Размещено на http://www.allbest.ru/

1. Понятие и сущность физико-географического районирования

Районирование как универсальный метод упорядочения и систематизации территориальных систем широко используется в географических науках. Существуют различные виды отраслевого природного районирования - климатическое, геоморфологическое, почвенное и т.д. Нас будет интересовать только комплексное физико-географическое, иначе ландшафтное, районирование, объектами которого являются конкретные (индивидуальные) геосистемы регионального уровня, или физико-географические регионы. Физико-географический регион - это сложная система, обладающая территориальной целостностью и внутренним единством, которое обусловлено общностью географического положения и исторического развития, единством географических процессов и сопряженностью составных частей, т.е. подчиненных геосистем низшего ранга [1].

Районирование можно рассматривать как особого рода систематику ландшафтов, и в этом отношении оно сходно с классификацией: в том и другом случаях речь идет об объединении ландшафтов. Но если при типологическом объединении ландшафтов мы руководствуемся их качественным сходством, независимо от того, как ландшафты расположены друг по отношению к другу и существуют ли между ними территориальные связи, то при региональном объединении первостепенное значение имеет территориальная общность, генетическая целостность территории, качественное же сходство не обязательно. Поэтому физико-географические регионы представляют собой целостные территориальные массивы, выражаемые на карте одним контуром и имеющие собственные названия; при классификации же в одну группу (тип, класс, вид) могут войти ландшафты территориально разобщенные, на карте они чаще представлены разорванными контурами.

При классификации ландшафтов, как и любых других объектов, приходится отбрасывать индивидуальную специфику каждого из них, выбирая общие признаки. При районировании, напротив, происходит «индивидуализация». Каждый регион уникален, в природе нет второго Урала или второго Припятского Полесья. И чем выше ранг региона, тем он уникальнее, тем выше его индивидуальность. В типологической системе высшие категории по своему содержанию беднее низших, по мере подъема по таксономической лестнице индивидуальные различия все более стираются и растет уровень научной абстракции. Однако между региональными и типологическими ландшафтными объединениями существует определенная связь. Она выражается уже в наличии таких «парных» понятий, как, например, «зона тайги» и «таежный тип ландшафтов». Эти понятия не тождественны, подобно тому, как не тождественны понятия «подзолистые почвы» и «зона подзолистых почв». Еще Л.С. Берг заметил, что каждой зоне присущи ландшафты одного типа. Подробно эта мысль не была развита, но она верно отражает сущность дела, хотя в действительности в природе могут наблюдаться и более сложные соотношения. Говоря о том, что та или иная зона характеризуется «своим» типом ландшафтов, надо иметь в виду, что однотипные ландшафты (тундровые или таежные, степные и т.п.) не обязательно заполняют всю зону, они лишь преобладают в ней. На территории той или иной зоны могут встречаться «острова» ландшафтов других типов - реликтовые или связанные со специфическими региональными условиями. Таковы, например, лесостепные острова в таежной зоне Восточной Сибири, широколиственнолесные ландшафты среди подтаежной зоны и т.д. Нередко ландшафты данного типа возникают далеко от основного массива «своей» зоны под влиянием барьерного фактора. Так, на северных склонах Большого Кавказа среди степной зоны появляются широколиственнолесные ландшафты центральноевропейского типа.

Известны ландшафтные зоны, образованные сочетанием двух типов ландшафтов (лесостепная). Некоторые типы ландшафтов вообще не образуют самостоятельных зон в строгом смысле этого слова, например так называемые ландшафты влажных субтропиков Закавказья. Они имеют типично барьерно-дождевое происхождение в пределах субсредиземноморской зоны. Фрагментарным размещением отличается большинство ландшафтов средиземноморского типа, а также тропических гумидных (влажнолесных) ландшафтов. Крупные регионы азонального ряда могут быть охарактеризованы лишь сочетанием различных типов ландшафтов. Они нередко ассоциируются с теми или иными классами ландшафтов, но в пределах равнинных стран и областей часто встречаются ландшафты горного класса (например останцовые горные массивы в Туранской физико-географической стране), а в пределах горных стран - равнинные ландшафты. Многие физико-географические страны являются смешанными горно-равнинными (например Центрально-Европейская, Приамурско-Корейская). Районирование традиционно сводилось к процедуре деления некоторого целого (суши, материка, отдельной страны и т.д.) на части; система полученных регионов рассматривалась как отражение процессов дифференциации географической оболочки. Сейчас подобный подход расценивается как односторонний. Как мы знаем, в географической оболочке диалектически сочетаются процессы дифференциации и интеграции. Многообразные потоки вещества и энергии соединяют более простые геосистемы в более сложные. Районирование - это и деление, и объединение геосистем одновременно. С одной стороны, в процессе районирования последовательно раскрывается региональная структура географической оболочки, сформировавшаяся под воздействием зональных и азональных факторов дифференциации. С другой стороны, процесс районирования есть последовательное объединение ландшафтов Земли во все более сложные территориальные системы на основе изучения факторов интеграции. Сочетание обоих подходов обеспечивает наибольшую надежность, полноту и точность результатов районирования.

Каждый физико-географический регион, таким образом, представляет звено сложной иерархической системы, являясь структурной единицей регионов высших рангов и интеграцией геосистем более низких рангов. Интеграционный подход существенно усложняет задачи районирования: теперь их нельзя сводить к простой процедуре выявления и нанесения на карту границ по заданным признакам. Физико-географическое районирование можно определить как раздел физической географии (и ландшафтоведения), охватывающий весь комплекс проблем, относящихся к геосистемам надландшафтного уровня, включая изучение закономерностей их дифференциации и интеграции, исследование их структуры и развития, их систематизацию и описание.

