Природа гениальности. Анализ наследственных и средовых факторов

Размещено на http://www.allbest.ru/

ПРИРОДА ГЕНИАЛЬНОСТИ. АНАЛИЗ НАСЛЕДСТВЕННЫХ И СРЕДОВЫХ ФАКТОРОВ. ЧАСТЬ 1

Новиков Н.Б.

Аспирант Институт психологии РАН

Россия, г. Москва

Аннотация

Недавно на русский язык переведена книга американского ученого Стивена Пинкера «Чистый лист: природа человека» (2018). Данная публикация содержит массу аргументов, с помощью которых автор пытается доказать наследственную природу интеллекта, в том числе того, что называется «талантом» и «одаренностью». Внимательный анализ этих аргументов показывает, что практически все они либо неверны, либо опираются на устаревшие данные. Например, утверждение С.Пинкера о том, что его соотечественнику Р.Пломину (1997, 1998) удалось открыть «ген интеллекта» IGF2R, некорректно, поскольку Р.Пломин не смог воспроизвести своих первоначальных результатов и в дальнейшем признал, что IGF2R не имеет статуса «интеллектуального гена». Автор «Чистого листа» неправильно интерпретирует современные экспериментальные данные о нейропластичности, подвергает необоснованной критике работы выдающихся исследователей Ричарда Левонтина (Richard Lewontin) и Лео Кэмина (Leon Kamin), которые подчеркивали значительную роль средовых условий - воспитания и образования - в развитии интеллектуальных способностей. В связи с этим целесообразно рассмотреть историю исследования природы интеллекта, провести анализ роли наследственных и средовых факторов (в его формировании), убедиться в том, что не существует никаких «генов таланта» (или «генов гениальности»).

Ключевые слова: интеллект, тестирование IQ, исследование близнецов, наследственные и средовые факторы, родословные гениев, мозг гениев.

интеллект ген наследственный талант

Abstract

Recently, a book by the American scientist Stephen Pinker “The Blank Slate” (2018) has been translated into Russian. This book contains many arguments with which the author tries to prove the hereditary nature of intelligence, including what is called “talent” and “giftedness”. A careful analysis of these arguments shows that almost all of them are either wrong or based on outdated data. For example, S. Pinker's statement that his compatriot R. Plomin (1997, 1998) managed to discover the “intelligence gene” IGF2R is incorrect, since R. Plomin was unable to reproduce his initial results and later admitted that IGF2R does not have the status “Intellectual gene”. S. Pinker misinterprets modern experimental data on neuroplasticity, unjustifiably criticizes the work of outstanding researchers Richard Lewontin and Leon Kamin, who emphasized the significant role of environmental conditions, i.e. learning, in the development of intellectual abilities.

In this regard, it is advisable to consider the history of research into the nature of intelligence, to analyze the role of hereditary and environmental factors (in its formation), to make sure that there are no “genes of talent” (or “genius genes”).

Key words: intelligence, IQ testing, study of twins, hereditary and environmental factors, genealogy of geniuses, brain of geniuses.

Френология Франца Галля

Существуют ли врожденные умственные способности и если да, то каким образом их можно определить? Это один из тех вопросов, который обсуждается С.Пинкером [1]. Австрийский врач и анатом Франц Йозеф Галль (1758-1828) положительно ответил на первую часть вопроса, а что касается второй части, то он решил, что эти способности можно определить по особенностям строения черепа. Ф.Галль предложил концепцию, которая получила название «френологии». Не сомневаясь в том, что психические свойства локализуются в различных участках мозга, австрийский анатом предположил, что тот или иной талант должен проявлять себя в виде чрезмерно развитой мозговой извилины, а та, в свою очередь, - в форме выпуклости («шишки») на определенном участке черепа. Например, говоря о музыкальном таланте, Ф.Галль писал: «Шишку гениальности музыканта можно с легкостью обнаружить на костяном черепе немного назад и наружу от внешнего глазного угла».

Ф.Галль утверждал, что впервые сформулировал свои идеи в девятилетнем возрасте. Будучи школьником, он заметил, что у одноклассника, имеющего отличную память на слова, были большие «выпученные» глаза. У других учеников школы, обгонявших его по многим предметам за счет хорошей памяти на устные тексты, он выявил шишки над надбровными дугами. Ф.Галль посчитал, что эти характеристики связаны друг с другом. «Хотя ранее я ничего подобного не знал, - писал он, - меня захватила идея о том, что сформированные таким образом черты лица являются признаком отличной памяти. Потом я сказал себе: если память проявляет себя в физических чертах лица, то должны проявляться и другие характеристики. Это стало стимулом для всех моих исследований».

Ф.Галль начал читать лекции по френологии в 1796 г., через год после окончания медицинской школы, а первый труд по этой теории опубликовал в 1808 г. В Австрии его учение запретили как безбожный подход к человеческой природе, и в результате Ф.Галлю пришлось покинуть страну. Он перебрался в Париж, но много путешествовал и выступал с лекциями по всей Северной Европе, активно пропагандируя свою концепцию. В первой половине XIX века френология обрела необычайное влияние. Значительную роль в распространении идей Ф.Галля сыграл его деятельный сторонник Иоганн Шпурцгейм (1776-1832), сумевший увлечь новым учением весь англоязычный мир.

На протяжении жизни Ф.Галль собрал около 400 черепов, включая черепа известных интеллектуалов и психопатов своего времени, и его теория почти целиком была основана на измерениях этих черепов. Он утверждал, что локализовал 27 умственных способностей, 19 из которых, включая смелость, чувство пространства и восприятие цвета, можно обнаружить и у животных, тогда как другие, такие, как мудрость, страсть и ирония, свойственны только человеку.

Ф.Галль был прав, постулируя наличие в мозге человека специализированных отделов, каждый из которых выполняет свою специфическую функцию. Можно сказать, что он стал предтечей теории мозговых локализаций, а, следовательно, и современной неврологии. Он сформулировал важный принцип необходимого соотношения между органом и его функциями, из чего следовало, что всякое изменение органа неизбежно сказывается на перемене его функций. Определяя мозг как орган психической деятельности, Ф.Галль способствовал распространению материализма в науке [2]. Однако он заблуждался, полагая, что заложенные от рождения склонности каждого человека не могут быть изменены.

