Города-крепости по Засечным чертам юга русского государства

Размещено на http://www.allbest.ru/

Города - крепости по Засечным чертам юга русского государства

Введение

Тульские засеки в сочетании с укреплениями городов, лежавших близ черты, представляли серьезное препятствие на пути татарских набегов и надежную базу русской сторожевой службы. Однако уже во второй половине XVI в. южнее Тульской засечной черты, «в поле» были построены новые города: Орел (1566), Воронеж и Ливны (1585), Елец (1592), Белгород, Курск и Оскол (1596), Царев-Борисов и Валуйки (1599). Их возникновение было обусловлено началом интенсивной правительственной колонизации южных районов. Все эти города были укреплены и служили опорными пунктами для станиц и сторож - дозорных отрядов,постоянно выезжавших в степь по определенным маршрутам. В градостроительном отношении «польские» города имели существенные отличия от городов Засечной черты. В качестве примера мы рассмотрим наиболее крупные и интересные с точки зрения градостроительства города - Орел и Курск.

1. Орел

Орел был основан по велению Ивана Грозного в 1566 г. в междуречье Оки и Орлика. О первоначальном этапе его существования мы не имеем никаких сведений: самые ранние данные относятся к 1636 г. когда город был восстановлен после полного разорения его в Смутное время. По мнению историка Т. Г. Свистуновой, Орловская крепость XVI в. имела три линии укреплений и состояла из рубленого «города», острога и посада, обнесенного надолбами. В «городе» размещались собор, дом воеводы, казенные строения и осадные дворы детей боярских; на территории острога располагались дворы пушкарей, воротников и кузнеца, а также две приходские церкви, стоявшие возле башен острога: Богоявленская пушкарей и Никольская воротников. На посаде находилось около 30 дворов черной слободы.

В 1636 г. Орел был отстроен заново воеводой Б. Колтовским. причем территория города увеличилась за счет присоединения заречных земель. Увеличилось и население города, а социальный состав его изменился: появились казаки-переведенцы, поселенные за острогом в Черкасской слободе, зато исчезли посадские люди, и их земля была отдана пушкарям. Исчезновение посадского населения объяснялось невыгодами житья в «украинном» городе, часто подвергавшемся военным опасностям. Орел продолжал свое существование как город-крепость с соответствующим гарнизоном: в остроге по-прежнему располагалась Пушкарская слобода, ва левом берегу Орлика селились дети боярские и дворяне, близ Оки появилась Казачья слобода, а близ Карачевской (Корчаковской) дороги - Стрелецкая. Во второй половине XVII в. населениепродолжало расти за счет служилых людей: возникли Солдатская и Драгунская Заоцкая слободы.

Однако позднее, после возведения Белгородской черты, военная угроза городу значительно ослабла: с другой стороны, развитие экономики страны и начало складывания всероссийского рынка сделали выгодным товарное производство хлеба в южнорусских землях. В этих условиях важное значение приобрело выгодное географическое положение Орла в верховьях Оки, благодаря которому Орел быстро стал крупным центром торговли хлебом из Ливенского, Кромского, Орловского и Мценского уездов в Калугу и Москву) и солью из Соликамска на Украину. В результате в Орле появились дворы приезжих торговых людей, в 1676 г. опять официально был восстановлен посад (за острогом), стрельцы, казаки и пушкари все чаще стали заниматься торговлей, образовались три рыночные площади в Старой, Заорлицкой и Заокской частях города. Окончательно Орел потерял военный характер после пожара 1689 г. когда частично сгорела и больше не восстанавливалась городская крепость.

Орёл. План города 1728 г.:

В планировочном отношении Орел представляет собой типичный секторно-мысовой город. В центральной его части прослеживается веер улиц. расходящихся от крепости, с двумя главными осями Верхней и Нижней Корчаковскими дорогами. Торг занимал часть площади перед главным посадом крепости, выходя к пристани на Оку. Напротив него, вероятно, располагался второй торг - в Заоцкой части, где находились драгунские слободы сосравнительно регулярной планировкой (регулярность объясняласъ как единовременной нарезкой земель, так и стремлением прокладывать улицы параллельно и перпендикулярно реке). По мере удаления от реки прямоугольная сетка постепенно скашивается и переходит в «веер»; две главные оси этого «веера» сходятся к трапециевидной площади, откуда перпендикулярно реке улица идет к торгу и на мост. Торг в Заорлицкой части, очевидно, также располагался при реке напротив крепости, близ Вознесенского монастыря.

