История архитектуры

В декабре оканчивались сельскохозяйственные работы, и для земледельцев наступало время недолгого отдыха и весёлых праздников. Пастухи приносили в жертву богу -- покровителю стад -- Фавну козлёнка и чествовали бога гуляньями и плясками. Затем целую неделю справлялись сатурналии в честь древнего земледельческого бога Сатурна. Существовала легенда, что когда -- то, в далёкие времена, Сатурн правил землёй, и она была всеобщим достоянием, не было на ней ни бедных, ни богатых, ни господ, ни рабов. И теперь в память этого счастливого «золотого века» рабам на празднике сатурналий разрешалось свободно шутить с господами, пировать за их столами, и выбирать своего шуточного царя.

Вилла Пояна близ Виченцы. 1560-е гг. Архитектор А. Палладио.

Только в эти дни могли сельские рабы немного отдохнуть и досыта поесть и выпить. Хозяин выдавал им по три литра вина на человека и угощение. А в будни они получали на человека по полкилограмма хлеба, по пол -- литра перекисшего -- из отжимок винограда -- вина, по пол -- литра оливкового масла в месяц, опавшие, негодные для продажи маслины или немного дешёвого рыбного маринада.

Если раб болел, его скудный паёк ещё более уменьшался. Хозяин часто посещал своё имение, так как твёрдо придерживался старинных взглядов, по которым земледелие, если к нему относиться с постоянным вниманием, должно всегда приносить большие доходы. Его имение хорошо устроено, место для него выбрано удачно. В его библиотеке хранятся труды всех крупнейших писателей по сельскому хозяйству -- знаменитого Катона Цензора, учёного Варрона, практика Колумёллы, поэта Вергилия, искусно переплетавшего в своих изящных сельских поэмах тонкую лесть Августу с советами по наилучшему устройству хлевов.

Имение отвечает почти всем требованиям этих авторитетов и радует хозяйский глаз. У подножия холма, дающего защиту от зноя и ветров, стоит господская вилла, не роскошная, но удобная. Зимние спальни и столовые обращены на юг, летние -- на север. Библиотека выходит окнами на восток, чтобы предохранить книги от сырости. В приёмной комнате мозаичный пол с изображением охоты на кабана; на стенах живопись. Широкая колоннада для прогулок огибает дом, между колоннами -- статуи знаменитых мудрецов древности. Зимой комнаты обогреваются горячим паром, который по трубам подаётся из котлов, нагревающихся в подвале. В баню всегда подаётся горячая и холодная вода. Перед домом разбит сад. Тремя террасами опускается он с холма. Маленький водопад наполняет водой большой бассейн, выложенный мрамором и украшенный каменными дельфинами. Деревья посажены правильными аллеями, кусты образуют фигуры зверей и буквы имени хозяина, на клумбах растут самые разнообразные цветы. Фрукты -- яблоки, абрикосы, персики, гранаты, айва, инжир -- и цветы украшают стол хозяина и с выгодой продаются в соседнем городе. Несколько искусственных пещер позволяют отдыхать в саду от летней жары.

Позади дома расположены служебные постройки: большая высокая кухня для рабов, баня, где они моются по праздникам, зимние хлевы, летние загоны для скота и птицы и при них помещения для пастухов, птичников и скотников. Все рабы живут в нескольких бараках, чтобы легче было наблюдать за ними. Несколько в стороне -- давильня для винограда, погреб для масла и винный погреб, где хранятся засмолённые и запечатанные амфоры с вином, кладовые для сельскохозяйственных орудий и амбары для зерна и сена. За оградой усадьбы расположены мельница, рига, хлебная печь, ямы, где собираются удобрения, и два пруда. В одном мокнут ветви, прутья, волокна, в другом плещутся гуси и утки.

За усадьбой начинается поле, засеянное пшеницей и ячменём, дальше -- холмы, покрытые виноградниками, а за ними -- оливковая роща и дубовый лесок, дающий прекрасные жёлуди для свиней и корм для коз и овец. Крупный скот отправляется с пастухами в горы, на общественные пастбища. Поблизости удобная дорога, ведущая в город, куда отвозятся на продажу продукты из имения.

Прибыв на свою виллу, поклонившись домашним богам -- ларам -- и проверив, как вели себя во время его отсутствия рабы, господин идёт осматривать своё хозяйство. За ним почтительно следует управляющий виллой -- вилик. Владелец выбрал на эту должность самого сообразительного, старательного и расторопного из своих рабов. Управляющий хорошо знаком с сельским хозяйством, но никогда не позволит себе оспаривать распоряжения господина. Правда, он неграмотен, но многие считают, что это для управителя даже хорошо -- он не будет подделывать счётные книги и присваивать деньги. Управитель живёт со своей семьёй в маленьком доме при входе в усадьбу и видит всех входящих и выходящих. Он почтителен с друзьями господина и не позволяет себе сплетничать о нём с недоброжелателями, он не заводит знакомств, неохотно берёт или даёт взаймы. Первым встаёт он и последним ложится, убедившись, что всё заперто и убрано. Следить за домашним хозяйством, провизией, кухней, прядильщицами и ткачихами помогает ему жена.

