Историческая динамика международной рыночной системы: циклы лидерства, геополитическая экспансия и перспективы трансформации мирового порядка

Особенности второй триады циклов эволюции международной рыночной системы

В четвертом, следующем за Венецианским цикле МРС (1321-1501 гг.) эволюционная динамика, до той поры неразрывно связанная со Средиземноморьем, демонстрирует принципиальное усложнение. Усложняется как структура центра-лидера (в этом качестве теперь выступает сообщество североитальянских городов-политий, кооперирующихся и тесно связанных между собой посредством разделения коммерческих функций в рамках интегральной целостности), так и сам базовый порядок международной системы.

Вот некоторые наиболее яркие грани функционального разделения в структуре центра-лидера. 1. Генуя становится доминирующим игроком в морской торговле и колонизации внешних пространств, все настойчивее устремляясь за пределы Средиземноморья. Не имея возможности проникнуть в контролируемое мамлюками Красное море и преодолеть барьеры, выстроенные арабами в южном направлении, она преодолевает эти барьеры на Западе и выходит в Атлантику. Вместе с тем она оттесняет Венецию на византийском направлении и получает выход в Черное море и через него - на территорию тогдашней Золотой Орды. 2. Флоренция в четвертом цикле начинает доминировать в сфере финансов и кредита, осваивая внутренние континентальные пространства Европы вплоть до Нидерландов и даже севернее. 3. Венеция, пользуясь награбленными богатствами, развивает банковскую систему и финансирует многочисленные военные предприятия. 4. Ватикан все активнее включается в культурную (прозелитическую) трансформацию как континентальной Европы, так и отпадающих от других держав (Византии и даже Халифата) территорий, протополитий и этнических сообществ.

Подчеркнем, что при переходе от одной триады рассматриваемых эволюционных циклов к другой наблюдается чрезвычайно значимый и почти парадоксальный феномен. Географически центр-лидер остается практически на том же месте, но сам характер лидерства и его конкретное воплощение качественно меняются. В самом деле, центр-лидер третьего эволюционного цикла - Венеция и центр-лидер четвертого эволюционного цикла - североитальянские города-государства, в ряду которых оставалась и Венеция, географически почти совпадают. Однако в связи с переходом от доминирования торгово-производительных империй, в которых производство было вспомогательной функцией торговли, к производительно-торговым империям, где торговля подчиняется интересам развития производства, становится важнейшим инструментом его стимулирования, существенно преобразуются структура и характер центра-лидера. Происходят его глубокая внутренняя функциональная дифференциация и общее усложнение. Иными словами, при переходе от одной триады циклов МРС к другой мы обнаруживаем, что основные усилия (и издержки) трансляции лидерства обусловлены не задачами пространственного перемещения «субстанции лидерства», а задачами ее качественной структурно-функциональной трансформации, изменения самой парадигмы лидерства в рамках МРС. Позже мы сможем наблюдать аналогичный феномен при переходе от второй триады эволюционных циклов к третьей, что свидетельствует о неслучайном, системном характере этого феномена.

Таким образом, этот четвертый цикл стал по сути переходным к новому пространственно-эволюционному качеству системы. Она «размыкается» и выходит из Средиземноморья на североатлантический (а вскоре - на атлантический и даже глобальный) простор. Графически это можно было бы изобразить (забегая несколько вперед) следующим образом (см. рисунок).

Условная траектория пространственной трансляции центра-лидера МРС из Средиземноморья (первая триада эволюционных циклов)
в Северную Атлантику (вторая триада эволюционных циклов), а затем и на глобальный простор (третья триада эволюционных циклов)

В целом во второй триаде циклов (1321-1789 гг.) «размыкание» средиземноморской циркуляции центра-лидера и выход в Атлантику дает мощный импульс последующему развитию колониальных систем ведущих западноевропейских торговых держав: Испании, Португалии, Голландии (Соединенным провинциям Нидерландов), Англии (Великобритании), Франции, Бельгии. Эти колониальные системы охватывают почти весь мир. Продолжается циркуляция лидерства (Северная Италия - Голландия - Великобритания, или, что то же самое, «Соединенные итальянские республики» - «Соединенные провинции» - «Соединенное Королевство») - теперь уже в принципиально новых масштабах.

