Джаз, как искусство артистического самовыражения

При рассмотрении жанровой проявленности темы в импровизационных разделах показано, что джаз отходит от важнейшего принципа «классической» музыки: принципа взаимосвязи темы и ее развития. Типичной для джаза оказывается ситуация, когда образ, возникающий в момент импровизации, становится образом самого импровизирующего, образом творящей в данный момент личности. То есть, на первый план выходит характеристика исполнительски-стилевая, отодвигающая или вообще замещающая жанрово-образную. «Свобода творчества» на уровне языка становится «свободой от жанрового содержания», десемантизацией жанровой структуры.

В качестве анализируемых примеров приводятся различные джазовые композиции: записи выступлений Э. Фитцджеральд, Л. Адлера, дуэта Л. Адлера и К. Пайна, Дж. Бенсона с темой Дж. Гершвина “Summertime” из оперы «Порги и Бесс», импровизации Л. Армстронга, Л. Саарсалу на тему Дж. Блека «Когда святые маршируют», пьеса О. Питерсона «Wheatland» в исполнении автора. Анализируются композиции на «классические» темы из бетховенских «Вариаций» G dur группы «Иракери» и баховской фуги D dur I тома ХТК Ж. Лусье.

Принцип импровизационной обработки темы характеризует джаз со стилевых, прежде всего, позиций как искусство определенного, устойчиво выказываемого мироощущения (отсюда его целостность, «художественное единство» всех деталей - С. Скребков) и искусство подчеркнутого выражения личности («проявление типа личности» - Е. Назайкинский).

Однако это не означает полного отказа в джазе от жанровой определенности. Жанр всякий раз заявляется начальной темой, а затем, в импровизационных разделах, реально звучащая импровизация выстраивает своеобразный художественный диалог с жанром, погруженным вовнутрь темы. Художественным эффектом в таком случае оказывается «мерцание» жанрового содержания, то и дело перекрываемого «художественным Я» исполнителя. Именно этот момент перехода и создает эффект свингования, в данном случае - уже в языковом пространстве джазовой музыки.

§ 4 «Свинг как жанровая и стилевая категория» Частной задачей раздела является характеристика свинга в контексте жанровых и стилевых процессов музыки джаза, а соответственно - в контексте «узких» и «широких» определений этого явления в джазовом мире. В качестве же общей - собрать, развивая идею В. Сырова, расширительно иерархическое понимание этого явления, начатое в начальных главах работы: его проявленности как на уровне мировоззрения, эстетических принципов, так и в языке.

Существующая сегодня «узкая» (грамматическая) характеристика свинга является, по сути, жанровой, поскольку она связана с попыткой определения его устойчивых структурных и образных проявлений в музыке. «Широкая» (метафорическая, психологическая) бытующая характеристика этого явления склоняется, скорее, к стилевой, поскольку связывается со стремлением играющего музыканта запечатлеть собственное внутреннее самоощущение. Как на уровне мировоззренческих, эстетических обобщений, так и на языковом уровне свинг трактуется в диссертации как состояние «переходное» (в данном случае - от жанра к стилю), поскольку обнаруживает себя в балансирующем движении от «знакового» (языкового) функционирования к интонационной характеристике играющей личности. Возможность проявления свинга на различных уровнях связано с тем, что он затрагивает некую сущностную природу джазового искусства: освобождение, отказ от канонов, «расшатывание» их (идеал свободы) с целью выражения музыкантом собственной артистической индивидуальности.

Заключение

Подводятся итоги, направленные на утверждение исходной концепции диссертации.

В любом из исторических и индивидуальных стилей джаза активно проявляет себя дух сцены, живет личностный «пульс» играющего музыканта. Идеал артистического самовыражения, безусловно, не является единственным стержневым свойством джаза. Среди его сущностных качеств можно было бы назвать его гедонистическую природу - способность доставлять радость, принципиально позитивный дух, проявляющийся в различных эмоциональных модусах, активно пульсирующий в джазе нерв творческого поиска и совершенствования.

Каждое из подобных коренных свойств джаза взаимосвязано с каждым другим, но выражение в этом искусстве «художественного Я» музицирующей индивидуальности представляется его доминирующим художественным заданием. Причина этого художественного задания оказалась заключенной в глубинных тенденциях как европейской, так, вместе с ней, и американской культуры. Устремленность «к новому» в конце XIX - начале ХХ века соединилась с другой - критической тенденцией отрицания сложившихся ценностных установок культуры и ее эстетических критериев. Традиционный эстетический идеал Красоты был заслонен в джазовой эстетике идеалом Свободы. К началу ХХ века стала просыпаться и крепнуть древняя языческая, существовавшая и в более поздние столетия, традиция смеховой карнавальной культуры. Именно ее ценности и идеалы, но уже с дополнительными коррективами современности, возрождал джаз. Поэтому мыслить и оценивать джаз надлежит в контексте игровой культуры, культуры сценического выражения.

