Формирование и динамика населения как фактор экономического развития Дальнего Востока России

Не менее важным элементом развития демографического потенциала является внутрирегиональная миграция. Удельный вес миграционного обмена между территориями региона за 1986-2004 гг. вырос на 37,9%. Основные внутрирегиональные миграционные потоки сосредоточены в южной зоне Дальнего Востока и их объемы имеют тенденцию к росту. В 2002 г. 35,0%, в 2003 г. 37,5% и в 2004 г. 38,2% мигрантов, движущихся в пределах Дальнего Востока, отдали предпочтение Хабаровскому краю; Приморскому краю соответственно 21,4%, 21,1% и 20,6%; Амурской области - 15,2%,14,9% и 14,6%; ЕАО - 9,8%, 9,6%, и 9,5%. Около 20% в 2003 г. и 12,1% в 2004 г. дальневосточников прибыло в северные регионы Дальнего Востока. Таким образом, на долю Приморского и Хабаровского краев во внутрирегиональном движении по прибытию в 2004 г. пришлось 58,7% мигрантов-дальневосточников. Хабаровский край - единственная территория на Дальнем Востоке, которая имеет положительное сальдо в обмене населением со всеми дальневосточными субъектами, в том числе за счет северных территорий.

Миграционные потоки между северными и южными территориями Дальнего Востока характеризуются положительным балансом в пользу южных районов. Но его абсолютная величина составила в 2004 г. всего 1169 чел. - 28,4% от числа выехавших с севера в дальневосточные субъекты (4117 чел.) и всего 4,9% от общей численности выехавших за пределы своих территорий.

Только государственная поддержка и целенаправленная миграционная политика способны закрепить движение населения из северных районов в южные, что будет способствовать сохранению местного демографического потенциала, адаптированного к условиям проживания в регионе.

Межрегиональная миграция. Наиболее интенсивно дальневосточное население поглощается в экономических районах России (в 1986 г. - 48,1% от общего числа мигрантов, выбывших за пределы Дальнего Востока, в 1996 г. - 62,5% и в 2004 г. - 92,8%). Наиболее привлекательными для дальневосточников являются районы с удобным природно-географическим положением и благоприятными социально-экономическими условиями жизни и деятельности. Последние, к тому же, выступают конкурентами для региона по привлечению миграционных потоков, поскольку тоже "страдают" от сокращения населения. Такой дисбаланс миграционных потоков - превосходства выезда над въездом - правильнее назвать не миграционным обменом, а, по существу, односторонним «исходом», а для северных территорий их можно уподобить «чисткам».

В процессе исследования выявлено, что в перепадах «прибывшие - выбывшие» четко прослеживается привязанность миграционных потоков к современному «общему имиджу» той или иной территории. Центральный федеральный округ, являющийся лидером по приему дальневосточных мигрантов, привлек в 2004 г. - 32,7% от общего числа, выехавших за пределы Дальнего Востока. На десять прибывших из этого округа на Дальний Восток России в 2004 г. приходилось 36 чел. убывших (для сравнения: в Северо-Западном округе этот показатель 26; в Южном - 19; Приволжском - 16; Уральском 17; Сибирском - 11). В результате Дальний Восток из региона-«реципиента» превратился в регион-донор для всех федеральных округов России.

Перевес числа выбывших в ЦФО над прибывшими является в высокой степени закономерным из-за сравнительно более высокого уровня доходов населения и все увеличивающейся разницей по этому показателю. В 1995 г. Дальний Восток России отставал от ЦФО по среднедушевым месячным доходам на 6,2 %, в 2004 г. -- на 21,8 %. В 1995 г. отставание по среднедушевым денежным доходам в сравнении с ЦФО составляло в Амурской области 29,9 %, в 2004 г. - 52,2 %, в Приморском крае соответственно 22,9 % и 40,0 % и Еврейской автономной области 41,1 % и 44,7 %. Имеющееся в 1995 г. превышение денежных доходов в Республике Саха (Якутия) (+38,2 %), Камчатской (+38,3 %) и Магаданской областей (+47,1 %) над аналогичным показателем по Центральному федеральному округу к 2004 г. сократилось и практически сведено до минимума, составив соответственно 7,0 %, 7,3 % и 5,4 %. Остается отрицательным и достаточно высоким разрыв в доходах населения Хабаровского края, но наметилась слабая тенденция к сокращению этого разрыва: в 1995 г. разрыв составлял 22,6 %, в 2004 г. - 16,1 %. На Сахалине среднедушевые доходы с отрицательным значением в 1995 г. (-0,5 %) стали превышать показатели Центрального федерального округа в 2004 г. (5,4 %), на Чукотке отмечено повышение данного показателя (63,3% в 1995 г. и 67,1 % в 2004 г.).

Однако исследования показали, что из территорий ЦФО превалирует миграционное взаимодействие с Москвой и Московской областью. Удельный вес прибывших из Москвы и Московской области среди мигрантов ЦФО составляет 26,2%, а убывших - 41,9 %. На десять прибывших на Дальний Восток России из Москвы и Московской области приходилось в 2004 г. 58 чел. убывших, что в 1,6 раза больше, чем в целом по Центральному федеральному округу.

Анализ межрегиональной миграции позволяет утверждать, что она относится к числу «аномальных» с точки зрения государственных интересов на Дальнем Востоке России и в перспективе не может рассчитывать на прирост своего населения за счет других экономических районов страны. Во-первых, потому, что их демографический потенциал существенно подорван и не имеет сколько-нибудь значительных переселенческих ресурсов. Во-вторых, альтернативные доходы в других регионах остаются более высокими.