Фрэнсис Гальтон: «Гениальность - наследственное качество»

В 1859 г. была опубликована книга Ч.Дарвина «Происхождение видов». В ней утверждалось, что основой биологической эволюции являются наследственные изменения различных признаков организмов. Отвергая идеи Ж.Б.Ламарка, который делал ставку на модификацию органов под влиянием внешней среды, Ч.Дарвин приводил аргументы в пользу того, что только наследственные изменения могут передаваться потомству, то есть закрепляться в филогенезе и последовательно повышать степень адаптации видов. Книга Ч.Дарвина оказала значительное влияние на его двоюродного брата (кузена) Фрэнсиса Гальтона (1822-1911). Именно представления Ч.Дарвина привели Ф.Гальтона к идее о том, что гениальность - совокупность интеллектуальных качеств, которые имеют наследственную природу.

Понимая, что эмпирическое обоснование его идеи может оказаться достаточно сложной проблемой, Ф.Гальтон, тем не менее, не испугался предстоящих трудностей и приступил к поиску этого обоснования. Он нашел, как ему казалось, материал, соответствующий его задачи, в трех областях: 1) исследование родословных выдающихся людей; 2) анализ академической успеваемости студентов с использованием статистических результатов Адольфа Кетле (прежде всего, его закона «уклонения от средних величин»); 3) изучение наследуемых свойств животных. В 1869 г. вышла книга Ф.Гальтона «Наследственный гений», в которой он изложил часть своих результатов. В дальнейшем ученый продолжал искать факты, которые подтверждали бы его тезис о наследственном характере свойств, которыми обладают гении.

Используя различные типы справочной информации, Ф.Гальтон выделил 400 наиболее выдающихся людей и обнаружил, что родословные этих людей отличались высокой «плотностью» талантов. Анализируя экзаменационные оценки, получаемые студентами Кембриджского университета и Королевской военной академии в Сандхерсте, кузен Ч.Дарвина заметил, что распределение этих оценок (а, значит, и показателей умственной одаренности) подчиняется закону уклонения от средних величин, сформулированному бельгийским статистиком А.Кетле. Этот закон можно выразить следующими словами: частота уклонений от среднего значения есть функция их величины, т.е. чем сильнее тот или иной признак отклоняется от нормы, тем реже он встречается в совокупности всех признаков.

Ф.Гальтон решил, что, руководствуясь законом А.Кетле, он вправе разделить (классифицировать) всех людей по их интеллектуальным способностям на классы. В одной из глав своей книги «Наследственный гений» он пишет: «Я намерен в настоящей главе распределить людей по природным способностям на классы, отделенные друг от друга определенными интервалами, и показать относительное число индивидуумов, заключающихся в каждом классе. Быть может, некоторые из моих читателей склонны будут предположить наугад, что число людей в каждом классе будет одинаково. Думающего так я могу заверить, что он жестоко ошибается» [3, с.36].

На одном из этапов своих изысканий Ф.Гальтон склонился к заключению, что он доказал наследственную природу таланта. Это стало дополнительным стимулом для того, чтобы перенести принцип естественного отбора, рассматриваемый Ч.Дарвином как механизм совершенствования видов, в социальную область. По мнению Ф.Гальтона, механизм отбора должен работать и в обществе, следовательно, нужно поощрять браки между талантливыми людьми. И.И.Канаев в книге «Фрэнсис Гальтон» [3] приводит его слова: «Раз мы не можем сомневаться в том, что передача таланта происходит как со стороны матери, так и отца, то насколько потомство было бы улучшено, если бы, предположим, выдающиеся женщины обычно выходили бы замуж за выдающихся мужчин, поколение за поколением...» [3, с.24].

Следует, однако, отметить, что Ф.Гальтон переоценил силу своих аргументов: ни один из них не доказывает наследственную передачу способностей, необходимых для успеха в той или иной сфере деятельности. В частности, изучение академической успеваемости студентов не позволяет говорить о том, почему один студент хорошо освоил предмет, а другой - слабо. Какие факторы обусловили это различие успеваемости: гены или среда (воспитание и образование)? Если плохо успевающий студент не имеет каких - либо серьезных психических заболеваний, мы не можем связывать его низкие учебные оценки с генетическими факторами. Скорее всего, причина в том, что он тратит слишком мало времени на освоение учебного материала, не прилагает усилий для того, чтобы ликвидировать свое отставание от сильных учащихся, никто не мотивировал его к тому, чтобы постоянно добиваться успеха.

Закон А.Кетле об «уклонении от средних величин» не имеет отношения к проблеме таланта. Этот закон - следствие нормального распределения случайных величин (распределения К.Гаусса). Немецкий математик К.Гаусс открыл закон нормального распределения вероятностей в 1807 г., изучая распределение случайных ошибок, возникающих в геодезических измерениях. Независимо от него этот закон открыл французский математик Пьер Лаплас (1749-1827), изучая то, как распределяются ошибки астрономических наблюдений. И, как ни удивительно, задолго до Гаусса и Лапласа «нормальное распределение» было известно английскому математику Абрахаму де Муавру, открывшему его в 1733 г.

Ф.Болл в книге «Критическая масса» [4] пишет: «Стоит отметить, что математики, занимавшиеся теорией вероятностей, уже давно знали о нормальном распределении, так как еще в 1733 г. Абрахам де Муавр показал, что оно описывает распределение отклонений от среднего при известной игре с бросанием монеты (орел или решка)» [4, с.75].

Специалисты в области статистической физики часто используют закон распределения молекул газа по скоростям, открытый Д.Максвеллом в 1859 г. Известно, что Д.Максвелл открыл данный закон по аналогии с законом ошибок К.Гаусса. Другими словами, Д.Максвелл предположил, что скорости газовых молекул подчиняются «нормальному распределению Гаусса». А если они подчиняются этому распределению, значит, их можно описать с помощью закона А.Кетле об «уклонении от средних величин». Таким образом, «нормальное распределение», или «кривая ошибок Гаусса», или, другими словами, «колоколообразная кривая Гаусса» описывает статистику любых случайных процессов. Поэтому нет оснований считать, что «кривая Гаусса» доказывает наследуемость таланта, как полагал Ф.Гальтон.

