Выявление и сохранение "неявных" памятников в стиле раннего рационализма в городах севера Кузбасса как насущный элемент государственной культурной политики

Размещено на http://www.allbest.ru/

Выявление и сохранение «неявных» памятников в стиле раннего рационализма в городах севера Кузбасса как насущный элемент государственной культурной политики

Ивлев Сергей Викторович, Паничкина Елена Васильевна, Шер Анна Алексеевна

В статье в контексте государственной культурной политики анализируется проблема наличия значительных пробелов в перечне объектов культурного наследия Кузбасса и, как следствие, недостаточной плотности официально охраняемых архитектурных объектов культурного наследия в промышленных городах севера Кемеровской области.

Предлагается один из эффективных и обоснованных путей ее решения. Авторы считают необходимым выявлять «неявные» памятники в стиле раннего рационализма 1920 - начала 1930-х годов в Кузбассе, которые в силу своего внешнего сходства с порожденным этим же стилем более поздним типовым строительством зачастую не воспринимаются ни обществом, ни профессионалами как культурная ценность.

На выборочных примерах трех городов севера Кузбасса (Кемерово, Ленинск-Кузнецкий и Белово) показаны примеры официального признания жилых домов, построенных в рациональном стиле, памятниками архитектуры (дома жилищно-строительного кооператива «Искра» - ныне памятники архитектуры и градостроительства местного значения) и дается обоснование для наделения таким статусом ряда зданий, в частности старейших в г. Кемерово многоподъездных многоквартирных домов № 1, 3, 5, 6, 7, 9 и 11 по Тульской ул. в Рудничном районе 1928-1933 годов, домов 1932 года в Соцгороде: № 4, 12 и 14 по ул. Володарского и № 17 по ул. Рукавишникова, дома № 128А по Красноармейской ул., домов 1930-1932 годов № 24, 28, 30 по Железнодорожной ул. и № 25, 27, 29 и 31 по ул. Ленина в г. Белово.

Предлагается также организация мероприятий по их охране без изменения текущего назначения и регенерации окружающего ландшафта в рамках концепции государственно-частного партнерства.

Ключевые слова: государственная культурная политика, объекты культурного наследия, памятники архитектуры, городская среда, стиль рационализм.

Finding and preservation of implicit monuments in the style of early rationalism in the cities of the north of kuzbass as an essential element of the state cultural policy

Authors of this article research the problem of insufficient density (small quantity) of officially protected architectural objects of cultural heritage in Kuzbass region, especially its north subregion, in the context of state cultural policy.

In addition, one of the effective ways to solve this issue is proposed. The authors consider it necessary to identify implicit monuments in the style of early rationalism of the 1920s - early 1930s in Kuzbass, which, due to their similarity to the later typical construction generated by the same style, are often not perceived by society or professionals as cultural value.

Using examples of three cities in the north of Kuzbass (Kemerovo, Leninsk-Kuznetsky and Belovo), examples of the official recognition of residential buildings in a rational style as architectural monuments are shown.

As the sample of officially recognized architectural landmark the houses of Iskra co-operative in Kemerovo are shown. Also some houses are proposed to be awarded with the status of landmarks. These are Kemerovo oldest four condos on Tulskaya street, four houses in Socialist town, one house in the center of Kemerovo, and seven houses in Belovo city.

Also authors prove grounds for granting such a status to a number of buildings. It must be performed with organizing measures to protect them without changing the current purpose and regeneration of the surrounding landscape within the framework of the concept of public-private partnership.

Keywords: state cultural policy, cultural heritage sites, architectural monuments, urban environment, rationalism style

Одна из задач государственной культурной политики в Кузбассе - поднятие уровня осознания причастности граждан к истории и культуре своей малой родины, повышение мотивации граждан к познанию таковых, воспитание любви к родному краю у молодого поколения.

Одно из очевидных препятствий для этого, тесно связанное с непростой и, главным образом, промышленной историей развития Кузбасса, - весьма небольшая плотность визуальных достопримечательностей, скудость защищенного архитектурно оформленного ландшафта. Обращение к Единому государственному реестру объектов культурного наследия (памятников истории и культуры) народов России, предусмотренному ст. 15 Федерального закона N° 73-ФЗ от 25.06.2002 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» приводит нас к неутешительному выводу о Кузбассе как своего рода эстетической пустыне («лунном ландшафте», «смотреть нечего»).

Относительно неплохая ситуация лишь в Кемерово. При том что это относительно молодой город и здесь не было такой «концентрации» зодчих мирового и общесоюзного масштаба, как во второй четверти XX века в Сталинске (Новокузнецке), именно здесь больше всего официально признанных объектов культурного наследия [8] - один памятник архитектуры и градостроительства федерального значения, 31 памятник архитектуры и градостроительства регионального значения и 56 памятников архитектуры и градостроительства местного значения (помимо них имеются также памятники истории и монументального искусства, которых мы сейчас не касаемся). Постановка их на государственную охрану осуществлялась в шесть волн: в 1974 году - Постановлением Совета министров РСФСР № 624 от 04.12.1974, в 1978 году - решением облисполкома N 212 от 06.05.1978, в 1982 году - решением облисполкома № 259 от 14.06.1982, в 1999 году - решением

Администрации области № 39-р от 22.01.1999, в 2007 году - Постановлением Администрации Кемеровской области № 358 от 20.12.2007 и в 2011 году - Постановлением Коллегии АКО № 399 от 05.09.2011. (В связи с этим следует заметить, что за прошедшие 12 лет явно накопился материал в отношении вновь выявленных памятников, и о них также пойдет речь ниже.)

