Размещено на http://www.allbest.ru/

Правление Ивана Грозного

Содержание

Введение

1. Детство и юность Ивана IV

2. Время реформ. "Избранная рада"

3. Начало опричнины

4. Опричные казни

5. Митрополит Филипп

6. Князь Владимир Старицкий

7. "Великий князь" Симеон Бекбулатович

8. Князь Андрей Михайлович Курбский

9. Конец царствования Ивана IV

Введение

Русское слово "царь" - это сокращенное старославянское слово "цесарь", происходящее от имени древнеримского диктатора Юлия Цезаря, ставшее в Римской империи одним из титулов правителя государства.

Это понятие было известно на Руси еще задолго до того, как Русское государство в 1547 г. стало царством. В Древней Руси царями называли библейских правителей, римских и византийских императоров, императоров Священной Римской империи. Иногда царями называли русских князей. Первый известный случай такого рода относится к 1054 г.: в этом году на стене Софийского собора в Киеве была сделана сохранившаяся до наших дней надпись об "успении (т.е. смерти) царя нашего". Под "нашим царем" имелся в виду киевский князь Ярослав Мудрый. Однако это был не официальный титул, а просто почетное наименование, которое должно было подчеркнуть славу и могущество русских князей.

После монголо-татарского нашествия и установления ига с середины XIII в. царями на Руси стали называть монгольских ханов, а потом правителей Золотой Орды. Постепенно укрепляется представление о царе как о могущественном правителе сильного, независимого государства. При этом византийских императоров также продолжали называть царями, поэтому с понятием "царь" оказались неразрывно связаны византийские представления об императоре как о помазаннике Божьем, ответственном только перед Богом, а не перед смертными людьми, важнейшей задачей которого является соблюдение чистоты "истинной" веры. Исключительную популярность приобрели на Руси сочинения византийского богослова VI в. Агапита, писавшего: "Плотским существом равен всем человекам царь, властью же сановною подобен Богу вышнему, так как не имеет он на земле никого, более высокого, чем он".

По мере развития объединительного процесса в русских землях и начала борьбы против ордынского ига все чаще русские князья начинают именоваться царями. Так, еще в XIV в. "Повести о Михаиле Тверском", посвященной мученической гибели этого князя в Орде, он называется царем. А уже в начале XV в. составляется "Слово о житии и преставлении великого князя Дмитрия Ивановича, царя русского".

Особенно часто стали называть московских великих князей царями после захвата Константинополя турками в 1453 г. Очевидно, в это время на Руси распространяется представление о преемственности Русского государства и великой православной империи, которые впоследствии повлияли на формирование теории "Москва - Третий Рим". С этим представлением связана и идея о православном царе, который должен в условиях, когда в мире осталась только одна держава - хранительница "истинной" православной веры, хранить ее в чистоте и непорочности.

Ростовский архиепископ Вассиан Рыло в своем послании Ивану III, написанном в 1480 г. во время "стояния на Угре", называя московского великого князя "великим Русских стран христианским царем", призывает его перестать повиноваться "богостудному и скверному самому называющемуся царю", т.е. татарскому хану Ахмату. Неизбежным следствием этого должна была стать мысль о формальном венчании московского великого князя на царство. Однако это произошло лишь в 1547 г.

Официальная летопись Ивана IV гласит: "В лето 1547, января 16-го в воскресенье, венчан был на царство Русское благоверный великий князь Иван Васильевич всея Русии преосвященным Макарием, митрополитом всея Русии, и всем освященным Собором русской митрополии царским венцом и бармами, которыми в древности венчан был на царство Русское прародитель его князь великий Владимир, нареченный в царской порфире Мономах". Не все в этом сообщение понятно и не все соответствует действительности. "Освященный собор" - это собрание высшего русского духовенства. "Царский венец" - это "шапка Мономаха", а "бармы" - роскошное золотое оплечье, украшенное самоцветами и жемчугом.

На самом деле славный киевский князь, хотя и был внуком по матери византийского императора, никогда на царство не венчался и титул "великий князь" к нему, как и к другим древнерусским князьям, не применялся. Естественно, ни о какой "царской порфире" (ткань пурпурного цвета, один из символов императорской власти в Византии) Владимира Мономаха тоже и речи быть не может. Все это было заимствовано составителями летописи из "Сказания о князьях владимирских", произведения XVI в., призванного обосновать "законность" претензий московских великих князей на царский титул. Тем не менее, впоследствии Иван Грозный очень любил ссылаться на древность своего происхождения и даже ставил ее в пример другим, не столь "высокородным" государям. Венчание Ивана IV на царство стало событием огромного значения. Если в Древней Руси князь был первым среди равных, то теперь правитель Русского государства становился священной или, как говорят ученые, сакральной фигурой, уступающей по значению только Богу. Не случайно появляется понятие "самодержец". И до конца своих дней Иван Грозный оставался таким самодержцем, не признававшим никаких ограничений своей власти ни со стороны "панов" (как в Польше), ни тем более "мужиков торговых" (как в Англии).

Был у этого мероприятия и внешнеполитический аспект. Таким образом, провозглашалось право Русского государства на достойное место в кругу европейских держав. Правда, последние далеко не сразу признали за московским великим князем новый титул. Дипломатическая борьба за это велась еще довольно долго.

1. Детство и юность Ивана IV

Будущий царь Иван Грозный родился в ночь с 24 на 25 августа 1530 г. В эту ночь над Москвой разразилась буря, от молний в разных местах столицы вспыхнули пожары. Ветер раскачал колокола церквей, и они как бы сами собой зазвенели. Один из них сорвался с колокольни и рухнул на землю. В народе заговорили о предзнаменовании грядущих больших несчастий.

