Динамика трудовых доходов и проблема забастовочной активности работников

Размещено на http://www.allbest.ru/

Институт экономики РАН

Динамика трудовых доходов и проблема забастовочной активности работников

СОБОЛЕВ Э.Н.

Москва-2015

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

1. ТРИ ПЕРИОДА ЗАБАСТОВОЧНОЙ АКТИВНОСТИ

2. ФАКТОРЫ НИЗКОЙ ЗАБАСТОВОЧНОЙ АКТИВНОСТИ

ЛИТЕРАТУРА

ПРИЛОЖЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

Забастовки являются кризисной формой трудовых отношений и достаточно дорого обходятся экономике. В то же время они выполняют, по крайней мере, две положительные функции: во-первых, протестную функцию защиты работников от нарушений их трудовых прав (в России эта функция играет доминирующую роль); во-вторых, функцию принудительного формирования более выгодных условий продажи рабочей силы (улучшения условий трудовых договоров), например, оплаты труда, продолжительности и интенсивности рабочего времени, дополнительных социальных гарантий и т. д. В определенных условиях такой метод жесткого, силового давления является единственно возможным способом улучшения условий занятости.

В истории забастовочного движения и вообще протестной активности постсоветской России наблюдались приливы и отливы его интенсивности. Исследователи находят трудно достижимым установление какой-либо закономерности между функционированием экономики и интенсивностью забастовочного движения. В этой связи возникает вопрос, как соотносится динамика забастовочной активности с динамикой основных индикаторов, характеризующих трудовые доходы населения (реальная зарплата, задержки в ее выплате, неравенство в трудовых доходах).

К сожалению, имеющиеся официальные статистические данные не позволяют дать полную картину состояния и динамики забастовочной активности в российской экономике. В российском законодательстве забастовка рассматривается как способ урегулирования разногласий между работниками и работодателями по поводу установления и изменения условий труда, включая заработную плату, а также в связи с коллективно-договорным регулированием труда, то есть по причинам социально-экономического характера. Право на забастовку было легализовано еще в СССР по закону «О порядке разрешения коллективных трудовых споров (конфликтов)» от 9 октября 1989 г. В России это право гарантируется ст. 37, п.4 Конституции РФ, а также закрепляется в Трудовом кодексе (ст. 409). Забастовки по политическим мотивам, равно как и забастовки солидарности, в законе не упоминаются и не признаются.

В статистику Росстата попадают только официально признанные забастовки, а «дикие» в отчетность не включаются. Также в официальную статистику не попадают демонстрационные забастовки длительностью менее одного дня. Дополнительным источником информации служит судебная статистика, которая фиксирует трудовые споры, разбираемые в судах общей юрисдикции с целью признания забастовок незаконными. Важную часть эмпирической базы составляют данные независимых мониторингов, проводимых Российским экономическим барометром (РЭБ), Центром социально-трудовых прав (ЦСТП), также данные социологических обследований, Института экономики РАН.

Имеются проблемы и в статистике оплаты труда. В большинстве случаев заработная плата отслеживается только по крупным и средним предприятиям. В национальном обследовании населения по проблемам занятости, охватывающем весь массив работающего населения, включая занятых на малых предприятиях, вопросы об оплате труда отсутствуют. Очень мало официальных данных по скрытой (теневой) оплате труда, составляющей, по оценке Росстата, около 25% совокупных доходов населения.

Таким образом, ограничений и пробелов очень много. Тем не менее, даже имеющиеся данные позволяют получить представление о сравнительной динамике оплаты труда и уровне забастовочной активности в России.

1. ТРИ ПЕРИОДА ЗАБАСТОВОЧНОЙ АКТИВНОСТИ

Годы трансформационного спада. После начала радикальных рыночных преобразований в 1992 г. социально-экономическое положение российских работников серьезно ухудшилось. По официальным оценкам, в период с 1991 по 1998 г. реальная заработная плата сократилась в России примерно втрое. На фоне такого снижения резко усилилась ее дифференциация, массовый характер приняли невыплаты заработной платы. Но вопреки ожиданиям, глубочайший трансформационный кризис не привел к массовым трудовым конфликтам в стране (см. табл. 3 Приложения).

Рисунок 1. Индекс ВВП, реальной заработной платы и забастовочной активности

В этот период наблюдалось два всплеска забастовочной активности (см. рис. 1).

Первый всплеск - в начале 90-х годов - связан со снижением реальной зарплаты в результате инфляции и «шоковой терапии» (см. табл. 1).

В этот период выявилась особенность российских забастовок, заключающаяся в их направленности преимущественно против центральных властей и лишь в незначительной мере непосредственно против руководства предприятий, т.е. доля конфликтов типа «труд - капитал» была незначительна по сравнению с конфликтами типа «труд - государственная власть». Только один из восьми конфликтов являлся классовым в традиционном смысле слова.

Таблица 1 Динамика потребительских цен, реальной заработной платы и забастовочной активности

Составлена на основе данных Росстата

Тенденция к политизации социально-экономических протестов в России вытекала из сохранившейся значительной роли государства в экономике Тенденция к политизации забастовок имеет в России давние корни еще с царских времен, когда политические забастовки превалировали над экономическими (Балабанов Н. От 1905 к 1917. Массовое рабочее движение. М.-Л., 1927. С. 328-333; Поспеловский Д. На путях к рабочему праву. Профсоюзы в России. Франкфурт на Майне. Посев, 1987). Известны случаи и поддержки забастовок со стороны предпринимателей. Наиболее известный пример - это всеобщая октябрьская стачка 1905 г. Но и в период, непосредственно предшествующий февральской революции 1917 г., забастовки также инспирировались самой буржуазией (Айрапетов О.Р. Генералы, либералы и предприниматели: работа на фронт и на революцию (1907-1917). М., Модест Колеров и «Три квадрата». 2003). . Дело не только в доли государственной собственности. Государство играло чрезвычайно большую роль как источник финансовых средств во многих отраслях и регионах. Трансферты, субсидии, дотации, списание долгов и пр. так или иначе сосредоточены в руках федеральной или региональной власти. Наконец, государство было ответственно за высокую инфляцию, приведшую к катастрофическому падению заработков, а также за отказ от проведения индексации зарплаты. Самые сильные провалы в динамике реальной зарплаты всегда приходились на периоды резкого ускорения инфляции, когда темпы роста цен далеко отрывались от темпов роста денежной заработной платы. Естественно, в таких условиях практически любой открытый конфликт с экономическими требованиями неизбежно был направлен против правительства.