Проведенный анализ направленности и масштабов миграционных потоков позволил соискателю установить наличие прямо пропорциональной зависимости между динамикой реальных доходов и миграционным поведением населения на Дальнем Востоке.

Миграционный обмен между Дальним Востоком и государствами Содружества и Балтией носит весьма неоднозначный характер. Это направление миграционных потоков за последние пятнадцать лет претерпело наибольшие изменения, утратив положительное влияние на формирование демографического потенциала Дальнего Востока. Первое место в миграционном обмене Дальнего Востока со странами Ближнего зарубежья сохранила Украина. Но результативность этого обмена со знаком минус: на десять прибывших в 2004 г. приходилось 15 чел. выбывших. Еще большие издержки в миграционном взаимодействии с Белоруссией: на десять прибывших мигрантов из этой страны в 2004 г. приходилось 18 чел. движущихся в обратном направлении.

Перевес выбывших над прибывшими в 2004 г. зафиксирован в миграционном партнерстве с Азербайджаном и Литвой. На десять прибывших из Азербайджана приходилось 11 выбывших, из Литвы - 13.

Из миграционных потоков из стран Ближнего зарубежья можно выделить потоки из Казахстана (в общем миграционном потоке его доля была в 2004 г. 18,3%, против 5,5 % в 1986 г. и 4,9 % в 1996 г.), стран Средней Азии (соответственно 20,8 %, 5,0 % и 4,3 %) и Закавказья (6,5 %, 3,0 % и 2,7 %).

Казахстан, Кыргыстан и Узбекистан дали Дальневосточному району в 2004 г. 35,5 % (в 2003 г. - 29,1 %) от общего числа мигрантов, приехавших в регион из ближнего зарубежья. На десять прибывших из этих государств приходится 4 выбывших в обратном направлении. Следовательно, при столь высоком закреплении мигрантов из названных трех государств можно рассчитывать в дальнейшем на привлечение населения из них и закрепление в дальневосточных субъектах Российской Федерации. Но пока представителей этих государств на Дальнем Востоке меньше, чем китайцев.

Численность китайцев в общей численности населения Дальнего Востока по данным Всероссийской переписи населения 2002 г. составила 9677 человек (0,1 %) в то время как, к примеру, грузин на Дальнем Востоке России 3526 чел., казахов 5357, таджиков 3501, узбеков 5743 чел.

Проблема миграционных связей Дальнего Востока со странами Содружества и Балтией сопряжена с проблемами беженцев. Однако беженцы и вынужденные переселенцы не являются сколько-нибудь определяющим фактором в формировании демографического потенциала Дальнего Востока. В ДФО к началу 2004 г. осело всего 2834 вынужденных мигрантов (0,8 % от их общей численности в Российской Федерации) - меньше чем в любом другом экономическом районе России. Наиболее предпочтительными для вселения оказались Приморский и Хабаровский края и Амурская область, где сконцентрировано 68,5% от общего числа беженцев и вынужденных переселенцев, живущих на Дальнем Востоке.

Таким образом, на Дальнем Востоке России, некогда бывшем классическим районом нового освоения и постоянного прироста населения за счет миграции из бывших союзных республик СССР и экономических районов России, в 1990-е годы сложилась крайне неблагоприятная миграционная ситуация, выразившаяся в самых высоких, по сравнению с другими регионами страны, темпах и масштабах оттока населения.

Рассматривая миграционные процессы на Дальнем Востоке России, автор счел необходимым обратить внимание на китайскую миграцию. Явление китайской миграции на российский Дальний Восток России достигло такого уровня, при котором оно оказывает (пусть пока даже незначительное) влияние на различные стороны экономической и социальной жизни региона.

Китайская миграция на Дальний Восток имеет давние традиции. Она на всех исторических этапах несла с собой одновременно как позитивный, так и негативный заряд. Позитивный импульс был направлен на созидание, на развитие, на активное включение в решение многочисленных проблем, исторически складывающихся на российском Дальнем Востоке. Хронический дефицит кадров в условиях малочисленного населения всегда являлся притягательным полюсом для китайской трудовой миграции. Негативный характер китайской миграции связан с поиском и реализацией любых каналов, в том числе и криминальных, для реализации поставленных задач. Нарушаются законы, вовлекается в теневой бизнес маргинальная часть населения. Как следствие - экономике дальневосточных регионов наносился и наносится вред.

Существует два основных потока мигрантов. Первый - трудовая миграция. В эту категорию мигрантов входят лица, пребывающие по контрактам индивидуально или в составе трудовых коллективов. Второй миграционный поток - визовый и безвизовый туризм. В процентном, а еще больше в качественном, соотношении - это два неравноценных источника формирования китайской рабочей силы на Дальнем Востоке. Миграционные потоки, формируемые как туристические, являются основным источником нелегальной занятости.

Объективной количественной оценки присутствия китайцев на Дальнем Востоке, как и в целом по России, нет. По нашей оценке в настоящее время китайских граждан на Дальнем Востоке не более 70 тыс., если исходить от официального числа занятых - 25,6 тыс. чел. в 2005 г., принимая эту величину за 30,0 % от общего числа занятых иностранных мигрантов, работающих по лицензии, т.е. на легальном основании (такое соотношение признается правомерным специалистами в области трудовой миграции). Возможно, в настоящее время нужно критически относиться к такому соотношению в связи с упорядочением правил пребывания иностранных граждан в России. Тем не менее, в действительности китайских граждан всегда больше, чем официально зарегистрированных гастарбайтерев. Но с уверенностью можно сказать, что объем китайской миграции на российский Дальний Восток в настоящее время не превысил своих граничных значений, которые можно было бы интерпретировать как зону «безопасной миграции».

