Стоит ли выкладываться? Ведь очень широко распространены взгляды, что предпочтительней хранить традиции, не отказываться от особой судьбы России. Или отдать приоритет восстановлению величия страны, не жалея ресурсов, опираясь на то, что имеем сегодня - нефть, газ, металлы, лес; на пушнину, пеньку, поташ, как в старину. Это проще, это позволит сократить неопределенность и риски развития, правда сулит в лучшем случае лишь удержание нынешних позиций в мировой табели о рангах благосостояния и культуры.

Напомню, что обостряющиеся противоречия между развитыми странами (Запад в первую очередь, но также Япония, Корея, Тайвань, Сингапур) и странами исламской культуры во многом объясняются тем, что народы последних не хотят или не могут отказаться от традиционных ценностей, а, разделяя их в неизменном виде, оказываются менее успешными в производстве инноваций - главном моторе современной экономики. Их отставание растет, неприятие в отношении людей более успешной культуры усиливается. Только две исламские страны смогли добиться среднего уровня развития - Турция и Малайзия, но в первом случае еще в 20-х годах Ататюрк насадил в стране светское государство и с тех пор армия осуществляет политический контроль за исламским экстремизмом; а во втором - существеннейшую роль играет китайская община, традиционно контролирующая бизнес. Вырваться из отсталости, сохраняя вековые уклады, даже если элиты вестернизированы, не удается.

Более успешны страны Восточной Азии, включая Китай. Они научились органично соединять модерн и свои традиции. Как отмечалось, рисовая культура и конфуцианская этика, сделавшие уступки в отношении торговли и предпринимательства, оказались предпосылками высокого качества человеческого капитала - редкого сочетания трудолюбия, дисциплины и непритязательности, пусть на какое-то время. Другие качества на стадии индустриализации не столь важны. Активное участие государства в догоняющем развитии для людей такой культуры естественно, привычно и до поры не создает ощутимых препятствий. Они возникают потом, когда исчерпывается потенциал догоняющего развития. Здесь модернизация происходит, идет быстро и для других стран составляет вызов. Конкуренция обостряется.

С вызовами такого рода сталкивается и Россия. К обычным для нее волнам модернизации с целью преодолеть отставание от Запада добавляется угроза проиграть и в соревновании с Востоком, оказаться в положении близком к странам ислама. Отсюда следует, видимо, что модернизация для нас не имеет альтернативы, это вопрос выживания. Мы просто не можем себе позволить расслабиться и не меняться. Причем вектор изменений тоже предопределен, если упомянутые выше цели - благосостояние граждан и достойные позиции страны в мире - признаются актуальными.

Итак, модернизация неизбежна. Модернизация общества, а не только основных фондов. Каждую роль в этом процессе должно играть государство?

5. Проекты модернизации и функции государства

В 1992-2003 гг. проводилась, как мы видели, либеральная экономическая политика. Государство, ослабленное революционными переменами, концентрировало внимание на рыночных реформах и макроэкономической стабилизации. А что теперь? Представляется несомненным, что роль государства на стадии модернизации должна быть повышена по сравнению с периодом рыночных реформ, в первую очередь состоящих в либерализации. Такой вывод следует хотя бы из того, что рыночные механизмы и частный бизнес далеко не всегда окажутся в силах без поддержки выиграть борьбу за конкурентоспособность, стартуя с низких конкурентных позиций, что бизнес на первых порах готов приниматься за долгосрочные и рискованные проекты, для общества необходимые.

Но что именно должно делать государство? Это зависит от того, какой путь избран для модернизации.

Здесь я остановлюсь на двух проектах:

а) модернизация сверху - инициативы исходят от государства, от политиков и бюрократического аппарата, который готовит и осуществляет их решения;

б) модернизация снизу - инициативы и финансирование по преимуществу исходят от бизнеса, государственные органы создают условия для деловой активности и поддерживают те или иные проекты.

Теперь посмотри, какие функции государства оказываются более востребованы в каждой из этих моделей.

1) Формирование законодательства, обеспечение законности и правопорядка.

При модернизации сверху важно, чтобы было обеспечено исполнение исходящих сверху решений, субординация важнее соблюдения правил. Власть сконцентрирована, разделение властей, гарантирующее верховенство закона, отсутствует или носит формальный характер. Поэтому должность «ночного сторожа» вакантна или замещается ради приличий малозначимыми фигурами. При этом бюрократическая волокита, произвол и коррупция неизбежны.

При модернизации снизу, когда источники инициативы многочисленны, эта функция становится едва ли не главной. Верховенство закона, независимость суда придают уверенность предпринимателям и гражданам, что государство будет заботиться об их правах. Они - предпосылка свободы и доверия.

