Особенности современной финансовой политики РФ и пути повышения ее эффективности

Возникновение кризиса в российской экономике принято связывать с лопнувшим «пузырем» на рынке ипотечных закладных США. Несомненно, финансовый кризис, разразившийся в Америке, затронул не только Россию, но практически всю мировую экономику. Однако не стоит возлагать вину за нынешний российский кризис и спад производства только на влияние, оказываемое ситуацией в Америке. Множество внутренних факторов привело к тем проблемам, которые сейчас переживает российская экономика. Одним из таких факторов стала политика государства, а именно политика Центрального банка и Министерства финансов по стерилизации денежной массы, и ошибки, допущенные в управлении предприятиями, принадлежащими государству.

Можно согласиться с мнением президента РФ Владимира Путина, заявившего в послании к Федеральному Собранию от 5 ноября 2010 г., что власти США пренебрегли элементарным чувством меры, надувая денежный пузырь для стимулирования собственного роста, в результате чего нанесли ущерб и себе, и другим (в т.ч. и России). Однако, если проанализировать данные о росте фондового рынка РФ за последние годы, становится ясно, что пузырь был и в России. Сложно утверждать, что на том или ином рынке активов есть пузырь, пока он не лопнет. Но капитализация российского рынка акций сократилась в 4 раза за полгода, и это лучшее доказательство.

Одной из причин резкого роста фондового рынка России стала политика Центрального банка и Министерства финансов. Находясь то под давлением гигантского денежного навеса, то под влиянием все время увеличивающегося притока экспортной выручки, Центральный банк старался стерилизовать излишнюю денежную массу. В свою очередь, Министерство финансов также избегало лишних расходов, инвестируя средства Резервного фонда и Фонда национального благосостояния в зарубежные активы. Несмотря на то, что инфляция по-прежнему остается на высоком уровне, усилия денежных властей не оказались полностью бесполезными. ЦБ и Минфин смогли накопить значительные резервы, которые теперь будут направлены на борьбу с кризисом.

Но политика финансовых регуляторов имела и другие последствия. Нехватка кредитных средств на внутреннем рынке вынуждала предприятия занимать за рубежом. За первое полугодие текущего года внешний долг РФ вырос с 463,5 млрд. долларов США до 527,1 млрд. долларов (32,8% ВВП). При этом государственный внешний долг сократился на 7,5 млрд долларов и составил на 1 июля 38,9 млрд долларов (2,3% ВВП). Внешний долг частного сектора за январь - июнь увеличился на 71,1 млрд долларов с 417,2 млрд долларов до 488,3 млрд долларов (30,4% ВВП). Очевидно, что, начиная с третьего квартала 2008 г., темп роста внешней задолженности частного сектора снизился, а потом и вовсе сошел на нет. Но в течение первого полугодия темп роста задолженности оставался высоким.

Таблица 1. Рост внешнего долга РФ

Источник: данные Банка Москвы.

Из таблицы 1 видно, что государство не забыло о последствиях кризиса 1998 года. Внешний государственный долг в 2,3% ВВП можно назвать практически отсутствующим. Однако внешний долг частного сектора (а сюда относятся и государственные компании) значительно увеличился.

Особый интерес представляет изучение состава этого долга и причин его возникновения. По оценкам аналитиков, на долги государственных компаний и банков приходится в настоящее время порядка 50-60% всего внешнего корпоративного долга России («Газпром» - около 60 млрд, «Роснефть» - около 26 млрд, ВТБ - 11,4 млрд долл.). Стоит отметить, что государство выказывало озабоченность ростом таких долгов и предпринимало попытки контроля этого роста. Так, Минфин высказывался за выработку единых подходов к внешним и внутренним займам государственных компаний. Предлагалось по возможности замещать внешние кредиты внутренними, а также возлагались надежды на представителей государства в советах директоров. Но, несмотря на вышеуказанные намерения, все осталось по-прежнему. То есть, единой государственной политики в отношении внешних заимствований государственных компаний до сих пор нет.

В ежемесячном обозрении «Экономико-Политическая Ситуация в России» аналитики делают вывод, что основная часть привлеченных средств направлялась компаниями на рефинансирование долгов и приобретение активов. А на российском фондовом рынке в это время происходили процессы, схожие с теми, что в конце 1980-х гг. имели место на рынке США, - известными как финансирование сделок LBO (leverage buyout) и МВО (management buyout). Суть этих сделок состояла в массовом заимствовании средств на фондовом рынке с использованием кредитного рычага в целях приобретения новых активов. В США рынок мусорных облигаций завершился громким крахом компаний-заемщиков в 1989 г.

