История Русской Православной Церкви XX века

Размещено на http://www.allbest.ru/

Курсовая работа

по истории России

История Русской Православной Церкви XX века

Содержание

Введение

1. Движение за церковное обновление

1.1 История движения - до 1917 года

1.2 Обновленческие группы после революции 1917 года

2. Обновленческий раскол

2.1 Начало раскола

2.2 Группировки в расколе

2.3 Обновленческий «собор» 1923 года

3. Ликвидация обновленческого раскола

Заключение

Библиографический список

Введение

Известно, что история Русской Православной Церкви XX века насыщена событиями и явлениями, которые характеризует достаточная противоречивость и неоднородность их внутреннего содержания и структуры. Одним из таких удивительных феноменов российской церковной истории XX века, является обновленческое движение, что и является темой этой работы. Совпав по времени с эпохой трех российских революций и первыми десятилетиями советской модернизации, церковное обновленчество в процессе эволюции неоднократно подвергалось организационной и идейной трансформации, вследствие чего, при общей преемственности идей своих предшественников, на каждом своем следующем этапе развития, было достаточно новым явлением.

Это не без основания дает право многим исследователям, как светским, так и конфессионально ориентированным, утверждать, что церковное обновленчество начала XX века и движение, в той форме, в которой оно сформировалось в 1920-е годы, не имеют между собой ничего общего и должны рассматриваться раздельно.

Однако, для того, чтобы определить существует ли взаимосвязь между этими явлениями, в чем их сходства и отличия, и, наконец, в чем их специфика как религиозного феномена, необходимо обращение не только к комплексному сравнительному анализу движения начала XX века и движения 1920-х гг., включающему исторический, феноменологический и социологический подходы, но и к опыту другой, не менее важной вехи в истории обновленческого движения - церковному обновленчеству периода революций 1917 года.

1. Движение за церковное обновление

1.1 История движения - до 1917 года

Церковная реформа императора Петра I упразднила институт Патриаршества и фактически превратила Русскую Церковь в придаток государства, призванный без рассуждения выполнять государственные задачи. «Если до XVIII столетия, - отмечает протопресвитер Александр Шмеман, - Церковь всё же была отличной от государства, не зависела от него в своём бытии: нарушения «симфонии» всегда оставались именно нарушениями, поскольку государство признавало над собой высший закон - христианскую истину. Со времён Петра I Церковь стала мыслиться религиозной проекцией самого государства…». То есть религия стала рассматриваться как нравственное основание государственного порядка. Церковь становится составной частью государственного аппарата, посредником проведения в жизнь признанных государством нравственных принципов. На приходское духовенство возложили полицейские функции по выявлению инакомыслия, а церковные таинства стали своеобразной пробой на благонадёжность. От самостоятельности и инициативности Церкви ничего не осталось. Важнейшие вопросы церковной жизни и церковного управления решались при непосредственном вмешательстве и даже под давлением власти. Следствием антиканоничной реформы Петра I стало падение авторитета Церкви, сначала среди образованной части общества, далее и среди простого народа.

В начале XX века в российском обществе широко развернулась дискуссия о путях развития взаимоотношений Церкви и государства, в связи с новыми политическими реалиями в России. Для большинства церковных и общественных деятелей именно в это время становится очевидным, что синодальная система церковного управления нуждается в реформировании, а накопившиеся за 200 лет проблемы требуют скорейшего рассмотрения и решения. Насколько актуальна была тема реформ во внутри церковной среде, показали отзывы епархиальных архиереев о положении Церкви и необходимых, по их мнению, преобразованиях, присылаемые в Святейший Синод в 1905-1906 гг.

Главные рекомендации епископов сводились к следующему:

1. Почти все архиереи высказались за реформы, которые освободили бы Церковь от государственной зависимости. Большинство из них склонялось к восстановлению патриаршества. Для проведения этих реформ почти все епископы высказывались за созыв собора, и затем установление периодичности соборов;

2. О составе поместных соборов мнения разделились: шесть архиереев были против участия приходского духовенства и мирян в соборах. Двадцать три иерарха были за соборы епископов, приходского духовенства и мирян с равными голосами. Остальные были за ограниченное участие белого духовенства и мирян;

3. Большинство архиереев склонялись к разделению церкви на самоуправляемые митрополичьи округа ввиду огромных размеров страны. Так же большинство предлагало восстановить самостоятельность местного епископа и пожизненность его назначения;

4. Предлагалось восстановить автономию и самоуправление прихода;

5. Предполагалось расширить участие Церкви в общественной жизни страны;

6. Епископы высказались за реформирование церковного суда и школьного дела;

7. Архиереи выражали обеспокоенность тем, что миряне в основном не понимают богослужения. В связи с этим предлагались литургические реформы и меры по просвещению мирян в этой области. Немногие епископы склонялись к переводу богослужения на живой русский язык.

