Инвестиционная практика в реальном секторе отечественной экономики: теоретико-методологический взгляд на исходную модель трансформационных преобразований

Размещено на http://www.allbest.ru/

Инвестиционная практика в реальном секторе отечественной экономики: теоретико-методологический взгляд на исходную модель трансформационных преобразований

Платонова Елена Дмитриевна

Адельфинский Алексей Олегович

Богомолова Юлия Игоревна

Дик Владимир Владимирович

Зайцев Николай Семенович

Аннотации

В статье рассматривается теоретико-методологические истоки формирования советской модели инвестиционной деятельности в реальном секторе экономики, раскрываются исторические условия создания мобилизационного типа общественного воспроизводства, дается характеристика советской модели инвестирования, как исходной для трансформационных преобразований, и выявляются объективные сложности реформирования отношений накопления.

The Abstract: The article considers the theoretical and methodological sources of the formation of the Soviet model of investment activity in real sector of economy, shows historical conditions of creation of mobilization type of public reproduction, reveals the characteristic of the Soviet model of investment as the starting model for transformational change, identifies the objective obstacles in the field of reforming the public accumulation.

Ключевые слова: Инвестиционная деятельность, реальный сектор экономики, накопление, воспроизводство, советская модель инвестирования, трансформация. советский инвестирование экономика

Keywords: Investment activity, real sector of economy, accumulation, reproduction, the Soviet model of investment, transformation.

В прошлом веке проблема трансформационных преобразований экономических основ общественных систем становилась одной из центральных в отечественной экономической науке дважды: в первой четверти и в последнем десятилетии. Трансформационным процессам посвящены многие исследования отечественных экономистов, которые с позиции логикогенетического подхода можно разбить на три большие группы. К первой группе следует отнести исследования, которые опираются на сущностную парадигму экономического знания и в центр исследовательского интереса ставят выявление социально-экономических сторон трансформации [1]. Однако переход к преимущественно рыночной координации экономических взаимосвязей сопровождался оживлением функционального подхода к анализу трансформационных явлений, характерным для неоклассиков и развитым на макроуровне Дж. М.Кейнсом [6]. Третья группа представлена представителями системного подхода, которые рассматривают трансформацию как системное явление в единстве формационной, координационной, цивилизационной и институциональной составляющих [2].

В середине двадцатых годов теоретико-методологическая проработка трансформационных процессов в воспроизводственной сфере была вызвана потребностями формирования экономической политики переходного периода, когда перед государством стояла задача ускоренного создания материальных предпосылок перехода к новому социальному строю и расширения роли социалистического уклада в общественном воспроизводстве.

Создание советской модели инвестирования, которая впоследствии явилась объектом трансформационных преобразований в конце прошлого века, являлась закономерным этапом в построении социализма в отдельно взятой стране. Крайне низкий уровень производительных сил в начале социальных преобразований, который характеризовался как хозяйственная послевоенная разруха, ставил под сомнение саму возможность экономического развития России на путях построения нового общества. Этот фактор оказывал значительное влияние на выбор темпов, сроков и методов проведения трансформационных преобразований в данный исторический период времени.

Первоначальные шаги по тотальному обобществлению воспроизводственной сферы, известные как "красногвардейская атака на капитал", и проведение новой экономической политики (НЭП) не оказали ключевого влияния на последующее формирование советской модели инвестиционной деятельности в реальном секторе отечественной экономики. В этой связи методологически правомерно утверждать, что данная модель сформировалась в процессе социалистического строительства в середине тридцатых годов и просуществовала до конца прошлого века, несмотря на предпринимаемые попытка ее реформирования.

Советская модель инвестирования являлась отражением теоретических представлений правящей партии о цели и задачах экономического развития страны, учитывающих внешнюю среду и внутренние условия ее построения.

Центральными звеньями программы социального строительства выступали:

? индустриализация, которая целенаправленно связывалась с созданием системы машин в отраслях тяжелой промышленности;

? коллективизация крестьянских хозяйств на основе индустриализации и создания индустриального аграрного сектора;

? культурная революция, которая предполагала инвестирование в человеческий потенциал для развития индустриального сектора экономики.

Промышленная революция по западноевропейскому образцу, которая выступала историческом аналогом индустриализации, начиналась с развития отраслей легкой промышленности в виду быстрого кругооборота капитала и достаточно низкого "порогового" минимума потребляемого капитала. В западноевропейских странах фабрика органически вырастала из мануфактур, среди которых центральное место занимало производство потребительских товаров.

Воспроизводственная структура западноевропейской капиталистической экономики формировалась эволюционно под воздействием становления рыночных механизмов регулирования производства и потребления и стихийно поддерживающегося соотношения платежеспособного спроса и предложения. Развитый рынок потребительских товаров, функционирующей для конечного потребителя - населения, являлся объективным условием относительного равновесия между производительной и потребительной силой общества, элиминируя роль субъективных факторов его инвестиционной деятельности.

Проблематика первоначального объекта инвестирования после окончания гражданской войны была в центре ожесточенной теоретической дискуссии между различными представителями большевистской партии на Х-ХУ съездах ВКП (б). Н. Бухарин отстаивал точку зрения группы теоретиков, в которой обосновывалась необходимость первоочередного инвестирования в развитие крестьянских хозяйств, а также отраслей потребительского сектора. Но преобладала теоретическая позиция, выраженная Л. Троцким, которая в целом отражала найденную Карлом Марком закономерность развития индустриального производства: "Лишь только после того, как мы обеспечим восстановление средств производства, мы примемся за производство средств потребления"[18,С.288).