Даже если поначалу «ночной сторож» засыпает на посту, но есть уверенность, что связанные с ними институты будут с каждым днем работать все лучше, этого достаточно для успеха.

2) Оборона, защита от внешних угроз - эта функция в принципе инвариантна. Но надо учесть, что авторитарная власть, более характерная для модернизации сверху, скорее подвержена соблазнам использования силы, в том числе во внутренней политике.

3) Обеспечение макроэкономической стабильности - также инвариантно, но более важно для второго варианта: полномочия государства ограничены, но низкая инфляция и стабильная валюта создают более благоприятные условия для деловой активности.

4) Осуществление институциональных изменений, проведение необходимых реформ. В ходе модернизации эта функция весьма важна. В первом варианте авторитет власти позволяет обходиться без более совершенных институтов, которые особенно важны, когда экономические агенты действуют самостоятельно. Вместе с тем реформы связаны с политическими рисками, к которым авторитарная центральная власть весьма чувствительна. При прочном своем положении реформ она делать не станет.

Но с другой стороны и вторая модель, вынужденная больше считаться с общественным мнением, также с трудом осуществляет непопулярные реформы, только разве в кризисных ситуациях. А в таких ситуациях авторитарные лидеры, обладающие харизмой и признанием большинства граждан, даже скорей могут брать на себя ответственность за реформы. Но это в чрезвычайных обстоятельствах. Если же общество нуждается в основательных институциональных реформах, требующих продолжительного времени, то для их проведения требуется консолидация элит и общественный консенсус.

В общем, это трудное дело, образующее стержень модернизации общества. Но оно при определенных предпосылках представляет возможности для активной общественной деятельности бульшего чем обычно числа людей, которая придает смысл их жизни, усиливает социальные мотивации. А это крайне важно для развития демократии участия и гражданского общества - институтов характерных для второй модели.

Функции 5, 6, 7 (публичные услуги, социальные гарантии, экологическая безопасность), когда речь идет о постиндустриальной модернизации, обычно связаны с непопулярными реформами, предполагающими перенесение на индивидов и домохозяйства бульшей доли ответственности, бульших затрат домохозяйств при сокращении государственных расходов и налогов. Поэтому к ним относятся сказанное выше о роли государства в проведении реформ.

8) Содействие развитию экономики. Если говорить о повышении роли государства на этапе модернизации, то речь идет именно об этой функции. Но опять-таки она будет наполняться разным содержанием в зависимости от избранного проекта модернизации. Модель модернизации сверху предполагает в основном определение национальных приоритетов на высших уровнях власти и крупные государственные капиталовложения в приоритетные сектора, предоставление им субсидий и привилегий, обеспечивающих их ускоренное развитие. Такая политика может оказаться безальтернативной на стадии догоняющей индустриализации. На стадии постиндустриальной модернизации она же чревата высокими рисками в связи с неопределенностью и быстрой сменой приоритетов при длительных сроках реализации проектов госинвестиций. В странах с высокой коррупцией и слабой законностью к опасности напрасных вложений добавляется их неэффективность.

Для модернизации снизу повышение роли государства тоже необходимо, но оно должно быть направлено в первую очередь на совершенствование рыночных механизмов - свобода деловой активности, гарантии прав собственности и исполнения контрактов, обеспечение здоровой конкуренции.

Это означает, в частности, наличие сильной антимонопольной политики и независимости антимонопольных органов с широкими полномочиями, опирающихся на бизнес-сообщество, на информацию тех, кто страдает от монополистического поведения.

Это означает законодательное регулирование лоббистской деятельности, способное ввести в приемлемые легальные рамки давление различных групп интересов на все ветви власти.

Это означает также развитие полной системы рынков, повышающей конкурентность экономики, и регулирование их функционирования.

Наконец, это означает масштабные усилия по формированию и поддержанию системы информации, обеспечению прозрачности работы бизнеса и всех публичных учреждений.

Создать идеальную систему рыночного равновесия с совершенной конкуренцией, полнотой рынков и совершенной информацией, достигающую Парето-оптимальности, невозможно. Но стремиться к этому надо. И для этого деятельность государства по указанным направлениям относится к высшим приоритетам экономической политики.

В связи с различиями в предприимчивости и исходных условиях между странами, от государства требуется сочетание открытости экономики с политической защитой национальных интересов, своего бизнеса, своих потребителей в расчете на долгосрочную перспективу, то есть не моментальных, не импульсивных реакций. Прямые государственные инвестиции, субсидии и привилегии не исключаются, но они должны быть жестко лимитированы и могут касаться только достаточно очевидных проектов. Для меня, например, очевидна важность государственной поддержки в России отечественного авиастроения, в том числе исходя из размеров территории страны и необходимости обеспечения ее доступным, надежным и скоростным транспортным сообщением. Это и ключевой компонент инфраструктуры, и фактор территориальной целостности.