Композиция города эффектнее всего воспринималась с реки: к реке были обращены все основные ансамбли города - крепость, три торга и два монастыря, а также отдельные приходские храмы. С реки же сразу была видна и структура города: его деление на три части, ведущая роль центрального мыса с крепостью, веерная (соответственно направлению рек) планировка центральной части и «регулярная» разбивка заоцких слобод. Связь между всеми частями города также выражалась через реку - не только композиционно (господство междуречной части над заречными), но и планировочно - некоторые улицы центральной частигорода непосредственно продолжались в заречьях, переходя туда через мосты. С реки можно было понять и основные функции города - военной крепости (укрепления на мысу) и торгового центра (пристани и три торга). Но интересной была и картина, складывавшаяся при въезде в город с Московской дороги: эта дорога прорезала Заоцкую часть и через трапециевидную площадь выходила к короткой улице, в перспективе которой виднелись церкви заоцкого торга, а дальше за мостом возвышалась крепость и размещался торг центральной части, создавая впечатляющую ярусную композицию. Сравнительно более обычным был вид с корчаковских дорог в центральной части, ведущих через слободскую застройку и острог к переднему фасаду крепости. Здесь следует отметить только любопытное усиление композиционных акцентов путем постановки церквей рядом с башнями острога: одна церковь стояла у проезжей Корчаковской башни, другая - у проезжей же Кромской,торжественно оформляя въезд в город.

Из сказанного понятно, что Орел представляет собой пример перерождения военного поселения в крупный для XVII в. торговый центр, что находит непосредственное выражение в его планировке, застройке и композиции. Во многом обратную картину дает нам другой крупный «польский» город, также прикрытый в середине XVII в. Белгородской чертой, - Курск.

2. Курск

Курск возник еще в VIII в. при впадении реки Кура в реку Тускорь. Согласно «Житию Феодосия Печерского», уже в XI в. он был многолюдным городом с каменными храмами, рынками, хлебопекарнями. Раннее развитие города объяснялось его удобным для транзитной торговли положением на перекрестке путей от Киева к верховьям Волги и Сейма. Уже в это время город имел две линии укреплений и заречные слободы за Куром и Тускорем. Во время татаро-монгольского нашествия город был разрушен, но возродился на том же месте. С 1355 г. он подпал под власть Литвы, а с 1508 г. вошел в Московское княжество.

В 1594 г. воеводой Иваном Полевым и головой Нелюбом Огаревым в Курске была построена новая крепость. С этого момента торговый город Курск становится важной цитаделью Московского государства.

В планировке и композиции Курска и Орла есть некоторые общие черты: оба города расположены на мысах при слиянии рек, оба имеют заречные слободы служилых людей причем сходна даже планировка этих слобод: за Куром, как и в Орле за Окой, находятся две слободы - Казацкая и Пушкарская - со сравнительно регулярной геометрической сеткой, а за Тускорем. как и за Орликом, - Стрелецкая слобода со свободной планировкой, что было вызвано сложностью рельефа - обилием оврагов и мелких притоков Тускоря. В центральной части Курска, как и в Орле, читается веерное расположение улиц, но уже во внешнем виде этого «веера» можно усмотреть интересное отличие: улицы сходятся не непосредственно к фасаду крепости и ее проездным башням, а к обширной торговой площади, довольно далеко отодвинутой от крепостных стен. Это объясняется тем, что перед крепостью проходит овраг, использованный строителями крепости вместо традиционного рва; в результате крепость планировочно как бы обособляется от города, включаясь в систему его улиц только через мост, ведущий с площади к Пятницкой проездной башне.

Однако это планировочное обособление крепости и возрастание значения торга не только но умаляют, а даже повышают роль крепости в объемной композиции города. В отличие от Орла Курск лучше всего воспринимается не с реки, а с проходящей сквозь центральную мысовую часть Московской дороги. Курская крепость имела почти треугольную форму. Острие этого треугольника с земляным бастионом - Белградом - было обращено к слиянию рек. Внутри крепости рядом с бастионом, в вершине треугольника, располагались хозяйственные и отчасти административные здания, а все наиболее активные по силуэту постройки были сгруппированы у основания треугольника - переднего, городского фасада крепости. В итоге сложилась впечатляющая и оригинальная композиция, зафиксированная в рисунке 1740 г. На переднем плане располагалась крепостная стена - стоячий острог с тремя крытыми шатрами башнями. За стеной, справа и слева от ворот, не заслоняемые Пятницкой проездной башней и хорошо видные из города, стояли Никольская церковь и соборная колокольня с архиерейским домом. Высота отдельных объемов убывала от центра к периферии, где размещались дворы жителей; таким образом, высотная композиция первого плана панорамы крепости строилась по треугольнику, вершина которого была отмечена завершением Пятницкой башни, а боковые стороны образовывались слева колокольней, двухэтажным архиерейским домом и одноэтажной хозяйственной постройкой, а справа - главой Никольской церкви, пониженными по отношению к основному объему трапезной и колокольней и, наконец, жилой застройкой дворов. Этот треугольник, расположенный в вертикальной плоскости, создавал впечатление упорядоченности и устойчивости, незыблемости композиции крепости и как бы повторял горизонтальный треугольник крепостного плана. Но панорама крепости этим не ограничивалась: за перечисленной застройкой располагался Знаменский монастырь.