При изучении региональных систем высших рангов возникают задачи, аналогичные тем, которые стоят при исследовании ландшафтов. Однако в данном случае есть и своя специфика. С одной стороны, только высшие региональные системы служат ареной многих процессов с широким радиусом действия во времени и в пространстве, которые трудно познать в рамках отдельных ландшафтов (трансформация воздушных масс и формирование крупных гидрографических систем, миграции организмов и некоторые гравигенные потоки веществ и др.). С другой стороны, многие свойства и процессы, присущие геосистемам, трудно изучать на высших региональных уровнях, они становятся как бы неактуальными в макрорегиональных масштабах. Мало смысла, например, говорить об изучении функционирования физико-географических стран или динамики физико-географических провинций. Это не значит, что процессы функционирования и динамики не свойственны странам и провинциям, но эти процессы должны познаваться через ландшафты, входящие в эти страны и провинции, ибо именно ландшафт - тот уровень геосистем, который наиболее соответствует данным исследовательским задачам.

Ландшафт - основная структурная ячейка всех высших региональных единств. Отсюда следует необходимость обращать особое внимание на «ландшафтное устройство природных комплексов региональной размерности». Изучение ландшафтной структуры регионов высших рангов, их познание «через ландшафты» определяется В.А. Николаевым как задача регионального ландшафтоведения. Между региональным ландшафтоведением и собственно районированием нет резкой границы; физико-географическое районирование в его полном современном объеме - это по существу и есть региональное ландшафтоведение, или региональный раздел ландшафтоведения. Сюда должны войти и учение о закономерностях региональной дифференциации географической оболочки как необходимая теоретическая предпосылка для районирования, и учение о региональной интеграции, разрабатывать которое еще предстоит, затем - вопросы таксономии и систематики физико-географических регионов, изучения их ландшафтной структуры, эволюции и т.д.

Физико-географическое районирование помимо своих теоретических аспектов имеет аспекты методические и прикладные. К методике районирования относятся такие вопросы, как подбор и изучение необходимых литературных и картографических источников, рабочие приемы определения региональных границ и составление карт районирования, методика описания регионов. В данном пособии, посвященном только теории ландшафтоведения, эти вопросы не рассматриваются - они относятся к спецкурсам, посвященным методам ландшафтных исследований.

Физико-географическое районирование имеет существенное практическое значение и находит применение для комплексного учета и оценки природных ресурсов, при разработке планов территориального развития хозяйства, крупных мелиоративных проектов и т.д. [1].

2. Основные принципы физико-географического районирования

Весь обширный круг вопросов, относящихся к физико-географическому районированию, может быть разделен на две главные части: первая часть составляет теорию районирования, т.е. совокупность его принципов, а вторая - методик районирования, т.е. практические приемы проведения регионального деления территории.

Важнейшим методологическим принципом физико-географического районирования является признание его объективного характера. Система единиц районирования есть отражение объективных закономерностей физико-географической дифференциации и поэтому она не зависит от целей и задач, которое призвано обслуживать районирование. Цели и задачи могут бы очень различными, но границы природных регионов от этого не меняют своего положения. Целевое назначение районирования (сельскохозяйственное, мелиоративное, учебное и т.п.) может выражаться лишь в необходимой для каждого конкретного случая детальности (т.е. в установлении нижней ступени деления в содержании текстовой характеристики выделенных регионов (т.е. выборке соответствующих показателей природных условий) и, наконец, при необходимости, в перегруппировке последних применительно к решению тех или иных практических заданий (например, если два или больше физико-географических района однохарактерны в отношении необходимости противоэрозионных мероприятий, они могут быть объединены) [2].

Таким образом, любое прикладное, районирование является результатом интерпретации единого общенаучного физико-географического районирования. Но подобная интерпретация, как показал С. В Калесник, имеет отношение не к принципам районирования, а к прикладному использованию его материалов [2].

Из сказанного следует, что важнейшую теоретическую основу физико-географического районирования составляет учение о закономерностях территориальной физико-географической дифференциации. На изучении этих закономерностей основана вся система таксономических единиц районирования,

Существование в природе региональных природных комплексов разного порядка обусловлено действием зональных и азональных факторов; современная региональная дифференциация есть результат сложных, изменявшихся на протяжении геологической истории соотношений между теми и другими факторами. Каждый физико-географический регион имеет свою историю, и его единство основано на общности путей исторического развития, протекавшего в тех или иных зональных и азональных условиях. А это означает, что при физико-географическом районировании обязательно должен применяться генетический, или исторически принцип.

Значение генетического принципа в физико-географическим районировании подчеркивали многие географы, но на практике он еще не нашел широкого и всестороннего применения. Отчасти это связано с неполнотой палеогеографической летописи и трудностями восстановления происхождения и истории ландшафтов, физико-географических областей, зон и других региональных комплексов. Кроме того, причины недостаточного применения генетического принципа заключаются в его слабой теоретической разработанности. Нередко еще этот принцип толкуют слишком узко, сводя его к выяснению происхождения и истории не самих географически комплексов, а лишь их фундамента. Некоторые географы, справедливо критикуя подобные представления, впадают в другую крайность, вовсе отрицая возможность построить районирование на генетической основе.

