Электронный документооборот в сфере правосудия в условиях цифровой экономики

Попытка построения определенных потенциальных возможностей и рисков, которые могут быть обусловлены внедрением новых технологий и бизнес-моделей, предпринималась и представителями зарубежной доктрины [29, р. 350], которые делали однозначный вывод, что выработка экспертного мнения в определенной узкой области необязательно должна быть сопряжена со знаниями цифровых технологий.

Так, с 2011 года внедрение отдельных элементов электронного правосудия было осуществлено в рамках системы арбитражных судов и на начальном этапе правоприменительная практика выработала различные подходы по защите нарушенного права в зависимости от формы обращения: бумажного либо электронного. Так, в постановлении Пленума ВАС РФ от 17 февраля 2011 г. № 12 «О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 27 июля 2010 г. № 228-ФЗ “О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации”» (абз. 7 п. 2) Вестник ВАС РФ. 2011. № 4. установлено (хотя в ст. 93 АПК РФ 23 июня 2016 г. уже внесены изменения, позволяющие реализовать свое право в электронном виде), что заявления об обеспечении иска, заявления об обеспечении имущественных интересов (ст. 92, 99 АПК РФ) могут быть поданы в суд только на бумажном носителе. Ходатайство об обеспечении иска, изложенное в исковом заявлении, поданном, в соответствии с частью 1 статьи 125 АПК РФ, посредством заполнения формы, размещенной на официальном сайте арбитражного суда в сети Интернет, считается не поданным в арбитражный суд, при этом в определении о принятии искового заявления (заявления) указывается, что такое ходатайство может быть подано лишь на бумажном носителе. Все это приводило к тому, что желание стороны принять срочные временные меры, направленные на обеспечение иска, реализованного в электронном виде, могло иметь обратный эффект, так как заявление, поданное как срочное, теряло всякий смысл.

В настоящее время, например, статья 139 ГПК РФ прямо предусматривает возможность подачи заявления об обеспечении иска в электронном виде, однако она технологически неосуществима на уровне мировых судей, которые, будучи в силу статьи 4 ФКЗ «О судебной системе РФ»О судебной системе РФ: Федер. конституц. закон от 31 дек. 1996 г. №1-ФКЗ // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1997. № 1, ст.1. судами субъектов РФ, не имеют доступа к порталу Государственной автоматизированной системы «Правосудие» и к функционалу подачи документов в суд в электронном виде.

Зависимость реализации отдельных элементов «электронного правосудия» и «электронного документооборота в сфере правосудия» от техногенной сферы актуализируют выявление рисковых факторов, могущих повлиять на процесс отправления правосудия. В. А. Ойгензихт под риском понимал также психическое отношение субъектов к возможному результату объективного случая и случайно невозможных действий, выражающееся в осознанном допущении отрицательных, в том числе невозместимых, имущественных последствий [15].

Соответственно, внедрение информационных и коммуникационных технологий в процессуальную сферу, объективно может повлечь неблагоприятные последствия, пусть и временные, но чувствительные с точки зрения реализации конституционного права на судебную защиту, что предполагает необходимость предусмотреть средства нейтрализации этих последствий.

Н. А. Махутов отмечает, что исследования, оценка соответствия и повышение уровня регулирования безопасности техногенной сферы становятся все более важной задачей науки. Одна из основных задач снижения рисков в проблеме обеспечения техногенной безопасности сводится к введению многопараметрической диагностики состояния объектов [12].

Как отмечает Р. А. Крючков, традиционно изучение риска в праве относится к конкретным предметным областям. Специфика правовой оценки риска на индивидуальном уровне правового регулирования заключается в том, что риск раскрывается в условиях конкретных обстоятельств. На уровне нормативного регулирования для оценки риска необходим прием абстракции Процесс игнорирования несущественных и выделения важных деталей рассматриваемого явления, для которой мы хотим создать определенную модель. и обобщения экспертного знания. Презумпция риска обозначает потенциальную опасность сценарной неопределенности, основанной на социальном опыте или повторяемости событий, вводит инструменты управления риском, а при определенных обстоятельствах является фактором, влияющим на степень юридической ответственности. Ввиду появления новых вызовов и опасностей изучение рисковых явлений и механизмов, позволяющих оказывать на них воздействие, имеет самостоятельную направленность и актуальность. Отсюда следует необходимость построения общетеоретических оснований правовой презумпции риска для повышения эффективности правового инструментария [9]. О. А. Малютина, характеризуя риск, рассматривает его как неотъемлемое свойство правоотношений, являющихся составным элементом предмета правового регулирования. Можно охарактеризовать риск как совокупность событий и действий субъектов права, в числе которых наряду с достижением положительного результата существуют возможности наступления неблагоприятных имущественных последствий [11].

