Феноменологическая стратегия

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

САНКТ ­ ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

Специальность: 24.00.01 ? Теория и история культуры

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук

Феноменологическая стратегия исследования оснований культуры

Клюкина Людмила Александровна

Санкт-Петербург 2010

Работа выполнена на кафедре культурологии философского факультета Санкт-Петербургского университета

Научный консультант: доктор философских наук,

профессор Соколов Евгений Георгиевич

Официальные оппоненты: доктор философских наук,

Профессор Казин Александр Леонидович

доктор философских наук,

профессор Луговой Александр Александрович

доктор философских наук, профессор

Уваров Михаил Семенович

Ведущая организация: Санкт-Петербургский торгово-экономический институт

Защита состоится “ ” ________2011 года в часов на заседании Диссертационного совета Д.212.232.11 по защите докторских и кандидатских при Санкт-Петербургском государственном университете по адресу: 199034, Санкт-Петербург, В.О., Менделеевская линия, д. 5, философский факультет, ауд. ______

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета

Автореферат разослан “ ” __________2010 г.

Ученый секретарь Е. А. Маковецкий

диссертационного совета,

кандидат философских наук, доцент

1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ

Актуальность исследования. Современная ситуация характеризуется невероятной усложненностью семантических, технологических и социальных систем, утратой ими в процессе их развития связи с генеративными структурами сознания. Массовое производство сознания, его фрагментаризация затрудняют возможность выполнения полных и целостных актов мысли, воспроизводящих интеллигибельную форму мышления в культуре, что приводит к исчезновению человека целостного, способного воспроизводить ситуации, поддающиеся осмысленной оценке и ответственному решению. Следствием такого положения дел оказывается тотальная утрата человеком идентичности.

Отказ от «онтологизации» реальности является закономерным результатом развития новоевропейского мышления, ориентированного на определенный социальный стандарт, каковым является гражданское общество. Такие новоевропейские политические и социальные ценности, как «естественные» права человека стали ориентиром для развития современных культур и являлись основой для определения международных стандартов прав человека, что способствовало возникновению глобализации, протекающей сложно и противоречиво, активизации миграционных процессов, распространению толерантности, внедрению в медицинскую практику биоэтики. В связи с этим возникает потребность в разработке культурных форм, способствующих цивилизации и гуманизации данных процессов. Проблематика культуры выдвигается на передний план при осуществлении социально-экономических и политических преобразований, как на уровне отдельных государств, так и в мире в целом. Все вышеназванные процессы подразумевают широкомасштабное осуществление окультуривания, для осмысления данной тенденции должны быть выявлены онтологические основания культуры. В российском обществоведческом дискурсе отношение к идеологии и политике глобализации еще более амбивалентно, что имеет ряд причин, корни которых следует искать в специфике национального самосознания, понять которую невозможно без учета оснований национальной культуры.

Под культурными основаниями в диссертации понимаются структуры, имманентно порождающие и поле своего понимания, и поле интерпретации. Историко-культурная интерпретация оснований культуры предполагает наличие теоретико-методологических принципов для их определения, с другой стороны, эти теоретико-методологические принципы должны опираться на конкретный историко-культурный материал. Поэтому принципиальное значение для понимания характера теоретического мышления, направленного на постижение (познание) онтологических оснований культуры, имеет метод познания, который должен учитывать не только специфику предмета исследования, но и позицию самого исследователя, осознающего себя субъектом истории.

Постижение человеческого бытия через культуру поставило перед теорией культуры и философией культуры новые задачи в области методологии. Классические стратегии исследования чаще всего являлись способами описания конкретных культурных явлений или конкретных культур, либо представляли собой сциентистский способ ранжирования культурного материала. В свете феноменолого-герменевтической парадигмы актуальным становится поиск метода исследования истоков культуры, ее необходимых оснований, причем оснований культуры как таковой, культуры «абсолютной», или «чистой», очищенной от ее конкретных культурных проявлений. Опыт критики культуры (движения к ее основаниям) как раз и был осуществлен в феноменологии. Культура в ее феноменологической интерпретации рассматривается как конститутивный фактор человеческого существования. Реалиями сознания в феноменологии культуры рассматриваются такие феномены, как кажущиеся и мнимые, действительные и ложные, рациональные и иррациональные, массовые и элитарные, повседневные и трансцендентные. Все они в качестве реалий сознания входят в актуальный или потенциальный мир человеческой культуры. Механизм экспликации феноменов сознания в культуре недостаточно исследован в современной научной литературе, и, соответственно, представляет собой перспективный предмет культурфилософской рефлексии.

Поскольку для человека мышление о культуре совпадает с ее пониманием и соединением с нею, а понимание совпадает с реализацией смысла, то философия культуры может осуществлять не только критику культуры, но и выявить логику построения культуры и овладения ею (генеративной логикой - порождающей логикой, или логикой порождения). В связи с этим актуальной задачей является разработка феноменологической стратегии, посредством которой логика понимания культуры совпадала бы с логикой разворачивания бытия человека. Феноменологический подход к исследованию смысловых структур, в соответствии с которыми осуществляется локальная переорганизация общей нормативно-ценностной системы, действующей в данной культуре, обнаруживает методологические преимущества и имеет большое эвристическое значение, так как позволяет выявить всевозможные формы самоопределения и идентификации культуры. Применение феноменологической стратегии также позволяет рассмотреть вопрос о возможности систематического порождения в культуре идей, принципов и категорий, обеспечивающих воспроизводство форм и видов деятельности, жизненно важных для данного типа общества и определяющих его специфику.

Степень разработанности проблемы.

