Письма сестер Эглоффштеин к В.А. Жуковскому: из истории европейской литературы и живописи

Пусть Господь ниспошлет Вам благословение за те прекрасные надежды, подаренные Вами, мой несравненный друг! в связи с картиной и моей творческой судьбой, и пусть они сбудутся и пусть благодаря Вашему весомому одобрению появятся новые заказы - иным словом, что было бы еще более счастливым, пусть мое будущее и моя жизнь в искусстве будет более уверенной и более легкой? - В настоящее время я покидаю Италию - религия и дочерняя любовь, эти две важнейшие нити человеческого сердца, принуждают меня пойти на эту жертву - и заставляют меня на некоторое время забыть об искусстве, чтобы послужить утешением и поддержкой моей любимой матери, поскольку моя старшая сестра должна отправиться на юг, чтобы поправить здоровье; лишь горячее желание вновь посетить отчий дом не покидает меня, поддерживает все мои силы и предоставляет необходимые средства для поездки. Для этой цели я подготовила многие из выполненных мною здесь набросков (более 20), чтобы закончить их сейчас на тот случай, если появится заказ на них; и в том, что эти картины будут более удачны, чем Агарь, я уверена, потому что за прошедшее время я сделала огромный шаг на пути в искусстве и заплатила за уроки дорогую цену, которую суждено платить любому новичку.

Для того чтобы Вы имели примерное представление о моих стараниях и усердных трудах, позволю себе приложить для Вас перечень моих начатых и завершенных работ3. Я намеревалась, собственно, предоставить их в черновых набросках с просьбой при случае использовать их для предложения, тем более что время для подобных периферийных работ пришло именно теперь, когда оценивается на вес золота каждая минута моего здесь пребывания, которым Рим позволяет мне воспользоваться с лучшими силами, прежде чем настанет время засухи, когда я, как и ранее, буду вынуждена черпать вдохновение лишь из самой себя и из старых полотен, отражающих красоту природы, то время, которое меня пугало бы, если бы ни нежная материнская любовь, что меня ждет и уравновешивает покидаемое духовное наслаждение участием и любовью и умиротворением сердечным, которое я найду.

Очень сожалею, что, как обещала, не могу послать Вам сейчас на память что-нибудь для Вашего альбома, мой дражайший друг и покровитель, но поскольку я хотела бы добросовестно закончить работу, то вынуждена отложить присылку на некоторое время, из-за моего первого и любимого дела, но я чувствую по-требность в том, чтобы в свое время предоставить Вам скромное доказательство своей безграничной благодарности в отсутствие чего-то более крупного.

Относительно картины с Агарью я не испытываю иного желания, кроме как того, чтобы она во время своего путешествия к северу могла коснуться Гильдесгейма4, дабы предоставить возможность всем моим увидеть ее на ее пути - поскольку гравер в Дрездене в настоящее время не может взять ее в работу. И примите повторно мой привет из старого доброго Рима! Дай Бог нам еще раз здесь встретиться! До самой смерти преданная Вам с благодарностью

<Юлия Эглоффштейн>

Автограф: ОР ИРЛИ. Онегинское собрание. № 28340. Л. 1-2.

В данном письме речь идет о картине Юлии «Hagar und Ismael in der Wuste» («Агарь и Измаил в пустыне»). Этот библейский сюжет снискал популярность в немецкой живописи XIX в., особенно в кругу назарейцев. Одноименные работы принадлежат кисти Л. Зейдлер (Louise Seidler, 1786-1866), А. Рихтера (August Richter, 1801-1873), Ю. Шнорра фон Каролсфельда (Julius Schnorr von Carolsfeld, 1794-1872), П.Э. Якобса (Paul Emil Jacobs, 1802-1866). Отличие сюжетной вариации Юлии Эглоффштейн заключается в том, что мать и сын представлены после появления божественной помощи, Агарь изображается не как беспомощная страдающая женщина, не способная помочь своему ребенку, но как заботливая, любящая мать, спасающая Измаила. При этом фигура ангела на картине не присутствует, божественное участие отражено в падающем с небес на землю солнечном луче (рис. 1).

Рис. 1. Ю. Эглоффштейн «Агарь и Измаил в пустыне»

(«Hagar und Ismael in der Wuste»)

Картина была заказана художнице великим князем Александром Николаевичем от лица русского двора во время его пребывания в Риме вместе с Жуковским, который хлопотал о судьбе Юлии фон Эглоффштейн, порекомендовав ее рисунки наследнику престола. В дневниках Каролины фон Эглоффштейн сохранились такие воспоминания:

Mit dem neuen Lebensmut erwachte auch die Schaffensfreude wieder in ihr, besonders als ihr zu Anfang Februar ein sehr ehrenvoller Auftrag zuteilwurde. Unter den vielen vornehmen Fremden, die den Winter in Rom verlebten, war auch GroBfurst Alexander Nikolajewitsch, der russische Thronfolger. Zu sei- nen Begleitern gehorte Wassilij Joukowsky, der ehemalige Erzieher des jun- gen Prinzen, der Julie einst in Weimar begegnet war. Er bat sich ihre Skizzen aus, um sie seinem Zogling zu zeigen, und konnte ihr bald die erfreuliche Mit- teilung machen, dass der GroBfurst sie sehr bewundere, vor allem eine, die in Dusseldorf entstanden war und Hagar in der Wuste darstellt, die ihrem ver- schmachtenden Sohn Ismael zu trinken gibt. ”Monseigneur, - fugte Joukowsky hinzu, - desirerait posseder un tableau de vous d'apres cette charman- te esquisse, et vous l'obligeriez infiniment en ne vous refusant pas d'entre- prendre ce travail". Als Preis dafuer bot ihr der Thronfolger die Summe von 1000 Scudi, die ihr gleich nach Beendigung der Arbeit von der russischen Ge- sandschaft in Rom ausgezahlt werden sollte. "Der Himmel scheint in der Tat meine Leidenszeit auf alle Weise verguten zu wollen", ruft sie aus, indem sie diese begluckende Neuigkeit der Mutter verkundet [1. S. 519-520].