Соответственно выявление рисковых факторов, обусловленных внедрением элементов «электронного правосудия», осуществляется на основе анализа возможности реализации конституционного права на судебную защиту с применением информационных технологий. Условно в праве на судебную защиту можно выделить три этапа: 1) право на обращение в суд; 2) право на исправление судебной ошибки и 3) право на исполнение судебного постановления (исключение составляет право на судебную защиту в конституционном судопроизводстве). На всех этих этапах могут быть использованы данные в цифровой форме, которые будут рассматриваться в качестве юридических фактов, образующих юридический состав необходимый для возникновения, изменения и прекращения процессуальных отношений. Классификатор рисков должен быть выстроен с точки зрения определения центра ответственности за использование данных в цифровой форме на всех трех этапах, что позволит оценить степень влияния указанных данных на трансформацию процессуальных отношений и выработать процессуальные инструменты управления рисками, способными нивелировать их последствия в процессе осуществления «электронного правосудия», которые в силу наличия технической составляющей всегда будут носить вероятностный характер.

Возможная аналогия нивелирования техногенного фактора из опыта цифровизации нотариальных правоотношений

Примером может служить правовой инструментарий, выработанный в нотариальных правоотношениях, где наблюдается активная цифровизация ряда нотариальных действий [14; 19]. В соответствии с положениями главы VII.IОснов законодательства РФ о нотариате Основы законодательства Российской Федерации о нота-риате от 11 фев. 1993 г. № 4462-1 // Российская газета. 1993. № 49., создана единая информационная система нотариата, предназначенная для комплексной автоматизации процессов сбора, обработки сведений о нотариальной деятельности и обеспечения всех видов информационного взаимодействия (обмена). Оператором единой информационной системы определена Федеральная нотариальная палата (ст. 34). Назначение Федеральной нотариальной палаты оператором, ответственным за функционирование реестра также накладывает на нее обязанность по защите информации, под которой, согласно части 4 статьи 16 Федерального закона от 27 июля 2006 г. № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 31, ч. 1, ст. 3448., понимается совокупность мер, направленных на: 1) обеспечение защиты информации от неправомерного доступа, уничтожения, модифицирования, блокирования, копирования, предоставления, распространения, а также от иных неправомерных действий в отношении такой информации; 2) соблюдение конфиденциальности информа-

ции ограниченного доступа; 3) реализацию права на доступ к информации.

Сведения о совершенном нотариальном действии при их регистрации в реестре нотариальных действий единой информационной системы нотариата вносятся нотариусом незамедлительно (ст. 34.3). Согласно пункту 27 Порядка ведения реестров единой информационной системы нотариата Об утверждении Порядка ведения реестров единой ин-формационной системы нотариата: приказ Минюста Рос-сии от 17 июня 2014 г. № 129 // Российская газета. 2014. № 136., в случае невозможности по объективным причинам осуществить незамедлительную регистрацию нотариального действия в реестре нотариальных действий в день совершения нотариального действия регистрация нотариального действия в реестре осуществляется после устранения причин, препятствующих такой регистрации. Если регистрация нотариального действия в реестре нотариальных действий невозможна по объективным причинам в течение трех рабочих дней, нотариус извещает нотариальную палату соответствующего субъекта Российской Федерации

0 таких причинах и предполагаемых сроках их устранения. При регистрации совершенного нотариального действия в реестре нотариальных действий ЕИС, в случае сбоя системы, указываются объективные причины, по которым регистрация нотариального действия была невозможна (например: отсутствие электроснабжения, доступа к информационно-телекоммуникационной сети Интернет, к ЕИС в связи с плановыми профилактическими работами).

Нотариусы, занимающиеся частной практикой, обязаны обеспечивать технические условия для своевременного внесения сведений в единую информационную систему нотариата (34.5).

Таким образом, в нотариальных правоотношениях информация о совершенном нотариальном действие незамедлительно переводится в «цифру» и вносится в единую информационную систему нотариата. При невозможности внесения цифровых данных нотариус извещает оператора единой информационной системы о возникших технических сбоях.

В данной ситуации на уровне подзаконного акта установлены примерный перечень рисков (отсутствие электроснабжения, доступа к информационно-телекоммуникационной сети Интернет, к единой информационной системе в связи с плановыми профилактическими работами) и алгоритм нескольких вариантов поведения: 1) в случае, отпадения основания для внесения цифровых данных до трех рабочих дней; 2) в случае невозможности внесения цифровых данных в срок более чем трех рабочих дней. Может возникнуть вопрос: чем обусловлена такая регламентация? Это связано с тем, что внесенные в единую информационную систему нотариата цифровые данные уже аккумулируются в публичных реестрах (реестр проверки доверенностей, реестр уведомлений о залоге движимого имущества) и имеют важное правовое значение для стабильности гражданского оборота. Данные реестры открыты в режиме свободно доступа для всех заинтересованных лиц посредством информационно-телекоммуникационной сети Интернет. Аналогия вполне приемлема и для процессуальных отношений, имеющих конечной целью защиту прав, свобод и законных интересов их участников.

Инструментарий, выработанный в рамках нотариальных отношений, направленный на нивелирование техногенных факторов и, к сожалению, не имеющий аналогов в процессуальных отношениях, несмотря на функционирование отдельных элементов электронного правосудия с 2011 года в системе арбитражных судов, можно транслировать и на процессуальные отношения в контексте определения факторов риска и выработки правовых инструментов, одинаково применимых на всех трех этапах реализации конституционного права на судебную защиту. Все имеющиеся в настоящее время факторы риска, на наш взгляд, можно условно разделить на три группы.