Перейдем к своего рода «аутсайдерам». Возьмем, к примеру, 120-тысячный г. Белово, имеющий почти трехвековую историю (с 1726 года) и ставший городом в 1938 году - центр третьей в области агломерации - конурбации центрального Кузбасса в составе четырех городов. Исторический центр города визуализируется как хорошо развитая селитебная территория с довольно высокими градостроительными характеристиками, значительным количеством достойных зданий 1930-1950-х годов.

Однако, согласно Перечню объектов культурного наследия регионального значения, расположенных на территории Кемеровской области, в Белово - всего три таковых. Причем все они утверждены 45 лет назад - решением Кемеровского облсовета № 212 от 06.05.1978 года, и с тех пор перечень не расширялся. Характерно, что два из них - это скромные памятники погибшим в войне (реестры № 421410148450005 и 421410161160005), а третий - «Беловский цинковый завод 1930 года - памятник Первой пятилетки СССР» (реестр № 421520398650005) - после закрытия этого завода в 1997 году пришел в руи- нированное состояние. То есть самое главное, что эстетически привлекает в любом городе - ансамбли его застройки, формально вообще отсутствует (а значит, не охраняется законом и не защищается от любых воздействий, самое страшное из которых - «евроремонт»).

Вообще из 334 объектов культурного наследия регионального значения в Кузбассе [9], до внесения в них последних изменений, 52 объекта - это монументальные памятники типа обелисков и скульптур, и еще 21 - могилы на городских и сельских кладбищах. Таким образом, настоящих «живых» объектов, которые непосредственно входят в городскую среду, формируют образ городов и составляют их ткань, совсем мало - оставшиеся 260 (один деревянный храм в селе Красноселка попросту сгорел).

Соответственно попытка опереться в работе по повышению культуры, созданию для молодежи стимулов оставаться на родине за счет качества городской среды и привязки к «богатому прошлому» при таком вот «качестве» и «богатстве» способна дать только отрицательные результаты.

Это положение надо исправлять. Но прежде, на наш взгляд, следует констатировать: имеющиеся официальные реестры объектов культурного наследия и сам подход к их формированию категорически не отвечают тем грандиозным задачам в сфере культуры, которые ставят общество и государство.

Однако здесь мы сталкиваемся с вопросом: «А откуда взять новые объекты культурного наследия в городах Кузбасса?»

Но дело в том, что речь идет совсем не о новых, а об объектах весьма старых, но незаслуженно обойденных вниманием и общества, и профессионалов: историков и архитекторов. Таковых в Кузбассе немало, и значительная часть этих замечательных зданий, которые, между прочим, подходят к своему вековому юбилею, относится к стилю, известному как ранний рационализм конца 1920 - начала 1930-х годов.

Применительно к Западной Сибири в целом и Кузбассу в частности вопросы рационализма как архитектурного стиля затрагивали исследователи Г.А. Градов (1968), И.Б. Оглы (1980, 1981, 1999), С.Н. Баландин (1978, 1987), И.В. Захарова (2020) и другие.

Однако рассмотренные этими учеными вопросы в основном носят градостроительный либо узко архитектурный (искусствоведческий) характер. Вопросы же, связанные с культурно-политической составляющей в аспекте необходимости охраны произведений этого стиля как памятников архитектуры, специально почти не рассматривались, равно как не оценивался их культурно-социологический феномен и - тем более - правовые предпосылки для кооперативного строительства многоквартирных домов в конце 1920 - начале 1930 года, в которых наиболее ярко проявились достоинства этого стиля.

Уникальность концепта рационального стиля в архитектуре в том, что в отличие от всех остальных стилей он пришел не на определенное, пусть даже продолжительное, время, а навсегда. После относительно краткого по историческим меркам периода своего остракизма с середины 1930-х до середины 1950-х волей Никиты Сергеевича Хрущева по результатам Всесоюзного совещания строителей 7 декабря 1954 года, где «практика украшательства в архитектуре» подверглась резкой критике, и Постановления № 1871 ЦК КПСС и Совмина СССР от 4 ноября 1955 года «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве» он триумфально вернулся в виде своего «факультатива» - советского функционализма и надолго занял практически монопольное положение в архитектуре СССР, которая по указанной причине и деградировала - сначала в обслугу строительства, а затем и вовсе монтажа панелей.