Размещение монастыря в крепости, которое встречается сравнительно редко из-за нехватки площади внутри укреплений, очень обогатило объемную композицию городского центра. Решение переднего плана крепости нашло непосредственный отклик в планировке монастыря: его надвратная церковь поставлена по оси Пятницкой башни, угловые башни соответствуют угловым же башням крепостной стены, монастырский собор перекрестно отвечает Никольской церкви, а монастырская колокольня также перекрестно - соборной. Таким образом, монастырь не выглядит изолированным элементом внутрикрепостной застройки: он теснейшим образом увязан с ансамблем крепости и выступает как се ядро благодаря своему центральному положению, значительным размерам и тому, что ограда монастыря была каменной и, вероятно, более высокой, чем деревянные стены крепости. При этом, если расположение монастырских зданий на рисунке показано верно, мы можем отметить отступление от принципов монастырской планировки: собор не занимает центрального положения в монастыре, что может объясняться желанием сохранить равновесие в общем композиционном решении ансамбля крепости.

Итак, хотя планировочно главное место в Курске в отличие от Орла занимал торг, композиционно ансамбль Курской крепости приобрел такое важное значение, что, несомненно, определил весь облик города. Торг воспринимался в подчинении крепости, как преддверие ее, а овраг, который дал планировочный перевес торгу, создал перед крепостью обширную свободную зону необходимое для наилучшего восприятия ансамбля пространство. Решение крепости подчеркнуло также «отвернутость» города от реки: в противоположность Орлу Курск не имел пристаней и торгов в заречных частях, а торговля хлебом производилась не в самом городе, а в 30 км от него при Знаменском монастыре на Курской коренной ярмарке. Поэтому Курск существенно отличался от Орла по внешнему виду, представляя собой в основе военный город, город-крепость с дополнительной и второстепенной торговой функцией; даже городской монастырь был поставлен в крепости в память военного события - успешной обороны города от поляков в 1612 г.

3. Укрепление других городов

Несмотря на наличие мощных укреплений, Орел, Курск и другие «польские» города не могли служить для русских земель надежной защитой от татарских набегов: татары просто обходили их, стремясь за богатой добычей в центральные районы государства. Вследствие этого почти одновременно с идеей реконструкции Тульской засечной черты возник другой проект: строительство новой непрерывной цепи укреплений далеко «в поле», к югу от новых «польских» городов. Начало этому строительству было положено в 1635 г. созданием Козловской укрепленной линии - земляного вала и города Козлова. Козловский вал перекрыл Ногайскую дорогу; кроме Козлова в системе этой линии располагались крепости Бельский и Челновой (1636), а на восточных ответвлениях Ногайской дороги встали Тамбов, Верхний и Нижний Ломов. Затем была перерезана Изюмская дорога: здесь возвели Яблоновский вал и крепости Усерд, Яблонов (1637) и Корочу (1638). Строительство укреплений продолжалось быстрыми темпами, и к 1654 г. из отдельных валов, засек и крепостей образовалась единая мощная оборонительная линия - Белгородская черта.

Эта черта начиналась у польско-литовской границы и шла на восток по правому лесистому берегу реки Ворсклы; поскольку река была мелкой, вдоль нее протянули сплошную полосу засек и надолбов и поставили крепости Вольный, Хотмыжск (1640), Карпов (1646). Муравский шлях, проходивший в степи между реками Ворсклой и Севсрским Донцом, перекрыли Карповским валом длиной 27,5 км с городом Болховцом (1646) и перенесенным на новое место Белгородом. От Белгорода черта уходила на юг вдоль Северского Донца, затем поворачивала на восток по реке Нежеголи, где в 1654 г. поставили город Нежегольск, и по реке Короче выходила к Яблоновскому валу. Далее был отсыпан Новооскольский вал, кончавшийся у реки Тихая Сосна: ее берег защищали леса и болота, а у бродов встали укрепления Усерда (1637). Ольшанска (1644) и Острогожска (1652). Дальше черта уходила далеко к северу по высоким берегам Дона и Воронежа; по Дону располагались крепости Коротояк (1647), Урыв (1648), Костенск (1642) и укрепленный Борщев монастырь, оснований донскими казаками в 1613 г. От Воронежа, построенного еще в XVI в. и теперь вошедшего в состав черты, и до самого Козлова протянулись две линии обороны: по левому берегу рек Усмани и Воронежа шли надолбы, завалы и другое препятствия, а на правом высоком берегу стояли крепости Орлов (1646), Усмань (1645). Белоколодск, Романов (1614, вотчинный город бояр Романовых), Сокольск и Добрый (1647). Заканчивалась Белгородская черта Козловским валом. Общая длина ее составляла почти 800 км, причем около 140 км приходилось на земляные валы; на всем протяжении черты были возведены новые города-крепости (всего 23 города, не считая четырех существовавших ранее).

