Личность в истории

Из автобиографии Бердяева известно, что он собственно не получил религиозного воспитания в семье, а когда началось «духовное пробуждение», то не Библия -- по собственному признанию Бердяева -- а Шопенгауэр запал ему в душу. В более позднее время, уже когда Бердяев отходит от марксизма, у него произошло настоящее «обращение» к Церкви, -- но под знаком «нового религиозного сознания» и «неохристианства». Бердяев сразу же склонился к отвержению «исторического христианства», ибо пришла «новая всемирно-историческая эпоха». «Историческое» христианство он (вслед за Мережковским) воспринимает как чисто аскетическое, а для «человека нового религиозного сознания нужно сочетание язычества и христианства». Новые перспективы, которыми занят Бердяев: «пространство и время должны исчезнуть», «будет «земля» преображенная… вневременная и внепространственная»; государство есть «одно из диавольских искушений», в апокалиптическом христианстве будет вмещено то, что не вмещалось историческим христианством», «человекобожество, богоборчество, демонизм являются божественным началом»… Даже о «религиозном организме» говорит Бердяев.

Несколько позже -- уже более скромные и трезвые слова о том, что «новое религиозное сознание» надо мыслить в «неразрывной связи со святыней и священством»; Бердяев уже «не хочет в области священной человеческого самомнения», ожидает «глубочайшей революции», верит, что в мир входит новый религиозный принцип, что наступает время «теургического искусства, преображающего бытие». В книге «Философия свободы» узнаем, что «философия не может обойтись без религии», что она должна быть «органической функцией религиозной жизни» и даже «должна быть церковной». О Церкви Бердяев пишет, что она есть «душа мира», соединившаяся с Логосом. Знание оказывается «формой веры». Бердяев считает, что «законы логики -- болезнь бытия»; индивидуальный разум ниже разума церковного, а «категории, над которыми рефлектирует гносеология, имеют своим источником грех»; «смысл истории -- в искуплении греха». Даже так далеко идет Бердяев в этой книге (являющейся вершиной его внимания к Церкви), что считает теперь, что «обновление христианства» состоит не в синтезе с язычеством, а наоборот -- в освобождении христианства от языческого быта».

Книга Бердяева «Смысл творчества» (1915) проникнута «почти манихейским дуализмом»; по его собственному признанию, -- это начало влияния Беме, острое чувство зла в мире, акцент на «теургии»: «не только человек нуждается в Боге, но и Бог нуждается в человеке». «Человек должен из состояния религиозно-пассивного и рецептивного перейти в состояние религиозно-активное и творческое» -- это есть «новое, небывалое еще религиозное сознание». «Бог ждет от человека откровения творчества»… и цель жизни -- «не спасение, а творческое восхождение».

Все эти мотивы достигают своего высшего выражения в главной книге Бердяева (по вопросам религии) -- «Философия свободного духа». Бердяев не хочет быть богословом, он позволяет себе остаться философом и тогда, когда фактически трактует богословские темы. Здесь он часто впадает не в «ереси» (диалектика которых все же имеет богословский смысл), а позволяет себе «вольности», являющиеся часто перетаскиванием из одного плана в другой. Таковы «мнения» Бердяева о Святой Троице и др. богословских вопросах… В книге «Философия свободного духа» гораздо больше чистой метафизики, чем того «христианства свободы», о котором Бердяев хотел бы говорить в противовес «христианству авторитета» или в противовес «своеобразному христианскому позитивизму» (христианство свободы, думает Бердяев, как «духовное, мистическое -- более истинное и подлинно реальное, чем понимание душевное, символизованное в плане природно-историческом».

«Реальность совершающегося в истории, в пространстве и времени есть реальность символическая». Все природное бытие -- символично, но не в смысле простого феноменализма (что Бердяев называет «идеалистическим символизмом»), а в смысле «символического отражения» перворельности. «Вся плоть мира есть символ мира», и потому и Боговоплощение, и все события в жизни Спасителя (рождение, смерть, Воскресение) есть лишь символ, хотя «и центральный и абсолютный». «Мы живем во вторичном, отраженном мире».

Как и Соловьев, Бердяев учит, что «Бог возжелал “другого” и ответной любви, в силу чего и сотворил мир», -- но миротворение совершилось лишь «в духовном плане», наш же природный мир «есть уже результат грехопадения». По Бердяеву, «в природном мире, замкнутом в себе, нельзя открыть смысловой связи, и природная жизнь человека лишена смысла».

Бердяев боится всякого «натурализма» в учении о Боге -- он против «статического» понятия о Боге, которое не чувствует «мистерии» в Боге; Бердяев учит о «богорождении», о «теогоническом процессе в божественной Бездонности». Эволюция религиозных воззрений Бердяева движется к возвышению человека и к ослаблению реальности Бога. Во имя этого Бердяев склоняется к антропологии, почти аналогичной антропологии Беме, и постоянно учит о первичности «духа», отвергая первичность «бытия», -- это важно именно в отношении человека, -- свобода в котором «не сотворена». Т. к. «Бог всесилен над бытием, но не над свободой», то отсюда и решение проблемы теодицеи: поскольку «внутренняя жизнь Бога осуществляется через человека и мир», то в истории и осуществляется «просветление темного начала в космогонии и теогонии»; «опыт зла может привести к величайшему добру».

Страх перед «натурализацией», т. е. перед усвоением бытия свойств «объекта» или «природы», ведет Бердяева к учению о мире как «символическом бытии», к невозможности применять категории «бытия» к духовной сфере, к отвращению в отношении к действительному миру как «падшему». Поэтому невозможно никакое освящение бытия («сакрализация всегда есть символизация» и только), -- надо искать «новой духовности», которая освободит нас от объективации.

Преобразование христианства в некое «неохристианство» во имя возвышения человека, ведет Бердяева к тому, что он чувствует отвращение к действительности; он как бы не замечает, что учение о неизбежности «объективации» лишает творчество всякого смысла и делает религиозную жизнь или лишенной связи с преображением мира, или целиком связанной только с «взлетами духа». Романтизм в сфере религиозной неизбежно ведет к субъективации религиозных переживаний, т. е. лишает обращенность души к Богу реальной силы.