[Перевод] С новой жизненной силой вновь пробудилась в ней <Юлии Эглоффштейн> жажда творчества, особенно когда в начале февраля она имела честь получить заказ. Среди многих иностранцев из высшего общества, проводивших эту зиму в Риме, был и великий князь Александр Николаевич, русский престолонаследник. Его спутником был Василий Жуковский, воспитатель молодого принца, которого Юлия уже встречала в Веймаре. Он попросил ее наброски, чтобы показать их своему воспитаннику, и вскоре сообщил ей радостную весть о том, что великий князь очень восхищался ими, прежде всего одним, созданным в Дюссельдорфе и представляющим Агарь в пустыне, дающую пить своему изнемогающему от жажды сыну Измаилу. ”Monseigneur, - добавил к этому Жуковский, - desirerait posseder un tableau de vous d'apres cette charmante esquisse, et vous l'obligeriez infiniment en ne vous refusant pas d'entreprendre ce travail” [Его высочество желал бы получить Вашу картину по этому очаровательному наброску, и Вы бы бесконечно его обязали, если бы не отказались взяться за это дело]. В качестве платы за рисунок наследник престола предложил ей сумму в 1000 скудо, которая должна была быть выплачена русским посольством в Риме сразу по окончании работы. «Кажется, само небо хочет любым способом скрасить время моих страданий», - восклицает она, сообщая эту счастливую новость матери.

Указание в письме Юлии на тот факт, что полотно было отправлено в Санкт-Петербург без подписи автора, позволило найти следы произведения по его сюжету. В книге «Государственный Эрмитаж. Музейные распродажи 1928-1929 годов. Архивные документы» [11. C. 419] сообщается, что картина немецкой школы XIX века «Агарь в пустыне» 19 октября 1931 г. возвращена в Эрмитаж из Всероссийского объединения по экспорту «Антиквариат». Избежав продажи за границу, картина не уцелела, поскольку по акции передачи произведений искусства в провинциальные музеи Советского Союза вскоре была отправлена в Луганский музей, в котором погибла во время Второй мировой войны. За полученные сведения приносим большую благодарность научным сотрудникам Эрмитажа Елене Юрьевне Соломахе и Михаилу Олеговичу Дединкину. См. также комментарий к следующему письму.

1 aber Gott seine Sonne uber Gerechte und Ungerechte leuchten lasst / как Бог повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми - из Евангелия от Матфея 4:45.

2 fur mein geringes Werk / за мое скромное произведение - речь идет об одной из самых известных картин Ю. Эглоффштейн «Агарь и Измаил в пустыне» («Hagar und Ismael in der Wuste»). См. подробнее выше.

3 ein Register meiner hier theils vollendeten theils begonnenen Arbeiten beyzufugen / перечень моих начатых и завершенных работ - рукопись не обна-ружена.

4 Hildesheim beruhren mochte / могла коснуться Гильдесгейма - из письма Жуковского к веймарскому канцлеру Ф. фон Мюллеру от 31 июля (12 августа) 1840 г. известно о том, что он исполнил просьбу художницы:

J'ai vainement attendu votre lettre qui devait decider sur le sort de la comtesse Egloffstein, c'est-a-dire sur Hagar qui etant son enfant, peut aussi avoir le droit de s'approprier son nom et son titre. Ce tableau se trouve a present chez M. d'Oubril notre ministre a Francfort. Je l'ai prie de garder encore quelque temps chez lui. Il pourra rester dans cette attente jusqu'a la fin d'aodt. Dans ce temps on pourra s'adresser a Oubril et faire avec lui toutes les dispositions necessaries. C'est-a-dire le tableau pourra etre envoye a Hildesheim, y rester un jour, et revenir chez monsieur d'Oubril pour etre expedie apres pour Petersbourg. Donnez-vous la peine de prendre sur vous tous ces arrangements. Dites de ma part a la comtesse Julie qu'il m'a ete impossible de rien faire pour le moment pour elle. Le temps a ete trop court, et l'Imperatrice a ete trop obsedee par mille autres choses. Mais je reviendrai a l'affaire a mon retour a Petersbourg, qui aura lieu dans le mois d'octobre. Nous nous verrons encore a Weimar, et nous parlerons sur cela plus au long [12].

[Перевод] Я напрасно ожидал Вашего письма, которое должно было решить судьбу графини Эглоффштейн, то есть Агари, которая, будучи ее детищем, может иметь право взять ее имя и титул. Эта картина находится теперь у г-на Убриля, нашего министра во Франкфурте. Я его просил оставить ее еще на некоторое время у себя. Она сможет находиться у него до конца августа. В это время можно обратиться к г-ну Убрилю и сделать необходимые распоряжения вместе с ним. То есть картина может быть отправлена в Гильдесгейм, остаться там на день, и вернуться к г-ну Убрилю для отправки в Петербург. Постарайтесь взять на себя все приготовления. Скажите от меня графине Юлии, что мне пока было невозможно что-либо еще сделать для нее. Времени было мало, и Императрица была поглощена многими другими делами. Но я вернусь к этому делу по приезде в Петербург в октябре месяце. Мы увидимся в Веймаре и поговорим об этом более основательно.