То, что практически все города Белгородской черты возникли как военные крепости, наложило заметный отпечаток на состав населения и на внешний облик этих городов. Они были укомплектованы почти исключительно служилыми людьми; посадские люди проживали только в крупных городах (Воронеж, Белгород), но и там они составляли не более 20-25% населения. Состав служилых людей также имел специфические особенности: высшая их категория служилые по отчеству была представлена только самым низшим разрядом детьми боярскими городовыми, причем нередко, владея поместьями, они не имели крепостных и сами обрабатывали землю, фактически не отличаясь от рядовых казаков. Казаки делились на две группы: одни служили «по прибору» наряду со стрельцами, пушкарями пр., другие назывались белопоместными и слободскими и владели отведенной им землей коллективно. Среди служилых людей в особую группу выделялись «черкасы» - украинские переселенцы. Все перечисленные категории селились отдельными слободами при крепостях; только дети боярские и поместные казаки иногда постоянно проживали в своих поместьях.

В зависимости от места расположения и стратегических задач крепости Белгородской черты делились на два основных типа: крепости в системе земляных валов и крепости на крутых берегах рек. К первому типу принадлежали, например, Болховец, Белгород, Новый Оскол, Нежегольск, у которых вал черты служил одновременно и одной из стен города, а также Яблонов, Верхососенск, Бельский и Челновой, земляные укрепления которых располагались за валом. Эти города стояли на открытых степных участках, лишенных естественных преград, и перекрывали основные пути татарских вторжений. Крепости второго типа были деревянными, без земляных валов, и строились на высоких берегах рек как опорные пункты сторожевой и станичной службы, а также как пункты военного контроля над бродами и переправами.

Общим для крепостей обоих типов была геометрическая «регулярность» их очертаний: все они имели более или менее правильную прямоугольную форму, что объяснялось фортификационными требованиями того времени (возможность вести активную круговую оборону с использованием артиллерии, отсутствие «мертвой» зоны обстрела). Единственным исключением был Усерд, имевший овальную крепость; она была поставлена на старом городище и следовала его конфигурации. Однако возведенный семь лет спустя также на старом городище Ольшанск уже получил «нормальные», прямоугольные в плане укрепления.

Несмотря на сходство планов, по внешнему архитектурному облику деревянные и деревоземляные крепости заметно отличались друг от друга: для деревянных «городов» характерно было обилие вертикальных элементов, поскольку их башни ставились на сравнительно небольшом (50 - 100 м) расстоянии одна от другой В земляных же крепостях расстояние между башнями увеличивалось в два - четыре раза, а в общем силуэте укреплений большую роль играли земляные валы с их плавными, спокойными очертаниями.

Примером деревоземляного города может служить возведенный под руководством горододельца Ивана Андреева Яблонов. Он располагался под защитой Яблоновского вала, вдоль которого с «польской» стороны через каждый километр были отсыпаны земляные городки - как бы выступы вала, внутри каждого из которых находилась караульная изба, а на валу, служившем задней стеной городка, стояла деревянная проездная башня. Такой городок имелся и напротив южной проездной башни яблоновского земляного города. Этот земляной город правильных прямоугольных очертаний имел отводные городки-бастионы и капониры; по верху земляного вала шла деревянная стена - острог с обламами, включавшая девять глухих и четыре проезжие башни. Периметр города равнялся 1600 м, в пропорционировании его было использовано по старой русской традиции отношение стороны квадрата и его диагонали. Внутри земляного города, практически в центре его, был поставлен такой же прямоугольный малый деревянный город со стенами, срубленными городнями, и тремя башнями, причем проездная располагалась посередине стены с «московской» стороны, а к «полю» была обращена глухая стена, фланкированная двумя глухими же башнями. Таким образом, Яблонов имел трехлинейную систему обороны: Яблоновскнй вал с земляным городком, вал земляного города и деревянные укрепления внутреннего острога. Другие города такого типа могли иметь двойную оборонительную линию: так, Болховец располагался не за Карповским валом, а как бы перерезал его, причем «напольная» сторона земляного города была сильно выдвинута вперед по отношению к валу. Вторую линию образовывал деревянный стоячий острог с семью башнями.

Болховец. Крепость XVII в. Реконструкция Г.А. Каримова

Деревянные «города» по конструкции стен, как и крепости Тульской черты, подразделялись на два вида: стоячий острог (обычно с обламами) и рубленый (венчатый) город. Примером первого вида может служить Острогожск, второго - Коротояк. В случае стоячего острога городовая стена, невзирая на се значительную протяженность по горизонтали, приобретала выраженную вертикальную направленность за счет вертикально поставленных бревен с заостренными концами; рубленая же стена, более спокойная, с сильно подчеркнутой горизонталью, теснее увязывалась с рублеными башнями, которые становились единственными носителями вертикального начала.