Незадолго до отзывов епархиальных архиереев в марте 1905 г. появилась записка, впоследствии получившая название «Записка тридцати двух». Она была написана петербургскими священниками, имена которых не указывались. Вскоре они назвали своё движение Союз церковного обновления. Собственно, записок этой группы, подававшихся митрополиту Антонию Петербургскому, было несколько. Если говорить об их содержании, то, как замечает профессор Д.В. Поспеловский: «Записки эти мало чем, кроме своего резкого и категорического тона, отличаются от наиболее прогрессивных рекомендаций епископата, за исключением отрицания монашеского епископата... В основном эти записки опираются строго на каноны ранних соборов».

Но некоторые историки высказывают другое мнение. Например, доктор церковной истории протоиерей Владислав Цыпин крайне негативно характеризует первую записку 32-х, давая ей такое описание: «На имя митрополита Антония была подана записка от лица петербургских священников... составленная в духе расплывчатого церковного либерализма, с развязной критикой прошлого и настоящего положения Русской Церкви, с демагогическим лозунгом всестороннего обновления, с призывом к духовенству сосредоточить внимание на проблемах земной жизни, с требованием ввести в Церкви выборное начало на всех уровнях».

На основании такого толкования он делает вывод, что авторы этих записок и были те первые обновленцы, идейными продолжателями которых явились деятели обновленческого раскола 1920-х годов: «Сразу же после Февраля возобновляет свою деятельность памятная по 1905 году группа 32-х священников, назвавшаяся потом «Союзом церковного обновления».

По инициативе священников И. Егорова, Д. Попова, А. Введенского в Петрограде учреждается «Всероссийский союз демократического духовенства и мирян», председателем которого выбирают протоиерея Димитрия Попова...

Организовавшись, союз сразу берёт курс на захват церковной власти.

Выплеснувшиеся при покровительстве Временного правительства на поверхность церковной жизни, такие либеральные группировки и вызвали несколько лет спустя предательский обновленческий раскол». Отвечая на такую точку зрения, авторский коллектив монографии «История Русской Православной Церкви. Новый Патриарший период» пишет об обновленческом расколе 1922 г.: «При упрощённом и поверхностном подходе к проблеме может создаться впечатление, что этот раскол является прямым историческим продолжением движения за Церковное обновление, получившим распространение в начале нашего века... Следует иметь в виду, что начало XX-го столетия было временем активизации Церковного сознания, временем критической оценки многими церковными деятелями себя самих и своей деятельности. Поэтому само обновление... явилось вполне закономерной реакцией на те нездоровые явления внутри церковной жизни, избавиться от которых, поднять резко падающий авторитет Церкви... и было его первоначальной целью. Однако при советской власти руководящую роль в движении заняли люди, более заботящиеся о своём честолюбии, нежели о церковном благе или решении церковных трудностей и извратившие первоначальные идеи, дискредитировав их в самой основе».

По мнению авторов названной монографии, советское обновленчество использовало идеи дореволюционного движения за церковное обновление только как демагогические лозунги, на деле преследуя совсем другие цели.

Действительно, сопоставляя главные программные требования дореволюционных участников движения за церковное обновление с программой послереволюционных обновленцев, мы видим некоторые совпадения. Профессор Д.В. Поспеловский признаёт, что в программах «группы 32-х столичных священников» в философии христианского социализма, в платформах различных социал-христианских союзов, появившихся после 1917 года «…и, наконец, в программных концепциях обновленческого церковного раскола, взорвавшего Церковь в 1922 г. - было весьма и весьма много общего». Но, рассматривая практические действия послереволюционных обновленцев, мы видим, что лидер обновленческого раскола А.И. Введенский, на словах обличая зависимость церковных властей дореволюционной России от самодержавного государства, сам в то же время вместе со своими единомышленниками сделал обновленческую церковь марионеткой в руках богоборческого государства. В этом худшем альянсе было узаконено церковно-административное насилие и попраны канонические устои церковной жизни. До революции же мы встречаем стремление к восстановлению канонов, протест против архиерейского произвола, бесправия священников и мирян. То есть у обновленцев нормой стало то, против чего выступали и боролись в своё время представители дореволюционного движения за церковное обновление. Сергей Фирсов в своём исследовании приходит к такому же выводу и говорит, что «...существовавшее в Русской Церкви до 1917 года движение за церковное обновление не имеет к названному (обновленческому расколу) прямого отношения, хотя некоторые видные обновленцы 1920-х годов и любили возводить свою историю к дореволюционным событиям».