Большинство забастовок происходило на государственных предприятиях и в бюджетных организациях, а также на предприятиях отраслей, получающих государственные дотации. Бастовали прежде всего учителя, врачи, угольщики. Зачастую это были просто стихийные остановки работы, в малой степени зависящие от деятельности профсоюзов. В то же время протестные акции нередко исподволь специально организовывались самой же администрацией (как правило, «красными директорами») с целью, во-первых, выбивания финансовых ресурсов из центра, а во-вторых, формирования «отводного клапана» в случае накопления недовольства деятельностью администрации со стороны трудового коллектива.

Второй всплеск забастовочной активности произошел во второй половине 90-х гг., когда высокими темпами росла задолженность по зарплате. Хотя задержки зарплаты появились уже в первые месяцы 1992 г., их пик пришелся на середину 1998 г. Тогда ими оказались охвачены до двух третей всех наемных работников. В реальном выражении задолженность по заработной плате увеличилась в кризисные годы примерно в 10 раз. Если в 1992-1993 гг. она составляла менее 1/5 части месячного фонда оплаты труда предприятий, то к концу 1998 г. - уже свыше 1,5 месячного фонда. Это означает, что в пик кризиса рабочая сила обходилась российским предприятиям на 15-20% дешевле ее полной «контрактной» стоимости Уровень и образ жизни населения России в 1989-2009 годах / Рук. авт. коллектива Е.Г. Ясин. - М.: Изд. дом Высшей школы экономики, 2011. С. 63..

Рисунок 2. Динамика задолженности по заработной плате и уровня забастовочной активности

Такое положение дел подтверждают и социологические обследования на микроуровне. По данным Обследования гибкости рынка труда в промышленности (ОГРТ), проведенного ИЭ РАН в 1997 г., невыплаты были характерны для 41,2% предприятий промышленности. Работники не получали в срок до 88% заработной платы, а средний период невыплат составлял в 1997 г. 2,5 месяца Соболев Э.Н. Социально-трудовые отношения в России: история, современное состояние, перспективы. С. 104-105..

Анализ данных обследования трудовых отношений 1999 г. отчетливо демонстрирует характерную для того этапа тенденцию, когда основная масса конфликтов концентрируется вокруг проблем оплаты труда. На долю этой причины приходилось две трети от общего числа выявленных конфликтов. Наибольшая зависимость между оплатой труда и числом конфликтных ситуаций имеет место в случае задержек выплат заработной платы. Так, конфликты имели место лишь на трети предприятий, где не наблюдалось задержек заработной платы, в то время как на предприятиях, где задержки составляли более шести месяцев, уровень конфликтности достигал 100% Соболев Э.Н., Тодэ Н.Э. Трудовые конфликты на российских предприятиях: экономический и правовой аспекты, М.: ИЭ РАН, 2001. С. 9.. Для России именно задержки в выплате зарплаты традиционно являются самым мощным конфликтогенным фактором, главным источником социальной напряженности Несвоевременная выплата заработной платы была основной причиной забастовок и в годы нэпа. По данным Ю. Кирьянова, в 1923 г. 66% от общего числа стачечников бастовали по этой причине. (Трудовые конфликты в Советской России 1918-1929 гг. / Под ред. Кирьянова Ю.И., Розенберга В., Сахарова А.Н. М.: Институт российской истории РАН, 1998).. Динамика задолженности и забастовочной активности практически повторяют друг друга (см. рис. 2).

Тенденция концентрации конфликтов вокруг проблем оплаты труда и, прежде всего, невыплаты заработной платы не означает, что в остальных сферах все обстоит благополучно. В данном случае наблюдается своеобразный эффект замещения, когда наиболее острая и животрепещущая проблема заглушает прочие «болевые точки», представляющиеся на ее фоне обстоятельствами не столь существенными.

В 1997 г. была зафиксирована максимальная забастовочная активность за весь постсоветский период, когда в расчете на 1 тыс. занятых по найму терялось 104,5 дней. Но даже в 1997 г в забастовках участвовало менее 1,5% работающего населения. Это ниже, чем в западных странах, к тому же переживающих в этот период спад забастовочной активности Даже в 1997 году, на который в России приходится пик забастовочного движения, уровень забастовочной активности, определяемый как отношение среднегодовой численности бастующих к численности работающих по найму, почти в 2,5 раза уступает соответствующему показателю в США в 1963 году, когда было зафиксировано самое низкое количество забастовок (Кацва А.М. Социально-трудовые конфликты в современной России. - Спб.: Летний сад, 2002, , с.4-5).. Не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что эффективность забастовок была невысокой. Поэтому не случайно, большинство профсоюзных лидеров - от 70 до 80% - в ходе опросов в 1995, 1998 и 1999 гг. высказали мнение, что забастовка либо «ничего не дает работникам», либо «осложнит положение предприятия» Соболев Э.Н., Тодэ Н.О. Указ соч. С. 5..

Период восстановительного роста. Уровень забастовочной активности во второй (1999-2008 гг.) (восстановительный) период определялся энергичным посттрансформационным ростом экономики, когда ситуация с заработной платой стала быстро улучшаться. Ежегодные темпы прироста заработной платы составляли 10-20%. За период с 1999 по 2008 гг. реальная заработная плата возросла более чем втрое. В 2008 г. был достигнут советский уровень оплаты труда. Конечно, это был в значительной степени восстановительный рост, компенсирующий спад предыдущих лет Уровень и образ жизни населения России в 1989-2009 годах. С. 62..