К тому времени способ перераспределения собственности в пользу государства уже изменился и стал более цивилизованным, если сравнивать его с делом ЮКОСа. Эксперты называют его рыночно-силовым, и его суть заключается в следующем. Лидерами нового передела выступают госкомпании и ряд компаний, располагающих политической поддержкой государства. Активы продаются не совсем добровольно, но по цене, близкой к рыночной (например, приобретение 50% акций в нефтегазовом проекте «Сахалин-2»). В результате процесс перехода к государственно-капиталистической модели экономики способствует росту рынка и привлечению инвестиций. В условиях высокой ликвидности и благоприятной макроэкономической ситуации иностранные банки охотно под низкий процент кредитуют госкомпании. Последние активно привлекают кредитные ресурсы для покупки новых активов, что ведет к росту их капитализации. А поскольку государство демонстрирует решимость оказывать этим компаниям всяческую поддержку - как силовую и политическую, так и в сфере госрегулирования, для инвесторов вложения в такие компании становятся источником практически гарантированной доходности. Стоит также отметить, что деньги, вложенные в российский «пузырь», имели в основном иностранное происхождение. Что отчасти тоже было спровоцировано антиинфляционной политикой денежных властей. Нехватка свободных денег на рынке привела к тому, что российские институциональные инвесторы до сих по уступают иностранным по объему собственных средств и средств в управлении. Иностранные же инвестиции на фондовом рынке при больших объемах обладают еще и большей мобильностью, чем национальные. То есть деньги иностранных инвесторов могут как надуть пузырь, так и взорвать его. По состоянию на 1 июля 2010 г. накопленные иностранные инвестиции в экономике России составляли 242,1 млрд. долл., по оценкам экспертов, за прошедшие после этого 3 месяца отток капитала составил не менее 80 млрд долл. Согласно прогнозам Банка Москвы в 2012 г. чистый отток капитала составит порядка 60 млрд. долл., но это при условии цен на нефть в 60-70 долларов за баррель. Иными словами, ответственность за кризис РЕПО в сентябре и последовавший за ним кризис ликвидности лежит в том числе и на государстве.

Итак, политика, проводимая Центральным банком и Минфином, не смогла обезопасить российскую экономику от финансового кризиса, и даже напротив, способствовала его возникновению. Кризис тем временем распространился на другие отрасли, приобретя общеэкономический масштаб. В конце 2008 г. появились уже такие проблемы, как замедление роста ВВП, увеличение безработицы, падение спроса, сокращение реальных доходов граждан. Однако правительство не спешит признать ошибочность прежних действий. Оно разрабатывает целый ряд новых мер, направленных на борьбу с экономическим спадом. Смогут ли меры, принимаемые теперь государством, исправить ошибки, допущенные им ранее?

Далее приведены основные антикризисные мероприятия, которые были озвучены Правительством РФ и Банком России в течение последних месяцев и направлены на стабилизацию ситуации в финансовом секторе:

­ снижение нормативов обязательных резервов на 4% по всем категориям с 18 сентября 2010 г., что, по оценкам Банка России, даст банкам около 300 млрд. руб. дополнительных средств;

­ увеличение размера и сроков размещения бюджетных средств на депозитах в коммерческих банках до 1,5 трлн. руб.;

­ совет директоров государственной корпорации «Агентство по страхованию вкладов» принял решение снизить ставку страховых взносов, поквартально уплачиваемых банками в Фонд обязательного страхования вкладов (ФОСВ), с 0,13 до 0,10% расчетной базы, начиная с 4-го квартала 2008г

­ Сбербанк, Внешторгбанк и Газпромбанк направили дополнительно 60 млрд. руб. на кредитование участников фондового рынка под залог ценных бумаг;

­ Центральный банк разместил в Госкорпорации «ВЭБ» депозит на 50 млрд. долл. в целях рефинансирования задолженности ведущих российских компаний и банков перед иностранными кредиторами;

­ был увеличен максимальный размер возмещения по вкладам с 400 до 700 тыс. руб., причем со стопроцентным возмещением, прежде 100% вклада возмещались в пределах первых 100 тысяч, а возмещение по оставшейся части вклада составляло 90%;

­ российские власти пообещали начать выкупать акции компаний, в том числе с госучастием, на сумму до 350 млрд. руб. (первоначально - 175 млрд. руб.), в случае если их недооцененность будет сохраняться продолжительное время. Следующие 175 млрд. руб. правительство выделит в целях выкупа в случае исчерпания первой четверти триллиона. По оценкам экспертов, власти уже успели прибегнуть к этой мере;

