При этом надо всегда иметь в виду ту примитивную и в значительной степени театральную постановку вопроса: мы холопы твои, великий государь! За этой театральностью, за этим «унижением, паче гордости», стоит реальная власть общества, общественного мнения, высшей аристократии, с которой не может не считаться никакой русский государь, если он только не забылся и не заигрался в эту игру.

Два фактора, как нам представляется, помогали сохранять высшей аристократии новой московской Руси свою верность высшим государственным интересам. Первое, это право отъезда, которое так неудачно отменил якобы стремящийся к сохранению всех прав старины Юрий Звенигородский, завоевавший на короткое время в XV в. московский стол. Понятно, почему он так сделал. Московское служилое боярство при таком герое, как Юрий, становилось лишь исполнителем его державной воли, в то время как при Даниловичах оно было хозяином в стране. И Юрий, чувствуя, что они немедленно воспользуются правом отъезда, отменил право отъезда от московского государя. Отмена этого права сразу и существенно изменила положение московского служилого боярства, а у Василия II не хватило мужества, или ума, отменить эту отмену.

Второй фактор - местничество. Понятно, что местничество, как и многие иные иррациональные традиции, всегда раздражало не только тех, кто стоял не в высших рядах аристократии, но и всякого, кто своей идеологией избрал рационализм, а в XVI в. таких было достаточно много. И вот непоправимая ошибка совершается - в 1550 г. на время ведения военных действий, местничество ограничивается. Военное руководство страны строится теперь не по старым, а по новым принципам, принципам выслуги и продвижения по служебной лестнице. Сделан шаг к созданию военной бюрократии. Теперь положение московского служилого боярства поколеблено в самых своих основах.

И, видимо, реакция не заставила себя ждать. События 1564 года начинают серию гражданских катаклизмов, которые, через опричнину, опалы и репрессии приводят страну к полной катастрофе. Только что в 1550-х гг. иностранцы свидетельствовали о России, как о самой богатой в Европе, в 80-х гг. это самая разорённая страна Европы. Конечно, сказались тяготы Ливонской войны, тем более, что за спиной Речи Посполитой и других противников Ивана стояла Священная Римская империя Германской нации во всём своём экономическом и военном могуществе. Конечно, ножницы цен в Европе, вызванные поставками американского серебра, вызвали к жизни по всей Европе, в том числе и в России, массовый переход населения из сфер производительных в сферы торговые. Конечно, были и иные факторы, но, как нам кажется, самым главным фактором оказалось разрушение государственной преданности московского служилого боярства. Высшая аристократия более не чувствовала себя абсолютно привилегированным сословием, заинтересованным в усилении власти своего патрона - московского государя. Теперь они часть общества, теперь они всего лишь олигархи, которые могут, если постараются, успеть воспользоваться властью в своих теперь уже только корыстных интересах.

Какая колоссальная разница между позицией московского служилого боярства времён Димитрия Донского и периода малолетства Ивана IV Васильевича! Но ещё более разница станет заметной во второй половине XVI в. Высшая аристократия теперь с завистью смотрит на положение своих собратьев в Речи Посполитой. Вскоре уже боярин Михаил Салтыков напишет свою конституцию, в которой угадывается лишь стремление гарантировать для всех привилегированных слоёв общества своё положение. Далее пойдут чередой постоянные требования к Борису Годунову, Василию Шуйскому, Михаилу Романову обеспечить неприкосновенность личную и имущественную высшей аристократии. Но всё тщетно. В стране более не было высшей аристократии, заинтересованной в сильном государстве, в стране была побирающаяся аристократия, которая более была уже не частью государства, а частью общества. Перерождение случилось и с этими рыцарями русского государства. На страну надвигалась смута и ужасный бунташный век..

Глава 3. Организация органов самоуправления. Тиуны, тысяцкие, старцы градские, лучшие люди, посадники, губные и земские старосты, а также вече и Земский Собор.

В главе рассматриваются вопросы древности сотенно-тысяцкой организации, роль и конкретные функции старцев градских и пр. «нарочитых людей», тиунов, тысяцких, а также проблема возникновения губных старост, земских старост и Земского Собора.

Уже давно в нашей историографии сложилось две группы исследователей, которые по-разному относятся к вопросу о древности самоуправления на Руси. Ряд историков полагает, что самоуправление на Руси факт непреложный, вечевой строй изначален и достался нам от арийских предков, а монархическая власть - более позднее наслоение, так что и власть-то князя не была особенно сильной. А тысяцкие, десятские, сотские, старцы градские, люди лучшие, лепшии, добрые и пр. и были тем, что нам досталось по наследству от предков и тем, что мы постепенно, по мере усиления власти князей, растеряли.

Например, к числу сторонников докняжеского происхождения сотенной военной организации во главе с тысяцким можно отнести таких известных исследователей, как М.Ф. Владимирский-Буданов, М.С. Грушевский, близко к ним по взглядам стоит и сторонник взглядов на Древнейшую Русь как вечевую, а не княжескую В.И, Сергеевич. И.Я. Фроянов, являясь бесспорно сторонником идеи примата вечевого строя над государственным в Древней Руси, аналогичной точки зрения придерживается и относительно сотенной организации: «В сотенной организации Древней Руси мы усматриваем веское доказательство военных функций, присущих сельскому люду… Можно быть уверенным, что в Киевской Руси они - явление повсеместное, уходящее своими корнями к первобытно-общинному строю» Фроянов И.Я. Начала русской истории. М. 2001. с. 678..