Исследования, проведенные автором, показали, что движущей силой китайской миграции на российский Дальний Восток, прежде всего, является безработица в КНР. В будущем превышение предложения над спросом рабочей силы придаст проблеме занятости еще более острый характер. Объективно это формирует высокую миграционную мобильность китайской рабочей силы, ее нацеленность на включение в мировые рынки труда. Российский Дальний Восток в этом отношении является самым предпочтительным среди стран АТР. Китай, располагая гигантскими трудовыми ресурсами, выдвинул задачу завоевания примерно 10% мирового рынка (в настоящее время только 2,3%). В пограничных с Дальним Востоком провинциях Китая еще в 1999 г. порядка 3% экономически активного населения (3,5% в провинции Ляонин, 3,3% - в провинции Дзилинь и 2,5% - в провинции Хейлунцзян) были безработными. Есть основания полагать, что вместе с ростом населения увеличилась численность безработных, которые занимаются поиском оплачиваемого рабочего места не только на родине.

Во-вторых, стимулом трудовой миграции является высокая эффективность «импорта» рабочей силы. Ежегодная отправка за рубеж в целях предпринимательской деятельности 1-2 миллионов способных людей позволит создавать в стране и за ее пределами 10-20 миллионов рабочих мест, смягчая тем самым проблему трудоустройства в Китае.

В-третьих, китайцев выталкивает из своей страны низкодоходная занятость, которая является следствием превышения спроса над предложением. В 1998 г. средняя заработная плата в США была выше, чем в КНР в 47,8 раза, в Японии - в 29,9 раза, в Республике Корея - в 12,9 раза. Результаты проведенных социологических исследований показали, что китайские рабочие у нас - это в основном представители бедных слоев, они с готовностью ищут возможность любых, пусть и не очень высоких заработков. Значительная часть рабочих приезжает в Россию по несколько раз. Фактически мы имеем дело с классической маятниковой миграцией, сезонной миграцией рабочих из Китая на Дальний Восток России, подобно тому, как осуществляется маятниковая миграция российских рабочих из субъектов южной зоны региона в северные. В процессе проведенного автором в 2001 г. социологического обследования китайцев, было установлено, что 38,2 % респондентов, отвечая на вопрос "Почему предпочитаете жить в России?" ответили, что это им выгодно (против 14,5% в 1998-1999 гг.).

Дальнему Востоку, в свою очередь, не обойтись без привлечения ресурсов труда, а источники его привлечения в восточные районы, как отмечалось выше, будут ограничены из-за сокращения естественного прироста населения в трудоспособном возрасте в стране. ДФО уже в настоящее время удовлетворяет определенную часть потребности в притоке ресурсов труда за счет международной трудовой миграции. Среди привлеченной иностранной рабочей силы (ИРС) в 2005 г. - 65,0 тыс. чел. (в 2003 г. - 48,3 тыс. чел.) преобладают граждане КНР - 39,4 %, почти в полтора раза меньше рабочей силы из стран СНГ - 27,3 % и 15,3 % - граждане КНДР. Китайская рабочая сила больше всего используется в Приморье и в Амурской области, на долю которых приходится 67,2 % всей используемой китайской рабочей силы. В Еврейской автономной области на долю китайской рабочей силы из общей совокупности используемой в области ИРС приходится 95,5 % и ее прирост за 2003 - 2005 гг. составил 2,4 раза.

Векторы направленности миграционных потоков из Китая определяются территориальной неоднородностью использования китайской рабочей силы. Это позволяет разделить субъекты Дальнего Востока на пять групп (по объему использования иностранной рабочей силы в 2005 г.):

- субъекты, в которых иностранные трудовые миграционные потоки практически полностью состоят из китайской рабочей силы - Еврейская автономная область (95,5 %), хотя вмещают в себя всего 4,0 % китайской рабочей силы, находящейся в регионе;

- субъекты, в которых иностранные трудовые миграционные потоки преимущественно (более 50 %) состоят из китайской рабочей силы - Амурская область (64,5 %) и Приморский край (59,3 %). Эти территории вмещают в себя 67,2 % китайской рабочей силы, находящейся в регионе;

- субъекты с высоким объемом использования китайской рабочей силы (от 25 % до 50 %) - Хабаровский край (38,4 %), Магаданская область (28,5 %) Эти территории вмещают в себя 16,7 % китайской рабочей силы, находящейся в регионе;

- субъекты с низким объемом использования китайской рабочей силы (до 25 % ) - Камчатская область (15,2 %), Республика Саха (Якутия) (13,8 %), Сахалинская область (5,5 %). В этой группе в последнее время прослеживается определенная и все возрастающая активность китайской миграции$

- субъекты с практически полным отсутствием использования китайской рабочей силы - Чукотский автономный округ.

Китайские власти используют экспорт рабочей силы для проведения политики, направленной на дальнейшее освоение Дальневосточного региона путем завоевания прочных экономических, торговых и демографических позиций, способных оказать серьезное влияние на экономическое и геополитическое состояние Российской Федерации. Автор работы придерживается мнения, что какова бы не была выгодность использования иностранной рабочей силы, ее должно быть столько, сколько требует жизнь, экономическое развитие региона в условиях сокращения собственного трудового потенциала.