Проблема оснований культуры неоднократно становилась объектом исследований в культурологии и философии культуры. Новое прочтение данная проблема получает в рамках синергетического подхода, с точки зрения которого культура представляется в виде сложной самоорганизующей системы. В этой связи значимыми работами являются те, в которых культура рассматривается как область конституирования значений и смыслов, а проблема оснований культуры напрямую или косвенно связывается с осознанием ценностной или знаково-символической природы культуры. Не обращаясь к понятию основания культуры, проблему смыслополагания в культуре исследовали основатели Баденской (Фрейбургской) школы В. Виндельбанд и Г. Риккерт с позиций предложенной ими философии ценностей. Различные аспекты аксиологического понимания оснований культуры также были затронуты в работах зарубежных авторов: Э. Кассирера, Г. Зиммеля, А. Швейцера, М. Шелера, М. Вебера, П. Сорокина. К проблеме ценностной природы культуры обращались отечественные мыслители М.М. Бахтин, О.Г. Дробницкий, Н.Э. Чавчавадзе, Л.Н. Столович, К.Б. Соколов, Д.А. Леонтьев и др.

В работах представителей романтизма (И.-В. Гете, В. Шлегеля, Новалиса, Ф. Гёльдерлина, Ф. Шлейермахера, Ф. Шеллинга) религия, искусство и миф рассматриваются как символические феномены, обеспечивающие целостность культуры. Особое значение имело учение В. Гумбольдта о языке как символическом посреднике между «индивидуальным» и «всеобщим», человеком и природой. Философия символических форм Э. Кассирера стала фундаментом современной культурологической мысли во всем диапазоне исследований символического - от «философии жизни» и психологической теории культуры до феноменологии и структурализма. К. Юнг представил коллективное бессознательное в виде «символических форм», «осадков» психологического опыта поколений людей - архетипов. Представители структурализма Л. Леви-Брюль и К. Леви-Стросс рассматривали культурные формы как отражение структур человеческого сознания. Ж. Лакан показал влияние символических структур языка на развитие человека. М. Фуко трактует историю культуры как историю смены специфических «познавательных структур», «эпистем», действующих на бессознательном уровне и определяющих направленность развития знания и содержания культурных символов. П. Бурдье и Ю. Хабермас уделяют особое внимание исследованию роли «символических ценностей» во взаимодействиях людей, обнаружению скрытого насилия социальных систем и его преодоления.

В отечественной традиции к проблеме символических оснований культуры обращались А.Ф. Лосев, П.А. Флоренский, В.В. Бибихин, С.С. Аверинцев, М.К. Мамардашвили, А.М. Пятигорский, К.А. Свасьян и др. Обстоятельно и глубоко разработал положения о социально-интегративном, мировоззренческо-гносеологическом, кодирующе-программном и проективно-футурологическом значениях оснований культуры В.С. Степин.

Факт данности смысла сознанию описал Э. Гуссерль, проанализировав проблему значения и выражения. Гуссерль провел основные феноменологические различия в структуре выражения, предварительно обособив его от знака как указания. Главным атрибутом выражения, по Гуссерлю, является наличие в нем собственного значения, ни к чему постороннему не отсылающего. Ж. Деррида показал, что обособление выражения от значения некорректно и осуществил на языке феноменологии критику феноменологической теории значения как теории репрезентации. Ж. Делез изменил представление о знаке, восходящее в европейской философии к Платону и Аристотелю, онтологически проинтерпретировав знак как симулякр, сущность которого - субрепрезентативное различие. Л. Витгенштейн обратился от традиционного, гносеологического прочтения знака к его прагматике. В к. XX в. подход к культуре как к процессу конструирования смыслов («смысловых предпочтений») оформился в работах П. Бурдье, Ж. Деррида, М. Фуко.

К анализу знака в связи с исследованием проблемы понимания социокультурных феноменов обращались М. Хайдеггер, Г. Гадамер и П. Рикер. Хайдеггер считал, что своим функционированием знак показывает онтологическую структуру способа бытия-в-мире, Daisen, поэтому культурное бытие есть понимание языка, предполагающее единство смысла (значения, значимости). Гадамер трактовал понимание текста как экзистенциальное событие человеческой жизни, а осмысление прошлой культуры («опыт традиции») как форму самоосмысления индивида и общества, постигаемое через языковую игру. Рикер предложил рассматривать интерпретацию внеязыковых феноменов, выраженных в символах, как манифестацию различных способов экзистенции. Применяя регрессивно-прогрессивный метод анализа человеческой субъективности, Рикер разработал критерии критики различных теорий интерпретаций.

Соответствие интерпретации той или иной традиции устанавливается в ходе межкультурной коммуникации. В зависимости от понимания места и роли знака в коммуникациях сложилось два основных подхода к анализу культуры: семиотика знака (Ч. Пирс) и семиотика языка как знаковой системы (Ф. де Соссюр). Семиотическая теория Ф.де. Соссюра описывала способ существования знака в коммуникациях как статичного ментального образования. Эта традиция была продолжена в исследованиях тартуско-московской школы по семиотике культуры (Вяч. Вс. Иванов, Б.М. Гаспаров, Ю.М. Лотман, В.Н. Топоров, Б.А. Успенский и др.). В семиотической концепции Ч.С. Пирса, охарактеризованной как коммуникативно-ориентированная, раскрывалась природа изменчивости знака в коммуникациях. Культурфилософская исследовательская стратегия У. Эко позволила обнаружить специфику статичного и динамичного способов существования знака в коммуникациях. В современной отечественной традиции семиотический анализ самых разнообразных сфер человеческой деятельности представлен в трудах Р.Г. Баранцева, А.А. Ветрова, А.А. Грякалова, Б.В. Маркова, Г.Г. Почепцова, В.Ю. Сухачева.

Амбивалентная природа символа получает свою репрезентацию именно в мифе и в коррелирующем ему мифологическом слое сознания. Миф и мифологические формы сознания были проанализированы Л. Леви-Брюлем, К. Леви-Строссом, Дж. Фрэзером, К. Хюбнером, О.М. Фрейденберг, А.Н. Афанасьевым, Э.Я. Голосовкером, А. Косаревым. Исследованию роли символа и знака в мифе посвящены труды Э. Кассирера, М. Элиаде, А.А. Потебни, А.Ф. Лосева, А.А. Тахо-Годи, В.В. Бибихина. Проблема функционирования мифа в современной культуре отражена в работах К. Юнга, К. Кереньи, Р. Барта. Феноменологии мифа посвящены работы А.Ф. Лосева, А.М. Пятигорского, Ж.-Ж. Вюнанбурже, Ю.М. Романенко.

