Научная новизна работы состоит в создании теоретико-методологических основ этнокультурного ландшафтоведения, которые включают:

разработку представлений о концепте ландшафта в культурной географии;

создание модели структуры культурного ландшафта;

обоснование представлений о культурном ландшафте как социоприродной системе, пространственной организации культурного ландшафта, включая единицу его пространственной организации - топосе;

разработку представлений о репрезентации и интерпретации культурного ландшафта.

Разработана система новых гуманитарно-ландшафтных методов (индикационный ландшафтно-топонимический метод, метод пространственной локализации социокультурной информации, метод идентификационного картирования культурных ландшафтов и др.).

Обоснованы границы и осуществлено районирование Русского Севера как модельного региона; проведен комплекс модельных культурно-ландшафтных исследований.

Практическая значимость работы заключается в возможности использования полученных региональных материалов для проектных работ по обоснованию новых охраняемых территорий природного и культурного наследия. Результаты исследования культурных ландшафтов необходимы органам государственного управления при разработке вопросов национальной и культурной политики, региональным и муниципальным властям для формирования местной идентичности, при осуществлении городской культурной и экологической политики. Полученные научные результаты используются для разработки новых учебных курсов культурно-географической направленности.

Исходные материалы получены при проведении работ в рамках госбюджетных тем «Ландшафтный, геоэкологический и культурно-исторический анализ региональных геосистем» (1996-2000), «Региональный геоэкологический анализ и проблемы оптимизации природно-антропогенных ландшафтов» (2001-2005) и «Структура, функционирование, эволюция природных и природно-антропогенных ландшафтов» (2006-2010), а также при выполнении исследований по проекту РФФИ «Экология культурного ландшафта» (1994), проекту РФФИ «Полевой диагноз состояния культурного ландшафта» (1995), проекту Института «Открытое общество» «Поддержка семинара «Культурный ландшафт» (1997), проектам РГНФ «Комплексное исследование фольклорной традиции Пинежского р-на Архангельской области» (1997, 2000), проекту РГНФ «Подготовка к изданию этнокультурного атласа «Святые места Пинежья» (2002), проекту РГНФ «Создание этнокультурного атласа «Традиционные культурные ландшафты России» (2004) и других, в которых автор принимал участие в качестве руководителя и исполнителя. Для ее подготовки также использовались опубликованные и архивные географические, статистические, картографические, исторические, этнографические, фольклористические и топонимические материалы.

Важную роль в плане генерирования новых идей, разработки новых методов, обсуждения результатов исследований сыграла деятельность семинара «Культурный ландшафт» (географический факультет МГУ), действующего с 1993 г.

Апробация материалов исследования. Основные положения работы неоднократно докладывались и обсуждались на заседаниях междисциплинарного семинара «Культурный ландшафт», на заседаниях кафедры физической географии и ландшафтоведения Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова, в Институте географии РАН, на семинарах Института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева, на географическом факультете Санкт-Петербургского государственного университета, а также на международной конференции «Полевые методы в социальных науках» (Санкт-Петербург, 2000), международном семинаре «Остров и сакральность: святые места на островах Русского Севера» (Париж, 2001), Третьих и Четвертых Рябининских чтениях (Петрозаводск, 2003, 2007), Третьем, Четвертом и Шестом конгрессах этнографов и антропологов России (Москва, 1999, 2001; Санкт-Петербург, 2005), Первом Всероссийском конгрессе фольклористов (Москва, 2006), Одиннадцатой ландшафтной конференции (Москва, 2006) и т.д. В 1997 г. монография «Жуковский: градоэкология и развитие города» отмечена премией Московского областного экологического фонда; в 1999 г. монография «Культурный ландшафт Русского Севера: Пинежье, Поморье» получила почетную медаль Ломоносовского фонда (г. Архангельск) и диплом победителя конкурса им. М.В. Ломоносова.

Основные положения диссертационного исследования отражены в 63 опубликованных работах, включая монографии и статьи в научных журналах (из них 8 статей в журналах перечня ВАК РФ) и сборниках, а также опубликованные доклады на международных и российских конференциях.

Объем и структура работы. Диссертация состоит из введения, 12 глав, заключения и списка литературы. Общий объем работы 295 страниц, включая 56 рисунков, 19 таблиц, 8 фотографий и список литературы. В списке литературы 302 наименования.

ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ И ВЫВОДЫ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ПРЕДМЕТ ЗАЩИТЫ

Концепт ландшафта как культурно-лингвистическое основание ландшафтной концепции

«Ландшафт, возможно, самое важное слово в географическом языке», - это высказывание Ричарда Хартшорна (монография «Природа географии», 1939), актуально и в наше время.

Но в тоже время теоретический анализ убедительно демонстрирует неоднозначность, двойственность ландшафта. Одним из первых географов проанализировавших проблему смысловой двойственности концепта ландшафта был вышеупомянутый Р. Хартшорн.

Под концептом понимается система устойчивых смыслов и значений слова, существующих в определенном языке и культуре. В российской культурной географии пока не сложилось устойчивой традиции работы с концептами. Одно из первых исследований по культурно-языковому соотнесению важнейших географических концептов - территории, региона, места, пространства - методологическая работа Г.Д Костинского «Географическая матрица пространственности». Среди других примеров в этом направлении отметим разработки концепта культуры (М.В. Рагулина), концепта ландшафта (В.Н. Калуцков, Ю.Г. Тютюнник).

Между тем, в западной культурной географии вопросы языка, лингвистические вопросы уже не одно десятилетия находятся в поле пристального внимания в теоретико-методологическом и в конкретно-исследовательском плане, а сам термин концепт широко внедрен в научный дискурс. К примеру, теоретические и методологические проблемы, связанные с концептом культуры, обсуждаются в работах Дж.С. Дункан, Дж.Б. Джексон, M. Прайс, M. Льюис, Д. Mитчел. Значительное внимание уделяется и разработке концепта ландшафта (Р. Хартшорн, Р.Х. Шейн, K.Р. Oлвиг, Д. Косгроу и др.).

Многозначность концепта ландшафта является отличительной чертой для всех европейских языков.

Семантический анализ концепта Landschaft в немецком языке (как генерировавшем сам концепт) демонстрирует четыре основных смысловых слоя - территориальный, визуальный, художественный и земский (табл. 1). Земские значения ландшафта образуют самый архаичный слой, исходно связанный с региональной политикой и местным самоуправлением.

Таблица 1

Структура концепта Landschaft

Для европейских языков наиболее характерны территориальное и визуально-пейзажное понимания ландшафта. Общепринятым является также метафорическое использование концепта, активно развивающееся в последние годы, например, символический или идеологический ландшафт.

Русский язык, вероятно, является единственным среди европейских языков, в котором в качестве концепта ландшафта используется иностранное слово, не обремененное культурными смыслами. Такая культурно-языковая ситуация благоприятствовала развитию ландшафтной концепции географии в России, в том числе институциональному оформлению всего спектра ландшафтных исследований в единую науку - ландшафтоведение.

В формировании концепта ландшафта огромную роль сыграли сферы политики и искусства. Сфера политики задала такие значимые качества ландшафта как целостность, нерасчлененность, связность человеческого (местного) сообщества с землей. Она заложила преимущественно горизонтальное видение ландшафта и возможности его территориальной интерпретации.

Искусство и особенно живопись расширило представление о ландшафте как о художественном образе, облеченном в новую культурную форму, - пейзаж. Пейзаж как экран окружающего мира формирует эстетические вкусы общества, создает и воспроизводит образы стран, городов, отдельных мест. Интеллектуальный вклад живописцев и литераторов состоит в визуализации, психологизации и одухотворении ландшафта, в наделении его символическими смыслами. Пейзажное понимание ландшафта сыграло значительную роль в развитии культурной географии.

В результате в разных языках возникает целый визуально-эстетический пласт смысловых значений ландшафта. В России представление о ландшафте первоначально было воспринято в живописи и романтической литературе ХVIII -ХIХ веков.

Для развития ландшафтной концепции в культурной географии значимы все смысловые слои концепта ландшафта - территориальный, визуальный, художественный и земский.

Развитие представлений о культурном ландшафте в зарубежной и российской географии

В первой трети XX века представление о ландшафте как о сложном природно-культурном комплексе особенно активно разрабатывалось антропогеографией, разделом географии, рассматривавшим Землю как место обитания человека (А. Геттнер, К. Зауер, О. Шлютер, В.П. Семенов-Тян-Шанский, Л.С. Берг, А.А. Крубер, П.Н. Савицкий и др.).