Когда умер великий князь московский Василий III, его наследнику, Ивану Васильевичу (1530-1584), было немногим более трёх лет от роду. Детство мальчика нельзя назвать счастливым. Через пять лет после смерти отца он потерял мать, великую княгиню Елену Глинскую, и в её лице - единственного родного человека, который мог бы о нём заботиться и любить его. Эти пять лет вдовствующая великая княгиня исполняла обязанности регентши (т.е. временной правительницы) при малолетнем государе и управляла страной, опираясь на Боярскую думу и "опекунский совет", назначенный ей в помощь умиравшим супругом. В опекунский совет входили люди, обладавшие полнотой власти ближайших советников и "управляющих делами" при неопытной в вопросах государственного управления регентше. Почти все они были представителями высших аристократических родов: князья Михаил Львович Глинский (дядя самой Елены Глинской), Василий Васильевич Шуйский, Иван Васильевич Шуйский, бояре Михаил Юрьев-Захарьин, Михаил Тучков и др.

Если при жизни вдовы своего покойного государя "опекуны" ещё согласовывали свои действия с волей великой княгини, то после её кончины они обращали очень мало внимания на условия жизни, желания и судьбу наследника престола. Гораздо больше энергии они проявляли в борьбе за власть, освящённую именем номинального главы государства. В результате детские годы будущего государя слились в единое горькое пятно. Много лет спустя давние мальчишеские обиды невыносимо жгли ему память и душу. Через три десятилетия Иван IV вспоминал: "Было мне в это время восемь лет; и так подданные наши достигли осуществления своих желаний - получили царство без правителя, о нас же, государях своих, никакой заботы сердечной не проявили, сами же ринулись к богатству и славе и перессорились друг с другом при этом. И чего только они не натворили!...Дворы, и сёла, и имущество наших дядей взяли себе и водворились в них. И сокровища матери нашей перенесли в Большую казну, при этом неистово пиная ногами и тыкая палками, а остальное разделили... Нас же с единородным братом моим, святопочившим в Боге (т.е. уже умершим ко времени, когда царь писал эти строки) Георгием, начали воспитывать как чужеземцев или последних бедняков. Тогда натерпелись мы лишений и в одежде, и в пище".

Аристократические кланы в жестокой сваре за первенствующее положение стремительно сменяют друг друга у кормила власти: первоначально власть захватывают Шуйские, затем на их место приходят Бельские, потом Шуйские с помощью мятежа свергают Бельских. Юный государь растёт в обстановке заговоров, убийств, интриг. В 13-летнем возрасте приходит черёд и ему впервые "показать зубы": в 1543 г. по его приказу глава партии Шуйских был отдан псарям и зверски убит. В результате место "сберегателей" при троне и Иване Васильевиче досталось партии Глинских, при которых сын Василия III достиг совершеннолетия (15 лет), и для него пришло время вступать в законное владение отцовским наследством - Московской державой.

В середине XVI в. Московское государство, или, как писали тогда в дипломатических документах, Руссия, было одним из сильнейших в военно-политическом отношении и одним из самых крупных по территории в сравнении с другими странами Европы. Но совсем немного, всего несколько десятилетий, насчитывала его история как единого государственного организма, включавшего в себя десятки ранее самостоятельных земель и княжеств. Рыхлая внутренняя структура Московского государства требовала серьёзных преобразований, которые предотвратили бы в будущем его распад. Жители различных областей по-прежнему пользовались разными деньгами, по-разному управлялись и даже молились разным святым. Отсутствовал сколько-нибудь развитый аппарат управления, не существовало постоянной армии, имелись только малочисленные отряды иностранных наёмников, принятых на службу Василием III. Необходимо было привести архаичное законодательство в соответствие с новыми условиями. Всё это следовало исправлять под постоянной угрозой войны с сильными соседями: Казанским и Крымским ханствами, Великим княжеством Литовским. И наконец, главное: верховная власть, которая только и могла провести все эти реформы, не обладала необходимым "инструментом" для подобной созидательной деятельности - сословием верных и преданных престолу людей, имеющих опыт государственного управления.

Великие князья опирались во всех своих действиях на класс "служилых людей", т.е. людей, служивших в великокняжеском войске или в администрации великого князя и получавших за это земельные наделы, а иногда - помимо земли ещё и денежные оклады. Класс служилых людей делился на две неравные части: мелких и средних землевладельцев, в большинстве своём зависевших во всём от воли великого князя, а также крупных землевладельцев, знатнейших людей, в экономическом смысле вполне самостоятельных по отношению к московскому государю. Первые никогда не имели доступа к власти и не владели в этой области ни малейшим опытом. Вторые от века занимали ключевые посты в сферах гражданского и военного управления, в том числе и в основном органе государственной власти - Боярской думе, обладали всеми необходимыми навыками для этого, но к реформам отнюдь не имели склонности. В состав русской аристократии, входили бывшие полудержавные властители удельных княжеств, в ходе объединения страны постепенно утрачивавшие, но ещё не утратившие вконец права на неограниченное управление своими огромными наследственными владениями. В аристократическое сословие входило также старомосковское боярство, которое претендовало на традиционно высокую степень власти и влияния на все области внешней и внутренней политики при особе великого князя.

Князья и бояре, а с ними вся верхушка аристократии служили великому князю московскому, отыскивая для себя большей чести и большего богатства при дворе одного из сильнейших государей Европы, но считали себя людьми свободными. Согласно древнему обычаю, они были вправе "отъехать" в случае недовольства этой службой к иному государю, например к великому князю литовскому. По меткому замечанию выдающегося русского историка В.О. Ключевского, "политические обстоятельства, с одной стороны, поставили московского князя на высоту национального государя с широкой властью, с другой - навязали ему правительственный класс с широкими политическими претензиями и стеснительной для верховной власти сословной организацией".

Аристократические группировки, управлявшие страной в 30-40-е гг. XVI в., оказались вполне способными организовать отпор внешнему неприятелю (война с Польшей и Литвой 1534-1537 гг.), а также поддержать целостность огромной державы. Но вся их "реформаторская" деятельность ограничилась реорганизацией русской денежной системы, просуществовавшей в новом виде до конца столетия, да ещё уничтожением некоторых крупных уделов.