Правовые риски, возникающием в условиях цифровой экономики при реализации доступа к правосудию и отправлении правосудия

К первой группе факторов риска можно отнести возможное постепенное отступление от законодательного регулирования в плоскость подзаконного нормативного регулирования, в силу наличия большого блока технических регуляторов и технических требований, что обусловлено внедрением элементов электронного правосудия.

Так, например, согласно пунктам 2.2.1, 2.2.2 Порядка подачи в федеральные суды общей юрисдикции документов в электронном виде, в том числе в форме электронного документа, электронный образ документа создается с помощью средств сканирования. Сканирование документа на бумажном носителе должно производиться в масштабе 1:1 в черно-белом либо сером цвете (качество 200-300 точек на дюйм), обеспечивающем сохранение всех реквизитов и аутентичных признаков подлинности. Файл электронного образа документа должен быть в формате PDF(рекомендуется создавать электронный образ документа с возможностью копирования текста).

Несоблюдение данных технических параметров влечет отклонение в принятии к рассмотрению обращения, поданного в электронном виде, а это, в свою очередь, может привести в цепочке юридических фактов к срыву срока исковой давности либо процессуальных сроков, что подразумевает правовые последствия, имеющие процессуальные последствия для заявителя. При этом в основе будет лежать факт, например, изготовления текста обращения в формате, не предусмотренном Порядком, что, разумеется, означает, что в данном случае заявителем не соблюдено правило поведения, установленное подзаконным нормативным правовым актом.

Этим же подзаконным актом регламентируются правовые последствия, отличные от установленных отраслевым процессуальным законодательством. Так, заявителю направляется уведомление об отклонении его обращения, поданного в электронном виде, если документы нечитаемы, в частности: страницы документа (документов) перевернуты; документ (документы) содержит не все страницы; отсутствует возможность определить наличие всех страниц (подп. 3 п. 4.5 Порядка). При этом отсутствует законодательный механизм обжалования уведомления об отклонении. Согласно «Ответу в порядке внепроцессуального обращения» Нижегородского областного суда от 26 мая 2017 г. №33-18/17', «технический отказ в приеме обращения» по своей правовой природе судебным актом либо иным актом, подлежащим обжалованию, не является, обжалование технического отказа не предусмотрено Федеральным законом от 23 июня 2016 г. №220-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части применения электронных документов в деятельности органов судебной власти» и Порядком подачи в федеральные суды общей юрисдикции документов в электронном виде, в том числе в форме электронного документа, утвержденного приказом Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации от 27 декабря 2016 г.

В то же время ГПК РФ (ч. 1 ст. 136) устанавливает, что исковое заявление, поданное в суд без соблюдения требований, установленных в статьях 131 и 132 ГПК РФ, подлежит оставлению без движения. В последнем случае исковое заявление будет считаться поданным, если в отведенный судом срок истец исправит допущенные недостатки [4].

Наличие таких правовых коллизий приводит к необходимости судебного вмешательства. Так, решением Верховного Суда РФ от 30 января 2018 г. по делу № АКПИ17-1019 Ответ в порядке внепроцессуального обращения от 26 мая 2017 г. №33-18/17: сайт Нижегородского обл. суда. URL: http://oblsudnn.ru/images/documents/obrash/doc2_17.pdf(дата обращения: 26.06.2018). ^{Банк судебных решений: сайт Верхов. Суда РФ. URL:} http://vsrf.ru/stor_pdf.php?id=1622554(дата обращения: 26.06.2018). завершено дело по жалобе гражданина Назаренко М. М. оспорившего Приказ Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 27 декабря 2016 г. № 251 «Об утверждении Порядка подачи в федеральные суды общей юрисдикции документов в электронном виде, в том числе в форме электронного документа» на предмет нарушения его прав на справедливое разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, на судебное разбирательство в установленные законом сроки, в силу ограничения его прав на выбор информационных технологий при создании электронных документов, направляемых в соответствии с процессуальным законодательством. Верховный Суд РФ, отказывая в удовлетворении требований, указал, что оспариваемые пункты Порядка не меняют норм правового регулирования, установленных Гражданским процессуальным кодексом Российской Федерации (ст. 131), Кодексом административного судопроизводства Российской Федерации (ст. 125) и Уголовнопроцессуальным кодексом Российской Федерации (ст. 474), поскольку не вводят требований, предъявляемых к форме и содержанию искового заявления, административного искового заявления, ходатайства, заявления, жалобы, представления, которые непосредственно определяются процессуальным законодательством Российской Федерации.