5. Julie von Egloffstein an V. Joukoffsky den 29. Mai 1840, Rom

Da das Bild leider noch sehr frisch ist und deshalb zu befurchten steht, dass sich auf der Reise viel Staub und Unreinlichkeit darauf festsetzen mochte, welche demselben Schaden thun konnen, ersuche ich Sie, mein verehrtester Freund! es von einem Sachverstandigen sorgsam untersuchen und mit Firnis uberziehen zu lassen, bevor es b e- sehen werde. Dieser trocknet in wenig Stunden und giebt dem Ganzen mehr harmonischen Einklang. Gebe nur Gott dass es glucklich anla n- ge und nicht allzu sehr missfalle. Es ware unendlich guthig, wenn Sie meiner Mutter (nur mit einem Wort) seine Ankunft melden mochten, um mich dadurch aus aller Sorge zu reiben. Ich habe keinen Namen darauf gesetzt, sollte dieser jedoch nothig sein, so kann jede fremde Hand dies nachhohlen und zwar am besten auf der Ruckseite des Bil- des, wobey angemerkt werden konnte dass es der erste Versuch im Historischen von einer Dilletantin sey - was mir sehr zur Beruhigung gereichen wird Indessen uberlasse ich alles Ihrer eigenen Einsicht u. empfehle mich noch einmal Ihrem gutigen Andenken und fernerem Rathschlusse aufs aller angelegentlichste.

Die Auslage fur die Transportkosten habe ich, da H. v.1 verreist ist, durch die Postdirecktion berichtigen lassen, welche sich deshalb mit der in Darmstadt verstandigen und dafur bezahlt werden wird.

Ach wenn sich doch mit dieser Leichtigkeit in einen Kasten einpa- cken u. der Gegenwart zusenden liebe! mir steht noch ein harter Kampfes des Losreibens bevor, vor welchem mir schon jetzt graut - da aber Gott mir kampfen hilft, habe ich denselben zu bestehen und mut- hig alle die Bande zu losen, welche mich an Rom u. diese herrliche Villa unaufloslich zu fesseln scheinen.

Villa Malta am 29.ten Mai 1840

5. Юлия Эглоффштейн к В.А. Жуковскому 29 мая 1840 г., Рим

Поскольку картина еще слишком свежа и потому следует опасаться, что при перевозке на нее может осесть много пыли и гря- зи, причинив ей таким образом вред, я прошу Вас, мой дражайший друг! о том, чтобы по прибытии ее внимательно осмотрел мастер и чтобы ее покрыли лаком, прежде чем выставлять напоказ. Он высохнет за несколько часов и придаст большее гармоническое звучание. Дай Бог, чтобы только картина счастливым образом была доставлена и притом не слишком пострадала. Было бы замечательно, если бы Вы (только лишь одним словом) сообщили моей матери о ее прибытии, чтобы избавить меня от этих переживаний. Я не оставила своего имени на картине; если же это необходимо, то это может сделать любой другой, лучше на оборотной стороне картины при этом следует обозначить, что это первый опыт в жанре исторической живописи одной дилетантки - это позволит мне быть значительно спокойнее. В остальном я оставляю все на Ваше собственное усмотрение и позволяю тем самым напомнить Вам о себе и отдаю себя на Ваш далекий суд.

Затраты на транспортировку я попросила оформить в почтовом управлении, поскольку H.v.1 в отъезде, но будут оплачены в Дармштадте.

Ах, если бы можно было с той же легкостью упаковать себя в коробку и отправить в настоящее! Мне предстоит еще тяжелое сражение в связи с отъездом, которого я страшусь - но так как Бог погает мне бороться, я должна выстоять и мужественно порвать все путы, которые, как кажется, неотрывно связывают меня с Римом и этой прекрасной виллой.

Вилла Мальта 29 мая 1840

Автограф: ОР ИРЛИ. Онегинское собрание. № 28340. Л. 3--4 об.

Как и в прошлом письме художницы, в данном случае речь идет о переправке картины «Агарь и Измаил в пустыне». Единство темы и содержания, а также отсутствие подписи после текста от 25 мая и обращения в начале следующего письма позволяют предположить, что письмо, написанное четырьмя днями поз-же, является продолжением первого и было послано Жуковскому вместе с ним.

1 H.v. - установить данное лицо не удалось.

6. Caroline von Egloffstein an V. Joukoffsky <Oktober 1840. Dttsseldorf >

Diensttagabend

Hier, mein theurer, gutiger Freund, folgt der Betrag unserer Schuld mit tausendfachem Dank zuruck!

Die Post hat soeben das langst erwartete Geld gebracht u. ich eile, Ihnen die 100 Thaler statt einem Blatt, in zwei Halften wiederzusenden.

Gott segne u. behuthe Sie, u. erhalte Sie allerseits so glucklich als wir jetzt Sie gesehen! Unser Segen und unsere treusten Wunsche we r- den immerdar mit Ihnen u. den Theuren Ihres Herzens sein. Schenken Sie uns ein freundlich Andenken - leider konnten wir nicht, wie wir gehofft, heute noch einmal die Freude genieben, Sie zu sehen, die Tr i- bulationen unseres Aufenthalts hier, dauerten bis zum lezten Moment u. verbitterten oder entzogen jeden Genuss. Julie sendet zur Ansicht nur, was Ihnen bestimmt gewesen war, wenn nicht die ungunstigsten Sterne alles verderben lieben. - Die Zeichnung1 legt sich daher Ihnen nun vor Augen, damit Sie nicht an dem getreusten Andenken der Ma- lerin zweifeln u. fur die Zukunft den Ersatz erwarten mogen!!

Frau Elisabeth2 den warmsten Segensgrub u. den theurem Eltern die besten Wunsche

Gottes Reich und Freude sei mit Ihnen allen Caroline Egloffstein

die schlechte Schrift verzeihen Sie wohl den schlechten Augen und der Dunkelheit.

6. Каролина Эглоффштейн к В.А. Жуковскому <Октябрь 1840 г., Дюссельдорф>

Вечер вторника.