2. Время реформ. "Избранная Рада"

В 1545-1547 гг. было осуществлено несколько мероприятий, призванных подчеркнуть переход всей полноты власти к юному государю: Иван Васильевич начал ходить в военные походы, женился на Анастасии Романовне Захарьиной, 16 января 1547 г. принял титул "царя" (впервые в российской истории - ранее государи московские именовались только "великими князьями"). Но это не означало того, что Иван IV неожиданно овладел всеми умениями, необходимыми для управления огромной страной. Пока за его спиной Московским государством правили Глинские и митрополит Московский Макарий - один из образованнейших людей России. Глава русской церкви, отлично разбиравшийся в тонкостях и хитросплетениях светской политики, стремился воспитать из Ивана IV государя, который не мог бы нанести ущерба интересам церкви. При жизни этого святителя царь действительно не вступал в конфликт с духовными властями.

Владычество Глинских вызывало зависть со стороны других знатных родов, к тому же корыстолюбивые временщики злоупотребляли своим высоким положением, что приводило к недовольству всей Москвы: "...В те поры Глинские в приближении у государя (были) и в жаловании, а от людей их - чёрным людям насильство и грабёж". Летом 1547 г. в столице вспыхнуло восстание, начались волнения и в других городах Московского государства. Толпа московской черни расправилась с боярином Юрием Васильевичем Глинским, побив его на площади камнями. Его брат, князь Михаил Васильевич Глинский, пытался бежать в Литву, но потерпел неудачу. Партия Глинских пала, и окончилась пора правления отдельных аристократических группировок.

Последовательные неудачи попыток различных "боярских партий" навсегда утвердиться у верховной власти, недовольство низших слоев служилого класса засильем временщиков у престола, недостаточные способности молодого царя к управлению государством и необходимость проведения многих преобразований привели к созданию своеобразной правительственной группы компромисса, названной позднее князем Андреем Курбским "Избранная рада". Роль наиболее ярких фигур в её составе сыграли люди, не блиставшие знатностью и не связанные близким родством ни с царским домом, ни с одним из могущественных аристократических кланов. Следовательно, никто не боялся, что они захватят власть.

Итак, на политическую авансцену времён "Избранной рады" выступили священник Благовещенского собора в Кремле Сильвестр и царский постельничий (государев дворовый чин) Алексей Фёдорович Адашев. Помимо них в "Избранную раду" вошли князь Курлятев, возможно, князь Андрей Михайлович Курбский, дьяк Иван Михайлович Висковатый и некоторые другие представители аристократии. Все они обладали достаточной дальновидностью, чтобы поддерживать равновесие между царской властью, боярско-княжеской верхушкой служилого класса и дворянством, вобравшим в себя средний и нижний слои служилых людей. Все они признавали необходимость реформ в сфере государственного управления. Большинство имён деятелей "Избранной рады" исторические источники до наших дней не донесли.

Всего десятилетие суждено было существовать "Избранной раде", всего десятилетие было отпущено исторической судьбой для деятельности решительных и энергичных реформаторов, протекавшей в условиях относительного мира между всеми классами и сословиями русского общества. Всего десятилетие! Но за этот краткий период государственное и социальное устройство России претерпело столь сильные изменения, каких не происходило за целые века спокойного развития. "Избранная рада" возникла не ранее 1549 г., а в 1560 г. её уже не существовало.

За это время, во-первых, сформировалась развитая система "приказов", т.е. органов центрального управления, исполнявших функции нынешних министерств. До середины 60-х гг. XVI в. приказы именовались "избами". Каждый из приказов отвечал за определённую сферу управления: так, например, Посольский приказ - за дипломатическую службу, Разрядный приказ - за большую часть военных дел, Челобитный приказ - за контроль над остальными приказами. Во-вторых, в 1550 г. был введён в действие новый Судебник (Судебником именовался свод действующих законов, нечто среднее между уголовным кодексом и конституцией), расширенный, гораздо более систематизированный и учитывавший то новое, что накопилось в судебной практике со времён введения старого Судебника 1497 г.

В-третьих, было реорганизовано местное управление. Если до этого времени в городах и землях Московского государства почти неограниченной властью располагали наместники и волостели, на определённый срок назначавшиеся великим князем, то теперь их судебные права в отношении дворян были ограничены, а на значительной территории власть наместников полностью заменялась властью выборных земских органов. Последние возглавлялись губными старостами ("губа" - округ) и излюбленными головами (в городах).

В-четвёртых, церковный собор 1551 г. привёл к единообразию все обряды, поставил задачу улучшить нравы духовенства и утвердил единый для страны пантеон святых. Этот собор вошёл в историю под названием Стоглавого, поскольку его решения были сведены в 100 глав и получили название "Стоглав". иван грозный опричнина князь

Наконец, наиболее целенаправленным изменениям подверглось военное дело. Было подготовлено в принято Уложение о военной службе, определяющее, с какого количества земли (поместья) воин-дворянин должен был выходить в поход "коннооружно", иными словами, на коне, с ратниками, в доспехе и при оружии. Под Москвой шла выделенная земля для избранной тысячи "лучших слуг" - привилегированных дворян, из тола которых впоследствии назначались воеводы, "головы" (низшие офицеры), дипломаты и администраторы. Возник корпус первого русского постоянного войска - стрельцов, получавших из казны денежное жалованье, вооружение и обмундирование. Ограничена была практика местничества, т.е. занятия должностей в войске в зависимости от знатности и заслуг предков.

Все эти преобразования совершались одновременно с впечатляющими победами в войнах и внешнеполитическими успехами. Между тем царь повзрослел, приобрёл некоторый опыт в государственных делах и уже тяготился деятельным правлением "Избранной рады". Воля его, стеснённая в юности, теперь распрямлялась, словно отпущенная пружина, стремясь к самовластию. Одной из главных черт характера Ивана IV стала неспособность сдерживать себя в чём-либо, неспособность ставить своим желаниям и планам разумные пределы. С течением времени царь стал подвержен приступам гнева, во время которых он терял над собой контроль. Через четверть века в состоянии такого припадка ему суждено было убить собственного сына, Ивана Ивановича. Придя в ярость в споре с сыном по ничтожному поводу, царь ударил того в голову концом жезла с насаженным четырёхгранным железным остриём. Царевич от раны заболел и умер, родитель его "рыдал и плакал", придя в себя и осознав содеянное, да было поздно.