­ Агентство ипотечного жилищного кредитования (АИЖК) получит в ноябре-декабре 60 млрд. руб.;

­ правительство РФ разрешило размещать до 50% средств Фонда национального благосостояния в акции, имеющие листинг на ММВБ и РТС, или включенные в индексы MSCI World Index и FTSE All-World Index или в фонды, инвестирующие в подобные акции;

­ Центральный Банк РФ получил право на участие в торгах на фондовых биржах;

­ для поддержания банковского сектора в условиях развивающегося финансового кризиса к 19 ноября ЦБ РФ заключил 8 соглашений с крупными российскими банками о компенсации части их возможных потерь при межбанковском кредитовании;

­ снижение налога на прибыль до 20% с 1 января 2011 г. и увеличение налогового вычета (по мнению министра финансов РФ Алексея Кудрина, экономический эффект от такого снижения налога оценивается в 400 млрд. руб. Выпадающие доходы бюджета будут финансироваться за счет Резервного фонда без сокращения расходов федерального бюджета);

­ правительство РФ окажет дополнительную помощь российским регионам, которые в результате кризиса теряют существенные суммы в бюджетных доходах. Эта помощь будет также оказываться из Резервного фонда;

­ была увеличена амортизационная премия с 10% до 30%, что даст российским предприятиям дополнительно до 100-150 млрд. руб. в год;

­ правительство намерено выкупить у застройщиков более 40 тысяч типовых квартир и готово выделить на эти цели дополнительно 83 млрд. руб.

Сумма всех уже принятых и озвученных мер по стабилизации финансового сектора страны составит около 5 трлн. руб.

Очевидно, что специфической чертой данного кризиса (в отличие от кризиса 1997-1998 гг.) является активное участие государства и контролируемых им хозяйственных субъектов в процессе перераспределения собственности. В общем, в этом нет ничего нового, государство всегда пытается оживить экономику, когда та перестает расти. Государство всегда пытается спасать предприятия, стоящие на грани банкротства во время спада потому, что на них работают люди. Просто в 1998 году у нашего государства на это не было денег. Но в 2010 году у государства деньги есть.

50 млрд. долл., направленные в ВЭБ, примерно соответствуют платежам по иностранным кредитам, которые предстоят российским компаниям в четвертом квартале 2010 года. По оценкам, это около 47,5 млрд. долл. Платежи по иностранным долгам в 2011 году составят около 115 млрд. долл.

Таблица 2. Компании, договорившиеся о получении кредитов от ВЭБа для рефинансирования внешних долгов, млн. долл.

Источник: данные Банка Москвы

В таблице 2 приведены компании, которые уже договорились о рефинансировании своих внешних долгов у ВЭБа. Помимо этого известно, что заявки подали «ВТБ», ТНК-ВР, «Лукойл», АФК «Система». Однако государство не стремится делать задолжавшим предприятиям только приятное. Кредиты предоставляются на жестких условиях: залог экспортной выручки, включение представителей банка в органы управления заемщика, согласование с банком привлечения других займов и сделок по продаже активов свыше 10% стоимости компании, обеспечение, аналогичное обеспечению по зарубежному кредиту и другое. Таким образом, опасность утраты «национального контроля» (со стороны государства или национального капитала) над предприятиями уступает место опасности фактической национализации таких компаний. Причем компании из стратегических секторов, при всей неопределенности этого термина, в том числе и совершенно частные, окажутся в первых рядах.

Конечно, рефинансирование долгов не ведет к прямому и мгновенному огосударствлению. Все указанное выше может оказаться лишь предположениями. Зато к прямому и быстрому увеличению доли государства в экономике ведут следующие меры:

­ выкуп акций компаний, в том числе с госучастием, на сумму до 350 млрд. руб. (175 млрд. в 2010 году и еще 175 млрд. в 2011, если недооцененность будет сохраняться). По словам председателя ВЭБа Владимира Дмитриева, в ноябре 2010 г. его банк израсходовал около половины (85 млрд. руб.) уже выделенных денег, несмотря на это рост рынка так и не возобновился. Эффективность данных мер можно назвать спорной. Во-первых, механизм отбора поддерживаемых акций непрозрачен, но он не может быть прозрачен. Невозможно представить, что произойдет, если ВЭБ заявит, что сегодня он поддерживает курс Роснефти, а завтра Газпрома. Однако в таком случае непрозрачность дает возможность нажиться на господдержке не всему рынку, а лишь избранным. Во-вторых, особенно в нынешних условиях такая поддержка рынка приведет только к краткосрочной остановке падения курсов. Для стабилизации рынка и тем более для разворота тренда этих денег не хватит. Хотя некоторые спекулянты, несомненно, заработают.