Мой дорогой, добрый друг с этим письмом возвращаю наш долг с тысячекратной благодарностью! По почте пришли долгожданные деньги, и я спешу отослать Вам 100 талеров двумя частями, вместо одной купюры. Пусть благословит и защитит Вас

Господь и сохранит Вам то же счастие, в котором мы видели Вас! Наше благословение и наилучшие пожелания всегда пребудут с Вами и верными Вашему сердцу людьми! Вспоминайте о нас с дружескими чувствами - к сожалению, мы не смогли, как надеялись, еще раз испытать радость встречи с Вами, мучения нашего пребывания здесь продолжались до последнего момента и отравляли или же лишали нас всякого удовольствия. Юлия отправит пока лишь только для ознакомления то, что предназначалось Вам, если неблагорасположение звезд все не испортит.

Рисунок1 лежит у Вас перед глазами, чтобы Вы не сомневались в верности и преданности художницы и ожидали дополнений в будущем! Передавайте самый теплый привет и благословение Вашей супруге Элизабет2 и наилучшие пожелания ее родителям.

Царствие Божие и радость Да пребудут со всеми вами Каролина Эглоффштейн

Простите мой дурной почерк, происходящий от дурного зрения и освещения.

Автограф: ОР ИРЛИ. Онегинское собрание. № 28339. Л. 8-8 об.

Основанием для датировки письма является указание на посещение сестрами семьи Жуковского и знакомство с его невестой Элизабет фон Рейтерн. В дневнике поэта имеется запись от 22 сентября / 4 октября 1840 г.: «У нас ввечеру Каролина и Юлия Эглофштейн» [13. С. 223]. Из Дюссельдорфа поэт уехал 8/20 октября 1840 г. Следовательно, письмо было, скорее всего, написано до его отъезда, т. е. в октябре 1840 г. (по новому стилю) в Дюссельдорфе.

После женитьбы Жуковский не прекращал доверительного общения с семьей Эглоффштейн, о чем свидетельствует фрагмент из его письма к Ф. фон Мюллеру от 15 (27) декабря 1846 г., отправленного из Франкфурта-на-Майне, где говорится об обращении поэта с личной просьбой:

Au passage de Monseigneur le Grand Duc j'ai eu le bonheur de le rencontrer

par hasard chez la comtesse Egloffstein. <...> J'ai prie la comtesse

Egloffstein de publier mon desastre. Je ne sais pas si elle l'a fait [12. Bl. 73].

[Перевод] Мне выпало счастье встретиться случайно с Его Высочеством Великим Князем у графини Эглоффштейн. <...> Я попросил графиню Эглоффштейн рассказать о моем бедствии, но не знаю, выполнила ли она мою просьбу.

1 Die Zeichnung / Рисунок - в архиве Жуковского не сохранился.

2 Frau Elisabeth / Вашей супруге Элизабет - Элизабет фон Рейтерн (18211856), супруга В.А. Жуковского.

7. Caroline von Egloffstein an V. Joukoffsky den 2. Mai 1841, Hildesheim

Hildesheim, den 2ten May 1841 Sie sind es langst gewohnt, mein theurer, unvergleichlicher Freund, dass ich in jeder Bedrangniss meine Zuflucht zu Ihnen nehme und werden es mir - wie fruher auch heute verzeihen, wenn ich in groBter Eile mich an Sie zu wenden wage, da es eine Angelegenheit meiner Schwester Julie gilt, die mir sehr schwer auf dem Herzen liegt. - Die Sache ist folgende.

Der Kunsth. Sachse in Berlin1 hat sich nehmlich erdreistet, ein Gemahlde Juliens2, das ihm von London aus, blos fur die Berliner Ausstellung ubersendet ward und schon einen andern bestimmten Zweck hatte, - nicht allein ohne ihre Erlaubniss wahrend ihrer Anwe- senheit in Italien zu seinem Vortheil in Kopie stechen zu lassen /was zum doppelten Schaden fur die Kunstlerin ward, indem einer der er s- ten Verleger Londons es fur ein ansehnliches Honorar stechen und heraus geben wollte/ - sondern auch, und trotz dem ausdrucklichen Gebot meines Mannes3 an Hr. Sachse, dass dieses Bild nicht zu ver- kaufen sei, ohne alle Anfrage nach Sa. Petersburg zu schicken!!! Hr. Sachse sucht zwar jetzt, da er uns erst vor wenig Tagen diese Nach- richt statt der Rucksendung des oftmals begehrten, fraglichen Bildes zukommen lassen, mit der Entschuldigung auszureden, daB Herr von Chambeau4 ausdrucklich befohlen, dasselbe andern Kunstwerken bei- zufugen, welche bestimmt worden, Ihrer Majestat der Kaiserin zur Auswahl vorgelegt zu werden. - Allein wenn wir auch diese ehrenvol- le Auszeichnung glauben durften, so ware Hr. Sachse dennoch nicht entschuldigt, da Hr. von Chambeau die Unverkauflichkeit des Bildes nicht ahnen konnte, und der Kunsthandler mit <unleserlich>lich u n- verzeihlicher Eigenmachtigkeit uber fremdes Eigenthum disponiert hatte! Trotz dem, dass Hr. Sachse stets ruhmlichst gepriesen wird, und ich ihn personlich als einen <unleserlich>then Mann gekannt habe, lasst es sich doch nicht anders erklaren als dass er besondere Ursachen bei diesem unverzeihlichen Verfahren gehabt, und sich vermuthlich mit der Haltung geschmeichelt habe, wir wurden gegen das, von ihm begonnene Unternehmen, nichts zu thun vermogen. Dass dabei grobe Berechnung zum Grunde liege, lasst sich fast mit Gewissheit aus dem heftigen Eifer annehmen womit er unsere (uber die Zeile geschrieben: personliche) Einmischung sich verbeten, weil er befurchtet, die nah e- ren Aufschlusse die wir erhalten konnten, mochten den Vortheil ve r- ringern, den er erwartet, - oder strenge Rechenschaft von ihm (uber die Zeile geschrieben: zu) fordern, uns veranlassen. - Und hierinnen hat er sich auch nicht verrechnet, denn wir hoffen sicher durch Sie, theurer Freund, baldigen und genauen Aufschluss zu erhalten, und, mit Sicherheit zu erfahren, wie die Sache steht.