Было несколько этапов в динамике оплаты труда.

На первом этапе - после 1998 г. - произошел переход от номинального к реальному росту оплаты труда. Но поскольку рост оплаты отставал от роста прибыли корпораций, то происходило падение зарплатоемкости ВВП. На втором (с середины 2001 г.) рост оплаты стал обгонять и рост ВВП, и рост общей массы прибыли корпораций. То есть расходы корпораций на оплату труда наемных работников увеличились, соответственно, уменьшилась величина прибыли на 1 рубль оплаты труда. В результате доля оплаты труда в ВВП достигла среднеевропейского уровня (около 50%) Национальные счета России в 2007-2014 годах: Стат. Сб./Росстат. - М., 2015. С. 166..

Существенно сократилось зарплатное неравенство: в 2001 г. коэффициент фондов по зарплате составлял почти 40, а в 2009 - около 15 (см. табл. 3 Приложения). Важнейшим фактором, который способствовал повышению темпов роста заработной платы низкооплачиваемых работников, явилось поэтапное изменение минимального размера оплаты труда (МРОТ) до социально значимой величины, а также мероприятия по повышению оплаты труда бюджетников. В этот период потеряла свою актуальность проблема невыплат заработной платы. К середине 2008 г. их объем составлял менее 2% от месячного фонда оплаты труда, а охват работников невыплатами сократился до примерно 1%.

С началом экономического роста протестные действия пошли на убыль. Так, в 2000 г. численность работников, участвующих в забастовках, уменьшилась по сравнению с 1999 г. в 8 раз. Постепенно исчезли забастовки, связанные с невыплатами заработной платы. Положительную роль сыграло и некоторое оживление переговорного процесса в рамках системы социального партнерства.

Единственный для этого периода всплеск забастовок фиксируется в 2004 - 2005 гг. Основной причиной забастовок были проблемы с заработной платы в связи с устойчивым повышением тарифов на оплату услуг жилищно-коммунального хозяйства (ЖКХ) и удорожанием стоимости образования и услуг здравоохранения. Только за 2004 г. прирост тарифов на услуги ЖКХ превышал общий прирост потребительских цен в 3,23 раза (см. табл. 2). Основная роль в забастовочной активности в эти годы принадлежала работникам бюджетной сферы (здравоохранение и образование), которые наиболее остро ощутили изменение тарифов. По данным Федеральной службы государственной статистики, в 2004 г. прошло 5768 забастовок в организациях образования и здравоохранения. В целом в 2004 г. количество забастовок выросло по отношению к 2003 г. почти в 90 раз, а численность бастующих достигла 195,5 тыс. человек (из них 193,5 тыс. в октябре).

Таблица 2 Количество забастовок по секторам экономики

Составлена по данным Росстата

Однако эти забастовки носили преимущественно демонстрационный характер (не более одного дня) и в полной мере забастовками не являлись. Реального прекращения работы фактически не было. В школах работали дежурные учителя, подобным же образом был организован забастовочный режим работы поликлиник и больниц. В основном акцент был сделан на митингах, пикетировании зданий городской администрации, т.е. акциях, привлекающих внимание прессы, общественности, органов власти к проблемам отрасли. Чем объяснялся такой умеренный тип протеста? Во-первых, образование и здравоохранение относятся к сфере социальных интересов, учителя и работники медицинских учреждений в этом смысле не могут не учитывать общественную значимость своего труда. К примеру, для врачей никто не может отменить даже на время забастовок «клятву Гиппократа». Во-вторых, забастовки «бюджетников» были организованы отраслевыми профсоюзами, входящими в систему ФНПР и благожелательно относящиеся к власти. Протестные акции были согласованы с руководителями «бастующих» учреждений и представляют собой типичные так называемые директорские забастовки Козина И.М. Забастовки в современной России // Социологические исследования. 2009. № 9..

Таким образом, оживление экономики, с одной стороны, способствовало почти полному исчезновению забастовок, связанных с невыплатой заработной платы. С другой стороны, экономический рост создал благоприятные возможности для забастовок, направленных на перераспределение увеличивающихся доходов в пользу наемных работников. Но результирующей тенденцией был исключительно низкий уровень забастовочной активности в те годы.

Период экономической нестабильности (с 2009 г. по настоящее время). По большему счету не изменилась ситуация и в последние годы. Наметилась лишь тенденция к незначительному оживлению забастовочного движения. Все это происходило на фоне усиления нестабильности положения наемных работников в сфере труда, в том числе в области оплаты труда.

Во время кризиса работодатели предпочитают замораживать выплаты своим работникам на текущем уровне и не поднимать их. В результате чего из-за инфляции реальная зарплата падает. Ее падение в 2009 г. по сравнению с 2008 г. составило 3,5%. Более глубокому падению в первую волну кризиса препятствовало повышение МРОТ, которое, по ориентировочным оценкам, затронуло заработки не менее 6% всех наемных работников, и начавшееся к концу 2008 г. 30-процентное повышение оплаты труда работников бюджетного сектора. Правда, в небюджетном секторе «проседание» реальной зарплаты было более значительным. В дальнейшем тенденция к росту возобновилась.

В новых кризисных условиях замораживание зарплаты или незначительный ее рост в номинальном исчислении происходит при достаточно высокой инфляции (в отличие от кризиса 2008-2009 гг.), что естественно, сказывается на динамике реальной зарплаты. Среднемесячная реальная зарплата за первое полугодие 2015 г. составляла 91,2% от среднемесячной реальной зарплаты соответствующего периода 2014 г. Информация о социально-экономическом положении России. М.: Росстат, 2015. №7. С. 83. Столь масштабное падение реальной зарплаты происходит впервые с 1998 г.