В отличие от каменных кремлей в деревянных крепостях по углам ставились не круглые или прямоугольные, а четырехугольные в плане глухие башни; проездные же, напротив, чаще бывали многоугольными, так как, обладая значительно большей высотой, чем рядовые башни, они должны были иметь соответственно и большую площадь основания (учитывая применение деревянных конструкций). Поэтому проездные и караульные башни были еще более выраженными доминантами крепостного ансамбля, чем в крепостях городов «берега». Скажем, в Острогожске рядовые башни от земли до обламов имели 30 венцов, а Московская проезжая башня насчитывала 6о венцов: общая ее высота равнялась 20 саженям (более 40 м). На верху башни располагался «чердак» - смотровая вышка, с которой можно было «видить в степь за реку за Тихую Сосну верст на 30 и больше».

В крепостях городов Белгородской черты размещались приблизительно те же сооружения, что и в каменных кремлях юродов укрепленного «берега» и деревянных укреплениях тульских городов: церковь, съезжая изба, иногда объединявшаяся с тюрьмой погреба для хранения боеприпасов, комплекс воеводского двора обнесенный особой оградой и включавший две-три избы и хозяйственные постройки (мыльню, поварню, конюшню, сараи и т.п.), а также осадные дворы жителей на случай военного времени. Место внутри крепости использовалось так же экономно, как и в каменных кремлях: рядовой осадный двор имел площадь от 100 до 200 м2. Привилегированного населения - детей боярских и духовенства - в новых городах было мало, и отводимые им наделы незначительно отличались по площади от наделов казаков, стрельцов и пушкарей. В крепости иногда размещали и торг с лавками амбарами и свободной площадью между торговыми рядами; это решение, не характерное для рассмотренных ранее городов, было вызвано, с одной стороны, постоянной военной опасностью с другой - малочисленностью населения и неразвитостью торга. В маленьких крепостях осадных дворов не устраивали, а число построек сводили к минимуму: в Алешне не было собора, а в Орлове его заменяла часовня.

Соборные церкви играли большую роль в композиции ансамбля крепости. Так, Троицкий собор Острогожска значительно превышал рядовые башни (43 венца до повала вместо 30) и имел оригинальное завершение: «...на церкви поставлено на клетке две главы, круг глав шесть бочек, а обиты главы и бочки дубовою чюшаею». Подобный верх резко отличал церковь от крытых шатрами башен и безошибочно указывал на культовый центр города. Важное градостроительное значение собора учитывалось уже при закладке крепости: собор старались ставить вблизи геометрического центра крепости или сдвигали его к переднему, «городскому» фасаду. Правда, при этом собор никогда не располагался прямо против проездной башни: в отличие от монастырских ансамблей крепость была светским сооружением, и ориентация ее ворот на собор выглядела бы нелогичной. Собор способствовал и композиционной связи крепости с городом, перекликаясь с церквами посада. В размещении остальных построек внутри крепости четких закономерностей не наблюдается (исключая караульные избы, ставившиеся у ворот).

Деревянные или деревоземляные цитадели Белгородской черты были еще более выраженными архитектурно-композиционными и планировочными центрами своих городов, чем каменные крепости «берега». Вся городская структура изначально строилась и разворачивалась от крепости, что хорошо прослеживается на примере Коротояка. Три слободы, где поселили служилых людей, коротояцкий воевода Д. С. Яковлев расположил с трех сторон квадратной крепости (четвертая ее сторона была обращена к Дону). Показательно, что в «Строельной книге» в первую очередь фиксировалось положение слобод по отношению к крепости («новому городу Коротояку»): первая слобода размещалась «выше города» (по течению Дона), вторая - «по другой стороне города» и третья - «снизу нового города Коротояка». Дворы в слободах располагались упорядочение вдоль улиц, которые проходят параллельно и перпендикулярно крепости. Перпендикулярные улицы по большей части ориентированы на крепость, что сказалось и в их описании: «...две улицы меньших проезжих от Московского приезду к новому городу Коротояку»; «...проезжая большая улица гарная, от города Коротояка... впрямь под гору, к Коротояцкому бояраку». Параллельные улицы прокладывались для выхода к Дону и речке Коротоячке, что тоже отразилось в «Строельной книге»: «...да в той же слободе учинено два переулка для воды к реке Дону»; «...переулок учинен к реке Дону, для животинного водопою». Таким образом, планировка посада приобрела черты регулярности, как бы отражающие регулярность основного городского ядра - квадратной крепости.

