Попытка создания подворья Афонской Лавры св. Афанасия в крепости св. Елизаветы (1760-1766 гг.)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Попытка создания подворья Афонской Лавры св. Афанасия в крепости св. Елизаветы (1760-1766 гг.)

Ткачук В.А.

В XVIII в. присутствие греков на территории современной Украины было особо значимым. Основными центрами греческой жизни были Киев и Нежин, где сосредотачивалась активная коммерческая деятельность . Но кроме того, во второй половине XVIII в. в крепости св. Елизаветы в Новой Сербии (ныне -- территория Кропивницко-го, до 2016 г. -- Кировограда) существовала небольшая и малоизвестная греческая колония. Крепость эта, в третьей четверти XVIIIв., имела стратегическое значение в планах российской армии на юге империи. С начала 50-х гг. XVIII в., по протекции власти, сюда начали стекаться греки, преимущественно купцы. Прибывали они из самых разных регионов: южных областей Украины, Австрийской и Османской империй и др. Уже к концу 1750-х гг. в крепости Св. Елизаветы сформировалась заметная греческая община, желавшая организовать собственную религиозную жизнь по примеру Москвы, Киева, Нежина. Первые научные исследования греческого храма и сформированной при нем общины, относятся к концу XIX в. Но с того времени данная тема практически не исследовалась. В настоящей статье мы впервые попытаемся по тем немногим источникам, которые сохранились, реконструировать афонский «след» в жизни греческой общины крепости св. Елизаветы.

Греки, которые жили в крепости св. Елизаветы, желая упорядочить свою религиозную жизнь, в 1760 г. обратились одновременно к Пе-реяславскомувладыке Гервасию и коменданту крепости св. Елизаветы с просьбой разрешить им возвести храм, в котором богослужение будет совершаться на греческом языке . С самого начала к процессу организации греческой церковной жизни присоединился иеромонах Игнатий (Папазина), прибывший из Нежина в 1760 г. В первое пятилетие формирования греческого прихода иеромонах Игнатий, по всей видимости, был его главным духовным руководителем . В том же году из Афонской Лавры св. Афанасия в крепость св. Елизаветы прибыли «соборный монах Потапий с одним иеромонахом и другою братиею», и немногим позже -- лаврский архимандрит Мина. Прибывшие афониты обратились к управляющему Новой Сербии генерал-поручику Ивану Хорвату с просьбой разрешить им «содержать» здесь греческий храм и школу. Со своей стороны, монахи обещали ему духовную опеку не только на территории корпуса, но и в военных походах. Иван Хорват подержал афонитов, выделил им значительные участки земли, пасеку, лес (500 десятин), и они без промедления «в лесу и хутор с подлежащими потребностями построили». Проживали же лавриоты, скорей всего, в купленном ими доме. Вместе с тем, они позаботились и о своем правовом положении, присягнув на верность императрице. Из этого следует, что планировали они обосноваться здесь основательно и надолго .

Кто же был инициатором приезда представителей Великой Лавры в крепость св. Елизаветы? На этот вопрос точного ответа пока нет. Но важно отметить, что еще в начале 1750-х гг., по содействию И. Хорвата, в Новой Сербии был создан монастырь во главе с Иваном Раловым, тоже прибывшим со Святой Горы, из Дионисиата . Этот факт может указывать на некие сложившиеся связи И. Хорвата со Святой Горой. Архимандрит Лавры св. Афанасия Анфим инициатором такого переселения считал самого И. Хорвата, утверждая в одном из отношений, что монахи прибыли в Новою Сербию «по писменному вызову» самого генерал-поручика . С другой стороны, мы знаем о просьбе самих афонитов, обращенной к И. Хорвату, посодействовать им в обосновании в крепости:«Поданным ко мне доношением просил (соборный монах из Афанасьевской Лавры Потапий. -- В. Т) что б здесь церковь еленогреческую и школу содержать» . По всей видимости, обе стороны были равно заинтересованы друг в друге.