До начала 60-х гг. самовластие Ивана IV было ограничено в политическом отношении "Избранной радой", а в моральном - его наставником митрополитом Макарием и женой Анастасией, единственным существом, к которому Иван питал в зрелые годы приязнь и даже любовь. В связи с началом Ливонской войны царь вступил в конфликт с деятелями "Избранной рады" (в частности, с Адашевым), стоявшими за войну с Крымским ханством, для которой тогда сложилась благоприятная военно-политическая ситуация. В отношении Ливонии Адашев считал предпочтительными мирные переговоры или боевые действия в ограниченных масштабах. "Избранную раду" поддерживала значительная часть аристократии, но Иван Васильевич настоял на своём и мог счесть себя правым, поскольку в первые годы войны с Ливонским орденом русские воевали успешно.

В августе 1560 г. умерла царица. Боярская группировка её родственников Захарьиных обвинила Адашева в отравлении Анастасии и колдовстве. В результате "Избранная рада" пала, её деятели и сторонники подверглись опале и гонениям. В декабре 1563 г. скончался митрополит Макарий, и на его место был поставлен тихий, нерешительный митрополит Афанасий.

Московский государь начинает единолично руководить всей внутренней и внешней политикой. В двух словах его политический курс можно охарактеризовать как доведение личной власти до уровня неограниченного самодержавия внутри страны и максимально возможное её распространение за пределы Московского государства путём завоеваний.

В первые годы Ливонской войны Ивану IV удаётся добиться серьёзных успехов, в частности на Северо-Белорусском театре военных действий, Но в стране уже чувствуется нарастающее истощение сил и средств из-за военных тягот. Аристократическая верхушка служилого класса была заинтересована в оборонительных войнах, в отстаивании южных рубежей от набегов татар. Напротив, низшая часть служилых людей - дворяне и другие группы дворянства ("жильцы", "дети боярские") - выступала за продолжение наступательной войны с западными соседями. Это и понятно: по сравнению с землевладельцами-аристократами дворяне значительно хуже были обеспечены землёй, и даже те небольшие участки, которые были положены им по закону ("оклады"), не выделялись полностью: в центре государства вся пригодная для обработки земля давно была разобрана и разделена, ощущался "земельный голод". Не было возможности всерьёз заниматься хозяйством, поскольку полжизни приходилось проводить в походах и на военной службе. А в это время более богатые соседи переманивали к себе крестьян, предоставляя им лучшие условия существования. Для дворян, жильцов и детей боярских война представляла собой желанный источник обогащения: за счёт военной добычи и, возможно, за счёт получения новых земельных участков в присоединённых областях. В этом смысле дворянские публицисты противопоставляли смелых "на рати" служилых людей "ленивым богатинам" (землевладельцам-аристократам); в этом смысле война в Ливонии была для дворян лакомым кусочком.

Стремления дворянства совпадали с крупными завоевательными планами царя и поддерживались Русской Православной церковью, заинтересованной в расширении своего влияния. Но они противоречили чаяниям боярства, не видевшего смысла в завоеваниях, посадского населения, недовольного усилением "тягла" (суммы налогов и повинностей), да и всему состоянию страны, не выдерживавшей постоянного напряжения военного времени. Пока на разных театрах военных действий царским войскам сопутствовал успех, это противоречие не было столь очевидным. Но как только начались серьёзные неудачи, царь перешёл к политике репрессий, стремясь любой ценой сломить сопротивление верхушки служилого класса, сделать из неё послушное, безгласное орудие.

В эти годы начинает формироваться нравственный и политический облик Ивана IV. Вот каким он запомнился современникам, оставившим нам его противоречивый портрет, красивый и страшный в одно и то же время: "Царь Иван образом нелепым, очи имел серы, нос протягновен и покляп (изогнут), возрастом (т.е. ростом) велик был, сухо тело имел, плещи высоки имел, грудь широкую, мышцы толсты. Муж чудного рассуждения (замечательного ума), в науке книжного поучения доволен и многоречив зело, ко ополчению дерзостен и за своё отечество стоятелен. На рабов своих, от Бога данных ему, жестокосерд вельми и на пролитие крови и на убиение дерзостен и неумолим; множество народа от мала до велика при царстве своём погубил, и многие грады свои попленил и многие святительские (церковные) чины заточил и смертию немилостивою погубил... Тот же царь Иван много благо сотворил, воинство вельми любил и требуемое им от сокровища своего нескудно давал. Таков был царь Иван".

Трагедия исторического момента заключалась в том, что воля умного, энергичного, но необузданного государя вступила в противоборство с волей целого сословия, притом самого могущественного в русском обществе. Эта борьба нанесла государству непоправимый ущерб.

3. Начало опричнины

В воскресенье 3 декабря 1564 г. Иван IV вместе со всей семьей неожиданно отправился в пригородное село Коломенское. Вообще в царских выездах ничего особенно нового не было, но этот был не похож на все предыдущие. Это отмечает летопись: "Подъем же его не таким был, как прежде того, когда ездил он по монастырям молиться или на свои потехи (охоту) или объезды. Взял он с собою все святыни - иконы и кресты, златом и камением драгим украшенные, и сосуды, и поставцы золотые и серебряные, и платье, и деньги. И всю свою казну повелел взять с собой". Однако, пробыв в Коломенском две недели, царь столь же неожиданно поехал в Александрову слободу (ныне город Александров в 113 км к северу от Москвы). Никаких объяснений своему отъезду царь не да-вал, в Москве "все же в недоумении и во унынии были из-за такого великого и необычного подъема и шествия его неведомо куда".