Закономерности динамики системы и трансляции лидерства в целом остаются теми же, что и в первой триаде, но сам характер этого лидерства в связи с усложнением и дифференциацией международной рыночной системы получает новое развитие. В четвертом цикле (1321-1501 гг.) в Северной Италии возникают и получают развитие мануфактуры - прообраз будущего капиталистического производства. Формируется мануфактурный (предындустриальный) и финансово-торговый капитал. Итальянские города-государства развивают мощную банковскую и кредитно-финансовую систему, обеспечивающую развитие не только морской, но и океанской торговли. При этом конец фазы технологической революции (1321-1345 гг.) знаменуется первым выступлением наемных рабочих во Флоренции (1343 г.) и первой известной стихийной забастовкой рабочих - чесальщиков шерсти (1345 г.), что свидетельствует о бурном развитии мануфактур в этой фазе и о связанном с ними появлении новых технологий в управлении производством (мануфактурное разделение труда) и новых критически значимых для политического развития социальных страт. В этой же фазе возникает новое мировоззрение раннего Возрождения, обозначившее глубокий переворот в культуре, новый литературный итальянский язык.

В конце этого цикла происходит окончательное падение Византии (1453 г.), в котором предательством во время штурма Константинополя турками-османами отличились уже генуэзцы. А в 1492 г. генуэзец Колумб на испанских каравеллах открывает Америку, что дает начало включению новых континентов в международную рыночную систему, принося коренному местному населению, находящемуся нередко на протогосударственной или даже догосударственной стадии развития, неисчислимые страдания, а порой и гибель.

Тем не менее в следующем, пятом цикле (1501-1657 гг.) прогресс этих новых направлений и новых форм экспансии МРС сопровождался не менее бурными процессами структурной перестройки системы. В фазе великих потрясений (1525-1585 гг.) итальянские города-государства в результате длившихся более полувека так называемых Итальянских войн (1494-1559 гг.) подверглись разграблению, разрушению и утратили качества центра-лидера МРС. Важную роль в трансляции лидерства на этом этапе сыграла Реформация, начавшаяся в Германии и Швейцарии именно в фазе технологической революции (1501-1525 гг.). Еще раз обратим внимание, что технологическая революция - это революция не только в производственных, торгово-транспортных или финансовых технологиях, но и в идеологических (религиозно-идеологических и мировоззренческих) парадигмальных установках, принципах, подходах и технологиях. В этом смысле трудно переоценить роль Реформации и возникшего протестантизма в технологической, а затем и геополитической перестройке международной рыночной системы, в превращении ее в глобальную рыночную систему. Именно протестантские страны (Голландия, Великобритания, позднее США) сделали эту систему по-настоящему всемирной, глобальной, универсальной и вездесущей. А началась эта глобальная перестройка с тезисов Мартина Лютера в Германии в 1517 г. и с деятельности Ульриха Цвингли в Швейцарии (1518-1531 гг.), за которыми последовали полтора века кровопролитных религиозных войн в Центральной и Западной Европе за право на идейное лидерство в меняющемся мире.

В V цикле место итальянских городов-государств заняла Голландия (основа будущих Соединенных провинций Нидерландов), которая, как и положено будущему центру-лидеру, долгое время вызревала в тени итальянских городов-государств, а затем в тени Испании и империи Карла V, капитализируя и консолидируя их богатства, технологические и финансовые достижения, коммерчески осваивая проложенные ими торговые пути. Отметим при этом, что Португалия и Испания, несмотря на их немалые достижения в морском (океанском) судостроении, а также в разграблении богатств, накопленных народами Африки, Центральной и Южной Америки, не смогли создать эффективную систему накопления богатства и/или капитала, которая является необходимым условием функционирования центра-лидера. В результате этого Португалия и Испания, как ни парадоксально, оказались не центром, а периферией международной рыночной системы, а место центра-лидера заняла «маленькая» и «незаметная» Голландия, сумевшая нанести ряд поражений могущественной Испанской империи и создать собственную колониальную империю.

В 1579 г. (конец фазы великих потрясений пятого эволюционного цикла) после длительной войны с Испанией была создана Утрехтская уния северных провинций Нидерландов, которая положила начало политическому существованию нового государства - Республики Соединенных провинций Нидерландов (Republiek der Zeven Verenigde Nederlanden). Решающий рывок Голландия как центр-лидер преобразованной международной рыночной системы совершила в фазе РМР пятого цикла (1585-1609 гг.). В Голландии (морских торговых воротах Республики), ставшей, по выражению К. Маркса, «образцовой капиталистической страной», бурно развивалось мануфактурное производство, причем торговая гегемония была тесно связана с производственным преобладанием и доминированием на море. В середине XVII в. (к концу фазы структурного кризиса пятого эволюционного цикла) флот Голландии почти вдвое превосходил флоты Англии и Франции, взятые вместе. Амстердам стал европейским (а в сущности - мировым) центром торговли и кредита. Голландия создала колониальную систему (и Ост-Индскую компанию как ее ядро), которая позднее стала образцом для следующего центра-лидера - Англии (Великобритании).

