"Прометей прикованный" Эсхила: структура характера главного героя и хор (сопоставления с "Орестеей")

Оскорбленная гордость титана, переходящая в бунт, не мешает герою совершить подвиг бестрепетной жертвенности, защищая невинно страдающего человека, и выбрать путь вечной муки, потому что он назначен Судьбой. Психологическая усложненность характера Прометея не могла быть в достаточной мере явлена только через контраст этоса и патоса. Противоречия душевной природы, отношения с друзьями и близкими, заботы о человечестве, прозрение судьбы и решение бескомпромиссно следовать ей - все это показано в трагедии через взаимодействие героя с Хором Нимф-Океанид. Мало того, в душе Прометея постепенно вызревает внутренний конфликт: он хотел бы всецело подчинить себя претерпеванию страданий, но его отвлекает борьба за власть с Зевсом.

Хор Нимф-Океанид, дочерей Океана и Тефии, появляется в крылатой повозке и на протяжении парода остается парящим в воздухе. От античных времен не осталось сведений о представлениях «Прометея прикованного». По мнению же историков античного театра, технические возможности не позволяли осуществить полет Хора над орхестрой. Такое же несоответствие требований пьесы уровню технической оснащенности театра можно наблюдать и в эксоде, где Прометей и Хор, как подсказывает логика действия, должны провалиться под землю (ремарки драматурга не сохранились). Отсюда убеждение некоторых исследователей, что трагедия написана для чтения. О технических сложностях постановки «Прометея прикованного» обстоятельно писал Б.В. Варнеке: «Только чрезмерное увлечение новейших толкователей позволило им утверждать, будто кончался «Прикованный Прометей» Эсхила тем, что он со своей скалой и хором Океанид низвергался в глубину Тартара под гром и молнию. Гром воспроизвести было нетрудно, но зато молния не поддавалась даже приблизительному воспроизведению, да и хор Океанид… трудно было удалить со сцены через «провал»» Варнеке Б. В. История античного театра. М.; Л.: Искусство, 1940. С. 117.. И «крылатая повозка» с Океанидами, по его мнению, не могла быть осуществлена в театральном представлении середины V века до н.э. «Также мало вероятна подъемная сила машины для полетов по воздуху, чтобы при ее помощи в «Прометее» мог парить в воздухе весь хор Океанид, состоявший из двенадцати или пятнадцати человек; вероятно, хор стоял на той же скале, к которой был прикован титан» Варнеке Б. В. История античного театра. С. 117..

Океаниды - дочери Океана, великого титана, опоясывающего многоводной рекой землю, и сестры Гесионы, супруги Прометея. Они явились на место казни Прометея, услышав звон железа и грохот молота, сопровождавших ее. Уговорив отца Океана отпустить их, они примчались на крылатой колеснице, не успев надеть сандалии. «Босые» хоревты, конечно, сенсация. Но у Эсхила в «Агамемноне» главный герой снимает сандалии-котурны, чтобы босым пройти по красному ковру, не обижая богов и Клитемнестру. А хоревты, чем облегчалась задача, не имели котурнов.

Конфликт Прометея с Зевсом воспринимается Океанидами как семейное несчастье. Они собираются вокруг Прометея, чтобы обсудить положение попавшего в беду родственника и найти из него выход. Ситуация Прометея, ведущего диалоги с космическими стихиями, при появлении Хора мгновенно сужается до комнатных размеров семейного совета. Поверженный мятежник - перед судом семьи и собственного «я».

В пароде Океаниды излагают обстоятельства своего появления и оплакивают участь Прометея, с которым их объединяют родство и дружество.

Не бойся, друг наш!

Мы летим к тебе с любовью

На звенящих острых крыльях (Пр. 127-129).