­ инвестирование средств Фонда национального благосостояния в акции и облигации российских эмитентов. Следует напомнить, что согласно постановлению правительства РФ от 15 октября 2010 г., до 80% средств Фонда национального благосостояния могут быть направлены в акции и облигации. До 50% средств фонда (то есть в пределах 45-50 млрд. долл. к концу 2010 г.) могут быть инвестированы в акции, которые имеют листинг на ММВБ и РТС или включены в индексы MSCI World Index и FTSE All-World Index. Так же эти средства могут быть вложены в фонды, которые осуществляют соответствующие инвестиции.

Очевидно, что две последние меры увеличат долю государственной собственности. Хотя эта доля росла и без активных антикризисных мер на протяжении последних лет

Итак, вывод о начале нового этапа государственной имущественной экспансии (даже с учетом необходимого антикризисного компонента) не вызывает сомнений. Осталось лишь решить насколько это хорошо или плохо для российской экономики. Ответ на этот вопрос можно найти, обратившись к опыту зарубежных стран, переживавших подобные кризисы. Наиболее репрезентативным представляется опыт Японии, как раз потому, что государство сыграло в нем значительную, но при этом не лучшую роль. Пример Японии интересен тем, что государство оказывало большое влияние на экономику до кризиса, во время же кризиса государственное влияние усилилось многократно, что и привело к затяжной рецессии девяностых годов. Следует напомнить, что с 1990 по 2000 гг. ВВП страны увеличился лишь на 12% (1,1% в среднем за год) - это примерно в три раза ниже, чем за тот же период у США, и в два раза ниже, чем в странах ЕС. Вот почему девяностые годы в Японии были прозваны «потерянным десятилетием».

Как и в России, в Японии кризис начался с обвала котировок на фондовой бирже. Это случилось накануне 1990 года, 29 декабря 1989 г. индекс Nikkei Dow достиг пикового значения - 38 915 пунктов. В течение следующего года он упал на 38%, а сейчас колеблется в районе 8000 пунктов.

Как и в России, экономический рост накануне кризиса был очень быстрым. За десятилетие, предшествовавшее коллапсу, японская экономика выросла на 48% (среднегодовой рост порядка 4%; максимальный темп 6,8% был достигнут в 1988 году).

Для анализа особый интерес представляет именно связь государства и бизнеса в Японии, поэтому ее следует рассмотреть более подробно. Говоря о влиянии государства на экономику в Японии, прежде всего стоит отметить необычное для России устройство японского общества. В этой стране общая цель и государство, как ее носитель, превалируют над отдельными индивидами. В конечном счете, это выражается в патерналистском отношении государства к экономике.

Итак, в тот момент, когда Япония вступила в кризис, влияние государства на экономику было очень значительным. Докризисный рост японской экономики показывает, что такой симбиоз приводил к хорошим результатам, следует напомнить лишь то, что в течение послевоенных лет реальный доход на душу населения повысился с 1230 долл. до 23 970 долл., т. е. темпы роста доходов составили 7,7% в год против 1,9% в США. Но когда в 1990 году в Японии наступил кризис, японская модель дала сбой. Коллективизация капиталистических рисков и теснейшее переплетение интересов государства и бизнеса, бывшие источником успеха во время роста, стали препятствием для экономики, пытающейся выйти из кризиса. Государственная поддержка экономики, целью которой было спасение всех проблемных предприятий, наполнила экономику компаниями-фантомами. Например, компания Matsushita Electrical Industrial в 2001 году потеряла более 2 млрд. долл. Тем не менее, она не соглашалась сокращать ни одного из 130 тыс. сотрудников. Низкий процент и мягкая кредитная политика делали существование подобных компаний вполне возможным.

Вместе с тем, несмотря на вливания огромных сумм бюджетных денег в банковский сектор, полностью расчистить балансы банков от «плохих» долгов так и не удалось. В то время как финансовый сектор пережил реструктуризацию, его ключевые контрагенты в реальном секторе японской экономики, прежде всего строительство и торговля, так и не провели никаких преобразований в своей деятельности.

Поддержка, которая была оказана экономике японским правительством, во многом схожа с теми антикризисными мерами, которые намереваются осуществить или уже осуществляют российские власти. В 1990-1999 годах в Японии было принято девять «программ стимулирования экономики» на общую сумму около 900 млрд. долларов. Их суть была в том, что государственный бюджет выплачивал особо бедствующим компаниям пособия; кроме того, значительные суммы были потрачены на борьбу против снижения цен. Так, за 10 лет строительная отрасль получила от правительства заказы на 60 трлн. иен, что составляет примерно треть от всех строительных заказов за этот период.

