что посвящённые, путём созерцания священных предметов убеждались в существовании жизни после смерти. Другие говорят, что этого недостаточно для объяснения влияния и долговечности мистерий, утверждая, что помимо внешнего созерцания посвящённые могли находиться под воздействием психотропных средств.

Вслед за этой скрытой частью следовало пиршество, которое продолжалось всю ночь и сопровождалось танцами и развлечениями. Танцы проходили в поле, где по преданию пробился первый росток. Также приносили в жертву быка.

22 боэдромиона посвящённые почитали умерших, опрокидывая специальные сосуды. Мистерии заканчивали 23 боэдромиона.

В центре Телестериона был Анакторон («дворец»), маленькое строение из камня, в которое могли входить только иерофанты, в нём сохранялись священные объекты.

Большая часть обрядов никогда не была зафиксирована письменно, а поэтому многое в этих мистериях остаётся предметом спекуляций и домыслов.

Участники Элевсинских мистерий делились на четыре категории:

1. Жрецы, жрицы и иерофанты.

2. Посвящаемые в тайны первый раз.

3. Те, которые уже участвовали в мистерии, по крайней мере однажды.

4. Те, которые в достаточной степени изучили секреты самых больших тайн Деметры.

Первый день был посвящён общей встрече, в ходе которой кандидатов расспрашивали о том, на что они способны. Второй день был посвящён процессии к морю, вероятно для того, чтобы погрузить в пучину моря статую верховной богини. Третий день открывался жертвой кефали. На четвёртый день мистический сосуд с начертанными на нём священными символами несли в Элевсин. При этом процессию сопровождали женщины, которые несли небольшие сосуды. Вечером пятого дня были факельные шествия. На шестой день процессия направлялась к статуе Вакха. На седьмой день проводились атлетические игры. Восьмой день посвящался повторению предыдущих церемоний ради пропустивших их. Девятый и последний день посвящался глубочайшим философским темам Элевсинских мистерий. Во время обсуждений в качестве эмблемы высочайшей важности фигурировала чаша Вакха.

Климент Александрийский предполагал, что в мистериях разыгрывался, как в театре, миф о Деметре и Персефоне.

В гомеровском гимне, который датируется VII веком до н. э., дана попытка объяснить происхождение Элевсинских мистерий; в нём содержится миф о Деметре и Персефоне76. По М. Нильссону, в основе Элевсинского культа лежит идея, что «земледелие есть источник цивилизованной мирной жизни, подобающей человеку»77.

Некоторые учёные полагают, что эффект Элевсинских мистерий основывался на воздействии на участников психоделика, содержащегося в кикеонe. По мнению Р. Г. Уоссона, ячмень мог быть заражен грибами спорыньи, которые содержат воздействующую на психику амиды лизергиновой кислоты (родственна ЛСД и эргоновинам); впрочем, Роберт Грейвз приводил аргументы в пользу того, что в кикеоне или в подаваемом на мистериях печенье содержались грибы рода псилоцибе78.

Чувства посвященных были обострены подготовительными церемониями, а психотропная смесь позволяла погрузиться в глубочайшие мистические состояния. Приём смеси входил в церемониальный обряд, но точный состав её неизвестен, так как никогда не записывался, а передавался устно.

Косвенным подтверждением энтеогенной теории является тот факт, что в 415 до н. э. афинский аристократ Алкивиад был осуждён за то, что у него в доме оказалось «элевсинское таинство» и он пользовался им для угощения друзей.

Представления греков о том, что Деметра дала два величайших дара -- полевые злаки и мистерии, «внушающие причастным к ним более светлые надежды о конце жизни и всей вечности», -- отразились в характере Элевсинских церемоний. Они проводились ежегодно. Осенью из Афин в Элевсин тянулась длинная красочная процессия, возглавлявшаяся жрецом (гиеро-фантом), который шествовал в особой пурпурной одежде с миртовым венком на голове. Гиерофант избирался из пожилых людей, принадлежавших к древнему жреческому роду. Процессия двигалась по священной дороге почти целый день, останавливаясь, чтобы отдохнуть, почтить память богов, имевших отношение к Элевсинскому культу. Это была часть праздника, доступная всем.