Применить генетический принцип при физико-географическом районировании - это значит выяснить, как происходила физико-географическая дифференциация территории, в силу каких причин и в какое время обособились региональные единицы разных порядков, какова степень их генетической общности. Этот же подход имеет не менее существенное значение при выявлении региональных комплексов любого другого ранга и позволяет установить между ними таксономические соотношения, т.е. естественную соподчиненность.

Так, Русская равнина как особая физико-географическая страна после образования складчатого фундамента сохраняет известное единство и территориальную целостность уже на протяжении многих периодов геологической истории, несмотря на то, что ландшафты в ее пределах многократно сменялись и. внешние границы также не оставались неизменными. Но вследствие дифференцированных эпейрогенических движений под влиянием морских трансгрессий, неодинакового характера осадконакопления в разных частях, воздействия материковых оледенений и других процессов, в пределах этой страны обособлялись отдельные ландшафтные, или физико-географические области, каждая из которых представляет комплекс ландшафтов, близких по происхождению и возрасту. Большинство областей наметилось уже к началу четвертичного периода, но окончательно их границы оформились позднее. Примерами могут служить области Полесская, Средне-Русская, Причерноморская и др. Северо-Западная область, расположенная в границах последнего оледенения, которое и придало ей характерные черты, одна из наиболее молодых.

Но параллельно с обособлением областей, которые являются, по-существу, азональными образованиями, на территории Русской равнины происходило формирование ландшафтных зон и подзон. Последние в своих современных границах определились большей частью позднее ландшафтных областей. Границы зон и подзон значительно более подвижны, чем границы областей.

Наконец, отдельные ландшафты сформировались в рамках физико-географических областей и зон (подзон) на самом последнем этапе истории Русской равнины. В пределах, например, Северо-Западной области этот этап характеризовался процессами ледниковой и водноледниковой аккумуляции, аккумулятивно-абразионной деятельности обширных водоемов, неоднократными макроклиматическими колебаниями, заселением территории преимущественно сибирскими и западноевропейскими представителями флоры и фауны. В разных частях области сочетание этих процессов было неодинаковым, что и привело к обособлению разных ландшафтов.

Опыт применения генетического принципа в районировании приводит нас к следующим выводам:

1. В ходе истории географической оболочки ее региональная дифференциация все более усложнялась. При этом более крупные территориальные единицы обособились раньше, чем более мелкие; иначе говоря, низшие единицы обособляются в процессе развития высших единиц и, следовательно, первые не могут быть старше вторых. Вместе с тем, регионы одного и того же порядка могут быть разновозрастными. Например Северо-Западная область Русской равнины моложе, чем Центральная (Верхне-Волжская), а последняя моложе, чем Приуральская (Высокое Заволжье).

2. Физико-географическая дифференциация идет одновременно по двум, линиям: формирование региональных комплексов происходит, с одной стороны под влиянием зональных факторов, а с другой стороны - азональных. Оба процесса, оказывая друг на друга определённое воздействие, протекают независимо друг от Друга, так как обусловлены разными причинами.

3. Следовательно, можно говорить о двух типах генетических связей и, соответственно, о двух категориях региональных физико-географических единиц - зональных (зоны, подзоны) и азональных (страны, области).

Необходимо подчеркнуть, что единицы обеих названных категорий являются географическими комплексами. Более того, структура любой из этих единиц формируется под влиянием как зональных, так и азональных факторов, но в обособлении региональных комплексов и в формировании их границ ведущей является либо зональная, либо азональная группа факторов. Каждая из перечисленные единиц представляет генетическое единство определенных ландшафтов, но единство зон и подзон, с одной стороны, и стран и областей, с другой стороны, имеет разную природу, основано на связях различного характера.

Азональные связи ландшафтов чаще бывают более древними, чем зональные, поскольку главным носителем этих связей служит наиболее, консервативный компонент - твердый фундамент, который определяет преемственность между древними и современными ландшафтами. Всякий азональный регион характеризуется прежде всего единствам тектогенеза, общностью в макрорельефе и тем самым служит ареной некоторых современных географических процессов с широким радиусом действия - в частности, атмосферных. Территория каждой физико-географической страны или области создает особые условия для циркуляции атмосферы и нередко служит очагом формирования, а также трансформации воздушных масс и в некоторых случаях приводит к образованию самостоятельного центра действия атмосферы. Каждой стране или области соответствует свой характерней набор ландшафтов (в частности, различные страны, как это будет подробнее показано в дальнейшем, отличаются своими закономерными рядами, или спектрами, широтных зон). Одни и те же зоны или подзоны как бы по-разному преломляются в пределах тех или иных стран и областей.

Единство ландшафтной зоны или подзоны основано на генетических связях и процессах другого рода. Общность условий развития ландшафтов в пределах одной зоны определяется, в первую очередь, радиационным режимом, а также характеров увлажнения. Поэтому зональное единство. выражается главным образом в общности современных процессов - климатических, геохимических, биогеографических и др. Естественно, что ландшафты, принадлежащие к одной зоне или подзоне, обладают значительной общностью в структуре; поэтому в каждой зоне преобладают ландшафты либо одного типа, либо нескольких типов, представляющих зональные аналоги,

Зональные единицы, в отличие от азональных, являются более динамичными образованиями. Отсюда следует и неодинаковый характер пространственных рубежей: физико-географические страны и области отличаются более четкими и «прочными» границами чем зоны и подзоны.

