Ценности и смыслы научной школы Н.А. Цаголова

Размещено на http://www.allbest.ru/

Ценности и смыслы научной школы Н.А. Цаголова

Шапиро Н.А., профессор кафедры экономики и стратегического менеджмента Санкт-Петербургского национального исследовательского университета информационных технологий, механики и оптики, доктор экономических наук

Аннотация

цаголов политический научный школа

С позиций исторического релятивизма в статье анализируются исследования научной школы, созданной Н.А. Цаголовым на кафедре политической экономии экономического факультета Московского государственного университета, и существовавшей в 50-80-х гг. ХХв. Сопоставляются методологические и теоретические результаты школы с западными исследованиями прошедшего периода, дается историческая оценка школе на основе традиционных и современных -- постмодернистских принципов. Статья посвящается памяти Н.А. Цаголова (1904-1985)

Ключевые слова: Цаголов Н.А., исторический релятивизм, история политэкономии советского периода, методология экономической системы, методология исследовательских программ, соотношение планомерности и товарно-денежных отношений

В текущем десятилетии проблемы экономической методологии можно отнести к числу факторов, определяющих повестку дня в научных журналах и конференциях. Одной из часто обсуждаемых тем в русле методологической проблематики является тема о ценностях и смыслах экономической теории. Например, Европейское общество по изучению истории экономической мысли (ESHET) провело XVI Международную конференцию на тему: «Институты и ценности в экономической теории» 1 17-19.05.2012 г. на базе Экономического факультета СПбГУ прошла 16-я конференция ESHET «Институты и ценности в экономической теории». Режим доступа: /http://www.econ.spbu.ru/science/conferences_and_seminars/17_19_may_2012/ (2012 г.), Журнал «Проблемы современной экономики» с 2002 г. ведет постоянные дискуссии в разделе «Философия экономических ценностей» Рубрика «Научные дискуссии» журнала «Проблемы современной экономики». Режим доступа: http://www.m-economy.ru/index.php?nMiscNum=15 (2012 г.) и т.д. В целом тема ценностей является неотъемлемым элементом в методологических исследованиях процессов модернизации общества в рамках междисциплинарного дискурса.

Пояснения по поводу исторического релятивизма. Для раскрытия темы, обозначенной в данной статье, сформулируем три тезиса, играющих роль определенного основания для последующих рассуждений.

? История экономической мысли показывает, что общественный интерес к методологическим исследованиям возникает всякий раз, когда существующий «мейнстрим» не отвечает на актуальные запросы времени, когда жизнь претерпевает такие изменения, которые не вписываются в существующую теоретическую картину мира. Следовательно, современный интерес к методологии может быть объясним тем, что ни западный мейнстрим, по признанию самих западных экономистов [1], [2] «Все большее признание получает идея о том, -- отмечает М. Аоки, -- что проблема эволюции экономической системы или перехода к ее другому типу не была хорошо понята экономистами, ввиду их чрезмерного увлечения идеализированной моделью рыночной экономики, а также их наивности относительно потенциала политической экономии и огромного многообразия проблем переходного периода. Кроме того, было признано, что развитие рыночной экономики не обязательно структурировано так, как это описывается в учебниках» [1, с. 17]. «То, что изучается, -- отмечает Р. Коуз в Нобелевской лекции (1991), -- является системой, которая живет в умах экономистов, а не в действительности. Я назвал этот результат “экономической теорией классной”» [2, с. 89] ни советский -- марксистская политэкономия [3, с. 41-43], -- не дают ответов на вопросы, поставленных реформированием постсоветских экономик и их дальнейшей модернизацией, и не определяют грядущих вызовов.

? Современные исследования по методологии и в частности ценностям экономической теории позволяют сделать вывод, что по мере развития общества меняются и методология, и ценности, на основе которых формируется модель или картина окружающего мира. Значит, методологам и теоретикам следует снизить степень притязаний уже известных научных принципов на универсальность, сузить исторические границы их релевантного применения. Поэтому успех процессов модернизации общества невозможен без признания необходимости изменения ценностей и формирования новых.

? Признание изменений ценностей влечет за собой признание исторического релятивизма, в том числе и в интеллектуальной истории. Смысл исторического релятивизма, как отмечал А. Гершенкрон (1904-1978) -- американский экономист и историк российского происхождения, в честь которого Ассоциация экономических историков США ежегодно вручает «премию Гершенкрона» -- состоит в том, «что постижение прошлого -- и тем самым само прошлое -- вечно меняется с изменением акцента, интереса и точки зрения историка» [4, с. 421]. Изменяющееся настоящее формирует новый взгляд на прошлое. Наши представления о прошлом меняются и следуют за изменением настоящего.