Черты регулярности в слободах Коротояка проявились вполне отчетливо, ни отнюдь не жестко: хотя геометрическая сетка была основой и как бы идеальным «образом» планировки города, почти все улицы слегка изгибались или имели незначительные изломы. Это объясняется учетом рельефа местности: скажем, «горняя» улица спускалась с горы в овраг и для уменьшения крутизны спуска проложена не напрямик, а с изгибом, частично следуя склону холма. Параллельно ей с таким же изгибом проложена «большая Коротояцкая» улица. Такая «нерегулярность» и неориентированность в перспективе на крепость привели к необходимости выделить для этих улиц самостоятельные замыкающие доминанты - градостроительные ориентиры. Перспективу «горней» улицы замыкала церковь Архангела Михаила, «большой Коротояцкой» - Димитрия Солунского, поставленные «у городовой площади», т.е. близ крепостных стен. Интересно, что общегородское композиционное значение Димитриевской церкви сказывалось и на составе ее прихода, в который входили жители сразу двух слобод - второй и третьей. Архангельская церковь была приходской только для второй слободы, а первая и третья имели свои церкви - Никольскую и Покровскую, располагавшиеся соответственно «у Московской улицы» и «посреди стрелецких дворов»; таким образом, эти церкви служили доминантами только для близлежащих районов, тем более что на рельефе местности они размещались ниже городской площади и крепости Коротояка. «Регулярности» новых городов, как неоднократно отмечалось в литературе, способствовал единовременный отвод жителям земельных участков. Иногда эти участки по размерам несколько отличались друг от друга (в Усерде казаки получили усадьбы 8Ч15, а стрельцы 6Ч10 саженей), иногда были одинаковы (в Хотмыжске всем категориям населения - казакам, стрельцам, пушкарям и даже детям боярским - были даны стандартные участки 7Ч14 саженей. Особой правильностью планировки, как отмечал Л. М. Тверской, отличались города, построенные украинскими переселенцами (например, Ахтырка, возведенная в 1654 г. близ Белгородской черты «черкасами» под руководством воеводы Л. Камынина, и «черкасами» же поставленный в 1652 г. Острогожск. Это было опосредованным воздействием приемов западноевропейского градостроительства. Впечатлению «регулярности» способствовало и единообразие жилой застройки, скажем, в «Строельной книге г. Орлова» чаще всего упоминается «изба новая трех сажен» с поветью и клетью, и только в нескольких случаях - у церковнослужителей и отдельных детей боярских перечисляются конюшня, баня и изба «четырех сажен».

В расположении слобод по отношению к крепости наблюдаются сходные черты, продиктованные практическими соображениями: с одной стороны, слободы старались располагать близ реки, с другой максимально приблизить их к крепости, сделав планировку города как можно более компактной. Если же слободы сильно растягивались, это могло создать трудности при нападении неприятеля. Орловский воевода доносил в Москву, что в Орлове в Драгунских слободах «иные дворы от городка версты на 3 и больше в один двор, а не все вместе (т. е. застройка шла в один ряд вдоль реки Усмань.), и им драгунам скорым делом Орлову городку помочи учинить и своих дворов уберечь не мочно». В результате наиболее типичной стала планировка с центральным положением крепости, когда слободы равномерно располагались с трех сторон (если крепость стояла вплотную к реке) или даже с четырех ее сторон. В большинстве городов слободы были защищены только надолбами, иногда - рвом и валом; в крупных же городах существовала средняя линия укреплений- острог. Примером такого города служит Козлов, где в остроге находились торговый центр города, посадские дворы и Стрелецкая слобода, а две другие слободы были вынесены к противоположной стороне крепости.

Одним из наиболее крупных и интересных в градостроительном плане городов Белгородкой черты был основанный в конце XVI в. Воронеж Сведения о его первоначальном виде содержатся в «Дозорной книге» 1615 г. В это время городская крепость была рубленой и располагалась на берегу реки Воронеж. В плане она представляла собой неправильный четырехугольник с периметром около 130 саженей, т. е. была очень невелика: внутри нее из-за недостатка места не было ни жилья, ни осадных дворов, и даже соборную церковь предполагалось вынести наружу. Однако при этой маленькой крепости находился большой гарнизон - 666 дворов служилых людей. Эти дворы были надежно защищены второй линией укреплений стоячим острогом на засыпанных землей тарасах с 25 башнями; за острогом проходил ров, а за рвом стояли надолбы.

Воронеж был типичным военным поселением, о чем наглядно свидетельствует решительное преобладание в его населении служилых людей (около 70%), преимущественно «по прибору». В городском остроге располагались только слободы ратных людей: Стрелецкая, Казачья, Беломестная атаманская, Затинная и Пушкарская; посадское население получило территорию между острогом и рекой, где образовались Напрасная и Монастырская слободы (при Успенском монастыре). Впоследствии к ним добавилась Ямная слобода, а с другой стороны острога, на горе Чижовке, появилась Чижовская слобода стрельцов и казаков. В результате воронежские слободы кольцом охватили крепость. Расположение приходских церквей подчеркивало эту кольцеобразность и равномерность размещения слобод: Ильинская церковь Стрелецкой слободы, Пятницкая Казачьей и Покровская Беломестной были вынесены к проездным башням острога. Никольская церковь Стрелецкой слободы находилась близ торга (и соответственно переднего фасада крепости), а парный ансамбль Рождественской и Георгиевской церквей Казачьей слободы отмечал главную улицу города, идущую от Казачьих ворот к проездной башне крепости.