В самом Элевсине происходили церемонии, к которым допускались только избранные. До нас дошли лишь отрывочные сведения о мистериях. Гомер писал, что «об них ни расспросов делать не должен никто, ни ответа давать на расспросы...». Однако известно, что важными атрибутами мистерий считались очищение и причащение. К таинствам Деметры мог приобщиться любой, за исключением того, кто запятнал себя тяжким преступлением. В качестве наставника выбирался какой-либо афинский гражданин, уже причастный к культу, который и руководил неофитом. Одним из условий испытания был обет хранить молчание перед посвящением.

Сам обряд включал в себя три ступени. Первая разрешение участвовать в малых мистериях, праздновавшихся ранней весной. Прошедший первую ступень именовался мистом. Сопричастные к секретной части Великих мистерий (телевты) поднимались на вторую ступень; на третьей, высшей, находились эпопты (созерцатели). Путь от низшей к высшей ступени занимал около полутора лет, проходить его сразу, за один прием, запрещалось. К обязательным элементам посвящения относилось ритуальное омовение.

Причащение проводилось при помощи священного напитка кикеона (смесь воды, меда, муки и приправ), которого, по преданию, отведала Деметра в доме царя Келея, отказавшись от предложенного ей вина.

Местом проведения «закрытой» части мистерий в основном был элевсинский храм Телестерион. Надпись у дверей запрещала вход в него тем, кто не прошел через очищение и посвящение, т. е. не поднялся на первую ступень. Церемонии в храме показывают, как переплетался земледельческий аспект праздника с мистическими идеями. Ночью в Телестерионе разыгрывались сцены из жизни Деметры и причастных к ней богов и героев. Они сопровождались пением и плясками и длились обычно несколько ночей, называвшихся святыми. В одну из них устраивалось факельное шествие, символизирующее поиски Деметрой дочери. Сочетание света и мрака, борьба их, поражение тьмы в тех или иных вариантах присутствовали во всех действиях участников таинств и составляли основу церемонии. Недаром кульминационным считался момент, когда вносили факелы символ торжества света.

Борьба света и тьмы, имевшая мистический характер, дополнялась показом каких-то священных предметов и объяснением известных немногим тайных преданий. Однако не менее важным считалось и символическое действие, связанное, очевидно, с представлением об оплодотворяющей роли влаги в земледелии, когда жрецы брали наполненные водой кувшины и выливали ее на землю, провозглашая: «Орошай! Зачинай!»

Обратимся к древним изображениям, связанным с Элевсинскими мистериями. Во-первых, следует упомянуть древнейшие иллюстрации мифа о похищении дочери Деметры Коры, которые появились на Боспоре в IV в. до н.э. Пантикапейские живописцы неоднократно рисовали на фресках склепов момент похищения Коры. Во-вторых, начиная с V в. до н. э., содержание культа Деметры было известно многим жителям Северного Причерноморья, которые принимали посвящения в элевсинские таинства, о чем свидетельствуют ряд надписей и памятников искусства. Видимо, таким лицам принадлежали вазы с изображениями главных участников мистерий. К их числу принадлежала молодая женщина, повидимому, жрица Деметры, похороненная в Павловском кургане близ Пантикапея. Там среди прочих вещей находилась расписная ваза так называемого роскошного стиля с изображением многочисленных персонажей, участников Элевсинских мистерий. Эта пелика, получившая в научной литературе название элевсинской, до сих пор занимает ведущее место среди художественных произведений с изображением Элевсинских мистерий.

Ваза изготовлена в Афинах в середине IV в. до н. э. Она расписана в краснофигурной технике, многие детали были выделены теперь утраченными красками и обильной, частично сохранившейся позолотой. Центральную часть композиции на одной стороне пелики занимают Деметра, Кора и стоящий между ними обнаженный мальчик Плутос с рогом изобилия. Деметра, одетая в хитон и гиматий, изображена сидящей, ее голову венчает роскошный калаф с рельефными узорами, на шее -- ожерелье, а на руке, держащей высокий посох, -- браслет. Кора опирается на невысокую колонку и придерживает рукой большой горящий факел. Она представлена полуобнаженной, плащ закрывает ее ниже пояса; голову богини украшает венок, а шею бусы. Рядом с Корой сидит женщина, которую одни считают богиней земли Геей85, другие -- Фемидой, третьи -- Реей. Симметрично ей, слева от Деметры, находится Афродита со своим постоянным спутником крылатым Эротом. За спиной Деметры стоит ее жрец в нарядном хитоне, отороченном узорами у ворота и на подоле. На голове у него венок из листьев, а в обеих руках по горящему факелу. Это Эвбулей или Эвмолп, которые входили в число первых посвященных в элевсинские таинства.