Таким образом, уникальный набор свойств рационализма конца 1920-х годов в итоге сыграл с ним злую шутку - аутентичные шедевры стиля отнюдь не кажутся обществу ценностью, поскольку ассоциируются с основанным на постулатах именно этого стиля массовым жилищным строительством, которое эстетически ценным считаться не может. Соответственно в Кузбассе множество замечательных памятников рационализма той эпохи не только не поставлены на учет в качестве таковых, но и просто не замечаются ни обществом, ни даже профессионалами.

А это, в свою очередь, создает риск их полной утраты или трудноисправимой деградации. Единственными (зато самыми надежными) гарантиями сохранения этих уникальных сооружений до момента, когда общество будет готово отнестись к ним подобающим образом, являются их использование по первоначальному назначению, то есть в качестве жилых домов, и - бедность. Мы ничуть не оговорились: наличие избыточных средств у любого причастного к памятнику архитектуры (тем более не оформленному в реестр) не сулит ему ничего хорошего: его ждет либо гипсокартон- но-керамогранитный «евроремонт», либо вовсе снос для высвобождения территории. Бедность же и отсутствие средств поневоле способствуют сохранению «хотя бы того, что есть».

Выявление в соответствии со статьей 16.1 Федерального закона «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации» таких объектов в виде имеющихся во всех без исключения городах Кузбасса зданий, в том числе многоквартирных жилых домов, построенных в характерном для эпохи индустриализации стиле рационализма, и незамедлительное принятие мер по их оформлению и охране позволят сохранить наше историческое достояние, каждому городу - обрести собственную группу «живых» памятников и использовать это как фактор своей привлекательности для собственных горожан и для туристов.

Рационализм в архитектуре системно осваивал текущие достижения современной техники, науки, в т. ч. психологии, он выдвинул требование единства архитектурной формы, конструкции и функционально обусловленной пространственной структуры. Этот концепт стремился выработать новые архитектурные методы, отвечающие современным общественным потребностям, эстетическим запросам и уровню промышленно-технического развития.

Его основы заложили в конце XIX века Луис Генри Салливан (1856-1924) в США, Хендрик Петрюс Берлаге (1856-1934) в Нидерландах (кирпичный стиль), заявивший, что сама структура может создавать пространство без необходимости украшения, Адольф Лоз в Австрии, мастера немецкого Веркбунда в Германии, О. Перре во Франции, а становление этого стиля в начале 1920-х годов - заслуга двух групп: журнала «Эспри нуво» (L'Esprit Nouveau) во главе с Ле Корбюзье во Франции и архитектурной школы «Баухауз» Вальтера Гропиуса в Германии (функционализм). В СССР рационалисты - это объединение АСНОВА во главе с Николаем Александровичем Ладовским (1881-1941) и Константином Степановичем Мельниковым. Они выдвигали психофизиологические особенности восприятия архитектурной формы (чем радикально отличались от конструктивистов) и стремились найти в зодчестве рациональные начала.

Коренное отличие от рационализма другого авангардного стиля, конструктивизма, образно описывает публицист-культуролог Г. Иванкина: «Когда авторы статей говорят, что Веснины (или, скажем, Голосов, Гинзбург, Леонидов) создавали рационально-удобные форматы, значит, мало поняли конструктивизм. Он вообще не про удобство! Удобен барственный диван с валиками, а не узкое ложе; уют не связан с холодным пластиком и равнодушным алюминием, которые так нравились в 1920-е годы; огромные окна - хороши, если есть штора; мил мягкий свет, а не “сто сорок солнц”. Стеклянные стены, как в проекте “Ленинградской правды” братьев Весниных, психологически угнетают. В этом легко убедиться, рассмотрев на выставке подробный макет несостоявшегося шедевра. Дом-коммуна и фабрика- кухня - по сути, обезличивали. Город-линия без проулочков и закоулков - страшно. Бесперебойность - пугает. Но это бодро и ново. Это - ритм жестоких двадцатых» [4].

В полемике 1920-х годов между консервативными неоклассиками и новаторами рационалисты заняли свою нишу гораздо раньше конструктивистов и были не столь радикальны, как последние, ведь в отличие от предельно-авангардного конструктивизма, нарочито рвавшего всякие связи с предшествующим опытом, рационализм стоял - пусть и одной ногой - на опыте подготовивших его стилей. В отличие от адептов конструктивизма, братьев Весниных, Н. Ладовский не отрицал полностью наработок прошлого, а призывал изучать классическое наследие и ни в коей мере не ограничиваться только утилитарной функцией проектируемого здания. Но в 1933 году и рационалистов, и конструктивистов обвинили в «следовании буржуазным взглядам на архитектуру», «в утопичности их проектов» и «в формализме» - их объединения АСНОВА и ОСА разогнали, проектирование и строительство в этих стилях свернули.

Проведем краткий и фрагментарный анализ памятников архитектуры в стиле рационализм в нескольких городах севера Кузбасса (сознательно оставляем за скобками Новокузнецк - город настолько уникальный с точки зрения зодчества, что его включение в анализ привело бы к полному «переключению» на него). При этом укажем объекты, уже признанные памятниками, и те, которые должны бы пополнить число вновь выявленных.