Другое направление - поддержка инноваций и венчурного инновационного бизнеса, ориентированных на создание новых рынков, новых продуктов и технологий, новых компаний.

Наконец, несомненный приоритет, гарантирующий долгосрочный результат - вложение в науку и образование. Все названные направления ориентированы на выращивание, стимулирование и поддержку частной инициативы.

Но что принципиально важно: осуществление политики содействия развитию экономики может принести успех только при условии надежного выполнения государством функций 1 и 3 - «ночной сторож» и макроэкономическая стабильность, во всяком случае, в экономиках, прошедших индустриализацию, где возможности использования экстенсивных факторов роста и технологических заимствований у стран-лидеров исчерпаны или ограничены. Взаимозависимость этих функций заслуживает особого внимания, помогая оценить их приоритетность. Если законность поддерживается плохо и бизнес испытывает неуверенность в отношении прав собственности, если макроэкономическая стабильность вызывает сомнения, то все усилия государства по содействию развитию в этих условиях скорей всего пойдут прахом или расходы станут несоразмерны результатам.

9) Устранение провалов рынка. Можно предположить, что эта функция не отличается от предыдущей или же сильно с ней пересекается. Так оно, видимо, и есть. Но я намеренно хочу развести эти функции, поскольку борьбой с провалами рынка зачастую мотивируются расширенные полномочия государства по текущему контролю за экономическими процессами. Характерный пример - введение квот на импорт мяса, который вскоре привел к повышению цен на него без видимого улучшения конкурентоспособности отечественных производителей, которые лоббировали это решение. Это, можно сказать, хрестоматийный образец «эффекта кобры», о котором написал Хорст Зиберт [10] «Говорят, когда-то, во времена английского колониального правления, в Индии развелось слишком много кобр. Чтобы справиться с напастью, губернатор назначил награду за каждую сданную голову змеи. Индийцам предстояло ловить этих страшилищ. Как же они отреагировали? Они стали разводить кобр, чтобы получить премию». В этом и состоял « эффект кобры» - неожиданные последствия действий государства. Там же вы найдете много других примеров, показывающих неожиданные последствия государственного вмешательства. . Ко второму изданию его книги на русском языке предисловие написал Герман Греф, отметивший в нем, что автор анализирует ошибки германского государства, связанные, главным образом, с его избыточным вмешательством в экономику, в том числе «с его желанием подправить и улучшить действие рыночных механизмов, которые конечно же несовершенны. Правда, усовершенствования, порой кажущиеся очень полезными и логичными, затем нередко обращаются противоположностью задуманному» [10, с.8]. Интересно, что именно ведомство Грефа готовило решение о мясных квотах.

Другой пример из нашей недавней практики - повышение импортных пошлин на подержанные иномарки в расчете на то, что россияне будут покупать больше отечественных автомобилей. В итоге их больше покупать не стали, но предпочли новые иномарки, пусть более дорогие.

В [1, с. 18] отмечается, что «западные теоретики в дискуссиях между собой ссылаются на две симметричные теории: «провала рынка» и «провала государства»...

По-видимому, - продолжают авторы, - в равной степени не правы как те, так и другие». Напротив, я бы сказал, обе стороны правы, но в неравной степени. Сейчас видно, что у нас симметрии никакой нет, есть превалирующая угроза некомпетентного вмешательства государства, не дающая наладить эффективное функционирование рыночных механизмов там, где необходимы, и его недостаток в областях, где государство обязано присутствовать на этапе модернизации.

Всякий раз, когда у правительственных чиновников возникает идея подправить работу рынка, должна приходить в голову спасительная мысль остановиться и подумать о том, что: а) может быть через какое-то время рынок сам выработает позитивную реакцию на предыдущие упущения и б) не будут ли последствия реализации чиновной идеи более негативными, чем наблюдаемые несовершенства рынка, со многими их которых, такими как инфляция, безработица и.т.п., в мире уже научились справляться, по крайней мере удерживать их в приемлемых рамках. Кроме крайних ситуаций.

Поскольку для наших государственников сегодня нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц является едва ли не главным авторитетом, я позволю себе выдержку из его работы, не носящей полемического характера.