Большая же часть историков, не находя письменного подтверждения древности сотенной организации общества, считает её привнесённой в общество рождающейся государственной властью.

А.Е. Пресняков в своём труде «Княжеское право в древней Руси» подробно разбирает предположение об изначальном происхождении сотенной военной организации с тысяцким во главе и считает, во-первых, что «Из русских источников его никак не извлечь» Пресняков А.Е. Указ соч. с. 143., во вторых, что тысяцкого совсем никак нельзя по нашим письменным источникам соотнести ни с какой реальной тысячей Там же. С. 144-148...

Можно конечно предположить, что тысяцкий некогда, когда города были размером поменьше, чем в X-XII вв., и руководил городовой тысячей, водил её в бой, а потом, по мере роста городов, продолжая формально называться тысяцким, уже водил в бой куда более крупные вооружённые силы. Но весьма интересно, что точно такая же проблема существует в Центральной и Западной Европе, в частности в вандальских, франкских и вестготских королевствах. Например Моммзен, Шрёдер и Ритшель отмечают, что название тысяцкий (милленарий - тиуфадус) никак не соответствует ни количеству руководимых ими воинов, ни исполняемым ими судебными функциями Там же. С. 146-147... Другими словами, есть предположение, что сотенно-тысяцкая организация является моделью некой организации, не имеющей никакого отношения к организации данных обществ. Возможно речь идёт об организации фискального ведомства и службы мобилизации населения для военных нужд в покорённых обществах..

В 1930 г. во Франции Луи Альфан выпустил солидное исследование под громким названием «Варвары», в котором он приходит к похожим взглядам. Описывая власть в королевстве вестготов, он пишет: «Ещё более значительной, чем у бургундов, выглядела роль «графа»….подчинённые ему функционеры, среди которых выделим тиуфадов, или милленариев и центенариев, или сотников, были не менее своеобразны: как и графы, которым они подчинены, они являлись офицерами готской армии и судьями, а также администраторами той территории, где были расквартированы воины их части» Луи Альфан. Варвары. От Великого переселения народов до тюркских завоеваний XI в. СПб. 2003. с.46... И хотя у франков они назывались «тунгины», но Луи Альфан уверен, что это одно и то же, что «тиуфады» Там же. С. 48.. Мы склоняемся к той же уверенности, так как их функциональные обязанности, а также крайняя неопределённость в численности руководимых ими воинских подразделений, делает их одинаковыми в социальной структуре общества. Кстати многие русские историки видят в слове «тиун» исключительно скандинавский термин «Уже во времена И.И. Срезневского были очевидны истоки этого социального термина в северной группе германских языков.» цит. по М.Б. Свердлов. Указ соч. с. 404., обозначавший княжеского слугу.

Интересно, что в «Салической правде» почти нет ни «тысяцких», ни «тиунов» Салическая правда. Перевод Н.П. Грацианского. М. 1950.. Этому есть только одно объяснение. «Салическая правда» описывает управление и суд только среди франкского общества. Там есть графы, есть раххингбурги, а «тунгин» упомянут только один раз в главе XLIV De reipus. В этой главе речь идёт о вторичном браке вдовы и компенсации родственникам этой жены за этот брак. Может быть речь идёт о том, что новый муж может быть не салическим франком? Потому что тиуны как судьи или администраторы, и позднее тысяцкие появляются не в областях исхода варваров. Там тиун всего лишь слуга князя Свердлов М.Б. Указ соч. с.. 404.. Тиун, тиуфад, тунгин и пр. в качестве судьи, военачальника, администратора появляется только при исходе со своей территории и подчинении себе другой страны, как у франков, или перенесении своей администрации на чужую землю, как у варягов. Там, на чужбине, своих людей так мало, что и слуги все идут в ход. Не на кого опереться.

Источники так же, как и о тиуфадах, видимо, не совсем точно рисуют размеры власти этих гауляйтеров древности, так что в современном учебнике истории Средних веков относительно этих документов есть странная фраза: «Внутреннюю организацию округов приходится изучать в основном по материалам раннесредневековых источников, рисующих эти институты древнегерманского общества не просто угасающими, но и деформированными» История Средних веков. Под ред С.П. Карпова. Т.1. М.2005, с.76, 77...

Тут возможны два мнения относительно «деформированности» институтов сотников. Мнение первое заключается в том, что сами эти институты сотенной военной организации были нормальными, недеформированными так давно, что все уже и забыли к началу нашей эры, как это выглядело когда-то. Но в таком случае есть все основания полагать, что мы имеем дело со старой формой, наполненной новым содержанием. То есть тысяцкий уже не тысяцкий, а кто-то ещё, то же и относительно сотника. Здесь самое главное заключается в том, что могло смениться самое основное - социальная принадлежность тысяцкого или сотника. А это самое главное для нашей темы. Речь опять может идти о перерождении социального слоя из государственного в общественный или наоборот. Второе мнение может заключаться в том, что тысяцкий или сотник никогда не были в своём чистом общественном первозданном виде. Что «деформированность» социальных институтов - это не деформированность вовсе, а результат того, что мы приписываем им функции, которые они никогда не осуществляли. Та же самая картина складывается и относительно русских тысяцких. Тут есть о чём задуматься.