Наконец, наличие родословных с высокой «плотностью» талантов также не оправдывает наследственную трактовку интеллекта. Эта высокая плотность говорит лишь о том, что в одной и той же семейной династии - из поколения в поколение - дети обучались мастерству в определенной сфере деятельности, а осваиваемые навыки были способом обеспечения существования семейства. С.Л.Рубинштейн в книге «Основы общей психологии» [5] отмечает: «Для доказательства наследования способностей обычно указывают на существование семейств, в которых несколько поколений проявляли однородную по своей направленности одаренность. Так, в семье Иоганна Себастьяна Баха в пяти поколениях его предков, братьев и потомков насчитывается не менее 18 значительных музыкальных дарований, из них 11 приходится на его родственников по нисходящей линии, причем в семье было всего 10 мужчин, не обнаруживших музыкальных дарований. Можно также указать на семью Ч.Дарвина, исключительно богатую целым рядом даровитых людей. Однако когда из подобных фактов непосредственно заключают о наследовании способностей... то допускают явную ошибку, не учитывая одного обстоятельства: в семье с большим количеством музыкальных дарований музыкальный отец не только передает своим детям определенные гены, но и оказывает влияние на развитие детей» [5, с.536].

Однояйцевые близнецы и работы Сирила Берта

Когда выяснилось, что однояйцевые (монозиготные) близнецы - в отличие от разнояйцевых (дизиготных) - имеют один и тот же набор генов, специалисты обратили внимание на возможность использования монозиготных близнецов для исследования относительного влияния наследственных и средовых факторов на формирование интеллекта. Особенный интерес ученые проявили к монозиготным близнецам, которые были разлучены в раннем детстве и воспитывались в разных условиях. Изначально было понятно, что выявление интеллектуального сходства (сходства коэффициента интеллекта) таких близнецов было бы хорошим свидетельством в пользу существования врожденного уровня интеллекта. Интересно, что это сходство было зафиксировано в первых же исследованиях (1936).

Но наибольших успехов достиг известный британский психолог Сирил Берт (1883-1971). Этот ученый был одним из пионеров тестового движения в Европе и в 1920-1940-е годы сделал блестящую карьеру от школьного психолога до консультанта по вопросам образования в правительстве Великобритании. К тому же С.Берт оказался первым психологом, получившим дворянство из рук британского монарха. По настоянию С.Берта в английских школах была принята система разделения учащихся по результатам их интеллектуальных тестов. В возрасте 11 лет каждый британский школьник должен был пройти тестирование, после чего направлялся либо в школу для одаренных, либо в школу для отстающих.

Главным достижением С.Берта была работа по многолетнему наблюдению за парами близнецов, в том числе однояйцевых. Исследования С.Берта показали, что однояйцевые близнецы, даже воспитываясь в разных семьях, и не общаясь друг с другом, вырастают примерно с одинаковым уровнем интеллекта и в дальнейшем добиваются приблизительно одинаковых успехов. Эти результаты приводили к выводу, что интеллект передается по наследству и никакие системы обучения не могут компенсировать его отсутствие.

В 1971 г. С.Берт скончался, и его знамя подхватили А.Дженсен и Г.Айзенк. Но в 1972 г. стали появляться данные, указывающие на то, что все наиболее важные исследования С.Берта, позволяющие в точных цифрах определить степень наследуемости интеллекта, являются настоящей фальсификацией. Впоследствии эта фальсификация была описана во многих работах.

Б.Ф.Сергеев в книге «Ступени эволюции интеллекта» [6] повествует: «Первым из ученых, осуществившим обстоятельное изучение близнецов, был английский психолог, ученик и последователь Гальтона С.Берт. Его труды, казалось бы, дают возможность говорить о ведущей роли наследственности в психическом развитии человека. В 30-е годы в Германии эти выводы горячо поддержали некоторые немецкие психологи. Они утверждали, что у однояйцевых близнецов воля, темперамент, одаренность, пристрастие к определенным видам деятельности, склонности, вкусы совершенно одинаковы, так как особенности психики заранее запрограммированы наследственными задатками, а внешняя среда не оказывает на них никакого влияния. В 1971 г. С.Берт умер, и тогда разразился скандал. Его сотрудники, рассылая извещения о смерти учителя, столкнулись с неожиданной трудностью. Некоторых соратников Берта, некогда опубликовавших с ним совместные статьи, никто не знал, и разыскать их адресов не удалось. Тщательная проверка подтвердила, что таких людей вообще не существовало. Берт их просто выдумал. Позже, разбирая его архив, убедились, что он выдумал также многие «научные» факты, имена и биографии близнецов, якобы использованных в процессе исследования. Поражает сам факт научной фальсификации, ее масштабы...» [6, с.185].

Об этом же сообщает Джозеф Наэм в книге «Психология и психиатрия в США» [7]: «Валидность исследований Берта стала подвергаться сомнению, когда профессор Принстонского университета Леон Кэмин тщательно изучил их в 1972 г. «И десяти минут чтения достаточно, чтобы заподозрить подделку», - заявил Кэмин. Зародившиеся у него сомнения Кэмин опубликовал в книге «Наука и политика IQ», вышедшей в свет в 1974 г. В 1976 г. весь академический мир был потрясен сообщением о том, что основная работа Берта не что иное, как полнейший обман, фальшивка. Это было подобно грому среди ясного неба. <...> Дальнейшие исследования Кэмина полностью подтвердили его подозрение - оказалось, что Берт подтасовывал факты, ссылался на несуществующие источники, выражал признательность мифическим ассистентам, писал обзоры под псевдонимом и очень высоко отзывался в них о своих собственных работах, и к тому же публиковал такие обзоры в журнале, который сам же редактировал» [7].

В 1976 году к публикации материалов, разоблачающих С.Берта, подключились журналисты. В частности, они разместили в газете «Нью-Йорк Таймс» статью, в которой Берт описывался как ученый, нарушивший существующие нормы организации и проведения научных исследований. С тех пор имя С.Берта упоминается во многих работах, в которых описываются наиболее известные случаи обмана в науке.