«Если, пишет Стиглиц, имеются провалы рынка, подразумевается потенциальная роль государства по их устранению. Но государство, подобно рынку, часто далеко от идеала. Правительства также пользуются несовершенной информацией. Они часто не способны полностью предвидеть последствия собственных действий. Так, они оказались не способны в полной мере предвидеть разрушительные эффекты суперавтострад для городских центров, как и последствия связанного с ними бегства населения в пригороды. Они также не предвидят масштабы, в которых реформы, меняющие ментальные институты, ведут к бездомности в городах. Они не учитывают того, каким образом частный сектор реально откликнется на их действия. Например, в 1990 г. правительство потребовало от производителей лекарств, чтобы они продавали ему свою продукцию по ценам ниже рыночных. Правительство заметило, что фармацевтические компании продавали лекарства некоторым покупателям дешевле, чем для программы Medicare, и подсчитало, что можно бы сэкономить миллиарды долларов, если бы и оно получило получило ту же скидку. Но фармацевтические компании отменили все скидки, увидев, что им нормально не платит никто, если они дают скидки правительству. В результате вместо экономии государственных расходов, новое законодательство обернулось увеличением стоимости лекарств для всех.

Как бюрократы, так и политики побуждаются, по крайней мере частным бизнесом, к действиям вопреки общественным интересам...

Сегодня, говоря о роли государства, экономисты ставят вопрос не только о провалах рынка, но также и об ограничениях для правительства, чтобы предлагаемые им средства лечения не оказались дороже рыночных недомоганий» [11, рр.143-144].

Да, не всегда решения государственных органов страдают только непродуманностью, как рынок стихийностью. Гораздо чаще за ними стоят чьи-то групповые интересы, либо какого-то бизнеса, либо своей чиновной корпорации, которые бывает трудней привести в равновесие, чем рынок. Взаимное наложение этих компонентов влечет особенно печальные последствия, когда речь идет об установлении регулярного контроля государства над какими-то рынками, компаниями и организациями, а также в случаях осуществления государством каких-либо масштабных проектов. Джеймс Скотт анализирует целый ряд неудач таких проектов, начиная с научного лесоводства в Германии, строительства идеальных модернистских городов (Бразилия - Нимейера, Чандигарх - Ле Корбюзье, которые так и не стали задуманными образцами), принудительного переселения жителей в деревни в Танзании (по замыслу Джулиуса Ньерере), до плана коллективизации в СССР [12]. Я думаю, только на примере нашей страны мы могли бы составить многотомный перечень случаев подобных провалов государства, гораздо более впечатляющих, чем известные провалы рынка.

Справедливости ради надо сказать, что немало было и удачных государственных проектов, таких как долина Теннесси Ф.Д. Рузвельта или массовое жилищное строительство у нас в правление Н.С. Хрущева или освоение нефтегазовых месторождений в Западной Сибири. Тем не менее, общий счет, видимо, будет явно не в пользу государства. Самый грандиозный наш национальный проект - социалистическая плановая экономика, провалился, доказав лишь одно: рыночная экономика при всех своих недостатках лучше, эффективней. Это одно из главных подтверждений силы либеральной доктрины, сколько бы ее не критиковали.

Дж. Скотт называет четыре фактора, образующие предпосылки провала государственных проектов:

1) административное рвение, желание чиновников отличиться, при крайне упрощенном представлении об объекте их усилий; 2) «высокий модернизм» - так он называет преувеличенную веру технократов в преимущества якобы научной рациональности и планирования - характерная особенность политико-административного мышления индустриальной эпохи; 3) авторитарное государство, дающее силу сконцентрированной власти для реализации амбициозных проектов и пресекающее критику их; 4) подавленное гражданское общество [12, сс. 91-93].

Взятые в отдельности, эти факторы могут быть нейтрализованы, взятые вместе они становятся крайне опасны. Особая опасность состоит в том, что во-первых, начать проект бывает намного легче, чем выйти из него: когда негативные последствия становятся понятны, выходу препятствуют соображения престижа. Дело доходит до острого кризиса, социальных потрясений, если проект имеет крупные национальные масштабы. Так было с социалистическими проектами в СССР. Во-вторых, последствия становятся очевидны далеко не сразу, их обычно расхлебывают другие поколения. В примере Дж. Скотта с немецким научным лесоводством суть в том, что с XVIII в. научно обоснованные искусственные посадки очень выгодной норвежской ели заменили природный смешанный лес с подлеском, грибами и привычной фауной. Леса стали похожи на парки. Репродуктивный период норвежской ели - 80 лет и она хорошо росла на почве, сформировавшейся в природных лесах. Только через 160 лет стало ясно, что леса вырождаются [12, сс. 30-40].