Стала нарастать задолженность по зарплате. По последним данным на 1 августа 2015 г. она достигла 3,5 млрд. рублей, а численность работников, имеющих невыплаты, составляла 80 тыс. человек Там же. С. 86.. Однако в относительном выражении это абсолютно незначительные величины. Сегодня объем просроченной задолженности составляет менее 1% месячного фонда зарплаты работников, а процент работников, кому задолжали - 0,13% от всех работников. Это даже ниже, чем в 2009 г. в первую волну кризиса, не говоря уже о показателях задолженности конца 90-х годов, когда объем задолженности достигал 1,5 месячного фонда зарплаты и под задолженность попадали две трети всех работающих. В наихудшем положении оказались работники малых предприятий, среди которых почти пятая часть (18,8%) указали на задержку заработной платы По данным Обследования социально-экономической защищенности населения столицы, занятого в малом бизнесе, проведенного в 2014-2015 годах, сделанного по заказу Уполномоченного по правам человека в городе Москве. .

Специалисты по рынку труда пока не склонны бить тревогу. «На самом деле проблема задолженности по зарплате совершенно не критична и ни в какое сравнение не идет с концом 90-х». В перспективе некоторый рост задолженности можно ожидать, но существуют большие сомнения, что этот рост будет значительным. Безусловно, сыграет свою роль введение жестких санкций (вплоть до уголовной ответственности) за задержку выплаты зарплаты При задержке выплаты заработной платы более чем на 15 дней у работников в соответствии со ст.142 ТК РФ возникает право приостановить работу..

По результатам апрельского обследования Росстата зарплатное неравенство в 2015 г. по сравнению с 2013 г. заметно сократилось: с 15,7 до 14,5 Сведения о распределении численности работников по размерам заработной платы за апрель 2015 года (статистический бюллетень). М.: Росстат, 2015. . Несмотря на некоторое относительное снижение доли прибыли корпораций в ВВП, ее масса остается весьма внушительной. А учитывая, что 2/3 чистой прибыли экономики направляется собственникам капитала и высшим менеджерам в качестве доходов по акциям, облигациям и других выплат из прибыли, эта тенденция наряду с более быстрым ростом абсолютного размера заработной платы высокооплачиваемых работников является основой сохранения высокой дифференциации доходов, получаемых отдельными социальными группами населения Погосов И.А. Тенденции воспроизводства в России и проблемы модернизации экономики. - М.: СПб.: Нестор-История, 2012. С. 103..

Новая ситуация на рынке труда, в частности в области оплаты труда отразилась и на протестной активности. Произошло некоторое оживление забастовочного движения. Но о наступлении какого-то нового качественного этапа говорить не приходится. Об этом свидетельствуют данные табл. 3 о числе забастовок в 2008-2014 гг. по различным источникам. Центр социально-трудовых прав фиксирует наиболее высокий, но тоже весьма умеренный уровень забастовочной активности. Правда, отметим, что Центр склонен излишне драматизировать ситуацию. Руководители Центра из года в год прогнозируют существенный рост числа протестов с частичной или полной остановкой производства. На наш взгляд, к такому выводу их подталкивает некоторая идеологическая предвзятость, а также излишне вольная трактовка самого понятия забастовок, когда под ними понимаются любые протестные акции, проводимые в рабочее время. Кстати, где-то подспудно понимают это и в самом Центре, когда вместо забастовок используют термин «стоп-акции». Но в действительности, как демонстрируют данные того же Центра, забастовочная активность остается незначительной (табл. 3). Она существенно проигрывает в относительном выражении тому, что было раньше.

Таблица 3 Число забастовок в 2008-2014 годах (по данным Росстата, Центра социально-трудовых прав и Судебного департамента при Верховном Суде РФ)

В то же время за последние год-полтора наметились определенные изменения в характере забастовочной активности. Во-первых, в территориальном разрезе произошло смещение протестов из центра на периферию. Во-вторых, в отраслевом разрезе наметилась тенденция к уменьшению числа протестов в промышленности, хотя резко возросла протестность на транспорте. В-третьих, наблюдается ощутимый рост протестности в бюджетных секторах, прежде всего, в образовании и медицине. В-четвертых, возросло число стихийных протестов рабочих, которые организуются без всякого участия профсоюзов. В-пятых, вновь произошел рост протестов по причине невыплаты заработной платы. По данным ЦСТП, 42% протестов связано с этой причиной (см. табл. 4). Причем среди этих протестов 57% составляют забастовки. В известной мере ситуация возвращается к 90-м годам, только с более скромными показателями забастовочной активности Бизюков П.: «Вот основные тенденции, которые можно зафиксировать. Территориальные тенденции - это уход от центров в периферию, отраслевые - это уход из промышленности в бюджетные отрасли и транспорт. Нормальные причины уступают «ненормальным». Увеличивается доля стихийных протестов»..

Таблица 4 Причины коллективных протестов в 2014 г. и первом полугодии 2015 г., в % Суммарная доля за один год превышает 100%, т.к. забастовки могут вызываться несколько причинами.

Оборонительные и наступательные забастовки. Можно выделить три основных позиции по вопросу взаимосвязи между функционированием экономики и забастовочной активностью: (1) рост забастовочной активности есть результат кризиса в экономике и ухудшения положения трудящихся Балабанов Н. От 1905 к 1917. Массовое рабочее движение. С. 328-333.; (2) забастовки возникают, напротив, при экономическом подъеме, когда день простоя для капитала чреват потерей прибыли; (3) в разные периоды времени динамика забастовок объясняется разным набором причин, и всплеск забастовочной активности каждый раз требует конкретных объяснений.