Д.Гудстейн в статье «Обман в науке» [8] пишет о случае Берта: «Другой знаменитый случай - это история психолога сэра Сирила Берта, который работал над проблемой наследуемости интеллекта, изучая одинаковых близнецов, разлученных при рождении и воспитывавшихся в различных условиях. К сожалению, столь удобные случаи для исследования встречались очень редко, поэтому Берт любезно придумал еще 33 таких случая и, кроме того, посодействовал делу тем, что выдумал двух ассистентов, которые якобы помогали ему в исследованиях. Берт умер в 1971 г., а его мистификация открылась только в 1974 г.» [8, с.93].

Разработка методов тестирования интеллекта

В 1904 г. Министр общественного образования Франции создал комиссию по изучению умственно отсталых детей, которые не справлялись с обучением в обычной школе. Но прежде, чем отчислять этих детей из обычной школы и направлять в специальные классы коррекционного обучения, необходимо было обследовать их, т.е. диагностировать уровень их интеллекта. Эффективных методов такой диагностики в то время не существовало, их нужно было создать. Этой проблемой занялся французский психолог Альфред Бине (1857-1911) и его коллега Теодор Симон (1872-1961). Работая в составе указанной комиссии, А.Бине и Т.Симон сконструировали тесты, предназначавшиеся для измерения широкого круга функций, с особым акцентом на способностях к суждению, пониманию и рассуждению. Все тесты были сгруппированы по возрастным уровням на основе их выполнения примерно 300 нормальными детьми в возрасте от 3 до 13 лет. Например, к уровню 3 лет были отнесены все тесты, с которыми справлялись от 80 до 90% нормальных трехлетних детей. Показатель ребенка по всем тестам можно было выразить в виде «умственного возраста», соответствующего возрасту нормальных детей, результатов которых он достигал.

А.Бине полагал, что интеллект - это здравый смысл, способность делать выводы и «способность адаптироваться к ситуации». Сравнивая два показателя - реальный (хронологический) и умственный возраст ребенка, А.Бине был уверен, что при наличии разницы этих показателей можно применить специальные корректирующие методики обучения и ликвидировать отставание ребенка от среднего (нормального) уровня интеллектуального развития. Критикуя концепцию Ф.Гальтона, А.Бине писал: «Мы должны всячески противодействовать подобной пессимистической точке зрения. Мозг ребенка подобен полю, на котором опытный фермер посредством культивации может осуществить задуманные им изменения, и в результате, вместо бесплодной, получить плодородную землю» [9, с.414]. Таким образом, А.Бине придерживался точки зрения, согласно которой интеллект не является чем-то статичным, неподвижным, предопределенным (от рождения).

Ознакомившись с тестами Бине-Симона, американский психолог Льюис Термен (1877-1956), работавший в Стэнфордском университете, адаптировал эти тесты для потребностей диагностики интеллекта в США. Разработанная им и его коллегами (1916) батарея тестов получила название «тестов Стэнфорд-Бине» или «шкалой Стэнфорд-Бине». Она вытеснила из психометрической практики тесты Г.Г.Годдарда, которые также представляли собой попытку адаптировать систему Бине-Симона к психологической практике США. Как сообщают А.Анастази и С.Урбина в книге «Психологическое тестирование» [10] о «шкале Годдарда», «в качестве инструмента тестирования эта шкала вскоре была вытеснена более широкой и совершенной в психометрическом отношении шкалой умственного развития Стэнфорд-Бине, разработанной под руководством Л.М.Термена в

Стэнфордском университете (Terman, 1916). Именно в этом варианте шкалы был впервые использован коэффициент интеллекта (IQ), или отношение умственного возраста к хронологическому» [10, с.54].

Однако, заимствуя и модифицируя тесты Бине-Симона, Л.Термен не разделял их взглядов относительно роли воспитания и образования в формировании того, что мы называем «одаренностью» и «талантом». Будучи сторонником Ф.Гальтона, Л.Термен отстаивал идею врожденного и практически неизменного характера умственных способностей. Полагая, что коэффициент интеллекта (IQ), данный человеку от рождения, нельзя изменить, он заявлял, что его тесты (тесты Стэнфорд-Бине) выявляют наследственный уровень интеллекта и, кроме того, способны однозначно предсказывать будущие успехи или неудачи ребенка.

О том, что Л.Термен допустил необоснованное искажение изначальных целей тестов Бине-Симона, пишут многие авторы. Так, Р.Левонтин в книге «Человеческая индивидуальность» [11] отмечает: «Адаптируя тест Бине, Термен (и другие сторонники тестирования умственных способностей) незаметно, но кардинально изменил его назначение. Из теста для отбора детей, нуждающихся в коррекционных занятиях, тест IQ превратился в метод оценки у всех детей врожденных умственных способностей, которые, как предполагалось, независимы от обучения и прошлого опыта» [11, с.115-116].

Этот же факт рассматривает Леон Кэмин в книге «Природа интеллекта - битва за разум» [12]: «С точки зрения Бине, тест IQ не являлся измерением «врожденных» умственных способностей. Бине видел в своем тесте диагностический инструмент, который позволял выявлять детей, чей интеллект не развивался должным образом, предполагая, что затем они могли пройти курс «умственной ортопедии», как он это называл. Цель курса состояла в повышении интеллекта детей, которые показали низкие результаты по тестам IQ» [12, с.167]. «Однако те, кто переводил и использовал тест Бине как в Соединенных Штатах, так и в Англии, - продолжает автор, - были убежденными последователями Г альтона. Они знали, даже раньше, чем были собраны данные, что интеллект в огромной степени наследуем» [12, с.167 - 168].

Сошлемся также на Марко Магрини, который в книге «Мозг» [13] констатирует: «Бине как раз полагал, что интеллект - это здравый смысл, способность делать выводы и «способность адаптироваться к ситуации». Его задачей было обучение учителей помогать юным умам преодолевать трудности в обучении. Спустя столетие у нас есть доказательства того, что точка зрения Бине была совершенно правильной: интеллект не является чем - то статичным, неподвижным и предопределенным» [13].

Работы Г.Айзенка, А.Дженсена и Д.Ф.Раштона

Немецко-британский ученый Ганс Юрген Айзенк (1916-1997) - автор известных «тестов Айзенка», которые были созданы также в результате переработки тестовых задач Альфреда Бине. Но если задачи Бине предназначались для определения уровня мышления детей, то Г.Айзенк модифицировал их так, что они стали применимы к взрослым. Методика измерения интеллекта, разработанная им, приобрела большую популярность. Г.Айзенк много путешествовал, читал лекции по методологии определения IQ во многих университетах мира.