Тот же процесс самосковывания наблюдается и в философии истории Бердяева, хотя именно историософские темы особенно занимали его. Уже его ранний марксизм был, прежде всего, историософской концепцией, полной уступок «научной санкции». Преодолев марксизм, перейдя к идее «религиозной общественности», Бердяев от прежнего историософского детерминизма переходит к учению об «иррациональности действительности»; историософские темы неизбежно получают новое освещение. «Действие истории зачато в недрах Абсолюта» -- и «настоящая основа истории есть свобода зла». В «Философии неравенства» Бердяев исходя из иррациональности в истории учил о «непостижимой тайне власти», о том, что «онтология власти исходит от Бога», но это переходящий момент в размышлениях Бердяева на исторические темы: его всецело захватывает иное понимание истории. Вначале ему представляется, что историческая действительность есть «откровение ноуменальной сферы», и потому «человеческая судьба есть не только земная, но и небесная судьба, не только историческая, но и метафизическая». Бердяев различает «время испорченное» (действительное) и «глубинное», но оно еще у него не оторвано одно от другого. Отрыв становится неизбежным при дальнейшем развитии Бердяева. И здесь, прежде всего, влияет его романтическое отталкивание от действительности (отталкивание от «объективации», которая есть всегда «мещанство»), влияет его «противление мировой давности, противоположение свободы духа необходимости мира». История (действительная) характеризуется как «неудача духа» -- «в ней не образуется Царство Божие». Объективация уже отделяет (а не только создает различие) феномены от ноуменальной сферы (хотя остаются возможны «прорывы» ноуменов в феномены), и Бердяев утверждает, что «во власти нет ничего ноуменального», ничего «священного». Благодаря, однако, указанным выше «прорывам» ноуменов в феномены «метаистория входит в историю», но в сущности это лишь разрушает историю: в устремлении к «концу объективного мира» и состоит метафизика эсхатологического процесса. Всякое творчество знаменует вхождение «конца» в действительность, знаменует разрушение объективного мира; поэтому «творческий процесс происходит как бы вне христианства и, во всяком случае, вне видимой Церкви».

Бердяев различает 3 времени: 1) время космическое; 2) время историческое и 3) «экзистенциальное» («метаисторическое»).

Т. к. «Бога нет в объективации» Бердяева, т. к. всякая объективация (= мир феноменов) подлежит разрушению через «прорывы» метаисторического начала в историю, то собственно весь смысл творческой активности сводится к «мессианской страсти», к ускорению «конца»… Так и в своей историософии Бердяев отходит от действительности, жаждет ее разрушения -- и этим создает для себя безысходный тупик.

Корни персоналистической метафизики Бердяева лежат в его раннем романтическом отчуждении от действительности с ее прозой, с ее исторической скованностью, с ее неправдой и злобой. Бердяев готов был признать «иерархическое единство» одухотворенных монад, объединенных во вселенское единство Первичной Божественной Монадой путем эманации первично творящей множественность бытия». «Идее личности, -- пишет Бердяев, -- должно принадлежать центральное место в новом религиозном сознании». Рядом с этим стоит рецепция учения Шеллинга о «свободе на грани бытия» (что в сущности ведет к метафизическому плюрализму): «все монады, -- пишет Бердяев в «Философии свободы», -- сами избрали свою судьбу в мире, свободно определили себя к бытию в мире, подчиненном необходимости и тлению». В книге «Смысл творчества» пламенный апофеоз творчества и апология гениальности углубляют тему персонализма. В «Философии свободного духа» Бердяев уже отвергает категорически метафизический плюрализм, но потому, что «тайна личности невыразима… на языке отвлеченной метафизики. О личности не может быть построено никаких метафизических учений». Бердяев утверждает, что «свобода предшествует бытию», т. к. «моя природа не может быть источником моей свободы; Бердяев стремится к разрушению идеи субстанции как коренной идеи метафизики; материальное бытие для него есть «утеря свободы духа». Первичность свободы ведет Бердяева к ослаблению связи человека с Богом, т. к. «человек есть дитя Божие, но и свободы», «над которой бессилен Бог». «Человек не свободен, -- говорит Бердяев, -- если он наделен свободой Богом-Творцом и ничего божественного не заключает». Это есть скрытый плюрализм, в чем упорно не хочет сознаваться Бердяев, но что он называет прикровенно «антииерархическим персонализмом», подчеркивая лишь этический момент различия в личностях. По существу у него персонализм обособляет, а не соединяет людей; и т. к. личность «первичнее бытия», не рождается из «лона бытия», то момент плюрализма налицо. Иное «прикрытие» плюрализма находим в учении о том, что свобода «не онтична, а меонична», т. е. что фактическая множественность дана первично в потенции. Не случайно здесь вырывается у Бердяева сочувствие мысли Лейбница о «закрытости» монад друг другу (в действительном мире) или сочувствие учению о предсуществовании душ.

Чтобы смягчить эту тенденцию к изоляции одной личности от другой и дать обоснование для «этики творцов», Бердяев вводит понятие «коммюнотарности» или «общности». Собственно «окончательное преодоление одиночества происходит, по мысли Бердяева, лишь в мистическом опыте, где все во мне и я во всем», иначе общение легко впадает в мир объективации («монастырь есть форма социальной объективации»). Страх перед обыденщиной делает мнимым «творческое» социальное общение. Персонализм у Бердяева становится самозамыканием, боится всяческого прикосновения к миру, чтобы не растерять «взлетов духа», т. е. фактически превращается в метафизический плюрализм и солипсизм.

Болотников Иван Исаевич

Болотников Иван Исаевич - мятежник времен Шуйского. Он был холопом князя Телятевского, маленьким попал в плен татарам, был продан туркам, работал в оковах на турецких галерах и был освобожден в числе других пленников, по одним известиям, - венецианцами, по другим - немцами, а по освобождении привезен в Венецию. Здесь он пробыл не сколько времени и решился возвратиться в отечество через Польшу. Проезжая через нее, он услышал о пребывании в Самборе царевича Димитрия (Молчанова), явился к нему и, как человек сметливый и предприимчивый, был отправлен последним с письмом к путивльскому воеводе, кн. Шаховскому. Видя его желание постоять за Димитрия и убедившись в его знании военного дела, Шаховской поручает ему отряд в 12000 человек. С ними Б. отправился в Комарницкую волость и возвещал всем: что он сам видел Димитрия, и Димитрий нарек его главным воеводой. Против него Василий Шуйский выслал отряд под начальством кн. Юрия Трубецкого, но последний, встретясь под Кромами с Б-м, отступил.