Приезд афонитов и их пребывание в крепости св. Елизаветы положили начало довольно запутанной истории, в которой мы постараемся разобраться. Лавриоты с самого начала не принимали участие в начавшейся постройке греческого храма, а ходатайствовали о создании собственного. На это указывают нижеприведенные факты. Во-первых, в донесении ктитора греческой церкви Ефима Димитриева с братией к митрополиту Киевскому Арсению (Могилянскому) в октябре 1764 г. сообщалось, что еще в 1760 г. они просили Переяславского вла-дыку Гервасия об открытии собственного храма и что их просьба была удовлетворена . Указанная дата соотносится с утверждением В. Ястребова: «Ходатайство греков уважено, и в начале 1761 года они приступили к заготовлению мастеров для работ живописных и резных» . Иван Хорват, в свою очередь, отослал донесение в Св. Синод 3 июля 1762 г. (!) с жалобой на местную епархиальную власть, которая не решала вопрос с афонитами. Он просил позволения построить в Новой Сербии монастырь, который «именоваться будет афонское подворье», вместе с трехпрестольным храмом. Предполагалось главный престол освятить в честь Живоначальной Троицы, правый -- сщмч. Димитрия, левый -- св. Афанасия. Церковь, возведенная греками (не афонитами) в крепости св. Елизаветы, была также трехпрестольной, но освящена была в честь Владимирской иконы Божией Матери с приделами во имя великому-ченицы Екатерины и преподобного Симеона Сербского Нового Миро-точца . Из этого следует, что греческая община получила от Переяславского владыки разрешение на постройку своего храма в 1760 г. и начала подготовку к его строительству, а афониты желали возвести собственную обитель и по состоянию на 1762 г. разрешения на это не имели. В идее посвящения престолов именно вышеуказанным святым (согласно сообщению И. Хорвата), отчетливо видна концепция лавриотов: святой Афанасий -- небесный патрон Лавры, священномученикДимитрий -- патрон военнослужащих. Греческая же идея посвящения храма выражала особое почтение к местной сакральной истории и одновременно «своим» святым.

Наше предположение о существовании двух параллельных греческих «проектов» в крепости св. Елизаветы подтверждается и тем фактом, что с 1760 г. при греках находился именно нежинский иеромонах Игнатий (Папазина), а не лавриот. По версии иеромонаха Игнатия, он сам узнал о постройке храма и прибыл в крепость св. Елизаветы в 1760 г. Греки же, напротив, указывали на то, что они его вызвали. Как бы то ни было, в 1760 г. греки вызвали не афонита, а нежинского греческого иеромонаха. И в 1764 г. эту благосклонность подтвердили, испросив у духовных властей разрешение на поставление его на вакантную должность в нововозведен- ной церкви («презвитера при оной никакого не имеется» ). Это утверждение не до конца ясно, так как есть информация о том, что греки договорились принимать священников из Лавры св. Афанасия еще в 1763 г.

