Кузнец сначала тщательно сортировал куски тамахаганэ в зависимости от содержания угля, а затем отбивал их в пластины и ломал пластины на мелкие кусочки. Тщательно отобранные кусочки укладывали на заранее приготовленный железный лист, прикрепляли длинную железную ручку, оборачивали рисовой бумагой и завязыва ли, чтобы образовавшийся плотный прямоугольный блок не рассыпался. Блок имел стороны от 7,5 до 12,5 см и весил от 2 до 3,5 кг. Надо заметить, что готовая полоса меча весит вдвое меньше. Много материала терялось в процессе изготовления. Все это поливали жидкой смесью глины и соломенной золы в воде, служившей как для защиты всего этого свертка до помещения в огонь, так и в качестве флюса, облегчающего плавку. Плавильное пространство, используемое кузнецами, представляло собой длинный узкий котлован, выложенный глиной. Воздух подавался мехами, которыми оперировал сам кузнец, а топливом служили тщательно отобранные куски соснового древесного угля. Как только достигалась нужная температура, частично переплавленный блок перемещался на наковальню и сковывался в плотную массу помощниками кузнеца, которые ударяли кузнечным молотом по месту, указанному кузнецом. В результате тщательного контроля за интенсивностью, направлением и точностью ударов, блок вдвое вытягивался в длину и вполовину в толщину, в то время как ширина оставалась прежней, а края квадратными. После повторного нагревания нижнюю часть блока очищали, поливая наковальню водой и отбивая на нем блок молотком; это вызывало взрыв пара, который уносил в себе верхний слой окалины и грязи. Архангельский Л. Указ. соч.С. 27.

Далее шла та часть процедуры ковки, от которой очень многое зависело: надо было разрезать блок почти надвое стамеской, перегибая его назад до соединения двух половинок и затем сковывая стык так, чтобы туда не попала окалина и не было несваренных промежутков, которые явились бы причиной слабости в окончательном клинке. Очень внимательно следили за тем, чтобы поверхность наковальни, а следовательно, и получающаяся поверхность были абсолютно гладкими и чтобы не было карманов, куда могла бы попасть окалина и шлак. С каждым складыванием, разогревом и плавкой металл покрывался слоем глины и присыпался золой от соломы иличистился пучком соломы, которая горела на горячем металле, и на нем образовывалась зола, причем металла нельзя было касаться рукой. Операция складывания, производившаяся от 15 до 20 раз (если процесс повторялся большее количество раз, то сталь ослабевала), приводила к получению металла с меньшим количеством шлака, чем многие современные образцы стали. Иногда три или четыре такие заготовки делались отдельно, а потом сваривались вместе. Процесс ковки тогда повторялся пять раз и получалось более четырех миллионов слоев стали. Во время длительного процесса складывания, нагревания и ковки из металла удалялись примеси и выгорала часть углерода, но, что важнее, металл получался однородным и структура очищенной, а соответственно повышалась и твердость. Получившийся брус можно было превратить в готовую полосу меча, обрабатывая молотком до нужной длины и формы. Но можно было использовать и как составную часть для более сложной конструкции, например, для каваганэ - поверхностного высокоуглеродистого металла. Сталь же для сердцевины синганэ содержала значительно меньше углерода и получалась совместной ковкой пластин мягкого железа и стали. Полученный блок складывался около десяти раз. Каваганэ и синганэ могли комбинироваться разными способами. Например, для получения конструкции макури-гитаэ каваганэ придавали V-образную форму, в которую вкладывали синганэ. Затем все это сковывалось в единую полосу меча. Архангельский Л. Указ. соч.С. 30.

С помощью этих методов кузнец мог получать и другие сорта стали, необходимые для различных конструкций клинка, и путем простых тестов, таких, как изучение цвета и текстуры треснувшей поверхности, мог очень точно определить свойства каждой. Если лезвие делалось из отдельного куска, использовалась сталь, называвшаяся хотёганэ (или хаганэ). Она делалась из тамахаганэ и дзукуоросиганэ (старо го железа из горшков и т.п.) и складывалась 18 раз. Так, для получения конструкции вариба-гитаэ блок разрезался по всей длине и в него вковывалась хотёганэ. Сталь для обуха клинка называлась мунэганэ и была, как правило, очень твердая.