Трудность определения зависимости между социально-экономическим положением работников и забастовочной активностью связана с тем, что число забастовок может расти как при ухудшении, так и при улучшении этого положения. Это связано с тем, что имеются два принципиально различных типа забастовок - оборонительные и наступательные. Они различны по целям, по составу участников, по тому, какие предприятия охватывают. Оборонительные забастовки имеют целью по возможности сдержать ухудшение положения работников во время кризиса и неблагоприятной конъюнктуры на рынке труда, наступательные направлены на улучшение условий коллективных и индивидуальных контрактов при экономическом подъеме

Специфика оборонительных забастовок в России, особенно в 1990-х годах, заключалась в том, что они по сути выродились, по меткому выражению Б. Кагарлицкого, в «полуголодные бунты отчаявшихся людей», когда ни о какой организованной и осмысленной защите интересов работников речи не шло. Бастующие требовали заплатить зарплату или выдать хоть какие-то деньги в счет огромного долга, накопившегося у предприятия перед рабочими. Большинство забастовок вспыхивало стихийно. Как правило, профсоюзы имели мало отношения к их организации.

Наступательные забастовки для России - новое явление и в основном происходят на предприятиях транснациональных корпораций и в нефтяной отрасли. Самой известной из наступательных акций стала забастовка 20 ноября - 14 декабря 2007 г., на заводе «Форд» во Всеволожске Ленинградской области. Это был трудовой конфликт нового типа: впервые забастовка произошла не на депрессивном предприятии, а на современном заводе, принадлежащем международной корпорации. Ее участниками стали не доведенные до отчаяния люди, а рабочие готовые организованно бороться за повышение своего уровня жизни. Итогом забастовки стало повышение зарплаты на 14-20% при инфляции в 2007 г. - 9%, и заключение нового коллективного договора.

Другой пример. Рабочие компании «Мегионнефтегаз» выдвинули следующие условия: повысить заработную плату в 2,5 раза, уменьшить разрыв в оплате работников и менеджеров, проводить индексацию фонда заработной платы. Рабочие также настаивали, что необходимо увеличить размер пособия пенсионерам, доплачивая от компании еще один прожиточный минимум, увеличить выходное пособие в зависимости от стажа, создавать рабочие места в соответствии с ростом добычи. С учетом огромных цен на нефть и сверхприбылей, получаемых отраслью в те годы, в принципе требования вполне обоснованные. Из этих примеров видно, что при наступательных забастовках требования рабочих кардинально иные, чем при оборонительных: повышение заработной платы, улучшение условий труда и снова, как и в конце 1980-х гг., предоставление реального права на создание свободного, независимого от власти и работодателей профсоюза.

Пока число забастовок новой волны, протекающих на относительно благополучных предприятиях, в стране мизерное количество, они погоды не делают. Да, и эффективность их не очень высокая. Тем не менее тенденция наметилась и с ней придется в будущем считаться. Тем более за этими забастовками стоят не ФНПР, лояльная к власти и работодателям, а гораздо более воинственные альтернативные профсоюзы, к тому же поддерживаемые извне международным профсоюзным движением МПРА, которая объединяет рабочих «Форда» (Всеволожск), «АВТОВАЗа» (Тольяти) и др., является членской организацией международного профсоюза IndustriALL..

2. ФАКТОРЫ НИЗКОЙ ЗАБАСТОВОЧНОЙ АКТИВНОСТИ

Само по себе ухудшение положения работников в сфере трудовых отношений не является конфликтом, а лишь создает социально-экономические предпосылки для его возникновения. В России, в отличие от стран с развитой рыночной экономикой, работники неохотно идут на открытые столкновения с администрацией даже в случае явного ущемления их прав и интересов. Тем самым конфликт остается в потенции, то есть в подавленном состоянии.

В чем же дело? Почему наблюдается такой парадокс - «когда проблем в социально-трудовой сфере много - а забастовок мало»?

По нашему мнению, здесь действуют три группы факторов: экономические, связанные с функционированием российского рынка труда и организационной структурой производства, институциональные и ценностные.

Рассмотрим подробнее эти группы факторов.

К экономическим факторам относится прежде всего ситуация на рынке труда. Напряженная ситуация на рынке труда снижает угрозу забастовки. Старая марксистская догма, что ситуация, «когда очень плохо», с необходимостью вызывает забастовки, в действительности фальсифицировала реальную статистику. На практике все с точностью наоборот. В годы спада или депрессии неблагоприятная рыночная конъюнктура нейтрализует действие фактора низкой оплаты труда. Продукцию сбыть трудно, рабочие находятся под угрозой увольнения, бастовать в таких условиях сложно. Забастовки возникают лишь тогда, когда положение работника становится буквально нестерпимым. В какой мере устойчивость положения работников на рынке труда влияет на уровень их реального участия в конфликтах, можно судить по данным социологических обследований. Работники, высоко оценивающие свои шансы на рынке труда, вступают в конфликт почти на 40% чаще, чем работники, считающие, что найти равноценную работу им практически невозможно.

В условиях, когда трудно найти работу, резко возрастает так называемый порог терпимости, достижение которого приводит к возникновению реальных конфликтных ситуаций. Гипотеза о возрастании порога терпимости в периоды экономического кризиса и неблагоприятной рыночной конъюнктуры подтверждается эмпирическими исследованиями. К примеру, накопленная задолженность по зарплате должна достичь почти половины годового фонда, чтобы перспектива забастовки или протеста в иной форме стала реальной Респоденты РЭБ оценивают предельный срок, в течение которого работники готовы трудиться, не получая никакой оплаты, в 5-6 месяцев (Капелюшников Р.И. Российский рынок труда: адаптация без реструктуризации. М.: ГУ ВШЭ, 2001. С. 272-274).. Трудно представить западного работника, который в течение несколько месяцев будет выполнять свою работу, не получая за это заработную плату В развитых рыночных экономиках задержки заработной платы встречаются только в трех случаях: на небольших только что образованных предприятиях: на фирмах, попавших в ситуацию банкротства; на фирмах, менеджеры которых идут на открытое мошенничество (Дж. Эрл и К. Сарабьянова How Late to Pay). Цит. по: Заработная плата в России. С. 57). .

