Развитие культурологических представлений в индустриальном обществе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

индустриальный культура общество кант

Огромное влияние на развитие культуры западноевропейского мира оказала промышленная революция, которая продолжалась со второй половины XVIII века до конца XIX в. Промышленная революция привела к существенной перестройке труда и предметного мира. Ее непосредственный результат - беспрецедентный рост производительности общественного труда. Практические потребности стимулировала быстрое развитие науки. Известно, что XIX в. - это расцвет классического естествознания создания единой системы наук. В это время связь науки с производством становится все теснее. Появляются первые научно-исследовательские лаборатории, работающие на промышленность. Открытия в различных областях естествознания все больше воздействуют на развитие ведущих отраслей индустрии: металлургии, энергетики, машиностроения, приборостроения, транспорта химической промышленности. Таким образом, промышленная революция привела к формирования индустриального общества.

Тема данной курсовой работы является достаточно актуальной, поскольку без понимания сущности индустриальной эпохи было бы сложно осмыслить и оценить ценности современной, индустриальной культуры.

Объектом данного исследования является культура индустриального социума, предметом - культурологические представлении данного периода.

Целью данной работы является изучение динамики культурологических представлений индустриального общества.

Перед исследователем были поставлены следующие задачи:

- раскрыть сущность понятия «индустриальное общество»;

- определить ценности и доминирующие черты культуры индустриального социума;

- охарактеризовать основные направления, возникшие в культуре индустриального общества

- рассмотреть культурологические представления Г. Маркузе и И. Канта как представителей индустриальной эпохи.

Методология исследования базируется на трудах ведущих отечественных и зарубежных культурологов.

1. Социокультурные характеристики индустриального общества

1.1 Индустриальное общество: понятие и сущность

Индустриальное общество (с нем. Industriegesellschaft) - тип общества, которое достигло такого уровня общественно-экономического развития, при котором наибольший вклад в стоимость материальных благ вносит добыча и переработка природных ресурсов, а также промышленность.

Индустриальное общество - это общество, основанное на промышленности с гибкими динамичными структурами, для которого характерны - разделение труда, широкое развитие средств массовой коммуникации и высокий уровень урбанизации.

Индустриальное общество - это промышленное общество, определённая стадия развития общества, сменяющее традиционное, аграрное (родоплеменное, феодальное) общество. Этот термин принадлежит А. Сен-Симону. Концепция индустриального общества широкое распространение получила в 50-60-х гг. 20 в. в трудах Р. Арона, У. Ростоу, Д. Бела и других учёных и философов [21, с. 298].

Индустриальное общество возникает в результате промышленной революции. Происходит перераспределение рабочей силы: занятость населения в сфере сельского хозяйства падает с 70-80% до 10-15%, возрастает доля занятости населения в промышленности до 80-85%, так же происходит прирост городского населения. Доминирующим фактором производства становится предпринимательская деятельность. В результате научно-технической революции индустриальное общество трансформируется в постиндустриальное общество.

Для индустриального общества характерны резкий рост промышленного и сельскохозяйственного производства, невообразимый в предшествующие эпохи; бурное развитие науки и техники, средств коммуникации, изобретение газет, радио и телевидения; резкое расширение возможностей пропаганды; резкий рост населения, увеличение продолжительности его жизни; значительное повышение уровня жизни в сравнении с предыдущими эпохами; резкое повышение мобильности населения; сложное разделение труда не только в рамках отдельных стран, но и в международном масштабе; централизованное государство; сглаживание горизонтальной дифференциации населения (деление его на касты, сословия, классы) и рост вертикальной дифференциации (деление общества на нации, «миры», регионы) [11, с. 215].

Индустриальное общество, по сути, является конечным продуктом модернизации. Оно приобретает системную определенность, когда новые институты закрепляются в соответствующих их природе и функциям моделях поведения людей. В этом случае индустриальное общество способно к воспроизводству во времени и пространстве.

Итак, рассмотрим подробнее институциональные компоненты индустриального общества.

Индустриальное общество, как известно, опирается на машинное производство. Это означает, что продукция индустрии составляет большую часть внутреннего валового продукта страны, главной хозяйственной единицей является фабрика, работающая на рынок, с рациональной организацией труда и соответствующей дисциплиной всего персонала. Основной экономический институт - фирма.

Индустриальное общество по своему экономическому содержанию является рыночным, что предполагает не только развернутое денежное хозяйство, но и институализацию предпринимательской деятельности.

Индустриальное общество - общество экономическое. Экономика становится главной подсистемой общества, определяющей деятельность всех иных институтов. Экономический принцип (величина и характер доходов) определяет социальные различия между людьми, выстраивает новую социальную иерархию, в которой мерилом общественного положения человека (статуса в обществе) являются деньги. Иные социальные параметры личности (род занятий, образование, даже происхождение) имеют экономический эквивалент.

Индустриальное общество надлокально. Производственные, экономические, политические связи соединяют в одно целое население, независимо от места проживания [7, с. 85]. Рыночная система предполагает постоянный обмен информацией, людьми, продуктами между территориями. Одни и те же институты по единой рациональной схеме функционируют в любой части страны. Политической формой индустриального общества является национальное государство либерального типа.

Индустриальное общество урбанизировано. Главный вид поселения город - не только потому, что в нем проживает большинство жителей, но и оттого, что городской образ жизни господствует во всем обществе, в т.ч. и в сельской его части.