Вплоть до 3 января 1565 г., Иван IV так и держал всех в недоумении относительно причин своего поступка, в этот же день в столицу из Александровой слободы пришли две царские грамоты: одна к митрополиту Афанасию, вторая - к московским купцам и посадским людям. В первой были "писаны боярские и воеводские и всяких приказных людей (т.е. дьяков и подьячих) измены, которые они совершили после смерти отца его великого государя царя и великого князя Василия Ивановича всея Русии" и объявлялось: "Царь и великий государь опалу свою положил на них за то, что в его государевы несовершенные лета (т.е. в детстве) бояре и все приказные люди многие убытки людям его государства делали и казну его государеву истощили, а прибытков к его государевой казне не прибавляли. Также и бояре и воеводы забирали его государевы земли и друзьям своим и племянникам раздавали и собирали себе великие богатства, а о государе, и о его государстве, и о всем православном христианстве не хотели радеть и от недругов его - от крымского хана, и от литовского короля, и от немцев - не хотели государство оборонять и от службы стали уклоняться. И царь, и государь и великий князь, не желая терпеть их многих изменных дел, оставил свое государство (т.е. отказался от престола), а поселится там, где его Бог наставит". Во второй же грамоте царь писал к московским горожанам, чтобы они "ничего не опасались: гнева на них и опалы никакой нет". Смысл этой акции Ивана IV состоял, очевидно, в том, чтобы противопоставить знать, высшие слои общества, и простой народ. Конечно, это не означало, что царь, жестоко расправлявшийся с любыми народными восстаниями, вдруг превратился в "народолюбца". Это был четко продуманный политический ход, рассчитанный на традиционные для Средневековья народные представления о "добром" царе, "стоящем" за простых людей, которому мешают "злые" бояре и чиновники. Люди воспринимали царя как "помазанника Божьего", безгрешного и почти святого, и связывали все беды и несчастья не с ним, а с его окружением. Даже участники народных восстаний вплоть до начала XX в. выступали не против царя, а за его освобождение от "плохих" бояр, а потом министров. Поэтому москвичи в 1565 г. повалили на улицы и стали требовать, чтобы бояре и архиереи упросили Ивана Васильевича вернуться "на государство" и выполнили все его требования, угрожая при этом истребить "государевых лиходеев и изменников".

Тогда бояре и все высшее духовенство во главе с митрополитом Афанасием отправились в Александрову слободу и стали просить Ивана IV, чтобы он "опалу свою с них снял, и государством своим правил, как ему, государю, угодно". В конце концов, царь дозволил им "видеть очи свои" (т.е. принял их). При этом, по некоторым сообщениям, вид его был ужасен. Хотя Ивану Васильевичу было всего 34 года, он заметно постарел, почернел лицом, а волосы на голове и в бороде вылезли. Как гласит официальная летопись, царь согласился вернуться на престол с тем условием, что "он будет на своих изменников и ослушников опалы класть, а иных казнить и имущество их отнимать". Иными словами, он добился права расправляться с неугодными ему лицами по своему усмотрению, без согласия Боярской думы, не принимая во внимание традиционного права церкви "печаловаться" (заступаться) за опальных и т.д. Ясно, что это был решительный отказ от политики компромисса между различными сословиями и слоями населения, проводившейся в 50-х гг. и лежавшей в основе деятельности Избранной рады. Симптомы этого были заметны и ранее. Еще в 1553 г., после того как во время тяжелой болезни Ивана IV многие бояре и деятели Избранной рады тянули с присягой его малолетнему сыну - "пеленочнику" царевичу Дмитрию, царь, выздоровев, затаил на них обиду. А после ликвидации Избранной рады в конце 50-х - начале 60-х гг. Иван IV начинает постепенно проявлять присущую ему жестокость. Многим запомнилась расправа без суда и следствия в начале 1564 г. с боярином князем Михаилом I Петровичем Репниным. Это произошло на пиру, когда царь, "упившись, начал со скоморохами в машкарах (масках) плясать". С точки зрения православной церкви забавы со скоморохами считались тяжким грехом, на что царю и указал Репнин. Однако Иван IV только разъярился и пытался силой заставить боярина надеть на себя маску, но тот отказался, "отверг ее и потоптал ее ногами". Сразу после этого по приказу Грозного боярин был убит. Причем, если верить Курбскому, это произошло в церкви во время службы, что ярко демонстрирует пренебрежение Ивана IV традиционными христианскими нормами.

Вторым условием, которое поставил Иван Грозный при возвращении на престол, была передача ему в особое, личное управление - опричнину - части страны. Опричниной (от опричь - кроме; именно поэтому Курбский впоследствии с мрачной иронией играл словами, называя опричников "кромешниками", т.е. слугами "тьмы кромешной" - ада) традиционно называли часть княжества, удел, который после смерти князя давался его вдове, "опричь" (кроме) остальных уделов, предназначавшихся сыновьям. Однако опричнина Ивана Грозного никакого отношения к вдовьим уделам не имела. По сути дела, царь разделял государство на две части: одна, получившая название "земщины" управлялась обычным способом (Боярской думой, приказами, сословно-представительными органами и т.д.), а другая, "опричнина" поступала в его непосредственное распоряжение. При этом к опричнине были отнесены огромные и, по-видимому, самые важные, с точки зрения Ивана Грозного, территории: некоторые подмосковные волости, обслуживавшие особый "опричный" двор царя; пограничные с Великим княжеством Литовским уезды (Вяземский, Козельский, Можайский и др.); богатые северные земли (Поморье, Двинская земля, Вологодский уезд) и даже некоторые районы Москвы: границей между земской и опричной частями столицы стала Никитская улица. Если смотреть на нее от Кремля, слева находилась опричная часть, а справа - земская. Столицей опричнины стала Александрова слобода, где находился опричный двор, опричная Дума и опричные приказы. Члены опричного двора стали называться опричниками, представляя собой своеобразную личную гвардию царя. При этом Иван Грозный превратил опричный двор в своеобразное монастырское братство, где сам он играл роль "игумена". Опричники носили черное монашеское одеяние, а на голове - монашеские шапки-скуфейки, что не мешало им вместе со своим "игуменом" регулярно предаваться пьянству и разврату. Отличало опричников еще и то, что они были вооружены и разъезжали на конях, причем к седлам с двух сторон были приторочены метлы и собачьи головы - символы борьбы с "изменами". Опричники должны были любыми средствами выметать и выгрызать крамолу. Самыми знаменитыми и кровожадными среди опричников были любимцы царя: Малюта Скуратов, князь Афанасий Вяземский, князь Михаил Черкасский, отец и сын Басмановы.