В качестве области метафизики культура рассматривается в трудах отечественных философов П.А. Флоренского, В.В. Розанова, А.Ф. Лосева, М.К. Мамардашвили, С.А. Аверинцева, В.В. Бибихина и А.М. Пятигорского, где она понимается как феномен человеческого сознания и идеальный, гуманистический фактор истории, ее целеполагания и творчества.

Значительный вклад в разработку фундаментальных методологических подходов изучения общих проблем культуры, составляющих основу любого исследования в области философии культуры, внесли своими трудами В.С. Библер, М.С. Каган, А.С. Ахиезер, В.С. Степин, Ю.Н. Солонин, А.С. Кармин, А.Л. Казин, Е.Н. Устюгова, В.М. Дианова, Т.А. Акиндинова, С.Н. Иконникова, Л.К. Круглова, Е.Г. Соколов, Б.Г. Соколов, В.В. Бычков, Е.Г. Яковлев.

Следует отметить, что перечисленные исследования лишь частично перекликаются с проблематикой диссертации. Тем не менее, работы, в которой все рассмотренные аспекты сводились бы воедино именно в поле феноменологической парадигмы, до сих пор не существует. Данная работа посвящена исследованию способов репрезентации в культуре, в которых обнаруживает себя мышление того или иного сообщества.

Целью явился анализ процесса конституирования первоначальных (априорных) форм существования смысла или «различения» в культуре, а также определение соответствующих им способов экспликации экзистенции, задающих основания социокультурного бытия.

Достижение цели требует решения следующих задач:

обосновать и продемонстрировать эффективность применения метатеоретического подхода в качестве метода исследования оснований культуры.

представить структуры сознания в качестве символических и мета-символических констант и рассмотреть функционирование последних в культуре в качестве способов конституирования репрезентации субъекта и объекта.

продемонстрировать возможность применения феноменологического аппарата при анализе взаимодействия первичной «культурной символики» и ее категориального «схватывания».

установить сходные способы репрезентации смысла как в культуре, так и в сознании носителя данной культуры.

рассмотреть мифологему империи в качестве «плавающего означающего», выступающую основой концепции имперского сознания.

исследовать генезис концепции имперского сознания в русской общественной мысли XV - XX вв.

выявить функцию концепта империи в процессе конституирования самосознания отечественной культуры.

проследить как функционирует и проецируется идея империи при трансформации культурной наличности.

показать реализации идеи империи в литературе и архитектуре.

интерпретировать способы употребления языка в коммуникативных ситуациях (внеязыковые феномены) в качестве наличной культурной практики русской культуры.

Источниковедческая база исследования:

Выбор источников диктовался самой постановкой исследовательской проблемы и сформулированной целью и задачами.

Основные идеи философов постмодернистского направления Р. Барта, П. Бурдье, Ф. Гваттари, Ж. Делеза, Ж. Деррида, М. Фуко имели значение при определении концептуальных рамок и теоретических горизонтов исследования. Классические философские труды Августина, Ф. Гегеля, Р. Декарта, И. Канта, Дж. Локка, К. Маркса, Ф. Ницше, Платона, Плотина, Псевдо-Дионисия Ареопагита, Д. Юма привлекались при прояснении проблемы онтологических оснований культуры. При обращении к проблеме соотношения сознания и языка большое значение имели исследования Л. Витгенштейна, Г. Гадамера, Э. Гуссерля, П. Рикера, М. Хайдеггера. В ходе исследования методологических аспектов функционирования сознания в отечественной культуре использовались работы отечественных философов: М.М. Бахтина, В.В. Бибихина, А.Ф. Лосева, М.К. Мамардашвили, А.М. Пятигорского, П.А. Флоренского.

Исследование знака и знаковых систем проводилось на основе работ зарубежных философов Р. Барта, Э. Бенвениста, Л. Ельмслева, Ю. Кристевой, К. Леви-Стросса, Ч. Мориса, Ч. Пирса, Ф. де Соссюра, У. Эко. Проблема текста и его связи с контекстом рассматривалась при обращении к трудам отечественных мыслителей Р.Г. Баранцева, А.А. Ветрова, А.А. Грякалова, Б.В. Маркова, В.Ю. Сухачева. Большую теоретическую и методологическую значимость для философского осмысления коммуникативных процессов культуры, имели труды представителей московско-тартуской семиотической школы, - В.М. Живова, Ю.М. Лотмана, З.Г. Минц, В.Н. Топорова, Б.А. Успенского.

При анализе мифа и мифологического сознания использовались работы: А.Н. Афанасьева, Р. Барта, В.В. Бибихина, Ж.-Ж. Вюнанбурже, Э.Я. Голосовкера, Э. Кассирера, К. Кереньи, А. Косарева, Л. Леви-Брюля, К. Леви-Стросса, А.Ф. Лосева, А.А. Потебни, А.М. Пятигорского, Ю.М. Романенко, А.А. Тахо-Годи, О.М. Фрейденберг, Дж. Фрэзера, К. Хюбнера, М. Элиаде, К. Юнга.

Базу для исследования общих проблем культуры составили труды отечественных мыслителей Т.А. Акиндиновой, А.С. Ахиезера, В.С. Библера, В.В. Бычкова, В.М. Диановой, С.Н. Иконниковой, М.С. Кагана, А.Л. Казина, А.С. Кармина, Л.К. Кругловой, Ю.Н. Солонина, Б.Г. Соколова, Е.Г. Соколова, В.С. Степина, Е.Н. Устюговой, Е.Г. Яковлева.