Однако привычка подменять строгие эмпирические доказательства психометрическими результатами, которые, как правило, изобиловали статистическими выкладками и создавали видимость объективного научного исследования, сыграла с Г.Айзенком злую шутку. Убежденный в генетической природе интеллектуальных различий между людьми, он пришел к выводу, что эти наследственные различия (по уровню развития интеллекта) существуют и между расами. В 1971 г. он опубликовал книгу «Раса, интеллект и образование», в которой высказал мысль о том, что у представителей негроидной расы уровень интеллекта (IQ) на 15 пунктов ниже, чем у европеоидов, и это объясняется особенностями генетического кода. По свидетельству историков, такие взгляды Г.Айзенка провоцировали различные бурные реакции. Весной 1973 г. в Сорбонне во время чтения лекции он был избит студентами, которые бросились на него с криками «Расист! Фашист!».

Примечательно, что еще до выхода указанной книги Г.Айзенка его коллега, американский психолог Артур Дженсен (1923-2012) в конце 1960-х годов опубликовал статью «Насколько мы можем повысить IQ и академическую успеваемость». В этой статье, имевшей большой резонанс, А.Дженсен доказывал, что программы «компенсаторного образования», главной целью которых было улучшение школьной успеваемости черных детей из бедных семей, не дали нужных результатов. Неудача подобных программ была, с его точки зрения, неизбежной, поскольку данные Сирила Берта, высоко оцененные А.Дженсеном, указывали на то, что около 80 процентов вариативности показателей IQ белых имеют генетическую основу. Следовательно, разумно предположить, рассуждал А.Дженсен, что различия в средних показателях IQ между черными и белыми были вызваны генетической неполноценностью черных. В конце концов, автор пришел к заключению, что различия, имеющие значительную генетическую основу, не могут быть устранены с помощью средовых влияний вроде компенсаторного образования.

Анализируя указанную статью А.Дженсена (1969), Л.Кэмин в той же книге «Природа интеллекта - битва за разум» [12] следующим образом характеризует данные, используемые А.Дженсеном для демонстрации высокой наследуемости IQ: «Они чрезвычайно слабы. В самом деле, то, что считалось самыми убедительными доказательствами - данные Берта - теперь признается фальсификацией» [12, с.176-177]. Далее Л.Кэмин подчеркивает, что аргументы А.Дженсена (и Г.Айзенка), не относящиеся к результатам С.Берта, также неверны: «...Многие из «ключевых» фактов, приводимых Дженсеном, Айзенком и другими сторонниками генетической детерминации IQ, попросту не соответствуют действительности. Возможно, более важно то, что с самого начала должно быть ясно, что, даже если заявляемые факты были бы истинны, выводы, которые делаются на их основе, логически не вытекают из них. Мы вправе заключить, что сегодня, как и в прошлом, неверные факты и ложные выводы, как правило, отражают социальные и идеологические пристрастия создателей теории» [12, с.180].

Поскольку Г.Айзенк был учеником С.Берта, он, как говорит С.Степанов в книге «Век психологии» [9], «сохранил глубокое уважение к Берту и выступил активнейшим пропагандистом его идей» [9, с.417]. Но в действительности Г.Айзенк не просто сохранил глубокое уважение к своему учителю, но и считал не заслуживающими доверия публикации Л.Кэмина, в которых разоблачались фальсификации С.Берта. В частности, Л.Кэмин вспоминает: «Когда я впервые выступил с критикой статей Берта в качестве человека, далекого от сферы тестирования IQ, Айзенк язвительно написал в 1974 году о моем «статусе новичка» и моем «длящемся без году неделя интересе» к предмету, который лучше всего оставить экспертам. Те же самые статьи Берта, которые я впервые прочитал в 1972 году, были прочитаны много лет раньше Айзенком, который неустанно цитировал их словно Библию» [12, с.195].

Уместно задать вопрос: не занимался ли сам Г.Айзенк «фабрикацией цифр» (подтасовкой данных) при обосновании идеи о генетической основе интеллектуальных различий? Оказывается, занимался. Коллеги не раз находили в работах Г.Айзенка необоснованные допущения, логические противоречия и «перескоки» от простой статистической зависимости к причинно-следственной связи. В 2010-х годах Королевский колледж Лондона провел расследование и выявил в его работах признаки манипуляции данными, которые несовместимы с современной наукой. Как сообщает А.Солдатов [14], в 2019 г. из научных журналов были отозваны 26 его работ, а в 2020 г. - еще 14.

Совсем недавно известный российский математик, доктор физико-математических наук, профессор, академик РАН Виктор Анатольевич Васильев обнаружил, что в тестах Г.Айзенка, содержащих математические задачи, даются неправильные ответы на вопросы. Другими словами, Г.Айзенк, предлагая решить его математические задачи, сам не знал решений этих задач (предлагая ошибочные решения). С.В.Кузина в книге «Ген мозга» [15] приводит слова В.А.Васильева о «тестах Айзенка»: «Я потратил четыре часа на решение 8 тестов по 40 задач, но получил только по 32-34 плюса из каждых сорока возможных. Высшая же категория оценки начинается с 36 зачтенных ответов. Таким образом, мой уровень интеллекта должен быть равен всего около 140. Это приличный результат, но не высший. Я расстроился и решил изучить тесты без спешки, тем более что их ответы систематически не совпадали с моими задачами из моих профессиональных областей: логики и геометрии. И обнаружил, что большинство решений на эти темы, данные автором текстов, неверны. А в некоторых случаях испытуемому вообще остается лишь угадать ответ - на логику опираться бессмысленно» [15].

В свое время точка зрения Г.Айзенка и А.Дженсена нашла сторонника в лице канадского психолога Джона Филиппа Раштона (1943 -2012), автора монографии «Раса, эволюция и поведение», впервые опубликованной в 1997 г. В сотрудничестве с А.Дженсеном Д.Ф.Раштон выдвинул ряд аргументов в пользу наследственного характера интеллектуальных различий между расами. Он считает, что мозг чернокожих по своим размерам уступает мозгу белых. Кроме того, он уверен, что тенденция увеличения показателей интеллекта (показателей прохождения тестов) у обладателей темной кожи, обнаруженная при анализе тестовых результатов разных десятилетий, нельзя объяснить средовыми факторами.