Рисунок 3. Динамика ВВП, занятости и реальной заработной платы

Еще более интересно другое. В России сложилась такая трудовая модель, которая гасит, амортизирует трудовые конфликты на почве оплаты труда (рис. 3). Занятость есть главный приоритет российской трудовой модели, она ценится работниками выше оплаты. Потери в зарплате рассматриваются как меньшее зло по сравнению с угрозой лишиться рабочего места. Работники нередко сами соглашаются на солидарное снижение заработков в обмен на отказ администрации от сокращений. В этом случае «замораживание» или даже снижение оплаты труда есть следствие согласования интересов, определенных договоренностей профсоюзов с администрацией. Когда Центр занятости Института экономики РАН проводил социологические обследования гибкости российского рынка труда, то в ответ на вопрос: «Что вы предпочтете, уволить часть работников или снизить зарплату всем», подавляющее число профсоюзных лидеров и работников выбирали второе. Да, и сегодня в условиях обострившегося кризиса профсоюзы при обсуждении антикризисных мер выступают категорически против увольнения людей и предлагают обсуждать такие меры как сокращение рабочего дня, замораживание зарплаты и т.п.

Большая эластичность заработной платы поддерживается соответствующей организацией оплаты труда (высокая доля переменной части зарплаты; применение теневых схем выплат; распространение задержек выплат зарплаты).

Переменная часть оплаты труда (премии и другие поощрительные выплаты), которая традиционно составляет значительную долю в оплате, может колебаться в широких пределах в зависимости от экономического положения предприятий и установок менеджмента. Менеджеры вправе по своему усмотрению полностью или частично лишать таких выплат определенные группы работников или даже весь персонал. За счет этого при ухудшении экономических условий деятельности предприятий оплата труда сразу устремляется вниз, тогда как при их улучшении - вверх. В кризисном 1998 г. доля переменной части в фонде оплаты труда всех российских предприятий составляла примерно 27%, а в сверхблагополучном 2007 г. - почти 36% См. подробнее: Заработная плата в России: эволюция и дифференциация / Под ред. В.Е. Гимпельсона, Р.И. Капелюшникова. - М.: ГУ ВШЭ, 2007. С. 50-52..

Подобная зависимость прослеживается не только во времени, но и в пространстве: чем лучше экономическое положение той или иной отрасли, того или иного предприятия, тем выше, как правило, оказывается у них доля поощрительных выплат и более низкая доля тарифа. Например, в структуре заработной платы компаний ТЭК (без учета выплат по районному коэффициенту и северных надбавок) доля тарифа (оклада) составляет от 30% в газовой промышленности до 42--43% в электроэнергетике.

Важным фактором, сдерживающим конфронтацию труда и капитала, является широкое распространение теневых выплат заработной платы, которые составляют, по самым грубым подсчетам, треть суммарного заработка. Работник, который получает теневую зарплату, лоялен и бастовать, скорее всего, не будет.

Серьезно ослабляет позиции наемного работника низкая территориальная мобильность рабочей силы. Рынок жилья развит плохо. Большинству граждан нет доступа в него из-за крайне низкого уровня доходов. Рабочая сила фактически привязана к одному месту, где формируются локальные рынки труда (региона, мегаполиса, города) со своими ценами на труд. Сдерживает внутреннюю миграцию и то, что значительную часть своего дохода люди получают от «интегрированности» в местную среду (начиная от нужных «знакомств» и кончая подсобными хозяйствами), и потому переезд чреват не повышением, а снижением уровня доходов и качества жизни.

Другой экономический фактор - зависимость работника от предприятия. Сотни населенных пунктов России являются моноотраслевыми, где большинство жителей заняты на одном-двух предприятиях. Зачастую российские рабочие, как и при советской системе, получают от своих предприятий не только работу и зарплату, но часто также жилище, медицинскую помощь, промтовары, социальные услуги. Это делает цену коллективного протеста запретно высокой, и подчиняет индивидуальных работников интересам менеджмента сильнее, чем интересам групповой солидарности. Кудюкин П. Трудовые отношения и выбор модели преобразований // К XXI веку: Альтернативы. - М.: Весь мир, 1996.

Институциональные факторы. К этим факторам следует отнести прежде всего жесткий характер трудового законодательства, которое устанавливает высокий разрешительный барьер для забастовок. С принятием нового Трудового кодекса запретительный характер формальных процедур только усилился. Объявление забастовки обставляется таким количеством ограничений и формальностей (сложнейшие нормы относительно процедур и сроков), что выполнить их в реальной жизни весьма затруднительно. Минимальный срок для ее объявления составляет 42 дня. Показательна в этом смысле судебная статистика. Если в 1998 г. в иске о признании забастовок незаконными было отказано в 75% случаев, то в 2005 г. только в 25%. Смешно сказать, в России в 2008 г. были зарегистрированы четыре забастовки, в 2009 г. - одна, в 2010 - ни одной (!). Это вынуждает работников либо выходить за рамки правового поля и прибегать к таким неправовым средствам защиты как стихийные акции протеста, саботаж, либо ограничиваться отстаиванием своих прав в суде в индивидуальном порядке. К этому следует добавить ограничения права на митинги, демонстрации, пикеты; ужесточение уголовной и административной ответственности за несанкционированные массовые акции.

Второй институциональный фактор - слабые и несамостоятельные профсоюзы. Отсутствие мощных консолидированных профсоюзов, сопоставимых по мощи с государством или бизнесом, привело к тому, что катастрофическое падение жизненного уровня в 90-е годы, попытки бизнеса выйти из последнего финансового кризиса за счет трудящихся не сопровождались массовыми социальными протестами. Подобная институциональная неоформленность, аморфность служила своеобразной «подушкой безопасности» (термин Р. Капелюшникова) для власти и бизнеса, когда даже сверхсильные шоки гасились без особого ущерба для устойчивости всей системы.