Подводя итог выше сказанному, можно привести слова кандидата исторических наук И.В. Соловьёва: ««Реформы», проводимые на первых порах «обновленческими» руководителями, отражали узко-сословные интересы части белого клира, а также были воплощением в жизнь указаний советской власти. Именно поэтому мы можем со всей определённостью утверждать, что «советское обновленчество» никогда не было продолжением идей дореволюционного движения за церковное обновление и видимые совпадения (вроде участия отдельных представителей группы «32-х столичных священников» в «обновленческом» расколе советского времени или демагогические лозунги обновленческих главарей 1920-1940 гг., поначалу кое в чём совпадавшие с программами дореволюционных обновленцев) не доказывают обратного».

Суммируя вышерассмотренное об обновленческом движении до 1917 г., можно утверждать, что большинство церковных и общественных деятелей выступали за реформы в Церкви. Английский исследователь Каннингем, конкретизируя, говорит о священнослужителях того времени: «В огромном большинстве русские священники - это преданные Богу люди, глубоко озабоченные оживлением своей Церкви и преобразованием её. Их Церковь должна быть на уровне эпохи и отвечать всем требованиям в духовной, социальной и политической областях».

При этом известно, что до революции в российском православии нередким явлением был христианский радикализм, в том числе и христианский социализм различных оттенков и направлений. Так, близки были к такой позиции в то время и такие мыслители, как С. Булгаков - он вынашивал идею создать нечто вроде Христианского политического союза - и Н. Бердяев. Присутствовали отдельные радикалы социалистического направления и в группе «32-х», именно им она обязана своей недоброй репутацией. Но они, всё же, были исключением и их действия группа «32-х» однозначно осудила.

Следует сказать, что радикальные явления были частными моментами религиозной жизни дореволюционной России, и только после февраля 1917 г., они получают организационное оформление.

1.2 Обновленческие группы после революции 1917 года

После февральской революции 1917 г. наступает всеобщее опьянение свободой. Общество стремительно политизируется. В этой обстановке каждый день десятками стали расти, как грибы после дождя, различные союзы, группы, партии. Не стала исключением в этом отношении и церковная среда. Образуются более радикальные, чем до революции, обновленческие объединения с весомой политической составляющей, в основном социалистической направленности. Так, в Петрограде возникает Всероссийский «Союз демократического духовенства и мирян». В него вошли несколько десятков молодых либеральных столичных батюшек, большей частью с академическими значками. Председателем избрали протоиерея А. Рождественского, секретарём - А. Введенского. Политическая и общественная платформа Союза была солидарна с программой социалистов-революционеров, только дополнительно выдвигалось требование осуществления церковной реформы.

Наиболее активными членами Союза показали себя фактические его организаторы: Введенский, Егоров и Боярский - их деятельность состояла главным образом в бесконечных выступлениях на митингах, собраниях, конференциях и т. д. Эти три священника, являясь сторонниками вовлечения духовенства в политику на стороне социализма, некоторое время безрезультатно пытались создать христианско-социалистическую партию. Действовали они и печатным словом, изредка помещая свои статьи в популярно-богословском журнале «Церковно-общественный вестник», который станет центральным органом будущего обновленчества, редактором журнала являлся активный сторонник Союза профессор Петроградской Духовной Академии Б.В. Титлинов.

Вскоре в Москве открылся Поместный Собор 1917-1918 гг. Во время пленарных заседаний и работы его отделов была предпринята попытка дать в соборных определениях ответы на те вопросы, которые ставились во время дискуссии вокруг церковной реформы в дореволюционной России. В соответствии с этими соборными постановлениями, было восстановлено Патриаршество, и Церковь многое пересмотрела в своей практике, отзываясь на проблемы современной жизни, но при этом все изменения происходили в соответствии с канонами и вероучительными началами Церкви.

На Соборе современные модернисты оказались в меньшинстве, и их голос не смог повлиять на соборные решения. Это значит, что Поместный Собор 1917-1918 гг. стал своеобразным водоразделом, отделившим ревнителей церковного слова. После октябрьской революции Всероссийский «Союз демократического духовенства и мирян», по сути, прекратил свою деятельность, хотя священники Введенский, Боярский и Егоров какое-то время продолжали активно выступать на митингах и собраниях. В это время начинают формироваться обновленческие группы вокруг отдельных священнослужителей, которые были, не вполне удовлетворены решениями Поместного Собора и выступали за дальнейшее реформирование Церкви. В 1919 г. священник Иван Егоров основывает особое течение «Религия в сочетании с жизнью», которое просуществовало до 1927 г. Впрочем, отец Иоанн скончался в 1920 г. и в обновленческом расколе себя не проявил. Созданная же им группа после его смерти отделилась от Православной Церкви. Священник Александр Боярский в Колпине под Петроградом образует «кружок друзей церковной реформации». Отец Александр весьма примечательная личность, он имел большое влияние на рабочую паству, оформляемую им с дореволюционных времён. Популярность же священника в рабочей среде начала XX в. - факт удивительный.