Каждый кузнец имел собственные методы и секреты ремесла, считая, что они помогают выковывать самые лучшие мечи. Так, некоторые кузнецы при ковке постоянно смачивали молот, в то время как другие, считая, что это слишком быстро остужает железо, предпочитали, чтобы он был сухой. Там же.С. 32.

Осторожно ориентируя те куски металла, которые подвергались складыванию только несколько раз, кузнец мог регулировать слоистость стали хада и, таким образом, тип поверхностных узоров дзихада, видимых на готовом клинке. Если блок складывался вдоль, то слои стали располагались перпендикулярно поверхности и на готовом клинке появлялся узор из прямых линий масамэ-хада. Этот метод назывался масамэ-цукури. Если же блок складывали поперек и поверхность была параллельной складкам, то вследствие небольших неровностей в слоях получались прекрасные эффекты сучковатого дерева мокумэ-хада или итамэ-хада. Для усиления этого эффекта использовался метод, называвшийся хада-гитаи, при котором поверхность отделанной заготовки выдалбливалась и вдавливалась молотком в разных местах на обеих поверхностях, пока не становилась плоской и не проявлялась стратификация (расслоение) составляющих металлов. Для получения волнистого узора аясуги-хада в промежуточном блоке удаляли боковины. В полной мере зернистость хада проявляется только на неотшлифованных и на незакаленных частях клинка; она достигается специальными японскими процессами шлифовки. Зернистость не видна на отшлифованной до блеска плоскости клинка синоги-дзи или на закаленной части клинка якиба.

Когда составной блок был готов, его вытягивали в полосу, по размерам и форме примерно равную величине и форме полосы меча, пользуясь деревянным шаблоном хинагата для определения пропорции и изгиба. Небольшим молотком кузнец аккуратно придавал форму острию, ребру клинка, лезвию и хвостовику. Окончательное придание формы и очистка производились стругом и напильниками, когда полоса меча была закреплена на деревянном блоке. Если после тщательного осмотра не выявлялось никаких дефектов и кузнец был удовлетворен своей работой, он пробивал отверстие мэкуги-ана в хвостовике, благодаря которому полоса меча будет удерживаться в рукояти.

По завершении ковки наступала очередь ножа для зачистки и напильника для придания окончательной формы клинку и хвостовику. Теперь могли совершаться грубая шлифовка, нанесение подписи и других надписей на хвостовике, создание дола хи или резьбы хоримоно, хотя эти процессы обычно приберегались на самый конец, когда можно будет судить о результате. Архангельский Л. Указ. соч.С. 34.

В связи с отсутствием измерительных приборов, для описания использовались сравнения с явлениями природы. Например: "При последней ковке нагреть сталь до приобретения ею цвета заходящей луны при ее пути в небе июньским или июльским вечером". Или: "После последней ковки поместите меч в воду, имеющую температуру воды, как в феврале или августе" (старый календарь). Поэтому на большинстве датированных мечей стоит эта дата, независимо от того, когда они были в действительности сделаны.

Теперь полоса меча была готова для самой сложной и важной операции из всех - закалки лезвия яки-ирэ. Для этого весь клинок покрывался смесью глины, речного песка и порошка древесного угля на толщину около 0,3 см. Паста накладывалась более толстым слоем у обуха клинка и более тонким у лезвия. Таким образом, лезвие получалось гораздо тверже, чем остальной клинок. В ходе покрытия у самого лезвия заостренной бамбуковой палочкой проводилась прямая или неровная линия, которая впоследствие давала волнистый рисунок закалки хамон. Часто кузнец накладывал тонкие полоски густой пасты до самой режущей кромки лезвия. Получалась серия тонких секторов мягкой стали, называемых аси. Их функция - ограничить повреждения небольшой областью, если твердое лезвие начнет трескаться.