Можно заключить, что несоблюдение технических параметров влечет отклонение в принятии к рассмотрению обращения, поданного в электронном виде, а это, в свою очередь, может привести в цепочке юридических фактов к срыву срока исковой давности либо процессуальных сроков, что подразумевает правовые последствия, имеющие процессуальные последствия для заявителя. В основе будет лежать факт, например, изготовления текста обращения в формате, не предусмотренном Порядком, что, разумеется, означает, что в данном случае заявителем не соблюдено правило поведения, установленное подзаконным нормативным правовым актом, которое, исходя из материалов правоприменительной практики, в качестве судебной процедуры не рассматривается.

При этом наличие подзаконного регулирования, имеющего процессуальные последствия, прямо противоречит части 1 статьи 1 ГПК РФ. Согласно указанной норме, порядок гражданского судопроизводства в федеральных судах общей юрисдикции определяется Конституцией Российской Федерации, Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации», настоящим Кодексом и принимаемыми в соответствии с ними другими федеральными законами, порядок гражданского судопроизводства у мирового судьи - также Федеральным законом «О мировых судьях в Российской Федерации».

Вторая группа факторов правовых рисков обусловлена возможным отступлением от конституционных положений. Согласно статье 46 Конституции РФ, каждому гражданину гарантируется судебная защита его прав и свобод. В соответствии со статьей 19 Конституции РФ, все равны перед законом и судом. Это означает наличие одинакового объема прав и гарантий сторон при реализации конституционного права на судебную защиту. Вместе с тем конституционное право на судебную защиту с точки зрения права на иск реализуется в различных объемах в зависимости от формы обращения в суд: бумажной либо электронной.

Так, при подаче обращения на бумажном носителе оно поступает судье, который принимает одно из четырех возможных процессуальных решений исходя из требований норм ГПК РФ. При подаче обращения в электронном виде оно, в соответствии с установленным подзаконным нормативным регулированием, оценивается уполномоченным работником аппарата, который из-за какого-либо технического несоответствия (например, страница перевернута в процессе сканирования) может отклонить поступившее обращение.

Если в обоих случаях действие было совершено в последний день срока исковой давности, то в первом случае речь идет о возможном оставлении искового заявления без движения с последующим исправлением ошибки и получением права на принудительную судебную защиту, а во втором случае - об утрате права на принудительное восстановление нарушенных прав.

Кроме того, при подаче обращения в электронном виде появляются дополнительные основания, связанные с возможностью трансформации процессуальных отношений. Так, согласно пункту 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 декабря 2017 г. № 57 «О некоторых вопросах применения законодательства, регулирующего использование документов в электронном виде в деятельности судов общей юрисдикции и арбитражных судов»¹, при подаче указанных документов в виде электронных образов суд после принятия обращения к производству вправе потребовать представления подлинников данных документов либо их копий, заверенных в порядке, предусмотренном для заверения соответствующих письменных доказательств. При непредставлении подлинников или копий таких документов в указанный судом разумный срок исковое заявление, заявление, административное исковое заявление, жалоба (представление) могут быть оставлены без рассмотрения. О некоторых вопросах применения законодательства, регулирующего использование документов в электронном виде в деятельности судов общей юрисдикции и арбит-ражных судов: постановление Пленума Верхов. Суда Рос. Федерации от 26 дек. 2017 г. № 57 // Российская газета. 2017. № 297.

Третья группа - организационные и технические риски, возникающие в условиях цифровой экономики при реализации доступа к правосудию и отправлении правосудия. Организационные риски обусловлены определением на законодательном уровне центра ответственности - за использование данных в цифровой форме и обеспечение защиты информации в рамках «электронного правосудия» и «электронного документооборота в сфере правосудия». В настоящее время ряд вопросов, связанных с внедрением отдельных элементов электронного правосудия, нормативно разрешены на уровне приказов Судебного департамента при Верховном Суде РФ См., например:, Об утверждении Инструкции по судеб-ному делопроизводству в районном суде: приказ Судебного департамента при Верхов. Суде Рос. Федерации от 29 апр. 2003 г. № 36 // Российская газета. 2004. № 246.; Об утвер-ждении Порядка подачи в федеральные суды общей юрис-дикции документов в электронном виде, в том числе в фор-ме электронного документа: приказ Судебного департамен-та при Верхов. Суде Рос. Федерации от 27 дек. 2016 г. № 251 // Бюл. актов по судебной системе. 2017. № 2.. Соответственно было бы логичным закрепление за Судебным департаментом при Верховном Суде РФ функции оператора информационной системы на законодательном уровне - в рамках соответствующего отраслевого процессуального источника, применительно к гражданскому, административному и уголовному судопроизводству.

Технические риски, в отличие от организационных, являются наиболее сложными, с точки зрения их постоянного вероятностного характера. Так, проведение профилактических работ в системе ГАС «Правосудие» может создать трудности с регистрацией поступающих в суд процессуальных документов, при автоматизации процесса регистрации корреспонденции, при том, что процессуальные сроки, как правило, начинают исчисляться с момента поступления в суд.

Вместе с тем считаем абсолютно недопустимым в рамках процессуального законодательства использовать термин «при наличии технической возможности» (например, ст. 214 ГПК). Это прямая преграда на пути «цифровой экономики» в силу того, что реализация элементов «электронного правосудия» предполагает всегда «наличие технической возможности» и прямо вытекает из того, что данные в цифровой форме могут быть использованы в процессе отправления правосудия.