Согласно одному из антропогеографических определений под ландшафтом понимается термин, охватывающий природу определенного участка земной поверхности, его население и созданные населением видоизменения природных условий как единую, цельную картину, все элементы которой генетически между собой связаны. Предельно схематичный состав ландшафта предложил антропогеограф П.Н. Савицкий, выделивший в нем всего два компонента - географическую (физико-географическую) обстановку и охватывающую ее социально-историческую среду.

Важным научным результатом антропогеографии явилось представление о ландшафте как о природно-культурном территориальном комплексе: «… такие факты и явления, как население, пути сообщения, возделанные площади земли и т.д. не в меньшей степени характеризуют ландшафт большей части стран, чем особенности рельефа, климата, растительного покрова» (А.А. Крубер). Этот момент был принципиальным: при разных трактовках ландшафта для антропогеографических работ базовыми составляющими ландшафтного комплекса являлись природа и культура.

В современной англо-американской культурной географии все многообразие пониманий ландшафта и связанных с ним направлений исследований можно свести к двум основным позициям - территориальной социокультурной и пейзажной образно-символической. Нетрудно заметить, что эти позиции соответствуют разным смысловым слоям концепта ландшафта: первая - территориальному и земскому, вторая - визуальному и художественному.

В рамках социокультурных исследований ландшафта ландшафт понимается как биографии местности, как продуцент социальной жизни (например, классовый ландшафт, гендерный ландшафт, фермерский ландшафт), как часть повседневной жизни (вернакулярный, или обыденный ландшафт) и т.д. (В. Зелински, Р.Х. Шейн и др.).

Образно-символические исследования ландшафта отличаются большим разнообразием смыслов - от образа места до его репрезентации. «Ландшафт - это больше, чем природа, на которую накладываются материальные проявления деятельности человека. <…> Мы сами привнесли в ландшафт разные содержания, которые могут быть описаны как психологическое, религиозное, эстетическое и моральное» (И-Фу Туан). В таком контексте под ландшафтом могут пониматься и пространственно-визуальный ансамбль места, и репрезентация местности, и символический феномен, и метафора (например, политический ландшафт, ландшафт страха), и текст в лингвистическом смысле («чтение ландшафта»).

Образно-символическое направление ландшафтных исследований, активно использующее материал искусства, хорошо развито в британской культурной географии (Д. Лоуенталь, Х.C. Принс, Д. Косгроу, С. Даниелс и др.). Ландшафтно-искусствоведческие исследования базируются на исследовании восприятия произведений ландшафтной живописи как источников географической информации. По мнению С. Даниэльса ландшафтная картина может определять видимую форму нации, выражая суть национального самосознания, этнического характера. Например, картина Дж. Констебля «Повозка для сена», изображающая сельскую Англию, по его словам, оценивалась британцами как страна в миниатюре, то, что должно было защищать и ради чего стоило умереть.

Традиционно сильные ландшафтные исследования французских географов задают требования на региональность, комплексность и междисциплинарность. Ландшафтная концепция, родиной которой явилась Германия, и в настоящее время представляет собой теоретическое ядро немецкой общественной географии.

Современные культурно-ландшафтные исследования российской географии ведутся по пяти направлениям - антропогенному, эстетическому, экологическому, феноменологическому и этнокультурному. Широко представлено антропогенное направление (школа Ф.Н. Милькова, В.А. Николаев, Г.А. Исаченко, В.А. Низовцев и др.). Эстетическое направление (В.А. Николаев) опирается на пейзажный подход к ландшафту. Экологическое, или информационно-аксиологическое направление, представленное школой Ю.А. Веденина, рассматривает культурный ландшафт с позиции проблематики наследия. Представление о тотальности ландшафта относится к базовым теоретико-методологическим позициям наиболее активного движителя феноменологического направления В.Л. Каганского. Этнокультурное направление исследований (М.В. Рагулина, Т.М. Красовская, В.Н. Калуцков и др.), развиваемое на основе культурной географии и этнологии, других гуманитарных наук большое значение придает вопросам взаимодействия человеческого сообщества и природы в формировании культурного ландшафта.

Культурный ландшафт как природно-культурный территориальный комплекс

Под культурным ландшафтом понимается природно-социокультурный территориальный комплекс.