Феноменологические исследования текстов русской культуры проводились при использовании следующих материалов: 1) философских произведений русских мыслителей Н.А. Бердяева, С.Н. Булгакова, Ф.М. Достоевского, В.И. Иванова, Л.П. Карсавина, И.В. Киреевского, А.Ф. Лосева, В.В. Розанова, В.С. Соловьева, Е.Н. Трубецкого, С.Н. Трубецкого, Н.Ф. Федорова, П.А. Флоренского, Г. Флоровского, С.Л. Франка, А.С. Хомякова, П.Я. Чаадаева; 2) памятников древнерусской литературы («Изложение пасхалии» митрополита Зосимы Брадатого, «Послание Спиридона-Саввы», послания старца Филофея, «Сказание о князьях владимирских» и др.); 3) художественных и литературных произведений Ч. Айтматова, М.А. Булгакова, Ф. Прокоповича, Ю. Крижанича, М.В. Ломоносова, А.Н. Радищева, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, В.В. Маяковского, Б. Пастернака, А.В. Фадеева, К. Симонова, А. Платонова, Е. Замятина, А.И. Солженицына, В. Маканина, В. Сорокина, В. Пелевина и др.

При исследовании проблем интерпретации текстов архитектуры использовались работы по теории и истории архитектуры зарубежных и отечественных авторов: Р. Арнхейма, Е.А. Борисовой, А.Э. Бринкмана, Н.Н. Брунова, Е.В. Воробьева, З. Гидиона, М.Я. Гинзбурга, Ле Корбюзье, А.В. Муравьева, В. Паперного, П.А. Раппопорта, А.В. Рябушина, А.М. Сахарова, Б. Таута, А.А. Тиц, С.О. Хан-Магомедова, А.А. Шамаро.

Для феноменологической интерпретации текстов русской культуры существенное значение имели труды по истории отечественной культуры и искусства А.С. Ахиезера, В.С. Библера, И.Э. Грабаря, М.С. Кагана, А.Л. Казина, П.Н. Милюкова, М. Рыклина, М.С. Уварова, П.А. Флоренского, Н.А. Хренова позволяющие установить связь данных текстов с ландшафтом отечественной культуры. феноменологический культурный язык символика

В ходе исследования проблемы формирования и эволюции концепции имперского сознания в русской общественной мысли XV - XX вв. также использовались труды по истории России С.М. Соловьева, В.О. Ключевского, Н.М. Карамзина, С.Ф. Платонова, К. Валишевского, А.С. Лаппо-Данилевского, Н.И. Костомарова, Б.Д. Грекова, М.А. Дьяконова, Л.Н. Пушкарева, Р.Г. Скрынникова, Н. Верта.

Теоретико-методологические основы исследования. Применение методологических подходов в диссертационном исследовании варьируется в зависимости от рассматриваемой проблемной сферы. Философские идеи синергетики, разработанные в исследованиях В.И. Аршинова, Л.П. Киященко, Е.Н. Князевой, С.П. Курдюмова, Я.И. Свирского, И. Стенгерс, И.Р. Пригожина и др., стали основаниями трактовки культуры как сложной самоорганизующейся системы.

Поскольку феномены сознания функционируют в культуре в виде символических структур, а символы являются «объектом» понимания и интерпретации, существуя в момент их восприятия, понимания, общения и социокультурной коммуникации, постольку в качестве методологического основания при теоретической концептуализации использовались методы герменевтики и феноменологии. При анализе пред-заданности, интенциональности исторического сознания использовался феноменологический подход (Э. Гуссерль). Феноменолого-герменевтический подход М. Хайдеггера к проблеме бытия применялся при выявлении связи феноменов сознания и культуры, онтолого-герменевтический подход (Г. Гадамер, П. Рикер) - при исследовании значимых механизмов, связанных с пониманием и интерпретацией культурных текстов. Наличие креативности, заложенной в процессах передачи мысли и понимания, было теоретически обосновано В. Гумбольдтом и А.А. Потебней, что позволило рассматривать символ как амбивалентное образование, элемент мысли и элемент языка.

Семиотическая концепция Ф. де Соссюра использовалась при анализе семиотической ситуации, сложившейся в отечественной культуре. Большую теоретическую и методологическую значимость для философского осмысления коммуникативных процессов отечественной культуры имели труды представителей московско-тартуской семиотической школы, ? особенно Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского, Г.В. Вилинбахова, В.Н. Топорова, В.М. Живова. Семиотические подходы Ч. Пирса и У. Эко применялись при исследовании функционирования символов в коммуникативных ситуациях.

Анализ самой герменевтической ситуации, которая, в отличие от коммуникативной ситуации, конституирована особым местом наблюдателя, локализованного «на стороне» адресата, то есть аффективно ее воспринимающего и рефлексивно понимающего, осуществлялся при обращении к ряду положений метатеоретического подхода, основы которого разработаны М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорским. Метатеоретический подход, примененный к анализу феноменов сознания и культуры, позволил сформировать основные методологические установки всего диссертационного исследования.

Научная новизна исследования состоит в следующих положениях:

Установлено, что феноменологический метод может применяться в качестве метатеоретического подхода исследования оснований культуры.

Обосновано использование категории «коррелятивное содержание» при концептуальном оформлении процессов смыслополагания в культуре (феномена интерпретации).

В рамках метатеоретического подхода культурно-историческая эволюция герменевтической ситуации исследуется как взаимодействие культуры и ее «наблюдателя», изменение позиции которого ведет к изменению интерпретации универсалий культуры, а потому и к изменению семиотической ситуации в культуре.

Использован метатеоретический инструментарий при анализе проблем русской культуры и русской философии.

Акцентировано исследовательское внимание на структурах имперского сознания, отличных от их семантической аналитики.

Предложена феноменологическая интерпретация ряда литературных и архитектурных произведений русской культуры.

Результаты исследования:

1. Обоснована и продемонстрирована эффективность применения метатеоретического подхода в качестве метода исследования оснований культуры.

2. Структуры сознания представлены в качестве символических и мета-символических констант, функционирующих в культуре в качестве способов репрезентации субъекта и объекта.