Однако Голландия, несмотря на все свои успехи, все же не смогла сформировать принципиально новую систему мобилизации ресурсов и сделать международную рыночную систему по-настоящему мировой, глобальной. Уже к началу XVIII в. (особенно в фазе ВП шестого цикла, 1681-1729 гг.) наметилось серьезное отставание Голландии от ее главного конкурента, партнера и преемника - Великобритании. Голландия потерпела ряд поражений от Англии в трех англо-голландских войнах 1650-1670-х гг. (Всемирная… 1958: 98-99). Еще больше ослабела Голландия в результате войн с Францией, плодами которых воспользовалась Англия. Использовав войну за испанское наследство (1701-1713 гг.), во время которой Франция вела военные действия на территории Голландии и нанесла последней значительный экономический ущерб, Англия (с 1707 г. после унии Англии и Шотландии - Великобритания) под предлогом защиты Голландии от Франции присвоила все основные технологические и финансовые достижения Голландии, переманила к себе существенную часть ее капиталов и высококвалифицированных специалистов. В результате в начале XVIII в. новым центром-лидером международной рыночной системы стала Великобритания. В очередной раз воспроизвелась закономерность: новый центр-лидер наследует (путем принуждения или путем «добровольного» перемещения капиталов) основные достижения и ресурсы инновационного развития предыдущего центра-лидера.

Фаза РМР шестого цикла (1729-1753 гг.) и начало следующей фазы СК (1753-1789 гг.) стали временем полного утверждения производственно-торговой и торгово-колониальной гегемонии Великобритании в Европе и в мире. В ходе войны за австрийское наследство (1740-1748 гг.) Великобритания захватила у Франции стратегически важные крепости в Канаде, а во время Семилетней войны (1756-1763 гг.) присвоила последние французские владения в Северной Америке, Сенегал в Африке и нанесла французам решительное поражение в Индии. После этого Индия, которая подверглась неслыханному грабежу и насилию, стала «жемчужиной британской короны» и основой Британской колониальной империи. В результате Великобритания уже к концу XVIII в. смогла накопить огромные по тем временам богатства, которые позволили ей начать промышленную революцию и перейти к новому индустриально-капиталистическому типу развития, став индустриальной империей.

Третья (индустриальная) триада циклов: завершение полуторатысячелетней исторической эпохи и грядущий перелом

В третьей триаде (1789-2041 гг.) формируется глобальная система мировых центров политической, экономической и военной силы и институтов на основе индустриально-капиталистического развития. Международная рыночная система выходит за пределы Старого Света, становится по-настоящему всемирной, глобальной. При этом кредитно-финансовая система революционным образом (в ходе так называемой промышленной революции) переходит от обслуживания торговых транзакций, через организацию производства высоколиквидных на внешних рынках товаров, к формированию и инвестиционному обеспечению крупной индустрии. В то же время сама глобальная финансовая система со временем обретает качества «финансомики», ориентированной на своего рода расширенное воспроизводство финансового капитала независимо от перипетий торгового обращения и промышленного производства, становится не столько посредником и проводником, сколько главным субъектом мирового капиталистического развития.

Отметим, что выявленная на примере предыдущих эволюционных циклов закономерность радикальных изменений в технологиях и в идеологии в фазе технологической революции (ТР) становится еще более явной и очевидной в третьей триаде циклов. Так, в фазе ТР седьмого цикла (1789-1813 гг.), наряду с промышленной революцией, внедрением в производство паровой машины и развитием хлопчатобумажной промышленности сначала в Великобритании, а затем в Европе, в результате Великой французской революции (1789-1794 гг.) с ее лозунгом «Свобода, равенство, братство», который трансформировался в 1799 г. в лозунг «Свобода, равенство, собственность», утвердилась либеральная идеология, сыгравшая огромную роль в эволюции глобальной рыночной системы. В фазе ТР следующего, восьмого цикла (1897-1921 гг.) наряду с внедрением электричества, двигателя внутреннего сгорания, появлением автомобиле-, тракторо- и авиастроения в результате Великой русской революции (1917-1922 гг.) возникла идеология коммунизма, которая в дальнейшем способствовала краху колониальной системы и глубокому вовлечению крупнейших стран Востока в глобальную рыночную систему. Отметим, что идеология коммунизма, в ее политическом воплощении в форме союза советских республик, просуществовала ровно один эволюционный цикл - от одной фазы ТР до другой, что, по-видимому, далеко не случайно. Наконец, в фазе ТР текущего девятого цикла (1981-2005 гг.), наряду с широким распространением информационных технологий, мобильной связи и сети Интернет, возникла и распространилась идеология неолиберализма, глобализации, постмодернизма, униполярности и «вечного доминирования» Pax Americana.