? Исторический релятивизм разрушил «великие мосты между прошлым и будущим, по которым так безопасно и так самонадеянно путешествовала мысль ХIХ столетия» [4, с. 421], делает прошлое непознаваемо однозначно и окончательно. В отношении к прошлому наука приближается к искусству. Процитируем, например, А. Белого (1880-1934) -- русского писателя, поэта, критика, мемуариста; одного из ведущих русских символистов и модернистов начала ХХ века: «Я бы пошел к гадалке, я бы пошел к десяти гадалкам, если бы они вместо будущего открыли прошлое. Объяснили, что, зачем и почему было... Ах, если бы можно было приказать прошлому ... отворись, и прошлое отворилось бы и впустило меня в себя. Но прошлое заперто на тридцать три поворота и ключ брошен на дно моря» [5, с. 232].

Актуальность исторического релятивизма в истории экономической мысли проявляется всякий раз, когда появляются основания для преодоления ограниченности или замкнутости взглядов через сопоставление ныне существующих форм сознания с прежними. Расширение временных и пространственных границ дает повод для соответствующих сопоставлений теоретических концепций. «Вклад историка состоит в выделении факторов, потенциально релевантных, потенциально значимых комбинаций этих факторов, которые не могли бы быть легко получены в рамках более ограниченной сферы опыта» [4, с. 421], т.е. прежде. Научное признание исторического релятивизма означает, что ни богатый исторический опыт, ни доскональные исторические исследования не могут избавить каждое последующее поколение на каждом новом этапе развития от решения задачи нахождения собственных исторических смыслов, так и определения своего собственного будущего. Поэтому время, сформировавшее новые ценности, рождает интерес постижения прошлого с новых позиций. Таким образом преодолевается замкнутость текущих обстоятельств в оценках того или иного события, факта или периода.

В обычном человеческом смысле личность Н.А. Цаголова (17.07.1904-25.07.1985), как и его исторические, теоретические и методологические идеи [6, 7, 8] в его 110-летний юбилей не забыты и являются предметом теплых, благодарных воспоминаний для его ныне здравствующих коллег [9, 10, 11, 12, 13, 14, 15] На экономическом факультете МГУ им. М. Ломоносова кафедрой политэкономии каждые пять лет проводятся конференции, посвященные памяти Н.А.Цаголова. 25.03.2014 г. была проведена Международная научная конференция «Сквозь призму времени. К 50-летию “Курса политической экономии” и 110-летию Н.А. Цаголова»..

Но, обращаясь к творчеству Н.А. Цаголова в рамках данной статьи, определяющим моментом явилось не столько желание обнародовать собственные воспоминания к 110-летию со дня его рождения, сколько представить некоторые оценочные суждения о научных заслугах Н.А. Цаголова и его школе, в связи с прошедшим 30-летним «постцаголовским» периодом. Представляется, что именно цифра -- 30 лет, дает к этому основания.

Прошедшие 30 лет, с 1985 по 2015 гг. -- это период бурных институциональных изменений. За это время не только были разрушены старые институты планового хозяйства, воссозданы рыночные, но и последние претерпевают процесс модернизации. Прежний общественный порядок, мировоззрение и идеология не представляют собой обстоятельств, воспроизводящих прежние ценности марксистской науки и тоталитарной идеологии. Отказ от планового хозяйства и переход к рыночной экономике, ее модернизация, а также изменение условий развития самой науки, выразились в снятии идеологических запретов и свободе научного поиска. Прежняя замкнутость мышления по отношению к периоду социализма, таким образом, снята. Есть почва для исторического релятивизма -- постижения прошлого с позиции изменившихся ценностей, в новых обстоятельствах, (но, безусловно, влекущих за собой новые ограничительные условия, в том числе и для интеллектуального пространства, однако их оценка может быть произведена на очередном витке изменений, тогда, когда сегодняшнее «новое» станет вчерашним «старым»).