3. Основания культуры интерпретируются как взаимодействие первичной «культурной символики» и ее категориального «схватывания».

4. Доказано, что смоделированная герменевтическая исследовательская позиция создает возможности для обнаружения сходных способов репрезентации смысла как в культуре, так и в сознании носителя данной культуры.

5. Мифологема империи представлена в качестве «плавающего означающего», задающего контуры концепции имперского сознания.

6. Изучен генезис концепции имперского сознания в русской общественной мысли XV - XX вв.

7. Показана роль концепта империи в процессе конституирования самосознания отечественной культуры.

8. Установлено решающее значение концепта империи при трансформации культурной наличности.

9. Показаны реализации идеи империи в литературе и архитектуре.

10. Способы употребления языка в коммуникативных ситуациях (внеязыковые феномены) интерпретируются в качестве наличной культурной практики русской культуры.

В соответствии с полученными результатами исследования сформулированы следующие положения, выносимые на защиту:

1. Онтология сознания выступает предельной формой мыслимости и практикования.

2. С точки зрения функционирования символов в структуре человеческого сознания и в познавательной деятельности, символы выступают в качестве трансцендентальных объектов, посредством которых осуществляются процессы концептуализации и категоризации, характеризующие деятельность человеческого сознания и формирование картины мира той или иной культуры.

3. С точки зрения места символов в системе коммуникации и семиозиса, символы выступают интенциональными объектами, воздействующими на человеческое сознание и поведение и формирующими интегративные ценности, переживаемые на экзистенциальном уровне.

4. Способы бытования символа и знака в коммуникативной ситуации аналогичны: и в том и в другом случае происходит отсылание к другому, поэтому как знак, так и символ существуют по принципу отсылания.

5. В рамках метатеоретического подхода концепт коммуникации определяет способ взаимодействия субъекта, чья идентичность и присутствие конституируются в ходе операции означивания, и объекта, означаемого концепта, т.е. помысленного смысла, подлежащего формированию или трансформированию при передаче сообщения.

6. С метатеоретической позиции категориальный аппарат философии рассматривается как «язык сознания» (определенные феномены сознания и структуры мышления), а произведение искусства - как «производящее произведение», в котором смыслы не предзаданы в авторском замысле, а устанавливаются по ходу создания самого произведения.

7. «Культурный миф» трактуется формой опредмечивания интегративных, логически не расчлененных, экзистенциально переживаемых ценностей и функционирует в виде остенсивных или императивных форм культуры.

8. «Мифологема империи» является «ядром» культурного мифа «Москва - Третий Рим» и функционирует в виде остенсивной формы культуры на всем протяжении русской истории и культуры вплоть до настоящего времени.

9. Мифологема империи в отечественной культуре выполняла роль универсального оператора, посредством которого конституировалась культурная наличность как таковая, а также осуществлялась онтологизация национально-государственного сознания.

10. Функционируя в культуре, мифологема империи подвергается процедуре формализации и превращается в ментальную структуру - идею империи.

11. Особенности функционирования идеи империи в культурно-художественной практике XVIII - XX вв. определяются, каким именно конкретным значением наделялась данная идея.

12. Идея империи являлась знаком, репрезентирующим притязания власти на тотальное господство.

Научно-практическая значимость исследования: Материалы диссертационного исследования, методологические подходы и полученные результаты позволяют углубить и расширить представления об онтологических основаниях культуры как о креативной функции субъекта; составить более полное представление о механизмах и способах осуществления межкультурных коммуникаций в современных культурах, а также способствуют формированию более точного знания о стратегиях современной культурполитической деятельности. В диссертации продемонстрировано применение инструментария метатеоретического подхода при изучении оснований русской культуры, при экспликации ее универсалий и инвариантов. Данные диссертационного исследования могут быть использованы в процессе преподавания общих и специальных курсов по философской антропологии, философии культуры, культурологии, теории культуры, истории культуры, истории искусства, семиотики, прикладной культурологии; при составлении и написании учебных пособий, программ и учебно-методических разработок по указанным курсам. Идеи проекта также могут использоваться при составлении экспертных оценок в анализе современной культурной и идеологической ситуации в России.

Апробация работы. Отдельные аспекты диссертационного исследования освещались на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 24 - 28 мая 2005 г.), на V Российском философском конгрессе «Наука. Философия. Общество» (Новосибирск, 25 - 28 августа 2009 г.), на научных конференциях: всероссийской научной конференции, посвященной 10-летию Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого «Бренное и вечное: Прошлое в настоящем и будущем философии и культуры» (Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, Великий Новгород, 27 - 29 октября 2003 г.), международной научно-практической конференции «VIII Царскосельские чтения» (Ленинградский государственный университет им. А.С. Пушкина, Пушкин, 21 - 22 апреля 2004 г.), научной конференции, посвященной 10-летию РГНФ, «Проблемы развития гуманитарной науки на Северо-западе России: опыт, традиции, инновации» (Петрозаводский государственный университет, Петрозаводск, 29 июня - 2 июля 2004 г.), научно-практической конференции «Проблемы модернизации общества в зеркале философии» (Мурманский государственный педагогический университет, Мурманск, 20 - 22 сентября 2004 г.), пятой международной научной конференции «“Свое” и “чужое” в культуре народов Европейского Севера (Петрозаводский государственный университет, Петрозаводск, декабрь 2005 г.), всероссийской научной конференции с международным участием «Бренное и вечное: социально-мифологические и политософские измерения идеологии в “массовых обществах”» (Новгородский государственный университет им. Ярослава Мудрого, Великий Новгород, 9 - 10 октября 2007 г.), четвертой международной конференции «Человек в современных философских концепциях» (Волгоградский Государственный университет, Волгоград, 28 - 31 мая 2007 г.), международной конференции Дни Петербургской философии - 2007: круглый стол «Философия культуры и культурология: вызовы и ответы» (Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, 2007), международной конференции Дни Петербургской философии - 2008: форум «Человек как творец и творение культуры» (Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, 2008), международной конференции Дни Петербургской философии - 2009: форум «Игровые практики культуры» (Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербург, 2009).