Зависимость совершения процессуальных действий, ограниченных определенными сроками, в течение которых действие будет иметь юридическое значение от технических средств и возможность наступления процессуальных последствий, с точки зрения доступности и функционирования техногенного фактора, предполагает фиксацию каждого действия, совершенного с помощью технических средств, отклонение от нормального хода развития процессуальных отношений в результате сбоя технических средств. Так, для устранения возможных рисков данной группы факторов необходимо установление нормативно закрепленного порядка размещения информации, полученной с использованием государственной автоматизированной системы и определения механизма восстановления прав заявителя, который не смог совершить действие, имеющее правовое значение в результате сбоя в системе либо необоснованного отклонения его обращения, адресованного в цифровой форме, например, на этапе предъявления обращения в суд. К указанной группе факторов рисков также можно отнести вопросы проверки достоверности документов, полученных с использованием информационнотелекоммуникационной сети Интернет.

Заключение

Цифровые данные становятся фактором, способным повлиять на юридические последствия совершаемых действий. Информация и способы ее передачи, делающие ее доступной, становятся ключевым фактором во всех сферах жизнедеятельности, обогащая новым свойством транспарентности многие направления общественных отношений. В настоящее время невозможно представить улучшение какой-либо сферы без использования совокупности современных технологий и информации, а также без распределения рисков в сфере высоких технологий.

Процесс «цифровизации» в нашем государстве имеет два направления. Первое направление, «тактическое», предполагает ситуационное правовое регулирование, обусловленное невозможностью игнорирования изменений, неразрывно связанных с использованием цифровых технологий и совершенствованием цифровой среды. Второе направление - выработка комплексного подхода с указанием ориентиров развития и точек контроля, которое можно назвать «стратегическим». Реализация «стратегического» направления предполагает наличие комплекса эффективных правовых инструментов, способных обеспечить решение основной задачи - сделать цифровые данные ключевым фактором развития общественных отношений. Особенностью правового регулирования в условиях цифровой экономики является возникновение зависимости между цифровыми технологиями, открывающими новые коммуникационные возможности, и системой правовых регуляторов, обеспечивающих полноценное их использование. Изменения в материальных отраслях права, обусловленные «цифровизацией» общественных отношений, не могут не влиять и на процессуальные отношения, призванные обеспечить неукоснительное соблюдение норм материального права. Процессуальные отношения, так же как и материально-правовые отношения, с учетом достижений и возможностей цифровых технологий претерпевают определенную трансформацию: появляются новые возможности для реализации процессуальных прав и обязанностей; имеющиеся правовые инструменты наполняются новым содержанием. При этом процессуальные отношения, публичные по своей природе, имеют строго установленную последовательность действий, алгоритм, предполагающий невозможность «тактического» направления развития «цифровиза- ции» процессуальных отношений, так как изменения на этапе одной из стадий, а также в части возможностей процессуальных действий, сопряженных с применением цифровых технологий в одной из стадий неизбежно влекут системные изменения, которые влияют на цель судопроизводства - правильное и своевременное рассмотрение дела.

В соответствии со статьей 118 Конституции РФ, правосудие в РФ осуществляется посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. При этом возможности использования цифровых технологий как определенного инструмента достижения правового результата различны, но во всех четырех формах отправления правосудия такие инструменты присутствуют. Поэтому все изменения, происходящие в процессуальной сфере, обусловленные внедрением цифровых технологий, получили собирательное название «электронное правосудие».

Как показал анализ нововведений конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства, применение к комплексу цифровых технологий вновь введенных правовых регуляторов обобщающего понятия «электронного правосудия», на наш взгляд, не совсем корректно. Нами определены две позиции, что позволяет провести разграничение, связанное с применением цифровых технологий в процессе отправления правосудия: 1) электронный документооборот в сфере правосудия; 2) электронное правосудие. Разграничение следует проводить по следующим критериям:

1. Уровень нормативного регулирования возможности использования цифровых технологий. Электронное правосудие - это уровень урегулирования на основе законодательных актов, как правило, отраслевых процессуальных источников (ГПК РФ, УПК РФ, КАС РФ), в то время как элементы электронного делопроизводства в сфере правосудия установлены на уровне подзаконных актов, имеющих вспомогательный характер (Регламент Конституционного Суда РФ, приказ Судебного департамента при Верховном Суде РФ);

2. Субъект, реализующий свои публичные полномочия на основе применения возможностей цифровых технологий. Электронное правосудие предполагает участие суда как органа, уполномоченного рассматривать и разрешать дела; в свою очередь, электронное делопроизводство в сфере правосудия предусматривает участие сотрудников аппарата суда, обеспечивающих деятельность судебного органа.