Он, обращаясь к Океанидам, говорит: «О подруги мои!» (Пр. 141). Именно Хору поручено озвучить общую характеристику текущего политического момента, как его понимает Прометей. Победу над титанами одержал Зевс, установивший новый порядок: «…что было великим, в ничто истлело» (Пр. 151). Поколение детей Урана (Уранидов), к которому относился и Крон, отец Зевса, уступило место богам-олимпийцам. Тема смены поколений богов становится доминирующей в позднем творчестве Эсхила. В «Эвменидах» примирение Эриний с олимпийцами и превращение их в благословенных богинь, защищающих правопорядок Зевса и живущих в Афинах, свидетельствуют о торжестве власти царя богов. В «Прометее прикованном» изображено начало Зевсова царствования, когда уже дан миру новый закон, но править приходится «беззаконно», так как подспудная борьба за власть, как в случае с Прометеем, все еще продолжается. Океаниды говорят о Зевсе:

Он, упрямый и бешеный,

Искореняет в неистовстве

Старое племя Урана (Пр. 163-165).

Зевс, в оценке Океанид и Прометея, свиреп, для него законом стал произвол. Океанидам известна несокрушимая душевная сила Прометея, но казнь, учиненная над ним Зевсом, так чудовищна, что вселяет тревогу, переплывет ли Прометей море своих бедствий. К тому же у него очевидный недостаток - несдержанность речей, высказывается он всегда вольно и нелицеприятно.

Стасим I - это плач Океанид по Прометею. Обычно такого рода плачи (трены) помещались в финалах трагедий, ознаменованных гибелью героя. В «Прометее» плач поставлен в первой половине трагедии, поскольку она начинается казнью и страданием титана. Впереди его ждет еще большее страдание, оплакать которое будет некому: Океаниды разделят участь Прометея. А пока Океаниды плачут о времени титанов, о былой славе, сочувствуя недругам Зевса:

Льем слезы, льем, друг Прометей, над горькой жизнью,

Родники слез покатились,

Стынут капли,

Слез ключи текут солоно

По равнинам щек девичьих (Пр. 397-401).

Вместе с ними плачут земля и близживущие народы. До Прометея богом в оковах был Атлант, поднявший на свои плечи тяжесть земную и небесную. Он стоит на краю земли, подпирает небосвод - и плачет.

Во втором эписодии приходят в столкновение два противоположных стремления Прометея: подчиниться Судьбе и назначенному ею страданию или сосредоточить силы на конфликте с Зевсом. Океаниды настаивают на изобретении «снадобья целебного» для самого себя. А у Прометея оно уже изобретено, но говорить о нем не пришло время. Свое освобождение Прометей связывает с тайной Зевса.

Хор Океанид видит в Прометее члена семьи, который обязан считаться с ее интересами. А Прометей ставит заботы о человечестве выше семьи. В стасиме II Хор напоминает Прометею о супруге Гесионе, которая нуждается в его попечениях более, чем однодневный человеческий род. В пароде и стасиме I Океаниды сочувствовали Прометею, возмущались жестокостью Зевса, безжалостного к своим оппонентам. В стасиме II позиция Хора меняется на противоположную: теперь Прометея осыпают упреками, а Зевса почитают образцом бога-миродержца. И то и другое имеет основания в действительности, и то и другое в равной мере присутствует в сознании Прометея. Общая атмосфера Зевсова правления, если отвлечься от борьбы за упрочение власти, не исключает мирной жизни подданных. Океаниды вы двигают идеал природной жизни, в которой утро начинается с почитания богов, сердце свободно от ненависти и ропота, дни обеспечены надеждой, а высшая радость - греться на солнце. Я.Э. Голосовкер видел в этом хориче - ском высказывании конфликт с героем: Океаниды атакуют Прометея своей «мещанской» мудростью. Хор «негодует на Зевса, преступно попирающего древние законы, и тут же трепещет в ужасе от вольноречия возмутителя-титана, готов покорно возлагать на зевсов алтарь бедра закланных быков и советует Прометею прочь отбросить гордость, испить мудрого благоразумия, быть послушным и не упорствовать. Покорность - вот она мудрость хора! Здравомыслие - смысл его речений!» Голосовкер Я. Э. Логика мифа / Сост. Н. В. Брагинская и Д. Леонов; отв. ред. Е. М. Ме- летинский. М.: Наука, 1987. С. 86--87.. Но обиды Хора - это самоупреки Прометея. Титан признает общепринятые нормы жизни, но ситуация, в которой он оказался, не способствует скорому возвращению к ним. Океаниды обвиняют Прометея в гордости и своеволии по отношению к Зевсу, а также в безмерной (мера в менталитете древних греков была основанием нравственности) любви к людям, которые ее не заслуживают и помочь титану в беде не смогут.