В исследовании «Девяностые годы в Японии: потерянное десятилетие» (The 1990s in Japan: A Lost Decade) Ф. Хаяши (Fumio Hayashi) и Э. Прескотт (Edward С. Prescott) делают следующий вывод о том, почему японская экономика после кризиса попала в длительную фазу стагнации. Основной причиной стала антирыночная политика японского правительства. Правительство попыталось оказать поддержку всем отраслям, пострадавшим от кризиса, сохранить все, что было. Поэтому в Японии не произошло необходимой кризисной санации экономики, экономика была не готова к новому рывку. Одновременно с этим огосударствление экономики привело к замедлению роста производительности.

Сценарий, описанный выше, не вызывает оптимизма. Тем не менее, приведенные аналогии позволяют утверждать, что его реализация в том или ином виде вполне возможна в нынешних российских условиях. Сходство антикризисных мер японского и российского правительств можно обобщить следующим образом:

­ скупка государством акций на бирже для поддержки фондового рынка, а также долгосрочное инвестирование государственных средств в акции отечественных компаний;

­ рефинансирование долгов компаний на условиях, приводящих к их национализации;

­ размещение свободных государственных денег в крупнейших банках;

­ значительные госзаказы.

Это те самые антирыночные меры, которые в исследовании Ф. Хаяши и Э. Прескотта в конечном счете ведут к замедлению роста производительности и стагнации.

Пример Японии показателен не столько тем, что свидетельствует об экономической неэффективности государственного управления. Экономистам давно известно, что возможности государства по сравнению с рынком в эффективном управлении собственностью обратно пропорциональны ее объему. Пример Японии демонстрирует, к чему может привести увеличение государственного сектора в экономике в посткризисный период. И именно это волнует, когда находится так много аналогий в японском прошлом и российском настоящем.

Рыночная система, основанная на частной собственности и, следовательно, частных интересах, работает хорошо до тех пор, пока не доводит экономику до кризиса посредством перепроизводства. В случае нынешнего кризиса это было перепроизводство фиктивного капитала. Но когда наступает кризис, рыночная система перестает работать эффективно, и это просто объясняется самой теорией рынка. Движущей силой рыночной системы являются индивидуальные интересы конкретных участников. Стремление к удовлетворению собственных потребностей приводит, в конечном счете, к общему процветанию. Этот механизм работает в основном хорошо, если экономика развивается. Но когда наступает рецессия, механизм начинает работать иначе. Интересы участников рынка, как производителей, так и потребителей, побуждают их действовать по-другому. Производителям больше не выгодно производить лучший товар по лучшей цене для максимизации прибыли, значительной части производителей выгодно закрыть производство и распустить сотрудников. Финансовым институтам не выгодно заниматься инвестированием и кредитованием реального сектора. Напротив, им выгодно «уйти в кэш» (или наиболее надежные инструменты денежного рынка, в первую очередь американского), чтобы обезопасить себя. В свою очередь, потребители в момент кризиса проявляют склонность к «натуральному хозяйствованию», а инвестируют «под матрас».

Естественно, кризис ни в коем случае не отменяет и не изменяет рыночные законы. Они все те же. Но во время кризиса убытки минимизируют иными способами, чем увеличивают прибыль во время роста.

С точки зрения экономической теории, это провал рынка, и для его регулирования существует государство. Рынок без государственного регулирования стремится лишь к максимизации прибыли, в то время как рынок, находящийся под государственным регулированием, стремится производить лучший товар по лучшей цене, чтобы максимизировать прибыль. Иными словами, когда рынок стремится к прибыли способами, отличными от тех, что приводят к социальному процветанию, государство его в этом поправляет. Существует много провалов рынка, таких, как монополия, информационная асимметрия и пр., но особенно ярко государственная забота о социальной направленности бизнеса проявляется в периоды кризиса.

Судя по всему, российская экономика вступает в фазу усиленного государственного влияния и контроля. Это, как отмечалось выше, очень похоже на то, что случилось в Японии в девяностых. Государственная поддержка экономики полезна в период кризиса, и тем более она неизбежна. Плохо только то, что после кризиса доля предприятий в государственной собственности, а также государственное регулирование экономики значительно возрастут. И в тот самый момент, когда после кризиса российская экономика должна будет начать восстановление и рост, распухший неэффективный государственный сектор будет тянуть ее обратно на дно.