Художник изобразил героя в облачении жреца, и поэтому можно хорошо представить, как одевались верховные жрецы во время мистерий в IV в. до н.э. В верхней части картины над головой Деметры парит Триптолем. С золотыми колосьями в руках он стоит на крылатой колеснице. Она неоднократно упоминается древними авторами как подарок Деметры. По ее велению Триптолем обучал людей земледелию, объезжая страны на подаренной богиней колеснице, запряженной крылатыми драконами. Вазописцы рисовали колесницу то с крылатыми змеями, то просто с крыльями. На элевсинской пелике герой представлен в фас в редком ракурсе; он летит прямо на зрителя, в то время как почти все художники и скульпторы изображали Триптолема и его колесницу в профиль. Слева в верхнем ряду стоит обнаженный Геракл в миртовом венке; он нарисован с традиционным атрибутом -- палицей и со связкой миртовых ветвей, которые несли мисты на элевсинских процессиях. Мирт напоминает о посвящении героя в таинства и о том, что он удостоился этого первым среди граждан не местного происхождения. Слева, симметрично Гераклу, изображен сидящий обнаженный Дионис с тирсом. Об этом боге также существовало предание как об участнике Элевсинских мистерий.

Труднее истолковать значение большинства персонажей на другой стороне вазы. Вероятно, это обобщенное изображение какого-то драматического представления на сакральный мифологический сюжет.

Центральное место занимает Афина в шлеме и со щитом в руке. Над головой богини реет крылатая Ника, которую часто рисовали на краснофигурных вазах рядом с Афиной. Она представлена на вазе в движении; своим щитом она защищает персонажей, расположенных слева: там показано рождение божественного ребенка и передача его в руки Гермеса.

Скорее всего, Афина здесь олицетворяет ведущую роль Афинского государства в праздновании мистерий88. Стоит вспомнить также, что она играла определенную роль в предании о похищении Коры: в одних вариантах мифа рассказывалось, что Афина вместе с Корой собирала цветы, когда Аид похитил дочь Деметры (Hom. Hymn. V, 424; Paus. VIII, 31, 2), в других -- богиня сопровождала Деметру в поисках Коры (Eur. Hel. 1309-1317). Сейчас не совсем ясно, с какими божествами греки отождествляли мать и ребенка; скорее всего, Иакх или Плутос играл роль ребенка, а его матерью считали Деметру или Гею. Повидимому, вазописец иллюстрировал драматическую сцену, разыгравшуюся в Элевсинском святилище. В левой части картины на элевсинской пелике помещены Кора с двумя факелами и какая-то богиня без атрибутов, а справа Зевс, сидящий на резном троне. Рядом с ним Деметра в нарядном калафе (некоторые считают эту фигуру Герой), а ниже женщина с тимпаном. Вероятно, она олицетворяет музыку, раздававшуюся во время мистерий. Ведь отимпане пел хор в трагедии Еврипида «Елена» (ст.1337-1349), когда излагал миф о похищении Коры, о горе Деметры и о том, как Зевс решил смягчить ее печаль, послав к ней Харит; они танцевали перед богиней, а Афродита аккомпанировала им на тимпане.