Тот же принцип компактного размещения слобод нашел совершенно иное выражение в композиции Белгорода. Этот город был в 1650 г. перенесен на новое место, к устью реки Везелки, впадающей в Северский Донец. На протяжении второй половины XVII в. первоначальная крепость дважды перестраивалась, но ее очертания и размеры оставались прежними. Укрепления были максимально приближены к обеим рекам, так что между крепостью и Северским Донцом вообще не оставалось места для застройки, между крепостью и Везелкой поместились только бани. Но и в таких условиях слободы все же были размещены с трех сторон крепости: Стрелецкая (позднее Солдатская) возникла в хорошо защищенном месте между земляным валом, рекой Везелкой и восточным фасадом крепости, две слободы расположились у Северского Донца ниже крепости у бокового фасада, а все остальные оказались на противоположном берегу Донца напротив главного фасада.

Белгород - главный город Белгородской черты, ее административный центр - отличался значительными размерами; по описанию городов черты 1668 г. белгородская крепость имела периметр около 650 саженей, а три стены примыкавшего к ней с запада острога протянулись более чем на 1350 саженей. Таким образом, по длине укреплений Белгород превосходил Воронеж более чем в два раза, а по площади почти в пять раз. Соответственно более репрезентативной была и композиция города.

Особенностью Белгорода было то, что острог мыслился как непосредственное продолжение и неотъемлемая часть крепости; укрепления их были однотипны, а передняя стена крепости одновременно служила задней стеной равного ей по ширине острога. При этом собственно крепость образовывала «задний» фасад города, а передним, к которому подходила дорога от Корочи, выходившим на Северский Донец, служила передняя стена острога. В крепость был вынесен культовый центр - городской собор и двор митрополита, за которыми располагались хозяйственные постройки. Административный же центр (государев двор, приказ, тюрьма, таможенный и кружечный дворы) и городской торг размещались в остроге: первый в юго-восточной его части, близ крепости, а второй - в юго-западной, между двумя главными дорогами, соединявшими с городом все слободы (кроме Стрелецкой). При этом острог изобиловал культовой застройкой: по описанию города 1678 г. в нем стояло девять церквей и два монастыря, т. е. по церкви на каждые 30 - 35 дворов, располагавшихся в остроге. Такой большой удельный вес культовых зданий объяснялся тем, что ни одна слобода, кроме Стрелецкой, не имела своей церкви; таким образом, слободское население числилось в приходах острожных церквей, что еще более повышало значение «острожной» части в жизни города и давало ей перевес над крепостью. Роль крепости, наоборот, была незначительной: она сообщалась с городом только через острог, куда выходили ее единственные ворота, а дорога, пролегавшая по ее территории, вела только к митрополичьему двору и собору, т. е. не могла служить главной городской магистралью. Интересно, что ворота между крепостью и острогом были отмечены башней с часами - уникальный случай для городов Белгородской черты. В. П. Загоровский справедливо связывает появление часов с желанием подчеркнуть значение города как административного центра черты.

Композиция города со всех сторон открывалась целиком, но в совершенно разных аспектах. Наиболее «парадной», как мы уже отмечали, была панорама города из-за Северского Донца, с Корочанской дороги: над низкой застройкой заречных слобод высились стены и башни острога, за которыми виднелись многочисленные церкви и Никольская часовая башня крепостных ворот. С Везелки город последовательно раскрывался по продольной оси: Стрелецкая слобода - крепость с расположенным почти в центре собором - острог с церквами и монастырями (оба монастыря были расположены именно у этого фасада) - слободы за Донцом. Панорама со стороны Болховецкой дороги была наименее богата, но также довольно любопытна: здесь к крепости, зрительно разрезая ее на две части, примыкал земляной вал. Церкви Стрелецкой слободы стояли у самого фасада крепости, внося разнообразие в композицию и служа как бы связующим звеном между жилой застройкой и крепостными башнями.

Сложность и многоаспектность композиции Белгорода, как было сказано выше, объяснялась его исключительным значением как главного города Белгородской черты. Однако и сравнительно «типовые» решения рядовых городов имели много индивидуальных особенностей и сильно отличались друг от друга. В качестве примера можно привести Верхний и Нижний Ломов, расположенные у северной оконечности Белгородской черты на реке Ломов и возведенные одновременно в 1635 г.