Все здания, о которых пойдет речь, - типичные произведения рационализма, той ветви советско-германского авангарда, которая отвергала идею конструктивизма ради самого конструктивизма и стремилась к максимально простому и удобному объемно-конструктивному решению домов. И не чуралось при этом использовать приемы, подвергнутые остракизму адептами «конкурирующего» стиля, конструктивизма: узкие вертикально ориентированные (а не лежащие и тем более вытянутые в сплошную ленту) окна, часто - с архаичными клинчатыми перемычками, не скрытые парапетами вальмовые крыши, а порой и какие-никакие простенькие украшения типа «полочки и валика». Основные же характерные элементы этого стиля - завершавшиеся аттиками ризалиты лестничных клеток (выступы за линию стены со двора) с вертикальными окнами, раскреповки - выдвижения отрезка стены со всеми частями сверху до низу - с фасада и «сдвижка» торцевых стен (прием, часто встречающийся в постройках этого периода в Кемерово). Этими архитектурными приемами зодчие избегали плоских фасадов (для конструктивизма, наоборот, свойственных).

В г. Кемерово сразу четыре «эпицентра» стиля рационализм - первые островки многоэтажной застройки: жилкооператив «Искра», Соцгород, Рудник и Соцгород порохового завода (Кировский), но лишь в одном из них, «Искре», все такие здания получили статус объектов культурного наследия. (В этот список мы не включаем четыре четырехэтажных дома жилкомбината ТЭЦ на Притомском участке - № 39 и 41 по ул. Арочной и № 2 и 5 по ул. Ермака, поскольку они возведены в 1931-1934 годах по проекту всемирно известного зодчего и градостроителя Эрнста Мая, одного из лидеров архитектуры Современного Движения и участника Баухауса, и архитектора «Кемеровопроекта» В. Р. Цабеля в другом стиле - конструктивизма.)

Мы же прежде всего говорим о четырех трехэтажных кирпичных жилых домах на стыке Кузнецкого проспекта (№ 46) и улиц Красноармейская (№ 80 и 82) и Кирова (№ 57), которые возведены в 1929-1930 годах жилищно-строительным кооперативом «Искра» - ныне памятники архитектуры и градостроительства местного значения (см. Приложение, рис. 1).

Возведенные на излете эпохи нэпа согласно первому градостроительному плану города-сада Щегловска 1918 года томского городского архитектора П.А. Парамонова, они были призваны выполнять ответственную задачу - формировать одну из сторон будущей центральной площади города-сада. Остальной ее периметр следовало застроить монументальными культурными и административными зданиями, театром, библиотекой и - собором (о будущей антирелигиозной политике Парамонов в 1918 году еще не догадывался), а в середине поставить фонтан.

«План Парамонова официально приняли и даже начали реализовать, - пишет И.В. Захарова, - но красивые мечты быстро столкнулись с суровостью реалий. Местные жители не особенно хотели строить изящные усадьбы, им было гораздо ближе понятие “изба”, а земляные наделы, которые им достались, перекопали под огороды и обустроили там пастбища для скота. У большинства же средств вовсе хватало только на “нахаловки”» [2, с. 40]. В итоге именно эти четыре дома (как, вероятно, самые скромные из задуманных) и стали одним из немногих зримых воплощений проекта города-сада.

Правовой предпосылкой для их возведения послужил Гражданский кодекс РСФСР 1922 года, позволивший гражданам создавать жилищно-строительные кооперативы (ЖСК), которым предоставлялась земля на так называемом праве застройки на срок до 99 лет. Горожане брали кредиты в банке, объединяли свои накопления и с помощью подрядчиков строили себе полноценные дома. В г. Щегловске действовали два ЖСК: «Кайла и молот» - для рабочих Кемеровского рудника и химического завода (от его домов ничего не осталось) - и «Искра». Последний начал с постройки четырех добротных деревянных двухэтажных домов в районе нынешних улиц Весенняя и Ноградская (последний, по ул. Весенней, 13А, был снесен сравнительно недавно - в 2014 году).

Следом «искровцы» взялись за кирпичные дома. Их проект был типовым, по предположению И.В. Захаровой, разработан одной из проектных организаций Новосибирска специально для застройки городов Кузбасса [3]. Соответственно все четыре дома - одинаковые, а с незначительными изменениями через год, в 1930-м, проект применили при строительстве Дома учителя в г. Ленинске-Кузнецком, на проспекте Кирова, 31, - памятника архитектуры муниципального значения. Причем в нем появились первые в Кузбассе балконы в многоквартирном доме в количестве четырех (в кооперативе «Искра» в г. Щегловске обошлись без балконов). Ленинские же балконы уникальны тем, что выполнены в виде монолитных консольных плит с полуциркульными ребрами. При этом вынос балконов второго этажа составляет два метра, чем за последовавший век не может похвастать ни один другой балкон в Кузбассе [5, с. 45].