Сцена передачи ребенка Гермесу -- редчайшее изображение, относящееся к сокровенным тайнам мистерий. Посвящение же в мистерии, изображенное на лицевой стороне пелики, встречается чаще, но все же не является распространенным сюжетом вазописи. Такая композиция известна на вазах разных форм, но количество персонажей на них меньше, чем на боспорской пелике. Наряду с Деметрой и Корой там обязательно присутствует Дионис, а другие фигуры варьируются. Х.Метцгер собрал 13 подобных изображений на аттических вазах, найденных в разных частях греческой ойкумены. Первое место в этом перечне занимает пелика из Павловского кургана, однако в нем отсутствует еще одна ваза из Керчи с подобным сюжетом: это лекиф, исполненный аттическим мастером в третьей четверти IV в. до н. э. Лекиф украшен шестью рельефными фигурами. Он принадлежит к группе дорогих сосудов с подобным декором, которые находят при раскопках далеко не всех греческих городов, куда поступала аттическая керамика. Центральное место традиционно занимает сидящая Деметра, около нее стоит Кора с факелом; рядом с Деметрой Дионис с тирсом и сидящая Афина со щитом и копьем, а возле Коры -- Триптолем с колосьями в руках, летящий на крылатой колеснице, и плохо сохранившаяся фигура молодого человека.

Скорее всего, это Геракл, который так же изображен симметрично Дионису на рассмотренной выше элевсинской пелике и на других вазах с подобным сюжетом, например, на знаменитой «царице ваз» из Эрмитажа. В иллюстрации Элевсинских мистерий включали Диониса и Геракла в качестве самых знаменитых персонажей из числа посвященных в таинства. Сходная по сюжету роспись украшала краснофигурный кратер из Пантикапея. От сосуда уцелел лишь фрагмент с частично сохранившимися пятью фигурами: в центре Деметра и Кора с факелом, рядом с ними Плутос с рогом изобилия, Эрот и какой-то мужчина. Таким образом, в Пантикапее найдены три вазы с изображениями, связанными со сказаниями, упоминавшимися во время Элевсинских мистерий.

Это дорогие изделия, явно исполненные по индивидуальному заказу, и поэтому их нельзя считать случайно попавшими на Боспор среди расписной керамики, массово поставлявшейся из Афин. Вероятно, боспорские обладатели этих ваз были элевсинскими мистами, потому что, по весьма вероятному предположению К. Клинтона, сосуды со сценами Элевсинских мистерий продавались лишь посвященным в таинства . Они не расставались с такими вазами и при переходе в иной мир, потому на Боспоре и в других греческих государствах подобные вазы обнаружены в погребениях.

Вазовые росписи нельзя рассматривать как непосредственное отражение действий, совершавшихся на мистериях. Художники рисовали эпизоды мифов, связанных с праздником, и придавали своим иллюстрациям некоторые черты, заимствованные из реальных ритуалов.

Глядя на такие изображения, греки вспоминали элевсинских богов и сакральные мифы о них, а также эпизоды драматических представлений, исполнявшихся во время таинств. Две картины на пелике из Павловского кургана с наибольшей полнотой демонстрируют ряд образов, проходивших перед посвященными в Элевсинские мистерии, однако мы можем в них разглядеть значительно меньше, чем видели мисты.

Наряду с вазовыми рисунками к интересующим нас памятникам изобразительного искусства относится найденный в Пантикапее посвятительный рельеф, исполненный афинским скульптором в конце V -- начале IV вв. до н. э. По-видимому, он находился в храме Деметры, стоявшем на акрополе города или у его подножья. Согласно единодушному определению современных исследователей, сюжет скульптурной композиции отражает посвящение в Элевсинские мистерии.

По мнению исследователей, рельеф был заказан боспорянином после того, как он сам приобщился к элевсинским таинствам и в память об этом сделал посвящение в боспорский храм Деметры.

На мраморной плите из Пантикапея представлено шесть фигур. Слева в профиль сидит Деметра в тонком подпоясанном ниже талии хитоне. Около богини стоит лицом к зрителю Кора, одетая в хитон и плащ, ниспадающий живописными складками; левой рукой она придерживает большой факел. К богиням подходят друг за другом четыре мужские фигуры.

Все персонажи находятся в закрытом помещении, так как в середине рельефа поставлена колонна-пилястра; она в античной вазописи и скульптуре означала внутренность здания. Здесь это зал, где проходили посвящения в Элевсинские таинства. Скульптор по традиции представил богинь гораздо выше человеческого роста и выделил их более высоким рельефом.