"Двигателем" инвестиций в реальный сектор капиталистической экономики было стремление получить сверхприбыль и обойти конкурента в стихии рынка. Теоретическое обоснование планомерности, как новой формы движения экономики, нашло свое практическое отражение в составлении комплексных народнохозяйственных планах, где национальное хозяйство представлялось "единой фабрикой".

Сознательная деятельность общества по регулированию воспроизводственных основ своего развития и поддержанию пропорциональности в процессе инвестирования должна была, по мнению теоретиков, уничтожить разрушительную стихию воспроизводственных механизмов рынка.

В процессе становления механизмов планирования, управления и стимулирования инвестиционной деятельности решались новаторские задачи по выработке теории и методологии краткосрочного, среднесрочного и долгосрочного планирования капитальных вложений, которые рассматривались в качестве стержня по реализации планов социально-экономического развития страны в данных плановых горизонтах.

Развернувшаяся в конце двадцатых годов прошлого века среди советских экономистов теоретическая дискуссия выявила два подхода к разработке перспективных планов инвестиционной деятельности советского государства.

Согласно первому подходу плановые органы должны были исходить из целевых заданий, сформированных под воздействием совокупности факторов, в том числе, политической необходимости. Данный метод получил название телеологического и был своеобразным противовесом метода генетического, согласно которому планы должны создаваться на основе изучения внутренних экономических закономерностей и экстраполяции объективных тенденций развития экономики в будущем. Иными словами, генетический поход ставил ограничения сознательным действиям плановых органов и ограничивал роль субъективных факторов общественного прогресса.

Данные подходы, несмотря на их различие, имеют общую философскую основу - концепцию деятельностно-преобразующего предназначения Человека и идею подчинения объективных природных и социальных процессов его интересам и потребностям.

В социокультурном фоне современной цивилизации эта концепция являлась преобладающей на протяжении последних трехсот лет. С таким пониманием основной миссии Человека связан важнейший аспект ценностных ориентаций, который характерен для культуры Нового времени. Концептуальный каркас формирует убежденность в том, что Природа, в том числе, социальная, есть упорядоченный и закономерно развивающийся мир, в котором Человек с его Разумом способен осуществить свою полную власть над внешними явлениями и объектами, поставить их под свой контроль. Затруднение только в том, чтобы познать социальные законы и найти нужную социальную технологию для изменения природных и социальных процессов, поставив их на службу Человеку. Покоренная естественная и социальная Природа будет удовлетворять человеческие потребности во все расширяющихся и, по сути, безграничных масштабах.

Теоретико-методологическая дискуссия между сторонниками телеологического и генетического методов разрешилась в пользу обоснования необходимости целевых заданий в натуральном выражении. Основатель советской плановой школы С. Струмилин в поддержку телеологического метода писал: "Наше планирование должно быть не простым предвидением, не только открытием закономерностей, но творческим, волевым строительством социалистического хозяйства" "[19].

Телеологический подход позволял руководству страны концентрировать инвестиционные средства и мобилизовать ресурсы на достижение любой поставленной цели экономического развития. В тот исторический период цель формулировалась как создание мощной материально-технической базы, достаточной для отражения внешней агрессии, путем перераспределения основных ресурсов в отрасли тяжелой индустрии с использованием методов прямого директивного планирования.

Финансовые инвестиции и рыночный финансовый механизм обеспечения инвестирования в реальный сектор экономики были по существу исключены из внутреннего оборота и относились только к внешнеэкономической деятельности советского государства.

Использование в течение советского периода телеологического метода в планировании инвестиционной деятельности сделало проблему целеполагания центральной, в связи с чем целесообразность инвестиционной деятельности, понимаемой как достижение экономической эффективности, определялась уже в процессе разработки и последующей реализации плановых государственных заданий.

Инвестиционная практика после проведения трансформационных преобразований в тридцатых годах прошлого века была такова, что государство выступало главным инвестором, а также представляло всех участников инвестиционного комплекса и инфраструктуры - плановые органы, органы материально-технического снабжения, банки, арбитраж и др.

В тот период обоснованы и разработаны первые модели инвестиционного роста национального дохода на макроуровне. В основание советской модели инвестирования были положены методологические идеи Марксовой теории воспроизводства и школы трудовой стоимости. Вместе с тем советская плановая школа 20-30-х годов ХХ века, представленная В. Кржижановским, Г. Графтио, С. Струмилиным, Г. Фельдманом, В. Леонтьевым, Н. Вознесенским, испытывала мощное влияние работ М. Вальраса и других представителей экономических школ, базирующихся на функциональном анализе экономики.

Теоретические подходы советской экономической науки предвосхитили многие разработки видных западных экономистов 50-60-х годов ХХ века в области экономического роста и оптимизации инвестиционных процессов. Это особо следует подчеркнуть, т.к. в настоящее время достижения советской плановой школы 20-х годов ХХ века освещаются некорректно и связываются с крахом плановой системы, что с теоретико-методологической точки зрения неправомерно.

Советская народнохозяйственная модель основывалась на теоретической предпосылке о том, что прирост национального дохода является результатом увеличения массы труда и его результативности.