Это послужило сигналом к восстанию городов, холопов и инородцев. Город за городом провозглашали царем Димитрия и высылали к Б. вспомогательные отряды; холопы и крестьяне, услышав призыв Б., почти всюду поднимались на своих господ и примыкали к отряду его. Возмутилась и мордва, в надежде освободиться от московской власти, и вместе с холопами и крестьянами принудила некоторые города отпасть от Шуйского. Кроме того, к Б. примкнуло ополчение Истомы Пашкова, к нему пристали в Ляпуновы - Захар и Прокопий и отряд вольницы, пришедший из Литвы. Со столь грозными и многочисленными силами Б. направился к столице. Стоявшие на пути города все признали власть главного воеводы Димитрия; только в Коломне отважились сопротивляться, и это повлекло полное разграбление города. В 50-ти верстах от Москвы, близ села Троицкого, Б. встретила московская рать под начальством Мстиславского, который, не вступив в бой, едва спасся от преследований Б. 22 октября 1606 года Б. остановился в селе Коломенском, в семи верстах от Москвы, Здесь он построил острог, укрепив его деревом и валом, и стал рассылать по Москве и разным городам грамоты, возбуждая бедных и меньших против богатых и знатных и призывая всех целовать крест законному государю Димитрию Ивановичу.

Ополчение Б. увеличилось здесь еще более; из него выделялись отдельные шайки, по преимуществу холопов, кот. своими набегами и разбоями держали столицу в осадном положении. Москвичи уже готовы были подчиниться Б., прося его только показать им Димитрия, и начали даже по этому поводу с ним переговоры. Но Димитрий не являлся. Б. несколько раз обращался к Шаховскому с просьбой прислать его к войску, как можно скорее, указывая ему на всю важность его присутствия, но тот медлил. Некоторые города уже начали выражать свое сомнение в существовании Димитрия и пере ходили на сторону Шуйского. К тому же и в самом войске Б. произошло раздвоение: на одной стороне стояли дворяне и дети боярские, на другой холопы, казаки и вообще мелкие безъименные люди. У последних главой был Б., а начальниками первых - Истома Пашков и братья Ляпуновы. Между вождями возникли несогласия и результатом их был переход на сторону Шуйского сначала Ляпуновых, а затем Истомы Пашкова. Шуйский между тем деятельно принявшийся за укрепление Москвы с самого появления Б., теперь стал получать подкрепления от переходивших на его сторону городов, которые высылали к нему ополчения дворян и детей боярских. Видя, что ратные силы Шуйского все более и более увеличиваются, Б. решился действовать энергичнее: был сделан приступ на Симонов монастырь, но с уроном отбит. Но ни потеря войска (от приступа и постоянного ухода его людей), ни увещания Шуйского сдаться и обещания дать ему важный чин, не сломили верности Б. Димитрию и принятой им ранее решимости бороться за его дело до последней возможности. Шуйскому он отвечал: "Я целовал крест своему государю Димитрию Ивановичу - положить за него живот. И не нарушу целования. Верно буду служить государю моему и скоро вас проведаю".

Получив такой ответ, Шуйский решил из войны оборонительной перейти в наступательную; ряд удачных приступов на острог Б. заставляет последнего бежать из под Москвы. Московские ратные люди преследуют его до дер. Заборья, где снова успел укрепиться верный Димитрию воевода; но пало и заборское укрепление; часть казаков, с атаманом Беззубцевым во главе, передалась Скопину-Шуйскому, начальнику московского войска. Б. же бежал далее и засел, наконец, в Калуге; укрепил ее, собрал до 10000 беглецов и приготовился к обороне. Высланные сюда Шуйским отряды (наибольший под начальством Мстиславского) обложили город со всех сторон, производили частые приступы, разбили подходившее на помощь Б-ву ополчение под начальством кн. Масальского, но мужество и энергия его оставались непоколебимы. Он с успехом отбивал их приступы и сам делал удачные вылазки; ни потеря военных людей, ни недостаток в съестных припасах, особенно сильный к концу зимы, не заставили его склониться на сдачу, хотя ему и было обещано полное прощение; одно только его смущало: названный Димитрий еще не являлся, а вскоре и совсем скрылся. Тогда среди терских и волжских казаков появился новый самозванец, принявший на себя имя царевича Петра, будто бы сына Федора Иоановича, подмененного дочерью, вскоре умершею; он уже подступал к Путивлю, и им то тогда кн. Шаховской решил воспользоваться для поддержания восстания. Он отправил его в Тулу, а затем двинулся и сам. На выручку Б. он отправил отряд под начальством кн. Телятевского. Последний разбил царских воевод, князей Татева и Черкасского, под Калугою, на Пчелве (2 мая). Тогда Б. сделал вылазку и навел такой страх на осаждавших, что они в смущении все разбежались, оставив неприятелю пушки, обоз и запасы. После этого он выступил из Калуги и направился в Тулу, где уже были Шаховской и Петр. 30 июня подступил к Туле с большим войском (около 100 т. ч.) и сам царь Василий Иванович Шуйский. Началась осада Тулы, продолжавшаяся немного более 3-х месяцев. Ни приступы осаждающих, ни истощение запасов и здесь не ослабили энергии и твердости Б. и его воинов. И неизвестно, сколько еще времени продолжилась бы эта осада и чем бы она окончилась, особенно в виду возникших несогласий между полководцами царского войска, если бы не явился к Шуйскому "большой хитроделец" Мешок Кравков, запрудою Упы затопивший Тулу. С наводнением в Туле увеличился и голод; многие мятежники толпами являлись к Шуйскому с повинной, но главные злодеи продолжали еще сопротивляться и соглашались сдаться только тогда, когда им будет даровано прощение. "А если нет", говорили они, "будем держаться, хотя бы пришлось нам друг друга съесть". Царь обещал им милость, и 10 октября 1607 г. боярин Колычев занял Тулу. Б. явился пред Шуйским во всем вооружении, снял с себя саблю, положил пред царем, ударил ему челом до земли и произнес свое клятвенное обещание служить царю верно до гроба, если тот, согласно своему целованию, не прикажет его умертвить. 18 октября царь прибыл в Москву. Сюда же перевезли и Б. и других начальников мятежа и после допроса засадили в тюрьму, в Каргополе. Здесь сначала. Б. выкололи глаза, а затем и утопили.