Рассказ о поручении Деметры Триптолему научить людей сеять пшеницу не принадлежал к числу тайных, и его знали во всем греческом мире. Поэтому вазы с эпизодами мифа о Триптолеме имели гораздо более широкое распространение, чем сосуды с другими элевсинскими сюжетами. Наиболее полный их каталог (более 100 экз.) содержится в книге Г. Шварц.

В Северном Причерноморье греки слагали собственные мифы о Деметре. Иллюстрация одного из них вырезана на огромном известняковом рельефе из кургана близ Нимфея. Хотя ученые высказывали различные догадки о смысле изображения, исполненного местным мастером на этом рельефе в IV в. до н. э94, все же нельзя сказать ничего определенного о содержании сюжета местного мифа. Таким образом, церемонии Элевсинских мистерий показывают, что возникший очень давно культ Деметры в классический период предстает сложным комплексом, включающим в себя многие напластования и элементы, но в нем ясно видны два аспекта. Первый аспект -- аграрный, земледельческий, имеющий и сексуальный оттенок, характерный для праздников, связанных с плодородием. Второй аспект -- мистический, утверждающий торжество жизни, победу ее над смертью и возможность, пройдя через очищение, соприкоснуться с тайной бытия посредством откровения. В более поздние периоды появилась идея «вторичного рождения».



Выводы по второй главе

Изучение обрядов и празднеств, посвященных Деметре в народном календаре древних греков, позволило прийти к выводу о том, что центральное место в нем отводится Элевсинским мистериям, введенным примерно в середине второго тысячелетия до н.э. Элевсинские мистерии -- обряды инициации в культах богинь плодородия Деметры и Персефоны, которые проводились ежегодно в Элевсине в Древней Греции и из всех древнегреческих обрядов считались наиболее важными. Элевсинские мистерии воспроизводили возвращение Персефоны из Подземного мира, подобно тому, как ежегодно весной возвращаются брошенные осенью в землю семена, являясь символом воскрешения из мёртвых. Трудность выяснения подлинного характера Элевсинских мистерий связана с их тайными церемониями: к ним допускались только лица, прошедшие предварительную церемонию посвящения, и на посвящаемых накладывалась обязанность молчать о характере религиозных церемоний в Элевсине. Посвященных было много, в мистериях участвовало по много тысяч человек со всех концов греко-римского мира. Посвященный обладал знаниями, даровавшими ему благословение, и не только в загробной жизни; как знания, так и блаженство он получал в тот момент, когда созерцал видение. Участие в мистериях гарантировало жизнь без страха смерти, уверенность перед лицом смерти. Вот почему поэты смотрели на посвященных как на стоящих намного выше других смертных. Этот дар могли разделять все греки -- фактически все говорящие на греческом языке люди, -- критерием служил язык.

Во времена Писистрата Афинского Элевсинские мистерии приобрели большое значение и паломники приезжали со всей Греции для участия в них. Античные авторы свидетельствуют, что в V--IV вв. до н. э., т. е. в период расцвета греческого общества, культ Деметры играл значительную роль. Некоторые эллины приобщались к нему еще в детском возрасте, о чем свидетельствует и специальный термин «посвящение от очага». Римский император Феодосий I Великий указом от 392 закрыл святилище, -- в целях борьбы с язычеством и укреплением христианства. Последние следы мистерий были уничтожены в 396 году во время вторжения короля готов Алариха I в Византию.

Церемонии Элевсинских мистерий показывают, что культ Деметры в классический период предстает сложным комплексом, включающим в себя многие напластования и элементы, но в нем ясно видны два аспекта: аграрный, земледельческий, характерный для праздников, связанных с плодородием и мистический, утверждающий торжество жизни, победу ее над смертью и возможность, пройдя через очищение, соприкоснуться с тайной бытия посредством откровения.



Заключение

В данной работе была предпринята попытка исследовать происхождение культа Деметры в Древней Греции и проследить его эволюцию на основании античных источников, а также празднеств и обрядов 8-4 вв. до н.э.