Однако все эти аргументы Д.Ф.Раштона не согласуются с фактами. Р.Нисбетт в книге «Что такое интеллект и как его развивать» [16] пишет: «...Согласно ряду исследований, проведенных Раштоном, у чернокожих головной мозг меньше, чем у белых. Корреляция между размером мозга и IQ, тем не менее, не указывает на наличие причинно-следственной связи между двумя этими признаками. Если считать, что чем больше мозг, тем выше интеллект, тогда должна существовать корреляция у родственников. Те, кому благодаря удачному сочетанию генов достался более крупный по сравнению с их братьями и сестрами мозг, должны также быть умнее их. Однако ничего подобного на самом деле не обнаруживается» [16, с.134]. Далее Р.Нисбетт добавляет: «Среди населения Эквадора есть группа, представители которой в результате некоей генетической аномалии имеют очень маленький размер черепа - и, соответственно, головного мозга, - однако их интеллект ничем не отличается от интеллекта их «нормальных» родственников, а академическая успеваемость значительно выше, чем у большинства их земляков» [16, с.134 - 135].

Отрицая постепенное повышение уровня интеллекта у людей, проживающих в США, но не относящихся к европеоидной расе, Д.Ф.Раштон не учел тот факт, что это повышение зафиксировано целым рядом исследователей. Ученые установили, что за последние 30 лет произошло сокращение разрыва между «белыми» и «черными» жителями США примерно на треть - как по показателям IQ, так и по академической успеваемости. Причина - в прогрессе системы образования (то есть в средовых факторах).

Критикуя представления Д.Ф.Раштона и А.Дженсена, Р.Нисбетт в той же книге «Что такое интеллект» [16] подчеркивает: «Современные исследования в области психологии, генетики и неврологии, наряду с последними результатами экспериментов по повышению эффективности образовательного процесса, опровергают сложившуюся парадигму наследственного характера интеллектуальных способностей. Сегодня уже стало очевидным, что среда имеет очень большое влияние на степень их проявления и раскрытия. Человек, не получивший систематического образования, не обнаружит выдающихся способностей ни в чем; неважно, с помощью каких методов - IQ-тестирования или каких-то других - мы будем их оценивать. И то, каким будет IQ человека, а также его достижения в учебе и профессиональной деятельности, в первую очередь определяется условиями его развития, которые не имеют никакого отношения к генетике» [16, с.10].

Опровержение лингвистической концепции Н.Хомского

Если Г.Айзенк и А.Дженсен на протяжении многих лет безуспешно искали свидетельства генетической детерминации интеллектуальных различий между людьми (в том числе между представителями разных рас), то американский лингвист Ноам Хомский вел аналогичные поиски в лингвистике. Н.Хомский был непримиримым оппонентом бихевиористов и, прежде всего, их лидера Берреса Фредерика Скиннера (1904-1990). Безусловно, Б.Ф.Скиннер ошибался, полагая, что все сложные формы поведения можно объяснить с помощью построенной им теории оперантного обусловливания (теории «стимул-реакция»). Но он и его сторонники были правы, когда, углубляясь в вопросы лингвистики, подчеркивали роль обучения (социальных факторов) в формировании речи ребенка. Они отмечали, что речь ребенка формируется благодаря тому, что он постоянно подражает речевому поведению взрослых, заимствуя у них информацию о значении слов, способах их использования и правилах построения предложений. Трудно не согласиться с мнением бихевиористов, что взрослые часто исправляют ошибки в речи детей.

К сожалению, Н.Хомский проигнорировал эти доводы своих оппонентов, предложив в 1950-х гг. альтернативную концепцию, получившую название «универсальной грамматики». Н.Хомский постулировал, что в мозг ребенка от рождения встроена программа универсальной грамматики, подсказывающая детям, как выделять синтаксические модели в речи родителей. По мысли Н.Хомского, эта программа - всеобъемлющая схема, план, на основе которого можно получать неограниченное число предложений из ограниченного числа слов. Американский лингвист признавался, что, говоря о существовании «грамматических генов», он, по сути дела, заимствовал старую идею Р.Декарта о существовании врожденного знания.

Н.Хомский и его последователи утверждали, что дети осваивают язык без всяких инструкций со стороны взрослых. Иначе говоря, язык - это сложный навык, который развивается в ребенке самопроизвольно, без каких-либо систематических наставлений, которые бы исходили от родителей.

Как пишет один из активных приверженцев идей Н.Хомского, уже упоминавшийся нами Стивен Пинкер в книге «Чистый лист» [1], «если универсальная часть правил внедрена в нервную систему, помогающую детям осваивать речь, это объясняет, почему все дети учатся этому так легко, и одинаково, и безо всяких инструкций» (Пинкер, 2018, с.56). Восхищаясь концепцией Н.Хомского, С.Пинкер добавляет: «Хомский был самым активным защитником врожденного дара познания с тех пор, как приколотил свой тезис о врожденной языковой способности к дверям бихевиористов в конце 1950-х» [1, с.370].

Серьезные сомнения в справедливости теории Н.Хомского стали возникать после того, как ученые разобрались в механизмах активности генов и выяснили, что же они кодируют. Оказалось, что гены не могут кодировать набор правил грамматики, тех правил, которые позволяют, как считал Н.Хомский, получать неограниченное число предложений из ограниченного числа слов.

Этот момент хорошо описан в книге Светланы Бурлак «Происхождение языка» [17]: «...Гены в принципе не могут кодировать грамматические правила - каждый ген является единицей транскрипции, отрезком ДНК, на базе которого синтезируется одна молекула РНК (информационная, рибосомная, транспортная или регуляторная). Записать на него программу типа «ставь подлежащее перед сказуемым» или «ставь подлежащее после сказуемого» (с тем, чтобы потом можно было «перещелкнуть переключатель» между этими двумя возможными вариантами), по-видимому, технически невозможно. Соответственно, присущая человеку «врожденная языковая способность» предстает не как набор предзаданных правил универсальной грамматики, а как стремление искать структуру и «заполнять пустые клетки» в логически - по презумпции - организованной «таблице» коммуникативной системы. Авторы многих работ признают, что врожденными являются не свойства грамматики языка, а свойства механизма его усвоения, не детали коммуникативной системы, а «механизмы их выведения» из поведения окружающих» [17].