Исследования автора демонстрируют, что определенная часть китайских граждан свои планы на будущее связывает с Россией. Опрос китайцев, проведенный автором в г. Хабаровске показал, что в 2004 г. в планах 22,0 % работающих китайцев есть стремление получить гражданство Российской Федерации и жить в России (в 2002 г. - 11,5 %), у 4,0 % - иметь постоянный вид на жительство (в 2002 г. - 19,3 %). Результаты многолетних социологических исследований автора показали, что 30,1 % респондентов - китайских граждан в 1999 г. и 54,9 % в 2004 г. ответили, что они, накопив определенный стартовый капитал, собираются расширить свое дело в Российской Федерации; 26,0 % китайцев в 2001 г. и 29,4 % в 2004 г. собирается вернуться в Китай и там организовать свое дело. В условиях все возрастающего желания китайцев жить и работать на Дальнем Востоке миграционная политика должна учитывать геополитические факторы, чтобы не допустить рано или поздно активизации территориальных притязаний Китая.

Проблема китайской миграции на Дальнем Востоке России весьма актуальна. Если китайское правительство в соответствии со своей доктриной «Идти вовне» одновременно поможет переезду в Россию только 1% из 150-200 млн. своих безработных, то лишь одна эта мера способна создать в стране достаточно сложную ситуацию, в которую может попасть Дальний Восток России. За 1999-2002 гг. получили вид на жительство в регионе 701 гражданин КНР, приобрели гражданство 71 человек. В выдаче вида на жительство лидирует Амурская область, а в получении гражданства - Приморский край. Смешанных браков к настоящему времени в округе 228, из них 155 в Приморье. В 2004 г. въехавших граждан КНР на Дальний Восток России оказалось на 24,5 % больше, чем в 2002 г. Всего на территории ДФО за 1999-2004 гг. побывало более 2 млн. чел.

Выполненные автором исследования свидетельствуют, что толерантность местной власти и населения к китайцам довольно низкая. По данным 2004 г., 44,0% китайцев-респондентов считают, что местные власти относятся к ним не очень доброжелательно, а 4,0% отмечают враждебное отношение. Относительно местного населения у китайцев несколько иные оценки: доброжелательное отношение чувствует 26,0%, нейтральное - 36,0%, не очень доброжелательное - 24,0% и 5,0% плохое.

В сознании большинства местного населения глубоко укоренилось неприятие китайской миграции как потенциального фактора повышения социальной напряженности. Результаты социологического опроса в пограничных городах Дальнего Востока в 2002 г. показали, что 58,2% респондентов отрицательно относятся к появлению китайцев против 25,3% в 2001 г. и 19,7% в 1999 г. опрошенных в г. Хабаровске. В ответе на вопрос «Существует ли опасность увеличения присутствия на территории Дальнего Востока китайцев», - 68,3% респондентов пограничных городов региона и 84,6% экспертов ответили «да».

В настоящее время для России важно определить значимость китайского фактора для экономического, геополитического, развития Востока России. Экономические потребности и интересы к использованию китайской рабочей силы достаточно велики. Они будут постоянным противовесом на пути ужесточения правил пребывания иностранных граждан на Дальнем Востоке. Политика будет противодействовать давлению экономической необходимости настолько, насколько будут реальными угрозы национальной безопасности. Наши исследования позволили установить возможные угрозы национальной безопасности в двух сферах - социальной и экономической (табл 2).

Возможные угрозы безопасности, связанные с трудовой миграцией из Китая

Под национальной безопасностью понимается такое состояние, при котором территория (страна, регион) способна противостоять дестабилизирующему воздействию внешних и внутренних социально-экономических угроз, сохраняя устойчивость функционирования и развития.

Настороженность местного населения к присутствию китайцев на территории Дальнего Востока определила их оценку характера российско-китайских отношений. Результаты социологического исследования показали, что в ответе на вопрос: «Как Вы оцениваете характер российско-китайских отношений?» - более трети опрошенных заявили, что Китай представляет угрозу. Значительно меньше оказалось тех, кто считает, что Россия и Китай - надежные партнеры.

В свете долгосрочных интересов России тезис о "желтой опасности" именно сейчас нам представляется необоснованным, хотя в геополитическом плане объективно интересы России и Китая далеко не во всем совпадают. Международную миграционную политику необходимо выстраивать на четком соблюдении правовых и нормативных рамок международной миграции. Но при этом в интересах своей безопасности Россия должна быть здоровой и сильной. Великая Поднебесная империя будет возрождаться не при помощи агрессии, а экономическим путем. Увеличение масштабов миграционных потоков из Китая и рост использования трудового потенциала из КНР делает необходимым решение несколько основных задач:

- регулирование иммиграции в целях сохранения национального приоритета;

- установление квот для въезжающих иностранных рабочих (их численность не должна превышать 1% численности местного населения) и осуществление контроля за их пребыванием.

В пятой главе на основе параметров демографической и миграционной ситуации дана оценка последствий сохранения тенденций в естественном и механическом движении населения с точки зрения экономического и социального развития региона и геостратегических позиций России в АТР.

Проведенное исследование позволило выявить последствия естественной убыли населения и миграционного оттока: сокращение численности населения, деформацию его возрастной структуры, «постарение» населения, сокращение численности экономически активного населения, увеличение демографической нагрузки на занятое население.