Реальные инвестиции в форме капитальных вложений обеспечивают, с одной стороны, наращивание массы труда при соответствующем увеличении используемых средства производства, включая природные ресурсы, сырье, материалы, а, с другой стороны, совершенствование факторов производства и технологических укладов. Если первый фактор приводит к расширению экономического пространства и расширенному воспроизводству экстенсивного типа, то второй - обеспечивает интенсивный путь развития экономики.

В инвестиционной практике данные процессы достаточно тесно переплетены, и разграничение данных типов расширенного воспроизводства выступает теоретическим приемом исследования воспроизводства и накопления. Так, если строительство завода на принципах самого передового технологического уклада расширяет экономическое поле производства, то данный процесс характеризовать как экстенсивный экономический рост неправомерно.

В годы индустриализации были решены задачи создания технологических основ экономической системы нового социального строя. Это позволяло решить и социальные проблемы, уменьшить аграрное перенаселение и реализовать принцип всеобщности труда. Вместе с тем проявившаяся в те годы тенденция к расширенному воспроизводству экстенсивного типа и соответствовавшая в целом социально-экономическим условиям создания экономики того периода, в начале 80-х годов прошлого века стала негативным фактором экономической динамики.

Цель инвестирования производна от целевой направленности экономической деятельности общества в целом. Справедливо отмечается, что выбор вектора экономики и ее оптимального состояния "…является в большей степени задачей социальной, политической и этической, чем экономической, поскольку он поднимает вопрос сравнения полезностей или "заслуг"[8,С.321]. Именно детерминированность цели экономической деятельности советского государства идеологическими установками и политическими факторами привела к созданию специфической модели накопления, которая обладала уникальными чертами, сформировавшимися как результат реализации теории построения коммунизма (обобществление, планомерность) в определенных исторических условиях.

Народнохозяйственная модель исторически создавалась в единстве его оборонной и гражданской составляющих. Оборонная доктрина лежала в основе деятельности планирующих органов, определяя основные направления планомерного формирования воспроизводственного механизма в предвоенный период истории развития советской экономики. Инвестиции направлялись в первую очередь не на расширение основ удовлетворения потребностей конечного потребителя, а на обеспечение реализации потребности в приоритетном общественном благе - оборона страны. Этот факт подтверждается динамикой снижения удельного веса продукции группы "Б" промышленности (производство предметов потребления) в общем объеме промышленного производства: если в 1913г. он составлял 65,9%, то в 1928 г. - 60,5%, а в 1937 г. - только 50,9%[3, С.12].

Принятая в те годы оборонная доктрина, тесно связанная с концепцией национальной безопасности, отражала, в том числе, особенности геополитического расположения России как государства. Надо отметить, что концепция национальной безопасности России не может быть выработана только под влиянием социальных теорий (социализм, капитализм, индустриальное, постиндустриальное общество и пр.). Российское государство обладает значительной территорией, богата ресурсами и на протяжении всего своего существования была объектом экспансии со стороны других государств. В условиях современной глобализации данный аспект не только не теряет своей актуальности, но и актуализируется, поскольку экспансия со стороны других государств приобретает более завуалированные, а не только военные формы.

Вместе с тем на протяжении всего периода социалистического строительства необходимость создания отраслей, работающих на реализацию оборонной стратегии, усиливалась неприятием многими государствами самой возможности построения в России "пролетарского" государства, а также наличием экономических и территориальных претензий к нашей стране после окончания Первой мировой войны.

Внешняя среда во многом предопределила воспроизводственную модель экономики и выбор инвестиционной стратегии в пользу массированных внутренних вложений в отрасли двойного назначения при преимущественном развитии отраслей военно-промышленного комплекса страны. В качестве объекта ускоренного развития были закономерно выбраны отрасли среднего машиностроения, способные не только к непосредственному выпуску военной техники, но и имеющие производственно-технологические возможности и резервы для резкого увеличения ее производства в военное время. Например, тракторные и автомобильные заводы конструировались таким образом, чтобы основные узлы и детали тракторов можно было использовать при выпуске танков, авиационной техники, грузовиков. Советские предприятия по выпуску удобрений также с самого начала ориентировались на производство в случае военной угрозы взрывчатых и отравляющих веществ.

Таким образом, технологическое единство продукции оборонного и гражданского назначения составляло одну из характерных черт советской модели воспроизводства, что предопределило трудности ее преобразования в последующие периоды.

Способность к форсированному выпуску промежуточного продукта базовых отраслей (металлургия, топливная промышленность, электроэнергетика) согласно мобилизационным планам в случае начала военных действий являлась отличительной чертой советской экономики, созданной в процессе индустриализации.

Целевая направленность директивного планирования определяла распределение инвестиционных ресурсов в народном хозяйстве и его основные структурные пропорции. В тот период в основу воспроизводственного механизма были заложены элементы, недооценка которых в начале рыночной трансформации экономики привела к обвальному падению отечественного производства, - мобилизационность и дуальность технологий. В 90-е годы прошлого века провозглашенной курс на структурную перестройку воспроизводства путем конверсии на практике обернулся резким сокращением финансирования предприятий, относимых к оборонному комплексу. Это закономерно привело к тяжелым экономическим последствиям: в период с 1990 по 2000 гг. сократилось высокотехнологичное производство персональных ЭВМ в 12 раз, радиоприемных устройств в 15 раз, магнитофонов в 897 раз, телевизоров в 4 раза[5, С.223].