Снятие ограничений интеллектуального пространства. Не будем еще раз воспроизводить интеллектуальную биографию Н.А. Цаголова, это достойно сделано его коллегами [10], лишь отметим, что, основной акцент в его наследии, как правило, делается на том, что школа Цаголова, созданная на экономическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова -- это школа экономической методологии. С этим выводом, конечно, следует согласиться [16]. Такая идентификация, как «школа экономической методологии» закрепилась, в конечном счете, лишь за одной кафедрой на пространстве бывшего СССР. Если есть школа, то это свидетельствует о серьезности проведенных исследований. Но активизация исследований в области методологии свидетельствует о том, что в тот давний период времени определенная часть исследователей, прежде всего Н.А. Цаголов, осознавали ограниченность возможностей господствующей экономической теории для решения актуальных теоретических и практических вопросов. Речь идет, прежде всего, о товарно-денежных отношениях (ТДО) или в современной риторике -- рыночных отношений при социализме -- и их трактовке, получившей наиболее адекватное выражение в учебнике «Политическая экономия» (1954) [17]. Надо было найти такие методологические принципы, которые позволили бы дать иное теоретическое обоснование ТДО или рыночным отношениям при социализме. Принципиальным идеологическим и теоретическим ограничением, как считалось, для поиска новых теоретических подходов была интеллектуальная монополия марксизма.

Результатами предпринятого методологического поиска, случившегося во второй половине ХХ века практически во всех сферах марксистского обществознания, стало, согласимся с нашими коллегами философами, переосмысление работ К. Маркса, анализ Марксова наследия, допускавшего интерпретацию аутентичного Маркса вместе с критикой отрицательных явлений тогдашнего социалистического общества [18].

С позиции сегодняшнего времени можно утверждать, что в выделении проблемных аспектов экономической теории и методологическом поиске их решения Н.А. Цаголов двигался параллельно с западными методологами и философами науки, в частности И. Лакатасом, разработавшего системную методологию исследовательских программ. Важнейшим итогом разработок Н.А. Цаголова стала разработка методологического понимания системы категорий и законов способа производства.

В методологических исследованиях Цаголов Н.А. исходил от незавершенности решения задач системного подхода в классической школе, согласно указаниям К. Маркса (1818-1883). «...Смит не установил четкой связи между категориями, он поставил в одну плоскость изучение категорий, выражающих разные уровни познания сущности и явления. Отсюда и его неразличение категорий, находящихся на разных уровнях восхождения от абстрактного к конкретному. Эту особенность в «Богатстве народов» К. Маркс характеризовал как сочетание в нем на равных началах двух линий изучения -- эзотерической, т.е. исследования экономических отношений в их внутренней связи, и экзотерической, т.е. рассмотрение этих отношений в тех формах, в которых они проявляются на поверхности. Это приводило к разноречивым толкованиям содержания одних и тех же категорий в «Богатства народов» [8, c. 18]. И далее: «Умение отличать категории эзотерического порядка от категорий экзотерического порядка и найти необходимые формы связи между ними необходимо всегда, когда наука в процессе своего развития обогащается новыми категориями. Недостатки системы «Богатства народов» в этом смысле следует рассматривать не только как «детскую болезнь» первого опыта создания системы политической экономии, но и как трудность каждого этапа поступательного движения науки» [8, c. 20]. Задача, таким образом, состояла в методологическом разграничении важных и второстепенных отношений в их разнообразии, применительно к любой институционально определенной совокупности, к любому способу производства. Решение искалось через разработку понятия системы категорий и законов производственных отношений для способа производства вообще.

Эвристическая метафора Маркса о «клеточке», по аналогии развития которой, должны быть выведены отношения и категория способа производства, в цаголовской школе получила конститутивную разработку как целостные концептуальные схемы, с помощью которых постигается окружающий мир. (Именно такие метафоры стоят у истоков целых научных школ и исследовательских программ, определяя общую направленность научной мысли.)

Согласно предложенной модели «клеточки», система отношений способа производства, как и система категорий их отражающих была представлена как состоящая из двух видов отношений -- коренных, составляющих ядро системы, и некоренных, отношений, не имманентных данному способу производства. В «ядро» были включены исходное (способ связи производства и потребления) и основное (способ связи производителя со средствами производства) производственное отношение. В «открытую периферию» или «защитный пояс ядра» вошли некоренные экономические отношения, отражающие особенности обмена, распределения и потребления. Ядро выражало суть системы способа производства и влияло на формы проявления некоренных отношений. Система в таком образе рассматривалась как открытая, ее развитие возможно было с ростом многообразия самого мира и экономики, находящих отражение в «защитном поясе».