Усомниться в предложенной нами версии о существовании двух параллельных греческих «проектов» позволяет более позднее донесение в Св. Синод архимандрита Великой Лавры Анфима от 6 марта 1766 г., в котором он сообщает, что афониты прибыли в крепость Св. Елизаве-ты и вступили во владение достаточно большим имуществом в 1760 г. Он упоминает также о переписке И. Хорвата и афонитов с Переяславским владыкой. Епископ же Гервасий, в свою очередь, ссылался на Св. Синод, который не давал необходимой резолюции, якобы за неимени-ем требуемых донесений и грамот. Вследствие неполучения синодальной резолюции и по указанию властей Новороссийской губернии, у афонитов отобрали двор с компенсацией денег на содержание лазарета . Построенный же в лесу хутор и сам лес отняли без надлежащего воз-мещения. Архимандрит Анфим как обидчика вспоминает первого генерал-губернатора Новороссийской губернии Алексея Петровича Мель-гунова . Таким образом, изъятие имущества можно датировать 1764 г. (или 1765). 1764 г. -- это год образования Новороссийской губернии и суда над «патроном» афонитов -- Иваном Хорватом . В связи с конфискацией архимандрит Анфим приводит особо важную для нас информацию: «Видя обретающийся тамогреческого языка народ, во первых бывый в гусарском молдавском полку капеляном иеромонах Игнатий, купцы Ефимий Димитриев сын Темилиев, Константин Дмитриев сын Боргозлиев с товарищи и сожалея за понесения его архимандрита с бра-тиею за убытки, возревновавшие общекупным своим собранием начали (курсив мой. -- В. Т.)строить в крепости святыя Елизаветы на подоле церковь трех престольную, первый настоящей во имя Пресвятыя Богородицы Владимирския, второй Великомученицы Екатерины и третий Святого Симеона Сербского, в которое строение определено данных от святыя Лавры архимандриту Мине 200 руб., с таким предложением что б оная церковь была в содержании Лавры вечно». Изложив вышеприведенные факты, архимандрит просит препоручить Афонской Лавре этот храм, ввиду великих затрат за 6 лет (!) . лавриот крепость подворье

Анализируя текст донесения архимандрита Анфима, мы видим некую хронологическую несогласованность. Дату совместной роботы над церковью лавриотов и греков-колонистов нельзя отнести ранее 1764 г. Видно это из жалобы архимандрита: «Сожалея за понесения его архимандрита с братиею за убытки, возревновавшие общекупным своим собранием начали строить». Убытки причинила власть Новороссийской губернии, появившаяся в 1764 г., а в этом году, как мы уже упоминали, греки просили назначить иеромонаха Игнатия священником, так как храм уже был практически готов. Максимум, что могли сделать афониты, это добавить 200 рублей на окончание постройки храма. Все же архимандрит Анфим уверял Св. Синод в том, что вклады в церковь осуществлялись все шесть лет, возвращая нас к исходному 1760 г. В качестве доказательства прав лавриотов на греческий храм он приводит договор между представителями Афанасиевской обители и греками-ктиторами, составленный 1 сентября 1763 г. В нем греки-ктиторы ссылались на просьбу лавриотов: «Архимандрит Мина своим советом нас уговорил, за неимением суммы, просят, чтобы был священник и посылался каждые четыре года, служба будет на греческом. А если добропорядочный окажется, то и через восемь лет будет начальником» . Возможно, лавриоты хотели «застраховаться на будущее». Несмотря на этот договор, в 1764 г. греки писали преосвященному, что у них нет никакого священника, и они же-лают пригласить иеромонаха Игнатия. Утверждение о. Игнатия произошло законным образом -- через епархиального архиерея, чего, в свою очередь, не смогли получить афониты. Если бы греки-ктиторы испрашивали разрешение для них, об этом наверняка упомянул бы архимандрит Мина в своем донесении в Св. Синод.

Таким образом, мы считаем, что вышеизложенные факты свидетельствуют о том, что в крепости Св. Елизаветы с 1760 г. началась реализа-циядвух греческих «проектов»: греков-колонистови афонитов-лав- риотов. Последние же, ввиду неполучения поддержки духовной власти, а позже и отсутствия светского патроната, лишатся материальной базы («за неимением суммы») для организации своего подворья. Следовательно, лавриоты вынуждены были присоединиться к постройке храма греков-колонистов, делая в него свои капиталовложения, а взамен получая гарантии на предоставление грекам духовной опеки.