После введения опричнины Грозный начал "перебирать людишек": одних он выселял из опричных территорий, а других, наоборот, переселял туда из "земщины". Для реализации этого дорогостоящего мероприятия "земщина" была обложена фантастической по тем временам единовременной податью в 100 тыс. рублей (достаточно сказать, что большое село тогда стоило 100-200 рублей). С началом опричнины Россия вступила в эпоху кровавого террора, продолжавшегося фактически до самой смерти Ивана IV, несмотря на ее формальную отмену уже в 1572 г.

Даже современники плохо понимали смысл опричнины, называя ее "нелепым разделением" страны. Спорят об этом и историки. Одни, осуждая террор, рассматривают ее как проявление бессмысленной жестокости "грозного царя", стремившегося к установлению ничем не ограниченной (даже моральными нормами) единоличной власти, другие видят в ней "большой государственный смысл". Для того чтобы разобраться в этой сложнейшей проблеме, нужно понять, с кем и для чего собирался бороться Иван Васильевич.

4. Опричные казни

Сразу после введения опричнины начались казни. Первыми жертвами стали представители знатных родов: Горбатые, Головины, Шевыревы, Куракины. При этом одному из казненных было всего 15 лет... Хотя царь утверждал, что он не держит зла на простой народ, именно он пострадал больше всего от опричных казней. Истребляя княжеские и боярские семьи, Иван Грозный не щадил и их крестьян и холопов. Псковская летопись рассказывает, как по приказу царя опричники согнали крестьян одной из деревень в амбар и подожгли его.

В 1567 г. казни становятся особенно частыми. Все больше и больше князей, бояр, приказных людей обвиняются в "заговоре", затем их, как правило, подвергают жестоким казням. А через год в заговоре (с целью либо посадить на престол двоюродного брата Ивана IV Владимира Андреевича, либо выдать царя литовцам) обвиняют одного из первых лиц в стране - боярина Ивана Петровича Федорова, который часто ведал государственными делами во время отъездов царя из Москвы. Федоров пользовался большим авторитетом и среди знати, за которую он заступался в первые годы опричнины, и среди простых людей. По словам уже упоминавшегося немца-опричника Штадена, "он один имел обыкновение судить праведно, почему простой люд был к нему расположен". После того как Иван Грозный заподозрил боярина в измене (или, что более вероятно, в излишней самостоятельности), он был 11 сентября 1568 г. вызван в царский дворец, где царь заставил его облачиться в царскую одежду, взять скипетр - символ царской власти и сесть на трон. После этого Иван Грозный встал перед Федоровым на колени, обнажил голову и заявил: "Ты имеешь то, чего искал, к чему стремился, чтобы быть великим князем Московским и занять мое место: вот ты ныне великий князь, радуйся теперь и наслаждайся владычеством, которого жаждал". И тогда царь неожиданно выхватил нож и заколол Федорова. Поразительно не только то, что склонный к театральным эффектам правитель самолично убил своего советника, но и абсурдность предъявленного обвинения: невозможно себе представить, чтобы боярин, не принадлежавший к династии Рюриковичей, мог выдвинуть какие-либо претензии на престол. Это показывает, насколько Иван Грозный стремился повсюду разыскивать истинных и мнимых изменников. Труп И.П. Федорова "протащили за ноги по всему Кремлю к городу, и он брошен был на середине площади, являя жалкое зрелище для всех". Однако самое страшное случилось потом. Царь сел на коня и отправился во владения убитого им боярина. Как рассказывает современник, тоже немец, А. Шлихтинг, Грозный "почти год объезжал с толпой убийц его поместья, деревни и крепости, производя всюду истребление, опустошение и убийства". Часть слуг И.П. Федорова царь приказал "запереть в клетку или в маленький домик и, насыпав туда серы и пороха, зажечь". А по сообщению Штадена, даже церкви во владениях боярина были сожжены "со всем, что в них было".

После расправы со смело выступившим в 1568 г. против опричного тер-рора митрополита Филиппа и через год - с князем Владимиром Старицким и его родственниками, зверства "грозного царя" только усилились. В 1570 г. произошел погром в Новгороде. Это было самое чудовищное злодеяние Ивана Грозного.

Осенью 1569 г. царь получил донос о том, что новгородцы во главе с архиепископом Пименом организовали заговор и собираются "Новгород и Псков отдать литовскому королю, а царя и великого князя Ивана Васильевича всея Руси... злым измышленьем извести, а на государство посадить князя Владимира Андреевича". Противоречивость этого обвинения очевидна. Зачем новгородцам надо было сажать на русский престол старицкого князя, если они задумали отдаться под власть Литвы? Однако возбужденный постоянным страхом перед "изменами" разум "грозного царя" не нуждался в серьезных доказательствах. Зимой того же года Иван IV во главе опричного войска двинулся на Новгород. Все передвижения были покрыты тайной, чтобы заговорщики не узнали о приближении царя. В начале января 1570 г. опричные отряды подошли к Новгороду и оцепили его со всех сторон, чтобы никто не смог скрыться. 8 января Иван Грозный въехал в город. На мосту через Волхов его встречал архиепископ Пимен, который хотел благословить царя, но тот отказался. Это уже было мрачным предзнаменованием. Однако затем Иван Васильевич присутствовал на службе в новгородском Софийском соборе, после чего согласился пообедать на архиепископском дворе. Но когда обед закончился, царь неожиданно закричал: "Гойда!", что послужило сигналом к началу "выгрызания и выметания" "измены". Несколько недель продолжалось избиение новгородцев. Убивали без всякого суда самыми разными способами: одних заживо сжигали (в том числе и матерей с младенцами, которых для "удобства" связывали вместе), других сбрасывали в Волхов и добивали уже в воде. Репрессиям подверглись представители всех слоев новгородского населения: духовенство и купцы, приказные люди и простые горожане. Сильно пострадали новгородские помещики, предки которых были специально переселены в Новгород при Иване III для того, чтобы служить опорой Москве. Главу "заговора", архиепископа Пимена, лишили сана и отправили в Москву на кобыле, посадив его задом наперед, со скоморошьей волынкой в руках. Точное количество жертв в Новгороде неизвестно. Имеется лишь лаконичная и в то же время очень красноречивая фраза из "Синодика опальных" Ивана Грозного, куда в конце жизни каявшийся царь записывал имена убитых по его приказанию или им лично людей: "По Малютине сказке отделал (т.е. убил) тысячу четыреста девяносто человек". Неясно, все ли это убитые новгородцы или только жертвы опричного отряда во главе с Малютой Скуратовым, но в любом случае это огромная цифра для средневекового Новгорода, население которого составляло не более 30 тыс. человек. Одновременно и сам Новгород, и его окрестности были разорены и разграблены.