Главным достижением И. Лакатоса (1922-1974) И. Лакатос -- английский философ еврейского происхождения, родился в Венгрии; логик, математик, философ науки, один из ярких представителей западного постпозитивизма ХХ в. Как математик был в аспирантуре в МГУ им. М. Ломоносова в 1949 г., одного из значимых философов ХХ в. является постулирование исследовательских программ как ключа к пониманию прогресса теоретической науки. Он рассматривал исследовательские программы, как систему, включающую в себя серии теорий и содержащие как фальсифицируемые, так и нефальсифицируемые элементы. По его мнению, разделение на фальсифицируемые и нефальсифицируемые элементы пригодно для оценки долговечности научных теорий и рациональности их отвержения. И. Лакатос, объясняя свою методологию исследовательских программ, указывал, что у всех исследовательских программ есть «жесткое ядро» -- (условно нефальсифицируемую часть), «техника решения проблем» (математический аппарат) и «защитный пояс» дополнительных гипотез, которые должны модифицироваться или заменяться новыми при столкновении с противоречащими им примерами или фактами. «Отрицательная эвристика» запрещает вносить изменения в «жесткое ядро»; «положительная эвристика» направляет ученого к внесению модификаций в «защитный пояс». Возникновение новой исследовательской программы, способной объяснить теоретический успех своей предшественницы и лучше ее предсказывать неизвестные ранее факты, ведет к смене ядра [19, с. 75-85]

«Философия и методология исследовательских программ» -- труд жизни Лакатоса, был опубликован впервые в 1968 г. В этом же году появились публикации Н.А. Цаголова. Назовем две статьи: 1) «Капитал» К. Маркса и методологические вопросы изучения современного капитализма [6, с. 54-69] и 2) Метод «Капитала» К. Маркса и вопрос о пределах абстракции в политической экономии социализма [6, с.171-196]. В этих статьях были сформулированы идеи о коренных отношениях, выражающих сущность системы, и об отношениях второстепенных, ее сущности не выражающих. В наиболее целостном и завершенном варианте идеи системы производственных отношений изложены в Предисловии к третьему изданию «Курса политической экономии» [6, с. 417-448]. Учебник под названием «Курс политической экономии» как коллективный труд авторов -- единомышленников Н.А. Цаголова был теоретическим воплощением созданной методологической системы. Учебник был издан впервые в 1964 г., с глубокими последующими проработками издавался еще дважды [20].

Сопоставляя методологические исследования И. Лакатоса и Н.А. Цаголова, следует отметить, что И. Лакатос в определенном смысле интеллектуально связан с марксизмом, поскольку разделял идеи К. Поппера, который был признанным критиком К.Маркса. И. Лакатос разработал предложенную Поппером методологическую исследовательскую программу с большим упором на рационально реконструированную историю, использующую конкретные примеры, больше чем это делала сам Поппер. По афористическим словам Лакатоса, «философия науки без истории науки пуста; история науки без философии слепа».

Таким образом, сняв замкнутость интеллектуального пространства, нетрудно обнаружить, что методология системы экономических категорий Н.А. Цаголова была создана параллельно с западной концепцией исследовательских программ постпозитивистской философии и была тождественна ей по исходным положениям и основным выводам. Если И. Лакатос пришел к известным заключениям через бурные дискуссии с неопозитивистами, отвергнув универсальный критерий научной рациональности (Т.Куна, М. Поланьи), то Н.А. Цаголов и его школа в целом сформулировали аналогичные выводы о системе, во-первых, в условиях интеллектуальной изоляции, а, во-вторых, без явного разрушения или подрыва марксистской позитивистской методологии.

Предваряя современные экономические исследования методологическими ссылками на системный подход как единство «ядра» и «защитного пояса», можно с полным основанием ссылаться не только на И. Лакатоса, но и Н.А. Цаголова.

Методологическая проблематика, благодаря цаголовской школе, во второй половине ХХ в. перешла в статус особого, специального методологического направления экономического знания, сформировала специальную отечественную литературу по методологии.

Снятие временных ограничений интеллектуальных практик. Прошедшие тридцать лет позволяют посмотреть на историю экономической науки советского периода вне каркаса прежних ценностей и экстравагантных претензий на провозглашение приоритетов советского обществоведения, якобы потому, что учение Маркса всесильно, верно и стройно (Ленин), а с позиций конструктивистского постмодернизма -- современного этапа методологии в эволюции познания.