Снижение роли забастовок связано с ростом эффективности судебной системы в социальной защите работников, что в общем-то соответствует мировым трендам. Как фиксирует бесстрастная судебная статистика, были годы, когда наблюдался рост исковой активности граждан по трудовым делам, а были годы, когда имелось ее снижение, но количество трудовых споров в судах никогда - в отличие от забастовок - не опускалось до статистически неулавливаемой величины. Девять из десяти трудовых споров рассматривались по иску работника, и девять из десяти таких исков удовлетворялись. В 2001 г. было рассмотрено 414,4 тыс. споров по оплате труда, в 2005 г. - 597,7 тыс., а в 2014 г. - 489,1 тыс Данные Судебного департамента при Верховном Суде РФ..

В 2000-е годы задолженность по зарплате существенно сократилась. Тем не менее, количество исков по задержкам не уменьшилось. В 2014 г. дела о взыскании невыплаченной заработной платы составляли почти две трети (307,5 тыс.) от общего числа трудовых споров об оплате труда. Это свидетельствует о том, что работники предпочитали обращаться за защитой своих прав не в профсоюз или в комиссию по трудовым спорам, а непосредственно в суд. Решающую роль сыграли доля выигранных дел (по делам о задержках в выплате заработной платы - от 97 до 99%), а также несколько возросшая исполняемость судебных решений.

Таким образом, вопреки ходячим представлениям, в России судебная система представляет собой более эффективный механизм разрешения трудовых споров, возникающих при нарушении трудового законодательства, чем профсоюзы Недостатками судебных механизмов являются, во-1-х, слабый инфорсмент, т.е. невысокий уровень исполнения судебных решений; во-2-х, суд правомочен для разрешения конфликтов, связанных с нарушением трудовых прав (те же невыплаты зарплаты), но он не приспособлен для разрешения коллективных конфликтов, прежде всего возникающих при заключении коллективных договоров.. Сравнение данных профсоюзной статистики и данных судебной статистики, показывает, что фиксируемые профсоюзами нарушения составляют 5-15% от общего числа трудовых споров, рассматриваемых судами Вишневская Н.Т., Капелюшников Р.И. Инфорсмент трудового законодательства в России: динамика, охват, региональная дифференциация. М.: ГУ ВШЭ, 2007. С. 43..

Ценностные факторы. Это, с одной стороны, склонность к авторитаризму в трудовых отношениях российской власти и бизнеса, а с другой, социальная пассивность основной массы работников.

Авторитаризм проявляется в преследовании профсоюзных активистов, в фактическом отказе менеджмента от признании прав работников на забастовку, произволе местных властей при рассмотрении вопросов о согласовании массовых уличных акций т.п.

Опросы показывают, что работники в массе своей недовольны существующим социально-экономическим положением (размер зарплаты, уровень социальных льгот и гарантий, нарушения трудового законодательства), но не готовы активно бороться за свои права и экономические интересы. При этом низкий уровень социальной активности нельзя списать на то, что народ не разобрался, кто виноват Такую точку зрения высказывает Линда Кук: «В условиях быстро меняющихся условий экономической деятельности, собственности, распределения полномочий между уровнями власти, скрытых субсидий, бартера, непрозрачного налогового федерализма рабочим было действительно очень трудно определить, кого именно обвинять в их проблемах и на кого нацеливать свой коллективный протест. Исследования Дебры Джэйвелин (Debra Javeline, 2003 a,b), проведенные в самый разгар кризиса невыплат зарплат, в 1997-97 гг., показывает, что подавляющее большинство работников не знали, какого руководителя или институт следует им обвинять в невыплате зарплат» (Cook L. Russian Labor: The Puzzle of Quiescence // Материалы XII Апрельской международной конференции Высшей школы экономики. М.: ГУ ВШЭ, 2011). . По крайней мере, начиная с 1996 г. в сознании работников произошел заметный сдвиг. Работники стали ощущать свою отчужденность от предприятия и его руководства. Ухудшение своего положения они все больше связывали не с политикой государства, а с деятельностью менеджмента предприятий Обследование гибкости рынка труда в промышленности..

Ряд авторов полагает, что пассивность - проявление извечной российской покорности, имманентная черта русской психологии. Но это не согласуется с фактической историей. В начале ХХ в. Россия - страна с сильным забастовочным движением, где бастовало на порядок больше, чем в развитых западных странах. В годы нэпа в первой половине 1920-х годов стачечная активность в СССР была выше, а во второй половине несколько ниже по сравнению со среднеевропейскими значениями Трудовые конфликты в Советской России. 1918-1929 гг. / Отв. ред. Ю.И.Кирьянов, В.Розенберг, А.Н.Сахаров. М., 1998.. Так что современная пассивность есть привычка, сформировавшаяся в советский период.

Сегодня среди российской рабочей силы преобладают два типа работников См. подробнее о типах работников: Кудюкин П. Российское трудовое право // Социально-трудовые отношения: проблемы и перспективы. М.: Фонд «Народная ассамблея», 2009. (оба не способствуют развитию рабочего и профсоюзного движения). Первый тип - так называемые почтительные работники (британский термин, который ввели еще в 1960-х годах). Это люди, которые стараются не ссориться с работодателем и за счет этого сохранить свое рабочее место и какую-никакую зарплату. Как показывают исследования, на ухудшение условий труда и техники безопасности, задержки заработной платы работники отвечали снижением интенсивности и производительности труда, воровством и т.п. «Устанавливался некий баланс: руководство предприятия не платило вовремя зарплату, но ослабляло контроль над работниками на рабочем месте, закрывая глаза на факты нарушения дисциплины и техники безопасности. Такое «усиление» позиции работника при соответствующем «ослаблении» власти менеджеров выступало компенсирующим моментом в условиях задержек зарплаты и позволяло мирно продолжать производственную деятельность» Козина И. Забастовки в современной России. Социологические исследования. 2009. № 9..