Среди основных компонентов культурного ландшафта (рис. 1):

Рис. 1 Структура культурного ландшафта

? природная среда или природный ландшафт;

? сообщество людей, взятое в этнокультурном, социальном, конфессиональном и других аспектах;

? хозяйственная деятельность (связанная с ландшафтом через конкретные культурно-хозяйственные типы природопользования);

? селенческо-расселенческая система (селитьба) как способ пространственной организации/самоорганизации сообщества людей в ландшафте;

? языковая система, включая топонимию;

? духовная культура (сферы верований, ритуальной практики, фольклора и других видов народного искусства).

При монодисциплинарном подходе природная среда оказывается в зоне интересов физической географии, языковая система - лингвистики, фольклор - фольклористики и т.д. При изучении культурного ландшафта, взятого в целостности, в поле зрения исследователя оказываются не только отдельные компоненты, но и их внутренние системные связи.

Объектная модель культурного ландшафта удобна для организации и проведения междисциплинарных исследований в силу своей пластичности, поскольку позволяет по-разному расставлять акценты в зависимости от направленности самого исследования. Фиксация на одном из компонентов не исключает, а предполагает учет его связи с другими, а это означает, что концепция культурного ландшафта позволяет получать достаточно объективные научные результаты.

Для культурной географии основное значение объектной модели культурного ландшафта заключается в том, что она задает ландшафтные контексты арте-, менти- и социофактам при проведении исследований разной направленности, создавая основу для различных культурно-географических интерпретаций.

Культурный ландшафт как социоприродная система

Соотношение внешнего и внутреннего видения ландшафта представляет собой сложную методологическую проблему. В западной географической традиции «внутренние» ландшафты нередко называются вернакулярными, или обыденными. Соответственно относительно ландшафта выделяются две позиции - внутренняя (внутриландшафтная) и внешняя.

Внешний ландшафт отражает восприятие культурного ландшафта внешним наблюдателем, не знакомым с языком и особенностями культуры местного населения. К представителям внеландшафтной позиции относятся управленцы, туристы, ученые-натуралисты. Внутренний ландшафт (к типичным «внутриландшафтникам» относятся жители, исследователи-гуманитарии) отражает восприятие культурного ландшафта местным сообществом и описывается исследователем-знатоком его языка и особенностей культуры.

В результате методологического экскурса в проблему «объект - исследователь» разработана методологическая модель культурного ландшафта, в которой основным системообразующим элементом культурного ландшафта, удерживающим его целостность, выступает сообщество людей.

Методологическое значение модели заключается в том, что при исследовании культурного ландшафта необходимо различать внешнюю и внутреннюю исследовательские позиции, которые могут не совпадать.

Практическое значение организационно-методологической модели другое. Она подчеркивает тот факт, что любой культурный ландшафт уже имеет своего коллективного «исследователя», в роли которого выступает сообщество людей, которое организует, осваивает и осмысливает «свой» культурный ландшафт в различных арте- и ментифактах - предметах материальной культуры, диалектах, топонимии, преданиях.

Таким образом, необходимо «погружение» в культурный ландшафт для понимания его внутренней организации. Такая исследовательская позиция может быть охарактеризована как «встроенный (или инкорпорированный) исследователь».

Культурный ландшафт как информационная система

Информационный подход к культурному ландшафту предполагает рассмотрение вопросов репрезентации, интерпретации и информационного развития.

При репрезентации культурного ландшафта решаются следующие задачи:

? визуальное представление объекта исследования;

? демонстрация своеобразия его пространственной организации;

? создание географического образа культурного ландшафта.

В репрезентации культурного ландшафта важную роль играют пейзажная форма. В этом смысле справедливо высказывание: «Игнорируя пейзаж, немыслимо постичь всю глубинную суть ландшафта» (Николаев, 2003, с. 69). Вместе с тем продуктивная пейзажная форма представления культурного ландшафта должна быть дополнена другими формами и желательно расширена до репрезентационного комплекса, который выстраивается, исходя из стратегии репрезентации, включая вертикальные и горизонтальные типы и визуальные и изобразительные формы. Важен и региональный аспект. К примеру, для культурных ландшафтов Русского Севера важную роль играют топонимическая, диалектологическая, фольклористическая репрезентации.

Совокупностью репрезентаций культурного ландшафта формируется «ландшафтный текст», который «прочитывается» с помощью ландшафтной интерпретации. В основу ландшафтной интерпретации положено представлении о ландшафте и его репрезентациях как о тексте (в самом широком - семиотическом - смысле этого слова). Этот текст состоит из разных типов и форм репрезентаций - современных и исторических карт, рисунков и картин, фотографий и космических снимков, поэтических, прозаических и фольклорных произведений и т.д. Чтобы прочесть подобный текст, нужно освоить «языки», на которых он «написан».