Падение производства предметов длительного пользования свидетельствует не только об углублении структурного кризиса отечественной промышленности, но и утрате способности отечественной промышленности обслуживать внутренний товарооборот страны предметами потребления. Однако именно неудовлетворительный уровень производства потребительских товаров и трудности инвестирования домохозяйств в предметы длительного пользования являлись показателем структурного кризиса, переживаемого экономикой Советского Союза в 70-80-е годы прошлого века. Необходимость его разрешения по сути предопределила выбор курса на "перестройку" основ воспроизводственного механизма страны, в ходе которого был провоцирован синергетический эффект смены вектора ее социально-экономического развития.

Начавшаяся в конце 20-х годов индустриализация экономики с первых шагов осуществлялась без специализации первичных звеньев - предприятий - на выпуск гражданской и военной продукции. Каждое крупное предприятие было в состоянии перейти к выпуску вооружения по единому мобилизационному плану, который тесно сопряжен с планом мобилизационного развертывания Красной Армии.

В отличие от организации производства в царской России, опиравшейся при оснащении своей армии преимущественно на специализированные казенные заводы, плановые органы сделали ставку на оснащение Красной Армии таким вооружением, прежде всего, для нужд авиации и танковых соединений, производство которого базировалось на использовании двойных (дуальных) технологий, пригодных для выпуска как военной, так и гражданской продукции.

Мобилизационный тип экономики выступает особым типом экономики, который следует отличать от диверсифицированного производства. Данные отличия группируются по нескольким направлениям:

– Во-первых, мобилизационная экономика отражает определенные исторические условия ее формирования, а диверсификация производства выступает объективным процессом, свойственным воспроизводственным системам в условиях высокого уровня накопления капитала в форме концентрации и централизации производства;

– Во-вторых, институциональную основу мобилизационной экономики составляют предприятия оборонного комплекса, а диверсификация производства включает, в том числе, предприятия сугубо гражданского сектора;

– В-третьих, с технологической стороны мобилизационная экономика основана на дуальных технологических схемах производства продукции, а диверсификация производства направлена на получение экономического эффекта от комбинации производств, как в оборонном, так и гражданском производстве;

– В-четвертых, для мобилизационной экономики характерно наличие стойких диспропорций в воспроизводственной структуре, с то время как диверсификация производства призвана их нивелировать и обеспечить устойчивость фирм в изменяющейся рыночной ситуации.

Выделенные черты мобилизационного типа экономики не являются исчерпывающими. Однако они показывают, что смешение мобилизационной и диверсифицированной типов экономик при трансформационных преобразованиях приводит к тяжелейшим социальноэкономическим последствиям.

В технико-технологическом отношении в результате индустриализации, проведенной в 30-е годы прошлого века, балы создана материально-техническая база, которая соответствовала параметрам третьего технологического уклада. Данный уклад характеризуется развитием электроэнергии, тяжелого машиностроения, электротехнической, сталелитейной, химической промышленности. Вместе с тем созданные средства производства основаны на использовании большого количество ручного труда и машин с электрическим приводом на основных технологических операциях.

Значительные закупки импортного оборудования в процессе индустриализации обеспечили создание передовых для того времени средств труда на основных технологических операциях в обрабатывающей промышленности страны. Так, в 1931 г. импорт машин, оборудования и техники составлял 31% от всего мирового импорта данных товаров. Доля импортных машин, оборудования и техники значительно сократилась в период второй пятилетки. В дальнейшем импорт еще более снизился и был уже сегментарно сконцентрирован на закупках продукции, которая в Советском Союзе пока не производилась. К концу тридцатых годов большая часть технологического оборудования и силовых машин производилась советскими заводами, включая производство вооружений [4, С.45].

Концентрация производства в советской экономике на крупных промышленных объектах нашла свое выражение в создании гигантских предприятий, таких как, ЗИЛ, ГАЗ, Уралмаш, ХТЗ, СТЗ и другие флагманы индустриализации. Данные предприятия изначально способны функционировать при плановом распределении своей продукции на государственные нужды и иметь устойчивый сбыт. Они производили продукцию массового потребительского спроса во вспомогательных производствах, тесно связанных единой технологической цепочкой с основным производством. Единственным инвестором и заказчиком продукции было государство с его приоритетной потребностью в общественном благе - обороне. В этих условиях закономерно прогрессировали отрасли оборонного сектора, которые удовлетворяли данную общественную потребность.

Транспортная и энергетическая инфраструктура, которая обслуживала нужды оборонного комплекс страны, была создана в рекордно короткие сроки. Инвестирование в строительство Беломорканала, канала "Волга-Дон", Транссиба и крупных транспортных развязок направлена на решение проблемы перевозок на стратегически важных направлениях. Создание мощных тепло- и гидроэлектростанций обеспечило энергетическими ресурсами бурно развивающуюся советскую промышленность.

Особое место в структуре инвестиций в советский период развития экономики занимали вложения в науку и создание передовых технологий в области конструкционных материалов, самолетостроения, химии, физики, биологии. Организация научной сферы, как важнейшей составляющей экономического прогресса страны, была подчинена задачам, прежде всего, укрепления обороноспособности страны. Коллективы ученых были сориентированы на удовлетворение общественно потребности в обороне, поэтому фундаментальные и прикладные исследования завершались опытно-конструкторскими работами и опытным образцом.

В оборонном секторе технологический цикл "наука - техника - производство" был предельно сжат по времени, а эффективность научных разработок определялась внедрением новых технологий и новыми изделиями.

В структуре Академия наук СССР отделения естественнонаучных дисциплин, связанных с оборонным комплексом, получали приоритетное инвестирование, обладая мощнейшей материально-технической базой.