На начало 2005 г. Дальний Восток России имел одну из самых высоких в России долю лиц моложе трудоспособного возраста (18,4%), самую высокую долю населения в трудоспособном возрасте (65,9%) и самый низкий удельный вес лиц старше трудоспособного возраста (15,7%). Доля трудоспособного населения на Дальнем Востоке в 2005 г. в сравнении с 1989 г. увеличилась на 4,4% (в России - на 6,0%). Несмотря на кажущееся отсутствие оснований для беспокойства относительно обеспечения экономики ресурсами труда, анализ динамики возрастной структуры населения региона показал, что рост удельного веса трудоспособной его части в общей структуре населения происходил за счет резкого сокращения населения младше трудоспособного. Реально же прироста трудоспособного населения нет, напротив, численно население в этом возрасте за названный период уменьшилось на 11,1% .

К началу 2010 г. группа населения в трудоспособном возрасте будет численно меньше, чем по переписи населения 2002 г. на 20 тыс. чел., а к 2016 г. потеря составит порядка 0,5 млн чел.. Это произойдет потому, что замещающего населения (лиц моложе трудоспособного возраста) будет недостаточно для восполнения численности трудовых ресурсов.

На Дальнем Востоке удельный вес возрастной группы моложе трудоспособного возраста в 2002 г. составил относительно переписного 1989 г. 71,8% (по России - 73,1%) - это максимальное сокращение по сравнению со всеми федеральными округами. К 2005 г. эта возрастная группа уменьшилась относительно 2002 г. еще на 8,3%, или на 110,0 тыс. чел. В перспективном периоде, основываясь на анализе динамики возрастной структуры населения, не предполагается роста населения в возрасте моложе трудоспособного. В 2015 г. ее численность будет составлять 84,0% к уровню 2002 г. Следовательно, демографическое будущее -- это неизбежное нарастание темпов сокращения населения за счет сужения его воспроизводственной базы и, как результат, сокращение экономически активного населения.

Существенным последствием депопуляционной ситуации и изменения возрастной структуры населения является его постарение. По росту показателя постарения населения ДФО является «лидером» среди всех федеральных округов России. Доля людей старше трудоспособного возраста на Дальнем Востоке увеличилась с 10,4% в 1989 г. до 15,7% в 2005 г. Демографы ООН началом старости считают возраст 65 лет. Если в структуре населения доля лиц в возрасте 65 лет и старше 7 % и выше - население старое. Как показал анализ возрастной структуры населения, Дальний Восток России уже перешагнул этот рубеж. В структуре населения ДФО лиц старше 65 лет к началу 2005 г. было 9,0% (против 5,0% по данным Всесоюзной переписи 1989 г. и 4,8% в 1979 г.). По имеющимся оценкам, стремительный рост постарения населения приведет к тому, что из каждых пяти человек двое будут в возрасте старше трудоспособного. Такого положения пока нет нигде в мире.

На Дальнем Востоке происходит еще так называемое "старение снизу" из-за постепенного снижения в населении доли детей в возрасте до 15 лет. Это - второй индикатор старения и главная непосредственная причина. Если в 1989 г. лиц моложе трудоспособного возраста на Дальнем Востоке было в 2,7 раза больше (в России - на 32,4%), чем населения старше трудоспособного возраста, то в 2005 г. это превышение было всего 16,5%.

Третьим индикатором старения населения является увеличение среднего возраста. На Дальнем Востоке динамика этого показателя выглядит следующим образом: 29,5 лет в 1979 г., 30,4 года в 1989 г. и 35,7 года в 2005 г. Процесс старения населения на Дальнем Востоке нарастает более высокими темпами, чем в России. Если средний возраст среднестатистического россиянина увеличился за 1989-2005 гг. на 9,8%, то в Дальневосточном федеральном округе на 17,4%.

При сложившейся структуре населения к 2010 г. относительно 2002 г. прирост возрастной группы старше трудоспособного возраста на Дальнем Востоке составит 23,8%. Особенно быстро население начнет стареть после 2010 г., когда за границу трудоспособного возраста перешагнет поколение 1950-х годов рождения. К 2015 г. доля этой когорты граждан в структуре населения может достичь 22,7%. В этой ситуации вполне вероятно, что через 20-25 лет существенно серьезнее станут две проблемы: старение населения и одинокое существование для женщин (в связи со сверхсмертностью мужчин). Таким образом, Дальний Восток, как и Россия в целом, превращается в «дом престарелых».

Старение население происходит преимущественно за счет увеличения средней продолжительности жизни населения, то есть снижения смертности. Очевидность такого утверждения кажется неоспоримой. Но на самом деле продление жизни и сдерживающее влияние на старение происходит благодаря снижению смертности в младших возрастах. Следовательно, снизить темпы дальнейшего старения населения можно за счет снижения смертности в младших возрастах и повышения рождаемости. Деформацию возрастной структуры населения графически отображает еще один крест, возникающий на пересечении векторов динамики населения в возрасте младше и старше трудоспособного (рис. 6).

Рис. 6. Численность населения Дальнего Востока по основным возрастным группам, на 01.01. соответствующего года, тыс. чел.

Крест показывает, что лиц, вступающих в трудоспособный возраст, будет недостаточно для замещения современного трудоспособного населения. Это, с одной стороны, скажется на обеспечении народного хозяйства рабочей силой, с другой стороны, - отразится на увеличении коэффициента демографической нагрузки (число нетрудоспособных на 1000 лиц трудоспособного возраста), который достигнет 662 человек к 2015 г. против 518 чел. в 2005 г. В условиях нехватки замещающего населения может быть два выхода: 1) активное использование старшего поколения (но это непозволительно при существующем уровне ожидаемой продолжительности жизни); 2) завоз иностранной рабочей силы.