В ходе исследования истоков культа Деметры в Древней Греции и его эволюции, были сформулированы следующие выводы:

Истоки культа Деметры по мнению многих исследователей следует искать в Крито-микенская культуре, возникшей на острове Крит примерно в 2200 году до н.э. и процветавшей до 1450 года до нашей эры. Среди многочисленных женских божеств, запечатленных минойскими художниками в их произведениях, особое внимание привлекают к себе три образа -- три ипостаси Великой богини или же три разных, не связанных между собой богини, известные под достаточно условными наименованиями как Древесная богиня, Владычица зверей и Змеиная богиня. Каждая из трех богинь, хотя и на свой лад, выполняла в сущности одну и ту же функцию -- функцию главного гаранта земного плодородия и вечного возобновления жизни. Вокруг культа Деметры идет особенно много споров, связанных прежде всего с основным вопросом: являлась ли она первоначально ипостасью Матери-Земли или ее образ возник как олицетворение энергии роста злаков.

Рассмотрение в синхроническом и диахроническом русле эволюции представлений греков о функциях богини, формирование ее культовых эпиклез, соотношение классических олимпийских и древнейших элементов в культе, позволило сделать вывод о том, что Деметра олицетворяла две сущности:

1) она выступает как божество хлебного поля (более точно проросших зерен), как символ возрождения хлеба, божество землепашества и земледелия, впоследствии расширявшее свое значение.

2) Деметра божество хтоническое (через связь возрождающегося колоса с возрождением жизни), мать-земля, принявшая некоторые функции Геи. Культ Деметры эволюционировал от богини ячменного поля до покровительницы земледелия в целом.

Воссоздание образа богини Деметры на основе произведений изобразительного искусства позволило проследить типологию протом Деметры и Коры-Персефоны по сюжетно-морфологическим признакам с учетом хронологии и стилистических особенностей. Они подразделяются на бюсты и полуфигуры. Все протомы имеют свои морфологические и стилистические особенности, которые позволяют выделить в каждом типе свои варианты. Несмотря на многообразие вариантов, все статуэтки имеют устойчивый набор признаков головной убор, фигура закутана в одежды. Предметы в руках богинь цветок, венок, плод традиционно относятся к Деметре и ее дочери.

Анализ и систематизация мифологической традиции о Деметре как богине земледелия и плодородия показывает, что в культе Деметра тесно связана с дочерью Персефоной, или Корой. В культе Деметры важную роль играет миф о похищении ее дочери Персефоны богом подземного царства Аидом. Миф о Деметре и Персефоне-Коре тесно связан с культом, и особенно с Элевсинскими мистериями. Миф этот излагается в так называемом гомеровском «Гимне к Деметре», созданном в Аттике в VIIв. до н. э.

Изучение обрядов и празднеств, посвященных Деметре в народном календаре древних греков, позволило прийти к выводу о том, что центральное место в нем отводится Элевсинским мистериям, введенным примерно в середине второго тысячелетия до н.э. Элевсинские мистерии -- обряды инициации в культах богинь плодородия Деметры и Персефоны, которые проводились ежегодно в Элевсине в Древней Греции и из всех древнегреческих обрядов считались наиболее важными. Элевсинские мистерии воспроизводили возвращение Персефоны из Подземного мира, подобно тому, как ежегодно весной возвращаются брошенные осенью в землю семена, являясь символом воскрешения из мёртвых. Трудность выяснения подлинного характера Элевсинских мистерий связана с их тайными церемониями: к ним допускались только лица, прошедшие предварительную церемонию посвящения, и на посвящаемых накладывалась обязанность молчать о характере религиозных церемоний в Элевсине. Посвященных было много, в мистериях участвовало по много тысяч человек со всех концов греко-римского мира. Посвященный обладал знаниями, даровавшими ему благословение, и не только в загробной жизни; как знания, так и блаженство он получал в тот момент, когда созерцал видение. Участие в мистериях гарантировало жизнь без страха смерти, уверенность перед лицом смерти. Вот почему поэты смотрели на посвященных как на стоящих намного выше других смертных. Этот дар могли разделять все греки -- фактически все говорящие на греческом языке люди, -- критерием служил язык.