Организационно-экономические отношения формировались под влиянием теоретикометодологических концепцией планомерности, всеобщности труда и непосредственнообщественного характера труда в социалистическом расширенном воспроизводстве. Однако на практике значительную роль в процессе индустриализации и коллективизации сыграли внеэкономические формы принуждения к труду, которые принимали самые разнообразные формы - от использования энтузиазма представителей рабочего класса до принудительного прикрепления работников к организациям (научным, производственным, сельскохозяйственным и др.).

Управление инвестиционной деятельностью в условиях формирования высококонцентрированного производства осуществлялось преимущественно по отраслевому принципу. В процессе индустриализации тресты и синдикаты, образованные согласно общей концепции Нэпа, были преобразованы в производственные объединения (1929 г.), которые включались в систему централизованного управления.

Организация работы первичных звеньев народного хозяйства по единому плану, включая инвестиционную сферу, привела к ликвидации конкурентных начал экономики, которую заменили социалистическим соревнованием с соответствующими стимулирующими индикаторами. За достижение контрольных цифр и заданий техпромфинплана первичного звена, который доводился министерствами и содержал раздел капитального строительства, боролись не только хозяйственные, но и партийные органы.

В территориальном управлении инвестиционными процессами значительную роль играли областные организации ВКП(б). Они выступали организаторами нового строительства крупных объектов, контролируя весь цикл строительства и ввод в эксплуатацию новых предприятий. Во всех крупных промышленных объединениях имелись комитеты на правах райкомов партии, что позволяла внеэкономическими методами более оперативно решать хозяйственные и социальные вопросы.

Советская форма централизованного управления инвестированием основывалась на внеэкономических, волевых методах. В условиях необходимости быстрого решения задач экономического развития в предвоенные годы являлась дополнительным внеэкономическим ресурсом инвестиционной деятельности государства. Молодежная организация правящей партии - комсомол - активно проводила в жизнь политику партии, а ее деятельность выступала мощным внеэкономическим ресурсом в инвестиционной сфере экономики.

Сформированная в советский период институциональная структура инвестиционной деятельности общества отражала специфическое сочетание экономических и внеэкономических способов координации между институтами внутренней и внешней среды. Инвестирование, как разновидность экономической деятельности, испытывало мощное воздействие таких институциональных факторов как воля, вера, энтузиазм, изменение социального статуса работников инвестиционной сферы и пр., которые традиционно в марксисткой социологии относятся к внеэкономическим. Историческая ограниченность данных форм стала проявляться в период активизации товарно-денежных отношений в ходе реформ шестидесятых годов прошлого века.

Ликвидация внеэкономических и командно-административных методов централизованного управления экономикой и роспуск политических организаций (КПСС, ВЛКСМ, ВЦСПС) в 90-е годы прошлого века при отсутствии механизма рыночного стимулирования и резкого сокращения присутствия самого государства в экономической сфере явилась катализатором институционального кризиса, который еще не преодолен.

Стремительный рост числа управленцев в государственном аппарате РФ в 90-е годы прошлого века был обусловлен, в том числе, объективной необходимостью замещения партийных институтов и возврата к управляемости социально-экономическими процессами на макроуровне.

Периодически проводимые административные реформы в концептуальном плане направлены на укрепление институционального каркаса государственного регулирования социально-экономической сферой, который был разрушен в первый этап трансформации государства (1992-2001 гг.).

В социально-экономическом отношении преобладание государственной собственности на факторы производства в экономической структуре страны соответствовало задачам формирования мощного высоко обобществленного комплекса с развитой инвестиционной сферой. Государственные структуры и партийные органы выступали субъектами инвестиционной сферы, и в тоже время практически единственными потребителями созданных инвестиционных благ, концентрируя их на крупных объектах. Всего в предвоенные годы (1929-1940 гг.) было построено в РСФСР около 9 тыс. предприятий, большинство из которых относились к заводам тяжелого машиностроения. Это позволило увеличить валовую продукция промышленности в 6,5 раз, а производство средств производства - в 10 раз[21,С.22].

Таким образом, при оценке эффективности советской модели инвестирования, сложившейся в предвоенный период, необходимо иметь в виду следующее. Аппарат централизованного планирования исходил из того, что обороноспособность страны является стратегической целью экономического развития особого исторического промежутка времени. Это было обусловлено спецификой построения социализма в отдельно взятой стране и капиталистическим окружением. Приоритет мобилизационной подготовки промышленности перед текущим военным производством выступает чертой данного периода. Вместе с тем в документах Госплана СССР указывалось, что подъем благосостояния является программной целью социалистического государства. В материалах правящей в советский период партии особо подчеркивалось: "В области соотношения между производством и потреблением необходимо иметь в виду что нельзя исходить из одновременно максимальной цифры того и другого …, ибо это неразрешимая задача, или исходить из одностороннего интереса накопления в данный отрезок времени…, или исходить из одностороннего интереса потребления, принимая во внимание и относительную противоречивость этих моментов и их взаимодействие и связанность, причем с точки зрения развития на длительный срок интересы эти, в общем, совпадают, необходимо исходить из оптимального сочетания обоих этих моментов" [10,С.34].