Индустриальное общество дифференцировано. Каждая из его подсистем: экономическая, политическая развивается автономно в соответствии с собственными ритмами и нормами. В индустриальном обществе происходит четкая разделительная полоса между публичной и частной (приватной) сферами деятельности человека.

Индустриальное общество - это общество конфликтно-динамичное. Природа конфликтов в основном экономическая [4, с. 135]. Она касается перераспределения доходов, изменения социального положения отдельных общественных групп. Конфликт включает в себя сопротивление системе; господству и дисциплине, как на фабрике, так и в обществе в целом.

Рациональное урегулирование конфликта ведет к эволюции общества (Р. Дарендорф). Итак, воспроизводство индустриального общества, благодаря конфликтам, реализуется в виде развития, т.е. обладает внутренней динамикой.

Индустриальное общество относительно молодо. Оно сложилось в Европе 2-3 (тридцатилетних) поколения назад. В то же время в ряде стран оно перерастает в общество постиндустриальное, в котором основным социальным институтом призван стать университет; определяющими технологиями - интеллектуальные; центральной подсистемой общества - культурная [4, 137].

Естественно, что предложенные характеристики индустриального общества описывают его теоретическую модель, не совпадающую с конкретно-историческими реальностями разных народов, т.к. в них обязательно присутствие следов традиционалистского и даже архаичного прошлого, функционирование доиндустриальных институтов.

Как уже было сказано, формирование новых принципов регуляции социокультурной жизни отвечало тем переменам в западноевропейском обществе, которые сопровождают его на позднем этапе развития, называемом обычно модернизацией. Первыми в этап модернизации вступили США, Западная Европа, Япония. Модернизация была связана с интенсивным развитием техники, вызванном необходимостью утверждения преобладания накопленного труда над живым. Важная хозяйственная причина технизации заключается в том, что без новых технических средств производства невозможно обеспечить уровень потребления и образ жизни, соответствующий характеристике индустриального общества. Важная политическая причина заключается в том, что в условиях национального соперничества более развитые в техническом отношении страны и нации могут защищать свои интересы с большим успехом и даже диктовать свою волю менее развитым сообществам.

В культурном плане принято выделять две духовные причины, придавшие высокий престиж техническому обществу. Во-первых, это представление о человеке как об активном преобразователе природы, во-вторых, это утверждение активной роли разума в постижении реальности и его способности конструировать мир по-своему. Влияние техники, однако, не сводится только к высоким технологиям. Это еще и трансформация мировосприятия человека.

Итак, отметим основные особенности, присущие индустриальному обществу:

Массовость производства. В индустриальном обществе динамика производства измеряется в физическом или денежном выражении, т.е. по критериям количества и объема. Эти критерии распространяются и на остальные сферы.

Потребление энергии как критерий уровня жизни. Используя новые источники энергии, современная техника позволяет осуществлять грандиозные проекты. Ставка на новые источники энергии породила прорыв в технологиях, ставших иногда весьма опасными для человека.

Разрыв с традициями. Техника постоянно обращена к будущему. Совершенствование уровня жизни предполагает совершенствование технологий, которые должны постоянно обновляться. В такой ситуации обращение назад означает конец прогресса, без которого сам смысл процесса модернизации утрачивается. Возникает упоение процессом поиска нового, желание постоянного обновления, т.е. разрыв с традициями.

Чувство функциональности. Совершенствование технологий и производства, «вещность» сознания, культ техники порождают рациональное отношение к миру как к среде функциональных объектов. Даже сам человек стал рассматриваться с позиций рациональной значимости.

Новые коммуникации. Техника связи, совершенствуясь, способствует интенсификации процессов общения, разрушению политических и культурных барьеров, приближению периферийных областей к центрам и тем самым способствует расширению процесса модернизации.

Новые модели мышления. Массовое распространение техники потребовало принципиального изменения человеческого мышления. Уменьшается роль антропоморфных образов, гуманитарных принципов. Их оттесняет естественнонаучный подход к миру, природе, обществу, человеку. Мышление приобретает абстрактный характер. Новые принципы социально-технологической организации деятельности охватили не только крупную индустрию, но и распространились на все сферы жизни, в том числе и духовную. В итоге духовная культура превращается в индустрию массового сознания.

Социальное и духовное отчуждение. Отчуждение стало одной из важнейших характеристик индустриального общества. Из сферы производственных отношений отчуждение распространилось и на социальные нормы.

Колониализм. Подчинение более отсталых стран с целью эксплуатации их ресурсов не ограничилось установлением политического и экономического господства, а сопровождалось подавлением локальных культур во имя универсализма западной индустриальной цивилизации. Это вызвало движение за национальное освобождение, приобретшее крупномасштабный характер.

Антагонизм человека и техники. Наступление техницизма всегда встречало противодействие со стороны гуманитарно ориентированных слоев интеллигенции. Именно антагонизм техницизма и контркультуры является важной характеристикой культуры индустриального общества.

Экологические границы индустриализма. Индустриальное общество основано на «жестких» технологиях, осуществляющих принцип «человек-покоритель природы» [13, с. 218-219]. Природа рассматривается как внешний объект, а не как среда обитания. Хотя такая мировоззренческая установка способствовала высокой эффективности производства, она же стала причиной глобальных процессов экологической деградации. Другим следствием стала чрезмерная урбанизация планеты, создавшая тяжелые условия для физического существования человека.

Особенности и противоречия культуры буржуазного индустриального общества нашли свое продолжение и в современном постиндустриальном обществе.