В квартиры «Искры» заехали довольные пайщики - своего рода ранняя советская элита: руководители предприятий, врачи, учителя, техническая интеллигенция и главный землемер г. Щегловска Иосиф Гершевич с дочкой Сарочкой. В трехэтажке на ул. Красноармейской, 82, заработал один из первых детсадиков в городе - № 10. Позже, в 50-е годы, в квартиры внедрили ванны с туалетами (прежде эти удобства были во дворе), но взамен и жильцов стали уплотнять - квартиры превратились в коммунальные.

Такие воспоминания, между прочим, опровергают версию кемеровских ученых о наличии в этих домах изначально всех коммунальных удобств.

Габариты зданий в плане - 38,6 на 10,9 м. Хотя фундаменты домов сложены из бутового камня, перекрытия сделаны надежные - железобетонные, чем не может похвастать множество более поздних домов: даже выдающиеся произведения сталинского ампира, дома-дворцы на Театральной площади, в 1953-1955 годах были построены с деревянными перекрытиями. Общая площадь первого дома 1929 года, № 46 по Кузнецкому проспекту, 722,4 кв. м, в т. ч. площадь жилья - 620,8 кв. м, общая площадь каждого из остальных домов - уже 1930 года постройки - № 80 и 82 по ул. Красноармейской и № 57 по ул. Кирова - 760,8 кв. м, в т. ч. площадь жилья - 529,4.

Здания двухподъездные, с двумя квартирами на каждой секции - 12 квартир в каждом доме. Двухкомнатные имели весьма приличную и по нынешним временам общую площадь - 50,4 кв. м, жилую - 34,5 кв. м, а трехкомнатные - как стандартные «брежневки»: общую - 64,5 кв. м и жилую - 47,1 кв. м. Кухни - от 7,5 до 10,5 кв. м - были оборудованы печами (об этом свидетельствуют поднятые кемеровскими историками архивные материалы: ГАКО, Ф. Р-6, оп. 4, д. 1, л. 7-16). Все квартиры рассчитаны на одну семью и в соответствии с санитарными требованиями того времени имели сквозное проветривание и естественное освещение санузлов - в ванных комнатах есть узенькие оконца [1, с. 40-41, 82-83; 7].

Хотя прежде на дома «Искры», вероятно, были нанесены контрастные горизонтальные полосы (между прочим, заимствованные из арсенала конкурирующего конструктивистского стиля), сейчас одинаковость домов скрывает их «разноцветье»: один - голубого цвета, другой - розовый, третий - бежевый, а четвертый - песочный.

Второй эпицентр жилья в стиле рационализма в г. Кемерово возник в 1928 году неподалеку от только завершившей свою работу в 19211926 годах Автономной индустриальной колонии «Кузбасс», которая, в свою очередь, восприняв поселок Копикуза и развив его дальше, следовала как принципам изначального города-сада, так и постулатам стиля «Де Стиль» - авангардного направления голландского рационализма 1920-х годов.

Речь идет о группе из семи старейших в Кемерово многоподъездных многоквартирных домов, спрятавшихся ныне во дворах старой части проспекта Шахтеров. Это двухэтажные двухподъездные десятиквартирные дома № 1, 3, 6 и 7 и восьмиквартирные дома № 5, 9 и 11 по Тульской ул. в Рудничном районе. Дома № 6 и 7 построены в 1928 году с общей площадью по 592 и 596 кв. м, в т.ч. жилых помещений - по 545,3 кв. м, дом № 3 - в том же, 1928 году с общей площадью 634,4 кв. м, дома № 9 и 11 - в 1933 году с общей площадью 632,2 кв. м, в т. ч. жилья - по 555,4 кв. м, дом № 1 - в 1933 году с общей площадью 585 кв. м и дом № 5 - в 1933 году с площадью 610,2 кв. м. То есть строились дома по двум проектам, а небольшие различия в площади - результат вариаций при строительстве и дальнейших перепланировок.

Уникальная особенность домов № 1 и 11 - они в отличие от остальных не кирпичные, а сложены из дикого камня. Дом № 11 - только первый этаж, а дом № 1 - целиком. Все дома, в т. ч. из камня-плитняка, изначально были оштукатурены, причем с применением двух приемов: основная часть стен - «под шубу», а обводы окон и ребра зданий - вгладь (см. Приложение, рис. 2).

Подъезды всех домов выделены небольшими выступами-ризалитами и снабжены панорамными вертикально ориентированными окнами с характерной для своей эпохи расстекловкой. Такие окна сохранились, например, в доме № 1, но частично заложены в большинстве остальных, например, в домах № 3, 7 и 11. В некоторых квартирах предусмотрены кладовки с небольшими высоко расположенными окнами.

Перекрытия у домов, разумеется, деревянные, причем в трех домах есть характерная особенность: в стенах над первым и вторым этажами устроено по несколько десятков продухов специально для проветривания торцов этих перекрытий во избежание их загнивания (насколько нам известно, нигде больше такой прием не применялся). Крыши вальмовые, с чердаками и слуховыми окнами.