Объяснения того, почему провалы государства бывают по крайней мере не реже, а на деле чаще чем провалы рынка, можно найти у Аткинсона и Стиглица [2, сс. 399-438, 482-494], которых нельзя обвинить в умалении роли государства. Они говорят только о практике демократических стран, где на решения политиков и законодателей влияют группы интересов, прежде всего в бизнесе и бюрократическом аппарате, а также заботы о собственном избрании на следующий срок. Кроме того, существует ассимметрия информации между исполнительной и законодательной властями, между всеми ветвями власти и избирателями.

Но все же при всех недостатках демократии она располагает инструментами поддержания обратной связи между обществом и государством, позволяющими, хоть иногда и с опозданием, но все же фиксировать ошибки политики и исправлять их хотя бы посредством политической конкуренции и смены команд. В обществах же, где эти инструменты не работают, активная роль государства, естественная в проектах модернизации сверху, связана с особенно большими рисками.

10) Государственное предпринимательство. Если исключать идеологические соображения предпочтительности общественной собственности, еще недавно общепринятые у нас, то государственное предпринимательство может рассматриваться как способ предупреждения провалов рынка или содействия развитию экономики, в том числе осуществления структурных сдвигов через государственные инвестиции. В тех случаях, когда частные компании зарабатывают много, например присваивая природную ренту, и используют доходы не так, как кажется целесообразным для государства, у политиков и чиновников возникает соблазн не только получать налоги, но и забрать все эти доходы, чтобы лучше применить их в общественных интересах. Иной повод для вмешательства, когда частные компании работают в традиционных отраслях и не выдерживают конкуренции, но представляются важными для национальной экономики в целях, скажем, сохранения позиций на рынке или рабочих мест, разумным представляется национализировать их или выкупить долю, достаточную для контроля, вложить необходимые инвестиции и спасти бизнес. В обоих случаях речь идет о том, чтобы сделать государственные компании инструментом государственной политики, стало быть, как правило, за счет эффективности бизнеса.

Поэтому, а также по причине пониженной в среднем мотивации государственных чиновников и управляющих, государственные компании обычно уступают частным именно в эффективности. Требуя выполнения некоммерческих функций, государство вынуждено идти на смягчение бюджетных ограничений. Контроль со стороны государства слабей, чем со стороны частных собственников и акционеров, складываются более благоприятные условия для коррупции.

Нельзя утверждать, что такого рода явления обнаруживаются в каждом конкретном случае. Есть исключения, особенно если государственная компания работает в конкурентной среде и во главе ее оказываются сильные руководители. Если речь идет о переходном периоде, когда частные компании только недавно приватизированы, идет активный процесс перераспределения собственности, сами собственники зачастую не имеют опыта и таланта к бизнесу, а государственные предприятия, напротив, пользуются преимуществами налаженной организации, производят конкурентоспособную продукцию, существенные различия по эффективности между частными и государственными компаниями порой трудно обнаружить. Об этом свидетельствуют результаты многочисленных исследований. У приверженцев государственного предпринимательства всегда найдутся примеры, опровергающие доводы его противников. Поэтому, оно зачастую оказывается в арсеналах сторонников проектов модернизации сверху.

Но со временем преимущества частной инициативы становятся все более заметными. Пороки государственного предпринимательства превращаются в один из важных факторов провалов государства.

Модернизация снизу, на основе частной инициативы, предпочитает использовать государственные организации только там, где они непосредственно необходимы для исполнения других государственных функций или имеют очевидные преимущества перед частными в оказании публичных услуг. Государственное предпринимательство не исключается в принципе, в том числе и для осуществления полезных структурных сдвигов. Но всегда проекты подобного рода должны быть жестко лимитированы в размере расходуемых средств и во времени.

В целом же государственное предпринимательство в современных условиях признается большинством специалистов ущербным инструментом государственной политики. Предположим, власти считают, что бизнес не оправдывает их ожиданий с точки зрения активности и готовности инвестировать в сектора, отвечающие декларируемым правительством приоритетам. Тогда они увеличивают госсектор и ставят перед госкомпаниями политические задачи. Или же устанавливают политический контроль над частными компаниями, авторитарными методами понуждая их к действиям в желаемых направлениях, т.е. в какой-то степени уподобляя компании государственным. С высокой степенью вероятности можно утверждать, что, даже при позитивных результатах в начале, в конечном итоге цели политики не будут достигнуты, а понесенные расходы окажутся намного больше запланированных. Единственно кто наверняка выиграет от применения подобных методов, это чиновники, которые будут от имени государства контролировать финансовые потоки.

Государственное предпринимательство - худший инструмент политики модернизации.