Во времена Писистрата Афинского Элевсинские мистерии приобрели большое значение и паломники приезжали со всей Греции для участия в них. Античные авторы свидетельствуют, что в V--IV вв. до н. э., т. е. в период расцвета греческого общества, культ Деметры играл значительную роль. Некоторые эллины приобщались к нему еще в детском возрасте, о чем свидетельствует и специальный термин «посвящение от очага». Римский император Феодосий I Великий указом от 392 закрыл святилище, -- в целях борьбы с язычеством и укреплением христианства. Последние следы мистерий были уничтожены в 396 году во время вторжения короля готов Алариха I в Византию.

Церемонии Элевсинских мистерий показывают, что культ Деметры в классический период предстает сложным комплексом, включающим в себя многие напластования и элементы, но в нем ясно видны два аспекта: аграрный, земледельческий, характерный для праздников, связанных с плодородием и мистический, утверждающий торжество жизни, победу ее над смертью и возможность, пройдя через очищение, соприкоснуться с тайной бытия посредством откровения.



Список использованных источников и литературы

1. Абрамова З. А. Палеолитическое искусство на территории СССР. М: Л.: Наука, 1962.

2. Алексеенко Е. А. Культы кетов.Л.: Наука, СМАиЭ, 1977. Т. XXXIII.

3. Алкивиад, XIX //Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Т. 1. М., 1961.

4. Андреев Ю.В. От Евразии к Европе. Крит и Эгейский мир в III -

начале I тысячелетия до н.э. СПб.2002.Античная мифология и ее влияние на современность // Режим доступа: http://chronarda.ru/phoebus/sub/s-1.php

5. Апулей. Метаморфозы, XI // Апулей. Апология. Метаморфозы. Флориды. М., 1959.

6. Аристофан. Мир, 375 // Аристофан. Комедии. Т. 1. М., 1954.

7. Багдасарян В.Э. Символы, знаки, эмблемы: Энциклопедия. М.: Локид-Пресс, 2003.

8. Белков П. Л. Миф и тотем в традиционном обществе аборигенов Австралии. СПб.: Кунсткамера, 2004.

9. Берндт Р. М. Мир первых австралийцев / Р. М. Берндт, К. Х. Берндт. М.: Наука, 1981.

10. Бондаренко Ю.Я. Религия и культура Древней Греции // Образование в современной школе. - 2005. №2. - С.60.

11. Винкельман И.И. Избранные произведения и письма. М.: Ладомир, 1996.

12. Виноградов Ю. А., Швембергер С. В. Новое в изучении боспорских расписных склепов (двойной склеп 1873 г.) // Боспорский феномен. Искусство на периферии античного мира. - СПб., 2009.

13. Гайдукевич В.Ф. Боспорское царство. М., Л., 1949.

14. Гимбутас М. Цивилизация Великой Богини: мир Древней Европы. М., 2006.

15. Главк. На «Вакханку» Скопаса/Перевод Л.Блуменау // Греческая эпиграмма. М., 1960.

16. Гомер. К Деметре, 305-309 // Эллинские поэты. М., 1963.

17. Гомеровский гимн к Деметре//Античные гимны/ Под редакцией А. А. Тахо-Годи. Москва,: Издательство МГУ, 1988. C. 97-109.

18. Грейвз Р. Мифы Древней Греции. М.: Прогресс, 1992.

19. Денисова В. И. Коропластика Боспора. Л., 1981.

20. Евдокимов П. Н. Женщина и спасение мира // О благодатных дарах мужчины и женщины. Минск: Лучи Софии, 1999.

21. Еврипид.Вакханки, 735-742 // Еврипид. Трагедии.Т.2. М, 1969.

22. Ернштедт Е. В.Монументальная живопись // Античные города Северного Причерноморья. М.; Л., 1955.

23. Зайцев А. И. Греческая религия и мифология: Курс лекций / Под ред. Л.Я.Жмудя. -- Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. -- СПб.: Филологический факультет СПбГУ; М.: Издательский центр «Академия», 2005. -- 208 с.

24. Зелинский Ф.Ф. Древнегреческая религия. Киев: СИНТО, 1993.

25. Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма. Томск: «Водолей», 1996.

26. ЗинькоЕ.А.Актуальныепроблемыизучениясклепов некрополя Пантикапея-Боспора // Боспорские чтения. Вып. Х. Керчь, 2009.

27. ЗинькоЕ.А.Мифо Коре - Персефонев боспорской монументальной живописи // Боспорский феномен. Ч. 1. СПб., 2007.