Рассмотрим третью триаду более подробно. Седьмой эволюционный цикл (1789-1897 гг.) стал решающим в плане становления крупной индустрии и формирования мировой финансовой системы. Великобритания (не в последнюю очередь благодаря неслыханному разграблению колоний и заимствованию изобретений у других стран) из производительно-торговой державы превратилась в могущественную индустриальную Британскую империю с огромным количеством колоний, доминионов, протекторатов и прочих зависимых стран. К концу этого цикла, то есть к концу XIX в., Британская империя единолично контролировала (с учетом морей и океанов) около 40 % всей поверхности земного шара.

Обратим внимание, что здесь, при переходе от второй триады эволюционных циклов к третьей триаде, как и при переходе от первой триады циклов ко второй, воспроизвелась та же самая закономерность перехода (трансляции) лидерства. Вновь центр-лидер (в данном случае Великобритания) географически остался практически на том же месте (как в свое время центр-лидер остался в Северной Италии). Но характер этого центра-лидера и самого лидерства принципиально изменился в связи с переходом к индустриально-капиталистическому обществу: место Англии (Великобритании), претендовавшей главным образом на доминирование в Европе, заняла огромная Британская империя, стремившаяся уже к мировому господству и пытавшаяся (порой не без успеха) установить свою глобальную гегемонию. Подобное сохранение лидерства географически на том же месте при переходе от одной триады циклов к другой (от одного типа развития международной рыночной системы к другому), разумеется, не случайно. Оно связано с тем, что этот переход требует мобилизации огромных ресурсов, а такие ресурсы как раз и накапливаются предыдущим центром-лидером. Но при таком переходе система не может себе позволить существенного пространственного перемещения, все ее ресурсы направляются на глубокую качественную внутреннюю трансформацию. Когда же новый тип развития (и, соответственно, новый тип доминирующих империй) утвердился, становится возможным и необходимым географическое перемещение центра-лидера, что и наблюдается в каждой триаде рассматриваемых циклов.

Весьма показательно, что переход от центра-лидера в лице Великобритании эпохи производительно-торговых империй к центру-лидеру в виде Британской империи эпохи индустриальных империй, как и прежние переходы лидерства, произошел именно в фазе великих потрясений (фаза ВП VII цикла, 1813-1849 гг.), точнее, в ее конце (1830-1840-е гг.). Именно тогда в Великобритании победило фритредерство, выражавшее интересы крупного промышленного капитала, а интересы лендлордов и прежних владельцев мануфактур отошли на второй план. Окончательно индустриальной империей («мастерской мира») и мировым центром-лидером Британская империя стала в фазе РМР восьмого цикла (1849-1873 гг.). В этой же фазе произошла масштабная экспансия Британской империи, расширение ее колониальной системы до неслыханных прежде размеров.

В фазе СК (1873-1897 гг.) политическое и экономическое доминирование Британской империи в мире достигло своего пика, так что в Британии заговорили о «конце истории» и о «вечном» британском господстве (Тойнби 1995: 28-29, 323-324). Однако именно в этот период США и Германия стремительно догоняли, а по ряду позиций и обгоняли Британскую империю в экономике, в развитии новых отраслей крупной индустрии, в новейших технологических разработках. Поэтому с началом нового восьмого цикла (1897-1981 гг.) начался быстрый и необратимый закат Британской империи. В ходе двух мировых войн за глобальное экономическое, политическое и военное лидерство боролись США и Германия. В итоге победили Соединенные Штаты, а «победы» Британской империи в этих мировых войнах обернулись ее поражением в глобальном соперничестве с США. Вновь, как и в прежних эволюционных циклах, решающей эпохой для смены лидерства стала фаза великих потрясений (1921-1945 гг.). В ходе Второй мировой войны США использовали британские капиталы, технологии, изобретения и инновации, а после войны - еще и германские технологии и изобретения. В 1944 г. после заключения Бреттон-Вудских соглашений США окончательно стали мировым финансовым центром, что позволило им на протяжении многих десятилетий печатать доллары, ставшие и до сих пор еще остающиеся универсальной мировой резервной валютой. В результате к концу XX в. США после распада СССР стали мировым гегемоном и вновь, как в свое время это делала Британская империя, провозгласили «конец истории» и «вечное господство либерализма» (Фукуяма 1990).

Однако история в очередной раз не закончилась, а преподнесла своим «завершителям» неожиданные сюрпризы. Сначала грянули кризис 2000-2001 гг. и события 11 сентября 2001 г., потом США начали очередную бесконечную войну в Афганистане, вторглись в Ирак. Вскоре разразился глубокий глобальный финансовый и экономический кризис 2008-2009 гг. с долговременными экономическими, социальными и политическими последствиями. А в 2011 г. началась «арабская весна», которая привела к деструктивным последствиям на Ближнем Востоке и затем в других регионах мира. За ней последовали столкновения между США и Россией из-за Сирии и Украины, началась гибридная война, в ходе которой США сами способствовали объединению усилий России и Китая для противостояния Западу.