Итоги обсуждения подведены в таблице 7.

Таблица 7. Функции государства в двух проектах модернизации

Примечание: *** - очень важно, ** - важно, * - не очень важно.

Приведенные в таблице 7 характеристики проектов модернизации относятся не к реальным, но мыслимым, теоретически чистым вариантам. На практике программы модернизации всегда сочетают идеи и меры этих вариантов, либо декларируемые, либо реально осуществляемые, либо с сочетанием того и другого, либо в противоречии между словом и делом. Оценки значимости функций отмечены звездочками и их содержание для каждого проекта логически вытекают из их общей характеристики - на что делается ставка. То же и вероятные результаты.

Таблица 7 отражает позицию автора. Все же, как мне представляется, она дает основание прийти к выводу, что цели модернизации, о которых говорилось выше - открытость и конкурентоспособность ради благосостояния народа и процветания страны, скорее достигаются в проектах, близких ко второму варианту.

6. Текущая ситуация и экономическая политика

Текущая ситуация в российской экономике благополучна, в основном благодаря высоким ценам на нефть и проводившейся до последнего времени ответственной макроэкономической политике. Возможности роста использованы не полностью, прежде всего вследствие осложнения взаимоотношений между властью и бизнесом в 2003-2005 гг., что привело к снижению деловой активности и прекращению снижения инфляции. Но показатели роста в 2005 г. оказались выше ожидаемых, а инфляция - наоборот несколько ниже. Денежный спрос вырос на 38,5% против 34% в 2004 г. Следует отметить рывок потребительского кредита, развитие ипотеки, повышение зарплаты бюджетников.

Все же экономика подвержена существенным угрозам в средне- и долгосрочной перспективе. Она находится в зависимости от цен на нефть и низкой конкурентоспособности других отраслей, кроме добывающей и оборонной промышленности. Процессы модернизации даже в плане обновления продукции и основного капитала идут вяло. Несомненно, на это влияет сырьевая конъюнктура и укрепление рубля, которые понижают относительную доходность вложений в других отраслях.

В экономической политике с 2003 года произошли существенные изменения, в том числе и в плане повышения роли государства. Посмотрим, в чем это выразилось в разрезе функций государства, и какой проект модернизации сейчас на самом деле реализуется.

В отношении укрепления законности и правопорядка можно констатировать, что заметных изменений к лучшему не произошло. Политические реформы президента Путина усилили концентрацию власти, еще больше лишив содержания разделение властей. В ходе преследования компании ЮКОС, передела активов в нефтяном секторе, проведения налоговых проверок с крупными доначислениями за прошлые периоды власть продемонстрировала формальное соблюдение правовых норм при реальном их нарушении, используя свое влияние на прокуратуру и суд. Это подтверждается и последующим стремлением Налоговой службы и Минфина легализовать допущенные нарушения при внесении поправок в законодательство. Самый характерный пример - выполнение поручения Президента по совершенствованию налогового администрирования. Законопроект, внесенный правительством в Думу, вызвал протесты бизнеса и ряда депутатов в связи с тем, что условия налогового администрирования, вопреки поручению Президента, оказались более жесткими чем в действующем Налоговом кодексе. Понятие «добросовестного налогоплательщика», введенное в оборот Конституционным судом и перехваченное налоговиками, было использовано для оправдания ранее принятых сомнительных в правовом плане решений. Это признал, хотя и неофициально, председатель Конституционного суда В. Зорькин. В итоге принцип верховенства закона за последние годы не только не укрепился, но и пострадал. В этой сфере обозначился сдвиг в пользу проекта модернизации сверху: на деле показано, что для граждан и предприятий послушность власти важнее закона, закон должен служить власти.

В отношении обороны и безопасности следует отметить позитивные сдвиги: ключевые решения в области военной реформы приняты. Можно критиковать их за половинчатость и затянутость по срокам, за весьма вероятную низкую результативность. Но все же взят курс на формирование профессиональной армии и сокращение срока службы по призыву до 1 года. Увеличение финансирования пока только отчасти восполняет упущения прошлых лет. Вместе с тем стремление власти опираться на силовые структуры несомненно.

В отношении макроэкономической политики до сих пор можно было констатировать ее близость скорей второму варианту: консервативность в формировании бюджета, наполнение стабилизационного фонда, сдерживание инфляции в условиях огромного притока экспортных доходов, причем при снижении деловой активности - все это можно занести в актив. В то же время вызывает опасения ослабление бюджетно-денежной политики в 2006 году, представляющее понятную реакцию на давление разных слоев общества и сторонников активизации промышленной политики в отношении реализации нефтяных доходов внутри страны, но чреватое ростом инфляции. Темп роста ВВП, который убедил бы в неоправданности этих опасений, должен быть, по моим оценкам, на уровне 8-9 %, а инфляция ниже 10%. Но при нынешней деловой активности достичь этих показателей будет трудно.