Тем самым интерпретация культурного ландшафта, по сути своей, может быть представлена как многоканальное «чтение» ландшафта. Выделяется 2 уровня чтения ландшафта - прямой и опосредованный.

Чтения ландшафта на первом уровне (прямое чтение ландшафта) предполагает «погружение» в культуру (методология встроенного исследования) и освоение территориальных культурных кодов. Ландшафтные языки - территориальные культурные коды прочитываются через систему менти-, социо- и артефактов культурного ландшафта. Каждый культурный ландшафт обладает множеством таких фактов. Все зависит от наличия исследовательского материала, постановки задач и подготовки исследователя. Наряду с вербальными территориальные культурные коды включают и невербальные языки - архитектурный, планировочный, звуковой, музыкальный, хореографический, поведенческий, включая язык жеста, ритуала и другие.

Опосредованное чтение ландшафта предполагает расшифровку репрезентационных языков (картографического, художественных языков и т.д.).

Этнокультурное ландшафтоведение - направление реализации ландшафтной концепции в культурной географии

В содержательном плане предмет этнокультурного ландшафтоведения охватывает круг вопросов этнокультурного освоения ландшафтов Земли.

В рамках этнокультурного ландшафтоведения формируются три центробежных исследовательских направления (этноприродное, антрополандшафтное, ландшафтно-языковое) и одно ядерное - учение о культурном ландшафте (рис. 2).

Рис. 2 Основные научные направления этнокультурного ландшафтоведения

Учение о культурном ландшафте разрабатывает вопросы теории, методологии и истории культурного ландшафта. При разработке теоретико-методологических вопросов у этнокультурного ландшафтоведения много общих позиций со страноведением, регионалистикой, урбанистикой (методология, вопросы классификации и типологии, методы полевых исследований). Для этнокультурного ландшафтоведения особенно близка концепция культурно-образного страноведения.

Этноприродное ландшафтоведение исследует народный опыт адаптации к природе определенной территории. Это направление демонстрирует связь этнокультурного ландшафтоведения с природным ландшафтоведением и науками физико-географического круга.

Антрополандшафтоведение изучает социальные взаимодействия, опосредованные культурным ландшафтом.

Лингвистическое ландшафтоведение, включая ландшафтную ономастику и топонимику, сориентировано на изучение систем называния природных и культурных элементов ландшафта.

Модельный регион «Русский Север»: образ, геоистория, границы

Теоретические и методологические разработки были апробированы в процессе многолетних исследований, выполненных в модельном регионе «Русский Север», выбор которого был обусловлен культурно-географическими и основаниями наследия.

Образ Русского Севера. Русский Север сыграл выдающуюся роль в становлении национального самосознания. В результате двухвековой истории исследований региона русская гуманитарная наука (этнография, фольклористика, диалектология, искусствоведение) способствовала выявлению и исследованию региональных символов, а затем их «переносу» на национальный уровень. В результате среди общерусских культурных образов и символов сформировался мощный культурный пласт северного происхождения. Его образуют хранители «старой веры» (протопоп Аввакум), безвестные народные зодчие и иконописцы, хранители фольклорных традиций былинные певцы и сказители, вольнолюбивые новгородские ушкуйники, твердые духом поморы и мужественные землепроходцы.

Помимо гуманитарных наук в визуализации образа Русского Севера, в формировании представлений о северных культурных ландшафтах огромную роль сыграли художники-пейзажисты. В начале ХХ века творческие поездки на Север осуществили К. Коровин, В. Серов, И. Грабарь, И. Билибин, А. Архипов, М. Нестеров, В. Верещагин и другие. «Хорошо на Севере, спокойно, пахнет стариною, и люди здесь истые, крепкие», - писал В. Верещагин, будучи сам уроженцем Севера. Наиболее лаконично и образно выразил свое видение Севера Н.К. Рерих: «Сказка о Севере глубока и пленительна. Северные ветры бодры и веселы. Северные реки серебристые. Серы камни в кручах чудесами полны». Эти размышления и чувства, а также мощный мифологический и поэтический образ воплотились в работах раннего Н.К. Рериха, в серии картин о северной деревне А.Е. Архипова, в пейзажах других живописцев.