Управляющий виллой разбирает ссоры рабов, раздаёт и проверяет выполненную работу. Прилежных, работящих рабов он поощряет, приглашает к своему столу, ленивых и непокорных наказывает розгами или, с разрешения хозяина, заковывает в цепи и отправляет в подземную тюрьму -- эргастул. Это большой тёмный подвал, освещенный лишь маленькими окошками, расположенными высоко над полом, чтобы узники не могли до них дотянуться. Присматривает за ними особый тюремщик -- эргастуларий. Закованных рабов посылают на самые тяжёлые работы под постоянным, бдительным наблюдением надсмотрщиков. Впрочем, и остальные рабы всегда под присмотром. Их никогда не посылают на какую -- нибудь работу поодиночке или даже вдвоём, чтобы они не ускользнули из поля зрения управляющего. Обычно их делят на десятки (декурии), под особым надзором каждый: так легче выявить ленивых и старательных, наказывать и поощрять. Каждому отводится свой участок работы, чтобы не было попыток сваливать её друг на друга. Хозяин строго проверяет, не проявил ли вилик излишней расточительности или попустительства. Пусть он не пробует ссылаться на плохую погоду, ведь и в дождь можно с пользой занять людей: свозить навоз, конопатить бочки, ремонтировать инвентарь, убирать хлева и амбары, сучить верёвки, чинить одежду и обувь.

Но, выжимая из раба всё, что можно, приходится заботиться и о его здоровье. На вилле есть маленькое помещение для больных рабов, и жена вилика обязана лечить их и ухаживать за ними. Ведь за раба плачены деньги, и немалые. Теперь не то, что во времена больших войн при республике, когда пленных десятками тысяч продавали по дешёвой цене на рабских рынках. Теперешние незначительные пограничные войны не дают достаточного притока свежих рабов. Немного их рождается и в самом имении.

Иногда приходится смотреть сквозь пальцы, как раб портит орудия, понять устройство которых у него нет охоты, или когда, несмотря на все угрозы и наказания, он не бережёт хозяйского скота, небрежно обрабатывает опостылевшую ему чужую землю. Хозяин старается даже не посылать рабов на болотистые, слишком трудоёмкие и вредные для здоровья участки. Выгоднее нанять для работы на них бедняков -- подёнщиков или сдать их в аренду лишившимся своей земли окрестным крестьянам. Теперь таких появляется всё больше и больше. Вот уже несколько поколений одной семьи арендует у него землю. Их прадеда вместе со многими другими согнали с полей, чтобы отдать землю ветеранам императора Августа. Пришлось ему искать себе пропитания в чужом имении. Хозяин дал ему небольшой участок в 15 югеров, раба, пару волов, плуг, семян с тем, чтобы он постепенно уплатил за всё это из будущих урожаев. Дела арендатора пошли плохо, долг всё рос, и теперь его потомки принуждены платить и деньгами, и долей урожая, и работой на землевладельца в пору пахоты, сева и уборки.

Трудно было мелкому крестьянину соперничать с крупными землевладельцами, с дешёвым египетским и африканским хлебом, испанским маслом, галльским вином.

Особенно много было таких крестьян, которых разоряли богатые соседи. Только на днях пришёл такой бедняк с женой и сыном просить помощи. Он рассказал свою историю. Поблизости находилось имение одного известного богача. Он давал деньги взаймы под большие проценты, имел корабли, возившие товары из Африки и Испании, и славился своим богатством. Земля была у него и в Италии, и почти во всех провинциях. Целые города могли бы разместиться на его апулийских пастбищах для овец, на сицилийских хлебных полях, в африканских оливковых рощах, на галльских льняных плантациях и в виноградниках. На его вилле в Италии огромные пространства были заняты под увеселительные парки с целыми полями роз и фиалок. Всевозможные птицы разводились в лесах, редкостные рыбы вскармливались в садках. Он так любил одну из них, красивую мурену, что вдел ей в плавники драгоценные серьги, и гости специально приезжали, чтобы полюбоваться на неё.

Его имения были подобны большим городам. Из тысяч рабов даже десятая доля не знала его в лицо, но все трепетали при одном его имени. За малейшую провинность, за самовольную отлучку из усадьбы полагалось сто розог. Раба, разбившего дорогую вазу, он бросал на съедение своим любимым рыбам.