1.2 Культура индустриального общества: ценности и доминирующие черты

Индустриальное общество, будучи, согласно К. Марксу, подлинно «экономической формацией общества», обладает и соответствующей культурой. Ее основные черты: рационализм, индивидуализм и полистилизм, - одеты в экономическую оболочку.

Рационализм проявляется в том, что навязывает всем моделям поведения одни и те же экономические по существу критерии разумного: бережливость, соотношение затрат - прибыли, денежный эффект.

Индивидуализм, по культурной природе своей ориентированный на самоценность личности, признание неотъемлемости ее фундаментальных прав и свобод, проявляется в неизменном виде хозяйственного эгоизма, во взаимном отчуждении людей друг от друга.

Наконец, полистилизм - это многообразие культурных форм в одежде, манерах поведения, наконец, в архитектуре, живописи, литературе и музыке, - выступает как продолжение экономической дифференциации общества, побуждающий каждую из социальных групп выбирать особенную модель культуры, в соответствии с ее экономическими ролями и, самое главное, доходами [18, с. 54].

Экономизм культуры отражается в принятой обществом системе жизненных ценностей, в ее основополагающем квадрате: труд, деньги, свобода, семья.

Причем, труд - ценность инструментальная, трактуемая как средство для завоевания и сохранения социального статуса, как необходимая ролевая функция в экономических институтах общества.

Деньги, воспринимаемые как некий зримый и чувственный эквивалент социального положения, также инструментальная ценность. Они - источник свободы.

Свобода - ценность фундаментальная. Она выражает потребность человека в индивидуальном самоопределении и самореализации в обществе регламентированном, рационально организованном и потому расчеловеченным. Практическая свобода предполагает возможности выбрать род занятий, самостоятельно решать вопрос о приемлемости конкретного рабочего места и оплаты. Объединиться с другими людьми для защиты своих интересов, на равных противостоять государственной машине [8, с. 134].

Семья - это ценность личностных межчеловеческих отношений, компенсирующая рациональность и обезличенность экономического мира человека; это ценность частной сферы, непроницаемой для публичных институтов: фирмы, государства и т.п.

Этот набор ценностей в разных комбинациях определяет действительные модели поведения различных социокультурных групп в повседневной жизни.

Упомянув о социокультурных группах в индустриальном обществе, необходимо коснутся и проблемы воздействия культуры на социальную стратификацию. Статусные позиции в индустриальном рыночном обществе - это предмет конкурентной борьбы. Для того, чтобы их достичь, сохранить и эффективно использовать, необходимы положительные знания, почерпнутые из разных наук, в том числе экономических и социальных. Постепенно формируется прямо пропорциональная зависимость между уровнем образования и высотой социального положения. Чем лучше образование, тем выше статус.

Тем самым, образование становится важнейшим социальным институтом, при помощи которого происходит отбор элиты в обществе.

Культура приобретает уровневое измерение, совпадающее с продолжительностью образования. Тем самым, наряду с экономическими факторами стратификации начинает действовать и собственно культурный фактор. Между ними имеет место системная взаимосвязь. Чем выше доходы семьи. Тем доступней образование, дифференцирующееся также по экономическим принципам: на школы частные и публичные, дающие худшее образование за счет государства или общества. Принцип экономизма торжествует и в этой сфере. В свою очередь, хорошее образование является капиталом, эффективной долгосрочной инвестицией, открывающей дорогу его собственнику к ключевым экономическим позициям в обществе. Результатом сращивания двух этих факторов и является складывание в индустриальном обществе социокультурных групп, отличающихся по экономическим и культурным характеристикам [7, с. 72-73].

Таким образом, индустриальное общество является по своей природе экономическим, что находит отражение в его культурной подсистеме. Новое качество индустриальной культуры реализуется в рационализме, индивидуализме и полистилизме, существующих в экономической форме. Главные ценности культуры индустриального общества: труд, деньги, свобода, семья, - определяют модели поведения его граждан. Уровень культуры, приобретаемый посредством образования, становится фактором коренных социальных отличий между общественными группами.

Таким образом, индустриальное общество коренится в перестройке развития производительных сил, её основные черты - превращение науки в ведущую силу производства, внедрение автоматического управления, изменение технологических методов производства и форм его организации. Все это предполагает качественную психологическую и нравственную перестройку, а также изменение всего образа жизни человека.

2. Культурологические представления индустриального общества

2.1 Общая характеристика взглядов и направлений в культуре индустриального общества

Формирование культурологического и философского мировоззрения индустриального общества происходило под влиянием революционных преобразований во Франции, промышленной революции в Англии, особенностей социально-политической обстановки в Германии, которая находилась в экономическом застое. Философская мысль Германии отражала особенности мировоззрения своего времени и не представляла единого целого: И. Кант был дуалистом, И. Фихте - субъективным идеалистом, Ф. Шеллинг и Г. Гегель - объективными идеалистами, Л. Фейербах - материалистом и атеистом. Но их объединяла линия преемственности. Стержневой линией развития немецкой классической философии было исследование форм всеобщности, которые у Канта и Фихте рассматривались как формы мышления, у Шеллинга и Гегеля - как формы бытия, действительности, духовной реальности. Классическую немецкую философию объединяет идея развития, диалектика. Завершает классическую немецкую философию крупнейший материалист Л. Фейербах, философская система которого сложилась на основе гегелевской школы. Эта философия определила мышление века и стала методологической основой развития духовной культуры XIX в. Ее проблематика - это прежде всего проблемы человека, решаемые через создание системной картины мира. Системы отношений «мир-человек», предлагаемые немецкими философами, почти все (кроме идей Л. Фейербаха) идеалистичны в своей попытке раз и навсегда объяснить место и назначение человека. Огромное достижение немецкой классической философии - учение о развитии, диалектика, которая приобрела форму научного знания и стала методом исследования.