28. Зинько Е. А.Некоторыеособенностирелигиознойжизнина Боспоре в период христианизации (III-V вв. н.э.) // Боспорские чтения. Вып.

V. Керчь, 2004.

29. ЗинькоВ.Н.ХорабоспорскогогородаНимфея//Боспорские исследования. № 4. Симферополь-Керчь, 2003. С.34-36.

30. ИвановаА.П.ИскусствоантичныхгородовСеверного Причерноморья. Л., 1953.

31. Ильина Т.А. Проблемы исследования античной коропластики Боспора: опыт комплексною анализа материалов святилища на Майской горе близь Фанагории дис. канд. истор. наук: 07.00.06. М., 2008.

32. Исократ. Панегирик, 28 // Вестник древней истории (Далее: ВДИ). 1965. № 4. С. 219.

33. Кереньи К. Элевсин. Архетипический образ матери и дочери. М., 2000.

34. Клыкова И.А. Аристид Майоль: Альбом. М.: Изобраз.искусство,

35. Кобылина М. М.Изображения восточных божеств в Северном Причерноморье в первые века н.э. М., 1978.

36. Кругликова И. Т.О культе верховного женского божества на Боспоре во II-III в. н.э. // Культура античного мира. М., 1966.

37. Кругликова И. Т. Статуэтки из Киммерика// САИ. Вып. Г1-11. М., 1974.

38. Кун Н.А. Легенды и мифы древней Греции. М.: АСТ, 2008.

39. Лауэнштайн Дитер. Элевсинские мистерии. М.: Энигма, 1996.

40. Лысенкова А.А. Духовная культура населения Европейского Боспора /Фундаментальная наука вузам/Духовна культура населения европейского боспора I III вв. По данным росписи Каменных Склепов. 2010. №2.С.239.

41. Маркелова О. В. Женские образы как символ полноты-целостности бытия // Научное сообщество студентов XXI столетия. Гуманитарные науки: сб. ст. по мат. XXXV междунар. студ. науч.-практ. конф. № 8(35). URL: http://sibac.info/archive/guman/8(35).pdf (дата обращения: 17.12.2016)

42. Мартин Нильссон. Греческая народная религия. Спб.: Алетейя, 1998.

43. Миронов В.Б. Древняя Греция. М, 2006.

44. МирчаЭлиадеИсторияверыирелигиозныхидей.Т.1.От каменного века до Элевсинских мистерий//Режим доступа: http://profilib.com/chtenie/30733/mircha-eliade-istoriya-very-i-religioznykh-ideytom-1-ot-kamennogo-veka-do-elevsinskikh-40.php

45. Молева Н.В. Об иконографии Деметры и Великой Матери (Кибелы) в боспорской пластике//Материалы международной конференции «Боспорский феномен: искусство на периферии античного мира». Санкт-Петербург, 01-04 декабря 2009 г. - С.213-217.

46. Новосадский Н.И. Елевсинские мистерии. Спб., 1887.

47. Пальцева Л А. Культ Деметры Малофоры в Мегарах // Мнемон. СПб., 2004. Вып. 3.

48. Платон. Федон // Платон. Соч.: В 3 т. Т. 2. М., 1970.

49. Ранович А.Б.Эллинизм и его историческая роль. М., 1950.

50. Русяева А. С. Религия и культы античной Ольвии. Киев, 1992.

51. Русяева А. С.Религия Понтийских эллинов в античную эпоху. - Киев, 2005.

52. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Наука, 1981.

53. Сапрыкин С. Ю.Культ Деметры в Боспорском царстве вVI-IV в. до н.э. // Из истории античного общества. Горький, 1983.

54. Сергеева С. Н. Мужское божество плодородия в элевсинском культе // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История, языкознание, литературоведение. 1995, вып. 4 (№ 23).

55. Соколов Г. И. Античное Причерноморье. Л., 1973.

56. СкржинскаяМ.В. Древнегреческие праздники в Элладе и в Северном Причерноморье. СПб., 2010.

57. СкржинскаяМ.В. Культурные традиции Эллады в античных государствах Северного Причерноморья. Киев, 2010.

...