4. Стремясь избежать классовых противоречий, развитые страны в процессе развития совершенствуют формы перекрестного владения собственностью, наращивают фонд потребления и улучшают социальные условия существования населения. В развитых странах все в большей мере проявляется тенденция к социализации производственных отношений на базе смешанной экономики, различных форм и моделей смешанной собственности.

5. За последнее столетие в США накоплен опыт развития экономики и социализации общественных отношений, и связано это с изменением отношений собственности. «Частная собственность все еще играет значительную роль в экономике США, но не является ведущей ее формой, будучи дополненной, а в некоторых отраслях экономики полностью вытесненной или замененной групповой, корпоративной и государственной (квазиобщественной) формами собственности. В результате индивидуализм как центральная ценность американской идеологии в прошлом замещается тем, что американцы называют коммьюнитаризмом» [10, - с. 85]. Таким образом, формируется смешанная экономическая

6. система, интегрирующая (за счет различных форм и моделей государственно-частного партнерства) предпринимательство с социализацией экономической системы путем соединения личных, общественных и государственных интересов. В России в процессе приватизации произошла капитализация отношений присвоения, резко выросли доходы особенно крупных предпринимателей и сократились трудовые доходы населения, изменился в худшую сторону и характер социальных отношений. То есть, по сути, реформирование собственности не обеспечило рационального распределения доходов и рост благосостояния населения («Собственность есть ответственность» (У. Гладстон). Российская же практика возродила определение собственности по Прудону, который считал, что «собственность есть кража»). Оценивая приватизацию в России, Дж. Стиглиц в книге «Глобализация и недовольство ею» (Лондон, 2002) пишет, что она «не только не способствовала экономическому подъему страны, но и подорвала доверие к правительству, демократии и реформам».

7. Смешанная форма собственности - не просто арифметическая сумма правомочий, а система элементов и прав, благодаря которым частичные правомочия собственности могут отпочковываться, дифференцироваться, комбинироваться и рекомбинироваться. Под рекомбинированной собственностью, по мнению Д. Старка, понимается несовпадение легально закрепленных прав собственности и реального воплощения, размывание механизмов контроля и организационных границ экономического субъекта [16, - с. 35]. Это означает, что помимо легальных обладателей права владения собственностью, контроль за функционированием совместных предприятий осуществляют различные смежники, что принципиально в условиях ГЧП.

Д. Старк выделяет три характерные особенности «рекомбинированных форм бизнеса и собственности»: размытость границ частной и общественной собственности; размытость организационных границ предприятий; размытость ограничений, вводимых законодательными принципами. Наиболее сложное в этом процессе - обеспечить правовую основу и экономические стимулы для интеграции ресурсов, используя их рекомбинированные возможности для обеспечения более высокого конечного роста.

В России собственность в проектах ГЧП рассматривается как общественно-производственные отношения, связанные с присвоением результатов производства в форме пользования, владения и распоряжения. При реализации и функционировании проектов ГЧП эти формы модифицируются и комбинируются, приобретая новые функции. Эти функции в правовом плане по формам ГЧП не закреплены. Необходим закон о собственности, в котором нашли бы отражение все основные положения, раскрывающие фундаментальные аспекты хозяйственного права, касающиеся пользования, владения и распоряжения с учетом специфики проектов ГЧП.

Модель развития, использующая механизм ГЧП, создает заинтересованность в снижении затрат участниками партнерских отношений, а следовательно, способствует развитию интереса к вопросам модернизации и инновационного развития. В условиях монополизма и отсутствия внутренней конкуренции интерес к инновациям крупных компаний слабый. По мнению руководителя Центра стратегических разработок (ЦСР) А. Кудрина, несмотря на постоянное наращивание инвестиций, «факторная производительность, определяющая эффективность вложений, снижается с 2004 года, и это привело к тому, что темпы экономического роста становились ниже. Это свидетельствует о том, модель - как задействовать эти факторы, как их соединять - стала неэффективной». Руководитель ЦСР отметил, что «доля госсектора больше 40% - это госкапитализм, очень неуклюжий, неэффективный, с большим количеством административного ресурса. Тогда эффективности мы не достигнем» [8, - с. 51]. Дело, видимо, не в удельном весе госсектора, а в том, как государство и бизнес относятся к развитию НИОКР, внедрению новых технологий и инноваций, и здесь главные проблемы.