У планирующих органов наличествовало понимание необходимости подъема благосостояния и роста платежеспособного спроса населения, как внутреннего двигателя экономического развития страны, но в реальной инвестиционной практике планы оптимизировались по критериям приоритетного удовлетворения общественных потребностей. Развития потребительского сектора в рамках народнохозяйственного комплекса связывалось с наступлением благоприятных внешних условий и решения внутренних вопросов развития страны. Во 2-ом пятилетнем плане народнохозяйственного развития (1937гг.) ставилась задача увеличения производства потребительских товаров более чем в два раза, но эти показатели в предвоенный период достигнуты так и не были[9,С.20-21].

Советская инвестиционная модель основывалась на том, что государство выступало основным инвестором в личный фактор социалистического производства. Данные инвестиции при жестко-централизованной системе распределения ресурсов являлись главным источником инвестирования в развитие рабочей силы, необходимой для решения задач индустриализации страны и подготовке к ведению коллективных хозяйств в аграрном секторе экономики.

Инвестиции в сферу образования позволили за период с 1929 по 1940 гг. почти в 7 раз увеличить число лиц, получивших среднее образование. В этот период было подготовлено более 3 млн. работников со средним общим и специальным образованием [12,С.455].

Гигантский размах нового капитального строительства требовал использование большого количества ручного труда, прежде всего, на вспомогательных производствах и концентрацию неквалифицированного труда на "стройках коммунизма". В действительности экономические методы привлечения работников ручного и полумеханизированного труда в результате планового распределения трудовых ресурсов из аграрного сектора экономики использовались наряду с обеспечением участия особой категории рабочей силы, сосредоточенных в "исправительных" учреждениях. Имеются оценочные данные об использовании труда этой особой категории рабочей силы, которые давались участниками многочисленных дискуссий в

90-е года прошлого века. Назывались цифры от менее 1 млн. человек до более чем 10 млн. человек. Очевидно, что привлечение данного особого человеческого ресурса сыграло определенную роль в ускорении темпов нового строительства объектов тяжелой индустрии и транспортной инфраструктуры, особенно в северных и восточных территориях страны.

Важнейшим социальным результатом инвестиционной деятельности советского государства явилось создание системы рабочих мест для вовлечения всех трудоспособных граждан в производительный процесс. К 1930 году в результате проведения жестких мер административного регулирования сферы занятости закрылись рыночные институты - биржи труда. Закрепилась административная модель трудовых отношений, в которой домохозяйство выступает как объект государственного регулирования, а трудоустройство выступает частью инвестиционной деятельности государства.

Включение в производственный процесс дополнительной рабочей силы на протяжении всего советского периода рассматривалось как положительный фактор социальноэкономического развития страны. Дороговизна импортного оборудования объективно приводило к тому, что технология производства в основном былатрудоемкая. Повышение производительности труда достигалось в основном за счет повышения его интенсивности, т.к. производительная сила труда лимитировалась уровнем производительности наличной техники и технологиями производства.

Принцип всеобщности труда, как экономическая форма реализации общенародной собственности, предполагал обеспечение полной занятости, которая, по существу, отождествлялась с предоставлением рабочего места всему трудоспособному населению.

В предвоенные годы трудовой ресурс не рассматривался в качестве барьера для проведения индустриализации. Это отражало исторические условия того времени, хотя инвестиционные программы послевоенного периода наталкивались на так называемый дефицит рабочей силы.

Из теоретического положения о делении вновь созданного продукта на необходимый и прибавочный, которое было характерно для марксистко-ленинской политической экономии, следовало то, что необходимый продукт имеет две составные части. Первая обеспечивает воспроизводство рабочей силы в материальном производстве и принимает форму заработной платы, а вторая - это общественные фонды потребления (ОФП), которые на протяжении всего советского периода финансировались из бюджета страны по так называемому остаточному принципу.

Развитие начальной, средней и высшей школы было проинвестированно в объемах, покрывающих потребности советского государства в рабочей силе определенного качества. Отрасли, которые обеспечивали потребности домохозяйств (здравоохранение, социальное обеспечение, торговля, бытовое обслуживание, строительство жилья и другие) испытывали хроническую нехватку инвестиций на расширение своей материальной основы и были объединены в категорию так называемых "непроизводительных" отраслей народного хозяйства.

Характеризовать тип воспроизводства в отраслях непроизводственной сферы в предвоенные годы как суженный было бы неверно. Несмотря на невысокий уровень предоставления социальных общественных услуг населению, они стали более доступны для основной массы населения. Факты свидетельствуют о том, что в предвоенные годы была создана гарантированная система доступа к социальным услугам широких слоев населения городов и деревень. Кроме того, в результате инвестирования в развитие легкой промышленности, представленной, прежде всего, обувной, текстильной, швейной, пищевой, были построены крупные комбинаты в г. Иваново, Москве, Ленинграде и других городах страны. Однозначно отнести данные комбинаты к отраслям легкой промышленности, производящим потребительские товары, неправомерно. Продукция оборонного заказа составляла значительную часть выпуска, и директивно распределялась. Наблюдался рост выпуска продукции данных комбинатов. Так, за период с 1928 по 1940 гг. производство обуви увеличилось в 3,6 раза, трикотажа - в 22 раза, тканей - в 1,5 раза при неудовлетворенном спросе со стороны населения. Эти цифры отражают значительный удельный вес продукции для оборонного сектора страны [22, С.413].

Равновесие между платежеспособным спросом населения и производимой социалистическими предприятиями товарной массой было объектом государственного регулирования, но достигалось при низком уровне личного потребления домохозяйств. Тем не менее, в предвоенный период наблюдались позитивные процессы в социальной сфере советской экономики, а фактическое потребление домохозяйств предметов первой необходимости имело тенденцию к росту.