Что касается институциональных реформ в экономике и социальной сфере, то на этом участке активность в течение второго президентского срока В.В. Путина оказалась замороженной сразу после частичной монетизации льгот в начале 2005 года. В планировании этого мероприятия были допущены очевидные просчеты, но все же нельзя признать обоснованной остановку на этом основании всего комплекса реформ, давно стоящих в повестке дня: образование, здравоохранение, пенсионное обеспечение, в меньшей мере ЖКХ. Оттягивается реформа в электроэнергетике, заморожена реформа в газовой промышленности. Эта функция государства фактически блокирована по политическим соображениям, хотя для будущего страны эти реформы имеют жизненно важное значение. Экономическая конъюнктура, конечно, позволяет их откладывать, но в то же время она исключительна благоприятна для преобразований. Другого такого подходящего момента в будущем весьма вероятно может не быть. Здесь явно ощущается сдвиг в пользу проекта модернизации сверху.

Поскольку публичные услуги и система социальной защиты включает образование, здравоохранение и пенсионное обеспечение, то торможение реформ в этих сферах означает и понижение внимания к этим функциям государства. Объявленные приоритетными национальные проекты, поскольку они, кроме сельского хозяйства, реализуются в этих секторах, могли бы сыграть важную роль, будь они тесно увязаны с необходимыми реформами. Но пока, судя по их содержанию, они с большой вероятностью окажутся популистскими расходными мероприятиями, несколько повышающими долю менее обеспеченных слоев населения в нефтяных доходах.

Можно было бы ожидать, что содействие развитию экономики, активизация структурной политики, должны стать органичным дополнением проводимой политики. На самом деле до последнего времени этого не было. Было много разговоров, но реально только в истекшем году наметились реальные подвижки в этой сфере. Выделен инвестиционный фонд, принято законодательство о специальных экономических зонах и концессиях, усилен Российский банк развития. Что очень важно, хотя и не очень известно общественности, началась реализация проекта «Старт» наподобие американской программы SBIR, представляющего начало новой активной инновационной политики. Хотя объемы его финансирования пока незначительны, но дело сдвинулось с мертвой точки.

Эти начинания подвергаются критике со стороны многих либералов. Они действительно не согласуются с либеральной доктриной. Более того, они не согласуются с действиями властей по «выстраиванию» бизнеса, поскольку успех возможен только при доверии бизнеса и высокой деловой активности. Но повторяю высказанную ранее мысль - повышение роли государства на стадии модернизации, представляющееся необходимым, должно выразиться в продуманном усилении именно этой его функции. Политика не может строиться на базе одной схемы. Пока принятые меры недостаточны и должны быть дополнены шагами, обеспечивающими повышение доверия между бизнесом и властью, поощряющими частную инициативу. Только при этом условии идея частно-государственного партнерства может быть наполнена реальным содержанием.

Противники усиления структурной политики аргументируют свою позицию тем, что увеличение государственных расходов на содействие развитию экономики в современных условиях приведет, прежде всего, к усилению коррупции. Это сильный аргумент.

Понимание этого обстоятельства подтолкнуло власть к началу административной реформы, к принятию законов о госслужбе, разграничении полномочий между уровнями управления, о местном самоуправлении, к внедрению бюджетирования по результатам. Для повышения эффективности и надежности государственного аппарата все это важно и абсолютно необходимо. Но проблема не может быть решена внутри структуры исполнительной власти, тем более учитывая давние российские бюрократические традиции. Нужны действенные демократические механизмы общественного контроля. Казалось бы, и в этом плане предприняты меры, сформирована Общественная палата. Однако ее одной недостаточно, тем более, что в ее состав включены только лица, угодные власти. Независимость контроля - условие его долгосрочной эффективности, даже при высоких издержках в первый период. Но власть хотела бы сочетать независимость и эффективность с послушностью. А это невозможно. Система способна к развитию, если в ней есть неопределенность, свобода выбора для многих акторов. Этому сопутствуют риски. Но без этого в борьбе с коррупцией успехов не будет.

Здесь мы на практике сталкиваемся с тем, что активизация содействия государства развитию экономики обусловлена верховенством закона и макроэкономической стабильностью а также тесно связана с демократизацией. Институциональные реформы, в свою очередь, могут рассматриваться как своеобразные инвестиционные проекты, цель которых - новые продуктивные институты.