Интересно, что в латинском тексте Lex Salica «тунгин» в главе 44 очень интересно написан: «thunginem aut centenerio» («тунгин или центенарий»). Важно то, что для читателя Салической правды в VI веке должность «тунгин» уже требовала пояснения: это то же, что и сотник. Или речь идёт о том, что они сосуществуют одновременно или они иногда взаимозаменяют друг друга? Последнее также не исключено. Ведь тиун и сотник имеют совершенно разный социальный статус. Известна одна роковая статья из Русской правды, которая указывает на это отличие.

Статья 110 «О холопстве» Пространной редакции Русской правды предусматривает обращение в холопство, в частности, человека, который, не заключив ряда, стал исполнять должность княжеского тиуна или ключника. При этом известно, что люди эти могли занимать положение на самом верху русского общества. Вспомним социальный статус одного из организаторов убийства кн. Андрея Боголюбского - Амбала Ясина. Он был почти что премьер-министр, но всё-таки должность эта по-старинке холопская. Интересно, что комментаторы к данной статье в Русской правде поясняют какой может быть «ряд» с князем у претендента на должность: «например холопство на срок службы и освобождение при отказе от службы или смерти господина» Российское законодательство X-XX вв. т. 1. М.1984, с. 123... Так что должность эта всё равно была холопская. Совсем другое дело - тысяцкий.

Тысяцкими назначались только свободные и очень знатные соратники князя. Ратибор, киевский тысяцкий, Прокопий, белгородский тысяцкий, в Киевский период были ближайшими соратниками своих князей. Да и в XIV в. пришедшие к Даниилу Московскому Протасий Вельяминов, Фёдор Бяконт, впоследствии исполнявшие должности тысяцких, были весьма знатными господами. В Новгороде тысяцкий был правой рукой новгородского посадника, а иностранцы звали его dux, Herzog. В XIII веке тысяцким, например, был избран Миронега, принадлежавший к числу богатейших новгородцев Янин В.Л. Указ соч. с.159...

Интересно, что даже в почти республиканском Господине Великом Новгороде, должность тысяцкого, хотя и не от князя была зависима, а от новгородского государства, всё равно подверглась процессу перерождения: «Таким образом, на протяжении XIV в. совершается весьма важный процесс преобразования природы тысяцкого. Эта должность переходит в руки боярства и теряет своё прежнее содержание. Очевидно, что с утратой представительства в лице тысяцкого житьи и чёрные должны были искать новые пути для восстановления своего представительства» Янин В.Л. Там же. с. 424..

В Новгороде, таким образом, должность тысяцкого напрямую была долгое время связана с защитой интересов не самых богатых слоёв населения. Постепенно должность тысяцкого стала заниматься людьми, не собиравшимися представлять интересы незнатных слоёв населения. Данный случай говорит о том, что упомянутое перерождение всегда имеет один вид - склонность злоупотреблять имеющейся властью в пользу наиболее богатых, олигархических элементов общества. То есть речь идёт о создании определённого социально опасного перекоса в исполнении административных функций, перекоса, который должен был бы привести к социальной несправедливости и социальному взрыву, или, по крайней мере, к изменению общественного мнения не в пользу олигархического устройства общества. Требовалось вмешательство волевого, личностного начала - государства. Но в Новгороде оно полностью оказалось в руках и под контролем олигархии. Выхода не было. Общественное мнение постоянно снижало степень своего доверия к государству, пока дело, наконец, не дошло до битвы на реке Шелони.

Другое дело в Москве. Ещё раньше, чем в Новгороде, перерождение сделалось явным в тысяцких московских. Хорошо известен трагический случай, когда Дмитрий Донской в 1374 г. после смерти последнего московского тысяцкого В.В. Вильяминова ликвидировал эту должность, а в 1379 казнил его сына И.В. Вильяминова, кажется, добивавшегося восстановления этой должности. Налицо не только противостояние тысяцкого, назначаемого государством, но и решительная реакция государственной власти на такое перерождение.

Теперь несколько замечаний по поводу губных, земских старост и введения первого русского парламента - Земского Собора. Эта проблема имеет некоторое неудобство для исследователей. Самодержец, тиран и деспот Иван Грозный вводит не только институт земских старост, но и собирает первый Земский Собор. В некотором роде это исторический нонсенс. Несколько неуверенно В.О. Ключевский так прокомментировал эти перемены: «…в устройстве соборного представительства остаётся много подробностей, возбуждающих недоумение. … Связь соборного представительства с устройством древнерусских земских миров и общественных классов - вот та другая точка зрения, с которой, может быть, видны будут особенности земских соборов, остающиеся незаметными при сопоставлении их с западными представительными собраниями. Рассматриваемые без этой связи, сами соборы представляются политическою неожиданностью и даже политическим излишеством: не отдаешь себе отчёта в том, кому и для чего понадобились эти соборы… - одним словом, были ли земские соборы нормальным завершением земского строя или только временною пристройкой в исключительных случаях. …Изучая соборное представительство с этой стороны, в связи с туземными учреждениями, исследователь неминуемо встретится с вопросом о происхождении земских соборов: почему они появляются именно с половины XVI в. и появляются как-то вдруг и неожиданно, по-видимому, без всякой подготовки, без политических преданий и привычек? …как возникла в московском обществе того времени такая сложная политическая идея, из каких понятий сложилась она при своём возникновении и откуда взялись эти понятия, незаметные прежде?» Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. VIII. С.285-287. Сомнения В.О. Ключевского совершенно справедливы. Трудно представить себе, что, не имея какого-либо образца, прототипа или словесно оформленной схемы данного представительства, оно было создано.