Сознательно проводимая государственная политика подавляла рыночные механизмы в сфере занятости и трудовых отношений, оказав противоречивое влияние на инвестиционную сферу.

Проведение государственной политики, основанной на подмене материальной заинтересованности работников в конечном результате своего труда внеэкономическими методами принуждения к труду, дает определенный результат на коротком историческом промежутке времени. Подавляется инициативность, предприимчивость, стремление к нововведениям, что закономерно приводит к снижению эффективности всего инвестиционного процесса.

Товарно-денежные отношения в советской модели инвестирования выполняли своеобразную функцию перераспределительного механизма в системе директивного планирования. В механизме планового перераспределения прибавочной стоимости между отраслями I и П подразделений общественного воспроизводства, группами А и Б промышленности значительную роль играло плановое ценообразование, которое обеспечивало мобилизацию финансовых ресурсов страны и ускоренную индустриализацию оборонного комплекса страны.

В ходе налоговой реформы 1930 года в состав цены был включен налога с оборота, что привело к искусственному перекосу цен в пользу отраслей тяжелой промышленности. Данный финансовый инструмент обеспечил проведение политики занижения цен на средства производства и завышения цен на продукцию легкой и пищевой промышленности. Кроме того, налог с оборота взимался в нефтяной и газовой промышленности по твердым ставкам с 1 т нефтепродуктов или 1 тыс. куб. м газа, что обеспечивало государственный бюджет стабильным финансированием.

Отсутствие рыночных механизмов перелива сбережений населения в ценные бумаги производственного сектора и ценовое перераспределение являлось единственным способом устойчивого финансирования инвестиционных программ государства. Данный механизм перераспределения сохранялся до трансформационных мероприятий 90-х годов прошлого века. Влияние механизма централизованного перераспределения инвестиционных средств на воспроизводственную структуру национального хозяйства было неоднозначным. С одной стороны, он сыграл положительную роль в финансировании инвестиционной деятельности государства. С другой стороны, низкие цены на средства производства углубляли структурный перекос, создавая иллюзию дешевизны средств производства, способствуя перенакоплению в отраслях тяжелой индустрии и консервируя экстенсивный тип расширенного воспроизводства.

Реальные доходы населения в значительной мере поддерживались за счет средств из ОФП. Наличие в номинальной цене на предметы потребления и средства труда налога с оборота, который выполнял перераспределительную роль, делало несопоставимыми показатели развития отечественной и зарубежной экономики. Это затрудняет ретроспективный анализ тенденций в сфере накопления и потребления советской экономики. Дешевые факторы производства, включая труд, способствовали "перегрузке экономики инвестиционными программами без учета их реальной стоимости, порождая неспособность оценить реальную экономическую нагрузку, связанную с инвестиционными программами" [3, С.11].

Реализация стратегии государственных и партийных институтов на укрепление обороноспособности страны предполагала использование внутренних источников инвестирования. Данная стратегия не включала вопросы создания открытой экономики и, тем более, ее интеграцию в экономические союзы с капиталистическими странами. Советская инвестиционная модель характеризовалась такой чертой, как изоляционизм, вытекающий из состояния конфронтации двух социальных систем. Внешнеэкономическая среда инвестирования рассматривалась властными структурами в тесной связи с внешнеполитическими условиями развития советской экономики, которые изначально трактовались как неблагоприятные для укрепления социализма, победившего в одной стране.

Практика привлечения иностранного капитала путем заключения концессионных договоров в обрабатывающей и добывающей промышленности, а также в сельском хозяйстве была одной черт Нэпа. Роль иностранных вложений в инвестиционном процессе была минимальной. Доля продукции концессионных предприятий в 1926/27 г. составляла всего 0,4% валовой продукции народного хозяйства, а наибольшее число концессий приходилось на 1 февраля 1929 года (68), хотя уже на 1 октября их осталось только 59. Вместе со свертыванием Нэпа роль иностранных инвестиций была исчерпана. практически ушли из экономики страны [23,С.104-105].

Внешнеэкономические связи советского государства развивались в направлении активизации торговых отношений с западными странами. Проводились массовые закупки импортного оборудования для создания мобилизационных резервов страны на случай потери части территории в военный период, что вытекало из общей установки на неизбежность войны двух противоположных социальных систем.

Мобилизационный характер имели дополнительные инвестиции в оборотные средства, которые предназначались для обеспечения самодостаточности военного производства в случае ведение длительных военных действий. В то время была создана система Государственного резерва по всем видам стратегических запасов с четкими нормами неснижаемого их остатка. Нацеленность крупных предприятий на выполнение напряженных государственных планов при постоянной угрозе срыва в системе директивного материально-технического обеспечения стимулировало перенакопление запасов сырья и материалов, ухудшая показатели их оборачиваемости и общей эффективности.