Снятие временных ограничений интеллектуальных практик показывает, что в истории экономической теории советского периода можно выделить, во-первых, два основных этапа. Первый -- до середины 50-х гг. ХХ в. или до появления работы И.В. Сталина. «Экономические проблемы развития социализма в СССР» (1952). Второй, соответственно, с середины 50-х гг. ХХ в. до перехода социалистического планового хозяйства к рыночному -- 1992 г.

Если первые десятилетия советской власти были периодом войны с идеологическими противниками, «разоблачением» ревизионистов с позиций абсолютных истин марксизма-ленинизма и неприятия как товарно-денежных отношений (ТДО), так и самой науки политической экономии, то с середины 50-х гг. ХХ в. в экономическую науку были привнесены аналитический и исследовательский компонент научного познания и признание существования самой экономической науки о социализме/коммунизме. В рамках политической экономии марксизма стали проявляться отдельные исследования, отличающиеся друг от друга либо по доминированию разных теоретических и методологических положений марксизма. В глобальном смысле дискуссия шла все о тех же товарно-денежных отношениях при социализме. Но в основе разграничений сложившихся концепций лежит, как это можно отчетливо видеть сейчас, теория, разработанная по методологии Н.А. Цаголова и его школой, воплощенная в «Курсе политической экономии» [20, Т. II]. Авторы «Курса» исходили из того, что ТДО существуют в силу незрелости планомерных отношений, т.к. социализм лишь первая фаза коммунистического способа производства, который сам еще проходит определенные этапы становления, и в силу этой незрелости для ТДО есть реальное функциональное пространство под контролем планомерных институтов: единого экономического центра и плана (Н.А. Цаголов). Авторы другой концепции считали, что при социализме нет и не может быть ТДО, а существующие в реальности товары, деньги и цены -- это лишь форма проявления непосредственно-общественных, планомерных отношений (Н.В. Хессин [21]). Авторы следующей концепции утверждали, что реальный социализм -- это новый тип товарного производства, существование которого не могли предположить классики марксизма (Я.А. Кронрод) [22] и что существование планомерности невозможно.

На сегодняшний день представляется, что концепции, условно назовем их концепциями Н.В. Хессина и Я.А. Кронрода, при всех различиях между собой, исходили из принципиальной несовместимости сосуществования планомерных и ТДО отношений. Теоретическое же понимание существования ТДО при социализме, сопряженных со степенью зрелости планомерных отношений, данное в «Курсе» [20, Т. II, 23], строилось как на признании их альтернативности в этом смысле комплементарности, сосуществования в выполнении функций учета, регулирования и стимулирования.

При определенных оговорках, такая трактовка взаимодействия ТДО и планомерности может конкурировать с неоинституциональным решением проблемы соотношения фирмы/плана и рынка, рассматриваемых как альтернативные, но не универсальные институты, существующие в силу разных механизмов минимизации трансакционных издержек, или ордолиберальным вариантом, согласно которому рынок -- насколько возможно, планирование -- насколько необходимо. Варианты решения проблем соотношения плана и рынка в западной литературе появились как реакция либеральной теории на работу Дж. М. Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег» (1936) [24], которая посвящена государственному регулированию эффективного спроса в денежной экономической системе.

Проблема соотношения плана и рынка или границ государства в рыночной экономике до сих пор не имеет общего или абстрактно-теоретического решения. Общепризнанной является лишь рекомендация подходить к решению проблемы исходя из конкретных обстоятельств, включающих специфичность активов экономики, ее институциональную структуру и задачи экономической политики. Меняются обстоятельства, изменяется релевантное соотношение этих инструментов.

Однозначно можно утверждать лишь то, что методология цалоговской школы легла в основу оригинальной теоретической концепции соотношения плана и рынка (планомерных и товарно-денежных отношений). Она, в свое время, не позволила одним исследователям однозначно утвердиться в том, что социализм -- это новый тип товарно-денежных отношений, а другим настаивать на том, что развитие реального социализма возможно без рынка. Для истории политической экономии социализма школа Цаголова является методологическим маркером, позволяющим упорядочить экономические теории социализма второй половины ХХв. с точки зрения важнейшей теоретической и практической задачи использования рынка при социализме.