Перед революцией он познакомился со священником Александром Введенским, и между ними завязалась «идейная и личная дружба». И, как мы уже знаем, после революции Боярский принимает деятельное участие во Всероссийском «Союзе демократического духовенства и мирян». Но в то время он ни о каком церковном расколе и не помышлял.

В Москве в это время действует ещё один из лидеров будущего обновленческого раскола, находящийся на покое епископ Антонин (Грановский). Митрополит Евлогий (Георгиевский), лично знавший Антонина в бытность его преподавателем Холмской Семинарии, даёт ему такую характеристику: «...Фигура - мрачная, жуткая, всех отталкивающая, - иеромонах Антонин. Что-то в этом человеке было роковое, демоническое, нравственно-преступное с юных лет».

Родился Антонин (в миру Александр Андреевич Грановский) в 1860 г. на Украине в семье клирика, учился в семинарии, после её окончания бродяжничал, изучая восточные языки. Неожиданно Грановский поступает в Киевскую Духовную Академию, которую заканчивает в 1891 году сразу со званием магистранта, и его оставляют помощником инспектора и преподавателем. Он принимает монашество и становится иеромонахом. И вот тут начинаются странности. Часто, забросив клобук и рясу в окно своей кельи, он направляется в Киев, где пьянствует и дерётся. После Антонин возвращается, кается и работает неделями в библиотеке, а потом снова срывается. В результате его отправили в глубинку на исправление. В 1899 г. Антонина переводят в Петербург, где он получает сан архимандрита. В 1902 г. он защищает свою магистерскую диссертацию, которая производит значительный эффект в мировой библеистике.

В 1903 г., по протекции митрополита Антония (Вадковского), Антонин становится епископом Нарвским. Он активно вступает в политические дискуссии, после 9 января отказывается поминать государя за богослужением, за что его увольняют на покой. В 1913 г. его назначают правящим архиереем во Владикавказ, но вскоре вновь уволили. Жил он на покое в Москве в Заиконоспасском монастыре, где в 1921 г., поработав над древними проследованиями литургии (сирийским и коптским), составил свой чин литургии, по которому стал служить у себя в храме. При этом престол был вынесен на середину храма, а служба совершалась на русском языке. В дальнейшем, отстаивая свои идеи, он показал себя принципиальным и искренним человеком, но искренне можно исповедовать и ложные идеи. В 1921 г. протоиерей Александр Введенский создаёт «Петроградскую группу прогрессивного духовенства». Стоит немного упомянуть об убеждениях организатора этой группы, который без преувеличения станет центральной фигурой обновленческого раскола.

Введенский являлся христианским социалистом, сторонником радикальных преобразований церковной жизни и был уверен, что именно ему надлежит внести в Церковь свежую струю. Введенский в политике - циник, но в то же время человек определённо верующий, блестящий оратор, борец за веру. Он полагал, что в основе массового распространения неверия лежат два факта: кажущееся противоречие религиозных догматов науке и глубокая испорченность духовенства. Отсюда два направления его деятельности: примирение религии и науки и обновление Церкви. В созданную Введенским группу «прогрессивного духовенства» входят и другие сторонники реформирования Церкви и лояльного отношения к советской власти, но одновременно в их среде появляется человек совершенно далёкий от идейного обновленчества, священник Владимир Красницкий, который вскоре становится одной из главных фигур в этой организации.

Владимир Дмитриевич Красницкий родился в 1880 г. на Украине в семье священника. В 1900 г. он оканчивает семинарию и поступает в Петербургскую Академию. Ещё студентом он вступает в «Союз русского народа», а по окончании становится священником в церкви этой организации в Петербурге. Отец Владимир активно обличает социализм, указывая на его дьявольское происхождение. В 1917 г. он уходит из политики и пребывает где-то на периферии церковной жизни. Служа священником, Красницкий одновременно поступает работать бухгалтером, видимо, чтобы подготовить себе запасные позиции. Вот такой человек появляется среди священников, придерживающихся социалистических взглядов, ставящих себе цель примирить обновлённую Церковь с советским государством. Протоиерей Георгий Митрофанов даёт такую характеристику священнику Красницкому: «Перед нами, конечно же, прагматик, карьерист, циничный человек без принципов и без идей, но, вместе с тем, человек, по-своему верующий в Бога, до конца своих дней остающийся в храме, хотя в храме, конечно же, обновленческом». Но не столько личные качества двигали Красницким, сколько глубоко укоренившаяся идея, что Церковь не может существовать без поддержки государства.

Нужно отметить, что в недалёком будущем эти радикально настроенные обновленческие группы во главе с их руководителями станут послушным орудием советской власти в деле воплощения в жизнь государственной политики, направленной на полное разрушение Церкви.