Обе крепости имеют практически одинаковые размеры и очертания, одинаковое число, расположение и форму башен, одинаково поставлены по отношению к реке; в обеих по две церкви (совпадает даже посвящение одной из них - Воздвиженская) и обычный набор остальных построек; в каждом городе близ крепости стоит девичий монастырь; обе крепости равномерно окружены слободами с трех сторон, а главной осью той и другой крепости служит продолжение Московской дорога.

Однако уже в положении дороги по отношению к крепости есть существенная разница: в Верхнем Ломове она подходит к продольному фасаду и кончается у въездных ворот, а в Нижнем Ломове с торца пронизывает всю крепость и выходит к слободам с противоположной стороны. В результате крепость Нижнего Ломова оказалась значительно прочнее связана с городской тканью, чем крепость Верхнего Ломова, тем более что к ее проездным башням сходятся сразу по три дороги, связывающие через крепость все части города; крепость же Верхнего Ломова поставлена сравнительно более изолированно. Это подчеркнуто и расположением приходских церквей: если в Верхнем Ломове из трех церквей две отодвинуты в концы слобод за жилую застройку и только одна располагается близ крепости, то в Нижнем Ломове, наоборот, из четырех церквей три вынесены к крепости, а пятая церковь поставлена у въезда в город с Московской дороги.

Кроме того, Нижний Ломов в отличие oт Верхнего имеет четко выраженный «парадный» фасад со стороны Московской дороги. Эта дорога проходит через отдельно стоящую проезжую башню - как бы преддверие города; трасса ее, отмеченная двумя приходскими церквами, ведет к общественному центру юрода, полностью развернутому перед крепостным фасадом: слева or дороги находится торг, справа - кабак и таможня, за которыми возвышаются стены и здания девичьего монастыря. Расположение монастыря представляется очень удачным: обнесенный стеной, прямоугольный в плане, он как бы повторяет (и предваряет) ансамбль крепости, который от такого соседства выигрывает в масштабности и силе производимого впечатления. При том противоположный фасад крепости также не выглядит «задворками»: близ него поставлены две приходские церкви.

В Верхнем Ломове «парадного» фасада нет. Московская дорога идет среди жилой застройки Пушкарской слободы; дорога из Нижнего Ломова подходит с угла мимо слободской застройки и торга и вливается в Московскую дорогу; только дорога в степь проходит через общественный центр города, но не разрезает его надвое, так что торг и монастырь оказываются напротив крепости, а не у ее фасада. Таким образом, несмотря на бросающееся в глаза сходство планов Верхнего и Нижнего Ломова, в реальности эти города должны были восприниматься совершенно различно (тем более что даже одинаковые постройки внутри крепостей располагались по-разному относительно въезда в крепость и друг друга). Подобная индивидуализация градостроительных решений была характерна для средневековья с его конкретным подходом к каждой аналогичной задаче и обусловила бесконечное разнообразие композиций даже тех городов, которые строились одновременно в одинаковых условиях и с одинаковыми целями, как многие города Белгородской черты.

В целом в планировке, застройке и композиции городов Засечной черты можно отмстить следующие особенности.

1. Поскольку все эти города строились как крепости и главной их функцией была оборонительная, население городов состояло почти исключительно из служилых людей. Во многих городах вообще не было посадского населения: оно появлялось лишь в сравнительно крупных городах, ставших центрами ремесла и торговли, но и там было незначительно.

2. Во всех «украинных» городах безусловным планировочным и композиционным центром города была крепость; ее доминирование было выражено сильнее, чем в «береговых» и тульских городах, поскольку при одновременной разбивке всего города на местности крепость с самого начала учитывалась градостроителями как ядро города и главный градообразующий фактор.

3. Вследствие этого трассировка посадских улиц гораздо более зависела от расположения и конфигурации крепости: во многих городах черты ясно читается прямоугольная сетка улиц, идущих перпендикулярно или параллельно крепостным стенам и валам.

4. Значение торга как самостоятельного центра но сравнению со старыми городами невелико; иногда торг даже располагался в крепости, а не у ее стен, что приводило к полной моноцентричности градостроительного решения. город крепость архитектурный

5. Сравнительно невелика и композиционная роль дополнительных доминант (в основном посадских храмов). Они также безусловно подчинялись ансамблю крепости с расположенным внутри нее городским собором.

6. В планировке белгородских городов наличествуют черты регулярности, что объясняется единовременностью разбивки новых поселений с регламентацией размеров дворовых и огородных участков и учетом в ходе разбивки наличия регулярной крепости в качестве городского ядра. Белгородская черта, строительство которой завершилось в 1653 г., имела важное значение для внешней и внутренней политики России. Она позволила закрыть русские земли от татарских набегов, заселить обширные южные районы и подготовиться к войне с Польшей за Украину в 1654-1667 гг.; в отличие от Смоленской войны 1632-1634 гг. южный фланг русских войск был надежно защищен новопостроенной чертой.

Размещено на Allbest.ru