Инвестиционная практика в реальном секторе отечественной экономики: теоретико-методологический взгляд на исходную модель трансформационных преобразований

Эффективность мобилизационного типа жестко-централизованной экономики и ее преимущества в быстром решении вопросов материального обеспечения армии и флота были продемонстрированы в военный период. Несмотря на имеющие место в общественно- политической литературе дискуссии и противоречивые оценки, нельзя не отметить, что воссозданная за Уралом в рекордно короткий срок база военной индустрии предопределила экономическую сторону исхода Отечественной войны. Внеэкономические методы руководства военной экономикой доказали свою эффективность в решении тактических задач на уровне всего народнохозяйственного комплекса.

Послевоенная модель инвестиционной деятельности не только воспроизвела практически все поименованные выше черты предвоенного воспроизводственного механизма мобилизационной экономики, но и углубила ее воспроизводственный структурный перекос.

Оборонная доктрина советского государства претерпела ряд изменения под влиянием появления принципиально нового вида оружия. Однако по-прежнему предполагала превращение страны в единый военный лагерь и количественный перевес обычных вооружений, как залог успеха в военных действиях. Приоритет политических целей над социально-экономическими не оспаривался экономистами. Стремление к достижению военного паритета с первой ядерной державой потребовало от советской экономики продолжение курса на мобилизацию ее инвестиционных ресурсов, их вложений в создание новых отраслей в рамках среднего машиностроения - ракетостроение, космические аппараты и другие подотрасли.

В послевоенный период политическое руководство страны столкнулось с новыми геоэкономическими технологии искусственного нагнетания военных угроз, втягивания национальных экономик в изматывающий внутренние ресурсы страны процесс милитаризации[11, С.11].

Существовавшая в советский период практика закрытия статистической информации по развитию отраслей народного хозяйства не позволили широкому кругу экономистов проанализировать реальную воспроизводственную структуру экономики. В послевоенные годы советское государство, по сути, не только провело вторую индустриализацию на разрушенных войной территориях, но провело индустриализацию новых районов, вовлеченных в хозяйственно-культурный оборот, консервируя основные черты прежней модели инвестиционной деятельности.

Крайне сложные по природно-климатическим условиям и географической отдаленности районы Северо-Сибирского направления и Дальнего Востока для своего освоения требовали значительные капитальные вложения. Разработка новых месторождений нефти и газа в Западной Сибири обеспечили приток иностранной валюты, что положило начало порочной и активно продолжающейся политики "нефть за продукты питания и ширпотреб". Заселение северных и восточных регионов, создание крупных промышленных центров и наукоградов, требовали концентрации инвестиционных ресурсов и обширных вложений в промышленное строительство и социальную сферу. В 60-70-е годы прошлого века в данных регионах были созданы новые мощные индустриальные центры, которые выпускали монопродукцию добывающей или оборонной промышленности. Централизация производства в регионах Севера, Сибири и Дальнего Востока была результатом проведения инвестиционно-промышленной политики, которая предполагала высокую норму производственного накопления при опережающем развитии отраслей тяжелой индустрии для обеспечения нужд не только оборонного, но и добывающего сектора советской экономики. Кроме того, в аграрной политике был взят курс на освоение целинных земель в зонах рискованного земледелия, что потребовала перераспределение вложений из центральных районов во вновь осваиваемые земли казахстанских степей.

Послевоенная модель инвестирования отражала потребности форсированного территориального развития национального хозяйства Советского Союза. Вместе с тем регионально-территориальный фактор значительно влиял на неравенство в социально-экономическом развитии регионов и советских национальных республик. К 1990 году замедление темпов роста ВНП и производительности труда происходило крайне неравномерно в республиках, экономики которых входили в состав единого народнохозяйственного комплекса. При росте национального дохода страны на 2, 3% по сравнению с 1985 годом РСФСР обеспечила прирост на 0,9%, Белорусская ССР - на 14,4%, а Таджикская ССР - падение на 17,2 %. Это было индикатором негативных явлений в сфере эффективности общественного производства. Если общесоюзный индекс производительности общественного труда в тот же период составил 107,4%, то в России он составил 107,1%, в Белоруссии - 116,1%; а в Таджикистане - 86,8% [13, С.1213]. Различия, соответственно, отражались в уровне среднемесячной заработной плате труда: в России в 1990 году была выше общесоюзной на 8,1%, в Белоруссии ниже на 3,75%; а в Таджикистане составляла всего 75,3% от общесоюзной [13,С.38].