Определение факторов риска, возникающих в условиях цифровой экономики при реализации доступа к правосудию и отправлении правосудия, и разделение их на группы необходимо для создание системы гарантий, нацеленных на реализацию конституционного права на судебную защиту в условиях цифровой экономики. Выявление факторов риска, обусловленных внедрением элементов «электронного правосудия» и «электронного делопроизводства в сфере правосудия» на всех трех этапах реализации конституционного права на судебную защиту: 1) право на иск; 2) право на исправление судебной ошибки и 3) права на исполнение судебного решения - необходимо для выработки правового инструментария, способного нивелировать влияние организационной (технической) стороны, которая всегда будет носить вероятностный характер.

Библиографический список

1. Авакян Е. Г. Опыт создания системы электронного правосудия в арбитражных судах РФ // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. 2011. № 6. С. 68-74.

2. Андрощук В. В., Швед Е. Н. Понятие «электронное правосудие: постановка проблемы» // Информационные технологии и право: Правовая информатизация - 2018: сб. материалов VI Междунар. науч.-практ. конф. Минск, 2018. С.360-364.

3. Аносов А. В. Электронное правосудие как инструмент развития информационной функции государства // Общество и право. 2013. № 1 (43). С. 239-241.

4. Валеев Д. Х., Нуриев А. Г. «Допроцес- суальный» технический этап предъявления искового заявления в электронном виде и его особенности в контексте реализации конституционного права на судебную защиту в условиях цифровой экономики // Российский судья. 2019. № 4. С. 56-63.

5. Голубцов В. Г. Электронные доказательства в контексте электронного правосудия // Вестник гражданского процесса. 2019. № 1. С.170-189.

6. Дугужева М. Х., Симаева Е. П. Трансформация законодательства о культуре в условиях цифровизации // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2019. Вып. 2(44). C. 190-208. DOI: 10.17072/1995-41902019-44-190-208.

7. Ельчанинова Н. Б. Перспективы внедрения электронного правосудия: правовые проблемы обеспечения информационной безопасности // Общество: политика, экономика, право. 2017. № 7. С. 50-53.

8. Жуков Б. Б. «Факторы риска» как фактор риска // Отечественные записки. 2014. № 2(59). С. 112-122.

9. Крючков Р. А. Правовая презумпция риска // Современное право. 2009. № 12. С. 56-58.

10. Малинин В. Б. Правовое регулирование информации // Ленинградский юридический журнал. 2015. № 3. С. 120-130.

11.Малютина О. А. Категория «риск» в предпринимательском праве // Вестник Нижегородской правовой академии. 2016. № 8(8). С.57-58.

12. Махутов Н. А., Гаденин М. М. Оценка и контроль рисков в техногенной сфере // Партнеры и конкуренты. 2006. № 1. С. 22-26.

13. Носков И. Ю. Внедрение электронного правосудия как важнейшее направление совершенствования судебной системы Российской Федерации // Современное право. 2011. № 10. С. 120-122.

14. Нуриев А. Г. К вопросу о понятии нотариального права // Арбитражный и гражданский процесс. 2007. № 6. С. 22-27.

15. Ойгензихт В. А. Категория «риска» в советском гражданском праве // Известия ВУЗ. Правоведение. 1971. № 5. С. 64-70.

16. Палехова Е. А. Понятие информации и цифровой экономики: правовые аспекты // Предпринимательское право. Приложение. 2019. № 2. С. 46-49.

17. Петрова В. В. Элементы электронного правосудия в АПК РФ // Закон. 2011. № 2. С.66-72.

18. Понкин И. В., Редькина А. И. Классификация как метод научного исследования, в частности в юридической науке // Вестник Пермского университета. Юридические науки.

2017. Вып. 3 (37). С. 249-259. DOI: 10.17072/ 1995-4190-2017-37-249-259.

19. Ярков В. В.Блокчейн и нотариат: опыт первой оценки // Нотариальный вестникъ. 2017. № 8. С. 36-41.

20. Akhmetov A. T., Bekisheva S., Syrbu A. V., Kainazarova D. B. Retrospective Review of Information Technologies in the Criminal Code of Kazakhstan // Journal of Advanced Research in Law and Economics (JARLE). 2018. Issue 35/IX. Pp.1545-1550.

21. Altwicker T. International Legal Scholar

ship and the Challenge of Digitalization // Chinese Journal of International Law. URL:

https://doi.org/10.1093/chinesejil/jmz012(дата обращения: 03.06.2019).

22. Bechtold S. Digital Rights Management in the United States and Europe // The American Journal of Comparative Law. 2004. Vol. 52. Issue 2. Pp.323-382.

23. Bowles R. Digital Rights Management:

The Librarian's Guide (Book review) // Journal of the Medical Library Association. 2018.

Vol. 106(3). Pp. 394-395.

24. Galli F. Digital Rights Ireland as an Opportunity to Foster a Desirable Approximation of Data Retention Provisions // Maastricht Journal of European and Comparative Law. 2016. Vol. 23. Issue. 3. Pp. 460-477.

25. Jozwiak M., Anemaet L. and Hazenberg J. Editorial: Special Issue on Law and Governance in the Digital Era: Data Protection and Beyond // Journal of Intellectual Property, Information Technology and E-Commerce Law. 2016. Vol. 7 (3), Special Issue / https://www.jipitec.eu/issues/jipi- tec-7-3-2016/4508(датаобращения: 03.01.2019).