Dies ist jedoch nicht das Einzige, was Julie von Ihrem menschen- freundlichen Wohlwollen erbitte, - sie hofft vielmehr, durch Ihre viel- vermogende Vermittlung den unangenehmen Folgen vorzubeugen, welche das wider-rechtliche Verfahren des Kunsthandlers fur sie her- beifuhren konnte. Ich soll Ihnen daher nebst den treusten, innigsten Grussen, im Namen der Malerin sagen, dass (ein Wort unlese rlich/fehlt): in dem Fall diesem fruheren Kunstversuch die Ehre wi e- derfahren sollte von Ihrer Majestat der Kaiserin5 oder einem hohen Mitglied der Kaiserlichen Familie beliebt zu werden, sie bereit sei sol- ches den erhabenen Handen zu uberlassen, - obgleich des langst einer andern Koniglichen Gonnerin6 bestimmt gewesen ware.

Wie Sie leicht begreifen werden, Theurer Freund, beklagt Julie (ein Wort verloren) ihre, Ihnen hinlanglich bekannte Lage, sie zwange (ein Wort verloren) Rucksicht auf pecuniairen Vortheil zu nehmen, den sie durch diese Arbeit zu erwarten berechtigt gewesen.

Sie gaben meiner Julie schon bereits so liebevolle und grose Be- weise Ihrer Theilnahme, dass sie mit uneingeschranktem Vertrauen (ein Wort fehlt) Ausgleichung des misslichen, abschreckenden Ge- schaftes Ihrem eigenen Ermessen uberlasst und keinen bestimmten Preis fur ihr Bild zu fordern, sich erlaubt. Unter 80 Louisdors hatte es Julie keinem Privatmann uberlassen, weil die landschaftliche Umge- bung wie ein zweites Gemahlde zu betrachten ist und (uber die Zeile geschrieben: und gegenwartig weniger) als je weil ihr lezter Aufen t- halt in Italien ihr kleines, theils erworbenes, theils durch ei nen Glucks- fall ererbtes Vermogen von 7000 Thalern, trotz ihrer unendlichen Sparsamkeit, vollig aufgezehrt und sie in die Nothwendigkeit versezt hat, sich von neuem durch angestrengten Fleiss, neue Mittel fur ihre Zukunft zu sammeln.

Sie beauftragt mich daher in ihrem Namen zu erklaren, dass sie un- ter diesem Preiss nicht gesonnen sei das Bild zu vergeben, und dass sie denjenigen den Hr. Sachse nach seinem eigenen Gutdunken festge- sezt haben konnte, vollkommen desavouire, und in diesem Falle auf kostenfreie Zurucksendung des Bildes bis hierher, bestehen wurde.

Um sich aber diesen, in vieler Hinsicht wichtigen Kunstfreund der von ihren Arbeiten stets enthusiasmiert gewesen und fur kunstlerische Unternehmungen von groBem Nutzen ist, nicht zum Feind zu machen, so ersucht Julie Sie dringend, diese Angelegenheit mit grosster Vo r- sicht einzuleiten und gegen Herrn von Chambeau den Verlauf der Sa- che nicht fruher zu erwahnen, bis Sie selbst vollkommen von ihm den Hergang erfahren, und sich von allem au fait gesezt haben.

Herr Sachse ignoriert, dass wir die Vermittlung unserer Freunde in Peterburg in Anspruch nehmen, damit er keine Vorkehrungen treffen und uns verhindern moge, die Wahrheit zu ergrunden. Es liesse sich uberdies mit Bestimmtheit <unlesbar - 1 Wort>, dass Herr von Chambeau sich geneigter fuhlen durfte, den liebenswurdigen und thatigen Geschaftsmann statt meiner, ihm unbekannten Schwester, zu begun s- tigen; - weshalb fur dieselbe die groBte Vorsicht nothig gemacht wird, die ich Ihrem Herzen dringend anempfehle.

Julie mahlt jetzt allen Hindernissen und Storungen ungeachtet, mit freudigem Eifer und erhohtem Kunsttrieb, und schreitet kraftig auf dem neugefundenen Weg vorwarts der sie von dem genre des Genre entfernen und auf eine weit hohere Stufe wie bisher, stellen muss. In wenig Wochen wird ein lebensgroBes Bild, die Aussetzung Moses7, beendigt sein, dass mit der Hagar, die nun der Ubergang vom Genre zum Historischen gewesen, nicht verglichen werden durfte. Sowohl in historischer Composition als in Farbe und Behandlung, steht es hoher als die fruheren Arbeiten meiner Schwester, und ich darf, - seitdem (uber die Zeile geschrieben: ich) mein Urtheil durch die Bekanntschaft mit den hochsten Kunstschatzen der Welt gescharfter und gereifter empfinde, wohl mit getroster Zuversicht von den Leistungen meiner Julie Gutes und Bestes erwarten.

Das kleine Andenken, dass meine Schwester Ihnen bestimmte8, soll Ihnen erst durch die lieben Hande Ihrer holden Elisabeth uberg e- ben und dadurch lieber gemacht werden. Diese theure Familie hat uns auch kurzlich einen groben Freundesdienst in Beendigung von Juliens Mobelgeschaftsverkauf gegeben, und uns vielfach dadurch mit neuen Banden der Dankbarkeit auch an Sie, mein theurer Freund, geknupft.