Материалы исследования использовались при чтении следующих общих и специальных курсов (Петрозаводский государственный университет 2002 - 2009 гг.): «Философия», «Философская антропология», «История и философия науки», «Логика».

Диссертация обсуждена на заседании кафедры культурологии философского факультета Санкт-Петербургского государственного университета одобрена и рекомендована к защите.

Содержание диссертации отражено в монографии, научных публикациях и методических пособиях.

Структура и объем диссертации. По своей структуре диссертация состоит из введения, трех глав, включающих 12 параграфов, заключения, библиографического списка использованной литературы.

2. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введении обосновывается актуальность и значение темы исследования, дана краткая историография вопроса, охарактеризованы цель и задачи диссертационной работы, сформулированы теоретические и методологические принципы, а также новизна и значимость положений, выносимых на защиту.

В первой главе «Исследование проблем сознания и культуры в контексте феноменологической парадигмы» определяются концептуальные рамки и очерчиваются теоретические горизонты исследовательской работы, устанавливается категориально-терминологический аппарат диссертации.

В первом параграфе первой главы «Метатеоретический подход к исследованию феномена сознания» на основании анализа основных положений метатеории сознания М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского конкретизируются основные принципы феноменологической стратегии исследования проблемы понимания сознания.

Применение феноменологической стратегии исследования проблемы понимания сознания предполагает использование следующих презумпций. Во-первых, сознание не может рассматриваться в качестве объекта и предмета теории, так как имплицитно-начальные условия понимания не могут быть даны в эксплицитно-содержательной форме. Явлениями сознания называется такой класс квази-объектов, по отношению к которым принципиально невозможно построить позицию внешнего наблюдателя. Поэтому объектом описания сознания может быть только «разговор о сознании», «понимание сознания», но не само сознание. Во-вторых, для автора диссертации ключевой идеей оказывается разработка мыслительной техники, связанной с попыткой одновременно удержать, зафиксировать позицию самого мыслящего. Исходя из данной установки, формулируется тезис о том, что все явления в той или иной степени оказываются «маркированы» сознанием. В-третьих, сознание рассматривается неустранимым моментом всякой предметности и всякой смысловой структуры. В соответствие с данной логикой, любое явление сознания тождественно его интерпретации. В-четвертых, особо отмечается, что явления сознания (или квази-объекты) могут существовать только при наличии особых представлений о них - своеобразных прагмем, представляющих собой не «знания о…», но фиксирующих прагматические связи-отношения человека (например, понимающего, сознающего и т.д.) с ситуацией (понимания, сознавания и т.д.). Поэтому формирующаяся в рамках теоретического состояния познающего идея рассматривается в то же время и смыслом его экзистенциального состояния.

Феноменологическая стратегия исследования проблемы понимания сознания является способом обобщенного описания ситуации понимания сознания. Выделяются следующие характеристики понимания: дискретность, непроизвольность, понимание как антагонист рефлексии, как процесс конституирования смысла, а не значения, как результат личного усилия.

Концептуализация ситуации понимания сознания связана с разработкой специального аппарата. Сознание относится к такого рода образованиям, которые «обозначают сами себя». Метавысказывания о подобных образованиях являются одновременно элементами функционирования данного образования. Такие метавысказывания называются прагмемами. В работе отмечается, что первичный метаязык (язык прагмем) и научное знание о предмете этого первичного языка - совершенно разнородные явления, которые не находятся в отношении друг к другу в позиции «раньше - позже», «неполно - полно». Поэтому метаязык сознания должен быть и всеобщим (позволять аналитическое описание) и сохранять возможность собственно индивидуального понимания, не отрываться от бытового уровня, давая возможность ассоциаций. Этим требованиям отвечает категориальный аппарат метатеории, посредством которого можно рационально описать разные стороны акта сознательной работы - саму сознательность (сферу сознания), ее проявления (состояние сознания) и ее предметное содержание (структуру сознания), которое входит в сознание или в которое входит сознание. Данным категориям придается специальный терминологический смысл, и вместе с тем, они сохраняют свой элементарный смысл. Теоретическим основанием такого совмещения смысловых значений является переосмысление трансцендентализма в контексте метатеории: на место «пустого пространства» вводится «фактично структурированное поле возможностей сознавания». Пространственность, фигурность, расположенность сознания по отношению к себе самому постулируется как априори. Данная установка позволяет методологически наделять сознание онтологическим статусом, поскольку последнее есть не что иное, как феномен постоянного становления. В диссертации введение и разворачивание пространственной (или топологической) трактовки мышления/сознания понимается способом преодоления дискурсивного мышления.

Вместо понятия «интенционального» сознания в работе вводится понятие «полевого» сознания, в котором предметность держится точками интенсивностей этого поля, доопределяющего предметный мир, но не разрешимого на нем. Исходя из такого понимания сознания, условия сознательного опыта выводятся из «архаических фактов», обусловливающих включение индивидуальных психических механизмов в структуры (содержательности) сознания. «Архаические факты» понимаются не системами отображения мира, а системами, задающими правила отображения содержательностей сознания в психиках индивидов. Такие факты существуют в пределах символики «бессознательного» или культурно-языковых систем. Вместе с тем, особо выделяются «архаические факты», представляющие собой «превращенные» формы сознания, являющиеся результатом сращенности познавательного действия с конкретным его объектом. Эти «архаические факты» сознания как результаты данных сращенностей и понимаются первичными символами сознания, которые получают идеологическую интерпретацию на уровне вторичной символики, где идеология понимается как объективно-культурное толкование различных содержаний сознания.

Феноменологическая стратегия исследования понимания сознания направлена на обнаружение символических форм, являющихся механизмом организации ситуации понимания, а не ее объектным описанием. С этой точки зрения, феноменологическая стратегия трактуется как критика работы с сознанием, как критика опыта сознания, опыта разоблачения «превращенных» форм сознания.