Кто же на этот раз - к 2017-2018 гг. (завершение ключевой для судеб мирового лидерства фазы великих потрясений) - стал победителем? У кого оказались наилучшие возможности концентрации ресурсов для технологического рывка и распространения инноваций в новых глобальных пространствах развития? На первый взгляд кажется, что это по-прежнему США, сохранившие роль технологического и финансового лидера, хотя и уступившие Китаю и другим азиатским странам первенство в индустриальном производстве. Вспомним, однако, что нечто подобное мы уже наблюдали в восьмом цикле: Британская империя сохраняла технологическое и отчасти финансовое лидерство почти до Второй мировой войны, но уступила промышленное лидерство США и Германии гораздо раньше, уже перед Первой мировой войной, а лидерство в мировой торговле и в вооружениях утратила в период между двумя мировыми войнами. В девятом цикле Соединенные Штаты утратили лидерство в индустриальном производстве уже на рубеже XX- XXI вв., а на протяжении фазы ВП (2005-2017 гг.) постепенно потеряли неоспоримое лидерство в мировой торговле и в разработке новейших систем оружия. Следующим (и во многом решающим) этапом станет утрата неоспоримого финансового лидерства США, и этот этап уже начался.

Более того, внутри Соединенных Штатов с начала 2000-х гг. наблюдается глубокий раскол в элите и в обществе, борьба между глобалистами и националистами, а во внешней американской политике обострились отношения с ключевыми игроками - Россией, Китаем, ЕС, Турцией, Ираном и даже Саудовской Аравией. В этом плане перспективы азиатских держав (Китая, Японии, Индии, Южной Кореи и др.), несмотря на все противоречия между ними, которые США пытаются разжечь или усилить, выглядят более предпочтительными. Следует учитывать и то фундаментальное обстоятельство, что, как было показано выше, сам характер лидерства меняется при переходе от одной триады эволюционных циклов к другой. И наиболее перспективным в XXI в. может оказаться полицентричный мировой порядок, включающий лидерство нескольких держав, ни одна из которых не может играть роль абсолютного гегемона, но каждая способна отстаивать свой контроль над внешними территориями, необходимыми ей для развития. Третья триада циклов постепенно подходит к концу, приближается сингулярность начала 2040-х гг., и это предопределяет огромные геополитические и цивилизационные сдвиги, к которым Pax Americana адаптироваться принципиально не сможет (Айвазов, Пантин 2018; Лапкин 2018).

В то же время США еще располагают огромными финансовыми, технологическими, военными и иными ресурсами. Они упорно и последовательно стремятся не только сохранить, но и упрочить свою гегемонию, подчинив всех (прежде всего Россию, Китай и ЕС) своей воле и сделав Pax Americana незыблемым. Поэтому исход борьбы за глобальное лидерство, борьбы, которая вступила в критическую фазу, еще отнюдь не предрешен, хотя наиболее вероятным представляется всеобъемлющий кризис Pax Americana и переход лидерства к сообществу азиатско-тихоокеанских держав, которое в ближайшие десятилетия будет выстроено на пока еще не вполне ясных основаниях, к полицентрическому мировому порядку.

Подытоживая сказанное, последовательность центров-лидеров на протяжении девяти эволюционных циклов сначала международной, а затем глобальной рыночной системы можно описать следующим образом (табл. 3). При этом следует учитывать, что окончательная смена центра-лидера и связанного с ним международного (мирового) порядка происходит не в самом начале каждого эволюционного цикла (то есть не в фазе ТР, которая открывает очередной цикл), а в середине или в конце следующей за ней фазы ВП. Иными словами, завершение процесса смены лидера в каждом эволюционном цикле сдвинуто по крайней мере на 24 года (продолжительность первой фазы цикла ТР) или даже немногим более.

Таблица 3 Последовательность центров-лидеров в различных циклах эволюции международной (глобальной) рыночной системы и связанного с ним международного (мирового) порядка (МП)

Выводы: основные тенденции и закономерности эволюции международной рыночной системы

В заключение подведем некоторые наиболее важные итоги и еще раз обратим внимание на удивительную преемственность и вместе с тем на последовательное эволюционное усложнение в динамике международной, а затем и глобальной рыночной системы.

Во-первых, еще раз выделим и подчеркнем отличительные черты каждой из фаз циклов эволюции международной рыночной системы, но на этот раз начнем с фазы структурного кризиса (как известно, цикл можно начинать с любой фазы, но при этом важно понимать логику и последовательность движения от одной фазы к другой).