После Новгорода Иван Грозный направился в Псков, явно не с добрыми намерениями. Однако там он ограничился всего несколькими казнями (в том числе игумена Псково-Печерского монастыря Корнилия, который вышел встречать царя с хлебом-солью) и разграблением города. По единодушному свидетельству всех источников, Псков был спасен юродивым Николой, который в ответ на присланный ему от царя подарок преподнес ему кусок сырого мяса. Иван Грозный очень удивился: ведь дело происходило в пост. А юродивый заявил: "Да разве Ивашка думает, что съесть постом кусок мяса какого-нибудь животного грешно, а нет греха, есть столько людского мяса, сколько он уже съел?" Никола пригрозил, что, если царь устроит резню во Пскове, с ним может случиться несчастье. По преданию, именно поэтому Иван Грозный уехал из города. Новгородский кошмар не повторился.

По возвращении Ивана Грозного в Москву казни начались и в столице. Особенно ужасным стал день 25 июля 1570 г. Тогда было убито более 100 человек, и среди них были многие руководители приказов. Был казнен и выдающийся дипломат и государственный деятель дьяк Иван Висковатый.

В конце опричнины жертвами террора стали сами опричники. Царь начал сомневаться в их верности. Умер "в оковах" князь Афанасий Вяземский, казнены были отец и сын Басмановы, после смерти царицы Марии Темрюковны такая же судьба постигла и ее брата Михаила с женой и шестимесячным сыном. Только Малюта Скуратов не потерял царского доверия.

По мнению большинства историков, опричнина была отменена осенью 1572 г. Более того, Иван Грозный запретил под страхом битья кнутом упоминать само это слово. По всей видимости, главными причинами этого решения стали разочарование царя в беспрекословной преданности ему опричников и результаты набега крымцев во главе с Девлет-Гиреем на Москву в 1571 г., когда разделенное на две части русское войско оказалось неспособным противостоять неприятелю. Однако это не означало прекращения террора. Казни совершались почти до самой смерти Ивана Грозного. Некоторые элементы опричнины также сохранялись под другими названиями (обособленный "Государев двор", попытка нового разделения страны при "великом князе" Симеоне Бекбулатовиче).

5. Митрополит Филипп

Тяжелая и кровавая эпоха опричнины оставила в истории России не только имена палачей вроде Малюты Скуратова, но и имя св. Филиппа, митрополита Московского - одной из самых светлых личностей русской истории.

Будущий митрополит Филипп родился в богатой и знатной семье бояр Колычевых в 1507 г. Его мирское имя было Федор. Все предвещало ему прекрасную карьеру: воспитывался он при дворе, получил хорошее по тем временам образование, вероятно, участвовал в 1530-е гг. в войнах с Литвой и Крымом. Однако неожиданно молодой боярин принимает решение постричься в монахи. Причины этого решения нам неизвестны, но, судя по тому, что Федор Колычев становится иноком отдаленного и тогда бедного Соловецкого монастыря, расположенного на каменистых островах в холодном Белом море, они были далеки от корысти и связаны с серьезным и глубоко продуманным выбором жизненного пути. Когда Федор Колычев, ставший в монашестве Филиппом, оказался на Соловках, обитель, основанная знаменитыми Зосимой и Савватием Соловецкими, отнюдь не процветала. На островах было всего несколько деревянных церквей, а монастырское хозяйство оставляло желать лучшего. Новый же инок отличался не только духовным рвением, но и хозяйственными, организаторскими способностями. Поэтому настоящее процветание и слава Соловецкого монастыря начались в 1548 г., когда Филипп стал его игуменом. Новый настоятель предпринял энергичные меры по развитию обители. В тяжелейших условиях Русского Севера ему удалось добиться настоящих чудес. За время его 18-летнего игуменства монастырь преобразился: были построены каменные храмы и другие здания, монастырские пруды были соединены каналами, вырыто озеро длиной 1,5 км, наконец, устроена водяная мельница. Монастырь приобрел тот облик, который в значительной части, несмотря на разорение, после восстания во второй половине XVII в. и бесчинств советского времени, сохраняется до сих пор.

О благочестии и деловых способностях соловецкого игумена хорошо знали в Москве. Поэтому, когда в 1566 г. в обстановке начавшегося опричного террора митрополит Афанасий счел за лучшее оставить кафедру, кандидатура Филиппа на митрополичий престол возникла одной из первых. Однако поставление Филиппа происходило не гладко. Известно, что сначала он потребовал от Ивана Грозного "отставить опричнину; а не оставит царь и великий князь опричнины, и ему в митрополитах быть невозможно"; государство же нужно "соединить воедино, как прежде было". Царь, разумеется, опричнину не "отставил", а Филипп в конце концов согласился занять митрополичью кафедру, добившись у Ивана Грозного лишь согласия на то, чтобы за ним сохранилось традиционное для предстоятеля Русской православной церкви право "печалования" (заступничества) за опальных.