Брежнев Леонид Ильич

БРЕЖНЕВ Леонид Ильич (1906, г. Каменское - 1982, Москва) - советский государственный и партийный деятель. Род. в семье потомственного рабочего-металлурга. В 1915 был принят в классическую гимназию, где с удовольствием занимался математикой и с трудом иностранными языками. В 1921 Б. завершил 6-летний курс обучения в трудовой школе. В 1927 окончил техникум, получив специальность землеустроителя. После недолгой работы в Курской обл. и Белоруссии Б. был направлен на Урал на должность зав. районным земельным отделом. Принимал участие в создании колхозов и раскулачивании. В 1931 Б. стал кандидатом в члены партии и перешел на руководящую работу в окружное земельное управление, но через несколько месяцев по неизвестной причине оставил сельское хозяйство и вернулся в Каменское. Здесь Б. устроился на завод и поступил на вечернее отделение Металлургического ин-та, к-рый окончил в 1935. Около года служил в армии, в 1936 вернулся в родной город, переименованный в Диепродзержинск, и был назначен директором металлургического техникума. Террор второй пол. 30-х гг. открыл возможность быстрого продвижения для молодых партийных активистов. К 1939 Б. уже был секретарем обкома по пропаганде и возглавлял отдел оборонной промышленности. Во время Отечественной войны служил политработником в разных частях, но никаких особых-заслуг не имел. Войну Б. завершил в Праге в 1945 в звании генерал-майора. Был направлен на парт. работу, в 1946-1950 занимал должность первого секретаря Запорожского и Днепропетровского обкомов. Промышленность области к этому времени в основном достигла довоенного уровня. Дружелюбный, общительный Б. был любим подчиненными, что позволило ему сохранять репутацию хорошего руководителя. В 1950 Б. направляется первым секретарем ЦК КП(б) в Молдавию.

Он был противником крутых перемен, перекладывал работу на своих заместителей, старался окружить себя лично преданными людьми. Оказавшись по должности делегатом XIX съезда партии, он был избран в ЦК и неожиданно для себя назначен секретарем ЦК, а затем и членом Президиума ЦК. Занимая высокий пост, Б. фактически находился не у дел, т.к. Сталин ни разу не собрал свой новый Президиум ЦК. После смерти Сталина в 1953 расширенный Президиум был упразднен, а Б. назначен зам. начальника Главного политуправления Сов. Армии и ВМФ с присвоением звания генерал-лейтенанта. В 1954, будучи вторым секретарем ЦК Казахстана, направлен на освоение целины, через год занял место первого секретаря. В 1956 целина дала большой урожай, но Б. уже находился в Москве, где в качестве секретаря ЦК вошел в число послушных помощников Н.С. Хрущева. В 1960 Б. занял пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Не обладая ни сильным характером, ни большим интеллектом, Б. не был и не желал быть "твердой рукой".

Он идеально подходил на роль представителя "коллективного руководства". В 1964 после смещения Н.С. Хрущева Б. стал Генеральным секретарем ЦК. С 1970 началась пропагандистская кампания по возвеличиванию нового "вождя", сомнительный успех к-рой подкреплялся безграничным честолюбием Б. Он был награжден звездами Героя Сов. Союза (четырежды) и Героя Соц. Труда, орденом "Победа", к-рым по статусу награждали лишь полководцев за крупные победы в масштабе фронта, Золотой медалью Карла Маркса от АН СССР как классик марксизма-ленинизма, множеством сов. и иностранных орденов. Б. стал обладателем массы должностей и званий: Генеральный секретарь, Председатель Президиума Верховного Совета, Председатель Совета Обороны, Верховный Главнокомандующий, Маршал Сов. Союза, лауреат Ленинской премии мира и Ленинской премии за три брошюры: "Малая земля", "Возрождение" и "Целина", написанные без участия Б. профессиональными литераторами. Бесконечные восхваления Б..доходившие до фарса, не могли скрыть фактического всевластия партаппарата, КГБ и армейской верхушки- Внутренняя политика во времена Б. определялась милитаризацией экономики, ползучей реставрацией сталинизма, увеличением разрыва .между процветанием верхов и убогой жизнью низов, коррумпированностью органов власти снизу доверху.

Преступная внешняя политика - от введения танков в Чехословакию в 1968 до вторжения в Афганистан в 1979 - была лишь логическим следствием политики внутренней. Закрепленная Конституцией 1977 руководящая роль КПСС лишь консервировала существующее положение. Деятельность Б. привела к кризисным, застойным явлениям в экономике, породила эпохальный феномен - свободомыслие, или диссидентство, показала его преемникам нежизнеспособность "развитого Социализма" и необходимость реформ.

Буденный Семен Михайлович

Буденный Семен Михайлович (13.4.1883, хутор Козюрин Сальского округа Донской области - 26.10.1973, Москва), военач.. Маршал Советского Союза (1935), трижды Герой Советского Союза (1958, 1963, 1968). Сын батрака. В 1903 призван в армию; служил в Приморском драгунском полку. Участник русско-японской 1904-05 и 1-й мировой войны. Имел известность лихого кавалериста, был награжден "полным бантом" Георгиевского креста, старший унтер-офииер. В 1919 вступил в РКП(б). Летом 1917 прибыл с дивизией в Минск, где был избран председателем полкового комитета и зам. пред. дивизионного комитета. Принимал участие в разоружении частей Кавказской туземной дивизии в Орше. После Октябрьской революции Б., не принимавший никакого участия в политической жизни, вернулся к родителям в станицу Платовскую. Как лихой кавалерист избран членом окружного исполкома и зав. земельным отделом Сальского округа. В февр. 1918 сформировал конный отряд, с которым начал боевые действия против белых.

Постепенно полк вырос в бригаду, а затем в дивизию. В 1919 после долгих уговоров вступил в РКП(б). При этом хотя отряды Буденного отличались высокими боевыми качествами, в то же время они представляли собой самые недисциплинированные части Красной армии. Обычным делом здесь были мародерство, грабежи, расстрелы, еврейские погромы, против чего не выступал Б. В июне 1919 части Б. развернуты в конный корпус, а в нояб. 1919 - в 1-ю Конную армию. Будучи блестящим кавалерийским тактиком, Б. не обладал талантами выдающегося полководца, не мог мыслить масштабно, что сказалось позже. За свои успешные действия в Гражданскую войну Б. был награжден 3 орденами Красного Знамени (1919, 1923, 1930), почетным революционным холодным (1919) и огнестрельным (1923) оружием. В окт. 1923 1-я Конная армия была расформирована, а Б. назначен пом. главкома РККА по кавалерии и членом Реввоенсовета СССР. В 1924- 37 инспектор кавалерии РККА. В 1932 Б. наконец получил официальное высшее образование, формально окончив Военную академию имени Фрунзе. На Пленуме ЦК ВКП(б) (февр.-март 1937) при обсуждении вопроса о Н.И. Бухарине и А.И. Рыкове выступил "за исключение, предание суду и расстрел" , в мае 1937 при опросе об исключении из партии М.Н. Тухачевского и Я.Э. Рудзутака написал: "Безусловно, за. Нужно этих мерзавцев казнить".