Факторная производительность, рассматриваемая как совокупность факторов, влияющих на выпуск продукции, за исключением затрат труда и капитала, опирается на исследования Р. Солоу. Проведенное им изучение условий и факторов экономического роста за существенный промежуток времени в развитых рыночных экономиках показало, что такие традиционные факторы, как капитал и рабочая сила, обеспечили, по его данным, за 1909-1949 годы только 12% экономического роста, большая же часть его объясняется таким комплексным фактором как «технический прогресс» [11, - с. 80]. Но НТП требует серьезных инвестиций, как частных, так и государственных. Именно экономический рост, как следствие человеческого фактора и технологических инноваций, обеспечивают рост производительности труда. Но при этом необходимы и существенные государственные стимулы, подталкивающие субъекты рыночных отношений внедрять новые технологии. Стимулы активизации НТП в России в условиях недостаточного финансирования инновационных разработок и отсутствия реальной конкуренции слабо работают, и это следствие недостатка управленческой компетентности, что и приводит к долговременным деструктивным социально-экономическим последствиям. Прошедший в январе 2017 года в Давосе Всемирный экономический форум в центр дискуссии поставил вопрос о четвертой промышленной революции. Россия еще не разобралась с третьей промышленной революцией (Первая связана с переходом от ручного труда к машинному, вторая - с использованием электронергии, третья предполагает использование электронной и информационных технологий). А мир осваивает основные элементы четвертой промышленной революции, включающей искусственный интеллект, нанобиотехнологии, квантовые компьютеры, развитие цифровой экономики. Четвертая промышленная революция - это быстрая перестройка бизнес-модели компаний, успевших освоить различные варианты цифровой экономики. В условиях четвертой промышленной революции актуализируется проблема использования трудовых ресурсов в связи с ростом автоматизированных процессов. Развитые страны стремительно уходят вперед. Китай уже опередил США и Японию по собственному производству роботов, ожидается существенный рост производительности труда и, как следствие, повышение конкурентоспособности производимых товаров.

В этих условиях при сложившемся уровне развития российской несырьевой экономики, науки и отношения к сохранению квалифицированных кадров, страна может окончательно выпасть из списка развитых стран. В Китае и США до 75% затрат в науке покрывается за счет бизнеса, в ОЭСР 70-75%, в России удельный вес госинвестиций примерно 70%. За год (с 2016 по 2017 год) показатели России снизились на 14 позиций в рейтинге инновационных экономик, по данным Bloomberg (с 12 до 26 места). Россия по производству продукции высоких переделов занимает 48 место. Вообще общепризнанным показателем инновационной активности страны выступает количество патентов. В 2016 году в России было подано около тысячи заявок на патенты. В США в 26 раз больше. В декабре 2016 года Президент России В. Путин подписал «Стратегию научно-технологического развития России до 2035 г.». Выступая 8 февраля 2017 года на вручении премии молодым ученым, В. Путин заявил, что серьезные вызовы в технологическом развитии, обеспечение экологической и продовольственной безопасности можно решать только с помощью науки и современных технологий». По данным Института статистических исследований и экономики знаний НИУ-ВШЭ, в 2015 году иностранное финансирование науки составило 24 млрд руб., государственное - 636 млрд руб., бизнеса -242 млрд руб. Из этой суммы на общественные науки пошло 2-3%. В США в 2015 году на исследования потрачено 457 млрд долл., в Китае - 368 млрд долл. Доля затрат на науку в ВВП в России чуть более 1%, в США - почти 3%, в Китае - превысила 2%. При складывающемся финансировании науки и образования сложно будет решать проблемы технологическо-инновационной модернизации и обеспечения экономической безопасности. Возможности открывает механизм ГЧП, привлекать капитал частных инвесторов под гарантию государства в возмещении затрат.

В предлагаемой модели развития страны необходима новая «контрактная методология» экономических отношений, в максимальной мере учитывающая специфику проектов ГЧП и их обеспечение финансами. Вот почему к Закону о ГЧП (В законе о ГЧП (224-ФЗ от 13.06.2015) предложено создание в каждом регионе и муниципалитете уполномоченного органа по вопросам ГЧП, но система централизации четко не прописана) необходимо принять типовые положения для отдельных сфер деятельности, учитывающие наиболее приоритетные и актуальные на данном отрезке времени инфраструктурные проекты.