4. Итак, зональное деление и азональное деление не совмещаются, а как бы перекрещиваются, между ними нет прямого соподчинения. «Фокусом», в котором они сходятся, является ландшафт, представляющий собой основную (наименьшую) единицу физико-географического районирования. Ландшафт является одновременно и частью области и частью зоны, (или подзоны). Все высшие единицы районирования представляют собой не что иное, как зональные и азональные группировки ландшафтов. Отсюда следует особо важная роль учения о ландшафте как второй (наряду с учением о закономерностях территориальной географической дифференциации) важной теоретической основы физико-географического районирования.

Ландшафт представляет собой важнейшую качественную ступень в системе географических комплексов. С точки зрения задач физико-географического районирования его существенным свойством является неделимость как по зональным, так и по азональным признакам. Представление о ландшафте как основной региональной единице важно не только для теории физико-географического районирования, но и для согласования всех видов частного (отраслевого) природного районирования. Ландшафту территориально соответствуют наименьшие единицы районирования почвенного, геоботанического, гидрологического и т.д. хотя границы их в деталях могут и не совпадать в силу неодинаковой природы пространственных переходов у различных компонентов. На более высоких ступенях такое соответствие наблюдается далеко не всегда. Поэтому, как подчеркнул В.Б. Сочава, признавая ландшафт основной единицей природного деления земной поверхности, мы встаем на путь разработки единого генетического природного районирования.

Ни фации, ни урочища, строго говоря, единицами районирования не являются, ибо они не всегда сохраняют типичные особенности всех высших региональных комплексов и не дают представления о сочетании природных условий территории. Всякий регион - это обязательно закономерная и сопряженная система различных территориальных единиц. Правда, не все географы разделяют такой взгляд. Д.Л. Арманд. Н.И. Михайлов и Н.А. Солнцев полагают, что категориями районирования служат все геокомплексы - до фаций включительно. Иногда морфологическое разделение ландшафта называют внутриландшафтным или крупномасштабным районированием. Если, с большой долей условности, урочища еще можно рассматривать как микрорайоны, то фации уже ни в какой мере не относятся к региональным категориям, ибо они не представляют собой территориального сочетания различных географических единиц [1].

Очень часто нижнюю ступень физико-географического районирования называют районом, однако почти каждый автор понимает район по своему: обычно так называют просто ту последнюю ступень районирования, на которой данный автор остановился при разделении или описании территории. Поэтому при сопоставлении районов, фигурирующих в многочисленных схемах, они оказывается невероятно разнообразными и несравнимыми по своему объему. Именно в силу своей неопределенности термин «район» создает известные удобства для некоторых исследователей, ибо он не стесняет автора жесткими таксономическими рамками что позволяет ему выделять районы чисто эмпирически, исходя из имеющегося фактического материала и собственных представлений о физико-географической дифференциации территории. Мохно было бы назвать множество примеров, подтверждающих сказанное.

Если вложить в понятие «район» более строгое научное содержание, то он фактически совпадет с ландшафтам, по крайней мере на равнинах. В горах же, где региональная дифференциация имеет более сложный характер и выражается в большем числе таксономических подразделений, желательно сохранить оба термина для обозначения разных таксономических единиц. Вопрос о системе таксономических единиц является одним из узловых вопросов теории физико-географического районирования. Наличие двух типов региональных единиц вовсе не значит, что каждый исследователь может выбрать по своему усмотрению либо зональную систему, либо азональную и проводить районирование только по одной из них. В настоящее время почти общепризнано, что в системе единиц физико-географического районирования зональный принцип должен сочетаться с азональным. «Чисто зональные» схемы уже отошли в область истории. Примером районирования, построенного исключительно по азональному принципу, является схема деления всей суши на «страны», предложенная А.И. Яунпутнинем. Фактически только на азональной основе Н.А. Солнцевым построено районирование Европейской части СССР. Наконец, по мнению Ю.К. Ефремова, зональная и азональная системы должны иметь самостоятельное значение (причем под собственно районированием понимается азональное деление, тогда как зональное рассматривается как деление «типологическое»).

Надо, однако, признать, что районирование, построенное только по азональным признакам, имеет такой же односторонний характер, как и деление, основанное исключительно на зональных признаках, ибо в обоих случаях получает отражение только одна сторона процесса географической дифференциации. В подобной односторонней системе положение ландшафта оказывается таким же неопределенным, как и положение точки на земной поверхности, когда известна только одна из ее географических координат.

Задача, следовательно, сводится к тому, чтобы найти способы построения таксономической системы, в которой зональный ряд единиц совмещался бы с азональным. Трудности решения этой задачи определяются тем, что зональное и азональное деления имеют разное происхождение и по существу не соподчиняются друг с другом.

Было бы, конечно, неверно утверждать, что между зональной и азональной дифференциацией земной поверхности вообще нет никакой взаимообусловленности. Известная взаимообусловленность здесь имеется, но она не полная, а только частичная. Она выражается, например, в некоторой зависимости расположения зон и подзон и конфигурации их границ от орографических и литологических факторов, в частичных совпадениях зональных и азональных рубежей и т.д. Однако эти факты, разумеется, не дают основания отрицать различную природу зональных и азональных единиц районирования [1].

3. Критерии и метод физико-географического районирования

В руководствах по районированию основное внимание уделяется системе таксономических единиц. Этой системе предпосылается перечень принципов, которые должны служить основой для диагностики регионов. Среди них чаще всего упоминаются принципы объективности, территориальной целостности, комплексности, однородности, генетического единства, сочетания зональных и азональных факторов. По своему теоретическому «весу» эти принципы неравнозначны. Так, территориальная целостность региона обусловлена уже его определением. То же можно сказать о «принципе комплексности»: комплексность должна подразумеваться сама собой, поскольку речь идет о районировании природных комплексов.