С 1937 командующий войсками Московского военного округа. С 1937 депутат Верховного Совета СССР, с 1938 член Президиума. С авг. 1940 1-й зам. министра обороны. После массовых чисток в армии в 1926-35 и репрессий 1930- 38 в армии сложилась ситуация, когда высшие посты оказались у выходцев из 1-й Конной армии, а Буденный и К.Е. Ворошилов сталинской пропагандой превращены в чуть ли не единственных героев Гражданской войны. Буденный усилиями Агитпропа стал просто легендой советского фольклора. Занимая высокие посты. Б., будучи убежденным кавалеристом и поклонником тактики гражданской войны, во многом несет ответственность за то, что руководство страны тормозило развитие танковых и моторизованных войск, а также были "положены под сукно" многие новые стратегические разработки. Во время великой Отечественной войны входил в состав Ставки Верховного главнокомандования. В июле - сентябре 1941 года главнокомандующий войсками Юго-Западного направления. В сентябре - октябре 1941 года командовал Резервным фронтом, в апреле - мае 1942 года главнокомандующий Северо-Кавказским направлением, в мае- авг. 1942 командующий Северо-Кавказским фронтом.

На всех постах Буденный проявит полное отсутствие талантов полководца и неумение приспособиться к новой, изменившейся стратегии войны. В 1942 он был окончательно отстранен от командных должностей и уже никогда больше их не получал. В 1943 Буденный назначен на почетный пост командующего кавалерией РККА и члена Высшего военного совета Наркомата обороны. После войны в 1947-53 одновременно был зам. министра сельского хозяйства СССР по коневодству. С 1934 кандидат и члены, с 1939 член ЦК ВКП(б). В 1952 потерял благоволение И.В. Сталина и был понижен до кандидата в члены ЦК. В 1954 уволен в почетную отставку - назначен в состав Группы генеральных инспекторов Министерства обороны. Прах погребен у Кремлевской стены.

Витте Сергей Юльевич

Витте Сергей Юльевич (17.06.1849--21.02.1915), граф, государственный деятель. Родился в Тифлисе в семье крупного чиновника. Окончил физико-математический факультет Новороссийского университета (Одесса). В 1869 был зачислен в канцелярию одесского генерал-губернатора, где занимался изучением службы движения железных дорог. В 1870 был назначен начальником конторы движения Одесской железной дороги, в дальнейшем работал в частном железнодорожном обществе в Киеве. В 1883 Витте написал книгу «Принципы железнодорожных тарифов по перевозке грузов», принесшую ему известность. В 1889 по указанию Александра III был назначен директором Департамента железных дорог Министерства финансов, в февр. 1892 -- министром путей сообщения, а в авг. 1892, в связи с отставкой И. А. Вышнеградского, -- министром финансов. Этот пост Витте занимал до авг. 1903, оказывая сильное влияние на решение экономических и политических вопросов, особенно в делах Дальнего Востока.

При активном участии Витте были проведены крупные экономические мероприятия: введена винная монополия; сооружена Сибирская железнодорожная магистраль и широко велось железнодорожное строительство (1890-е); проведена денежная реформа на основе золотого обращения (1897), заключены таможенные договоры с Германией (1894 и 1904). Политика, которую проводил Витте, была связана с широким привлечением иностранных капиталов в промышленность, банки и государственные займы. Этому способствовали протекционистский тариф 1891 и политическое сближение с Францией. Витте сам признавал, что за время его пребывания на посту министра в Россию было привлечено не менее 3 млрд руб. иностранных капиталов.

По инициативе Витте и при поддержке министра внутренних дел Д. С. Сипягина 22 янв. 1902 было создано Особое совещание о нуждах с.-х. промышленности, председателем которого был назначен Витте. Было создано 82 губернских и областных и 536 уездных дворянских комитетов. Комитеты являлись центрами либеральной оппозиции царскому правительству. В лице В. К. Плеве они встретили противника, мешавшего их деятельности. Расхождение между Витте и Плеве в оценке роли комитетов явилось главной причиной отставки Витте в 1903. Комитеты высказались за добровольный переход крестьян от общинного владения землей к подворному. Николай II не одобрил проведение этой реформы, и Особое совещание 30 марта 1905 было закрыто. Витте выступал против расширения земских учреждений. В полемике с И. Л. Горемыкиным (1899) он доказывал, что земские учреждения «не соответствуют самодержавному строю» и что при дальнейшем развитии они должны будут привести к конституции. Витте стремился противодействовать агрессивной политике Японии на Дальнем Востоке и, проводя курс на сближение с Китаем, выступал против захвата царским правительством Порт-Артура.

При его участии был заключен оборонительный союз с Китаем против Японии и соглашение о строительстве Китайско-Восточной железной дороги на территории Маньчжурии. В н. XX в. Витте, считая преждевременным военный конфликт, выступил за соглашение с Японией путем уступок ей. Связь Витте с либерально-масонскими кругами подрывала доверие к нему царя. В авг. 1903 Витте получил отставку с поста министра финансов; находясь в опале, он занимал формальный пост председателя Комитета министров. В дек. 1904 при обсуждении вопроса о конституционных реформах в России Витте содействовал тому, чтобы из указа от 12 дек. 1904 «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка» был вычеркнут пункт об участии выборных в Государственном Совете, чем снова заслужил расположение Николая II. Он возглавлял делегацию, подписавшую Портсмутский мирный договор 1905 с Японией, за что получил графский титул. Во время смуты 1905 настоял на программе уступок революционным силам, нашедшей свое выражение в Манифесте 17 октября 1905. С окт. 1905 по апр. 1906 Витте возглавлял Совет министров. В 1906 он добился от иностранных банкиров займа на 2,25 млрд франков. Заключение мира с Японией и получение крупного займа укрепили позиции правительства в борьбе со смутой. Однако двуличная политика Витте вызвала справедливое недовольство Николая II. Понимая это, он подал в отставку, которая была принята 16 апр. 1906. Последние годы жизни Витте провел частично в С.-Петербурге, частично за границей. Формально оставался членом Государственного Совета и принимал участие в работе Комитета финансов, председателем которого являлся до своей смерти. В 1907--12 Витте опубликовал «Воспоминания» (т. 1--3).