Ich schliesse, mit der Hoffnung dass Sie mir verzeihen - dass Sie meine Bitten erfullen werden, - indem ich tausend Grube und Segens- wunsche meiner Mutter und Schwester mit den meinigen vereinigt ausspreche, und von dem Himmel die Erhaltung Ihres Gluckes erbitte! - Gott segne und behute Sie! - Sollte sich Willamov9, et. et. noch meiner erinnern mogen, (erganzt: so) gruben Sie alle herzlichst von der a l- ten, stets unveranderten

Caroline Egloffstein

7. Каролина Эглоффштейн к В.А. Жуковскому 2 мая 1841 г., Гильдесгейм

Гильдесгейм, 2 мая 1841

Вы так давно привыкли, мой дорогой, несравнимый друг, что я в любом затруднении ищу у Вас прибежища, и простите мне сегодня, как и ранее, если я решусь обратиться к Вам с очень срочным делом, потому что дело касается моей сестры Юлии, и это ранит мне сердце. Дело заключается в следующем.

Торговец произведениями искусства Заксэ1 из Берлина имел наглость распорядиться выгравировать копию с одной из картин Юлии2, которая была доставлена ему из Лондона только для выставки в Берлине и имела уже иное предназначение, без всякого ее разрешения и во время ее пребывания в Италии (что нанесло художнице еще больший урон, учитывая, что ей уже был обещан достойный гонорар в Лондоне от одного из издателей за эту работу); несмотря на запрет моего мужа3 г-ну Заксэ продавать картину, он желает без всякого позволения отправить ее в Санкт- Петербург!!

Господин Заксэ и теперь, вместо того чтобы отослать обратно желанную, многократно запрашивавшуюся картину, отважился сообщить нам несколько дней тому назад с извинениями новости о том, что господин Шамбо4 отдал категорическое распоряжение присоединить ее к произведениям искусства, которые должны быть представлены для продажи на усмотрение государыни им- ператрицы5.

Даже учитывая то, что мы польщены этим обстоятельством, оно не извиняет г-на Заксэ, поскольку г-н Шамбо не мог предполагать того, что картина не продается, а продавец позволил себе непростительное своеволие в отношении чужой собственности! Несмотря на то что г-н Заксэ всегда был почитаем как достойный человек и я знаю его лично, нельзя не предположить того, что у него были особые причины для этого непростительного поступка и он имел свой расчет, чтобы выманить лестью картину, рассчитывая на то что мы не сможем противодействовать учиненному им предприятию.

То, что при этом имел место определенный расчет, можно вполне уверенно предполагать, исходя из непомерного усердия, с которым он препятствовал нашему личному вмешательству, поскольку он испытывал опасения, что разоблачение, к которому мы могли прибегнуть, может лишить его той выгоды, которой он ожидает, - или заставить его по всей строгости расплатиться за содеянное. И тут он также не просчитался, потому что мы надеемся получить скорое и верное разрешение дела только благодаря Вам, дорогой друг, и узнать, как в точности обстоит дело.

Однако это не единственное, в связи с чем Юлия испрашивает Вашего добродетельного участия, надеясь в большей степени на то, что Вы поможете ей избежать неприятных последствий нели- цеприятного поступка торговца произведениями искусства. А именно я должна Вам выразить от имени художницы вместе с ее самыми теплым сердечным приветом ее пожелание: если государыне императрице или кому-либо из императорской семьи придется по душе ее художественное произведение, то она готова предоставить его такому почтенному покупателю, хотя оно уже было предназначено другой королевской особе6.

Как Вы можете себе представить, дорогой друг, Юлия находится в бедственном положении, которое заставляет ее по праву требовать оплаты ее работ. Вам уже доводилось принимать такое сердечное участие в судьбе моей Юлии, что она позволяет себе с неограниченным доверием поручить Вам разрешение этого возмутительного, обманного дела на Ваше усмотрение и не требовать какой-то определенной суммы за картину. Но менее чем за 80 луидоров Юлия не продала бы ее и частному лицу, потому что обстоятельства также играют свою роль, тем более после ее последнего пребывания в Италии. Когда отчасти благодаря счастливому случаю приобретенное состояние в 7 000 талеров, несмотря на ее безграничную экономность, уже полностью исчерпано, и она вынуждена искать средства на будущее. Потому она поручила мне заявить, что за более низкую цену она не готова продать картину, и если г-н Заксэ соизволит решить по-иному, то она настаивает на возвращении картины обратно за счет отправителя.

Но чтобы не приобрести врага в лице этого во многих отношениях важного друга искусств, который всегда был так вдохновлен ее работами и так полезен во всех сделках с произведениями искусства, Юлия просит Вас поскорее, но с большой осторожностью разобраться с этими обстоятельствами и не выступать против г-на Шамбо до тех пор, пока Вы прежде сами все точно не разузнаете у него самого.

Г-н Заксэ не принимает во внимание то, что мы обращаемся к содействию наших друзей в Петербурге, чтобы не мешать нам в выяснении правды. Ведь вполне определенно то, что г-н Шамбо охотнее пошел навстречу любезному и деятельному продавцу, чем моей сестре, которая ему незнакома, - поэтому в данном случае и нужна пущая осторожность, которую я безотлагательно до-веряю Вашему сердцу.

Юлия пишет сейчас вопреки всем препятствиям и волнениям с усиленным старанием и радостной жаждой к искусству и значительно продвигается по новому пути, отдаляясь от жанровой живописи и восходя на более высокую ступень. Через несколько недель будет окончена работа над картиной в натуральную величину на сюжет об изгнании Моисея7, и она не сравнится с Ага-рью, которая обозначила переход ее от жанровой к исторической живописи. Как по композиции и цвету, так и по исполнению она значительно превосходит прошлые работы моей сестры, и я, познавшая благодаря Юлии лучшие произведения искусства во всем мире, уверена более прежнего в будущих успехах моей Юлии.