Одно только недоумение остаётся у читателя, отчего же это Василий Осипович так неопределённо выразился об институтах древней власти русского общества, из которых вырос Земский Собор: «туземные учреждения»? Ну, хоть бы немного конкретизировал свою мысль. Есть два сомнения относительно того, что Земский Собор мог появиться как результат внутреннего развития русского общества. Первое касается возможности произрастания Земского Собора из известных нам тогда органов самоуправления - губных старост, сотских, десятских, лучших людей и пр. Сами по себе городские вече более официально не собирались, разве только вскоре в виде бунтов. Но даже если бы и собирались, нет никаких оснований считать, что из них само собой могло бы произрасти такое учреждение, как Земский Собор. Тут нужна чья-то большая воля.

Второе сомнение касается волостных сходов, выборов волостных старост и прочих «туземных властей». Ну, просто совсем нет никакой информации в русских источниках об этом. Остаётся вопрос, а были ли они, или летописцы, сознательно подвергнув свои произведения цензуре, дабы потомки верили в организующую и просвещающую роль Ивана IV, тщательно вымарали все сведения о «туземных учреждениях», всей структуре органов самоуправления?

Таким образом, остаётся уверенность в том, что без чьей-то организующей воли никакой Земский Собор не мог появиться. Допустим, что это была воля первого русского царя. Кто же поспособствовал рождению этого волевого импульса? Страх перед восстанием 1547 г.., о котором столько написано? Или новая идеология новых адашевых у трона? А кто потребовал, чтобы эти адашевы к трону попали? Московское восстание 1547 г.? А может быть слова В.О. Ключевского «…как возникла в московском обществе того времени такая сложная политическая идея, из каких понятий сложилась она при своём возникновении и откуда взялись эти понятия, незаметные прежде?» имеют действительный исторический смысл?

Нам представляется, что эта идея возникла как чистое заимствование политических институтов Речи Посполитой. В качестве подтверждения этой мысли можно уверенно сказать, что, во-первых, институт губных старост очень напоминает институт старост в соседней Литве, откуда сама Елена Глинская и появилась. А во-вторых, и идея «Москва - третий Рим» сама по себе - осознанное или неосознанное западничество. Не Петр сказал первый, что лучше быть в Голландии плотником, чем в России царём. Первые аналогичные высказывания были у Ивана Грозного. Иван Грозный был совершенным и последовательным западником на русском троне. Он в этом смысле отличался от Петра только большим упорством в своих западнических идеях.

Шатровый стиль, губные, земские старосты, Избранная Рада, Земский собор, это то же, что и стиль барокко, губернаторы, ратуши, фискалы, оберфискалы и Сенат. Оба царя беспокойно искали выход именно в Балтику, оба переносили свою столицу. Один в Александровскую слободу, другой в Санкт Петербург. Иван Грозный вообще не считал себя Рюриковичем, указывая на своё происхождение от римских цесарей. Примеров слишком много, чтобы их не видеть.

Но может быть, прав А.Л. Янов, посчитавший, что Иван, промаявшись с ливонцами и своими боярами, взял и повернул в сторону славянофильской реакции? Янов А.Л. Россия: у истоков трагедии. 1462-1584 гг.М. 2001. Являются ли война Ивана с Ливонией или террор антиевропейскими симптомами в его политике? Или может быть попытка сбежать в Англию к Елизавете об этом свидетельствует? Или об этом свидетельствует попытка избраться на польский трон? Или приближение к особе царя западника Бориса Годунова, который, в отличие от своего оперного alter ego, даже бороды не носил? Что из политики Ивана Грозного свидетельствует о его антизападном перевороте? Да ничего не свидетельствует. Не было такого переворота. Иван Грозный, дитя своего времени, был и до конца своих дней остался западником, устремлённым на Запад всеми своими мыслями. Таков был весь век его. Мало было людей тогда, не увлекшихся западничеством. Так что истоки земской реформы и введения Земского Собора надо искать именно в Литве. А то, что, взяв за основу отработанную модель, мы не смогли её воплотить, так что же тут удивительного. Как удачно выразился А.Л. Янов, истоки трагедии России были не в отказе от европейского курса, а именно в этом европейском курсе, в русском западничестве.

В принципе, есть совсем немного разумных версий губной, земской реформы и введения Земского Собора. Версия первая была озвучена частично Иваном Грозным, писавшем в 1564 году в послании московскому посаду, что на них он зла не держит, а только на бояр. Отсюда вытекает и первая версия, что Ивану, а до этого Елене Глинской, были нужны альтернативные органы власти, противопоставленные боярству.