2. Обновленческий раскол

2.1 Начало раскола

12 мая 1922 г. никем не уполномоченная, но санкционированная властями группа петроградского духовенства, состоящая из священников А. Введенского, В. Красницкого, Е. Белкова с псаломщиком С. Стаднюком, явилась в Троицкое подворье к Патриарху Тихону. Этих клириков сопровождали два сотрудника ГПУ. Прибывшее духовенство потребовало от Святейшего оставить Патриарший Престол, в связи с тем, что он, якобы, своим посланием от 28 февраля 1922 г. вовлёк Церковь в контрреволюционную политику, приведшую к кровавым эксцессам. В частности, петроградские священники возложили на Патриарха моральную ответственность за 11 смертных приговоров, вынесенных на Московском процессе по делу о сопротивлении изъятию ценностей. Они заявили, что теперь Церкви очень сложно нормализовать отношения с большевиками, и что только они смогут как-то смягчить это противостояние и восстановить нормальные отношения между Церковью и государством. Прямо посетившие Патриарха священники на власть не претендовали, они просили Патриарха заявить о своём уходе на покой и благословить созыв Поместного Собора, на котором были бы решены все спорные вопросы. Святейший согласия на созыв Собора не даёт, как не даёт согласия на свой уход. Но ввиду трудностей в церковном управлении, из-за привлечения его к гражданскому суду, Патриарх Тихон соглашается временно передать церковное управление митрополиту Ярославскому Агафангелу. В общем, посетители не получили того, на что они рассчитывали, но впоследствии день 12 мая был официально признан днём рождения обновленческого раскола.

13 мая появляется в газетах воззвание «Верующим сынам Православной Церкви России», в котором обновленцы, прямо не называя имени Патриарха, обвиняют Святейшего в неправильной церковной политике, ставят ему в вину то, что он благословил неучастие Церкви в помощи голодающим, что он несёт за это заслуженное наказание, а далее требуют немедленного созыва Поместного Собора для суда над виновниками церковной разрухи. Этот документ стал программным для «Живой Церкви», как обновленцы решили назвать своё новое движение, когда узнали, что в ближайшее время выйдет из печати первый номер журнала «Живая Церковь», основанного Калиновским.

Как обновленцы сумели получить доступ к арестованному Патриарху, почему так быстро получили возможность выступить в печати? Рассмотрев выше приведённые документы и действия «прогрессивного духовенства» из них вытекающие, можно сказать, что фактическим организатором обновленческого раскола в Русской Православной Церкви в XX веке стала советская власть в лице Л.Д. Троцкого, который, действуя через органы госбезопасности, организовал и руководил этой обновленческой кампанией, точно так же, как кампанией по изъятию церковных ценностей.

15 мая 1922 г. обновленцев принимает М.И. Калинин, указавший, что правительство РСФСР принимает к сведению заявление Патриарха о его временном самоустранении. 17 мая появляется обращение «прогрессивного» духовенства к Калинину, в котором обновленцы просят отменить смертные приговоры, вынесенные на Московском процессе.

Чтобы нарождающееся обновленческое движение укрепило свои позиции и завоевало хотя бы минимальный авторитет, власти, якобы идя навстречу ходатайству «прогрессивного духовенства», помиловали шестерых приговорённых к смерти из одиннадцати.

17 мая Красницкий выехал в Ярославль для переговоров с митрополитом Агафангелом.

Красницкий поставил законному патриаршему заместителю ряд условий, которые должны были поставить его, в случае их принятия, в полную зависимость от обновленцев. Митрополит Агафангел заявил, что он не будет выполнять указания обновленцев и что он немедленно выезжает в Москву. Стало ясно, что договориться им не удастся. Власти, помогая обновленцам, запретили митрополиту Агафангелу покидать Ярославль.

18 мая состоялась ещё одна встреча обновленцев с Патриархом Тихоном, во время которой Введенский, Белков и Калиновский передали Святейшему прошение о благословении открытия канцелярии для управления церковными делами, до приезда заместителя Патриарха, так как по их уверениям выходило, что фактически сейчас Церковь осталась без всякого управления. Патриарх на документе наложил резолюцию, согласно которой протоиерею Введенскому, священникам Белкову и Калиновскому поручалось принять и передать митрополиту Агафангелу (Преображенскому) по приезде в Москву синодские дела, а по Московской епархии - епископу Клинскому Иннокентию, до его прибытия - епископу Верненскому Леониду.

В тот же день резолюцию Патриарха о передаче канцелярии обновленцы объявили актом передачи им церковной власти и, сговорившись с епископом Верненским Леонидом, а также с заштатным епископом Антонином (Грановским), заявили об образовании Высшего Церковного Управления.

19 мая 1922 г. Патриарх Тихон был переведён в Донской монастырь, а вместо него на Троицком подворье водворилось обновленческое ВЦУ с епископом Антонином во главе. Заместителями председателя были назначены протоиереи Введенский и Красницкий. Членами ВЦУ стали епископ Леонид и священники Калиновский и Белков, чуть позже к ним присоединился, по настоянию Красницкого, протоиерей Поликарпов.