26. Keren-Paz T., Cockburn T. and El Haj A. Regulating Innovative Treatments: Information, Risk Allocation and Redress // Law, Innovation and Technology. 2019. Vol. 11. Issue 1. Pp. 1-16.

27. Mathiesen K. Human Rights for the Digital Age // Journal of Mass Media Ethics. 2014. Vol. 29. Issue 1. Pp. 2-18.

28. Sethia A. Rethinking admissibility of electronic evidence // International Journal of Law and Information Technology. Vol. 24. Issue 3. 2016. Pp.229-250.

29. Thorgaard Bitten SorensenDigitalisation: an Opportunity or a Risk? // Journal of European Competition Law & Practice. 2018. Vol. 9. Issue 6. Pp. 349-350.

References

1. Avakyan E. G. Opytsozdaniyasistemyelektronnogopravosudiya v arbitrazhnykhsudakh RF [Development of Electronic Public Justice System in Arbitration Courts of the Russian Federation]. VestnikVysshegoArbitrazhnogoSudaRos- sijskojFederacii - Herald of the Supreme Arbi- trazh Court of the Russian Federation. 2011. Issue 6. Pp. 68-74. (In Russ.).

2. Androshchuk V. V., Shved E. N. Ponyatie “elektronnoepravosudie”: postanovkaproblemy[The Concept of “Electronic Justice”: Problem Statement]. Sbornikmaterialov VI Mezhdunarod- nojnauchno-prakticheskojkonferencii“Informa- cionnyetekhnologiiipravo: Pravovayainformati- zaciya - 2018”[Review of the VI International Scientific and Practical Conference Information Technologies and Law (Legal Informatization 2018)]. Minsk, 2018. Pp. 360-364. (In Russ.).

3. Anosov A. V. Elektronnoepravosudiekak instrument razvitiyainformacionnojfunkciigosu- darstva [Electronic Justice as a Tool for the Development of the Information Function of the State]. Obshchestvoipravo - Society and Law. 2013. Issue 1(43). Pp. 239-241. (In Russ.).

4. Valeev D. Kh., Nuriev A. G. “Dopro- cessual'nyj”tekhnicheskijetappred”yavleniyaiskovogozayavleniya v elektronnom vide i ego osobennosti v konteksterealizaciikonstitucionnogopravanasudebnuyuzashchitu v usloviyakhcifro- vojekonomiki [The Pre-Action Technical Stage of Electronic Claim Filing and Its Peculiarities within the Framework of Exercising of the Constitutional Right to Judicial Protection in the Conditions of Digital Economy]. Rossijskijsud'ya - Russian Judge. 2019. Issue 4. Pp. 3-7. (In Russ.).

5. Golubcov V. G. Elektronnyedokaza- tel'stva v konteksteelektronnogopravosudiya[Electronic Evidence in the Context of E-Justice]. Vestnikgrazhdanskogoprocessa - Herald of Civil Procedure. 2019. Issue 1. Pp. 170-189. (In Russ.).

6. Duguzheva M. Kh., Simaeva E. P. Trans- formaciyazakonodatel 'stva o kul 'ture v usloviyakhcifrovizacii [Transformation of the Legislation on Culture in the Context of Digitalization]. VestnikPermskogouniversiteta. Juridicheskienauki - Perm University Herald. Juridical Sciences. 2019. Issue 2. Pp. 190-208. (In Russ.). DOI: 10.17072/ 1995-4190-2019-44-190-208.

7. El'chaninova N. B. Perspektivyvnedre- niyaelektronnogopravosudiya: pravovyeproble- my obespecheniyainformacionnojbezopasnosti[Prospects of E-Justice Implementation: Legal Problems of Ensuring Information Security]. Obshchestvo: politika, ekonomika,pravo - Society: Politics, Economics, Law. 2017. Issue 7. Pp. 50-53. (In Russ.).

8. Zhukov B. B. “Faktoryriska” kakfaktorriska [`Risk Factors' as a Risk Factor]. Otechest- vennyezapiski - Domestic Notes. 2014. Issue 2(59). Pp. 112-122. (In Russ.).

9. Kryuchkov R. A. Pravovayaprezumpciyariska [Legal Presumption of Risk]. Sovremennoepravo - Modern Law. 2009. Issue 12. Pp. 56-58. (In Russ.).

10. Malinin V. B. Pravovoeregulirovanie in- formacii [Legal Regulation of Information]. Lenin- gradskijyuridicheskijzhurnal - Leningradskiy Juridical Journal. 2015. Issue 3. Pp. 120-130. (In Russ.).

11. Malyutina O. A. Kategoriya risk v pred- prinimatel'skomprave [The Category `Risk' in Business Law]. VestnikNizhegorodskojpravovojakademii - Herald of the Nizhny Novgorod Academy of Law. 2016. Issue 8(8). Pp. 57-58. (In Russ.).