Более подробных пояснений требует принцип однородности. Объединение геосистем по принципу однородности присуще, как известно, типологии. Всякий физико-географический регион - это сложная территориальная система, объединяющая неоднородные составные части. Степень неоднородности и, следовательно, разнообразия природных условий и ресурсов определяет специфику каждого региона с точки зрения его хозяйственного освоения и использования. Внутренняя гетерогенность региона имеет закономерный упорядоченный характер. Для каждой категории регионов она специфична и может выражаться либо в преобладании того или иного типа или класса ландшафтов-доминантов, либо в чередовании гетерогенных типов или классов, либо в их направленной смене. У физико-географических секторов упорядоченность внутренней структуры проявляется в последовательной смене «отрезков» различных широтных зон, а для многих секторов характерно еще и наличие центрального равнинного ядра и горного обрамления. Для горных провинций типичен упорядоченный набор высотных поясов, а кроме того, мозаичность, обусловленная контрастами региональных и локальных экспозиций, и т.д. Каждому региону присуща своего рода морфологическая структура, аналогичная морфологической структуре ландшафта, но на ином, региональном, уровне и соответственно обусловленная иными факторами.

Можно, таким образом, двояко понимать однородность региона. С одной стороны, это «однородная неоднородность», т.е. специфическая упорядоченность внутреннего строения, с другой - однородность в отношении определенных районообразующих факторов, обусловливающих отличие данного региона от всех других, его индивидуальность. Для каждой категории, для каждого таксономического ранга критерии этой однородности должны быть четко оговорены, они связаны прежде всего с конкретными зональными и азональными факторами (например гидротермические критерии для зон и подзон, морфоструктурные градации для стран и т.д.). Упрощенное представление, будто «принцип однородности» можно свести к однородности региона «по всем компонентам», не отвечает реальности и бесперспективно с точки зрения целей районирования.

Теоретические основы физико-географического районирования должны представлять собой систему логически взаимосвязанных принципов, вытекающих из закономерностей дифференциации и интеграции комплексов региональной размерности. Поскольку эти закономерности объективны, результаты районирования в виде сетки регионов со всеми их иерархическими соотношениями должны иметь объективный характер. Казалось бы, это само собой разумеется и нет нужды особо выделять принцип объективности районирования. У подавляющего большинства географов объективный характер районирования не вызывает сомнений, однако в некоторых зарубежных географических школах, в частности в американской, проповедовался взгляд на районирование как на субъективную процедуру; вместо обоснованных научных принципов выделения регионов выдвигается концепция «удобства» или «целесообразности», т.е. по существу - произвола [2].

В отечественной географии в 50-х годах получила некоторое распространение концепция, согласно которой выбор критериев районирования и его результаты, зависят от его назначения (учебное, сельскохозяйственное, природоохранное и т.п.). Но этот взгляд не нашел признания, ибо невозможно допустить, что, скажем, система ландшафтных зон или горных и равнинных стран, существующая независимо от нашего желания или отношения к ней, может меняться в зависимости от целей и задач, которые ставит передо собой общество. Физико-географическое районирование призвано обслуживать многообразные общественные потребности, но границы регионов не меняют от этого своего положения (по крайней мере до тех пор, пока человек не стал передвигать их по своему усмотрению - не на карте, а в природе). Физико-географическое районирование едино, оно имеет фундаментальное общенаучное значение и может служить универсальной основой для любой прикладной интерпретации. Иными словами, на основе общенаучного районирования можно создавать целенаправленные прикладные районирования, предназначенные для решения тех или иных практических задач. Подробнее эта проблема рассматривается в прикладном ландшафтоведении, и здесь отметим лишь основные направления такой интерпретации.

Определение оптимальной дробности районирования. Наличие иерархии регионов позволяет выбрать ту наинизшую ступень, которая отвечает решению данной практической задачи. Например, для разработки территориальных схем охраны природы отдельных республик и административных областей необходимо опираться на сетку низовых природных районов (ландшафтов), для многих разработок в общегосударственном масштабе бывает достаточным уровень ландшафтных провинций, а для педагогических целей (в средней школе) нет надобности «спускаться» ниже ландшафтных зон и секторов или стран.

Целенаправленная характеристика регионов, т.е. выборка необходимых показателей природных условий и ресурсов. Всякий физико-географический регион - сложная природная система, буквально неисчерпаемая по многообразию параметров, характеризующих его компонентный состав, структуру, динамику и т.д. Характеристика региона никогда не может быть исчерпывающей, она всегда в той или иной степени избирательна, и мы должны использовать эту избирательность целенаправленно применительно к назначению районирования. Климат, почвы, поверхностные и подземные воды и другие компоненты необходимо учитывать при планировании строительства, сельского хозяйства, здравоохранения и т.д., но в каждом случае интерес представляют различные особенности одних и тех же компонентов. Поэтому шаблон в региональных описаниях, предназначенных для практического использования, недопустим. Здесь открываются широкие возможности для прикладной специализации - разумеется без каких-либо «посягательств» на границы самих регионов, которые остаются незыблемыми.

3. Прикладная группировка регионов. Применительно к решению тех или иных задач исходные ландшафтные регионы могут быть целенаправленно перегруппированы. Эта стадия интерпретации универсального районирования особенно тесно связана с прикладной оценкой геосистем в целях выяснения степени их пригодности для того или иного использования (сельскохозяйственного, рекреационного и т.д.). Результаты оценочной группировки могут быть выражены в виде соответствующего прикладного варианта районирования, но чаще в виде прикладной типологии регионов (преимущественно низовых, т.е. ландшафтов).