Тем временем продолжались кровавые расправы над людьми, заподозренными в измене. И митрополит Филипп уже весной 1568 г. пошел на открытый конфликт с Иваном IV. В новгородской летописи сохранилось краткое известие, но какое драматическое содержание кроется за ним: "В 1568 г. марта в 22 день стал митрополит Филипп с государем на Москве враждовать с опричнине". В этот день во время богослужения в кремлевском Успенском соборе Филипп отказался благословить царя и обратился к нему с обличительной речью. "Мы приносим жертву Господу, - говорил митрополит, - чистую и бескровную, за тебя, государя, Бога молим, а за алтарем неповинная христианская кровь льется и напрасно умирают". Вновь, как и при поставлении, Филипп указывал царю на пагубность разделения страны и напоминал ему о Божьем гневе: "Если, государь, не велишь прекратить эти кровь и обиды, взыщет за это Господь от твоей руки".

Увещевания митрополита не подействовали на "грозного царя". Наоборот, он еще больше разозлился и бросил Филиппу: "Что тебе, чернцу, до наших царских советов дело?" По одному иностранному свидетельству, его ответ был более зловещим: "Я был слишком мягок к тебе, митрополит, к твоим сообщникам и моей стране, но теперь вы у меня взвоете". И, действительно, Иван Грозный быстро перешел к решительным действиям. По его приказу были арестованы и замучены все советники и слуги митрополита, а сам Филипп, видимо, в знак протеста покинул митрополичий двор и, не оставляя формально кафедру, перебрался в Староникольский монастырь в Китай-городе.

Высшее духовенство, напуганное кровавыми расправами Грозного, не поддержало своего главу. Голос митрополита стал не голосом всей церкви, а голосом одного храброго и верного евангельским заповедям человека. Более того, несколько архиереев во главе с новгородским владыкой Пименом вошли в срочно созданную царем комиссию, которая должна была любой ценой "найти" какие-нибудь злоупотребления, якобы совершенные Филиппом в бытность его соловецким игуменом. Ведь никаких формальных оснований для отстранения митрополита у Ивана Грозного не было. По злой иронии судьбы, именно Пимену предстояло стать одной из следующих жертв опричного террора. Естественно, "доказательства" мнимых преступлений Филиппа были найдены. Митрополита арестовали и отправили в заточение в тверской Отроч монастырь. 23 декабря 1569 г., когда опричное войско во главе с самим царем проходило мимо обители, туда явился Малюта Скуратов и задушил Филиппа, очевидно, по приказу царя. Официально было объявлено, что бывший митрополит умер от "несносного жара".

После отстранения Филиппа (Колычева) новый митрополит Кирилл уже во всем слушался царя и не смел ему перечить, а церковь стала все больше подчиняться государству, утрачивая постепенно свое относительно независимое положение. Однако память о Филиппе сохранялась. Центром его негласного почитания стали Соловки. После смерти Грозного туда доставили мощи замученного митрополита. Уже в конце XVI в. было написано "Житие святого митрополита Филиппа". А в 1652 г. состоялась официальная канонизация: мощи святого будущий патриарх Никон торжественно привез в Москву, а встречал их сам царь Алексей Михайлович. Это было актом символического покаяния светской власти перед властью духовной, актом признания нравственной правоты и нравственной победы св. митрополита Филиппа.

6. Князь Владимир Старицкий

Князя Владимира Андреевича Старицкого часто называют последним русским удельным князем. Строго говоря, это не совсем верно. Его сын Василий, по всей видимости, также считался удельным князем, такой же статус имел и живший в конце XVI в. в Угличе малолетний царевич Дмитрий Иванович. Наконец, сам Иван Грозный дважды назначал себе уделы: во время опричнины и при "короновании" Симеона Бекбулатовича. Однако правителем настоящего последнего удела - автономного образования внутри Русского государства - был все-таки Владимир Старицкий. Его гибель как бы символизировала гибель последних остатков удельного порядка на Руси. Уже раннее детство двоюродного брата Ивана IV было омрачено несчастьями. Его отец, князь Андрей Иванович Старицкий, был арестован за организацию мятежа и умер в заточении. Владимира, которому тогда было всего 9 лет, вместе с матерью посадили в Москве "за приставы" (под домашний арест), где он и томился долгих 7 лет. Только в 1542 г. ему отдали отцовский удел, центром которого был небольшой городок Старица в верховьях Волги, в современной Тверской области. Но, как показали дальнейшие события, удельный князь все время находился под подозрением.

В 1553 г., когда Иван IV, как сказано в летописи, разболелся так, что "почти и людей не узнавал", и многие думали: "К концу приближается", встал вопрос о престолонаследии. По совету дьяка Ивана Висковатого, царь повелел привести к присяге младенцу, сыну Ивана IV и Анастасии Романовой, царевичу Дмитрию. Однако тут началась, как говорили в те времена, "замятия". Одни бояре прямо отказались целовать крест "пеленочнику", другие тянули время, сказавшись больными. Если верить официальной летописи, про бояр говорили, "будто они ссылались с княгинею Ефросиньей (матерью Владимира) и с сыном ее князем Владимиром Андреевичем и хотели его на государство, а царевича Дмитрия не хотели из-за его младенчества". Не вызывало доверия и поведение старицкого князя: "А в это время князь Владимир Андреевич и мать его княгиня Ефросинья собрали своих детей боярских и начали их жаловать и деньги давать". Иными словами, они явно стремились заручиться поддержкой своих дворян перед возможной борьбой за власть. Все это, конечно, надолго запомнилось царю, склонному видеть везде и всюду измены. Владимир Андреевич лишался ряда традиционных прав удельного князя, он отказывался от любых притязаний на престол и т.д.; в 1555 г. состоялось официальное примирение между двоюродными братьями, и Владимиру даже разрешили жениться (естественно, после того как у Ивана IV родился новый наследник - царевич Иван). Однако Иван Грозный о своих подозрениях не забыл. После введения опричнины у Влади-мира Андреевича отобрали его родовой удел, а взамен дали владения в других местах, наиболее крупным из которых был город Дмитров к северу от Москвы. Казалось бы, ничего страшного не произошло. Однако смысл этого мероприятия состоял в отрыве удельного князя от верных ему слуг, десятилетиями служивших ему и его отцу. Владимир Андреевич лишался всякой поддержки, и он уже не мог организовать даже такого "мятежа", который некогда поднял Андрей Старицкий.