Структурный кризис геополитической и геоэкономической экспансии (СК) означает вызревание очередной структурной перестройки международной рыночной системы. Этот кризис диагностирует наличие препятствий на пути структурного усложнения системы, возникающих по итогам предшествующего распространения политических, социальных, экономических и культурных институтов и инноваций на всю охваченную на прежних этапах экспансии ойкумену. Тем самым он стимулирует и подготавливает новую технологическую революцию в самых разных областях жизни общества.

Технологическая революция (ТР) - это революция технологий власти, идеологии, геополитического доминирования, военного дела, финансов и производства. Наиболее успешные бенифициары эпохи СК на основе обретенных по ее окончании ресурсов начинают технологическое совершенствование своего инструментария международной власти в рамках МРС, стремясь к капитализации получаемых при реализации своего технологического превосходства монопольных преимуществ. По итогам этого периода - ввиду узости рынка (платежеспособного спроса) инновационно продвинутой части ойкумены (прежде всего ее центра-лидера) и отставания периферии - нарастают проблемы в обращении капитала и возврате кредитов, что провоцирует последующий глубокий финансовый кризис и затяжную депрессию. Эта эпоха - чрезвычайно бурная и «катастрофическая», особенно сильно бьющая по прежним структурам территориального контроля (империям) (в период 2017-2041 гг. - по «главной империи» - США).

Великие потрясения (ВП) - эпоха радикальной геополитической трансформации и форсированной мобилизации «ресурсов мощи» основных геополитических игроков. Эта фаза в годы своего завершения инициирует последующую глобальную перестройку эпохи РМР. В ходе нее сокрушительному удару подвергаются и центр системы, и ее периферия, где начинаются «войны всех со всеми».

Революция международного рынка (РМР) означает радикальное изменение иерархической структуры международного политического и экономического развития. Трансформация международной иерархии развития и связанные с этим масштабные геополитические сдвиги дают шанс новым игрокам стать значимыми в рамках системы, что, в свою очередь, способствует преодолению прежней ограниченности спроса, узости мировых рынков. Параллельно в рамках этой фазы окончательно взламывается прежняя иерархия политического, экономического, финансового, технологического и военного доминирования (сегодня - глобального доминирования) и осуществляется принципиальное обновление лидерства (как субъекта-лидера, так и самой парадигмы лидерства).

Во-вторых, следует отметить, что само разделение на понижательные и повышательные фазы (волны) циклов Кондратьева и их более ранних предшественников (циклов конъюнктуры) является отнюдь не случайным. Понижательные фазы (структурный кризис, великие потрясения в рамках модели МРС) - это фазы релаксации и вызревания новых паттернов эволюции, а повышательные фазы (технологическая революция, революция международной рыночной системы) - это фазы рывка и экспансии международной рыночной системы. По мере усложнения системы процессы релаксации ускоряются вплоть до элиминирования самой этой фазы как самостоятельного периода после завершения фазы РМР девятого эволюционного цикла (см. в табл. 1 прогнозируемую с высокой вероятностью сингулярность в начале 2040-х гг.). В итоге чередование фаз релаксации и рывка является одним из общих принципов мирового циклически-волнового развития, который был продемонстрирован ранее на примере политической динамики России (Лапкин 2012; Пантин, Лапкин 2014).

В-третьих, в ближайшие десятилетия наибольший потенциал для технологического (в широком плане) лидерства обнаруживается у стран-лидеров периферии (Китая и других азиатских государств). Вместе с тем у нынешнего глобального лидера (США) и его сателлитов нет приемлемого «проекта будущего», они поглощены разрушительными внутренними и генерируемыми ими вовне конфликтами, а попытки задействовать ранее уже использовавшиеся приемы («охота на ведьм», русофобия, китаефобия) не дают запланированных результатов.

В эпоху, когда необходимо распространять новую парадигму лидерства на весь мир, глобальный лидер (США) занимает непоследовательную и скорее консервативно-деструктивную позицию. Более того, многие институционально-правовые структуры прежнего глобального доминирования сегодня разрушаются усилиями самого глобального лидера (действия, направленные на разрушение ЮНЕСКО, ООН, НАТО, ВТО, МВФ, Транстихоокеанского партнерства, поддержка Brexit и др.). Эволюция системы (МРС) идет буквально по следующему сценарию: Карфаген должен быть разрушен, но если нет подходящего для этого Рима, то он будет разрушен усилиями самого Карфагена.

Таким образом, сегодняшняя дисфункция смены лидерства - один из главных симптомов масштабных сбоев, обусловливающих предстоящую институциональную и содержательную (парадигмальную) трансформацию миропорядка. Эта трансформация, как следует из анализа динамики глобальной рыночной системы, будет происходить на протяжении ближайших двух десятилетий вплоть до грядущей сингулярности в начале 2040-х гг. Более подробно эта проблематика будет рассмотрена в последующих работах авторов.