Значительный вклад в развитие культуры составляют марксистская философия и марксистская теория, наложившие свой отпечаток на философское и художественное мышление XIX в. В программном документе - «Манифесте Коммунистической партии» - было представлено новое миропонимание, распространяющееся на область социальной жизни. Творчески переработав идеи классической немецкой философии, английской политической экономии, французского и английского утопического социализма, Маркс и Энгельс открыли законы общественного развития, указали пролетариату научно обоснованный путь для улучшения условий его существования [8, с. 237]. Помимо этого, философия марксизма имеет историческое и культурологическое значение для развития любого научного исследования, в том числе и исследований в области культуры. На этой теории основывается метод диалектического материализма, универсальный метод исследования развивающегося природного, мыслимого или социального объекта.

Позитивизм. Позитивистское сознание сложилось под влиянием позитивистской философии. Конфликт гуманистических идеалов и прозаической повседневности вылился в признание научного факта. Позитивизм опирался на философию Нового времени, на программу практического господства науки как рациональной системы опытного достоверного знания, отбросив метафизические представления и став предтечей сциентизма. В развитии критических тенденций в культуре XIX в. было два этапа. Первый был связан с революционным движением, второй - с зарождением и распространением социалистических идей и духовным кризисом буржуазного общества, т.е. с неверием в возможность духовного прогресса, в осуществимость гуманистических идеалов [12, с. 235]. Все это привело к появлению пессимизма, апатии, безразличия, что нашло отражение в таких формах художественной культуры, как импрессионизм, натурализм, символизм, эстетизм и декаданс.

Импрессионизм. Данное направление сложилось под влиянием позитивизма. Ориентируясь на точную фиксацию «факта» (момента в изображении действительности) и отказываясь от широких обобщений, мировоззрение импрессионизма не смогло обрести устойчивых схем. Это течение опиралось на новейшие научные открытия в области биологии, физиологии, физики и химии, в области изучения звуковых и зрительных ощущений.

Натурализм. В натурализме ярчайшим образом проявилось влияние позитивизма. Его кредо - «природа как она есть». Натуралисты отвергали произвол воображения и сравнивали творчество писателя и художника с трудом исследователей природы - естествоиспытателей. Результат такой деятельности - наблюдение сквозь темперамент. Буквальное отражение биологического аспекта человеческой жизни выразилось в профанации искусства, предопределившей ее скандальный успех в мещанской среде, в появлении эстетики «физиологического искусства» [14, с. 129].

Романтизм - явление, порожденное буржуазным строем. Как мировоззрение и стиль художественного творчества он отражает его противоречия: разрыв между должным и сущим, идеалом и действительностью. Осознание нереализуемости гуманистических идеалов и ценностей Просвещения породило две альтернативные мировоззренческие позиции. Суть первой - презреть низменную действительность и замкнуться в скорлупе чистых идеалов. Суть второй - признать эмпирическую реальность, отбросить все рассуждения об идеальном. Исходным пунктом романтического мировоззрения является открытое неприятие действительности, признание непреодолимой пропасти между идеалами и реальным бытием, неразумности мира вещей.

Для него характерны негативное отношение к действительности, пессимизм, трактовка исторических сил как находящихся вне реальной повседневной действительности, мистификация и мифологизация. Все это побуждало к поискам разрешения противоречий не в реальном мире, а в мире фантазий [22, с. 218].

Реализм. Термин «реализм» следует понимать двояко: как исторически определенное направление, тип художественного мышления и как правдивое, объективное отражение действительности (на языке того или иного искусства) [11, с. 435]. Реализм эволюционировал, начиная с первобытных форм культуры. Как художественный метод реализм возник в недрах романтизма в первой трети XIX в., когда в Европе утверждается принцип правдивого изображения как оппонент романтизму.

Поэтому в реализме предметом изображения становится не мир фантазий и мечты, а современная действительность. Значение реализма в культуре трудно переоценить.

Критический реализм. Во второй половине XIX в. становится господствующим художественным мышлением и методом. Критический реализм вовсе не означает негативное отношение к действительности. Это форма оппозиции к существующей (господствующей) идеологии. Ведущая роль в критическом реализме принадлежит литературе. Реалистическое отражение действительности определяется не теми или иными приемами, а общим отношением к действительности, т.е. художественной правдой, которая включает в себя две стороны: правдивое отражение существующих сторон жизни и истинность, соответствие эстетическому идеалу. В первой половине XIX в. реализм функционировал в тесной связи с романтизмом [13, с. 237].

Итак, для культуры индустриального общества в целом характерны многостильность, борьба различных направлений, начало кризисных явлений. Принципиально меняется характер взаимодействия человека с окружающей действительностью: появляется созерцательное мироощущение, стремление к чувственному контакту с миром, причем в разных течениях это осуществляется по-разному. В натурализме - через фиксацию мимолетного, через индивидуальное впечатление. В импрессионизме - через передачу динамически наполненной жизни. В символизме - благодаря одушевлению внешнего мира, а в модернизме - благодаря созданию образов духа.