В пользу этой версии свидетельствует лишь то, что Елена Глинская вывела губных старост из прямого подчинения воеводам, но есть и два довода против. Первый говорит о том, что бояре, после смерти Елены, доделали до конца губную реформу. Это весьма странно, если губная реформа била по их политическим интересам. Второй довод против приведён В.Б. Кобриным и С.Б. Веселовским - никаких реальных доводов в пользу версии о борьбе царя с классом боярства нет. Кстати, попытки найти на Руси «боярские замки», приведённые в историографическом разделе книги А.А. Юшко, не заслуживают внимания Юшко А.А. Феодальное землевладение московской земли XIV в. М. 2002…напр. с. 67, так как «феодальные поместья замкового типа» нашими искателями феодального вассалитета на Руси ищутся с лупой, по мелким признакам, как-то: малый культурный слой, малая площадь поместья и т.д. А что английским или французским исследователям искать какие-то мелочи, малый культурный слой? Вот они замки, а не поместья замкового типа, стоят - всем видно, никто не подумает, что это загородная дача барона, потому что это замок, с бойницами, рвами и т.д. Так что версия о борьбе класса боярства и князей на Руси неизбежно и не только по этим причинам повисает в воздухе и не находит никаких подтверждений. Тем более, что даже и в XVI в. князья воспринимали бояр не как альтернативный, враждебный класс, а как своих лучших товарищей.

Вторая версия может быть сформулирована так: введение Земского собора не есть создание нового неподконтрольного органа власти, а всего лишь выведение «наверх» новых, подконтрольных государству органов самоуправления, противопоставленных старым общественным, неподконтрольным. В таком случае, введение губных старост и земских, а также Земского Собора не есть исторический нонсенс, не есть акт распыления власти, парадоксальное создание параллельных органов власти царём, желающим сконцентрировать власть в своих руках, а закономерное укрепление своей власти путём насаждения подконтрольных ему органов самоуправления, которые противопоставлены старым общественным. То-есть в данном случае можно сказать, что государственная власть насадила некогда некие органы самоуправления (волостных старост и т.д.), а теперь, когда они испытали процесс перерождения и стали вместо органов государства органами общества, перестав блюсти государственный интерес, государственная власть и меняет их на новые, более послушные и не успевшие ещё срастись с обществом органы власти.

Против этой версии говорят два факта. Факт первый уже упоминался - слишком мало информации в источниках о волостных сходах, волостных старостах, так что возникает вопрос - а были ли они вообще? Какие полномочия были у «нарочитых людей», «старцев градских» и т.д. То есть, были ли они действительно органами самоуправления, а не всего лишь представителями социально дифференцированного общества. Факт второй ещё более серьёзен. Перерождение, как правило, испытывают органы власти верхнего эшелона, то есть того уровня, над которым, кроме испугавшегося их новой силы государя, никого нет. А если над органом власти стоят другие, вышестоящие, да ещё и в эпоху лихолетья, то тут можно этим вышестоящим сопротивляться только бунтом, ведь государь, их единственный теоретический защитник, боится этих обидчиков не меньше их самих. Так что нельзя согласиться и с этой версией.

Последняя версия, которая нам и кажется единственно верной, заключается в том, что молодой Иван IV поверил льстецам, называвших его «надёжа-царь», практически «Красно Солнышко». А, поверив, всерьёз восприняв ту вполне театрализованную форму взаимоотношения власти и общества, которая, как было сказано, у нас была, и, чувствуя, что московское служилое боярство уже не то, что раньше и что процесс его ухудшения в качестве надёжной опоры государству продолжается, ухватился за господствовавшие тогда на Руси западнические идеи. Также сыграли свою роль семейные предания Глинских о господствовавшей в Литве системе самоуправления старост, системе дешёвой, но надёжной. Польский сейм также представлялся атрибутом процветающего государства. Много ли было до пана Зиновия Богдана Хмельницкого в Европе таких богатых, больших и успешных в политическом отношении государств, как Речь Посполитая? Вот вам и пример для подражания.

У этой версии будет много противников, и это будут не только историки, видящие причину любой неудачи России в её неевропейскости. Очень трудно поверить в то, что так мастерски воспетый С. Эйзенштейном государь-патриот, наш гроза для всех изменников Руси, наш Иван Грозный, боровшийся с Европой за выход к Балтике, был меньше всех заинтересован в сохранении нашей национальной самобытности, сознательно копировал европейские институты, бездумно насаждая не то, что принесёт пользу, а то, чем его душа увлекалась в тот момент.

Глава 4.. Западничество как естественная форма политических реформ русского общества, и его судьба на отечественной почве

В главе рассматриваются несколько вопросов. Вопрос первый касается возникновения западничества, как общественно-политического явления. Вопрос второй касается национальных черт русского характера, важных для восприятия западных идей и форма этого восприятия.

Западничание наше складывается в эпоху противостояния Золотой Орды с её русским улусом и отторгнутой от нас Европы.

Ярослав Всеволодович, обладатель первого ярлыка на Великое Княжение, и его сын Александр Ярославич Невский совершенно не случайно выбрали путь мира с Ордой и борьбы с Западом. Золотая Орда сохраняла нашу систему ценностей, наши институты, кроме веча, которое в течение лет 100 было изжито из основных русских городов. Немцы, как они ярко это продемонстрировали в Прибалтике, вели себя совершенно иначе. Речь шла о потере самоидентификации. Однако весь период отношений Руси и Орды русская литература, с завидным упорством демонстрируя принцип «насильно мил не будешь», проявляет к Западу гораздо большую склонность и симпатию, чем к Орде. Это в XIV в., а в XV в. уже появляются «Хождение на Флорентийский собор» и пр., где автор с неистовством влюблённого описывает каменные соборы европейских городов и других атрибутов городской культуры. Можно было бы ему поверить и принять его удивление за чистую монету, да только каменных соборов у нас в стране тогда хватало. Поэтому приходится сделать вывод, что автор строк «Хождения» не интересуется русскими соборами, а интересуется только западными. Автор-то западник! Дальше - больше.