Таким образом, на Дальнем Востоке с 1991 г. практически отсутствуют позитивные моменты формирования населения, как за счет миграции, так и путем естественного воспроизводства; разрушаются основы народонаселения региона. По оценкам, сделанным на основе прошлых демографических событий, выявленных закономерностей динамики демографических и миграционных процессов и пролонгированных на будущее, после 2010 г. предполагается катастрофически быстрое сокращение численности населения за счет естественной убыли (депопуляции) и миграционного оттока. Демографическая кривая резко пойдет вниз и численность населения на Дальнем Востоке к 2025 г. может сократиться почти на треть и составить менее 5,0 млн чел. Это практически численность населения 1959 г. (4834 тыс. чел.). К 2050 г. число жителей не превысит 4 млн чел. Эти потери окажут негативное воздействие на состояние регионального рынка труда, разбалансированность которого будет усиливаться по мере повышения потребности в трудовых ресурсах и старения населения.

При сохранении тенденций и скорости происходящих изменений в формировании населения регион может возникнуть реальная угроза утраты Россией этой части страны. В работе рассматриваются различные варианты расчета численности населения на основе перспективной обеспеченности экономики Дальневосточного региона трудовыми ресурсами:

1) расчет численности занятых и населения при сохранении производительности труда на уровне 2004 г.;

2) расчет численности занятых и населения при повышении производительности труда.

При сохранении производительности труда в сопоставимых ценах на уровне 2004 г., обеспечение экономического роста (4,2% роста ВРП с 2006 по 2010 гг. и 3,8% - с 2011 по 2015 гг.) потребует интенсивного увеличения численности занятых. Прирост занятых должен будет составить к 2015 г. - 54,2% относительно уровня 2004 г. (1770,5 тыс. чел). С учетом ожидаемого сокращения численности населения в трудоспособном возрасте (11,0% - 479,0 тыс. чел.) дефицит трудовых ресурсов в ДФО составит 2249,5 тыс. чел., который можно компенсировать за счет привлечения мигрантов из стран СНГ и дальнего зарубежья. При таком варианте численность населения к концу 2015 г. может составить 10,0 млн чел.

Прирост населения относительно 2004 г. с учетом коэффициента семейности должен составить 3,4 млн чел. Этот объем мигрантов можно будет сократить до 2,3 млн (2/3 от численности необходимого привлекаемого населения), если рассчитывать на привлечение в регион только трудовых мигрантов. В таком случае численность населения к 2015 г. может составить 8,9 млн чел.

В случае повышения производительности труда темпами, равными приросту ВРП в сопоставимых ценах, дефицит трудовых ресурсов будет ограничиваться рамками естественного сокращения численности населения в трудоспособном возрасте, то есть составит к 2015 г. 479,0 тыс. чел. Однако данный вариант развития предполагает значительное повышение существующего уровня технологичности производства и квалификации кадров. Дефицит трудовых ресурсов соотносим к коэффициенту семейности (3,1) и находим, что в регион нужно привлечь 0,7 млн чел. Этот объем может быть ограничен 0,5 млн чел (размер дополнительной потребности в трудовых ресурсах), если рассчитывать на привлечение только трудовых мигрантов. В таком случае численность населения к 2015 г. может составить на Дальнем Востоке 7,1 - 7,3 млн чел.

В разрабатываемой в настоящее время Государственной программе по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, предусматривается к 2015 г. создание 93485 дополнительных рабочих мест только в четырех народнохозяйственных комплексах (ТЭК, Транспорт, Минерально-сырьевой и лесной комплексы). Если будут реализованы предлагаемые в этой программе мероприятия, то на Дальний Восток потребуется привлечь дополнительно к расчетным данным по предлагаемым вариантам 130 тыс. чел. Тогда численность населения с учетом программы «Переселение» может составить 9,0-10,1 млн чел или 7,2-7,4 млн чел. в зависимости от инерционного или инновационного характера развития производства.

В шестой главе рассмотрены государственные программы по социально-экономическому развитию Дальнего Востока России в части включения в них проблем закрепления населения в регионе.

Нами отмечалось, что до периода реформирования экономических и социальных отношений решение проблем хозяйственного освоения и наращивания демографического потенциала на Дальнем Востоке России находилось под патронажем государства. Такой подход обеспечивал рост производительных сил в регионе и высокие темпы прироста населения, обеспечиваемые естественным воспроизводством населения и миграцией.

С середины 1980-х гг. проблемы экономического и социального развития Дальнего Востока решались с помощью программного обеспечения (табл. 3). Тезис привлечения и закрепления населения присутствовал в Программах развития российского Дальнего Востока 1987 и 1996 гг. В последней Программе по социально-экономическому развитию Дальнего Востока и Забайкалья тезиса привлечения уже нет, хотя просматривается тезис закрепления населения на основе развития социальной инфраструктуры.

Долговременная государственная программа комплексного развития производительных сил Дальневосточного экономического района, Бурятской АССР и Читинской области на 1986-2000 гг. (1987 г.) предусматривала приоритетное решение социальных задач как ключевой проблемы развития Дальнего Востока и Забайкалья. Решение этих задач требовало осуществить комплекс мер по привлечению и закреплению трудовых ресурсов, обладающих необходимой квалификацией, формированию стабильных трудовых коллективов, обеспечению условий проживания и уровня жизни населения, отвечающих социально-экономическим и природно-климатическим особенностям региона.