Наконец, утверждение Н.Хомского о том, что дети осваивают язык самопроизвольно, без всяких инструкций со стороны взрослых, опровергнуто в замечательных экспериментах Патриции Куль (Patricia Kuhl), руководителя Института исследований мозга при Вашингтонском университете. Патриция Куль (2003) показала, что дети осваивают язык и грамматические правила в постоянном взаимодействии со взрослыми и сверстниками. Наибольшую известность приобрели ее эксперименты, в которых 9-месячных детей обучали мандаринскому диалекту китайского языка.

В этих экспериментах Патрицию Куль и ее сотрудников интересовало, как способности младенцев к статистическому обучению помогут им выучить фонемы мандаринского диалекта. В первой группе девятимесячные дети слышали речь китайских учителей, игравших с ними на полу с книжками и игрушками. В двух других группах дети тоже слушали речь на этом языке. Одной из групп показывали видео, где люди говорили по-китайски. Другая группа слушала только аудиозапись. В четвертой, контрольной группе дети вообще не слышали китайской речи, с ними играли американские студенты с теми же книжками и игрушками, которые были у первой группы. Всё это продолжалось на протяжении 12 занятий в течение месяца.

Потом младенцев всех четырех групп тестировали в лаборатории, чтобы оценить их способность выделять фонемы китайского языка. Только дети, общавшиеся с носителями китайского языка, научились выделять эти фонемы. Их восприятие было таким же, как у младенцев из Тайбэя (столицы Тайваня), слышавших речь своих родителей на протяжении первых 11 месяцев жизни.

Патриция Куль в статье «Детский лепет» [18] пишет о своих экспериментах: «Дети, слышавшие китайский язык на видео или аудиозаписях, ничему не научились. Их способность различать китайские фонемы не отличалась от того, что наблюдалось в контрольной группе, где, как и ожидалось, она сохранилась на том же уровне, который был до начала эксперимента. Результаты исследования доказывают, что мозг ребенка не учится пассивно (без инструкций, как думал Н.Хомский - Н.Н.Б.). Для того чтобы произошло обучение, младенец должен взаимодействовать с другими людьми. Я называю это «социальный канал». Такой же механизм задействован при обучении коммуникационным сигналам у многих видов животных» [18, с.153].

Проанализировав работы П.Куль, а также собственные результаты, касающиеся языкового онтогенеза, американский психолог Майкл Томаселло сделал совершенно правильный вывод о том, что количество фактов, противоречащих концепции универсальной грамматики, достигло критического значения.

В статье «Язык в новом ключе» [19] М.Томаселло совместно с П.Ибботсоном пишут: «Хомский позиционировал свою универсальную грамматику как врожденный, существующий как данность компонент человеческого разума, изучение которого сулило обнаружить глубинную биологическую основу более чем 6 тыс. языков мира. Наиболее мощные (и, безусловно, самые красивые) научные теории - это теории, которые выявляют единство явлений, скрытое под их поверхностным разнообразием, поэтому концепция универсальной грамматики немедленно привлекла к себе внимание. Но теория Хомского не выдержала проверку временем и уже многие годы последовательно сдает позиции. При этом умирает она очень медленно, потому что, как однажды заметил Макс Планк, отжившие свое ученые склонны цепляться за изжившие себя методы: «Наука продвигается вперед со скоростью одних похорон за раз» [19, с.104].

Эксперимент Роберта Кларка Грэма (Грэхема)

Исследователи, защищающие мысль о существовании наследственных задатков гениальности, не учитывают результаты эксперимента американского бизнесмена Роберта Кларка Грэма (Robert Klark Graham). В 1980 г. этот предприниматель, сделавший огромное состояние на производстве мягких контактных линз, основал в Калифорнии (США) некоммерческий «Банк спермы Нобелевских лауреатов». Этот банк, названный «хранилищем для выбора зародыша», был создан для того, чтобы любая здоровая женщина, если она сама этого пожелает, могла воспользоваться услугами банка и путем искусственного оплодотворения стать матерью будущего обладателя сверхвысокого интеллекта.

Р.Грэм верил, что выдающиеся ученые, награждаемые за свои открытия Нобелевской премией, являются обладателями «генов гениальности», то есть наследственных факторов, обусловливающих их экстраординарные мыслительные способности. Он также был знаком с идеей, согласно которой полезные (желательные) признаки, передающиеся по наследству, можно культивировать, если постоянно скрещивать носителей этих признаков и исключать из процесса скрещивания тех, кто лишен нужных свойств. Как отмечено выше, автором этой идеи (породившей евгенику) является Ф.Гальтон. Но Р.Грэм нашел ее не в трудах Ф.Гальтона, а во время встреч и общения с Германом Меллером (1890-1967) - американским генетиком, получившим Нобелевскую премию по физиологии и медицине за открытие мутагенного действия рентгеновских лучей.

Г.Меллер объяснил успешному бизнесмену, что постоянно действующая радиация повреждает ДНК и ведет к генетической деградации человечества. Спасти генофонд можно только путем замораживания спермы лучших представителей мужской части населения и использования ее для того, чтобы выводить будущие поколения людей. Другими словами, именно Г.Меллер подсказал Р.Грэму мысль о хранении спермы выдающихся людей.

Конечно, у проекта Р.Грэма были противники, которые пытались напомнить ему, что евгенические методы совершенствования умственных и физических способностей человека уже использовалась нацистами в экспериментах по улучшению арийской расы, но не дали результатов. Кроме того, некоторые специалисты, изначально сомневаясь в успехе проекта Грэма, отмечали, что современная наука не владеет способом (системой) «перезаписи гениальности» на генном уровне. Но на сторону американского бизнесмена встал лауреат Нобелевской премии по физике за 1956 год Уильям Шокли, изобретатель транзистора, который стал горячим поборником идеи «элитарной генетики» и был в числе первых «нобелёров», согласившихся поместить свою сперму в банк Грэма.