То обстоятельство, что эти дома вводились в строй с 1928 года, заставляет отобрать пальму первенства капитального жилищного строительства у прославленных домов жилкооператива «Искра» и заслуженно передать указанным зданиям. Это обстоятельство вместе с уникальностью этих домов в смысле архитектуры и строительной техники позволяет предложить считать их вновь выявленными памятниками архитектуры (причем первыми двухэтажными многоквартирными домами столицы Кузбасса) и поставить под государственную охрану.

Третья группа домов г. Щегловска в рациональном стиле появилась в начале 1930-х в Соцгороде.

Первыми в 1932 году были построены одинаковые двухэтажные двухподъездные 12-квартирные кирпичные дома № 4, 12 и 14 по ул. Володарского и № 17 по ул. Рукавишникова. Общая площадь первого - 516,5 кв. м, в т. ч. площадь жилья - 462,5 кв. м, площадь второго и третьего - 521 кв. м, в т. ч. жилья - 466,1 кв. м, а общая площадь последнего - 507,4 кв. м, в т. ч. жилья - 452,8 кв. м. Незначительная разница является следствием небольших и незаметных глазу изменений по ходу строительства и в ходе эксплуатации (см. Приложение, рис. 3).

Любопытны форма крыши этих домов - по- лувальмовая - и обшивка торцевых фронтонов вертикально ориентированными зазубренными вниз досками при наличии основной кирпичной кладки. Такие приемы были малохарактерны для авангардизма, зато являлись типичными чертами современной им «деревянной версии» рационального модерна и применялись чаще для деревянных бараков. Очевидно, что архитектор этих зданий применил более знаковые для себя стилистические приемы.

Все эти дома имели одинаковое и свойственное рационализму цветовое решение: охристые фасады со светло-бежевыми межоконными вертикалями, фактурно выделенными штукатуркой под шубу, и широкой белой горизонтальной полосой от верхней кромки окон второго этажа до кровли. Нарочитое подчеркивание вертикалей - одно из принципиальных отличий функционалистской эстетики от конструктивизма с его назойливыми горизонталями, прежде всего за счет окрашивания полос между окнами. Изначальное колористическое решение сохранилось в домах по ул. Рукавишникова, 17, и ул. Володарского, 4.

Часть окон квартир и все окна подъездов по сей день сохранили изначальную расстекловку.

Дом № 14 по ул. Володарского едва ли не сразу поменял свое назначение из жилого в конторское, о чем свидетельствует пристройка к нему весьма характерного для тех лет двухэтажного тамбура, повторяющего линию горизонтальной белой «подкарнизной» полосы.

Третьим эпицентром рационализма стал Соцгородок порохового завода в нынешнем Кировском районе г. Кемерово. Здесь три уникальных памятника этого стиля. Это построенные в 1933 году трехэтажные трехподъездные 18-квартирные дома № 2, 4 и 6 по ул. Потемкина. Общая площадь каждого - 1218,7 кв. м, в т. ч. жилых помещений - 1 088 кв. м. Показательно, что в этих домах железобетонные перекрытия, чем и тогда, и много позже могла похвастать не всякая многоэтажка города.

Наконец, в плеяду «рациональных» домов входит и отдельно стоящий «позднорожденный» трехэтажный четырехподъездный дом № 128А по ул. Красноармейской, спрятавшийся ныне во дворах ул. Весенней. Дело в том, что он был достроен в 1935 году, когда рациональный стиль не только перестал быть актуальным, но подвергался гонениям и остракизму. «Спасти» его, видимо, была призвана окраска, совершенно не характерная для домов его стиля, зато вполне уместная для сменившего его к тому моменту раннего периода «освоения классики» в форме своеобразного советского арт-деко, а именно терракотовый цвет первого этажа в сочетании с желтым цветом второго и третьего. Общая площадь дома составляет 1592,6 кв. м, в т. ч. жилых помещений - 1313 кв. м.

Стилистически близки к указанным кемеровским зданиям построенные в 1933 году в самом центре г. Белово, неподалеку от вокзала, несколько одинаковых двухподъездных двухэтажных шестиквартирных домов. Это дома № 24, 28, 30 по ул. Железнодорожной и № 25, 27, 29 и 31 по ул. Ленина (см. Приложение, рис. 4).

С дворовой стороны их подъезды оформлены все теми же выступающими ризалитами на всю высоту, но за линию фасада они выходят дальше, чем в ранних кемеровских домах на ул. Тульской. Общая площадь беловских домов - по 434,4 кв. м, в т. ч. жилых помещений - по 294 кв. м.

Уникальность этих зданий - в применении непривычной для наших мест готической кирпичной кладки: строгое чередование тычков и ложков в каждом из 50 рядов кладки от фундамента до конька крыши. Этот нечастый у нас технический прием тем более выделяется за счет необычных, нестандартных габаритов примененного красного кирпича - он длинный и узкий, что делает тычковую часть вертикально ориентированной.

Характерно и то, что перемычки над окнами (между прочим, очень широкие - по горизонтали они больше, чем по вертикали) были выполнены не из железобетонных или стальных балок (которых попросту не было), а из вертикально сложенных кирпичей. Учитывая то, что оконные проемы были не лучковой формы, позволяющей кирпичам работать «вприжим», а прямыми, - это подлинный шедевр ремесленного мастерства.