Курс на преимущественное развитие отраслей группы "А" и строительство новых индустриальных и аграрных центров в условиях поддержания экономики в постоянной мобилизационной готовности составлял содержание государственной инвестиционной политики в послевоенные годы вплоть до 1991 года. Обострение системы противоречий в воспроизводственной модели советской экономики проявлялись в нарастании диспропорций между производством и конечным потреблением, в структуре валового продукта и в не соответствии стоимостного и натурально-вещественного выражения национального дохода. Советскую экономику следует охарактеризовать как экономику с преимущественно планово-централизованной координацией. Основные потоки инвестиционных ресурсов измерялись в натуральном выражении и направлялись на расширение, прежде всего, материальных основ мобилизационной экономики. Ценообразование на инвестиционные товары играло подчиненную роль в перераспределении добавленной стоимости в фондообразующие отрасли, составляющие основу оборонного комплекса страны. Продукция оборонного комплекса, производимую советскими предприятиями, не являлась товаром в политэкономическом значении, т.к. еще до начала ее производства все затраты на ее производство признавались общественно-необходимыми и планово распределялись через систему государственных комитетов и министерств.

Вопрос об эффективности и результативности оборонного сектора требует дополнительного рассмотрения. Эффективность изделия оборонного сектора, например, ракеты или ракетоносителя в собственно экономическом смысле определить чрезвычайно трудно. Как правило, это мелкосерийные и часто модифицируемые изделия. Их сравнение с другими аналогами, в том числе, зарубежными, по линии "затраты - результаты" носит довольно относительный характер ввиду высокого удельного веса затрат интеллектуального труда на всех стадиях НИОКР и собственно выпуска изделия.

Ресурсоемкость оборонной продукции задается технико-технологическими параметрами, а процесс снижения трудозатрат, материало- и фондоемкости имеет объективные границы и регулируется показателями боеготовности военной техники. Падение фондоотдачи в машиностроительном комплексе за период с 1985 по 1990 годы на 1 рубль среднегодовой стоимости основных фондов с 1,24 руб. до 1,17 руб. трудно однозначно охарактеризовать как снижение эффективности машиностроения без учета влияния особенностей продукции среднего машиностроения, производящего оборонную продукцию.[13, С.382].

Экономическая результативность оборонного комплекса, как и мобилизационного типа экономики в целом, также трудно поддается исчислению. Конечные результаты их функционирования связаны со специфическим общественным благом и обеспечивают реализацию функций государства. Целенаправленно создавалась ресурсоемкая воспроизводственная модель мобилизационной экономики для обретения специфического блага - мирного периода развития. Данный аспект рассмотрения позволяет сделать вывод о несомненной эффективности вложений в обороноспособность, т.к. в течение последних десятилетий население страны не участвует в отражении открытой военной агрессии. При использовании других локальных критериев эффективности, характеризующих понятия " индивидуальные блага" мобилизационная экономика советского типа, безусловно, менее эффективна. Вместе с тем анализ советской инвестиционной модели должен вестись с учетом того, что ее целенаправленность определялась внеэкономическими факторами. В противном случае данный анализ методологически некорректен.

В советский период властные структуры неоднократного предпринимали попытки преобразования механизма управления инвестиционным комплексом для преодоления диспропорций воспроизводства. Этапами поиска воспроизводственной модели мобилизационной экономики, которая бы смогла обеспечить максимизацию удовлетворения как индивидуальных, так и общественных потребностей, являлись реформы управления, проводимые в период с 1953 по 1964 гг. В условиях, когда общая концепция мобилизационной экономики руководством страны и центральными плановыми органами не пересматривалась, реформаторские начинания закономерно оканчивались неудачей. Процесс демократизации управления экономикой предполагал включение экономических стимулов и отказ от методов внеэкономического принуждения к труду. Это объективно требовало разрешение вопроса об отоваривании номинальной заработной платы и реального подъема благосостояния трудящихся.