Р.Грэм разослал крупным ученым, награжденным Нобелевской премией, письма с приглашением стать донорами спермы. Но, помимо У.Шокли, на эти приглашения положительно отреагировали лишь два Нобелевских лауреата. Негативно отозвались о проекте Чарльз Таунс (получивший Нобелевскую премию за изобретение мазеров) и Бертон Рихтер (открывший тяжелую элементарную частицу, смесь кварка и антикварка). Отказываясь принять участие в проекте, выдающийся биохимик Джордж Уолд (награжденный Нобелевской премией в 1967 г. за расшифровку молекулярных механизмов зрения) посоветовал Р.Грэму обратиться не к нему, а к его отцу. Д.Уолд аргументировал свою мысль тем, что его отец действительно смог родить будущего крупного биохимика, тогда как сам Д.Уолд стал отцом «двух гитаристов, далеких от науки».

В данной ситуации Р.Грэм был вынужден несколько ослабить требования, которых первоначально придерживался, и снизить элитарность проекта: он стал принимать в свой банк сперму мужчин с высоким уровнем интеллекта (IQ). Поэтому одним из основных поставщиков банка Н.Грэма стало Международное общество людей с повышенным интеллектом (MENSA), созданное в 1946 году в Англии. Необычные опыты по использованию спермы «чрезвычайно умных людей» продолжались до 1999 г. (до кончины Р.Грэма).

В начале 2000-х гг. были подведены окончательные итоги эксперимента по искусственному выращиванию гениев, который проводился в США с 1980 года. Американские ученые сообщили о полном его провале. Из 215 детей, родившихся от Нобелевских лауреатов и членов клуба «MENSA» при помощи искусственного оплодотворения, ни один не показал выдающихся способностей в науке или каких-либо других областях.

Этот результат легко объяснить, если обратиться к явлению, которое называется «парадоксом высокого IQ» или, другими словами, «парадоксом членов клуба «MENSA». Это явление хорошо известно специалистам и неоднократно обсуждалось на страницах научных (и научно-популярных) изданий. Люди, показавшие самые высокие результаты в тестах на IQ и являющиеся членами упомянутого клуба, как правило, не занимаются решением важных научных проблем и не делают научных открытий. Вместо этого они занимаются выяснением того, у кого выше IQ, проводя турниры по решению головоломок, не имеющих общественной значимости.

Это напоминает причины отказа Ричарда Фейнмана (выдающегося физика, лауреата Нобелевской премии 1965 г.) становиться членом Национальной академии наук США. Д.Гриббин в книге «Ричард Фейнман: жизнь в науке» [20] пишет об этих причинах: «Ричард знал, что, отказавшись от членства в этой организации, он поставит в неловкое положение многих своих друзей и что гораздо проще спокойно согласиться. Но когда он отправился на заседание этого общества, тем самым дав ему шанс, оно привело его в глубокое уныние. Главной темой беседы было, кого еще следует избрать в это почетное общество, а эксперименты, о результатах которых там сообщали, в большинстве случаев не имели к науке никакого отношения» [20, с.146].

Посмертное изучение мозга гениев

Пытаясь выявить нейрофизиологические и нейроанатомические различия между мозгом гениев и обычных людей, ученые провели множество исследований и предложили немало соответствующих гипотез. Одна из этих гипотез сводилась к утверждению, что ключевой параметр, который должен учитываться при описании названных различий, - это размеры мозга. Предполагалось, что мозг гениев должен превосходить по своим размерам и массе среднестатистические показатели.

Однако изучение мозга выдающегося французского писателя Анатоля Франса (1844-1924) не подтвердило это предположение. В 1924 г., сразу после смерти писателя, специалисты установили, что масса его мозга на 25% меньше средних значений. Как пишет Себастьян Сеунг в книге «Коннектом» [21], «пока французский народ скорбел о знаменитом писателе, анатомы из местного медицинского колледжа исследовали его мозг и обнаружили, что весит он всего 1 килограмм - примерно на 25% меньше средней для человека массы. Поклонников писателя огорчило это известие...» [21, с.25]. «Случай Анатоля Франса показывает, - поясняет автор, - что для отдельного человека размер мозга и уровень интеллекта не связаны между собой. Иными словами, нельзя использовать первый параметр, чтобы с уверенностью предсказывать второй, если речь идет о каком бы то ни было человеке» [21, с.26].

Биографам великого микробиолога, создателя научных основ вакцинации Луи Пастера (1822-1895), известно, что в возрасте 43 лет он перенес инсульт. В результате обширного кровоизлияния его правое полушарие практически отключилось. В частности, имели место серьезные повреждения в теменной и височной области правого полушария. Интересно, что самые выдающиеся открытия Л.Пастер совершил после этого трагического события, имея, по сути, одну полноценно функционирующую половину мозга. Это еще один пример того, что в определенных пределах нет прямой связи между объемом мозга и интеллектом.

В 1955 г. патологоанатом Принстонского госпиталя (США) Томас Харви извлек мозг Альберта Эйнштейна через 7 часов после его смерти. Надеясь на то, что изучение структуры мозга выдающегося физика даст полезную информацию о «нейроанатомии гениальности», Т.Харви поместил этот мозг в формалиновый раствор, а впоследствии разрезал его на 240 блоков. Время от времени Т.Харви отдавал маленькие срезы мозговой ткани исследователям из разных лабораторий, пытавшимся выяснить причины гениальности Эйнштейна.

Среди тех, кто изучал срезы мозговой ткани Эйнштейна, мы находим Мэриан Даймонд (1926-2017) - авторитетного гистолога из Калифорнийского университета в Беркли. В 1985 г. она с коллегами опубликовала статью «О мозге ученого: Альберт Эйнштейн». В статье сообщалось, что по числу и размерам нервных клеток головной мозг великого физика ничем не отличается от мозга обычного человека. Но в ассоциативной области коры, ответственной за высшие формы мыслительной деятельности, М.Даймонд обнаружила большое количество клеток нейроглии (нейроглиальных клеток, выполняющих опорную, регуляторную и трофическую функцию по отношению к нейронам). По мнению М.Даймонд, концентрация этих клеток была намного больше, чем в голове среднестатистического Альберта.