Тем самым, благодаря живописному и научному творчеству, регион стал и ныне выступает в качестве одного из самых значимых культурно-символических центров страны.

Геокультурная история Русского Севера. Выделяются три вековых этапа развития Русского Севера - заволоцкий, поморский и севернорусский. Их можно рассматривать как качественно различные состояния макрорегионального культурного ландшафта Русского Севера.

Заволоцкий этап Русского Севера охватывает период с IX по XV вв. В этот период в геокультурном плане регион представлял собой дальнюю периферию страны. Характерна полиэтничность при преобладании финно-угорского субстрата («заволочская чудь»). К концу периода основными центрами региона становятся Великий Устюг и Холмогоры. В геополитическом и этнокультурном отношениях в XIV - XVI веках Великий Устюг на Севере аналогичен Петербургу XVIII-го века: оба города, выполняя функции центра, длительное время располагались на пограничье в финно-угорском окружении. Былая центральная роль Устюга подчеркивается значимым гидронимическим реликтом: выше впадения Юга (первичное местоположение города) основная река Русского Севера называется Сухона, а ниже - уже Северная Двина.

Поморский этап Русского Севера продолжался с XVI по XIX в. В процессе активного хозяйственного освоения сформировалась новая этнокультурная группа - поморы, а сам регион стал полиэтничным. Строительство городов и монастырей привело к формированию новых центров: административным центром края становится Архангельск, а важнейшим духовным центром - Соловецкий монастырь.

Изменилась геополитическая ситуация региона, из дальней периферии он превратился в динамичную провинцию России, востребованную в развитии отношений с Западом и в освоении Сибири. Однако с основанием Санкт-Петербурга, созданием новых путей на восток, снятием опасностей с юга государство «уходит» из Поморья. К окончанию поморского цикла регион стал одной из самых значимых русских культурных провинций с отчетливо выраженными «чудскими» культурными реликтами.

Севернорусский этап начался в конце XIX в. и продолжается по настоящее время. Севернорусский этап особо привлекает внимание не только потому, что он последний и лучше обеспечен материалами научных исследований. Основная причина заключается в том, что при проведении исследований можно работать с современными контекстами, устной историей края, учитывать отношение к нему и жителей, и исследователей.

Второй существенный момент заключается в том, что в отличие от других этапов в его инициации и развитии важную роль сыграла «искусственная» - проектная - составляющая.

Комплексная культурно-ландшафтная характеристика региона (по материалам гуманитарных исследований XX в.). Русскому Северу посвящены сотни книг и статей. Научное внимание региону уделялось в основном со стороны исследователей-гуманитариев - историков, языковедов, топонимистов, искусствоведов, архитекторов, специалистов по народным промыслам, этнографов, фольклористов. Многоаспектные гуманитарные исследования региона привнесли богатейшее научное содержание, которое позволяет глубже понять его культурно-ландшафтные особенности.

На основе концепции культурного ландшафта и концепции комплексных географических характеристик была разработана система критериев для структурирования результатов гуманитарных исследований. В результате анализа удалось выявить наиболее типичные научно обоснованные комплексные географические характеристики региона.

1. Удаленность, окраинное положение. Эта ландшафтная характеристика относится к одной из важнейших (Е.Л. Березович, П.А. Колесников, А.В. Ополовников). Сама система традиционного расселения носит дисперсный характер с малым числом городов и, как правило, значительной удаленностью деревень друг от друга и от столичных центров. В этом аспекте образ Русского Севера - это образ деревни, расположенной на краю жизненной ойкумены. Многие другие критерии прямо или косвенно связаны с окраинностью Севера: отсутствие крепостного права, слабая освоенность территории, важная роль природного и культурного факторов в организации хозяйства и быта. С удаленностью, очевидно, обусловлена хорошая сохранность материала (арте-, менти- и социофактов) для проведения широкого круга гуманитарных исследований.

2. Отсутствие крепостного права и помещичьих землевладений (М.М. Богословский, А.В. Ополовников, А.В. Ружников и др.).

3. Суровые природные условия. Большинство исследователей, занимающихся Русским Севером, отмечают эту характеристику как одну из важнейших, при этом немногие раскрывают ее содержание. Так, историк П.А. Колесников использует для этого географический показатель - состав природных зон (тайга, лесотундра, тундра), этнолингвист Е.Л. Березович фиксирует связность природы и хозяйственной жизни, а историк А.В. Ружников обращает внимание на важную роль рек.