О том, что не случилось. Как писал Дж. Хикс: «Трудно обобщать, не прибегая к рискованным построениям», а также «небезопасно простирать собственное воображение на прошлое (даже в той степени, в какой это необходимо для чисто теоретических целей)» [25, c. 17, 23], но, помня об этом, отметим следующее. Еще при жизни Н.А. Цаголов и его научные воззрения воспринимались коллегами -- экономистами других кафедр и вузов, а также более широкими политическими кругами далеко не однозначно. Одни видели в нем лишь поборника планомерности, другие противника ТДО, третьи -- теоретического схоласта [10]. И практически мало, кто видел научную и практическую продуктивность методологии и вариативность концепции соотношения плана и ТДО, которая была создана Считается, что в литературном произведении Д.В. Валового «Поиск: Экономическая повесть» Н.А. Цаголов выведен в образе некоего Царева Святослава Мироновича. Если это так, то персонаж этот весьма критичный. Читаем: «... к трибуне вышел первый выступающий.

- Святослав Миронович Царев -- ... В политэкономии придерживается консервативных взглядов, однако на словах чуть ли не новатор. В выступлениях он при всяком удобном случае осуждает ... решительного противника товарного производства на деле ... И ныне идеи отрицания товарного производства и закона стоимости при социализме все откровеннее пропагандируются на кафедре и положены в основу выпущенного ими учебника по политэкономии [26, с. 119-120]».

Не будет критиковать автора этих строк, приведенные слова лишь свидетельствуют об отсутствии релевантного понимания современниками идей цаголовской школы..

В истории экономической мысли известны прецеденты интеллектуального непонимания. Так, например, А.Сен-Симон (1760-1825), который был канонизирован марксистами как основоположник научного коммунизма, но, как утверждают другие авторы, в действительности был далек от социализма, он не был противником laisser-faire и дружил с Ж.Б. Сэем (1767-1832), чьим именем назван либеральный закон взаимодействия предложения и спроса (закон Сэя). Шевалье, соавтор франко-английского торгового договора 1860 г., по принятию которого наступил период европейской свободной торговли, был поклонником Сен-Симона [4, с. 440-441]. Однако так случилось, что использованная им риторика, воспринималась «величайшими предпринимателями в истории Франции» как социалистическая и «драпировала в сущности капиталистическую идею» [4, с. 441] проведения индустриализации в отсталых странах. Сен-Симон считал подходящей политической формой для общества будущего, эффективно решающего проблему индустриализации, некоторую разновидность корпоративного государства, в котором «лидеры промышленности» должны принять на себя главные политические функции.

Представляется, что аналогия с Цаголовым уместна в том смысле, что как свидетельствует его интеллектуальная биография, он был нацелен на поиск путей бескризисного развития экономики, поиск средств по преодолению кризиса. По крайней мере, самая ранняя публикация, помещенная в его трехтомнике, изданном еще при его жизни, посвящена именно проблеме преодоления кризисов: «К пониманию марксовой теории кризисов» [6, с. 29-53; 27]. Видимо в институтах планомерности он видел, прежде всего, такое средство и неустанно его развивал. Как тут не вспомнить про концепцию риторики экономической теории, утверждающей, что экономическая наука -- это, прежде всего, искусство убеждать [28]. Но был ли Цаголов ортодоксальным марксистом или его скрытым оппонентом, то для нас этот «квест» останется без ключа (он на дне моря)! Значительно важнее то, что идеологическая монополия марксизма не помешала ему получить результаты, сопоставимые с лучшими для своего времени западными результатами.

Подводя итоги представленным выше релятивистским изысканиям, воспроизведем слова Н.А. Цаголова, где он, рассуждая о «Богатстве народов» А.Смита, вел речь о том, как следует оценивать историческую роль научных произведений. «Историческая роль ... не может быть оценена однозначно. Она определяется в первую очередь тем, что нового дало это произведение по сравнению с предшествующим этапом развития политической экономии, какие новые решения старых вопросов оно предложило, какие новые вопросы поставило. Эта роль определяется так же тем, каким направлениям последующей экономической мысли оно послужило исходной основой и насколько значим сегодня тот круг проблем, который разрабатывал А. Смит в «Богатстве народов» [8, с. 13].

Применяя указанные критерии к трудам самого Н.А. Цаголова, на поставленные вопросы можно дать следующие ответы.

1) Что нового дали его работы по сравнению с предшествующим этапом развития политической экономии?

- Методологию экономической системы (ядра и периферии/коренных и некоренных отношения) и, отвечающую данным методологическим требованиям, теоретическую систему производственных отношений социализма, представленных в учебнике «Курс политической экономии».