Само по себе применение готической кладки было отнюдь не замысловатой случайностью, а, наоборот, диктовалось рационализмом.

Расход кирпича на квадратный метр кладки при таком методе требовал всего 62 кирпича, тогда как тычковая (поперечная) кладка - 80, английская (два ложковых и один тычковый ряд) - 70, крестовая - 78, а голландская - все 80! Экономнее лишь ложковая кладка - 60 кирпичей (немудрено, что впоследствии в советской архитектуре она и стала «монопольной»: «Экономика должна быть экономной» - призывал Леонид Ильич Брежнев). Но в том-то и суть раннего функционализма как стиля: достижение минимальными средствами высокого качества и эстетики, оптимальное соотношение «цена / качество» и готическая кладка, которая была избрана сознательно как одновременно почти самая экономная и эстетически самая привлекательная.

Есть еще одна «готическая подробность» этих домов - непривычно большой угол кровли - порядка 35 градусов, свойственный как раз немецкому, а не российскому домостроению.

Все это вместе взятое позволяет высказать предположение, что и архитекторами, и, возможно, даже строителями этих домов были иностранные специалисты из числа бригады немецких архитекторов, работавших на стройке Беловского цинкового завода.

Для этого следует проанализировать предысторию строительства этих - старейших на сегодня - многоквартирных домов г. Белово.

В 1927 году Высший совет народного хозяйства (ВСНХ) зарезервировал миллион рублей на финансирование строительства цинкового завода в г. Белово из 12 млн, предназначенных на развитие всей цветной металлургии СССР. Из-за высокой цены проектов фирмы «Бер-Зонд-Хаймер», запросившей 200 тысяч долларов, и «Эрцрест-Ге- зельшафта», оценившей свою работу в 50 тысяч долларов, по рекомендации Союза германских инженеров в Берлине 1 сентября 1927 года было организовано отдельное проектное бюро во главе с инженером Хольтманом при участии профессора Энделя, профессора Розина и докторов Юрецки и Пауля. За квартал немцы создали эскиз проекта завода, взяв 20 тысяч долларов. Проект «с упрощениями и облегчениями» 24 августа 1928 года утвердила Коллегия Главметалла ВСНХ СССР, и в сентябре 1928 года проектное бюро треста «Алтайполиметалл» в составе 24 инженеров приступило к детальной разработке чертежей заводских зданий. В январе 1928 года в Белово приехал С.В. Фаер, назначенный управляющим комбинатом «Кузбассцинкстрой», специально созданным для строительства цинкового завода и предприятий его рудной базы в Салаире, а в феврале - группа металлургов и строителей в составе немецкого инженера Хольтмана, инженера П.Г. Логинова, прораба А.М. Епанчинцева, механика Шмидта и др. В полутора километрах от деревни Белово началась масштабная стройка: 1200 человек рыли котлованы будущих цехов, возводили временные жилые дома для рабочих, хозяйственные строения. Первый вариант титульного списка объектов строительства, выполненных в чертежах объемом в 300 листов, был представлен на утверждение правлению треста в ноябре 1928 года. Весной 1929 года за деревней Белово заработали два временных полукустарных кирпичных заводика. В мае 1932 года Беловский цинковый завод заработал [6, с. 114].

В течение 1930-1932 годов рядом с предприятием появился соцгородок с 22 двух- и трехэтажными кирпичными домами, кирпичной поликлиникой, хирургическим и родильным отделениями больницы, большими корпусами школ № 1, № 3 и ФЗУ

Кирпичная неоготика первых домов г. Белово настолько красива сама по себе, что делает совершенно излишним любые архитектурно-декоративные приемы.

Но, к сожалению, со временем дома либо покрасили, и краска скрыла естественный цвет и фактуру кирпича, либо оштукатурили, а в последние 30 лет часть домов и вовсе изуродовали «евроремонтом» из «современных стройматериалов с ближайшего строительного рынка». Крайним вариантом надругательства стал дом № 31, который полностью обшили кислотным желтым пластмассовым сайдингом. Образно говоря, высший сорт превратили в третий, причем еще и заплатили деньги.

Но, к счастью, пара домов еще сохранила свою аутентичную прелесть, например, дом № 27.

Между прочим, неподалеку от этих зданий находится еще один заамечательный двухэтажный жилой дом № 2 по ул. Железнодорожной, построенный в 1946 году. Уникальность этого восьмиквартирного двухподъездного дома - в воспроизведении формальных методов рационального модерна, от которых к этому времени, казалось бы, уже не могло остаться и следа. Сам дом достаточно компактный: общая площадь - 559 кв. м, в т. ч. площадь жилых помещений - 508 кв. м.

Таким образом, незаслуженная забытость ключевого для современной архитектуры стиля - раннего рационализма, который максимально широко представлен во всех городах Кузбасса ввиду совпадения своей эпохи со временем первой пятилетки индустриализации нашей области, дает уникальную возможность радикально расширить перечень объектов культурного наследия, что создаст фактор историчности и ценности своей урбанистической среды для всех городов Кузбасса, на сегодня обделенных таковыми.