Веяния новейшего времени активизировали чувство личностной свободы и самодостаточности, сделали острой жажду индивидуализированного самовыражения. Большие преобразования происходили в мире: перестраивался социум и привычный уклад жизни, переделывалась этническая, религиозная, классовая карта мира. В связи с этим возникали и новые потребности культуры. Возникновение «массовой культуры» явилось откликом на эти потребности.

Рубеж веков, кроме возрождения «забытого прежнего», принес и много необычного. Новый уровень цивилизации, «капитализация» всех социальных отношений усиливают к началу ХХ века коммерческую составляющую массовой культуры. Личность артиста затмевает прежний идеал композитора, культивирование его «эстрадного амплуа» заменяет высокий критерий содержательности произведений искусства. При такой смене ценностей естественным становится воплощение незамысловатых эмоций и упрощенных психологических энергий. Как и в древности, массовое искусство обратилось к бытовому языку, грубоватым шуткам, стало отвечать неприхотливым запросам публики. Однако, благодаря своему позитивному и созидательному существу, джаз смог противопоставить себя вульгарно-экстатическим формам массовой культуры.

Импровизационность не случайно считают главной чертой джаза. В этом свойстве с особой силой отразилась внутренняя потребность всех джазовых музыкантов в творческой свободе, в неповторимости, тяге к новизне.

Джаз нашел свою, оригинальную, неповторимую формулу свободы, которая включала в себя как неприятие устоявшихся канонов, так и внутреннюю самоорганизацию. Эта формула заключалась в качании, балансировании («свинге») между красивым и безобразным, веселым и пошлым, утонченным и распущенным, массовым и элитарным, импровизационным и заданным. И эта свинговая формула балансирования не раз проявила себя как на интонационной «поверхности», так и в мировоззренческой (эстетической) глубине джазового искусства.

Что касается следствий принципа художественного артистического самовыражения в джазе, то они сказались на важнейших характеристиках музыкального языка этого искусства: в кристаллизации «сценической» импровизационной композиции, в перестройке стилевых и жанровых компонентов. Несмотря на то, что для многих страниц джазовой музыки без труда можно найти образные эмоциональные прообразы, рождающиеся при этом характеристики чаще всего направляются в сторону амплуа самого исполнителя. «Художественное Я» джазового музыканта так же балансирует, оказываясь то внутри художественного мира музыки (психологическая идентификация), то на его поверхности (рефлексия, ирония). То есть, джаз позиционировал себя как искусство, находящееся на грани семантического и артистического типа. Языковым следствием такого качества джаза стала ситуация, когда музыка, с одной стороны, демонстрирует свою причастность к знаковому, образно определенному музыкальному языку (использует структуру и образность жанра), но с другой - избегает его, «модулирует», подчеркивает свое «освобождение» от лексической устойчивости. Лексика джаза становится не языковой, но речевой, наполняется исполнительской идиоматикой. Музыкальные импровизации строятся как отход от языковой природы музыки. Этот процесс десемантизации языка, безусловно, вытекает из общей тенденции джаза как искусства артистического самовыражения. Следовательно, взаимодействие жанрового и стилевого начал в развертывании джазовой композиции вновь обнаруживается как «свинговое», качающееся, переходное - идущее от жанра к стилю.

Сегодня искусство джаза продолжает свое парадоксальное (балансирующее) бытование в культуре. Стремление к новому, элитарному в авангардном джазе сталкивается с демократичностью этого искусства, противоречит его природе представления. Трудно предсказать, каким будет дальнейшее развитие этого искусства, но джаз останется джазом, если сохранит свое сущностное качество - артистическое желание личностного творческого самовыражения, основанное на духе свободы, на «пограничном», свинговом состоянии вечного перехода «к новому».

Публикации по теме диссертации

В изданиях, рекомендованных ВАК

1. Амирханова С. А. Эстетика джаза: pro и contra // Проблемы музыкальной науки. 2008. №3, Уфа 2008 (0,4 п. л.).

2. Амирханова С. А. Сленг как форма свободного самовыражения в джазе // Вестник Башкирского государственного университета, 2008, № 3 (0,7 п. л.).

В других изданиях

3. Амирханова С. А. Нотный текст как текст культуры // Художественный текст. Автор и исполнитель: Сборник статей по материалам Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых 10 февраля 2006 года: В 2-х томах. - Уфа: УГАИ им. З. Исмагилова, 2007. - Т. I. , II. - С. 295 - 307 (0,7 п. л.).

4. Амирханова С. А. Артистическая природа джаза в процессах жанро- и стилеобразования. - Уфа: РИЦ Уфимской государственной академии искусств им. Загира Исмагилова. - 2009, - 70 с. (4,3 п. л.).

Размещено на Allbest.ru