Так начал функционировать высший орган Русской Церкви, который, как мы видим, не имел никаких канонических оснований для своего возникновения. Сразу после этих событий обновленцы обратились с посланием во все епархии, призывая признать ВЦУ и выполнять его указания, предлагалось также вступать в «Живую Церковь». Вскоре обновленцам стало ясно, что духовенство Москвы категорически отказалось поддержать ВЦУ. Тогда, стремясь подчинить духовенство, заместитель председателя ВЦУ протоиерей В. Красницкий выработал своеобразную тактику борьбы с противниками новой церковной власти, впоследствии эта тактика в разных вариациях использовалась обновленцами повсеместно. Обычно Красницкий действовал так: выступал на собрании духовенства того или иного благочиния. В своём выступлении он излагал историю возникновения ВЦУ, его структуру и его задачи, свою речь иллюстрировал документами, «подтверждающими» каноничность обновленческого органа власти. После его выступления начинались прения, и предлагалась резолюция, главные оппоненты Красницкого через несколько дней после собрания обычно арестовывались и высылались из Москвы. При этом Красницкий не скрывал, что пишет на своих идейных противников политические доносы, даже часто открыто угрожал во время собраний своим оппонентам, что об их контрреволюционной деятельности будет сообщено властям. Надо сказать, что обновленцы борьбу со своими противниками подавали, как борьбу с церковной контрреволюцией.

Так что практика политических доносов и беззастенчивое сотрудничество с карательными органами с самого начала активной деятельности обновленцев становится характерной чертой всего обновленческого движения. Как отмечает в своей работе иерей Александр Мазырин: «При содействии обновленцев были репрессированы наиболее достойные представители духовенства во главе со святым Патриархом Тихоном. С ролью доносчиков, провокаторов и сподручников преступной власти обновленцы справлялись очень хорошо».

В результате такой деятельности Красницкого из более, чем четырёхсот Московских церквей в подчинении у Патриарха Тихона остались только четыре. Не менее важным было для обновленцев утвердиться в Петрограде, так как этот город тогда ещё не утратил своего значения церковной столицы, он всё ещё был главным центром религиозной интеллигенции в России, кроме того, Петроград являлся центром обновленчества. Но при этом питерские либералы весьма сдержано отнеслись к церковному перевороту. Священник Александр Боярский - один из авторитетных обновленческих лидеров не только отказался в своё время выехать вместе с членами петроградской группы в Москву, но и при известии об образовании ВЦУ занял весьма сдержанную позицию.

ВЦУ решило направить в Петроград протоиерея Александра Введенского. 25 мая он явился к митрополиту Вениамину и предъявил ему удостоверение за подписью епископа Леонида (Скобеева) о том, что он, согласно резолюции святейшего патриарха Тихона, является полномочным представителем Высшего Церковного Управления и командируется по делам Церкви в Петроград и другие местности России. Митрополит Вениамин сразу же заявил Введенскому о том, что он не признаёт этого удостоверения, так как там отсутствует подпись Патриарха и считает для себя невозможным вести какие-либо переговоры с ВЦУ, состоящим из группы петроградских священников. Далее митрополит Вениамин подтвердил, что признаёт в качестве высшей церковной власти только Патриарха Тихона и Священный Синод. Таким образом, стало ясно, что переговоры с митрополитом Вениамином невозможны.

28 мая 1922 г. митрополит Вениамин обратился с посланием к петроградской пастве. В нём он опровергал распускаемые обновленцами слухи об отречении Патриарха и призывал подчиняться только власти митрополита Вениамина. В послании также содержалось запрещение в священнослужении лидеров обновленческого движения петроградских священников Введенского, Красницкого и Белкова. На следующий день митрополита Вениамина арестовали официально за сопротивление изъятию церковных ценностей, но реальная причина была иной.

Протоиерей Георгий Митрофанов в своём труде приходит к такому выводу: «Они устранили митрополита Вениамина именно потому, что он был законный Местоблюститель, да к тому же ещё поставивший обновленческое духовенство вне церковных канонов, и добивались прежде всего того, чтобы у обновленцев были восстановлены их церковные полномочия».

На это же указывает в своей монографии историк В. Мосс, он пишет: «Так, ещё до суда Введенский и петроградский комендант Бакаев приходили к нему и предлагали выбор: или снять отлучение с Введенского, или предстать пред судом. Но митрополит отказался снять отлучение». Тогда власти пошли другим путём. После ареста митрополита Вениамина вступил в обязанности Управляющего Петроградской епархией викарий епископ Ямбургский Алексий (Симанский), которому, как свидетельствует А. Левитин «…был предъявлен ультиматум: трое священников, отлучённых митрополитом от Церкви, должны быть восстановлены в своих правах - в противном случае митрополит будет расстрелян».