Небольшой подарок на память, который определила Вам моя сестра8, должна передать Вам Ваша милая Элизабет и этим сделать его для Вас еще милее. Эта дорогая нам семья оказала нам недавно большую дружескую услугу, посодействовав в продаже мебельного магазина Юлии. А тем самым они еще более привязали нас узами благодарности и к Вам, мой драгоценный друг.

Я завершаю, с надеждой на то, что Вы извините меня, выполните мои просьбы. Передаю тысячу приветов и благословение от моей матери и сестры, присоединяя их к моим собственным, и прошу у Неба сохранить Вам Ваше счастье. Пусть Бог благословит и хранит Вас! - Если Вилламов9 и другие еще помнят меня, передайте им всем сердечный привет от старой, все еще прежней Каролины Эглоффштейн

Автограф: ОР ИРЛИ. Онегинское собрание. № 28339. Л. 2-3 об.

Как удалось установить, в данном письме речь идет, скорее всего, о картине Юлии «Schlafendes Kind am Waldboden» (досл. «Спящее дитя на лесной опушке»), в российском искусствоведении известной как «Девочка, спящая на траве» (рис. 2), которая предназначалась для собрания королевы Великобритании. Благодаря данному письму выяснилось, что она оказалась в руках торговцев, предложивших ее императрице Александре Федоровне. Картина была приобретена и находилась после смерти российской императрицы в Ропшенском дворце. В каталоге работ художницы воспроизводится сохранившаяся в одной из частных коллекций гравюра меццо-тинто с оригинала Юлии Эглоффштейн, выполненая Фридрихом Ольдерманном и опубликованная Заксэ. Автор описания вполне справедливо указывает, что «на картине, изображающей трехлетнюю Элизу Раутерт, графине Юлии удался, пожалуй, лучший из детских образов во всем ее творчестве» [4. C. 171]. Предположение, что оригинал все же попал в собрание королевы Великобритании и Ирландии Аделаиды (урожд. немецкой принцессы Адельгейды Саксен-Мейнин- генской, 1792-1849), является ошибочным, о чем говорит содержание приведенного письма.

Рис. 2. Ю. Эглоффштейн «Девочка, спящая на траве» («Schlafendes Kind am Waldboden»)

О девочке, изображенной на картине, известно немногое. В архиве Гете и Шиллера в Веймаре сохранились два ее письма, адресованные Августе фон Эглоффштейн и представляющие собой короткие стихотворные посвящения. Первое из них датируется 5 ноября 1839 г. и содержит три четверостишия с поздравлением ко дню рождения графини, которая сама охотно занималась поэтическим творчеством. Второе письмо Элизы Раутерт составляют шесть строк, отправленных юной поэтессой графине Августе, которую она называет «дорогой тетей» («theure Tante»), к новому 1840 г. [14]. Вероятно, близкая дружба девочки с младшей сестрой художницы и определила ее выбор в качестве модели для картины, о которой идет речь в публикуемом письме.

К сожалению, судьба этой картины та же, что у «Агари» (см. комментарий к прошлому письму): после неудачного предложения на продажу она была передана в город Луганск, где погибла во время Второй мировой войны.

1 Der Kunsth. Sachse in Berlin / Торговец произведениями искусства Заксэ - Louis Friedrich Sachse (1798-1877), известный литограф, издатель, галерист.

2 ein Gemahlde Juliens / копию с одной из картин Юлии - как удалось установить, речь идет о картине Ю. Эглоффштейн «Девочка, спящая на траве» (см. подробнее комментарий после текста письма).

3 trotz dem ausdrucklichen Gebot meines Mannes / запрет моего мужа - Болье-Марконней Карл Вильгельм (Karl von Beaulieu-Marconnay, 17771855), барон, обер-шенк двора герцога Ольденбургского, второй супруг графини Г. фон Эглоффштейн и отчим Каролины и Юлии.

4 Herr von Chambeau / господин Шамбо - Шамбо Иван Павлович (1783-1848), секретарь императрицы Александры Федоровны. Управлял ее канцелярией. Обучал наследника немецкому языку.

5 Ihrer Majestat der Kaiserin / государыни императрицы - Александра Федоровна (урожд. принцесса Шарлотта Прусская, 1798-1860), супруга Николая I, мать Александра II, императрица российская в 1825-1855 гг.

6 andern Koniglichen Gonnerin / другой королевской особе - королева Великобритании и Ирландии Виктория (1819-1901), правившая государством с 1837 г. до смерти.

7 ein lebensgrobes Bild, die Aussetzung Moses / над картиной в натуральную величину на сюжет об изгнании Моисея - установить более подробные данные об этой работе не удалось, в каталоге художницы она не значится. Сюжет об изгнании Моисея был так же популярен в европейской живописи, в том числе у назарейцев и художников дюссельдорфской школы, с которыми графиня была тесно связана, как и изображение Агари и Измаила.

8 Das kleine Andenken, dass meine Schwester Ihnen bestimmte / Небольшой подарок на память, который определила Вам моя сестра - в публикуемых письмах говорится о двух подарках от Юлии, переданных Жуковскому в благодарность за участие в судьбе художницы (о первом рисунке см. примеч. 1 к письму 6). В росписи картин, предлагаемых поэтом в 1850 г. на продажу королю Фридриху-Вильгельму IV с целью выручки средств для генерала Радовица, напротив фамилии Egloffstein указана работа «Un mendiant» («Нищий») [15. С. 174]. Речь идет, очевидно, об одном из рисунков, начатых Юлией в Италии. Вероятно, именно она упоминается в заметке из приложения об искусстве к одной из немецких газет, вышедшей в конце августа 1837 г. Ее автор сообщал, что в Гильдесгейме организована выставка художницы, на которой экспонировались оконченные и незавершенные работы с видами Италии, оказавшие на него приятное впечатление. Одной из них был набросок, изображающий «старого нищего» («ein alter Bettler») [16. S. 287]. 9 Willamov / Вилламов - см. примеч. 11 к письму 3.