Итак, прикладная интерпретация районирования не затрагивает его теоретических основ и не влияет на первичную систему объективных регионов. Многообразие прикладного назначения районирования как раз и делает необходимой разработку единой универсальной (базовой) схемы, без которой в прикладном районировании царили бы разнобой и неразбериха. Формирование физико-географических регионов - длительный процесс. Каждый регион - продукт исторического (палеогеографического) развития, в ходе которого происходило взаимодействие различных районообразующих факторов и могло неоднократно изменяться их соотношение. Отсюда следует необходимость генетического принципа, который поддерживается многими географами, но в практике районирования еще не нашел всестороннего применения. В значительной мере это связано с неполнотой палеогеографической летописи и трудностями восстановления генезиса и истории региональных геосистем разных порядков. Важен генетический подход при выделении и изучении ландшафтных зон. Не менее существенное значение он имеет при обосновании всех других региональных единиц. Сущность генетического принципа состоит в том, чтобы выяснить, как происходила физико-географическая дифференциация территории, в силу каких причин и в какое время обособились региональные единства разных рангов, какова степень их внутренней генетической общности.

Так, Русская равнина как особая физико-географическая страна сохраняет единство и территориальную целостность на протяжении многих периодов геологической истории, несмотря на то, что ландшафты в ее пределах многократно сменялись и внешние границы также не оставались неизменными. В результате дифференцированных тектонических движений, морских трансгрессий, неодинакового характера осадконакопления и денудации в разных частях, воздействия материковых оледенений и других процессов в пределах этой страны в разное время обособились отдельные физико-географические области (Печорская, Тиманская, Полесская, Причерноморская, Северо-Западная и др.). Каждая из этих областей отличается от других возрастом, генезисом и строением фундамента, характерным набором генетически близких ландшафтов. Параллельно с обособлением областей, которые являются по существу азональными образованиями второго (после стран) порядка, на территории Русской равнины происходило формирование ландшафтных зон и подзон. В своих современных границах они определились большей частью уже после ландшафтных областей и отличаются более подвижными границами. Наконец, в пределах областей и зон (подзон) на последнем палеогеографическом этапе сложились современные ландшафты.

Применение историко-генетического анализа позволяет сделать вывод, что региональная дифференциация идет одновременно по двум линиям - зональной и азональной. Оба процесса, оказывая друг на друга определенное воздействие, протекают независимо один от другого, так как обусловлены разными причинами. Азональные связи ландшафтов, как правило, бывают более древними, чем зональные, так как их главный «носитель» - наиболее консервативный компонент - твердый фундамент, который определяет преемственность между древними и современными ландшафтами. Регионы разновозрастны; по возрасту различаются не только региональные единства разных рангов (например страны, области и ландшафты), но и регионы одного ранга.

Одно из главных мест, если не самое главное, в теории физико-географического районирования занимает принцип единства дифференциации и интеграции. Точнее было бы сказать - должен занимать, так как до последнего времени в практике доминирует принцип дифференциации. Закономерности региональной дифференциации уже давно привлекли внимание географов и сравнительно хорошо изучены. Исследование процессов интеграции геосистем, в том числе на региональном уровне - новая и наиболее сложная задача. Высказывалось мнение, будто интеграционный, подход неприменим к категориям регионального деления, утверждалось, что районирование как выделение территориальных единств по принципам однородности, территориальной целостности или генезиса не совместимо с «системным», или «функциональным», «потоковым» подходом, который предполагает объединение участков территории, связанных потоками вещества и энергии. При этом обычно имеются в виду лишь однонаправленные потоки, определяемые гравитацией. Некоторые географы считают, что есть два типа районов - однородные и коннекционные, или функциональные. Первые выделяются по сходству составных частей, а вторые - по наличию территориальных связей, т.е. объединяющих потоков энергии, вещества и информации. Но районирование невозможно провести по сходству составных частей - такая задача ставится перед типологией геосистем. Сходные геосистемы, как известно, могут быть территориально разобщены, и в этом случае, действительно, исключаются какие-либо связи между ними (примером могут служить однотипные ландшафты внутригорных котловин восточносибирской тайги). Регион же всегда представляет собой целостную в территориальном отношении систему разнородных комплексов низших порядков, и уже сам факт непосредственного соседства контрастных частей создает предпосылки для возникновения между ними разнообразных потоков. Регион не может быть не коннекционным (т.е. не имеющим внутренних связей). Известны попытки противопоставить физико-географическому районированию деление территории на речные бассейны как якобы функциональные, или подлинно системные, территориальные образования. Сторонники «бассейнового принципа» полагают, что гидрографическая сеть, состоящая из главной реки и притоков разных порядков, обеспечивает функциональное единство всех частей речного бассейна. Но это лишь на первый взгляд кажется соответствующим действительности. Русловой сток, в отличие от склонового, не может играть роли интегрирующего фактора в геосистеме. Его функция лишь транзитная. Вода, стекающая поверхностным или почвенно-грунтовым стоком по склону, выполняет разнообразные и важные системообразующие функции, перераспределяя по фациям запасы почвенной влаги, растворенные и взвешенные минеральные и органические вещества. Но эти ее функции замыкаются в пределах элементарного водосбора, т.е. сопряженного фациального ряда, который, как правило, «укладывается» в рамки одного ландшафта. Как только склоновый поток достигнет ближайшего водоприемника (речного русла, озера, водохранилища), его системообразующая функция становится исчерпанной. Последующая транспортировка воды в речном русле может иметь лишь локальный системообразующий эффект - в пойме и дельте, но у нас нет оснований говорить о действительном функциональном единстве всех частей водосбора, который может занимать площадь в сотни тысяч и миллионы квадратных километров. На такое единство может претендовать лишь элементарный водосбор.