После раздумий епископ Алексий 5 июня 1922 г. вынужден был снять прощение с Введенского и его товарищей.

Но власти солгали, следствие по делу митрополита Вениамина продолжалось весьма интенсивно с перспективой вынесения ему смертного приговора, который и был, в конце концов, ему вынесен и сразу же приведён в исполнение. Как видно, не изъятие ценностей послужило главной причиной ареста, а затем и расстрела митрополита Вениамина (Казанского), а именно его принципиальная позиция в отношении обновленцев, его нежелание передавать им свои полномочия.

Таким образом, петроградские обновленцы были восстановлены в правах, а Православная Церковь была по-прежнему обезглавлена. Но народ осознал, какую роль в деле митрополита Вениамина сыграли обновленцы, и это оттолкнуло от обновленческого движения широкие массы верующих Петрограда. Со временем безобразное сотрудничество обновленцев скарательными органами, которое переставало быть секретом для очень многих, отшатнуло от них верующих повсеместно.

29 мая 1922 г. состоялось учредительное собрание новой общероссийской обновленческой организации «Живая Церковь». Она была создана по принципам политической организации, у неё была своя программа, был свой устав, членские взносы, центральный комитет. Руководителем организации избрали протоиерея Владимира Красницкого, который и разработал устав, главными лозунгами которого были: белый (женатый) епископат, пресвитерское управление и единая церковная касса. Так же ставилась задача проведения ряда реформ в области догматики и литургики, с целью приблизить Церковь к задачам и потребностям современной жизни. Официальным печатным изданием группы стал журнал с одноимённым названием «Живая Церковь».

Тем временем, для того чтобы захватить церковное управление на местах, пишет в своей рукописи А.И. Кузнецов: «ВЦУ решило образовать институт так называемых уполномоченных ВЦУ при Епархиальных Управлениях. Для этих целей ВЦУ выделило некоторых из своих единомышленников с широкими полномочиями участвовать во всех решениях епархиальных дел, опротестовывать постановления ЕУ (Епархиальных Управлений) и даже отменять решения епархиальных архиереев. Таких «уполномоченных» было разослано по епархиям 56 человек с диктаторской властью, располагающих некоторой поддержкой гражданских учреждений, а иногда и очень реальной».

Уполномоченным по Московской области стал сам Красницкий, его методы работы были рассмотрены выше, подобно действовали и остальные уполномоченные. Сначала они всюду объявляли, что Патриарх Тихон сам по собственной инициативе передал церковную власть ВЦУ, поэтому они являются представителями законной церковной власти, а так как сам Патриарх Тихон и его заместитель лишены были возможности опровергнуть эту ложь, то в большинстве случаев им верили. Обману способствовало и практически полное отсутствие на местах достоверной информации, какая же церковная власть существует в Москве. В Петрограде и в Москве духовенство в какой-то степени было в курсе происходящего, но чем дальше от центра, тем меньше было возможностей что-нибудь точно узнать.

Правительство, поддерживая ВЦУ, со своей стороны так же пыталось утвердить в сознании населения «единственность» и законность обновленческой церкви. Когда же обман не удавался, то в ход шли угрозы, а далее и репрессии со стороны светской власти. Как обновленцы привлекали на свою сторону епископов, да и остальное духовенство, описывает Михаил Вострышев: «Моральная нечистоплотность, доносы и даже шпионаж были неотделимы от обновленцев. И благодаря подобным грязным делам они пополняли свои ряды. Ведь как только епископ заявлял о своём непризнании ВЦУ, так тотчас же попадал в ГПУ».

Таким образом, арест Патриарха Тихона и его вынужденный отказ от управления Церковью, а также организация обновленческого ВЦУ и его деятельность совместно с государственной властью привели к тому, что вскоре из 97 правящих архиереев Русской Православной Церкви 37 признали ВЦУ, 36 высказались против, 24 колебались.

К ВЦУ присоединился ряд известных церковных деятелей. Так в жизнеописании Патриарха Сергия (Страгородского) говорится: «К лету 1922 года до половины всех приходов и епископата заявили о поддержке Временного Церковного Управления. Вступил в ВЦУ и митрополит Сергий».

16 июня 1922 г. появилось воззвание трёх иерархов: митрополита Сергия (Страгородского), архиепископов Евдокима (Мещерского) и Серафима (Мещерякова). Вот его текст: «Мы, Сергий, митрополит Владимирский и Шуйский, Евдоким, архиепископ Нижегородский и Арзамасский, и Серафим, архиепископ Костромской и Галичский, рассмотрев платформу Временного Церковного Управления и каноническую законность Управления, считаем его единственной, канонически законной верховной властью и все распоряжения, исходящие от него, считаем вполне законными и обязательными. Мы призываем последовать нашему примеру всех истинных пастырей и верующих сынов церкви, как вверенных нам, так и других епархий».