Осознание ценности и значения стиля раннего рационализма для социокультурного и градостроительного развития Кузбасса, детальное обследование и постановка всех зданий рубежа 1920-30-х годов на учет в качестве объектов культурного наследия - памятников архитектуры регионального или местного значения - единственно правильное решение в рамках государственной культурной политики Кузбасса.

В рамках такого подхода необходимы меры по гуманизации городской среды в местах нахождения этих памятников (которая сейчас нередко являет пример деградации ландшафта), меры государственно-частного партнерства по регенерации этих зданий и меры по их включению в культурную среду городов. Это, в свою очередь, будет «подтягивать» окружающие пространства, создаст у жителей таких домов и населения прилегающих районов чувство причастности к великому вместо вполне вероятного сейчас ощущения тоски и безнадежности прозябания «в каком-то старье, которое давно пора снести».

памятник архитектура здание охрана

Литература

1. Захарова И.В. Архитектурное наследие Кузбасса 1910-1930-х годов. Материалы к Своду памятников архитектуры Кемеровской области. - Кемерово: АРФ, 2005. - 103 с.

2. Захарова И.В. Кемерово: город-сад - соцгород - город-ансамбль. Градостроительство и архитектура 19101950-х годов. - Кемерово: Кузбасс XXI век, 2020. - 143 с.

3. Захарова И.В. Градостроительство и архитектура Кемерово в годы первых пятилеток // Вестник КузГТУ - 2005. - № 3.

4. Иванкина Г. Русский метод. Выставка «Конструктивизм. Начало» в центре «Зотов»

5. Лакисов А.И. Ленинск-Кузнецкий. - Кемерово: Кемеровское кн. изд-во, 1984. - 192 с., ил.

6. Морозов Н.М. Строительство Беловского цинкового завода в 1928-1932 годов // Известия Алтайского госуниверситета. Исторические науки и археология. - 2020. - № 2 (112).

7. Никитина Л., Туманова М. Каменные небоскребы нэпа

8. Объекты культурного наследия Кемеровской области

9. Объекты культурного наследия регионального значения в Кузбассе

References

1. Zakharova I.V. Arkhitekturnoe nasledie Kuzbassa 1910-1930-kh godov. Materialy k Svodu pamyatnikov arkhitektury Kemerovskoy oblasti [The architectural heritage of Kuzbass in the 1910-1930s. Materials for the Code of architectural monuments of the Kemerovo region]. Kemerovo, ARF Publ., 2005. 103 p. (In Russ.).

2. Zakharova I.V Kemerovo: gorod-sad - sotsgorod - gorod-ansambl'. Gradostroitel'stvo i arkhitektura 1910-1950-kh godov [Kemerovo: garden city - social city - ensemble city. Urban planning and architecture of the 1910-1950s]. Kemerovo, Kuzbass XXI vek Publ., 2020. 143 p. (In Russ.).

3. Zakharova I.V Gradostroitel'stvo i arkhitektura Kemerovo v gody pervykh pyatiletok [Urban planning and architecture of Kemerovo during the first five-year plans]. Vestnik KuzGTU [Bulletin of KuzGTU], 2005, no. 3. (In Russ.).

4. Ivankina G. Russkiy metod. Vystavka "Konstruktivizm. Nachalo" v tsentre "Zotov" [Russian method. Exhibition "Constructivism. Nachalo" in the center "Zotov"]. (In Russ.).

5. Lakisov A.I. Leninsk-Kuznetskiy [Leninsk-Kuznetsky]. Kemerovo, Kemerovskoe kn. izd-vo Publ., 1984. 192 p., il. (In Russ.).

6. Morozov N.M. Stroitel'stvo Belovskogo tsinkovogo zavoda v 1928-1932 godov [Construction of the Belovsky zinc plant in 1928-1932]. Izvestiya Altayskogo gosuniversiteta. Istoricheskie nauki i arkheologiya [Proceedings of the Altai State University. Historical sciences and archeology], 2020, № 2 (112). (In Russ.).

7. Nikitina L., Tumanova M. Kamennye neboskreby nepa [Stone skyscrapers of the nep]. (In Russ.).

8. Ob"ekty kul'turnogo naslediya Kemerovskoy oblasti [Objects of cultural heritage of the Kemerovo region]. (In Russ.).

9. Ob"ekty kul'turnogo naslediya regional'nogo znacheniya v Kuzbasse [Objects of cultural heritage of regional importance in Kuzbass]. (In Russ.).

Приложение

Рисунок 1. Дом жилищного кооператива «Искра» 1929 года (вид со двора)

Рисунок 2. Дом из камня-плитняка по ул. Тульской, 1, 1933 год

Рисунок 3. Дом по ул. Володарского, 4, 1932 год

Рисунок 4. Дом в г. Белово по ул. Ленина, 29, 1933 год

Размещено на Allbest.ru