2.2 Культурологические представления Г. Маркузе

Герберт Маркузе (1898-1979) - немецко-американский философ и социолог. Наряду с Т. Адорно и М. Хоркхаймером был одним из основателей Франкфуртского института социальных исследований. Формирование взглядов Маркузе происходило под влиянием идей М. Хайдеггера и особенно Г. Гегеля и З. Фрейда. Вместе с тем, проявляя неизменный интерес к учению К. Маркса, Маркузе широко использует его категории и некоторые идеи, интерпретируя их часто в духе современной буржуазной философии и социологии.

С 30-х гг. Г. Маркузе участвовал в разработке «критической теории», направленной против культуры индустриального общества (под которым понималось любое современное развитое цивилизованное общество), как несущей угрозу индивидуальной свободе [6, с. 527].

В своей работе «Одномерный человек: исследование идеологии развитого индустриального общества» Маркузе рассматривал состояние человека в современном ему индустриальном обществе. Оценивая это состояние, автор утверждает, что мерой исторической практики могут служить ее исторические альтернативы. Маркузе утверждал, что невозможно избежать колебания между двумя противоречащими одна другой гипотезами, утверждающими, что, во-первых, развитое индустриальное общество обладает способностью сдерживать качественные перемены в поддающемся предвидению будущем; во-вторых - существуют силы и тенденции, которые могут положить конец этому сдерживанию и взорвать общество [15, с. 239].

Называя свою область знания критической теорией, Маркузе датирует ее зарождение первой половиной XIX века (связывая ее с теорией Маркса) и считает, что в XX веке понятия критической теории утратили свою оппозиционность по отношению к обществу. Общество различными путями переросло некогда революционные противоречия и трансформировало некогда антагонистичные друг другу силы. Оно стало тоталитарным (понимание этого термина у Маркузе отличается от общепринятого: он подразумевает нетеррористическое экономическое координирование общества), т.е. оно лишило все критические идеи оппозиционности, встроив их в свое функционирование. Основой саморегулирования современной индустриальной цивилизации является уже не репрессия, не подавление влечений и потребностей большинства, но формирование стандартных, ложных потребностей, привязывающих индивида к современному обществу, потребностей, которые Маркузе называет репрессивными. Тем самым индивид лишается основы (и онтологической, и моральной), на которой он мог бы развить автономию, а тем более способность противостоять целому, теперь уже действительно целому общества. Формируется модель одномерного мышления и поведения. Реализацию этой модели и прослеживает в своей книге Маркузе на разных уровнях и в разных областях: на уровне индивида, на уровне общественных процессов, в науке и философии [15, с. 242].

Согласно Маркузе, в основании современной развитой индустриальной цивилизации лежит определенный исторический проект (т.е. отношение человека к миру, определяющее как мышление о мире, так и деятельность в нем), а именно: технологический проект, или технологическая рациональность. Доминирующим в отношении европейского человека к природе является стремление поработить ее, изменить, приспособить к удовлетворению своих потребностей. Но это стремление оборачивается и против самого человека как части природы. В этом - иррациональность репрессивной рациональности, которая чревата катастрофой и для природы, и для человека. Катастрофичность развития технологической цивилизации, по мнению Маркузе, заключается еще и в том, что оно уничтожает шансы альтернативы, ибо делает человека неспособным отказаться от благ, этой цивилизацией предоставляемых. Сама мысль о возможном отказе от этих благ, от удовлетворения ложных потребностей кажется современному человеку катастрофичной.

Единственную силу, реально противостоящую индустриальному обществу, Маркузе видит в аутсайдерах этого общества. Но даже при большом желании в них нельзя увидеть создателей новой нерепрессивной рациональности и «основание» мышления Маркузе.

Г. Маркузе полагал, что развитая индустриальная цивилизация - это царство комфортабельной, мирной, умеренной, демократической несвободы, свидетельствующей о техническом прогрессе. В самом деле, что может быть более рациональным, чем подавление индивидуальности в процессе социально необходимых, хотя и причиняющих страдания видов деятельности, или слияние индивидуальных предприятий в более эффективные и производительные корпорации, или регулирование свободной конкуренции между технически по-разному вооруженными экономическими субъектами, или урезывание прерогатив и национальных суверенных прав, препятствующих международной организации ресурсов. И хотя то, что этот технологический порядок ведет также к политическому и интеллектуальному координированию, может вызывать сожаление, такое развитие нельзя не признать перспективным [8, с. 347].

Права и свободы, игравшие роль жизненно важных факторов на ранних этапах индустриального общества, утрачивают свое традиционное рациональное основание и содержание и при переходе этого общества на более высокую ступень сдают свои позиции. Свобода мысли, слова и совести - как и свободное предпринимательство, защите и развитию которого они служили, - первоначально выступали как критические по своему существу идеи, предназначенные для вытеснения устаревшей материальной и интеллектуальной культуры более продуктивной и рациональной. Но, претерпев институционализацию, они разделили судьбу общества и стали его составной частью. Результат уничтожил предпосылки.

Транспортные средства и средства массовой коммуникации, предметы домашнего обихода, пища и одежда, неисчерпаемый выбор развлечений и информационная индустрия, по мнению Маркузе, несут с собой предписываемые отношения и привычки, устойчивые интеллектуальные и эмоциональные реакции, которые привязывают потребителей посредством доставляемого им большего или меньшего удовольствия к производителям и через этих последних - к целому. Продукты обладают внушающей и манипулирующей силой, они распространяют ложное сознание, снабженное иммунитетом против собственной ложности. И по мере того, как они становятся доступными для новых социальных классов, то воздействие на сознание, которое они оказывают, перестает быть просто рекламой; оно превращается в образ жизни. И это вовсе не плохой образ жизни - он гораздо лучше прежнего, - но именно поэтому он становится на пути качественных перемен. Как следствие, возникает модель одномерного мышления и поведения, в которой идеи, побуждения и цели, трансцендирующие по своему содержанию утвердившийся универсум дискурса и поступка, либо отторгаются, либо приводятся в соответствие с терминами этого универсума, вписываются в рациональность данной системы и ее количественных измерений [15, с. 344-345].