В.Б. Сочава обратил внимание на наличие наряду с физико-географическими районами региональных географических полей, или неполных систем («микросистем»), в которых находят выражение частные географические процессы. Таких полей множество, они могут совпадать с границами регионов, но «могут иметь и самостоятельные рубежи, ограничивающие частные ландшафтные проявления» [2]. В.Б. Сочава считает, что концепция полей, или микросистем, обогащает содержание районирования, «она дает представление о сложении региона как некоего интеграла: микросистемы строго не разграничены, не исключают друг друга, а скорее дополняют; они сообщают региону свойства географического множества» [2].

К числу неполных, частных систем, или «микросистем», в рамках целостного физико-географического региона следует отнести и речную систему. Она не может иметь самостоятельного районообразующего значения, но в ряде случаев представляет интерес для анализа с научной или практической точек зрения.

Таким образом, физико-географический регион охватывает множество вещественно-энергетических потоков, территориальных связей и частных систем, но это множество имеет упорядоченный характер, в противном случае было бы невозможно найти сколько-нибудь определенные региональные рубежи. Очевидно, среди множества потоков и «микросистем» есть определяющие, т.е. системообразующие (районообразующие). К ним, прежде всего надо отнести широкомасштабные потоки тепла, воздуха и влаги, которые по существу формируют всю зонально-секторную структуру ландшафтной сферы. В самом деле, существование различных ландшафтных зон и секторов обусловлено свойствами, направлением, интенсивностью, сезонными колебаниями тепловых и воздушных потоков, несущих влагу. Система этих потоков играет одновременно дифференцирующую и интегрирующую роль при формировании региональной структуры ландшафтной сферы. Например, летний муссонный поток над Восточной и Юго-Восточной Азией обусловливает единство приокеанического муссонного сектора и в то же время отделяет его от внутриконтинентальных секторов. Другой пример единства региональной дифференциации и интеграции и их функционального содержания: чем больше амплитуда высот в горах, тем разнообразнее и контрастнее набор высотных поясов, но тем интенсивнее «сквозные» потоки вещества, объединяющие эти геосистемы в единую функциональную систему. Контраст между горами и равнинами, между возвышенностями и низинами служит условием для развития межрегионального метаболизма (обмена теплом, влагой, солями, биомассой). Многообразные формы межрегионального обмена еще плохо изучены и не измерены, поэтому принцип интеграции медленно входит в теорию и практику физико-географического районирования. Пока приходится судить о вещественно-энергетических потоках и взаимосвязях внутри регионов по косвенным, морфологическим признакам - в конечном счете по ландшафтной структуре регионов.

Однорядная система таксономических единиц физико-географического районирования.

Однородной системой называется такой способ, при котором все таксономические единицы районирования располагаются в виде единого субординационного ряда. Предлагалось довольно много вариантов однорядной системы районирования. Однако различия между ними не имеют принципиального характера. Приведем лишь несколько наиболее известных примеров А.А. Григорьев предложил следующую систему единиц, основанную на чередовании зональных и азональных ведущих факторов: пояс - сектор - зона и подзона - провинция - ландшафт (район).

Несколько иной вариант дал В.Б. Сочава: пояс-область (страна в более общепринятом толковании) - зона и подзона - провинция - ландшафт (округ).

По Ф.И. Милькову, получается такой ряд: пояс - страна - зона - провинция - подзона (полоса) - район. Близкой схемы придерживаются Ю.П. Пармузин и некоторые другие географы.

Межвузовское совещание по районированию рекомендовало следующую систему: страна - зона - провинция - подзона - округ - район.

Нетрудно видеть, что несмотря на некоторые расхождения в деталях, в основу приведенных рядов положен общий принцип-поочередное использование зональных и азональных признаков при выделении каждой последующей таксономической единицы. Так, страна или сектор рассматриваются как азональные подразделения внутри, пояса, зона - как зональная единица внутри страны, т.е. подчиненная стране, провинция - как азональная единица, подчиненная зоне (провинция - не что иное, как масть физико-географической области в пределах одной зоны и т.д.

Но, по мнению ряда географов, чередование зональных и азональных, признаков - это лишь условный прием, не отражающий естественных соотношений между географическими комплексами. Как заметил Н.А. Солнцев, в природе никакого чередования нет. Подобный способ построения таксономической системы критиковали также Ю.К. Ефремов и некоторые другие географы. Действительно, ландшафтную зону, например, нельзя рассматривать как результат действия каких-то второстепенных причин внутри отдельных физико-географических стран (как получается в однорядной системе), ибо зона является выражением всеобщего закона зональности, а не частных закономерностей, присущих тем или иным странам. Подзона непосредственно связана с зоной, представляя естественный результат дифференциации последней, а вовсе не провинции.

Между тем, некоторые географы (Ф.Н. Мильков, В.И. Прокаев, Ю.Г. Пармузин) возводят прием чередования зональных и азональных признаков в главный принцип построения таксономической системы физико-географического районирования полагая, что тем самым достигается единство зональности и азональности на каждой ступени таксономической лестницы.