В условиях закрытости экономики и неприятия курса на массовый импорт потребительских товаров данная задача могла быть решена форсированным развитием отраслей группы Б промышленности, а в их структуре - ростом доли выпуска потребительских товаров длительного пользования. Удельный вес производства предметов потребления, выпускаемой группой Б промышленности, в общем объеме продукции промышленности на протяжении всего советского периода оставался низким - в пределах от 27,5% в 1960 г. до 25,2% в 1985г., не достигнув даже предвоенный уровень в 39% [14, С.96].

В ходе реформы, которая инициировалась видным государственным деятелем А.Н. Косыгиным, была сделана попытка создания новой структуры инвестиционной сферы и выделения из состава государственных институтов, во-первых, субъектов инвестиционной деятельности - социалистических предприятий; во-вторых, поставщиков и подрядчиков инвестиционного комплекса; в-третьих, субъектов инфраструктуры (плановые органы, банковская система, проектные, страховые, контрольные учреждения и арбитражные органы).

Наделение субъектов инвестиционной сферы реальными экономическими правами позволило бы более четко определить стороны социально-экономических отношений в системе социалистического накопления, элементами которой выступали:

? отношения по производству, распределению, обмену и потреблению прибавочного продукта;

? отношение по созданию фонда накопления;

? отношение по формированию и совершенствованию вещественного фактора социалистического производства;

? отношение по поводу производства и распределения жизненных средств для дополнительно вовлекаемой рабочей силы;

? отношения по материализации производственного и непроизводственного фонда накопления в новое строительство, реконструкцию и модернизацию.

В институциональном разрезе в советской модели инвестиционной деятельности роль экономических институтов и предприятий была предопределена плановыми, партийными, профсоюзными, комсомольскими и советскими органами. Рыночные институты выполняли вторичные, не присущие им функции по координации взаимосвязей между сферами общественного воспроизводства. Инвестиционный климат для первичных звеньев советской экономики предопределялся самой системой планирования, поддержкой партийно-государственными органами и наличием неформальных отношений аппарата управления с соответствующим институтами, представлявшими перераспределительный механизм реализации групповых интересов.

Анализ последствий проводимых в середине 60-х годов реформ показывает, что объективно самовоспроизводился механизм мобилизационной экономики, а в структуре целей советского государства ключевой оставалась обороноспособность страны и поддержание статуса сверхдержавы. В конце 70-х годов в рамках противодействия американской программе СОИ активизировалось прямое инвестирование в новые оборонно-космические технологии. О масштабах инвестирования косвенно свидетельствует то, что перенесенная стоимость основных факторов производства в составе валового общественного продукта в 1982 г. увеличилась на 76,5 млрд. руб., в то время как в 1981 г. - 22,3 млрд. руб. и в 1980 г. - на 22 млрд. руб.[13,С.49,379; 15,С.45,378].

Воспроизводственные диспропорции в советской экономике в начале 80-х годов прошлого века стали внешне проявляться в нараставших трудностях в удовлетворении потребностей населения в качественных потребительских товарах текущего и длительного пользования, а также в социальных услугах - в здравоохранении и пенсионном обеспечении.

Воспроизводственные диспропорции привели к экономической ситуации, которая характеризовалась как "экономика дефицита". Кроме того, в обыденном сознании населения стала формироваться убежденность в том, что особенные черты воспроизводственного механизма мобилизационного типа являются имманентными характеристиками социально-экономического способа производства, основанного на общественной собственности на средства производства.

Изучение экономической история прошлого века на примере Советского Союза и Германии позволяет прийти к выводу о том, что от структурных, воспроизводственных, сегментарных, отраслевых, технологических и других диспропорций не застрахованы национальные хозяйства, основанные как на частной, так и общественной собственности.

Опыт довоенной Германии показал, что рыночное хозяйство, основанное на частной собственности при диктаторском политическом режиме, не гарантирует установления пропорциональности между производительной и потребительной силой общества и на этой основе достижение благосостояния всех членов общества.

В послевоенное время реализованный в западной части Германии проект Л. Эрхарда, который часто приводится отечественными и западными публицистами в качестве показателя способности рынка преодолевать любые экономические затруднения, опирался, прежде всего, не только на энергию, энтузиазм и хозяйственные традиции немецкого народа, но финансовые ресурсы, заложенные в плане восстановления Европы (план Маршалла).