Стасим III посвящен переживанию катастрофы, возникшей в процессе общения с Ио. Утрата цели у Прометея отразилась в Океанидах дионисийским состоянием полного равнодушия к жизни. Нет правых и виноватых. Зевс страшен не только своей ненавистью, как в случае с Прометеем, но и любовью, как показывает пример Ио. Стасим-молитва Океанид, в которой они просят Судьбу избавить их от внимания Зевса, от его ненависти и любви, соответствует по состоянию абсолютной (дионисийской) свободе Прометея.

В эксоде Старшая Океанида еще пытается остановить безумные речи Прометея, неудержимую лавину обличений и оскорблений верховного бога. Однако, когда Гермес предлагает Океанидам отойти подальше от титана перед его падением в Тартар, они остаются с Прометеем и проваливаются в бездну вместе с ним (таковы мотивация и обстоятельства «ухода» Хора Океа - нид с орхестры):

Вместе с другом судьбу дотерплю до конца.

Ненавидеть училась предателей я.

Язвы нет на земле

Для меня вероломства постыдней (Пр. 1067-1070).

Их выбор не связан с идейными предпочтениями, в них говорит голос сердца и родственной расположенности. Сопереживая титану, они остаются чуждыми его убеждениям. Искренняя привязанность к Прометею позволяет им вписаться в его судьбу, чтобы стать невинными жертвами его высокого предназначения.

Трагедия Эсхила всегда предполагает параллельное развитие внешнего конфликта и внутреннего. Внутреннюю коллизию характера, скрытую борьбу страстей и помыслов драматург показывает через сюжетные связи героя с хором. Хор хоэфор-плакальщиц, например, олицетворявший попранную в мире справедливость, настойчиво вел Ореста к убийству преступной матери, демонстрируя тем самым, что в душе героя идет борьба заветов богини Дики (Правды-Справедливости) с сыновними чувствами. Внешний конфликт трагедии о прикованном титане - поединок Зевса с Прометеем - дополнен развернутым внутренним конфликтом героя, реализованным в его отношениях с Хором Океанид. Психологическое воспроизведение характера сопрягается с формами театральной условности, позволяющей ввести в действие проблематику защиты человечества, родственные и семейные связи героя, борьбу разнонаправленных стремлений в его душе, самоупреки и самовозношение, слабость и силу титанической личности, ставшей, по замыслу драматурга, прообразом человека.

Трагический герой Эсхила - человекобог. Причем интерес поэта сосредоточен на фактах психологического сближения человеческой природы с божественной. Эсхиловский человекобог соединяет в себе добродетели и доблести героя-воина с религиозной настроенностью души, с безоглядной самоотдачей во власть бога, чтобы в конце концов стать подобным ему. Прометей, как и Орест, - человекобог, но это иной его тип. Орест, будучи человеком, уподобился Аполлону, сыну Зевса. Прометей, ведомый Мойрами, будучи титаном, богом старшего поколения, уподобил себя человеку, тем самым человека уподобив себе. Человек Орест стал богом, бог Прометей - человеком. Движущей силой первого было богопослушание, второго - богоборчество. И Орест, и Прометей явили свое человекобожество в подвиге-преступлении, совершив подвиг, равный которому никому не дано свершить, и преступление, не сопоставимое по тяжести ни с каким другим.

Литература

1. Анненский И.Ф. Античная трагедия // Анненский И.Ф. Драматические произведения. Античная трагедия (публичная лекция) / Сост. Г.Н. Шелогурова. М.: Лабиринт, 2000. С. 5-46.