Одномерное мышление систематически насаждается изготовителями политики и их наместниками в средствах массовой информации. Универсум их дискурса внедряется посредством самодвижущихся гипотез, которые, непрерывно и планомерно повторяясь, превращаются в гипнотически действующие формулы и предписания. К примеру, «свободными» являются те институты, которые действуют (и приводятся в действие) в Свободном Мире; остальные трансцендентные формы свободы по определению записываются в разряд анархизма, коммунизма или пропаганды. Подобным образом всякие посягательства на частное предпринимательство, которые исходят не от него самого (или правительственных решений), такие как система всеобщего и всеохватывающего здравоохранения, или защита природы от чересчур активной коммерциализации, или учреждение общественных услуг, чреватых ущербом для частных прибылей, являются «социалистическими». Подобная тоталитарная логика свершившихся фактов имеет свое соответствие на Востоке. Там свобода провозглашена образом жизни, установленным коммунистическим режимом, в то время как все остальные трансцендентные формы свободы объявляются либо капиталистическими, либо ревизионистскими, либо левым сектантством. И в том, и в другом лагере неоперационалистские идеи воспринимаются как подрывные и изгоняются из образа жизни, а всякое движение мысли упирается в барьеры, провозглашаемые границами самого Разума.

Технический прогресс, охвативший всю систему господства и координирования, создает формы жизни (и власти), которые, по видимости, примиряют противостоящие системе силы, а на деле сметают или лишают почвы всякий протест во имя исторической перспективы свободы от тягостного труда и господства. Очевидно, что современное общество обладает способностью сдерживать качественные социальные перемены, вследствие которых могли бы утвердиться существенно новые институты, новое направление производственного процесса и новые формы человеческого существования. В этой способности, вероятно, в наибольшей степени заключается исключительное достижение развитого индустриального общества; общее одобрение Национальной цели, двухпартийная политика, упадок плюрализма, сговор между Бизнесом и Трудом в рамках крепкого Государства свидетельствует о слиянии противоположностей, что является как результатом, так и предпосылкой этого достижения [15, с. 361].

В «Одномерном человеке» Маркузе видит в науке политически реакционную силу. Наука разработала подход к природе как к объекту контроля и манипулирования, создав этим предпосылку для экономических и политических манипуляций Нового времени.

По мнению Маркузе, никакая революция - политическая, экономическая и т.д. - не может преуспеть в преодолении современного научного метода. Техника, равно как и наука, заключает в себе «неотделимую от нее репрессивную динамику». Именно развитие техники обеспечивает слияние культуры, политики и экономики в могущественную систему господства над человеком. Научно-техническая революция также непрерывно создает все новые ложные и репрессивные потребности: в автомобилях, телевизорах, холодильниках и т.п. Поэтому освобождение человека не может произойти без радикальных изменений в техническом базисе общества, а это предполагает частичное возвращение к примитивизму.

Итак, «Одномерный человек: Исследование идеологии развитого индустриального общества» является одной из важнейших работ Г. Маркузе. В данной книге затрагиваются важнейшие проблемы ХХ в.: положение человека в технологическом мире, научно-технический прогресс и его последствия в самых различных областях, массовое сознание общества. Название работы связано с характеристикой современного «высокоразвитого индустриального общества», которое не имеет оппозиции (и, стало быть, двумерности). Оно поражено «параличом критики». Маркузе считает, что ни один из классов современного общества не обладает революционностью. Это вызвано тем, что производительные силы обеспечивают огромный прирост богатства. Поэтому они утратили свою революционизирующую суть. На книге лежит печать пессимизма, и вместе с тем она пронизана острым интересом к политическим и социальным темам.

Критики Маркузе утверждают, что все его понятия личностно окрашены, т.е. в своем фундаменте опираются на некую свободную автономную личность как критерий и принцип мышления и «Одномерный человек» ставит больше вопросов, чем дает ответов. Но тем и ценна философия, что, пробуждая в человеке способность задаваться вопросом о своем месте в бытии и мыслить самостоятельно, дает ему шанс реализовать себя как личность.

2.3 Культурологические представления И. Канта

Иммануил Кант (1724-1804) - выдающийся немецкий философ, который получил известность благодаря своим трудам в области философии, математики, естествознания, права и др. В 1781 г. выходит в свет главный труд Канта «Критика чистого разума». Важнейшими кантовскими также являются «Критика практического разума», «Основы метафизики нравственности», «Метафизика нравов в двух частях». В центре философии Канта - человек как свободная личность и его теоретические и практические способности [6, с. 642].