Необходимость реформирования советской модели инвестиционной деятельности в середине 80-х годов прошлого века диктовалось потребностью в восстановлении целевой направленности экономического развития, переноса цели функционирования первичных звеньев народного хозяйства - социалистических предприятий - из плоскости политической в социально-экономическую. "Перестройка" рассматривалась как реформирование воспроизводственной модели советского типа, сложившейся в пред- и послевоенные годы. Цель реформ - это заменена экономической модели мобилизационного типа на не менее эффективную моделью, но направленную на конечного потребителя.

В теоретическом аспекте данная модель известна как "социализм с человеческим лицом". Предполагалось, что, поддерживая разумный уровень обороноспособности страны, воспроизводственный механизм обеспечил бы всестороннее удовлетворение потребностей населения. Это отразилось на экономических показателях 1990 года: в структуре союзного промышленного производства произошло повышение доли предметов потребления с 25,2% в 1985г. до 27,6% в 1990г., а в структуре производства предметов потребления увеличился вклад отраслей тяжелой промышленности с 30,7% до 37,2% [13, С.353-354].

Инвестиционная деятельность в реальном секторе экономики выступает основным экономическим инструментом изменения воспроизводственной структуры национального хозяйства путем обновления ее производственного аппарата. К середине 80-х годов прошлого века советская экономика обладала достаточно развитой инвестиционной сферой, сориентированной на создание фондосоздающих отраслей и технологий двойного назначения.

Износ основных промышленно-производственных фондов в союзной промышленности в удельном весе от общей стоимости увеличился с 41% в 1985 г. до 46% в 1990 г. При этом данные показатели в топливно-энергетическом комплексе были, соответственно, 37 и 44%, в металлургическом - 45% и 51 %, в машиностроительном - 40 % и 47 %, в лесохимическом - 44 % и 53%, легкой - 36 % и 38%, пищевой - 39 и 41% [13, С.375]. Выбытие устаревших фондов в 1990 году составляло всего 1,7% от общей стоимости данных фондов. Создание новых прогрессивных рабочих мест шло параллельно с консервацией устаревших сфер применения труда. Дополнительная потребность общества в том или ином виде продукции не покрывалась продукцией вновь созданных рабочих мест в виду того, что производительность труда на вновь введенных рабочих местах обеспечивала удовлетворение в дополнительном продукте.

В период 1985-1990 гг. в инвестиционном комплексе страны наметились положительные тенденции, развитие которых могло привести к улучшению структурных пропорций воспроизводства на уровне союзной экономики. До 1989 года большая часть капитальных вложений из государственного бюджета направлялась на новое строительство. В 1990 году произошел перелом в воспроизводственной структуре капитальных вложений: в период с 1980 по 1990 гг. удельный вес вложений на техническое перевооружение и реконструкцию увеличился на 20 пунктов и составил 53,1% (13, С.549].

В технико-технологическом разрезе в 80-е годы прошлого века отечественная промышленность находилась на первоначальной стадии создания автоматизированного производства. Основную часть составляли полуавтоматы и циклические автоматы, как наименее совершенные виды автоматизированного оборудования. Уровень развития инвестиционного комплекса не обеспечил переход к комплексно-механизированному и автоматизированному производству. На передовом в технологическом отношении Волжском автомобильном заводе степень механизации и автоматизации труда составляла в основном производстве 70,2 %, во вспомогательном - 42% . Всего по данным официальной статистики только 14,5% процентов предприятий промышленности было автоматизировано и комплексно механизировано [16, С.133,149].

В структуре совокупной рабочей силы, занятой в советской промышленности на 1 августа 1985г., 65,1% рабочих выполняли работы при помощи машин и механизмов, а также функции по наблюдению за автоматами, в то время как 34,9 % рабочих работали вручную при машинах и механизмах и не при машинах и механизмах (17,С.9]. В эти годы устойчивая тенденция повышения удельного веса занятых при автоматах, машинах и механизмах свидетельствовала о том, что происходили определенные качественные изменения в производительных силах общества. Таким образом, наблюдалась медленная, но поступательно-прогрессивная динамика развития факторов производства.