4. Севернорусский жилищный комплекс, народное деревянное зодчество - среди селитебных и архитектурных особенностей наиболее частотно выделяемая характеристика севернорусского культурного ландшафта (А.В. Ополовников, А.В. Путилов, К.В. Чистов). Северный дом-корабль с конем на охлупне и с узорчатыми полотенцами на фронтоне, а также «построенный без единого гвоздя» шатровый храм - образы, задающие визуальный ряд Русского Севера.

В этнографическом отношении (по данным Л.Н. Чижиковой) севернорусский жилищный комплекс характеризуют большие размеры и высокий подклет домовой постройки, расположение жилья и хозяйственных помещений под одной крышей, двускатная тесовая крыша, положение самого дома по отношению к улице узкой торцовой стороной. В отличие от севернорусского среднерусский жилищный комплекс отличают меньший размер самих изб и подклета дома, тесовое и соломенное покрытие двускатной крыши и отдельное расположение дворовых построек относительно жилой части. Как на Русском Севере для средней полосы России характерна торцовая ориентация дома относительно улицы.

5. Слабая освоенность территории и комплексный тип крестьянского хозяйства, органично сочетающего сельскохозяйственную и промысловую деятельность, - наиболее приметная особенность хозяйственной характеристики региона. Е.Л. Березович обращает внимание на цикличность в освоении территории, связанной с экологичностью севернорусского крестьянского хозяйства, его территориальной экстенсивностью, учитывающей неустойчивость северной природы.

6. Применительно к региону этнические характеристики исследователями используются нечасто. Вероятно, это связано с высокой значимостью Русского Севера в русской культуре и его очевидной «русскостью». Между тем, регион сохраняет в себе черты полиэтничности при ведущей роли севернорусской традиционной культуры.

7. Оканье и цоканье как отличительные языковые черты севернорусского диалекта зафиксированы в многочисленных трудах диалектологов и лингвистов. При этом финно-угорские следы активно сохраняются не только в разговорном языке, но и в топонимии (особенно в гидронимии) региона.

8. Среди характеристик духовной культуры Русского Севера - старообрядчество, еще в недавнем прошлом широко распространенное по всей территории, народное православие.

9. Для севернорусского культурного ландшафта характерна относительно хорошая (в сравнении с другими российскими регионами) сохранность культурных традиций.

Делимитация Русского Севера. Проблема границ региона решается по-разному. К примеру, известный историк Севера П.А. Колесников очерчивает их, используя … стихи. Из стихотворения явствует, что восточная граница Русского Севера задается Уралом, а западная - Карелией. Другой подход - через разработку комплексных критериев севернорусской культуры - задействован крупными специалистами по русской народной культуре фольклористом Б.Н. Путиловым и этнографом К.В. Чистовым. В их представлении Русский Север - это «территория, на которой распространен комплекс севернорусской бытовой культуры, по своей географической конфигурации весьма сходная с зоной севернорусских диалектов».

Рис. 3 Границы Русского Севера

При территориальной делимитации Русского Севера как культурно-ландшафтного региона были использованы такие критерии, как этнический (ареал расселения этноса), архитектурный (зона распространения севернорусского жилищного комплекса), языковой (ареал распространения севернорусского наречия). Наиболее устойчивы западная и восточная границы Русского Севера (рис. 3). В этих случаях граница севернорусского жилищного комплекса совпадает с этнической границей - на западе с русско-карельской, на востоке с коми-русской границей. Не вызывает трудностей проведение северной границы региона, которая определяется конфигурацией побережий Белого и Баренцева морей. Наиболее проблемной, требующей дальнейших изысканий, представляется южная граница региона. Она определена по южным границам распространения севернорусского жилищного комплекса и севернорусского наречия. На местности она охватывает территории левобережного Заволжья от Нижнего Новгорода до Костромы и Ярославля и далее по линии Бежецк - Боровичи - Великий Новгород.

Русский Север как властно-общественный научно-геополитический проект. По характеру «запуска» проект под названием «Русский Север» носил властно-общественную направленность, по статусу - геополитический, а по последующей реализации - научный характер.