Положение Канта в истории отчасти определяется отношением его взглядов к таким более ранним философским течениям, как рационализм и эмпиризм. Благодаря развитию рационалистических идей Декартом, Спинозой и Лейбницем появился идеал всеобъемлющей системы знания, дедуцируемой из первых истин разума подобно тому, как это происходит в геометрии. Согласно этому взгляду, чувственное восприятие является вторичным источником знания, ему не хватает ясности и несомненности истин разума, которые простираются за пределы чувственного опыта и утверждают существование и природу Бога, бессмертие души и свободу воли. Противоположное рационализму движение - английский эмпиризм. Дж. Локк начал с отрицания врожденных идей, отдав предпочтение теории разума как «чистой доски», на которой ведет свою запись опыт. Эта линия получила завершение в скептицизме Юма, который отрицал возможность по-настоящему достоверного знания. Канту удалось избежать крайностей предшествующих направлений философской мысли; его более сложная философская теория соединила в себе элементы как рационализма, так и эмпиризма [5, с. 98].

Ранние, т.н. «докритические», сочинения Канта образуют лишь четвертую часть его опубликованных работ и представляют скорее исторический интерес. Тем не менее у них есть свои достоинства, благодаря которым он завоевал высокую репутацию. Например, в трактате «Всеобщая естественная история и теория неба» Кант за сорок лет до Лапласа выдвигает сходную небулярную космогоническую гипотезу. В работе «О причинах землетрясений» (1756) в качестве таковых называются смещения и разломы в геологических слоях Земли. Некоторые работы этого периода исследователи считают возможным сравнивать с более поздними сочинениями, касающимися тех же тем. Например, «Единственно возможное обоснование для доказательства бытия Бога», «Исследование степени ясности принципов естественной теологии и морали» [11, с. 120].

В работе «О первом основании различия сторон в пространстве» (1768) обосновывается несовместимое с взглядами Лейбница положение, которое, несомненно, привело Канта к заключениям, сформулированным в инаугурационной диссертации «О форме и принципах чувственно воспринимаемого и интеллигибельного мира» (1770). Диссертация ознаменовала поворотный пункт в переходе от «докритической» к «критической» точке зрения.

Последующие одиннадцать лет Кант занимался исследованиями, которые привели к созданию «Критики чистого разума», однако, по оставленному им самим свидетельству, окончательный вариант этой работы был написан всего за несколько месяцев. В 1781, после публикации работы, основные черты критической системы Канта уже сложились. Название всей работы происходит из третьей ее части - «Трансцендентальная диалектика», в которой подвергается критике рационалистическая претензия на познание посредством разума того, что находится за пределами чувственного опыта. В двух предшествующих частях Кант развивает свои взгляды, защищая от юмовского скептицизма тезис о возможности познания [11, с. 122].

Первым шагом этой защиты является различение реальности как таковой, вещей в себе (ноуменов) и вещей, как они нам являются (феноменов). Наука и обыденное знание имеют дело не с реальностью как таковой, но только с феноменами, а последние нам даны только в априорных (не сводимых к опыту и не выводимых из него) формах чувственности - пространстве и времени, упорядочивающих соответственно внешние и внутренние ощущения. Поэтому все феномены, доступные нашему восприятию, должны сообразовываться с геометрическими законами пространства и основанными на временной последовательности счета законами арифметики. А это значит, что суждения математики истинны априорно, т.е. независимо от любого частного предмета, к которому они применяются [20, с. 475].

Далее, чтобы представить себе какой-либо объект, данный в чувственном опыте, мы должны осуществить операцию синтеза, т.е. «помыслить вместе» чувственные данные в том порядке, в котором они, собственно говоря, не даны. Например, чтобы представить такой объект, как дом, мы должны помыслить его четыре стороны существующими одновременно, хотя наблюдать их одновременно невозможно. Без такого мыслительного синтеза мы не смогли бы представить объект, дом, но имели бы лишь движущиеся картинки следующих друг за другом содержаний чувственного восприятия [16, с. 345]. Способы такого синтеза образуют категории рассудка, и они, подобно формам чувственности - пространству и времени, - априорны. Итак, принципы рассудка, согласно которым образуются такие мыслительные конструкции, должны быть применимы ко всем находимым в опыте объектам. Эти принципы составляют твердое основание для естественных наук и обыденного знания.

Однако эти соображения, которыми обосновывается возможность истинного знания, в то же время ограничивают его областью феноменальных объектов чувственного опыта. Что представляет собой реальность как таковая, лежащая по ту сторону явлений, мы никогда не сможем узнать. Никакое утверждение относительно этой реальности не может быть ни подтверждено, ни опровергнуто наукой. Рационалистические претензии на знание посредством чистого разума того, что трансцендентно, т.е. выходит за пределы чувственного опыта, несостоятельны. Тем не менее, мы не можем не размышлять о трансцендентном. Единство всего нашего индивидуального опыта приводит к предположению о целостной душе как субъекте этого опыта. Когда мы пытаемся найти исчерпывающее объяснение тому, что наблюдаем, то не может не думать о внешнем мире, ускользающем от всех наших попыток его познать. Когда мы размышляем над явлениями мира в целом, то неизбежно приходим к идее последнего основания всех феноменов - Бога, необходимого существа, не нуждающегося в основании. Хотя эти идеи разума не могут быть научно или теоретически обоснованы, они полезны для познания, выполняя регулятивную функцию - направляя наши исследования и объединяя их результаты. Например, мы поступим правильно, если будем исходить из того, что все в природе как бы устроено для определенной цели, а сама природа как бы выказывает простоту и всеобъемлющее единство, приспособленное к нашему пониманию. Кант также утверждает: указывая на то, что лежит за пределами опыта и не может быть доказано или опровергнуто в теории, идеи разума могут быть предметом веры, если, конечно, для такой веры найдутся какие-то другие убедительные с точки зрения здравого смысла основания. «Критика чистого разума» была частично переписана при подготовке второго издания (1787).