Вероятно, в 1766 г. архимандрит Анфим, желая укрепиться в этой обители, «состаривает» дату помощи храму минимум на три года. В то время, когда архимандрит Анфим писал свое донесение в Св. Синод с просьбой закрепить за ними греческий храм, в приходе произошли серьезные изменения, вызванные уходом в 1766 г. в связи с болезнью иеромонаха Игнатия (Папазины) . Письменное ходатайство о вступлении обители св. Афанасия во владение греческим храмом, как видно, совершалось в обход греков-ктиторов. Об этом свидетельствуют три факта. Во-первых, обращаются в Синод не сами греки, но лично архимандрит Анфим, на основе договора с ктиторами 1763 г. Во-вторых, не получив в марте никакого извещения, он в июле того же 1766 г. отправляет в Москву за милостыней архимандрита Мину (управителя афонитов в крепости св. Елизаветы) с монахами. Архимандрит Мина, по прибытии в Киевскую губернскую канцелярию, направляет письмо в Св. Синод не только с просьбой о милостыне, но и о том, чтобы встретиться с императрицей для поднесения ей образа св. Екатерины . Возможно, что на аудиенции афониты надеялись решить вопрос об открытии подворья в крепости св. Елизаветы лично с императрицей, без Св. Синода. В-третьих, по информации В. Ястребова в следующем 1767 г. греки пригласили в свой храм священника не с Афона, а из польского городка Медведовки, иеродиакона же Феону пригласили из Константинополя в 1766 г. Таким образом, мы видим, что и сами греки-колонисты не особо желали принимать афонитов.

Почему же афонитам так и не удалось открыть подворье? Во-первых, это может объясняться логикой административной политики Церкви. Для небольшого количества греков планировалось открыть и храм, и подворье. Во-вторых, одним из главных «промоутеров» афонитов на начальном этапе был управитель Новой Сербии Иван Хорват, который успел плохо зарекомендовать себя перед Св. Синодом из-за вмешательства в церковные дела. А в 1764 г. он, едва не лишившись головы, был сослан в Вологду за расхищение государственного имущества . Мы считаем, что эти два фактора стали причиной того, что проект открытия подворья так и не был реализован.

Причиной провала проекта, вероятно, послужило также плохое мнение об афонской обители св. Афанасия в глазах синодальной власти, сложившееся преимущественно из-за лаврского архимандрита Козьмы, который во время сбора милостыни на территории Гетманщины в 1749-1751 гг. распространял среди верующих подложные частицы Животворящего Древа Господня. После множества тяжб и ссылки в Вологодский монастырь Козьме удалось вернуться в свою обитель лишь в 1757 г. Дело лаврского архимандрита Козьмы получило огромный резонанс. Например, когда в 1756 г. архимандрит Хрисанф, прибывший из Иерусалима, обратился к Киевскому митрополиту Тимофею (Щер-бацкому) за разрешением о сборе милостыни, он вынужден был дать письменное обещание, что никаких нарушений (подобно допущенным архимандритом Козьмой) не совершит . В описании поездки архиман-дрита Мины за милостыней в 1766 г. этот «шлейф» истории с махинациями архимандрита Козьмы также заметен. По словам архимандрита Мины, до его приезда монастырь получал пожертвования с территории Российской империи последний раз в 1752 г., то есть со времени ареста архимандрита Козьмы (1751 г.) поступление милостыни в монастырь фактически прекратилось. В дополнение к этому, в донесении Московской синодальной конторы в Св. Синод о пропуске архимандрита Мины в 1766 г. за сбором милостыни специально делалась при-писка: «При нем как святых мощей, так и другой какой святыни не имеется» . Синод категорически отказал архимандриту Мине в аудиенции с императрицей и, более того, приказал по получении милостыни «уезжать в свой монастырь, по-прежнему не имея напрасной в России проживности» , то есть ему было велено не только возвратиться в крепость св. Елизаветы, но и вовсе выехать за пределы империи. Такое отношение к лавриотам сохранялось и позже. Так, в 1785 г. в Киев для сбора милостыни из Лавры св. Афанасия прибыл игумен Никодим с братией. Он получил на это разрешение Киевского владыки. По резолюции Св. Синода, имеющиеся у афонитов святыни (часть Животворящего Древа, главу св. Александра, перст св. Параскевы и частицы мощей мучеников) им приказали держать в Киевском греческом монастыре и не допускать верующих прикладываться к ним. При отъезде на Афон реликвии были возращены монахам .