Теперь о государственном предпринимательстве. Именно эта функция была за последние два года существенно усилена. Официально действует программа приватизации, предполагающая продажу госпакетов акций в АО и государственных (муниципальных) унитарных предприятий. На деле она из года в год не выполняется. Согласно данным Росстата [13, с. 177], в 2003 г. получено средств от продажи государственного и муниципального имущества на 88, 7 млрд. руб. (3,1 млрд. долл. по курсу 28,2 рубля за 1 долл.), в 2004 г. - на 90,1 млрд. (3,2 млрд. долл.). В 2004 г. планировалось продать 1702 государственных унитарных предприятий, продано - 565. В 2005 г. цифры такие же - 1508 и 521 [14, с. 38].

Объяснение такое: остался «мусор», по выражению Г. Грефа, лакомые куски продали в 90-е годы. Но только в федеральной собственности остается 8 тыс. ФГУПов и не все они продаются, но правда, что именно «мусор» выставляется на продажу. Ведомства, управляющие ФГУПами, расстаются с ними крайне неохотно, норовя, наоборот, создавать новые.

За то же время по самым скромным оценкам государство приобрело активов примерно на $35-40 млрд., включая «Юганскнефтегаз, Сибнефть, «Силовые машины», вертолетный завод «Камов». Выкуплен контрольный пакет акций «Газпрома». Установлен контроль над АвтоВАЗом. Гута-банк присоединен к Внешторгбанку. Список можно продолжить. Объяснения вполне вразумительны в каждом отдельном случае. Но совокупность фактов ясно говорит о тенденции к повышению роли государства как раз в наименее адекватной форме, в то же время более всего соответствующей идеологии проекта модернизации сверху.

При быстрой капитализации российского фондового рынка, согласно докладу Альфа-банка, доля государственных компаний за 2,5 года в сумме капитализации выросла с 20 до 30 %, с 48 млрд. до 190 млрд. долл. [15]. Произошло это благодаря опережающему росту капитализации госкомпаний и их приобретениям. Спрос на акции госкомпаний во многом мотивировался не их эффективностью, а тем, что рынок оценивал их как менее подверженных политическим рискам по сравнению с частными компаниями. Эксперты считают эту тенденцию отрицательной уже в перспективе 2-3 лет. Это признак недоверия к государству.

Подведем итог. Анализ показывает, что реального усиления роли государства в модернизации экономики не происходит. Экономическая политика колеблется между альтернативными проектами модернизации, все больше склоняясь к централистскому варианту. Государство не достигло заметных успехов в основной функции «ночного сторожа», в утверждении верховенства закона. Очевидна тенденция к ослаблению макроэкономической политики. Институциональные реформы бульшей частью заморожены. При этом содействие развитию экономики, полезным структурным сдвигам, осуществляется в недостаточных масштабах, в частности в силу недостатков государственного аппарата. Но зато приоритет получает увеличение государственного сектора, государственное предпринимательство.

На мой взгляд, необходимы определенные корректировки в экономической политике, преодоление ее противоречивости. Разумеется, я считаю целесообразным скорейший переход к проекту модернизации снизу.

Литература

1. Роль государства в становлении и регулировании рыночной экономики. М.: Ин-т экономики РАН, 1997.

2. Аткинсон А., Стиглиц Дж. Лекции по экономической теории государственного сектора. М.: Аспект-пресс, 1995.

3. Tanzi V, Schuknecht L. Public Spending in the 20-th Century. A Global Perspeсtive. Саmbridge University Press, 2000.

4. Mueller D. C. Public choice III. Саmbridge University Press, 2003.

5. Нестандартная занятость в российской экономике/ Под ред. В.Е Гимпельсона, Р.И. Капелюшникова. М.: Изд. дом ГУ-ВШЭ, 2006.

6. Народное хозяйство СССР в 1990 году. М.: Финансы и статистика, 1991.

7. Всемирный банк. От экономики переходного периода к экономике развития: проект. 2004 г.

8. Российский статистический ежегодник. 2004: Стат.сб./Росстат. М., 2005.

9. Economic Report of President USA, 1999.

10. Зиберт Х. Эффект кобры. Как можно избежать заблуждений в экономической политике. М.: Новое издательство, 2005. (Б-ка фонда «Либеральная миссия»).

11. Stiglitz J. Principles of macroeconomics. Stanford Univesity, 1996.

12. Скотт Дж. Благими намерениями государства. М.: Университетская книга, 2005.

13. Росстат. Россия в цифрах, 2005.

14. Русский Newsweek. 2006. 23-29янв.

15. Ведомости. 2006.13 февр.