Принятие Федерального закона о государственно-частном, муниципально-частном партнерстве, который введен в силу с 1 января 2016 года, это серьезный прорыв в развитии ГЧП, создающий правовые условия для широкомасштабного развития рынка инфраструктурных проектов. В Законе прописаны основные полномочия органов государственной власти, органов местного самоуправления, устанавливаются гарантии прав и законных интересов сторон соглашения о государственночастном партнерстве, соглашения о муниципально-частном партнерстве. Следовательно, Закон №224 - это закон прямого действия при заключении и реализации проектов ГЧП, МЧП, который не нуждается в соответствующих региональных и муниципальных законодательных актах. Положительно оценивая сам факт появления ФЗ-224, хотелось бы отметить и ряд моментов, требующих уточнения: в перечень объектов соглашения о ГЧП не попали такие объекты коммунальной сферы, как теплоснабжение, водоснабжение и другие, что чрезвычайно тревожно для ЖКХ, не имеющего серьезных инвестиционных ресурсов. Не четко обосновано исключение из числа частных партнеров хозяйственных обществ и товариществ, находящихся под контролем РФ. Вызывает вопросы и запрет на участие некоммерческих организаций (как созданных РФ, так и с участием Российской Федерации в форме фондов) в ГЧП-проектах в качестве частных партнеров. Видимо, необходимы четкие типовые положения и разъяснения по правоприменительной практике использования закона.

Конкуренция - важнейшее условие эффективной модели развития. Становление правовых и административных основ конкуренции - важнейшая функция государства. В принципе рациональная конкуренция обеспечивает эффективное функционирование всей системы хозяйствования, лучшее использование факторов производства, регулирует динамику цен, обеспечивая социальную справедливость в доступности потребительских благ для населения. Стимулирование конкурентной среды - одна из важнейших функций государства, способствующая становлению социально-рыночной экономики. «Согласно результатам исследования, проведенного Российской академией народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, величина потерь от недостаточного уровня конкуренции, а значит, и потенциальный экономический эффект от реализации институциональных мер, направленных на ее развитие, может достигать% ВВП» [2, - с. 75]. Однако в России монополии вне конкуренции, как и госкорпорации. В этой связи стоит отметить, что в России все крупные корпорации под прямым протекторатом правительства, и при этом не только не соблюдаются принципы конкуренции, но и ежегодно идет рост цен и тарифов по просьбе корпораций, как следствие растут издержки, теряется конкурентоспособность, растут розничные цены.

Отсутствие в России реальной конкуренции - существенное препятствие в технологическо-инновационном развитии, в структурной перестройке, в формировании в России социально-рыночного хозяйства. Конкуренция тесно связана с обеспечением благосостояния. Если целью выступает благосостояние для всех, то путем достижения этой цели выступает конкуренция. Конкурентоспособность экономики определяет постоянно протекающий инновационно-модернизационный процесс, обеспечивающий рост производительности труда. Инновации - центральный фактор повышения производительности труда, без которого не может быть конкурентоспособной экономики. Вот почему важнейшим критерием эффективности инноваций служит то, насколько инновация повышает конкурентоспособность отрасли или экономики в целом. «Обеспечение свободной конкуренции, - считает Л. Эрхард, - одна из важнейших задач государства, основанного на свободном общественном строе. Право, не будет преувеличением, если я скажу, что закон, запрещающий картели, должен был бы иметь значение необходимейшей «хозяйственной конституции». Если государство спасует в этой области, то вскоре можно будет распрощаться с «социальным рыночным хозяйством». «Государство должно вмешиваться в жизнь рынка только в той степени, в которой это требуется для поддержания работы механизма конкуренции или для контроля тех рынков, на которых условия вполне свободной конкуренции не осуществимы… если образуются хозяйственные монополии, они подлежат устранению, а до этого они должны быть подчинены государственному надзору» [9, - с 85].