Ворошилов Климент Ефремович

ВОРОШИЛОВ Климент Ефремович (1881, с. Верхнее Екатеринославской губ. - 1969, Москва) - сов. гос. и парт. деятель. Род. в бедной семье путевого обходчика и поденщицы. С 7 лет Ворошилов выбирал колчедан на шахтах, за что получал гривенник в день, пас скот. В 1893 - 1895 успешно учился в земской школе, на чем и было завершено его образование. В 1896 поступил на завод в г. Алчевске. Здесь Ворошилов вступил в социал-демократический кружок, участвовал в забастовке, был арестован, уволен и скитался по югу России. В 1903 вернулся в Луганск и вошел в большевистскую фракцию РСДРП. В 1905 руководил забастовками и митингами, был арестован, но освобожден по требованию подошедших к тюрьме рабочих. В 1906 был делегатом IV съезда РСДРП в Стокгольме, где познакомился с В.И. Лениным и И.В. Сталиным. Ворошилов организовал несколько транспортов с оружием из Финляндии, а в Луганске им была создана лаборатория для изготовления бомб. В 1907 участвовал в работе V съезда РСДРП в Лондоне, где подружился с М.В. Фрунзе и М.И. Калининым. После поражения рев. в 1907 Ворошилов был арестован и выслан натри года в Архангельскую губ. Бежал в Баку. Вместе со Сталиным и Камо участвовал в "эксах". В 1908 - 1912 находился в тюрьмах и ссылках.

Был амнистирован в 1913 по случаю 300-летия дома Романовых. Во время Февральской рев. 1917 Ворошилов был избран в Петроградский соцет. Участвовал в работе VI съезда партии. Был председателем Совета и городским головой Луганска. В ноябре 1917 приехал в Петроград как делегат Учредительного собрания. На III съезде Советов был избран воВЦИК; назначен комиссаром Петрограда и вместе с Ф. Э. Дзержинским занимался организацией ВЧК. В 1918 Ворошилов сформировал 1-й Луганский социалистический партизанский отряд для отпора наступающим немецким войскам. Вскоре Ворошилов был назначен командующим 5-й Украинской армией. Казачье войско Краснова совместно с германским командованием нанесло поражение армии Ворошилова. Из пробившихся в Царицын "групп войск Ворошилова была сформирована 10-я армия.

Весной 1919 В. под руководством Сталина занимался обороной Царицына, показал себя лично храбрым человеком, но некомпетентным в военном деле. Когда Сталин уехал из Царицына, Л.Д. Троцкий отстранил Ворошилова от командования. Затем Ворошилов был назначен наркомом внутренних дел Украинской сов. республики. Ворошилов являлся одним из лидеров "военной оппозиции", осужденной на VIII съезде партии за отказ использовать старых военных специалистов. Ворошилов вместе с С.M. Буденным был виновен в расстреле Б.М. Думенко. Воевал против атаманов Григорьева и Махно, но значительно преувеличивал свой вклад в победу, Был членом РВС 1-й Конной армии. Делегат Х съезда партии, Ворошилов участвовал в подавлении Кронштадтского мятежа в 1921 и был избран членом ЦК. В 1921 - -1924 Ворошилов командовал Сев.-Кавказским военным округом. В 1924 Ворошилов был введен в состав Президиума РВС для ограничения влияния Троцкого.

В 1925 Ворошилов стал заместителем М.В. Фрунзе, а после его смерти был назначен наркомом по военными морским делам л председателем РВС СССР. В 1926 Ворошилов был избран в члены Политбюро. В статье "Сталин и Красная Армия" Ворошилов положил начало легенде о Сталине как о главном полководце гражданской войны. В ответ стала твориться легенда о "рабочем-полководце", подкрепленная в 1935 присвоением звания Маршала Сов. Союза. Во второй пол. 30-х гг. Ворошилов был лично причастен к репрессиям тысяч военнослужащих, на уничтожение к-рых Ворошилов всегда давал санкцию и: о к-рых на XVIII партсъезде высказывался так: "подлые изменники тухачевские, егоровы, орловы и другие продажные канальи". Ослабление Красной Армии особенно наглядно проявилось в сов.-финляндскую войну 1939- - 1940, во время к-рой сов. войска потеряли свыше 333 тыс. человек из-за бездарного руководства. В 1940 Ворошилов был заменен на посту наркома обороны С. К. Тимошенко и был назначен зам. Председателя СНК.

Во время Отечественной войны показал свою неспособность к командованию. Вступив в руководство Сев.-Зап. направлением обороны, Ворошилов приехал в Ленинград. Личная храбрость Ворошилова, проявившаяся во время боевых действий, не могла .компенсировать его некомпетентность стратега, Его руководство не изменило военную ситуацию. Г.К. Жуков вспоминал, что Ворошилов так до конца и остался дилетантом в военных вопросах и никогда не знал их глубоко и серьезно. Однако занимал высокое положение, был популярным, имел претензии считать себя вполне военным и знающим военные вопросы человеком". Этот факт не помешал Ворошилову стать дважды Героем Сов. Союза (1956, 1968). После окончания войны Ворошилов "курировал" культуру, давая указания скульпторам и композиторам, хотя разбирался в искусстве хуже, чем в военном деле. В 1953 - 1960 Ворошилов был Председателем Президиума Верховного Совета СССР. Легенда о замечательном полководце сочеталась с легендой о том, как Ворошилов шашкой выгнал из квартиры чекистов, пришедших арестовывать его жену. На самом деле супругу Ворошилова никто не пытался арестовать. Под держав Н.С. Хрущева при смещении Л.П. Берии, Ворошилов вместе с Молотовым, Маленковым и Кагановичем выступил против разоблачения И.В. Сталина, но, не получив поддержки большинства, он снова перешел на сторону Хрущева. Колебания Ворошилова не остались без последствий, и в 1960, наградив звездой Героя Соц. Труда, Ворошилов с почетом освободили от обязанностей. Сохранив свои привилегии, Ворошилов покаялся на XXII съезде КПСС, признав, что им "были допущены ошибки". Был похоронен, как и хотел, у Кремлевской стены.