Вместе с тем реализация программ реформирования советской модели инвестиционной деятельности в 80-х годах прошлого века проходила в условиях крайне неблагоприятной внешнеэкономической конъюнктуры и падения цен на ресурсные товары, которые в 1990 году составили 54,5% экспорта страны [13, С.662]. Сокращение доходов от экспорта приводило к необходимости увеличения его физических объемов для восстановления валютных поступлений. Если в 1985г. экспорт сырой нефти составил в натуральном выражении 28,9 млн.тонн, то в 1990 г. - 38 млн.тонн, а экспорт газа за тот же период возрос с 68,7 млрд. куб. м до 109 млрд. куб.м, или на 37% [13,С.646].

Негибкие цены на потребительские товары и продукты питания, повышение номинальной заработной платы при отсутствии ценовых ограничений спроса, а также резкое увеличение доходов от "новых кооперативов" без реального роста производительности труда привели к резкому обострению ситуации на потребительском рынке страны.

В 1990 году в народном хозяйстве нарастала хаотизация экономических связей. Властные структуры стремились к стабилизации потребительского рынка системой административных мер (нормирование продукции, карточки покупателя и прочие символы администрирования).

Для экономической практики нормированное распределение фонда жизненных благ не являлся новым феноменом. Однако нормирование требует больших транзакционных издержек. В течение прошлого века государство неоднократно вводило нормированное распределение продуктов потребления - в 20-30-е годы, в период войны и послевоенное время, в середине 60-х годов. Однако в начале 90-х годов при слабом влиянии государства на каналы сбыта и активизации товаро-денежных отношений данная мера еще больше осложнило социально-политическую ситуацию. Подготовка к политике кардинальной смены социально-экономических основ общества можно рассматривать как контролируемый процесс хаоса, где стихийность носит контролируемый характер.

Анализ исходной модели инвестиционной деятельности показывает, что к высоко обобществленной экономике мобилизационного типа понятийно-категориальный аппарат функционального анализа, было методологической ошибкой младореформаторов. В начале 90-х годов прошлого века для советской экономической системы характерны методы прямого директивного планирования, а товарно-рыночные отношения выполняли вспомогательную роль. "Включившиеся" стихийные механизмы квази-рыночной координации изначально не могут выполнить созидательную функцию по формированию эффективного механизма инвестиционной деятельности трансформационной экономики.

Идея трансформационных преобразований инвестиционной практики не имела целостного теоретического оформления к началу практических действий нового правительства России. При оценке практики трансформационных преобразований, происходивших в России в последней декаде прошлого века, важно учитывать два момента:

? Во-первых, практическая реализация социологического проекта по строительству коммунизма показала слабые и сильные стороны не столько самого проекта, сколько выявила определенные закономерности построения новой экономики как "принудительно направляемого" движения (Л. Эрхард);

? Во-вторых, внедрение (копирование) социально-экономических моделей, как успешных для конкретных стран с определенным культурологическим фоном, является, тупиковой ветвью в формировании эффективной модели инвестиционной деятельности в российской экономике.

В первом аспекте при формационной трансформации политическая необходимость берет верх над экономической. Последовавшие за сменой вектора социально-политического развития мероприятия "шоковой терапии" и другие шаги властных структур в экономической сфере необходимо оценивать с точки зрения их политической результативности ("выхода из коммунизма"), а отнюдь не с позиции социально-экономических выгод для всех агентов национального хозяйства.

Несомненный теоретико-методологический интерес вызывает второй момент. Многие отечественные экономисты разделяют тезис об ограниченности применения западного опыта модернизации в условиях России как евроазиатской страны. Проблема соединения социокультурных факторов и рыночных преимуществ выступает основной в поиске адекватной модели инвестиционной деятельности.

Трансформация исходной - советской модели инвестирования в реальный сектор экономики занимает определенное историческое время. Теоретическое выстраивание всех элементов эффективной модели инвестиционной деятельности, как было показано на примере становления воспроизводственной модели мобилизационного типа, предполагает учет не столько экономических параметров, сколько зависит от комплекса объективных и субъективных факторов и условий формирования инвестиционного климата в новой экономической среде.