В-четвертых, прослеживается важная закономерность, указывающая на связь между эволюцией международной рыночной системы и динамикой культуры. Каждой триаде рассматриваемых эволюционных циклов (то есть каждой эпохе в развитии системы) предшествует и открывает ее глубокий переворот в культурных предпочтениях и духовной жизни, утверждение нового мировоззрения, новых стилей и направлений, новых парадигм. Первой триаде циклов (эпохе торгово-производительных империй) предшествовал самый глубокий переворот - утверждение и распространение христианства, а затем ислама (IV-VII вв.). Второй триаде циклов (эпохе производительно-торговых империй) непосредственно предшествовало и открывало ее раннее Возрождение (XIV-XV вв.). Третьей триаде циклов (индустриальной эпохе) предшествовали и открывали ее барокко, Просвещение, расцвет классической музыки, затем наивысший взлет классической реалистической литературы и живописи (XVIII - вторая половина XIX в.). В связи с этим существует возможность, что нынешнее засилье низкопробной массовой культуры и господство постмодернизма при переходе к новой эпохе развития после 2040-х гг. (сингулярность) и при условии сохранения культурного многообразия может смениться подъемом культуры на новой, пока что неизвестной нам основе, но с активным вовлечением в общемировой культурный процесс уникальных ресурсов «незападного» культурного бэкграунда.

В-пятых, в текущем IX цикле, в преддверии сингулярности мы все отчетливее наблюдаем исчерпание потенциала национально-государственной формы политической организации и интеграции макросообществ. Государству как политическому состоянию таких макросообществ (states) настоятельно требуется новая форма, новая идеалтипическая модель (или набор таких моделей). Именно движение в этом направлении может увенчаться формированием нового миропорядка, в чем так нуждается сегодняшний раздираемый обостряющимися конфликтами глобальный мир.

И, наконец, последнее по счету, но не по важности. Заканчивающаяся третья триада эволюционных циклов завершает не только индустриально-капиталистическую эпоху, но и огромный виток человеческой истории, истории международной рыночной системы. Этот виток начался около 1500 лет назад после разложения и распада Pax Romana и заканчивается на наших глазах разложением и распадом Pax Americana. Вопрос о том, что будет дальше, - это самый насущный практический и теоретический вопрос нашего бурного переходного времени.

Литература

1. Айвазов, А. Э., Пантин, В. И. 2018. От столкновения к партнерству цивилизаций: новое мироустройство и проблема реформирования ООН. История и современность 1: 88-108.

2. Бродель, Ф. 1992. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV-XVIII вв.: в 3 т. Т. 3. Время мира. М.: Прогресс. 680 с.

3. Валлерстайн, И. 2003. Конец знакомого мира: Социология XXI века. М.: Логос. 368 с.

4. Всемирная история: в 10 т. Т. 3. М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1957. 896 с.

5. Всемирная история: в 10 т. Т. 5. М.: Гос. изд-во полит. лит-ры, 1958. 782 с.

6. Гринин, Л. Е., Коротаев, А. В. 2016. Ближний Восток, Индия и Китай в глобализационных процессах. М.: Учитель. 496 с.

7. Дьяконов, И. М. 2010. Пути истории: От древнейшего человека до наших дней. 3-е изд. М.: КомКнига. 384 с.

8. Кункова, В. И. 2011. Торговые отношения арабов до династии Аббасидов. Общество. Среда. Развитие 1: 57-60. Лапкин, В. В.

9. 2012. Политическая модернизация России в контексте глобальных изменений. М.: ИМЭМО РАН. 140 с.

10. 2017. В преддверии сингулярности: перспективы трансформации мирового порядка. История и современность 1: 52-78.

11. 2018. О национальном vs имперском обустройстве современного миропорядка. Полис. Политические исследования 4: 37-55.

12. Лапкин, В. В., Пантин, В. И. 2004. Геоэкономическая политика и глобальная политическая история. М.: Олита. 280 с.

13. Модельски, Дж. 2005. Эволюция глобальной политики. Полис. Политические исследования 3: 62-82; 4: 124-142.

14. Пантин, В. И. 1996. Циклы и ритмы истории. Рязань: Аракс. 157 с. Пантин, В. И., Лапкин, В. В.

15. 2006. Философия исторического прогнозирования: ритмы истории и перспективы мирового развития в первой половине XXI века. Дубна: Феникс+. 448 с.

16. 2014. Историческое прогнозирование в XXI веке: Циклы Кондратьева, эволюционные циклы и перспективы мирового развития. Дубна: Феникс+. 456 с.

17. 2018. Трансформации политических пространств в условиях перехода к полицентричному миропорядку. Полис. Политические исследования 6: 47-66.

18. Поланьи, К. 2002. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. СПб.: Алетейя. 320 с.