Врангель Петр Николаевич

Врангель Петр Николаевич (1878 - 1928, Брюссель) - военный деятель, один из лидеров контрреволюции. Происходил из потомственных дворян Петербург, губ. Отец Врангеля был директором страхового общества в Ростове-на-Дону. Здесь Врангель провел детство и юность. Учился сначала дома, потом в Ростовском реальном уч-ще, а завершил среднее образование в Петербурге, где и поступил в Горный ин-т, к-рый окончил в 1901. Пошел вольноопределяющимся на военную службу в 1902, сдал экзамен на офицерский чин и, уйдя в запас, поехал в Иркутск чиновником для особых поручений при генерал-губернаторе. В Сибири Врангеля застала рус.-японская война 1904 - 1905, на которую он отправился добровольцем. Его сослуживец генерал П.Н. Шатилов вспоминал об этом периоде жизни Врангеля: "Он инстинктивно почувствовал, что борьба - его стихия, а боевая работа - его призвание". После окончания войны Врангель учился в Николаевской академии Генштаба, к-рую закончил в 1910. В 1911 прошел курс в Офицерской кавалерийской школе и со следующего года стал командиром лейб-гвардии Конного полка.

С началом первой мировой войны 6 авг. 1914 под д. Каушен атаковал в конном строю германскую батарею и захватил ее, за что был удостоен ордена св. Георгия 4-й степени. Командовал полком, бригадой, дивизией и в 1917 был произведена генерал-майоры. Был назначен командовать 3-м Конным корпусом, но, как сообщает его "послужной список", "вследствие большевистского переворота от службы врагам Родины отказался и в командований корпусом не вступил". Врангель уехал в Крым, затем на Дон, где в 1918 вступил в Добровольческую армию. В 1919 Врангель стал командующим Кавказской Добровольческой армией, но, когда в конце года белые стали терпеть поражения, обострились отношения между Врангелем и А.И. Деникиным, по-разному понимавшими первоочередные военные задачи. В 1920 Врангель стал главнокомандующим Вооруженными Силами на юге России, сделал безуспешную попытку создать в Крыму государство (Правительство Юга России), в котором были бы проведены реформы, позволявшие бороться с большевиками примером лучшего общественного устройства.

В результате проведенной аграрной реформы крестьяне получили право личной собственности на землю, которой пользовались, а также могли часть помещичьей земли приобрести за выкуп (пятая часть ежегодного урожая в течение 25 лет). Учитывая, что земля уже фактически находилась у крестьян, а платежи были обременительны, закон вызвал недовольство крестьян. Не получилась и "реформа местного самоуправления". Тяжелейшее экономическое положение Крыма, вынужденные реквизиции у населения, отсутствие поддержки со стороны крестьян, казаков, рабочих и т.д. привели Врангеля, независимо от его личных устремлений, к краху. Спустя 8 месяцев Крымское государство прекратило существование. После прорыва Красной Армии через Перекоп в 1920 Врангель вместе с остатками армии бежал из Крыма в Турцию. В 1921 - 1927 Врангель, оставаясь главнокомандующим, жил в г. Сремски Карловцы в Сербии, где написал записки о гражданской войне на юге России (Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля. М., 1992.). Убежденный монархист, Врангель представлял правое крыло русской эмиграции, был создателем "Русского общевоинского союза", целью которого было сохранение офицерских кадров для будущей борьбы.

Вышинский Андрей Януарьевич

ВЫШИНСКИЙ Андрей (Анджей) Януарьевич (1883-1954). Прокурор СССР в 1933-1939 гг. Действительный член Академии наук СССР (1939). Входил в близкое окружение Сталина. Родился в Одессе в семье провизора. По национальности поляк, родственник кардинала Стефана Вышинского (Белади Л., Краус Т. Сталин. М., 1990. С. 249). Когда ему исполнилось пять лет, семья переехала в Баку, где отец стал работать в Кавказском товариществе торговли аптекарскими товарами. Вышинский окончил классическую гимназию в Баку и юридический факультет Киевского университета. Участник революционного движения с 1902 г. В 1903 г. примкнул к меньшевикам.1) В Баку был арестован и заключен в Баиловскую тюрьму, где сидел вместе с И. Джугашвили (Сталиным).

В июне 1917 г. уже в Петрограде Вышинский был одним из тех, кто подписал распоряжение о неукоснительном соблюдении приказа Временного правительства об аресте Ленина. С 1920 г. -- член РКП(б). В 1925-1928 гг. -- ректор Московского университета. С 1931 г. -- прокурор РСФСР. В 1939-1944 гг. -- заместитель председателя Совнаркома. В 1940-1953 гг. на руководящих постах в МИД СССР, с 1949 г. -- министр иностранных дел. Член ЦК ВКП(б) с 1939 г. В 1937-1950 гг. -- депутат Верховного Совета СССР. После смерти Сталина -- представитель СССР в ООН. Награжден шестью орденами Ленина. Умер от сердечного приступа в Нью-Йорке, узнав о начале реабилитации осужденных при Сталине.

А. Ваксберг 3) пишет: «Вышинский был единственным образованным человеком во всем сталинском-руководстве. Кто в уцелевшем сталинском окружении знал хоть один иностранный язык? Боюсь, мало кто знал как следует даже русский. А Вышинский говорил не только на языке матери (русском) и отца (польском), но и на очень хорошем французском, усвоенном в первоклассной царской гимназии. Он знал хуже, но тоже неплохо, еще и английский, и немецкий. По части знаний, необходимых для серьезного государственного деятеля, ему не было равных в сталинском руководстве 40-х годов. Знающим в этом руководстве вообще нечего было делать: с фатальной неизбежностью их выталкивала оттуда на живодерню машина уничтожения. Всех -- кроме Вышинского. Потому что доверие Сталина к нему -- полностью прирученному, превратившемуся в верного преданного раба, всегда остававшемуся под угрозой секиры и всегда помнившему об этом -- доверие Сталина к нему было едва ли не безграничным. Не поняв этой уникальности ситуации, мы не поймем истинного места Вышинского на вершине политической пирамиды» (Ваксберг А. Царица доказательств: Вышинский и его жертвы. М., 1992. С. 274).