Литература

1. Адельфинский А.О. Формирование рыночной экономики: социальноэкономический аспект (Вопросы теории). М.: Нар. учитель, 2001.- 144 с.; Альтернатива: выбор пути (Перестройка управления и горизонты рынка). М.: Мысль, 1990.- 463 с.; Богомолов О.Т. Моя летопись переходного времени. М.: Экономика, 2000.- 366 с. Римашевская Н.М., Римашевский А.А. Равенство или справедливость. - М.: Финансы и статистика, 1991. - 160 с.

2. Абалкин Л.И. и др. Стратегический ответ России на вызовы нового века / Под общ. ред. Л.И. Абалкина. М.:Экзамен,2004.- 605 с.; Львов Д.С., Макаров В.Л., Клейнер Г.Б. Экономика России на перепутье веков. М.: "Управление Мэра Москвы", 2000. - 87 с.; Платонова Е.Д. Современная теория и практика накопления (трансформационный аспект) / Под ред. д.э.н., проф. Е.В. Юферевой. М.: Изд-во АПКиППРО, 2006. - 370 с.

3. Анисимов А.Н. Анализ макроструктурной перестройки экономики. М.:Наука,1993.-128 с.

4. 4. Антти Хелантера, Симон-Эрик Оллус. Почему Россия не Финляндия. Сравнительный анализ конкурентоспособности. (Авторизованный перевод с английского под ред. Л. Тодорова). Серия "Межстрановые социально-экономические исследования". М.: Издательство Института экономики переходного периода, 2004. - 176 с.

5. Белая книга. Экономические реформы в России.1991-2001 / С.Ю. Глазьев, С.Г. Кара-Мурза, С.А. Батчиков. М.: Алгоритм, 2002. - 432 с.

6. Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. М.: Евразия, 1995. - 207 с.; Мау В.А. Экономика и власть. Полит. история экон. реформы в России, 1985-1994. М.: ТОО "Дело",1995.- 109 с.; Моделирование механизмов функционирования экономики России на современном этапе // Сборник статей под ред. В.З. Беленького. Выпуск 5. М.: ЦЭМИ РАН, 2001. - 152 с.

7. Гибало Н.П. Идеи Дж. Кейнса о командно-административной системе в России и их актуально-адекватное созвучие современности.//Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. 2001. №1. С.35-42.

8. Интрилигатор М. Математические методы оптимизации и экономическая теория. М.: Прогресс,1975. - 601 с.

9. Индустриализация СССР.1933-1937гг. Документы и материалы. М.:Наука,1971.- 545 с.

10. КПСС в резолюциях и решениях. М: Политиздат,1970, Т. 4. - 247 с.

11. Кузык Б. Стратегия развития: задачи перехода к геоэкономической модели.// Российский экономический журнал. 2000. №3.- С.3-14

12. Народное хозяйство СССР в 1980 г. М.: Финансы и статистика,1981. - 584 с.

13. Народное хозяйство СССР в 1990 г. М.: Финансы и статистика.1991.- 750 с. 14. Народное хозяйство СССР в 1985г. М.: Финансы и статистика,1986. - 658 с.

15. Народное хозяйство СССР в 1982 г. М.: Финансы и статистика,1983. - 574 с.

16. Народное хозяйство СССР.1922-1982. - М.: Финансы и статистика,1982.- 623 с.

17. Научно-технический прогресс в СССР: статистический сборник/Госкомстат СССР.М.: Финансы и статистика.1990. - 270 с.

18. Нэп. Взгляд со стороны: Сборник /Сост. В.В. Кудрявцев. М.: Моск.рабочий,1991. - 302 с.

19. Струмилин С. Индустриализация СССР и эпигоны народничества.// Плановое хозяйство.1927. №7.С.10-12.

20. Тульчинский Г.Л. Постчеловеческая персонология: Новые перспективы свободы и рациональности. СПб.: Алетейя, 2002. - 677 с.

21. Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Т.2.М.:Советская экциклопедия,1975. - 560 с.

22. Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Т.3. М.: Советская энциклопедия, 1979. - 624 с.

23. Юферева Е.В. Ленинское учение о госкапитализме в переходный период к социализму. М.:Экономика,1969. - 245 с.

Размещено на Allbest.ru