Задачи государственных программ развития Дальнего Востока и Забайкалья в области привлечения и закрепления населения

* Утверждена постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 19 августа 1987 г. № 958;

** Утверждена постановлением Правительства Российской Федерации от 15 апреля 1996 г. № 480;

*** Утверждена постановлением Правительства Российской Федерации от 15 апреля 1996 г. № 480 (в редакции постановления Правительства Российской Федерации от 19 марта 2002 г. № 169).

Среди мероприятий были такие, как обеспечение жильем к 2000 г. на менее 20 кв. метров на каждого жителя; повышение обеспеченности Дальнего Востока и Забайкалья объектами социально-культурного назначения до уровня, превышающего средний по стране. В результате мер социальной направленности численность населения на Дальнем Востоке должна была составить в 1990 г.- 8,2 млн чел., 1995 г. - 8,7 млн чел., 2000 г. - 9,2 млн чел. Задания программы были выполнены всего на 30,0%. Поэтому намечаемые мероприятия не были осуществлены, численность населения уже с 1991 г. стала сокращаться.

Федеральная целевая программа экономического и социального развития Дальнего Востока и Забайкалья на 1996-2005 гг. (1996 г.) рассматривала два возможных сценария развития:

- инерционный, в соответствии с которым длительный и болезненный выход региона из кризиса со стабилизацией положения намечался не ранее 2000 г., а достижение максимальных параметров докризисного периода за пределами 2005 г. Данный сценарий предполагал массовый отток населения, негативные изменения в возрастной структуре оставшегося населения, острую нехватку квалифицированных кадров на промышленных объектах федерального значения;

- сценарий регулируемого развития Дальнего Востока и Забайкалья исходил из того, что интересы России в данном регионе не позволяют применять к нему унифицированный региональный подход и что рыночные преобразования не означают отказа в государственной поддержке наиболее кризисному, но исключительно важному региону. Поэтому среди приоритетов региональной структурной перестройки значилось поддержание уровня занятости населения и доходов. Однако регион не получил «планируемого» импульса от реализации мероприятий Программы в связи с их недостаточным финансированием (10,6% от планируемых из федерального бюджета). В результате он стал терять свои позиции и по экономическим, и по социальным (т.е. характеризующим уровень жизни населения) параметрам.

Задача закрепления населения в этих условиях не могла быть решена. Социально-экономическое развитие региона не выдержало даже предполагаемый инерционный путь развития.

Так как Президентская Программа на 1996 -2005 гг. не справилась с решением поставленных задач, 19 марта 2002 г. Правительством Российской Федерации утверждена новая редакция Программы - Федеральная целевая программа «Экономическое и социальное развитие Дальнего Востока и Забайкалья на 1996-2005 и до 2010 года». Трудно надеяться, что эта программа поможет решить проблемы закрепления населения на Дальнем Востоке, поскольку на решение социальных проблем в ней выделяется на 2002-2010 гг. всего 0,77% всех затрат на программные мероприятия и проекты. Это многократно меньше, чем выделялось на предыдущую программу 1996-2005 гг. (6%).

В условиях экономической реформы Дальний Восток потерял гарантированную поддержку государства, но не приобрел при этом внутренних источников и механизмов поддержания и развития социально-экономической системы. Заселение и освоение региона здесь всегда было рядом и решение геостратегических задач государства Российского определяется решением проблемы закрепления населения и решением социальных проблем региона для создания достойных условий жизни для дальневосточников. Принятая Программа объективно свидетельствует, что вышеозначенный приоритет на самом деле не важен. Условия и уровень жизни населения в восточных районах к середине 1990-х годов настолько ухудшились, что возникла реальная угроза социального взрыва. Соотношение между денежными доходами населения и величиной прожиточного минимума в регионе сложилось на уровне значительно ниже среднероссийского. Снижение уровня жизни населения, общая обстановка нестабильности существенно сказались на демографической ситуации.

Проведенный автором анализ Задач государственных программ развития Дальнего Востока и Забайкалья в области привлечения и закрепления населения позволяет сделать следующий вывод: постановка задач в рассмотренных Программах, ориентированных на рост численности населения за счет, как естественного воспроизводства, так и миграции, закрепление его в регионе отражает смену парадигм развития Дальнего Востока и соответствующих им параметров государственной экономической и социальной политики.

В настоящее время на самом высоком правительственном уровне принимаются решения для привлечения в Россию соотечественников, проживающих за рубежом. Относительно Дальнего Востока речь идет, прежде всего, о заселении его южной зоны. В этой связи представляется целесообразным трехступенчатая модель иерархии привлечения мигрантов, а не только привлечение соотечественников из-за рубежа:

1) миграционные потоки северных территорий Дальнего Востока (внутрирегиональная миграция);

2) миграционные потоки из других территорий России (межрегиональная миграция);

3) миграционные потоки соотечественников (жителей бывших союзных республик СССР), проживающих за рубежом (внешняя миграция);

Однако экономически наиболее эффективным мы считаем обеспечение возможностей для закрепления уже сформированного дальневосточного населения. Нам представляется, что в отсутствии миграционного потенциала в Европейской части России и слабой результативности миграционных потоков на Дальний Восток из бывших республик СССР, данный подход не имеет альтернатив. Проблема формирования стабильного населения на Дальнем Востоке становится ключевым условием и целью социально-экономической политики и стратегии регионального развития. Этой цели должны быть подчинены все стратегические задачи программных мероприятий (табл. 4).