Кантовская вторая «Критика практического разума» (1788), содержит точную формулировку его этических взглядов; в более кратком и простом виде они представлены в «Основах метафизики нравов» (1785). Этика рассматривается также во второй части большой работы, имеющей название «Метафизика нравов» (1797). Основные положения кантовской этики связаны с самой концепцией практического разума - разума, способного быть основой для действия. По мнению Канта, только человек обладает этой способностью низшие же животные действуют, повинуясь природным импульсам. Человек тоже (поскольку он также, в некоторой степени, животное), движим побуждениями и склонностями и, естественно, ищет удовлетворения своих желаний, однако, будучи разумным существом, способен понять непреложность долга, обязательность подчинения заповеди «Поступай так, чтобы правило твоей воли могло всегда стать принципом всеобщего законодательства». Этот фундаментальный моральный принцип Кант называет категорическим (т.е. безусловным, не ограниченным каким-либо условием, например целью, и не предписываемым как некое средство) императивом (повелением).

Поскольку каждому человеку этот принцип диктует его собственная разумная природа и он не навязывается извне, категорический императив представляет собой самозаконодательство, или автономию, воли. Напротив, действие, мотивами которого выступают чисто природные наклонности, представляет гетерономию воли, ее подчинение импульсам и желаниям. Предписания благоразумия, имеющие в виду достижение счастья, суть чисто гипотетические (кондициональные, условные) императивы, лишенные моральной значимости. Существует только один собственно моральный мотив, а именно уважение к самому моральному закону [1, с. 324-325].

Человек как разумное существо, подчиняющееся моральной заповеди, наделен достоинством (Wrde), ценностью (Wert), которая не может иметь цены (Preis) или эквивалентной замены - чего-либо, что могло бы ее компенсировать. Этот принцип абсолютной ценности отдельного человека выражен в еще одной формулировке категорического императива: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству». Моральная ценность, или добродетель, таким образом, является высшим (oberste) благом, и нет ничего в мире, равно как и за его пределами, что было бы столь же безусловно добрым, как добрая воля. Однако, поскольку все люди по своей природе желают счастья, а те, кто добродетельны, его заслуживают, высшее и полное благо (summum bonum) есть добродетель в совокупности со счастьем [1, с. 329].

Исходя из таких этических предпосылок, Кант восстанавливает в качестве предмета веры то, что он отказался признать в качестве доказуемой истины в Критике чистого разума. Мы не можем игнорировать моральное предписание, поэтому должны также принять все, что существенно для его значимости. Среди такого рода импликаций - свобода воли, бессмертие и существование Бога. Человек как наблюдаемая реальность есть природное явление, и его поступки могут быть объяснены с помощью причин естественного порядка. Однако то, что мы должны совершать поступки из уважения к моральному закону и безотносительно к природным наклонностям, предполагает, что мы можем совершать такого рода поступки. А потому значимость морального императива, которую невозможно отрицать, требует веры в человека как трансцендентное существо и, следовательно, свободного законодателя собственного морального поведения.

Кроме того, моральный закон требует совершенства воли и чистоты мотивов, которые в действительности недостижимы, к ним можно лишь приблизиться в этой жизни. И опять-таки, поскольку значимость этого требования предполагает возможность его выполнения, мы должны верить в судьбу, выходящую за пределы этой жизни. Далее, то, что мы в моральном выборе должны поступать, не сообразуясь со стремлением к собственному счастью, - хотя счастье есть воплощение всех наших желаний, - не может быть разумной и значимой заповедью, если природой вещей не установлено некоего согласования между добродетелью и счастьем, которого она заслуживает. Следовательно, разум требует веры в Бога как в силу, обеспечивающую окончательное торжество справедливости. Таким образом, Бог, свобода и бессмертие, недоказуемые с помощью теоретического разума, обретают значимость в качестве постулатов практического разума.

Третья Кантовская «Критика», «Критика способности суждения» (1789-1790), состоит из двух частей. «Критика эстетической способности суждения» содержит тщательно продуманную теорию прекрасного и возвышенного. «Критика телеологической способности суждения» дополняет и в определенной степени проясняет его телеологическую доктрину и учение об идеях разума, которые содержатся в первой «Критике» [16, с. 75]. Можно сказать, что общей темой двух частей является вопрос о нашем неявном полагании целесообразности вещей, которым с точки зрения теоретического разума и естественнонаучного знания не может быть приписано никакой цели.

Исследователи Канта усматривают достоинства третьей «Критики» в разных вещах: некоторые, особенно идеалисты, полагают, что она является кульминационным пунктом критической философии; другие, прежде всего эмпиристы, склонны видеть в ней добавление, которое составляет угрозу единству кантовской системы.

Как бы там ни было, кантовское обсуждение вопросов эстетики вызывает постоянный интерес. Опыт прекрасного, полагает Кант, является особым - незаинтересованным и бескорыстным удовольствием, которое мы испытываем при созерцании формы объекта. Это эстетическое удовлетворение возникает, когда предстающее перед нами не рассматривается в качестве объекта для определенной цели или желания, не берется в отношении к какому-то определенному теоретическому понятию, но таким образом возбуждает свободную игру познавательных способностей, что приводит воображение в гармонию с рассудком. В отнесении к объекту это чувство гармонии есть не что иное, как «формальная целесообразность» данного объекта. Когда такое созерцательное удовольствие считают тесно связанным с самим объектом - и не только для того, кто испытывает это удовольствие, но и для всякого другого человека, - то данный объект называют прекрасным.