2. Анненский И.Ф. История античной драмы: курс лекций / Сост. В.Е. Гитин и В.В. Зельченко. СПб: Гиперион, 2003. 416 с.

3. Боннар А. Греческая цивилизация: В 3 т. Т. 1: От Илиады до Парфенона / Ред. В.И. Авдиев и Ф.А. Петровский; пер. с фр. О.В. Волкова. М.: Искусство, 1992. 269 с.

4. Варнеке Б.В. История античного театра. М.; Л.: Искусство, 1940. 312 с.

5. Гегель Г.В. Сочинения: В 14 т. Т 7: Философия права / Пер. с нем. Б. Столпнера. М.: Соц - экгиз, 1934. 384 с.

6. Голосовкер Я.Э. Логика мифа / Сост. Н.В. Брагинская и Д. Леонов; отв. ред. Е.М. Меле - тинский. М.: Наука, 1987. 218 с.

7. Гомперц Т. Греческие мыслители: В 2 т. Т. 1 / Пер. с нем. Д. Жуковского и Е. Герцык; науч. ред. нового изд., коммент., примеч. и предисл. А.В. Цыба. СПб.: Алетейя, 1999. 606 с.

8. Иванов Вяч. Дионис и прадионисийство. СПб.: Алетейя, 1994. 343 с.

9. Иванов Вяч. Эллинская религия страдающего бога // Эсхил. Трагедии (в переводе Вяч. Иванова) / Отв. ред. Н.И. Балашов. М.: Наука, 1989. С. 307-350.

10. Кожинов В.В. Сюжет, фабула, композиция // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Роды и жанры литературы. М.: Наука, 1964. С. 408-485.

11. Лосев А.Ф. Афина Паллада // Тахо-Годи А.А., Лосев А.Ф. Греческая культура в мифах, символах и терминах / Сост. и общ. ред. А.А. Тахо-Годи. СПб.: Алетейя, 1999. С. 227-328.

12. Лосев А.Ф. Эсхил // Лосев А.Ф., Сонкина Г.А., Тимофеева Н.А., Черемухина Н.М. Греческая трагедия. Учебное пособие для пед. институтов. М.: Учпедгиз, 1958. С. 43-101.

13. Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Боги и герои Древней Греции. М.: Слово / Slovo, 2002. 280 с.

14. Ницше Ф. Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм // Ницше Ф. Сочинения: В 2 т. Т 1 / Сост. К.А. Свасьян; пер. с нем. Г.А. Рачинского. М.: Мысль, 1990. С. 48-157.

15. Новоселов О.Н. Русская православная судьба. Религиозно-философское исследование. Киров: Киров. обл. тип., 1997. 560 с.

16. Радциг С.И. Эсхил // История греческой литературы: В 3 т. / Под ред. С.И. Соболевского и др. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1946. Т 1. С. 307-341.

17. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т 1: Античность. СПб.: Петрополис, 1994. 336 с.

18. Тренчени-Вальдапфель И. Прометей прикованный и освобожденный // Античное общество. Труды конференции по изучению проблем античности. М.: Наука, 1967. С. 324-338.

19. Фрейденберг О.М. Образ и понятие // Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978. С. 173-487.

20. Шкловский В. Повести о прозе. Размышления и разборы: В 2 т. М.: Художественная литература, 1966. Т. 2. 463 с.

21. Эсхил. Трагедии (в переводе Вяч. Иванова) / Отв. ред. Н.И. Балашов. М.: Наука, 1989. 592 с.

22. Ярхо В.Н. На рубеже двух эпох (Эсхил) // Ярхо В.Н. Древнегреческая литература. Трагедия: Собрание трудов. М.: Лабиринт, 2000. С. 30-62.

23. Aeschylus: The Oresteia / Ed. Simon Goldhill. Cambridge [u. a.]: Cambridge Univ. Press, 1992. X, 102 S.

24. Griffith M. Aeschylus: Prometheus bound. Cambridge [u. a.]: Cambridge Univ. Press, 1983. VIII, 319 S.: Kt.

Размещено на Allbest.ru