Широкомасштабная монополизация российской экономики и отсутствие реальной конкуренции приводит к постоянному росту цен на продукцию и услуги естественных монополий и государственных корпораций, далее этот маховик раскручивает рост затрат и, как следствие, цен в сфере производства предметов потребления, ну а крайним оказывается население, сталкивающееся с инфляцией издержек и ростом розничных цен.

В России искусственно создали олигополизированный рынок нефтепродуктов, практически уничтоживший конкуренцию в сырьевом секторе. А конкуренция - это, по сути, механизм постепенно растущего спроса, рычаг устойчивого развития экономики и роста уровня жизни. Теоретически это то, к чему мы стремимся, к «рыночной, но социально ориентированной экономике». В США борьба с топливными монополиями началась с 1911 года, когда принудительно был раздроблен на 32 независимых компаний такой нефтяной гигант, как рокфеллеровский «Стандарт Ойл». Именно с тех пор американским нефтяным рынком управляют конкурирующие между собой малые и средние компании. В США первая крупная пятерка нефтяных компаний поставляет на рынок примерно 40% нефти, вторая пятерка еще 12%, остальную часть нефти добывают многочисленные компании. В России первая пятерка нефтяных компаний добывает свыше 80% нефти. Вторая пятерка - еще около 10-15%. А небольших компаний ничтожно мало, доля их добычи десять лет назад составляла около 10%, сегодня - около 5%. О какой конкуренции может идти речь? Более того, в последние годы наметилась тенденция укрупнения нефтяных монополий и начинается их приватизация.

В национальной модели развития наряду со стимулированием привлечения частных инвесторов к партнерским проектам существенную роль может сыграть и предсказуемое ценообразование. Все развитые страны в различной мере реально контролируют цены. В США, Италии, Китае регулируется верхний предел цен на электроэнергию, в Англии - на газ, воду, телекоммуникации, железнодорожные тарифы и так далее. Как следствие из всех развитых стран мира только Россия имеет высокую инфляцию, остальные «чисто капиталистические страны» функционируют в условиях кризиса с очень низкой инфляцией, что позволяет поддерживать спрос и раскручивать воспроизводственные процессы. Это означает, что государство должно активизировать свою роль в области регулирования цен и тарифов. России необходимо принять закон о ценах и тарифах, в котором должны быть предусмотрены суровые санкции за монопольный сговор в сфере ценообразования (уголовная ответственность и конфискация имущества). Одновременно необходима и система льгот, особенно для проектов ГЧП, для которых следует ввести на весь этап строительства инфраструктурных объектов и, как минимум, на первые три года функционирования уровень цен и тарифов на сырье, материалы, электричество и топливо на уровне оптовых цен.

Становление национальной модели развития на базе смешанной экономики и механизма ГЧП потребует создания единой системы управления, в которой был бы сконцентрирован весь опыт партнерства как в России, так и за рубежом, позволяющий использовать механизм ГЧП в приоритетных производственных и социальных инфраструктурных объектах. О необходимости создания единой структуры управления крупными проектами ГЧП, особенно необходимой в России из-за сложившегося бюрократического характера согласования проблем проекта ГЧП в многочисленных ведомствах. Необходима четкая система управления процессами подготовки, разработки и реализации проектов ГЧП. Причем вся эта работа должна быть увязана с планом развития, размещения производительных сил страны и рынков сбыта. В России необходимо создание соответствующего Министерства, во главе которого должен находиться заместитель (первый) Председателя Правительства РФ. О важности системы управления говорит мировой опыт и такие организации, как Мировой банк и ОЭСР. По мнению Мирового банка, «под управлением ГЧП понимается организация, созданная для осуществления и улучшения государственно-частного партнерства… в различных секторах экономики». По определению, принятому в ОЭСР, «орган управления ГЧП - это организация, задача которой состоит в оказании помощи правительству в создании, поддержке и оценке соглашений о ГЧП» (Dedicated Public Private Partnership Units: A Survey of Institutional and Governance Structures - Режим доступа: http://www. oecd-ilibrary.org). По мнению академика РАН Л.И. Абалкина, «Отсюда задача управления - обеспечить такое взаимодействие государства и бизнеса, такие их взаимопонимание и мотивацию, чтобы бизнес был целеустремлен на общегосударственную стратегию, на интересы подъема общества в целом» [1, - с. 62].

Заключение