Репутации Великой Лавры в глазах Св. Синода очень повредил также случай с убийством монаха. Произошла эта трагическая история в Киеве в январе 1766 г., то есть за два месяца до подачи прошения архимандритом Анфимом. Два монаха-лавриотаПаисий и Лука прибыли в Киев для сбора милостыни, но при неизвестных обстоятельствах последний убивает первого и совершает побег из-под стражи.

Таким образом, мы склонны считать, что именно отрицательная репутация монастыря и разжалование Ивана Хорвата стали главными аргументами против открытия подворья. В последующий период не получила своего развития и греческая колония , так как крепость св. Елизаветы утратила свое стратегическое значение . Следовательно, афониты лишились аргументов в пользу открытия своего подворья или хотя бы руководства греческим храмом.

Что же планировали сделать афониты в крепости св. Елизаветы и на каких условиях? Изначально, как уже было сказано, они хотели иметь отдельный от греков-колонистов храм, который должен был стать центром их церковной жизни. Вокруг него планировалась построить подворье (согласно И. Хорвату), скит, келию (по просьбе архимандрита Анфима) и церковь при них. При обители предполагалось открыть школу, опеку над которой взяли бы на себя афонские монахи. В прошениях к Св. Синоду и греки-колонисты, и афониты постоянно ссылаются на существование греческих общин в Москве, Нежине и Киеве. Однако церковная жизнь в крепости организационно должна была строиться на совсем иных началах, нежели в трех указанных общинах. Московский греческий монастырь являлся подворьем Иверона, киевский -- Синайского монастыря св. Екатерины. Нежинскиебратчики напрямую подчинялись Киевскому митрополиту, имея при этом право самостоятельно приглашать духовных лиц для священнослужения каждые три года (митрополит их лишь утверждал) . При греческой церкви в крепости св. Елизаветы было организовано церковное братство, что отсылает нас к нежинскому примеру. Вместе с тем монастырь св. Афанасия желал здесь открыть свой метох (подворье), что апеллирует к примеру Киева и Москвы. Договор между братчиками и афонитами 1763 г. указывает на то, что эта модель должна была объединить опыт греческих церковных общин Киева, Нежина и Москвы. Приведем основную часть договора, в котором описывался проект взаимоотношений братства и монастыря св. Афанасия в организации церковной жизни: «Просят (братчики монастыря св. Афанасия. -- В. Т), чтобы был священник и посылался каждые четыре года, служба на греческом. А если добропорядочным окажется, то и через восемь лет будет начальником. При этом ктиторам нужно писать в Лавру для высылки монахов. Ни риз, ни сосудов без дозволения ктиторского при отъезде нельзя брать, разве от доброхотных дателей будет на Св. Лавру собрано и в книгу записано, так же что соберется от нас, так и от посторонних богомольцев на две части разделить. Первую часть начальнику и на Лавру, а другую принимает братство на шпиталь, и на прокормление странных, нищих и вдов и сирот и содержать приходные и расходные книги». Договор был утвержден четырьмя подписями ктиторов .

История церковной жизни греческой колонии в крепости св. Елизаветы и попытки организации в ней подворья Афонского монастыря св. Афанасия, без сомнения, представляется перспективной темой для дальнейших исследований. Ее важность заключается в необычности организации здесь церковной жизни. Строится она представителями разных национальностей (греками в то время часто называли болгар, сербов, волохов), в сословном отношении доминировали купцы, находящиеся на территории военного поселения, «под управлением» одного из древнейших и важнейших афонских монастырей.

Размещено на Allbest.ru