Таким образом, советская модель инвестиционной деятельности в предвоенный период отражала специфику социально-политической и экономической деятельности советского государства. Она характеризовалась такими чертами, как:

– смещением ее стратегической цели: направленность на удовлетворение в одном из видов общественных благ - обороноспособности;

– форсированным формированием орудий производства в базовых отраслях и среднем машиностроении, которые имели двойное назначение, а также ускоренным инвестированием в человеческий потенциал и развитие образовательной сферы;

– созданием передового для того времени технико-технологического уклада, развитого сектора НИОКР, внедрением наиболее передовых научно-технических разработок в оборонные отрасли, выступавшие своеобразным "локомотивом" всей экономики;

– централизованной концентрацией инвестицией и производств на крупных капиталоемких объектах тяжелой индустрии методами директивного планирования и жестко централизованного управления при преобладании волевых отношений между участниками инвестиционной сферы;

– массированным финансированием капитальных вложений из государственного бюджета, практически полным отсутствием других субъектов инвестиционной деятельности, кроме государства, т.к. по сравнению с государственной инвестиционной программой объемы инвестирования из собственных средств у колхозов, как института коллективной собственности, были несопоставимо малы;

– закрытостью и слабой связью с внешнеэкономической средой, которая к 1937 году свелась к внешнеторговым отношениям при ликвидации иностранных инвестиций в народнохозяйственном комплексе страны;

– особой институциональной структурой и значительным влиянием внеэкономических факторов экономического роста, таких как, партийные институты, общенародная идея, подъем национального самосознания, инструменты морального стимулирования и др.

Короткие исторические сроки создание индустриально-аграрной экономики были обеспечены реализацией принципов функционирования советской инвестиционной модели. Вместе с тем решение задач по инвестированию аграрного сектора, отраслей легкой промышленности, бытовых услуг и торговли потребительскими товарами сознательно откладывались в пользу развития отраслей оборонного комплекса, а также сопряженных производств, встроенных в целостную ткань народнохозяйственного комплекса страны.

Высокая норма производственного накопления обеспечивала форсированное развитие отраслей промышленности группы "А". Низкий уровень личного потребления в аграрном секторе, поддерживаемый организацией работы "по трудодням", являлся важным финансовым источником инвестиций с последующего перераспределения средств в промышленный сектор экономики страны.

Сформированный в предвоенный период жесткий каркас воспроизводственного механизма служил идеи реализации амбициозных целей политического руководства страны, заложенных в программных документах ВКП(б). В ущерб генетическому подходу в планировании инвестиционной деятельности целесообразность инвестиционной деятельности рассматривалась через призму политических целей. Экономическая целесообразность многих элементом советской модели инвестирования с позиции обеспечения прибыльности предприятий не была приоритетом. Внутренний спрос на инвестиционные блага диктовался государством, а население практически не влияло на формирование данной модели.

Заложенные в рассматриваемой исходной модели противоречия по линии "цель - средства" и "цель-результат" инвестиционной деятельности достаточно отчетливо проявилось к середине 60-х годов прошлого века. Их несвоевременное разрешение способствовало переориентации всей экономической модели - от плана к рынку.

О потенциальных угрозах наличия долговременных воспроизводственных диспропорций, как результата выбора телеологического метода директивного планирования, предупреждали как отечественные экономисты в ходе уже упоминавшейся дискуссии, так и видные зарубежные теоретики. Основатель макроэкономического государственного регулирования Дж. М. Кейнс после проведенного анализа советской системы прямого партийно-государственного управления экономикой указывал на следующие опасности:

? во-первых, стремление подмять экономику под надуманные идеологические догмы и стереотипы ("доктринальная глупость") приводит к игнорированию потребностей конечного потребителя;

? во-вторых, поспешность реализации непродуманных решений могут иметь более разрушительный, чем созидательный характер;

? в-третьих, нетерпимость и насилие в проведении экономических преобразований [7,С.71].

Безусловно, не следует абсолютизировать выводы английского экономиста. На наш взгляд, при существующей методологии уровня развития самой экономической науки принципиально не осуществимо предвидение "всё и вся". Верность тех или иных решений обнаруживается по истечению значительного "экономического" времени. Переоценка возможностей социального управления, отсутствие сдерживающих механизмов и обратных связей в экономической сфере, равно как и гражданского общества в политической, привели к глубоким диспропорциям в структуре воспроизводственного механизма советской экономики.

Воспроизводственная модель народного хозяйства, нацеленная на защиту Отечества и устремленная в будущее, предложенная правящей партией в определенной степени не только соответствовала социо-культурным традициям народа, но и отражала их. Интересна точка зрения Г.Л. Тульчинского, который заметил, что "в этом плане культура и идентичность не после, а до экономики, не после, а до политики … именно культура и идентичность делает людей обществом" [20, С.398].

К чертам национального самосознания населения, сформировавшегося на геополитическом пространстве Советского Союза в границах Российской империи, следует отнести мифологичность сознания, терпеливость, готовность переносить невзгоды ради сохранения территориальной целостности и светлого будущего, вера в высшую власть ("доброго Царя"). В

этом случае строительство идеального общества - коммунизма -находило поддержку со стороны многих социальных групп общества получивших в результате социальноэкономических преобразований экономические выгоды и политическую власть, хотя бы формально. Но, с другой стороны, социальные группы, оказавшиеся в вынужденной эмиграции и потерявшие экономическую власть, не смирились и настойчиво продолжали разрабатывать рыночный проект преобразований. Который был частично реализован после 1991 года.

В начале прошлого века в предреволюционный период Россия не смогла сформировать институты гражданского общества. Предложенный правящей после Октябрьской социалистической революции партией вариант советской демократии отождествлялся большинством населения с единственно возможной формой народовластия. Колоссальные издержки индустриализации и коллективизации, на которые сделали особый упор идеологи рыночных реформ в 90-е годы прошлого века, не привели к отторжению социалистической воспроизводственной модели развития, что, в свою очередь, позволило использовать в качестве дополнительных источников ее развития значительные внеэкономические ресурсы.