Вышинский -- лауреат Сталинской премии 1947 г. за монографию «Теория судебных доказательств в советском праве». Выдвинутые в работах Вышинского положения были направлены на обоснование грубых нарушений социалистической законности, массовых репрессий. Признанию обвиняемого было придано значение ведущего доказательства. Понятия «презумпция невиновности» не существовало. При отсутствии каких-либо доказательств вины судьбу арестованного определяла «революционная совесть прокурора».

Вышинский был официальным обвинителем на сталинских политических процессах 1930-х годов. Причем он был не просто исполнителем воли режиссера Сталина. Он был соавтором, наподобие Берии или Молотова. Почти для всех обвиняемых Вышинский требовал смертной казни. Заключенные называли его «Андрей Ягуарьевич».

Стенограммы процессов показывают, что прокурор Вышинский доказательства заменял бранью. Оскорбить и унизить -- прежде чем физически уничтожить -- таков был метод его работы. Вот характерная выдержка из речи Вышинского:

«Я не знаю таких примеров -- это первый в истории пример того, как шпион и убийца орудует философией, как толченым стеклом, чтобы запорошить своей жертве глаза, перед тем как размозжить ей голову разбойничьим кистенем». Это сложноподчиненное предложение с тремя сказуемыми -- о «любимце партии» Николае Бухарине, «проклятой помеси лисицы и свиньи» (драматург М. Шатров утверждает, что эта формула подсказана Вышинскому Сталиным).

А вот другая характерная выдержка из речи прокурора: «Во все советские учреждения и организации проникло много врагов и шпионов, они замаскировались под советских служащих, рабочих, крестьян, ведут жесткую и коварную борьбу против советского народного хозяйства, против советского государства» (Советское государство и право. 1965. № 3. С. 24).

Следует заметить, что по крайней мере формально Вышинский прав. «Шпион -- стала самой массовой профессией в СССР. По данным НКВД, за три года -- с 1934 по 1937 -- число арестованных за шпионаж выросло в 35 раз (в пользу Японии -- в 13 раз, Германии -- в 20 раз, Латвии -- в 40 раз). Людей, оказавшихся вдруг „троцкистами", в тридцать седьмом „обнаружили" в 60 раз больше, чем в тридцать четвертом. А ведь Троцкий был выдворен из страны еще в двадцать девятом. За участие в так называемых „буржуазно-националистических группировках" число арестованных в 1937-м году выросло в 500 (!) раз по сравнению с 1934 г.!» (Альбац Е. Мина замедленного действия. М.,1992. С. 70-71).

Естественно, что всю эту «зловонную кучу» многочисленных «выродков» и «перерожденцев», «взбесившихся псов капитализма» и «презренных авантюристов», «проклятых гадов» и «человеческих отбросов», т. е. все это «троцкистско-зиновьевское и бухаринское охвостье», надо как-то наказать. Вот заключительные слова еще из одной речи Вышинского: «Вся наша страна, от малого до старого, ждет и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу Родину, расстрелять как поганых псов!

...Пройдет время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа. А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождем и учителем -- великим Сталиным -- вперед и вперед к коммунизму!»

В.М. Бережков вспоминает: «Вышинский был известен своей грубостью с подчиненными, способностью наводить страх на окружающих. Но перед высшим начальством держался подобострастно, угодливо. Даже в приемную наркома он входил как воплощение скромности. Видимо, из-за своего меньшевистского прошлого Вышинский особенно боялся Берии и Деканозова, последний даже при людях называл его не иначе как „этот меньшевик"... Тем больший страх испытывал Вышинский в присутствии Сталина и Молотова. Когда те его вызывали, он входил к ним пригнувшись, как-то бочком, с заискивающей ухмылкой, топорщившей его рыжеватые усики» (Бережков В. Как я стал переводчиком Сталина. М., 1993. С. 226).

Вышинский -- автор брошюры «Ленин и Сталин --великие организаторы Советского государства» (М., 1946).

Был женат (с 1903 г.) на Капитолине Исидоровне Михайловой (1884-1973). Счастливо прожил в браке свыше пятидесяти лет. В 1909 г. у них родилась дочь Зинаида (ум. 1991 г.).

Примечания

1) Из бывших меньшевиков Вышинский достиг самого высокого положения. Сталин, в отличие от Ленина и основной массы большевиков, стремился опереться на силу, искони враждебную большевикам, что само по себе говорит о многом. Самой страшной была деятельность Вышинского. Он был не только практиком, не только организатором одного центрального процесса. Он был и теоретиком, создателем норм для всех остальных «процессов» 11937-1939 гг. и послевоенных лет (Лацис О. Перелом. Сталин против Ленина// Суровая драма народа. М., 1989. С. 162-164).

2) Нельзя сказать, что Вышинский был одиозной фигурой в жанре «обличительно-ругательной» прозы. Судя по газетным и журнальным публикациям тех лет, в травле «врагов народа» не последнюю роль играли деятели творческой интеллигенции, создавая общественное мнение и манипулируя сознанием людей. Некоторые из них были очень талантливы. Вдохновенно «обслуживал» процесс о «правотроцкистском блоке» блестящий журналист Михаил Кольцов. Ведь это именно его находки: «злые двуногие крысы», «прожженные мерзавцы», «гиены и шакалы мирового фашизма» и т.п. Не отставал от собратьев по «цеху» также Демьян Бедный, и многие другие.

3) А.И. Ваксберг (р. 1933 г.). Прозаик, журналист, драматург; адвокат. Среди его работ -- «Царица доказательств. Вышинский и его жертвы» (1992), «Сталин против евреев» (1996), «Гибель Буревестника» (1998), а также многочисленные публикации, разоблачающие преступления Сталина и его соратников.

Герцен Александр Иванович

ГЕРЦЕН Александр Иванович (1812, Москва - 1870, Париж) - рев. деятель, писатель, философ. Внебрачный сын богатого помещика И.А. Яковлева и Генриетты Луизы Гааг, приехавшей в Россию из Штутгарта. Герцен носил придуманную отцом фамилию, намекающую на сердечную привязанность родителей (Herz - сердце), и тяжело переживал свое "ложное положение". Первые домашние учителя Герцена республиканец-француз Бушо и ценитель вольнолюбивой поэзии А. С. Пушкина и К.Ф. Рылеева семинарист И. Протопопов не скрывали от ученика своих воззрений. Восстание декабристов ("Рассказы о возмущении, о суде, ужас в Москве сильно поразили меня"), последующая казнь пятерых из них, чтение Ф. Шиллера, Плутарха, Ж.Ж. Руссо оказали сильное влияние на мировоззрение Герцена.