Стратегия формирования стабильного населения на Дальнем Востоке России

Сохранение и приумножение социально-экономического потенциала Дальнего Востока отвечает долговременным интересам России. Ключевым элементом здесь является формирование постоянного населения.

В заключении обобщаются основные выводы, полученные автором на основе проведенного исследования:

1. Характер демографических процессов и направленность и объемы миграционных потоков отражают социально-экономическое развитие Дальнего Востока России;

2. Политика заселения региона в конце XIX в. и до середины 1980-х гг. проходила под патронажем государства, преобладали экзогенные факторы формирования населения на Дальнем Востоке, базирующиеся на экономической и военно-стратегической политике государства в отношении региона;

3. С начала экономических преобразований государство, по существу, отказалось от своих обязательств в отношении какой-либо концентрированной экономической политики на Дальнем Востоке. Регион утратил приоритеты в социальной сфере, потерял свою привлекательность для мигрантов, а проживающее в регионе население отреагировало изменением своего миграционного и репродуктивного поведения; преобладающими в формировании населения в регионе стали эндогенные факторы;

4. Экономические преобразования увеличили скорость изменений в демографической системе Дальнего Востока. Население региона, начиная с 1991 г. стало сокращаться за счет миграционного оттока, а с 1993 г. к нему прибавилась естественная убыль. Результативность воспроизводства населения во всех дальневосточных субъектах Федерации стала отрицательной. Дальний Восток стал сокращать свою долю в населении России;

5. На Дальнем Востоке прогрессирует естественная убыль населения, ее прирост выше, чем в России в целом. В регионе имеет тенденция к росту сверхсмертность населения и, прежде всего, мужская. Сверхсмертность в субъектах Федерации Дальнего Востока формируется за счет более высоких показателей младенческой и детской смертности и смертности населения в трудоспособном возрасте. Средняя продолжительность жизни дальневосточников ниже, чем в стране. Ее увеличение зависит от повышения уровня жизни; обеспечения профилактики, своевременного диагностирования и лечения заболеваний;

6. Миграционные процессы на Дальнем Востоке трансформировались из фактора формирования населения в фактор его сокращения. Регион в перспективе не может рассчитывать на прирост населения за счет других экономических районов России. Внутрирегиональные миграционные процессы (движение населения из северных районов в южные) с помощью государственной поддержки могут остаться достаточно интенсивными и будут способствовать сохранению местного демографического потенциала, адаптированного к условиям проживания в регионе. Ключевым элементом здесь является формирование постоянного населения;

7. Дальний Восток при создании стимулирующих льгот может иметь притягательное значение для мигрантов из бывших союзных республик Средней Азии, и, прежде всего, Узбекистана, Кыргыстана и Таджикистана;

8. Численность населения Дальнего Востока снижается как в результате естественной убыли, так и за счет миграционного оттока в силу ухудшающихся сравнительных показателей уровня и качества жизни, что в конечном итоге может привести к крушению населенческой политики на Дальнем Востоке;

9. Сокращение трудового потенциала региона может отразиться на функционировании рынка труда на Дальнем Востоке и увеличении демографической нагрузки на занятое население, на увеличении объемов привлечения иностранной рабочей силы;

10. Демографический дисбаланс между российским Дальним Востоком и сопредельными территориями Китая вызывает определенную обеспокоенность нарушением здесь геополитического равновесия. В связи с эти необходимо - регулировать объемы миграционных потоков в целях сохранения национального приоритета; установить квотирование для въезжающих иностранных рабочих (их численность не должна превышать 1% численности местного населения) и осуществлять контроль за их пребыванием;

11. Постановка задач привлечения и закрепления населения в государственных программах развития Дальнего Востока и Забайкалья отражает смену парадигм развития Дальнего Востока и соответствующих им параметров государственной экономической и социальной политики. Программные заявления государства относительно приоритетного социально-экономического развития Дальнего Востока не оказывают сколько-нибудь заметного влияния на демографическую ситуацию в регионе.

Таким образом, сохранение и наращивание человеческого потенциала на Дальнем Востоке России остается актуальным для страны, демографическая самодостаточность региона - один из факторов национальной безопасности. В стратегическом плане необходима реальная активизация экономической и социальной жизни Дальнего Востока в целях сохранения, восстановления и роста численности населения, нужна протекционистская политика, если мы не хотим потерять эту территорию.

Список основных работ, опубликованных по теме диссертации

Авторские монографии

1. Население Дальнего Востока России / Отв. ред. П.А. Минакир; Рос. акад. наук, Дальневосточное отд-ние, ин-т экон. исследований. Владивосток-Хабаровск: ДВО РАН, 2006. 224 с. (9,7 п.л.)

Коллективные монографии

2. Экономическая политика на Дальнем Востоке России (концепция и программа) / Под редакцией Минакира П.А. Хабаровск: Изд-во Хаб. гос. техн. ун-та, 2000. (авторских - 0,5 п.л.)

Главы и разделы в монографиях

3. Демографическая, миграционная ситуация и социальное развитие на Дальнем Востоке и в Забайкалье. Глава 2. (в соавторстве с С.Н. Найден) // Дальний Восток и Забайкалье в России и АТР / Отв. ред. С.Н. Леонов. Хабаровск. ИЭИ ДВО РАН, 2005. (авторских - 0,4 п.л.)