Такое единство достигается, однако, ценой нарушения целостности многих высших категорий регионального делении. Невозможно построить один ряд единиц без того, чтобы не разорвать на части такие генетически единые комплексы, как зоны подзоны и области. В однорядной системе ландшафтная зона как целое исчезает, она оказывается разорванной на отдельные отрезки, подчиненные странам. В такой системе нет места для таежной зоны Евразии или степной зоны Евразии. Вместо них есть целая серия самостоятельных зональных отрезков внутри каждой страны (таежная зона Балтийского щита, таежная зона Русской равнины и т.п.). Подобные единицы, конечно, вполне реальны и должны войти в таксономическую систему районирования, но это не исключает необходимости рассматривать зону в пределах материка как самостоятельную единицу более высокого порядка.

Исходя из однорядной системы единиц, части степной зоны, например, в Западно-Сибирской низменности и в Казахской складчатой стране должны рассматриваться как две разные зоны, подчиненные соответствующим странам. Но обе эти зоны образуют единый территориальный массив, составляющий, и свою очередь, часть еще более обширной региональной единицы-степной зоны Евразии.

Некоторые авторы утверждают, что рассмотрение тайги в целом как единицы районирования не представляет ни теоретического, ни производственного интереса, Но в связи с этим возникает вопрос: неужели выделение поясов (умеренного, субтропического и др.), присутствующих в большинстве однорядных систем, имеет большее теоретическое и практическое, значение, чем выделение зон. Другие авторы признают существование ландшафтных зон в широком смысле, но, тем не менее, исключают их из системы единиц, ибо введение зон в рамках одного ряда вызвало бы нарушение целостности стран или других азональных единиц.

В еще более сложном положении оказываются подзоны. По Ф.Н. Милькову, например, только на Русской равнине следует выделить восемь (по числу провинций) северных подзон лесостепи, столько же средних (типичных) и столько же южных подзон. Выходит, что нельзя говорить о единой подзоне северной лесостепи или хотя бы даже только о северной лесостепи Русской равнины, ибо в силу чисто формальных соображений («принцип чередования») подзона должна подчиняться провинции. В природе же подзоны настолько тесно связаны с зонами, что между ними не всегда легко установить принципиальное различие, как это было показано в предыдущей главе. Поэтому прямое соподчинение существует только между подзоной и зоной. В однорядной системе судьба восточноевропейской подтайги будет зависеть от того, рассматриваем ли мы ее как зону или как подзону. В первом случае это будет самостоятельная единица, которая делится на несколько провинций, а во втором - она превратится в несколько подзон, выделяемых внутри провинций.

В действительности же цельность и самостоятельность восточно-европейской подтайги, разумеется, не изменится от того, будем ли мы считать ее зоной или подзоной.

Как уже отмечалось, в однорядной системе единиц районирования отсутствуют ландшафтные области-они фактически разделены между зонами. Это тем более неоправданно, что необходимость включения в систему единиц значительно более сложных и генетически разнородных азональных комплексов - стран - ни у кого не вызывает сомнения.

Таким образом, соподчинение региональных единиц в одном ряду имеет лишь видимый, формальный характер. Фактически же таксономические единицы такого ряда получаются в результате пресечения двух самостоятельных рядов - зонального и азонального; причем основные, или исходные завальные и азональные единицы распадаются (кроме самой высшей, которая, стоит первой в ряду, чаще всего пояса).

В однорядной системе единиц предпочтение всегда отдается какому-либо одному из двух главных факторов физико-географической дифференциации в зависимости от субъективных представлений каждого автора. Одни ставят на первое место пояс, тем самым подчеркивая как бы первенство зонального начала; другие считают высшей единицей страну или даже материк выдвигая на передний план азональное начало[2].

Стремление соподчинить зональные и азональные единицы неизбежно сопровождается различными оговорками и натяжками. Так, если считать единицей самого первого порядка пояс, то следующей по рангу будет сектор или страна. Но ни сектор, ни страна как единицы, обусловленные азональными причина ми, не всегда укладываются без перекрытий в границы одного, какого либо пояса.

Восточно-Азиатский муссонный сектор перекрывает, по крайней мере, три разных пояса (умеренный, субтропический и тропический). Многие страны также заходят в пределы разных поясов. В этом отношении особенной сложностью отличаются горные страны.

Чтобы выйти из затруднений» приходится либо вовсе отказываться от выделения поясов, либо сильно укрупнять их. Горные страны часто рассматриваются особо, вне поясов, или же относятся к какому-либо поясу условно. Некоторые сторонники принципа чередования уклоняются также от выделения подзон или в противоречии с указанным принципом рассматривают их непосредственно после зон. В результате допущения этих и некоторых другие отступлений и условностей, на практике часто применяются системы единиц, не имеющие ничего общего с теоретической однорядной схемой.

Итак, традиционный способ построения системы единиц физико-географического районирования в виде одного последовательного ряда нельзя рассматривать как единственно возможное решение сложного вопроса об учете зональных и азональных факторов при районировании.

Основаниями в пользу однорядной системы могут служить лишь привычность ее применения и известное удобство. Описание всегда ведется по однорядной системе: нельзя описывать одновременно две региональные единицы разного порядка - они описываются одна за другой. Но вопрос о последовательности описания территориальных единиц относится не к принципам районирования, а к методике региональных физико-географических описаний; и вряд ли было бы правильно целиком подчинять разработку таксономической системы районирования только этой задаче.