2) Какие новые решения старых вопросов он предложил?

- Понимание соотношения рынка/ТДО и планомерности не как взаимоисключающих альтернатив, а как сосуществующих комплементарных отношений.

3) Какие новые вопросы поставил?

- В одной из последних работ была сформулирована проблема об использовании такой категории как «форма хозяйства». Он указывал на недооценку значимости разработки отечественной наукой категории «форма хозяйства», которая могла бы служить аналитическим инструментом для идентификации более широкого реального исторического многообразия форм производства материальной жизни, чем существующие понятия натурального и товарного хозяйства [29, c.11, 13-17].

4) Каким направлениям последующей экономической мысли работы Н.А. Цаголова послужили исходной основой и насколько значим сегодня этот круг проблем?

- В прямом смысле ни методологические, ни теоретические разработки не были актуализированы в «постцаголовский» период. Хотя проблема соотношения плана/государства и рынка остается одной из актуальнейших для экономической политики современных государств. Положительно можно отметить проблему хозяйства, которая активно изучается в Лаборатории философии хозяйства на ЭФ МГУ Научно-исследовательское подразделение научной части МГУ в составе экономического факультета «Лаборатория философии хозяйства» была создана приказом по МГУ в декабре 1988 г. Первое название «Лаборатория сравнительного анализа хозяйственных механизмов», имела статус проблемной лаборатории, действовавшей по линии Государственного комитета по науке и технике СССР. В 2000 г. лаборатория, сохраняя свой статус проблемной, была перепрофилирована в «Лабораторию философии хозяйства». url: http://www.econ.msu.ru/departments/lfh/, но она ведет отчет от идей философии хозяйства С. Булгакова [30], [31], [32].

Если быть верным концепции исторического релятивизма, то следует попытаться дать историческую оценку с позиций ныне действующих правил. Современные постмодернисты полагают, что «когда мы имеем дело с действительно великим философом, нас должно интересовать не то, что этот философ все еще может сказать нам, или что он значит для нас, а ответить на вопрос о том, как выглядим мы, наша современная ситуация в его глазах, какой наша эпоха предстает в его мысли» [33, с. 8-9].

- Так, как же выглядим мы, наша современная ситуация в его глазах, какой наша эпоха предстает в его мысли?

Мы выглядим, как не умеющие воспользоваться всем тем, чем можно воспользоваться. Методологические и теоретические разработки цаголовской школы не были реализованы ни в теории ни в практиках экономической политики реформирования социализма, они не были востребованы и в последующие годы, хотя и содержали такой потенциал. Например, модель политики «пекинского консенсуса» могла бы быть построена на методологии цаголовской школы. Ведь в основе «пекинского консенсуса» лежит сосуществование идеологии и практик хозяйствования, считавшихся в рамках западных теорий несовместимыми (рынок и коммунистическая идеология государства). Видимо, отечественная экономическая и политическая элита периода реформ середины 80-х гг., равно как и последующих периодов и этапов, не доверяет отечественному интеллекту, предполагая, что где-то за границей о нашем развитии позаботятся больше, чем мы сами. Но без преодоления неверия в свои собственные силы вряд ли удастся когда-нибудь одержать существенные экономические победы.

Литература

1. Аоки М., Ким Х.К. Корпоративное управление в переходных экономиках. Инсайдерский контроль и роль банков. -- СПб., 1997.

2. Коуз Р.Г. Институциональная структура производства. Нобелевская лекция // Вестник СПбГУ. Сер. 5. Экономика. -- 1992. -- Вып.4. -- с. 89-90.

3. Шапиро Н.А. О намерениях по реактуализации политической экономии: критический взгляд // Проблемы современной экономики. -- 2013, № 2 (46). с. 41-43.

4. Гершенкрон А. Экономическая отсталость в исторической перспективе // Истоки: Экономика в контексте истории и культуры / Ред. Я.И. Кузьминов, В.С. Автономов, О.И. Ананьин и др. -- М.: ГУ ВШЭ, 2004.

5. Белый А. Цит. По Одоевцевой И. “На берегах Невы”. -- М.: Худ. лит-ра, 1988. -- С. 232.

6. Цаголов Н.А. Вопросы методологии и системы политической экономии. -- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.

7. Цаголов Н.А. Вопросы теории производственных отношений социализма. -- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1983.