Некоторые участки его земель не приносили никакого дохода, так как находились в руках вороватых управителей, многие вовсе не обрабатывались и превратились в обиталище диких зверей, но в своём тщеславии он всё увеличивал и увеличивал владения, желая «не иметь соседей». Он хвастал, что на его собственных землях его рабами производится всё, начиная от кирпичей для домов и труб для водопроводов и кончая искуснейшими статуями и драгоценными золототканными материями. Его колоссальные владения состояли из десятков прежде самостоятельных имений. Он скупал их у потомков вконец промотавшихся аристократических семей, и некоторые знатные молодые люди, возводившие свой род к спутникам Энея, шли к нему на службу управляющими и приказчиками. Он захватывал общественные пастбища, ничего не платя городам, которым они принадлежали. Бедных людей он попросту сгонял с их участков…

Так, и пришедший за помощью бедняк владел небольшим полем по соседству с богачом и не желал расстаться с землёй, доставшейся ему от предков. Но могущественному соседу ничего не стоило оспорить его права на землю; ведь местный судья не осмеливался противоречить богачу. Вот и вышло постановление: уходить бедняку, куда глаза глядят. Рабы соседа пришли выкидывать его скарб как раз в самый разгар весёлых сатурналий. Правда, несколько друзей, возмущённых грубым насилием, поспешили ему на помощь. Но что же можно сделать против силы? В драке были убиты его старший сын и один из друзей, а он со всей семьёй, захватив только изображения домашних богов -- ларов, пришёл просить поддержки.

Ну что же, новый господин дал ему инвентарь, пару волов, участок в 20 югеров земли и кусок болота: пусть разводит бобы, чечевицу и репу, такая почва только для них и пригодна. Новый господин даже готов на первых порах не очень обременять его оплатой. Он рад помочь жертве богатого соседа, которого втайне ненавидит. Соседские вилики и рабы этого соседа, чванясь богатством своего хозяина, портят его посевы и деревья больше, чем солдаты, проходящие мимо по военной дороге.

Конечно, прежде всего этому владельцу было выгодно помочь просителю. Всё -- таки новая рабочая сила прибавилась, а её всё труднее доставать теперь. Ведь подумать только: сколько нужно людей, чтобы извлекать доходы из имения! На 240 югеров оливковой рощи нужно 13 работников, на 100 югеров виноградника -- 16, на 100 югеров пашни -- 26 человек, а кроме того, нужны ещё пастухи, скотники, птичники, повара, пекари, гончары, мельник, пряхи, ткачихи, садовники, слуги при доме. При таких условиях доход может быть неплохой. По самому скромному подсчёту только виноградник даст по 300 сестерциев с югера, если считать, что каждый югер принесёт по меху вина (524 л). Но главное, что, нельзя положиться вполне ни на самого лучшего вилика, ни на многочисленных надсмотрщиков. Что им в конце концов хозяйское добро? Вот опять рабы испортили дорогой испанский оливковый пресс, сломали новый, недавно изобретённый в Реции плуг с широким лемехом в виде лопаты, да ещё перекормили мула. Теперь придётся вызвать «медика для мулов».

С арендаторами -- колонами меньше хлопот. Они сами заинтересованы в том, чтобы беречь инвентарь и скот и получать урожай побольше; тогда увеличится и их часть, и часть хозяина. Пожалуй, неглупо поступают теперь некоторые землевладельцы, которые стали часть своей земли разбивать на участки по 20 югеров и раздавать их для обработки рабам при условии сдачи части урожая. Раб получает свой домик, кое -- какое имущество и обзаводится семьёй. Ему выгодно увеличивать хозяйство. Он надеется получить вольную, приобрести скромное благосостояние, вывести в люди детей. Вот почему он старается на этой работе так, как не заставили бы его стараться на господской земле ни плети, ни колодки.

Надо будет попробовать посадить на землю того сильного и сметливого раба, который вышел победителем в состязаниях на нынешнем празднике, справлявшемся в честь ларов. Если дело пойдёт хорошо, можно будет дать ему собственного раба…

Всё это обдумывает хозяин, пока идёт по имению. Он шутит кое с кем из более пожилых рабов, позволяет им высказать своё мнение о предстоящих работах. Городским рабам он такой вольности не дозволяет, но этих надо поощрить, чтобы лучше старались. В последнюю очередь осматриваются эргастулы, где томятся закованные в цепи рабы.

Когда всё осмотрено и все распоряжения отданы, хозяин отдыхает на широкой веранде своего дома. На поклон к нему являются его арендаторы -- колоны.

Они приносят подарки -- яйца, кур, ягнят, фрукты. Кое -- кто просит об отсрочке платежей, другие представляют на суд хозяина свои взаимные споры. Разговаривая с колонами, хозяин думает про себя: хорошо было бы сдать в аренду ещё несколько участков земли.

Только не так -- то легко найти желающих. Всё больше сельских жителей предпочитает уходить в города, особенно в Рим, и жить там за счёт государственных и частных подачек.

Заключение

Дома в Древнем Риме разделялись на три типа:

домус (городские особняки богатых римлян);

инсула (использовались под торговые лавки и для проживания бедных жителей древнего Рима);

виллы (шикарные загородные виллы для отдыха, либо вилла-ферма).