12. Makhutov N. A., Gadenin M. M. Ocenkaikontrol' riskov v tekhnogennojsfere [Assessment and Control of Risks in the Technogenic Area]. Partneryikonkurenty - Partners and Competitors.

2006. Issue 1. Pp. 22-26. (In Russ.).

13. Noskov I. Yu. Vnedrenieelektronnogopravosudiyakakvazhnejsheenapravleniesover- shenstvovaniyasudebnojsistemyRossijskojFede- racii Introduction of E-Justice System as the Most Important Area of Improving the Judicial System of the Russian Federation]. Sovremennoepravo - Modern Law. 2011. Issue 10. Pp. 120-122. (In Russ.).

14. Nuriev A. G. K voprosu o ponyatii no- tarial'nogoprava [To the Issue of the Concept of Notarial Law]. Arbitrazhnyjigrazhdanskij process

- Arbitrazh and Civil Procedure. 2007. Issue 6. Pp. 22-27. (In Russ.).

15. Ojgenzikht V. A. Kategoriya “riska” v so- vetskomgrazhdanskomprave [The Category of `Risk' in Soviet Civil Law]. Izvestiya VUZ. Pravo- vedenie. 1971. Issue 5. Pp. 64-70. (In Russ.).

16. Palekhova E. A. Ponyatieinformaciii ci- frovojekonomiki: pravovyeaspekty [The Concept of Information and Digital Economy: Legal Aspects]. Predprinimatel'skoepravo - Prilozhenie - Entrepreneurial Law - Appendix. 2019. Issue 2. Pp. 46-49. (In Russ.).

17. Petrova V. V. Elementyelektronnogopravosudiya v APK RF [Elements of Electronic Justice in the Code of Arbitration Procedure of the Russian Federation]. Zakon - ZAKON. 2011. Issue 2. Pp. 66-72. (In Russ.).

18. Ponkin I. V., Red'kina A. I. Klassifkaciyakakmetodnauchnogoissledovania, v chastnosti v yuridicheskojnauke [Classification as a Method of Scientific Research, Particularly in Jurisprudence]. VestnikPermskogouniversiteta. Juridicheskienauki

- Perm University Herald. Juridical Sciences. 2017. Issue 3 (37). Pp. 249-259. (In Russ.). DOI: 10.17072/1995-4190-2017-37-249-259.

19. Yarkov V. V. Blokchejninotariat: opytpervojocenki [Blockchain System and Notarial Service: the Experience of the First Estimation]. Notarial'nyjvestnik - Notary Herald. 2017. Issue 8. Pp. 36-41. (In Russ.).

20. Akhmetov A. T., Bekisheva S., Syrbu A. V., Kainazarova D. B. Retrospective Review of Information Technologies in the Criminal Code of Kazakhstan. Journal of Advanced Research in Law and Economics (JARLE). Issue 35/IX/2018. Pp. 1545-1550. (In Eng.).

21. Altwicker T. International Legal Scholarship and the Challenge of Digitalization. Chinese Journal of International Law, jmz012. Available at: https://doi.org/10.1093/chinesejil/ jmz012. (accessed 03.06.2019). (In Eng.).

22. Bechtold S. Digital Rights Management in the United States and Europe. The American Journal of Comparative Law. Spring 2004. Vol. 52. Issue 2. Pp. 323-382. (In Eng.).

23. Bowles R. Digital Rights Management: The Librarian's Guide (Book review). Journal of the Medical Library Association. July 2018. Issue 106(3). Pp. 394-395. (In Eng.).

24. Galli F. Digital Rights Ireland as an Opportunity to Foster a Desirable Approximation of Data Retention Provisions. Maastricht Journal of European and Comparative Law. 2016. Vol. 23. Issue 3. Pp. 460-477. (In Eng.).

25. Jozwiak M., Anemaet L. and Hazenberg J. Editorial: Special Issue on Law and Governance in the Digital Era: Data Protection and Beyond. Journal of Intellectual Property, Information Technology and E-Commerce Law. 2016. Vol. 7 (3). Special Issue. Available at: https://www.jipitec. eu/issues/jipitec-7-3-2016/ 4508 (accessed

03.06.2019) . (In Eng.).

26. Keren-Paz T., Cockburn T. & El Haj A. Regulating Innovative Treatments: Information, Risk Allocation and Redress. Law, Innovation and Technology. 2019. Vol. 11. Issue 1. Pp. 1-16. (In Eng.).

27. Mathiesen K. Human Rights for the Digital Age. Journal of Mass Media Ethics. 2014. Vol. 29. Issue 1. Pp. 2-18. (In Eng.).

28. Sethia A. Rethinking Admissibility of Electronic Evidence. International Journal of Law and Information Technology. Autumn 2016. Vol. 24. Issue 3. Pp. 229-250. (In Eng.).

ThorgaardBitten Sorensen.Digitalisation: An Opportunity or a Risk? Journal of European Competition Law & Practice. June 2018. Vol. 9. Issue 6. Pp. 349-350. (In Eng.).

Размещено на Allbest.ru