Затем кузнец захватывал хвостовик щипцами и проводил клинком, повернутым лезвием вниз, над огнем из угля сосны, пока с помощью мехов не достигалась требуемая температура. В этом убеждались, наблюдая за цветом раскаленного клинка там, где около хвостовика был виден непокрытый металл. С этой целью кузница специально затемнялась. Для получения тонкой узкой закаленной части якиба клинок нагревался до неяркого красного цвета, чтобы локализовать затвердение, но для более прочных образцов допустимы были ярко-красный или оранжевый цвета раскаленного металла. В момент получения нужного цвета лезвие погружали в бак с теплой водой. Как и многие детали этого процесса, температура воды и время, в течение которого лезвие держалось в воде, было разными в разные периоды и у разных школ кузнецов-оружейников. Слой глины на клинке в достаточной мере задерживал охлаждение для того, чтобы позволить ему быстро полностью охладиться вдоль лезвия. В результате этого процесса получалось хорошо закаленное, острое как бритва лезвие и слабо закаленная остальная часть клинка. Такой клинок был в одно и то же время достаточно твердым, чтобы держать заточку, и не очень ломким.

Одна из особенностей закалки якиирэ - это естественное изгибание клинка из-за дифференцированного нагрева лезвия и обуха. Попеременное нагревание и охлаждение приводило к тому, что обух клинка давал большую усадку, чем лезвие. Кузнец должен был предусмотреть это сгибание и изначально сделать клинок менее изогнутым, чем он хотел его видеть в готовой полосе меча. Если бы он ошибся в расчетах, эта разница в усадке привела бы к возникновению излишнего напряжения в металле, которое в экстремальном случае могло явиться причиной ломки твердого лезвия, сведя на нет затраченные расходы средств и времени. Неудивительно, что это считалось самой священной частью всего процесса, и перед тем, как к нему приступить, перед алтарем в кузнечном цехе возносились молитвы. Архангельский Л. Указ. соч.С. 36.

Затем кузнец придирчиво осматривал клинок на предмет изъянов кидзу и других погрешностей. Если все было в порядке, полоса передавалась точильщику катана-тоги, который затачивал лезвие, шлифовал обух и плоскость клинка синоги-дзи круглой стальной полосой мигаки-хари и придавал матовый блеск всей остальной части, шлифуя ее последовательно 9 кусками шлифовочного камня. На весь этот процесс могло понадобиться до 50 дней, так как поверхность обрабатывалась десяток раз; клинок держали тряпками и натирали взад-вперед о камень, прикрепленный к доске над низким корытом с водой. Однако на конечных стадиях шлифовки клинок натирался мельчайшим каменным порошком (а не клинком по камню).

По всей вероятности, в старину кузнецы по мечам сами шлифовали клинок, придавая ему окончательную форму и острое лезвие, но в более поздние времена это стало отдельным искусством. Там же.С. 38.

Затем меч подвергали тамэси-гири ("пробной рубке"). Когда-то испытания проводились на телах осужденных преступников или на трупах со двора казней. Позднее стали использоваться связки соломы и бамбука, равные по сопротивлению человеческому телу. Иногда испытания проводились на поставленной ребром железной пластине. Предписывалось сделать 20 различных рубящих ударов, самым легким из которых считалось отсечение кисти и запястья; а самым трудным был удар поперек бедер, известный как рё-курума ("пара колес"), от двух изогнутых бедренных костей, через которые, а также через позвоночник в самой его толстой точке должен был пройти клинок. Причем блок додан, на который клали тело преступника, часто оказывался разрубленным тем же самым ударом. Профессиональные испытатели мечей, как и профессиональные оценщики, пользовались большим уважением. Мастер своего дела, вооруженный первоклассным мечом, мог одним ударом разрубить три или даже четыре тела.