Первая фаза: введение топонима и его региональное общественное восприятие. Одним из первых, кто использовал топоним Русский Север был архангельский губернатор А.П. Энгельгардт. По результатам двухлетнего путешествия по вверенной губернии в 1896 году он издает хорошо иллюстрированную книгу «Русский Север. Путевые заметки». В тексте книги А.П. Энгельгардт использует нетопонимическую форму словосочетания - русский Север (русский с маленькой буквы), но уже в ее заголовке оно приобретает форму топонима.

Существенным моментом в продвижении нового топонима, в его регионализации среди властей и интеллигенции Архангельской губернии стало создание в 1909 году Архангельского общества изучения Русского Севера. Общество объединило в своих рядах сотни северян - представителей властей, священников, инженеров, учителей, а его филиалы были созданы во всех уездах огромной губернии. Примечательно, что первым председателем общества был избран вице-губернатор. Важным результатом его бурной, но недолгой деятельности нужно считать привлечение общественного интереса к вопросам развития края. Активная часть регионального сообщества не только восприняло новое имя края как органичное, но и приняло живейшее участие в его региональном «продвижении».

Вторая фаза: «втягивание» топонима в сферу исторической науки и начало его научной регионализации. Среди первых исследователей, использовавших нетопонимическую (русский Север) форму, в фундаментальном двухтомнике «Земское самоуправление на Русском Севере в XVII веке», опубликованном в 1909 и 1912 гг., был известный историк и правовед М.М. Богословский.

Отвечая на вопрос об уникальности русского Севера, автор выделяет важнейшие критерии его культуры. Особо он отмечает сильное местное самоуправление, которое, с одной стороны, представляет собой реликт «новгородских вольностей», а, с другой, оно связано с отсутствием помещичьих (частных) землевладений и государственным статусом региона. Среди других критериев - слабая освоенность пространств, малое число городов, тесная связь северного города с северным уездом и другие.

В состав русского Севера, или Поморья, М.М. Богословский включает Архангельские и Вологодские земли, земли Кольского полуострова, Олонецкие (современная восточная Карелия), Вятские (северная часть Кировской области), Пермские, Печорские земли (северо-западная часть Коми). Отметим, что в соответствии со своими критериями проведения этнокультурных границ территории Вологодского и Грязовецкого уездов Вологодской губернии с развитым помещичьим землевладением «выносятся» автором из Русского Севера.

Комплексное и масштабное исследование М.М. Богословского стало ориентиром для всех последующих североведов. Среди первых ученых, которые стали использовать словосочетание в современной (топонимической) форме - Русский Север - историки А.А. Кизеветтер и С.Ф. Платонов. Заметим, что первоначально употребление словосочетания Русский Север не привносило какого-либо нового содержания. Историки скорее демонстрировали возможности русского языка и использовали его как синоним других географических названий - север России, Северный край и т.д. Тем самым на этой фазе основной научной областью употребления географического названия Русский Север стала история, занимающаяся северным регионом России.

В 1930-х годы в соответствии с определенным этапом истории России название исчезает из научного оборота и снова появляется только в 1950 - 1960-е годы.

Третья фаза: научное «паломничество» и наработка многоаспектного научного содержания. В послевоенное время Русский Север уже как регион стал объектом настоящего научного «паломничества» со стороны гуманитарных наук - истории, этнографии, фольклористики, диалектологии, искусствоведения (работы М.В. Витова, И.В. Власовой, П.А. Колесникова, Н.А. Макарова, В.Н. Булатова, О.В. Овсянникова, А.В. Ополовникова, К.В. Чистова, Б.Н. Путилова, С.М. Дмитриевой, А.К. Матвеева, Е.Л. Березович и многих других). На материалах этих исследований сформировались многие ученые с мировым именем, были созданы целые научные школы. Примером такой школы, деятельность которой можно назвать настоящим научным подвижничеством, является екатеринбургская топонимическая школа. Многоаспектные исследования региона привнесли богатейшее научное содержание, которое позволяет глубже понять его культурно-ландшафтные особенности.

Четвертая фаза: кризис и выход на новый этап. Современный кризис Русского Севера начался не сегодня. Сравним две оценки культурной ситуации.

1. «Народное искусство кончилось. Струя новой жизни сметает его, и только кое-где в глуши тлеют его последние, гаснущие искры. Не надо плакать об этом. Так и должно быть. Это прошло детство, а оно не вечно» (Билибин, 1970, с. 31).