Ивану III понадобилось зачем-то выписывать из Италии самого дорогого архитектора и фортификатора, чтобы платить ему очень большие деньги в Москве - 10 рублей в месяц! За Аристотелем Фиораванти приехал целый штат итальянских архитекторов, числом поболее, ценою подешевле. В Москве была построена чисто итальянская крепость типа Кастелло в Милане, итальянский центральный собор, хотя и в русском стиле. Но это ещё не все.

Через 25 лет после женитьбы на Софье Палеолог Иван вдруг начинает именоваться в дипломатических документах царём, то есть кайзером по-немецки, взял германский государственный герб - двуглавого орла (который никогда не был византийским государственным символом) и, выбрав из двух православных течений самое феодальное - (то есть в контексте того времени германское) - иосифлян в качестве официального направления церковной жизни, затеял, как пишут исследователи, активнейшую германско-датскую политику сватовства и дипломатических союзов Борисов Н.С. Иван III.. М. 2000 С. 522... Это разве не западничание? Что за идеи овладели головой русского государя? Трудно сказать, важно только одно, ещё задолго до Ивана Грозного, русское общественное мнение уже повернуло своё доверчивое лицо в сторону Западной Европы. Наше настойчивое желание пробиться в европейскую семью народов не мытьём так катаньем вызвано было вовсе не только экономическими потребностями. Мы определились со своими духовными приоритетами. Нам нравился Запад. Нас туда активно не пускали, а мы туда упорно пытались пробиться, не замечая неприязни немцев. За XIV-XVI вв. не написано ни одной работы, где было бы проявлена хоть какая-то антиевропейская направленность. Только православие было нашим спасительным кругом в этом океане влюблённости в Европу. В этом контексте любые реформы в России принимали форму приобщения в цивилизации, к западной цивилизации.

Традиции хороших отношений с Европой пришли издревле. Кирилл и Мефодий пришли из Германской империи. Христианство вообще воспринималось, как религия Запада. Византия не была Востоком, а частью цивилизованного мира. Само принятие христианства было одной из форм нашего западничества. Призвание варягов в этом ряду не исключение. Сама по себе система наследственной княжеской власти есть система западная. На протяжении всей русско-германской границы при заключении сделок использовались нормы магдебургского права. Господин Великий Новгород по величине товарооборота был второй ганзейской конторой после Бергена, а по другим сведениям - первой. Идея старца Филофея звучит также странно «Москва - третий Рим». Ну почему не второй Иерусалим? Духовности не хватает? Необходимо подчеркнуть государственное начало? Ну, тогда хотя бы второй Царьград. Но нет же, старцам тоже Рим подавай! Идея старца Филофея очень многозначна, но никак не может быть отнесена к числу патриотических, или антизападных идей.

Не успел Василий Тёмный спасти нас своей державной волей от флорентийской унии и молодца Исидора, как русское общество при его сыне радостно бросается в объятия «жидовствуюшей» ереси, так что только усилия трёх духовных подвижников - Геннадия Новгородского, Иосифа Волоцкого и Нила Сорского едва нас вернули на путь отечественной религии. Как мы легко падаем в объятия каждого модного западного течения! Никакого чувства самосохранения. Никаких сомнений. Как и идею коммунизма, мы все подобные системы принимаем целиком, не рассуждая.. Как, возможно, был прав кн. А.Курбский, когда писал о том, что все «зло» русского государства, пошло от жён иноземок. Но «злом» все эти нововведения становились не сами по себе, а в силу неадекватного способа применения этих нововведений.

Это неадекватное применение и было как раз свойством нашего национального характера. Некоторые из этих черт отмечались и в древних русских летописях. Наш летописец, глазами св. апостола Андрея нашел черту нашего народа, достойную внесения в «анналы», в пассаже о банях. Париться с вениками в бане до изнеможения, завершая процедуру контрастным холодным купанием, представляется летописцу национальной особенностью нашего национального характера. Это можно назвать стремлением к крайностям.

Другой эпизод, повествующий о принятии православной веры, уже нельзя отнести к сюжетам, посвященным самовосприятию. Здесь речь идет о восприятии истины исторического события. Как объясняет автор причину принятия православия? Отметим здесь порядок доводов «за»: красота, соединение земли с небом, прямое богообщение. Думается, что красота, как показатель правильности, есть непременный атрибут поэтического характера русского народа. Стремление к высшему совершенству, к Богу, есть родственное упомянутой черте свойство. Ибо красота есть завершенность, полнота образа. Завершенность и полнота образа религиозной жизни есть прямое богообщение. Отметим эту черту как свойство характера русского народа.

Другой чертой можно назвать русское «мессианство» в том смысле, что задачи должны быть вселенские, а не узкокорыстные, чтобы расшевелить общество, как писал Лоренц фон Штайн о об этом, говоря, что русские всегда велики в великом и малы в малом, открытость к восприятию чужого культурного опыта, самодержавие русского коллектива, его крайняя степень эгоизма и властности. Степень театрализованности русской политической жизни, проистекающая из предыдущих нюансов. Повышенный неюридический демократизм русского государства. Убийства русских государей как естественная форма политической жизни.

Все эти предпочтения содержания форме деформируют любое культурное или политическое нововведение европейского типа..