19. Тепляков, С. Н. 2015. Об экзогенном императиве пространственно-временной динамики трансформации мирового порядка. Пространство и время 1-2: 358-365.

20. Тойнби, А. Дж. 1995. Цивилизация перед судом истории: сб. М.: Прогресс; Культура; СПб.: Ювента. 480 с.

21. Тодд, Э. 2004. После империи. Pax Americana - начало конца. М.: Международные отношения. 240 с.

22. Умов (Пантин), В. И., Лапкин, В. В. 1992. Кондратьевские циклы и Россия: прогноз реформ. Полис. Политические исследования 4: 51-63.

23. Уотт, У. М. 1976. Влияние ислама на средневековую Европу. М.: Гл. ред. вост. лит-ры изд-ва «Наука». 128 с.

24. Фергюсон, Н. 2016. Великое вырождение. Как разрушаются институты и гибнут государства. М.: Corpus (АСТ). 192 с.

25. Фукуяма, Ф. 1990. Конец истории? Вопросы философии 3: 134-148.

26. Энгдаль, У. Ф. 2017. Невидимая рука… банков. М.: Селадо. 331 с.

27. Abu-Lughod, J. 1989. Before European Hegemony. The World-System A.D. 1250-1350. New York: Oxford University Press. 464 pp.

28. Akaev, A., Pantin, V. 2014. Technological Innovations and Future Shifts in International Politics. International Studies Quarterly 58(4): 867-872. Arrighi, G.

29. 1994. The Long Twentieth Century: Money, Power and the Origins of Our Times. London, New York: Verso. 416 pp.

30. 2007. Adam Smith in Beijing: Lineages of the Twenty-First Century. London, New York: Verso. 418 pp.

31. Chase-Dunn, Ch., Hall, T. D. 1997. Rise and Demise: Comparing World-Systems (New Perspectives in Sociology). Boulder, CO: Westview Press. 336 pp.

32. Colgan, J. D., Keohane, R. O. 2017. The Liberal Order is Rigged: Fix It Now or Watch It Wither. Foreign Affairs 3(96): 36-44.

33. Duncombe, C., Dunne, T. 2018. After Liberal World Order. International Affairs 1 (94): 25-42.

34. Etzioni, A. 2012. The Devolution of American Power. The Fletcher Forum of World Affairs 1(37): 13-34.

35. Frank, A. G. 1998. ReOrient: Global Economy in the Asian Age. Berkeley: University of California Press. 416 pp.

36. Ikenberry, G. J. 2018. The End of Liberal International Order? International Affairs 1(94): 7-23.

37. Modelski, G., Thompson, W. R. 1996. Leading Sectors and World Powers: The Coevolution of Global Economics and Politics (Studies in International Relations). Columbia, SC: University of South Carolina Press. 263 pp.

38. Reich, S., Lebow, R. N. 2014. Good-Bye Hegemony! Power and Influence in the Global System. Princeton, NJ: Princeton University Press. 190 pp.

39. Zakaria, F. 2008. The Post-American World. New York; London: W. W. Norton & Company. 292 pp.

40. Zschocke, A. 1985. Kondratieff Cycles in the Pre-Industrial Period: A Bibliography. Newsletter on Long Waves (FBC, Binghamton) 2: 14-24.

[1] Включая и «фиктивные», по К. Поланьи (2002: 83, 87-91), товары: труд, землю и деньги.

[2] В их числе - географическая и культурная обособленность, рано достигнутая внутренняя социокультурная, а затем и политическая однородность, а также хозяйственная самодостаточность. Сопоставим: Восточное Средиземноморье с древних времен и на протяжении всех последующих, включая Античность, веков, несмотря даже на объединительные усилия Александра, а также римских проконсулов и наместников восточных провинций, сохраняло дифференцированную, но связанную культурными и хозяйственными обменами структуру.

[3] Фактически внутреннее Средиземное море, объединявшее разные народы и даже континенты, способствовало этому в гораздо большей степени, нежели смертельно опасные для древних мореходов Тихий и Индийский океаны.

[4] О ряде особых случаев, позволяющих уточнить понятие доминирования (лидерства) в МРС и его системной деградации, будет подробно сказано ниже.

[5] Подчеркнем, что терминология циклов Кондратьева (или К-циклов) в полной мере применима лишь к индустриальной эпохе (периоду с конца XVIII в.). Для более ранних эпох при описании полного эволюционного цикла следует принимать во внимание циклы изменения конъюнктуры, включающие периоды крупных технологических инноваций и периоды геополитических сдвигов (Zschocke 1985; Бродель 1992: 68). Вместе с тем у циклов Кондратьева в индустриальную эпоху были своеобразные «предшественники», хотя повышательные и понижательные волны в те эпохи улавливались исследователями далеко не всегда.

Размещено на Allbest.ru