Истории, описывающие достоинства самурайских мечей, кажутся порой совершенно неправдоподобными, хотя они подробно излагаются свидетелями. В начале XVII в. некто Сигэтака был известным мастером-изготовителем ружейных и орудийных стволов в Эдо, но увлекся еще и ковкой мечей и в конце концов достиг такого мастерства, что сумел разрубить один из своих собственных стволов своим собственным мечом. Как кузнец-оружейник он был известен под именем Ханкэй. Однажды утром в 1646 г. он был найден на улице мертвым, причем тело его было разрублено пополам от правого бедра до левого плеча. Следствие установило, что это было сделано с помощью иай-дзюцу (техники выхватывания меча с одновременным ударом), при которой потрясающей силы удар был нанесен снизу вверх одним движением с выхватыванием меча. Во время последней войны японским войскам показывали учебный фильм, в ходе которого искусный фехтовальщик разрубает ствол пулемета.

Каждая полоса меча была снабжена футляром для хранения из белого дерева сирасая, и когда самурай покупал меч, оправа, стиль ножен и т.д. выбирались и заказывались по вкусу владельца. На этой стадии клинок мог быть украшен чеканным узором хоримоно, таким, как изображение бога удачи Бисямон-тэн. Это могло быть также изображение прямого буддийского меча кэн, обвитого драконом, или просто дракона со священным драгоценным камнем в лапах. В таком случае при изображениях часто встречались бондзи, или грубо начертанные санскритские литеры, вместо имени буддийского божества. Архангельский Л. Указ. соч.С. 40.

Определяющим фактором при выборе местоположения при концентрировании кузнецов-оружейников были следующие:

· близость к административному центру, где обычно велика потребность в мечах;

· доступность железной руды и древесного угля;

· большой запас хорошей воды;

· мягкий климат.

Наиболее известны 5 главных школ (или традиций) гокадэн по изготовлению меча в Японии:

· ямасиро-дэн была самой крупной с конца периода Хэйан (794-1185 гг.) и до конца периода Камакура (1185 - 1333 гг.);

· ямато-дэн - старейшая из школ. Она пережила возрождение в период Камакура (1185-1333 гг.);

· бидзэн-дэн - школа, известная цветистым типом хамон, называемым тёдзи, пользуется влиянием с периода Хэйан;

· сосю-дэн сформировалась в период Камакура. К ней принадлежали многие из самых прославленных в японской истории кузнецов, такие, как Юкимицу и Масамунэ;

· мино-дэн - самая молодая из 5 школ. Наибольшим влиянием пользовалась с конца периода Камакура до конца периода Муромачи (1333-1573 гг.).

Каждая из этих школ имела несколько ответвлений и для каждой были характерны присущие только ей особенности меча. Гокадэн изготовляли около 80 % всех мечей периода кото ("старого меча", 795 - 1596 гг.). В периоды синто ("нового меча") и синсинто ("нового нового меча") появляется множество других школ и известных кузнецов, но они так и не смогли затмить славу гокадэн. Архангельский Л. Указ. соч.С. 42.

Известно, что в VIII в. на изготовление полосы меча тати у кузнеца уходило 18 дней, 9 дней уходило у серебряных дел мастера на изготовление оправы, 6 дней на то, чтобы лакировщику отлакировать ножны, 2 дня для мастера по коже и еще 18 дней для рабочих. К этому надо добавить довольно значительную стоимость сырья, что делало тати дорогой продукцией по любым стандартам. Сравнительное увеличение времени, необходимого на ковку полосы длинного меча, отмечалось в конце XVII в., когда сёгун призывал кузнецов изготовлять мечи у него во дворце. В каждом случае на изготовление грубо отполированной полосы меча требовалось более 20 дней. Необходимое время производства резко сокращалось при укорачивании клинка: считалось, что хороший кузнец может сделать полосу кинжала за полтора дня. Там же.С. 44.

По подсчетам Джона Юмота, в Японии за всю историю до революции Мэйдзи насчитывалось около 13 000 изготовителей мечей. Если сюда включить тех, кто делал мечи в качестве хобби, а также неизвестных кузнецов-оружейников, то эта цифра вырастет приблизительно до 20 тысяч. Считая, что каждый кузнец делал за свою жизнь около 100 мечей, можно предположить, что всего до 1868 г. было произведено порядка 2 млн. мечей.

Заключение