Любое заимствование, даже такое, как коммунизм, мы трансформируем до неузнаваемости и даём ему свою прописку. Кто узнает в шатровом стиле европейский готический? Кто узнает в Земском Соборе польский Сейм? Кто узнает в московском Кремле миланский Кастелло? Кто узнает в русских князьях западноевропейских королей? Но что бы мы ни принимали с Запада, всегда принимаем целиком и целиком меняем по смыслу.

В силу нашего характера и стремления раствориться в принимаемой системе, в идее раствориться без остатка, мы всегда были большими коллективистами, чем европейцы. И сила давления нашего коллектива на личность всегда много раз больше, чем в Европе. Поэтому наше самодержавие всегда ориентировано на коллектив, на его восхищение. Даже поведение такого западноориентированного деспота, как Иван Грозный, всегда моделировалось реакцией коллектива. Максимум, в чём заключалась свобода Ивана Грозного, это в выборе коллектива, перед которым он играл роль грозного царя. Да и степень демократизма нашего общества определялась не степенью формально-юридических свобод, а степенью влияния на старшего в коллективе. В идеале - на государя. В этой модели взаимозависимости руководителя и коллектива и заключается оптимальная политическая модель на Руси. «Ты наш, государь, мы твои!». Поэтому отношение между князем и боярами у нас никогда не могли напоминать отношения по брачному контракту между королем и баронами соседних стран. Поэтому и баронских, да и боярских укреплённых замков у нас не было. Другой тип отношений между аристократией и её предводителем.

Принятое в пылу погони за лучшими рациональными идеями ограничение местничества сыграло последнюю роль в разрушении симфонии власти между боярством и государством русским. Отныне быть аристократом уже не почётно. Почётно быть при государе и есть с его стола. Правда, и гарантий новая система особенно никаких не давала. Вспомним светлейшего князя Александра Даниловича Меньшикова. Что он не имел, пока был в фаворе у государя? А что у него осталось, когда его постигла опала?

В заключении подводятся итоги исследования

На протяжении рассматриваемого периода возникли и сформировались основные особенности русской государственности. Имея общеевропейскую форму раннефеодальной наследственной монархии, русское государство испытало воздействие русского общества и наполнилось особым содержанием. В качестве особенностей можно назвать: своеволие коллектива, театрализованность в отношениях между обществом и властью, заявка государя на большую власть, чем есть в реальности, ориентация при выборе политической модели на наиболее сильный коллектив в обществе, попытки показать, или осуществить свою независимость от общества, западничество при выборе программы развития.. Государство достигает пика власти при сильной аристократии, но не осознаёт это и борется с ней, рубя сук, на котором сидит. Государь не военный вождь и не судья, хотя может выполнять обе эти функции. При этом государь является фигурой сакральной, но обожествление государя полностью отсутствует, а есть коллективно-потребительское отношение к нему, приветствуется любая степень его зависимости от общества.. Однако тут есть и опасность потери самостоятельности, лица нации, так как общество национальной воли не вырабатывает, её вырабатывает только государь. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация: государство одновременно очень демократично и очень самодержавно по своему характеру.

Положения, выносимые на защиту. 1. Князь является фигурой сакральной. Он не военный вождь и не судья, хотя может делать и то и другое. Германо-скандинавская система наследования власти князьями была воспринята как чистая форма. Содержанием вскоре стало своеволие коллектива. Впоследствии, по образовании московского царства, ситуация не сильно изменилась - форма власти государя наполнялась содержанием всевластия или многовластия коллектива. И это при сохранении театральности отношения к якобы имеющимся чрезвычайным властным функциям государя.

2. Бояре, бывшие у князя самыми близкими и доверенными лицами, с приобретением собственности, испытали процесс перерождения, подчинив себе с помощью повсеместно именно с этого времени усилившегося веча князей и превративших из в марионеток.

3. Государство не дробится, оно перестаёт существовать. Это не феодальная раздробленность, а исчезновение государства. Это потеря общенациональной воли, общенационального сознания. Не имеющие жалости общественные интересы разрушают единство политической системы. Но общность языка и культуры остаётся, как и самодержавие коллектива, что даёт впоследствии шанс на восстановление.

4. Посадники, тысяцкие испытывают такой же процесс перерождения, как и высшие бояре. И это ставит государство перед выбором - сохранить их привилегии, или начать на них наступление, ибо они фактически нарушили свои первоначальные обязательства служить государю. Не начатая в Новгороде, Вятке и Пскове такая борьба привела к социальному кризису и недоверию к аристократии со стороны иных слоёв населения. Начатая борьба в Москве, привела к падению всевластия аристократии в княжестве, а как следствие - к потере аристократией своего политического лица и заинтересованности в поддержке государства. Наступление единовластия стало неизбежным.

5. Организация общества в виде сотенного деления с тысяцким во главе, скорее всего, идёт не из древности, а относится именно к началу формирования государственного аппарата.

6. Тиун до образования государственного аппарата был княжеским слугой и, скорее всего рабом. Таковым он и остался в Древней Руси, но также, не потеряв своего холопского состояния, как лицо далеко не последнее в государственном аппарате испытал перерождение и стал, сливаясь с обществом, выступать против государства, после чего как одна из основных фигур исчезает с политического горизонта, оставаясь на местах в сильно модифицированном виде и никогда не игравшем больших ролей.

7. Губные старосты, земские старосты, а также Земский Собор не были ни результатом роста местных, догосударственных органов самоуправления, ни средством борьбы государей с боярами, ни попыткой заменить ранее назначенные, но пришедшие в негодность. Их учреждение было следствием влияния политической системы польско-литовского государства и общей моды в XVI в. на западные идеи и институты.