Во втором параграфе «Закономерности функционирования “феноменов сознания” в культуре» метаподход применяется в качестве перспективного и эффективного метода исследования оснований культуры. Метатеоретический подход ориентирован на преодоление редукции сознания к его рече-языковой форме. Язык релятивен и вероятностен, сознание нерелятивно и невероятностно. Оппозиция «язык - сознание» сводится в работе к оппозиции «знак - символ». В данном параграфе отмечается, что для сознания есть две действительности: действительность предметов, которые означаются, и действительность самого сознания, которая символизируется. Противопоставление знака и символа элиминируется в коммуникативном пространстве культуры, где они являются взаимодополнительными. В коммуникации символы выступают в роли «знакоподобных образований», так как, используя материальные построения (слова или изображения), они репрезентируют сознательные посылки и результаты сознания. Однако, чтобы разграничить функции знака и символа в коммуникативном пространстве культуры и выявить их различное воздействие на человеческое сознание и поведение, в диссертации вводится противопоставление позиции носителя культуры и ее наблюдателя. Если для наблюдателя-исследователя символ предстает в качестве знакового образования, семантика которого представляет собой инвариант ряда текстов, то для носителя культуры символ - экзистенциально переживаемое целое, обладающее прото-эстетической природой, аффективное воздействие которого реализуется не в логически дифференцированном значении, а в аффективном поведении.

Поэтому каждую культуру следует рассматривать как индивидуальный тип соотношения символизма и языковости. Если освоение культуры на уровне символических форм вводит индивида в сообщество, где он не различает себя и другого, не различает свое сознание и чужое, то освоение культуры на уровне знаковых форм открывает индивиду его отличие от Другого, который требует долга, обязанности, и где сознание индивида ему не принадлежит. Культура, в этом смысле, понимается только как способ использования языка. Такое понимание культуры позволяет вывести закономерность, фиксирующую соотношение сознания и культуры. Феномен развития культуры обнаруживает регресс символической жизни сознания и наоборот, сосредоточение сознания на процессах символизации действительности ведет к свертыванию процедур формализации в культуре. С этой точки зрения, идеальным состоянием культуры должна стать некоторая «неполнота понимания». Осуществлению этого способствует присутствие в культуре метафизических текстов, делающих текст культуры многозначным. Это способствует осуществлению синтеза разнородных культурных содержаний, без чего творческий процесс немыслим.

Метатеория позволяет рассматривать семиотическую ситуацию как предшествующую знаковой системе. На основе этого положения формулируется тезис, согласно которому, в культуре «как бы» действует норма использования естественного языка, который, занимая промежуточное место между «символическим аппаратом» и «сигнальным аппаратом», ориентируется либо на внутреннее начало культуры, либо на ее внешнее окружение, которому посылается сигнал. Когда в культуре побеждает центростремительная тенденция в использовании языка, то изменения в укладе жизни, психике и мировоззрении людей приводят к отмиранию языка, так как новый уклад становится несовместим со старым символическим аппаратом. Когда, наоборот, язык ориентирован на сигнальную функцию, то и культура, и язык сохраняются. Стабильность исторических культур обуславливается своего рода динамическим равновесием между центростремительным (к символическому началу) и центробежным (к сигналу) устремлением языка.

Феномены сознания функционируют в культуре в виде символических структур. В силу своей континуальности и амбивалентности символ представляет собой форму опредмечивания интегративных, логически не расчлененных, экзистенциально переживаемых ценностей. Этим объясняется устойчивость символических форм на протяжении человеческой истории, а также наличие сложной системы социально-культурных мифов как формы их функционирования. В диссертации рассматривается принципиальное отличие символа и мифа: миф представляет собой форму семантизации первоначального амбивалентного, логически недифференцированного символического смысла, репрезентирующего сознанию ценность как таковую. Поэтому отношения символа и мифа - это отношения асимметрии континуального и дискретного. Наличие отношения асимметрии континуального и дискретного в текстах культуры является условием возможности множественной интерпретации смыслов культуры, т.е. условием возможности ее самоопределения и идентификации.

Существенная роль в производстве таких текстов в культуре принадлежит философии. Философские символы специально вырабатываются философами, а не обнаруживаются на уровне спонтанного функционирования сознания. Философия дает основание для установления состояния понимания, без чего человек не может осуществить самодетерминацию. В этой связи отмечается особая культурогенная функция философии.