Литература

1. Egloffstein H. Alt-Weimar's Abend. Briefe und Aufzeichnungen aus dem Nach- lasse der Grafinnen Egloffstein. Munchen: C.H. Becksche Verlagsbuchhandlung, 1923. 257 s.

2. Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т.: Издательский дом ЯСК, 2018. Т. 15: Письма 1806-1827-х гг. 1088 с.

3. Никонова Н.Е. В.А. Жуковский и немецкий мир. М.; СПб.: Альянс-Архео, 2015. 496 с.

4. Goethes gluckliche Zeichnerin? Das unvollendete Kunstlerleben der Julie Gra- fin von Egloffstein. Ausstellungskatalog. Hildesheim: Hildesheim Roemer-Museum, 1992. 211 s.

5. Собрание немецких сочинений и автопереводов В.А. Жуковского / Ge- sammelte deutsche Werke und Selbstubersetzungen von V.A. Zukovskij / Подготов-ка текстов, ком. и прил.: Н.Е. Никонова (гл. ред.), П.А. Ковалев, К.И. Дубовенко, Е.А. Вишнякова. Томск: Изд-во Том. ун-та, 2018. 348 с.

6. Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем: В 20 т.: Языки сла-вянской культуры, 2004. Т. 13. 608 с.

7. Никонова Н.Е. Книга как многомерное пространство коммуникации: «Вера, любовь, надежда» И.Г.Б. Дрезеке в восприятии В.А. Жуковского // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2011. № 3 (15). С. 113-125.

8. Universitatsbibliothek <Leipzig>; Autographensammlung Kestner Signatur: Slg. Kestner/II/C/VII/80/Nr.3;80; Nr. 3.

9. GSA 13 / 170,1. Bestand Egloffstein Karoline Grafin v. Egloffstein. Eingegan- gene Briefe. Mueller. F. v. 1816-1827. Bl. 18.

10. Aus einem Tagebuche. Gedichte der Grafin Auguste von und zu Egloffstein. Weimar: H. Bohlau, 1864. 246 s.

11. Государственный Эрмитаж. Музейные распродажи 1928-1929 годов. Ар-хивные документы. СПб.: Государственный Эрмитаж, 2006. 532 с.

12. GSA 68 / 444. Bl. 40.

13. Жуковский В.А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т.: Языки сла-вянской культуры, 2004. Т. 14. 768 с.

14. Goethe- und Schiller Archiv in Weimar. GSA 13/458.

15. Русский библиофил. 1912.

16. Morgenblatt fur gebildete Leser. Bd. 31. Kunstblatt № 69, vom 29. August 1837.

References

1. Egloffstein, H. (1923) Alt-Weimar's Abend. Briefe und Aufzeichnungen aus dem Nachlasse der Grafinnen Egloffstein. Munchen: C.H. Becksche Verlagsbuch- handlung.

2. Zhukovskiy, V.A. (2018) Polnoe sobranie sochineniy i pisem: V 20 t. [Complete Works and Letters: In 20 vols]. Vol. 15. Moscow: Yazyki slavyanskoy kul'tury.

3. Nikonova, N.E. (2015) V.A. Zhukovskiy i nemetskiy mir [V.A. Zhukovsky and the German world]. Moscow; St. Petersburg: Al'yans-Arkheo.

4. Hildesheim Roemer-Museum. (1992) Goethes gluckliche Zeichnerin? Das un- vollendete Kunstlerleben der Julie Grafin von Egloffstein. Ausstellungskatalog. Hil-desheim: Hildesheim Roemer-Museum.

5. Nikonova, N.E. (ed.) (2018) Sobranie nemetskikh sochineniy i avtoperevodov V.A. Zhukovskogo / Gesammelte deutsche Werke und Selbstubersetzungen von V.A. Zukovskij [Collection of German writings and self-translations of V.A. Zhukovsky]. Tomsk: Tomsk State University.

6. Zhukovskiy, V.A. (2004) Polnoe sobranie sochineniy i pisem: V 20 t. [Complete Works and Letters: In 20 vols]. Vol. 13. Moscow: Yazyki slavyanskoy kul'tury.

7. Nikonova, N.E. (2011) Book as a multilevel space of communication: The Faith, Love, Hope by J.G.B. Draseke interpreted by V.A. Zhukovsky. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya - Tomsk State University Journal of Philology. 3 (11). pp. 113-125. (In Russian).

8. Universitatsbibliothek <Leipzig>. Autographensammlung Kestner Signatur: Slg. Kestner/n/C/VII/80/Nr.3;80; Nr. 3.

9. GSA 13 / 170,1. Bestand Egloffstein Karoline Grafin v. Egloffstein. Eingegan- gene Briefe. Mueller. F. v. 1816-1827. Bl. 18.

10. Egloffstein, A. (1864) Aus einem Tagebuche. Gedichte der Grafin Auguste von und zu Egloffstein. Weimar: H. Bohlau.

11. State Hermitage Museum. (2006) Gosudarstvennyy Ermitazh. Muzeynye ras- prodazhi 1928-1929 godov. Arkhivnye dokumenty [State Hermitage Museum. Muse-um sales of 1928-1929. Archival documents]. St. Petersburg: Gosudarstvennyy Er-mitazh.

12. GSA 68 / 444. Bl. 40.

13. Zhukovskiy, V.A. (2004) Polnoe sobranie sochineniy ipisem: V 20 t. [Com-plete Works and Letters: In 20 vols]. Vol. 14. Moscow: Yazyki slavyanskoy kul'tury.

14. Goethe- und Schiller Archiv in Weimar. GSA 13/458.

15. Russkiy bibliofil. (1912).

16. Morgenblatt fur gebildete Leser. (1837) Bd. 31. Kunstblatt No. 69, vom 29. August.

Размещено на Allbest.ru