Второй тип - индивидуалисты. Это, как правило, более молодые и более грамотные работники. Если им, что не нравится, то они не отстаивают свои права, а просто меняют работодателя. Особенно в регионах не депрессивных, а с достаточно активным экономическим развитием. Понижению протестной активности способствует появившаяся в постсоветское время возможность свободного выезда из страны. Этот предохранительный клапан эффективен прежде всего для специалистов.

Из трех рассмотренных групп факторов - экономических, институциональных и ценностных - ключевую роль играют, на наш взгляд, ценностные, прежде всего отсутствие заинтересованности рядовых работников в коллективной защите своих интересов. Работники либо молчат, либо «протестуют ногами». Это главная причина того, что забастовка не превратилась в действенный рычаг давления на работодателей и власть в России. Именно ценностные факторы лежат в основе углубляющегося кризиса профсоюзного движения.

4. Кризис профсоюзного движения

Симптомы кризиса. Современные российские профсоюзы в кризисе. Этот вывод в равной мере относится как традиционным, так и альтернативным профсоюзам, о чем свидетельствуют многочисленные факты. Отметим некоторые из них.

Прежде всего, наблюдается не только относительное, но и абсолютное сокращение численности профсоюзов. Только за 2010 - 2013 гг. членство в традиционных профсоюзах (ФНПР) упало на 3,1 млн., составив к началу 2014 г. 21,1 млн. человек ФНПР в меняющемся мире. Информационный сборник от VII к IX съезду ФНПР (2011-2015 гг.). - М.: 2015. С. 69. , но и эта численность представляется завышенной. По нашим оценкам, в ФНПР входит менее 20 млн. человек (из 65 млн. занятых по найму). В сфере же малого и среднего предпринимательства, где допускается наибольшее количество нарушений социально-трудовых прав работников, уровень профсоюзного членства не превышает 5%.

Новые альтернативные профсоюзы существенно отстают от ФНПР по формальному членству и к тому же склонны преувеличивать свою численность. Крупнейшие из них - Конфедерация труда России (КТР), Союз профсоюзов России (СПР), объединение профсоюзов России «Соцпроф», объединение профсоюзов «Российское объединение социальных технологий» (РОСТ). По самым щедрым оценкам, сегодня они объединяют около 2 млн. членов (ФНПР дает более низкую оценку в 1 млн. человек). Для сравнения: в начале 2001 г. численность альтернативных профсоюзов оценивалась в 3,5 млн. членов Обзор занятости в России. Вып. 1 (1991-2000 гг.). М.: ТЕИС, 2002. С. 319..

Наконец, важным симптомом кризиса является фрагментация профсоюзного движения, распад его на отдельные отряды, мало или только формально связанные друг с другом. В России противостояние идет по линии старые традиционные (ФНПР) - новые альтернативные профсоюзы, которое вносит раскол в рабочее движение. Например, старые профсоюзы не поддержали забастовку летом 2007 г. на АвтоВАЗе, организованную вновь созданным профсоюзом. Постоянно происходят конфликты интересов представителей разных регионов и отраслей России в рамках официальных профсоюзов. Так, в ответ на массовые выступления жителей Дальнего Востока и Сибири, которые потребовали отменить пошлины на поддержанные иномарки, грозящие им потерей работы, в двух центрах российского автомобилестроения -- Тольятти и Ульяновске -- прошли митинги рабочих с требованиями оказать поддержку российской автомобильной промышленности и повысить пошлины на подержанные иномарки. При этом организаторы не скрывали, что митинги собраны в пику приморцам, протестующим против введения заградительных мер Коммерсант, 19 февраля 2008 г.. Внутренние конфликты поразили и новые профсоюзы. В качестве примеров можно привести расколы в СОЦПРОФе и ВКТ.

Как грибы растут корпоративные профсоюзы, интересы которых полностью замыкаются на делах своей фирмы. Обычно они возникают в новых, не имеющих советского прошлого структурах и объединяют в своих рядах только персонал данной компании, включая, кстати, и высший менеджмент. Деятельность корпоративных профсоюзов, как правило, не выходит за пределы социального страхования, организации досуга и отдыха (типа корпоративных вечеринок). Правда, в последнее время они проявляют больший интерес к заключению коллективных договоров с администрацией. По большому счету, эти организации являются полуадминистративными образованиями, чем-то напоминающие старые советские профсоюзы, но без привычной риторики о полной независимости от корпорации.

Профсоюзный плюрализм сам по себе исключительно позитивное и здоровое явление. К тому же возникновение новых независимых организаций способствует ускорению реформы в организациях, возникших на базе старых советских профсоюзов. Но как только эти благотворные последствия исчерпаны, дает о себе знать другая - в общем и целом объективная тенденция: необходимость укрепления профсоюзного единства. Конечно, полностью избежать плюрализма интересов в профсоюзном движении не удается, поскольку он порождается различным социально-экономическим положением работников в зависимости от структуры собственности и форм хозяйствования, профессионально-квалификационной специфики, региональных и отраслевых особенностей, финансового положения предприятий и т.д. При этом в настоящее время профсоюзный плюрализм существует как внутри одного профсоюза в виде сложных и запутанных отношений между его различными органами и структурами, так и в виде нескольких (часто конкурирующих) профсоюзных центров. На наш взгляд, защита интересов трудящихся наиболее эффективна в том случае, когда имеется небольшое число независимых профсоюзов, выступающих по основным вопросам единым фронтом.

Отсутствие единства в профсоюзном и рабочем движении в России является в значительной мере результатом целенаправленных действий исполнительной власти. Вспомним в связи с этим постоянные включения и исключения из Трехсторонней комиссии по регулированию социально-трудовых отношений «альтернативных» профсоюзов. Политика «разделяй и властвуй» используется как средство приручения и давления на отдельные профсоюзные центры, в том числе и на ФНПР. Аналогичная картина наблюдается и на микроуровне.