8. Цаголов Н.А. Вопросы истории политической экономии. -- М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

9. История политической экономии капитализма / Под ред. А.А. Демина, Н.В. Раскова, Л.Д. Широкорада. -- Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1989.

10. Дзарасов С.С., Меньшиков С.М., Попов Г.Х. Судьба политической экономии и ее советского классика. -- М.: Альпина Бизнес Букс, -- 2004.

11. Деленян А.А. Склонность к методологии // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 6. Экономика. -- 2015. -- № 2. -- С.66-88.

12. О творческом наследии Н.А. Цаголова: к 100-летию со дня рождения / Под ред. К.А. Хубиева. -- М.: Экономический факультет МГУ. -- М.: ТЕИС, 2004.

13. Куликов В.В. «Цаголовская школа» и ее современное звучание // Российский экономический журнал. -- 2004. -- № 4. -- С.51-59.

14. Черковец В. Политическая экономия в Московском Университете: историческая ретроспектива и настоящее (к 200-летию кафедры и 100-летию со дня рождения Н.А.Цаголова) // Российский экономический журнал. -- 2004. -- № 2. -- С.56-73.

15. Черковец В.Н. К ренессансу планомерного функционирования и развития Экономики России? // Вестн. Моск. Ун-та. Сер. 6. Экономика. -- 2015. -- № 2. -- С.56-65.

16. Шапиро Н.А. Идентификация «цаголовской школы» в проблемном поле российской экономической науки // История экономической науки в России: исследование и преподавание. Матер. науч.-метод. Конф. 2-4 апреля 2009 г. / Под ред. Г.Г. Богомазова. Вып. 1. -- СПб: ЭФ СПбГУ, 2009. -- С.76-81.

17. Политическая экономия. Учебник / Под ред. К.В. Остравитянова, Шепилова Д.Т., Л.А. Леонтьева, И.Д. Лаптева, И.И. Кузьминова, Л.М. Гатовского. -- М.: Государственное изд-во политической литературы, 1954.

18. Длугач Т.Б. О книге «Проблемы и дискуссии в философии России второй половины XX в.: Современный взгляд» // Вопросы философии. -- 2015. -- № 4. -- С.215-218.

19. Лакатос И. Методология исследовательских программ. -- М.: Изд-во ЕРМАК, 2003.

20. Курс политической экономии. В 2-х т. / Под ред. Н.А. Цаголова. -- М., -- Изд 1964, 1970, 1973-1974.

21. Хессин Н.В. Развитие теории планомерной организации социалистического производства и проблемы ее совершенствования // Вест. Моск. ун-та. Сер.6. Экономика. -- 1979. -- № 1. -- С. 13-26.

22. Кронрод Я. Исходное и основное социалистические производственные отношения // Вопросы экономики. -- 1983. -- № 8. -- С.14-35.

23. Шапиро Н.А. Соотношение закона планомерного развития и закона стоимости в системе развитого социализма: Дисс... канд. экон. наук. -- М., 1984.

24. Кейнс Дж.М. Общая теория занятости, процента и денег. -- М.: Изд. «Прогресс», 1978; Гелиос АРВ. -- 1999.

25. Хикс Дж. Теория экономической истории // Вопросы экономики. -- М., 2003.

26. Валовой Д.В. Поиск: экономическая повесть. -- М., 1983.

27. Орешкин В.В. «Цаголов Николай Александрович» // Экономическая энциклопедия. Политическая экономия. Т.IV. -- М., 1980. -- С.360.

28. Мак-Клоски Д. Риторика. Экономическая теория / Под ред. Дж. Итуэлла, М. Милгейта, П. Ньюмена. -- М., 2004.

29. Цаголов Н. А. О функциях политической экономии и кризисе буржуазной политической экономии // Проблемы развития политической экономии и совершенствование ее преподавания. -- М. 1985.

30. Булгаков С. Философия хозяйства. -- М.: ТЕРРА -- Книжный клуб, 2008 .

31. Осипов Ю.М. Философия хозяйства. Тезисы. -- М.: ТЕИС, 2006.

32. Shapiro N. Economic Theory and Its Values: S. Bulgakov's Views // Journal of Business and Economics, ISSN 2155-7950, USA April 2014, Vol. 5, No. 4, p. 539-549.

33. Жижек C. Размышления в красном цвете: коммунистический взгляд на кризис и сопутствующие предметы. -- М.: Изд-во «Европа», 2011.

Размещено на Allbest.ru