8. Вече выросло в своём политическом значении именно в связи с ростом могущества бояр, использующих силу веча в своих корыстных целях. Как только служилое боярство приобрело максимум власти, не разрушая государственного суверенитета, оно перестало поддерживать вече и деятельность его в вечевых городах сходит на нет.

9. Западничество давно является естественной для нашей страны формой политических реформ, но результатами западных нововведений всегда было усиление национальной самобытности.

10. Национальные черты характера, а также региональные особенности всегда видоизменяли всякие влияния и нововведения, воспроизводя их в привычной для нашей страны форме, где форма всегда самодержавие, или диктатура, а содержание - своеволие коллектива, или огромная власть аристократии.

Практическая значимость работы в первую очередь определяется ее актуальностью. Предложенные в диссертации новые важные для исторической науки теоретические концепции позволяют решить проблемы взаимоотношения общества и государства в указанный период, позволяет лучше понять русскую историю в правовых и неполитических её аспектах, даёт возможность по новому подойти и к решению и других вопросов русской истории. Результаты исследования могут быть использованы при написании учебников и учебных пособий нового типа, причем не только исторического содержания, но и социологических, и культурологических.

Апробация работы. Диссертация обсуждалась на заседании кафедры межрегиональных исследований факультета иностранных языков и регионоведения МГУ им. М.В, Ломоносова. По теме диссертации автор неоднократно выступал с докладами Ломоносовских чтениях в МГУ, международной конференции «Россия и Запад: диалог культур» (факультет иностранных языков и регионоведения МГУ, 1995-2005), а также на различных международных конференциях. Большая часть выступлений была опубликована и приводится ниже в списке публикаций.

Основные положения диссертации используются автором в лекционных курсах и при проведении семинарских занятий на факультете иностранных языков и регионоведения МГУ им. М.В. Ломоносова.

Основные положения и выводы диссертации отражены в монографии

Аристократия на Руси в X-XVI вв. Взаимоотношения с государством и обществом. М. 2007 (15 п.л.), а также в следующих публикациях:

1. Лоренц фон Штайн о монархии как о форме государства; Общественная мысль Центральной и Восточной Европы XIX в. Сборник трудов Института славяно-ведения и балканистики М.,1990. 0,5 п.л.

2. Лоренц фон Штайн и русская общественность. Россия и Запад: диалог культур. М.., 1994. 0,6 п.л.

3. Lorenz von Stein and the Russian community in the XIX-XX c. Russia and the West: the dialog of cultures. M. 1995. 0,6 п.л.

4. В поисках кентавров. Россия и Запад: диалог культур. Вып. 7. М., 1999. 0,7 п.л.

5. Русские западники на Западе: эволюция мировосприятия. Россия и Запад: диалог культур. Вып. 8. М., 2000.. 0,5 п.л.

6.. О характере русского самодержавия. История и историки. Вып. №1, М. 2001. 0,8 п.л.

7. Русь и Византия: некоторые региональные особенности. Россия и Запад: диалог культур. Вып. 9. М., 2002. 0,5 п.л.

8. Русская и западноевропейская политические системы: сложности взаимовосприятия;. Россия и Запад: диалог культур. Вып. 10. М., 2003. 0,6 п.л.

9. Региональные особенности политической системы русских княжеств периода феодальной раздробленности. Россия и Запад: диалог культур. М., Вып. 11. М., 2003. 0,7 п.л.

10. О проблеме региональных особенностей государственности Древней Руси. Россия и Запад: диалог культур. М., 2004. Вып. 12.Ч. II. 0,8 п.л.

11. Запад о политической системе России XVI-XVII вв. Россия и Запад: диалог культур. М., 2004. Вып. 12.Ч. II. 0,4 п.л.

12. Чего не сделал Иван Грозный. Вокруг Света. Июнь 2004. № 6. 0,3 п.л.

13. А была ли альтернатива? Мнение историка. Вокруг Света. Июль 2004, № 7. 0,2 п.л.

14. Некоторые особенности государственности Древней Руси. Россия и Запад: диалог культур. М., 2004 Вып. 12.Ч. II. 0,4 п..л.

15. Снова о регионоведении России. Актуальные проблемы регионоведения. Вып. 1. М., МГУ, 2004. 1 п.л.

16. Православие и русский национальный характер. Вестник МГУ Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2004, 2. 1 п.л.

17. Новый взгляд на историю России. Место и задачи учебника и учителя в преподавании истории России сегодня. М., МГУ. 2005. Всероссийская научно практическая конференция Учебник - ученик - учитель. Часть 2. 0,6 п.л.

18. Регионоведение сегодня. Вестник МГУ Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2005, 2. 0,8 п.л.

19. О региональных доминантах. Россия и Запад: диалог культур. М., 2006. Вып. 13.Ч. II. 0,4 п.л.

20. Опыт изучения исландских саг применительно к древнерусской истории. Актуальные проблемы регионоведения. Вып. 2. М., МГУ, 2007. 1 п.л.

21. Западник на русском троне. О некоторых направлениях политики Ивана Грозного. История и историки. Вып. 2. М., 2007. 1 п.л.

22. О проблеме появления Земского Собора в политической системе России XVI в. История и историки. Вып. 2. М., 2007. 1,2 п.л.

Размещено на Allbest.ru