В третьем параграфе «Метатеоретический подход и русская философия» проводится сопоставление метатеоретического подхода и феноменологических разработок П.А. Флоренского и А.Ф. Лосева. Целью данного сопоставления является обоснование того, что позиция П.А. Флоренского и А.Ф. Лосева, позиция М.К. Мамардашвили и А.М. Пятигорского и позиция автора диссертации аналогичны и являются продолжением развития одной культурной программы, так как предлагаемые перечисленными мыслителями способы репрезентации смысла сходны между собой и соответствуют онтологии русской культуры. Необходимость обращения к концепциям этих мыслителей обусловлена тем, что исследование символа предполагает в качестве своего основания позицию внешнего по отношению к своему предмету наблюдателя. Однако, с точки зрения внешнего наблюдателя, исследователь вынужден опираться преимущественно на знаковые проекции символики: феноменологию искусства, языка, философские теории, то есть на результат интерпретации и семантизации символических смыслов. Вместе с тем, анализ герменевтической ситуации предполагает и анализ позиции носителя культуры - его восприятия, переживания, оценки символики. Это определяет необходимость обращения к источникам: текстам, в которых носитель культуры непосредственно представлен в акте саморефлексии. Следует отметить, что такая саморефлексия становится возможной в русской культуре на достаточно поздних этапах развития культурного и личностного самосознания, т.е. тогда, когда непосредственное переживание символики сопровождается опытом ее теоретического осознания. В связи с этим, анализируются философские подходы к символу и культуре П.А. Флоренского и А.Ф. Лосева. Культура понимается ими антиномичным образованием. Культура рассматривается в качестве явления сущего в существующем, т.е. как культ, и вместе с тем, как процесс культурного творчества Абсолютной личности. Культ, с точки зрения философов, является критерием понимания и существования культуры. Понятие культа позволяет создать методологическую позицию, посредством которой становится возможным смещение от процесса описания культуры к выявлению основ самого акта описания, который, в свою очередь, есть в сущности «культурное» действие. Символ понимается, с одной стороны, имплицитно содержащимся в реальности компонентом, и, с другой стороны, всеобъемлющим понятием, пригодным для феноменологического описания. Телесно осуществленным символом, т.е. тождеством духовного и телесного, является личность, которая творит культуру, а затем снова осваивает, постигает и выражает сотворенные смыслы в слове. Сам процесс творчества рассматривается как волевой акт, связанный с самопониманием личности. Такая интерпретация творчества предполагает личностное понимание Первосущности и человека. Выражением метафизического в параметрах психологического символ становится через опыт самопонимания личности. Сопоставляя данные подходы с метатеорией Мамардашвили и Пятигорского, обосновывается вывод о том, что при решении вопроса об отношении сознания к бытию метатеория и русская философия развиваются в одном направлении. Онтологичность сознания понимается в качестве методологически необходимого принципа понимания природы и сущности сознания. «Бытие» и «сознание» в данном контексте предстают в качестве единого целостного континуума, являясь различными его моментами или областями, где теряет смысл классическое различение объекта и субъекта, реальности и способа представления, действительного и воображаемого. С этой точки зрения, культура рассматривается не как совокупность ценностей, а как реализовавшаяся в конкретности историческая совокупность форм понимания человеком себя и мира. На основании выделения множества смысловых и концептуальных пересечений в философских подходах мыслителей положительно решается вопрос о применении метатеоретического подхода в качестве инструмента историко-культурной интерпретации текстов русской культуры.

В четвертом параграфе «Феноменологический сценарий исследования оснований культуры» осуществлен синтез феноменологической и герменевтической стратегий посредством использования принципов и категорий метатеоретического подхода. Метатеоретический подход является методом косвенного описания таких объектов, как символ и сознание, которые описываются на основе постулирования неких конструкций, заведомо носящих условный квазипредметный характер. Термины метатеории описывают на теоретическом уровне не реальные свойства сознания, а понимание сознания, т.е. описывают то, что одновременно воспринимается и как натурально существующий предмет, и как способ восприятия этого предмета. Другой аспект метатеории связан не с проблемой понимания, а с проблемой существования. На основе использования категориального аппарата метатеории предлагается сценарий исследования оснований русской культуры.

В контексте феноменологического подхода акцентируется мысль, согласно которой культура оказывается зависимой от интенционального строя сознания, являющегося в свою очередь основой категориального строя сознания. Сфера интенций сознания понимается сферой феноменов. Феномены сознания выражаются в языке символов. Представители герменевтического подхода (М. Хайдеггер, Г. Гадамер, П. Рикер) связывают проблему языка с экзистенцией, что позволяет понять экзистенцию до языка и видеть в языке средство, с помощью которого человек создает свой способ бытия в мире. В этой связи способ интерпретации внеязыковых феноменов может рассматриваться способом самоопределения и идентификации культуры.

Способ интерпретации внеязыковых феноменов есть способ самопонимания культуры. Культура рассматривается только как особый способ использования языка в коммуникативной ситуации. «Понимание» трактуется как мгновенное овладение некоторыми начальными условиями, порождающими конкретный способ употребления языка = факту употребления языка. Понимание полагается объективно включенным в культуру в качестве одного из важнейших имманентных условий ее существования, несвязанное ни со способами употребления естественного языка во внутрикультурных коммуникациях, ни с понятием языка вообще. Это объективно существующее в культуре понимание, открывается благодаря функционированию особых культурных форм, или культурных категорий - остенсивных и императивных. Тогда, когда передается какое-то содержание путем демонстрации, то сам факт принятия демонстрации как формы представления содержания культуры ставит принимающего в ситуацию отождествления себя с тем, кто материал предъявляет, в ситуацию понимания своего «подобия» («родства», «единства») с ним, понимания единства «МЫ». Императивные формы рождают у принимающего определенное культурное содержание понимания зависимости, подчиненности, идею «ОН», идею долженствования. Именно потому, что любое культурное сообщение не только содержательно (несет в себе определенный культурный материал), но и предстает в какой-то культурной форме, категориально оформлено, оно обладает некоторой двусмысленностью.

Для объяснения двойной характеристики «феномена» используется понятие «форма сознания». Форма сознания ? предельная форма и условие мыслимости. Имея некоторое обобщенное, но вместе с тем до конца аналитически не прослеживаемое содержание, форма всегда предполагает некоторую неопределенность, преодолеваемую в актах сознания (актах трансцендирования). Доопределяемое в актах сознания конкретное содержание формы всегда исторично, и в этом смысле форма понимается как феномен, однако сама форма не сводима к этим содержаниям, поскольку обладает по отношению к ним порождающей функцией. В работе предлагается объяснить «неопределенность содержания» формы через понятие «коррелятивное содержание». Это такое содержание в «принимающей» культуре, которое требует для своего понимания ситуаций аналогичных или близких внутрикультурным ситуациям «сообщающей» культуры. Понятие коррелятивного содержания предметно связано с такими фундаментальными условиями культуры, которые могут быть выполнены только в естественном языке и в порядке избыточного содержания транслируемого последним. Так как содержания, выражаемые естественным языком, всегда могут выходить за пределы конкретных значений употребленных выражений, аналогичное содержание возможно высказать иными словами. И поскольку принимается, что все культуры обнаруживают себя в способе употребления языка, то объективная возможность коррелятивного содержания «встроена» в культуру, и это создает реальную возможность понимания культурами друг друга, несмотря на то, что каждая из них уникальна.