Это воззвание трёх правящих епископов, один из которых был авторитетнейшим иерархом Русской Православной Церкви, заставило многих задуматься. М.И. Одинцов описал к чему привёл этот шаг архиереев: «...каковы бы ни были побуждения Сергия и двух других иерархов, последствия воззвания были печальными для патриаршей Церкви: начался массовый переход верующих в обновленчество... десятки архиереев потянулись в обновленчество, не говоря уже о многочисленном рядовом духовенстве».

Можно отметить, что, признав обновленцев и даже формально став членом ВЦУ, митрополит Сергий никак более не проявил себя в обновленческом расколе, более того в своей епархии он не допускал никаких обновленческих нововведений. Зная, как неохотно епископы принимают ВЦУ, что они могут в любой момент изменить своё решение и то, что осталось ещё много иерархов не признающих обновленческое церковное управление, раскольники начинают «рукополагать» своих епископов из идейных обновленцев. Новоиспечённых «иерархов» направляют в епархии, часто на кафедры правящих архиереев не признающих ВЦУ, тем самым, создавая двойную иерархию.

К маю 1923 г. успели «рукоположить» 53 обновленческих епископа, как правило, даже без пострижения их в рясофор, некоторых из среды женатого духовенства не запрещая им и далее оставаться со своими жёнами.

2.2 Группировки в расколе

С 6 по 17 августа 1922 г. в Москве в здании бывшей Московской Духовной Семинарии состоялся 1-й Всероссийский съезд сторонников «Живой Церкви». На съезд прибыло 190 делегатов из 24 епархий.

Среди почётных гостей были представители Константинопольского и Александрийского Патриархов. С первого же заседания по требованию протоиерея Красницкого из зала были удалены все монахи (в том числе монахи-архиереи). Красницкий приложил все усилия, чтобы реализовать программу, дающую привилегии белому духовенству. В результате съездом были приняты резолюции о немедленном закрытии монастырей, как очагов контрреволюции, лишении сана Патриарха Тихона и прекращении его поминовения за богослужением, разрешении брачного епископата и второбрачного духовенства. Епархиальные Советы, не признающие ВЦУ, предлагалось распустить, а несогласных архиереев уволить.

20 августа 1922 г. «епископ» Антонин (Грановский) в противовес «Живой Церкви» организовал «Союз церковного возрождения». Критикуя «Живую Церковь», «епископ» Антонин протестовал против её сословности, против того, что они пользуются недостойными методами (какими - он не уточнил, но все и так поняли), он выступил в защиту монашества, видя в нём высшее выражение тяги человека к возрождению, одиночеству, молитве и смирению. Кроме того, Антонин крайне резко высказывался против брачного епископата и второбрачия священнослужителей. Основная идея церковной программы «епископа» Антонина заключалась в неразделимости духовенства и прихожан.

Подчеркивая эту идею, алтарь переместили в центр храма, чтобы совершать службу в прямом общении с верующими. По этой же причине богослужение совершалось на русском языке, а миряне причащались под двумя видами и как можно чаще. Тем самым эта группа стала самой радикальной среди обновленцев в своём стремлении реформировать богослужебную практику Русской Церкви.

ВЦУ, где к тому времени нераздельно хозяйничали живоцерковники, попыталось задобрить Антонина, удостоив его сана «митрополита Московского и всея Руси». Внешне этим он выдвигался на первый план, но Антонин понимал, что вся власть сосредоточилась в руках Красницкого, и отнёсся к этому титулу крайне скептически. А через год вообще снял с себя этот титул, так как вместе со своей группой Антонин решил отказаться от традиционной сложной системы титулования и священнических облачений. Он сохранил лишь три наименования священнослужителей - диакон, священник, епископ. Облачение сводилось к минимуму, себе Грановский оставил в качестве знаков архиерейского отличия только омофор, нагрудную панагию и епископский жезл. Этими изменениями епископ Антонин вновь противопоставлял себя живоцерковникам, любовь которых к наградам и титулам была общеизвестна.

Но если посмотреть в 1922 год. С каждым днём противостояние двух групп нарастало и, наконец, 22 сентября «митрополит» Антонин заявил о своём выходе из ВЦУ. Поводом послужил публичный отказ епископа Сумского Корнилия (Попова) от монашеских обетов и введение его в ВЦУ. 23 сентября ВЦУ постановило снять Антонина со всех занимаемых должностей. В это же самое время о своей солидарности с «епископом» Антонином объявили петроградские обновленцы Введенский, Боярский и Белков, так же отодвинутые в сторону Красницким, который всё более стремился к единоличной власти.

В октябре в северной столице создаётся новый союз - «Союз общин апостольской церкви», сокращенно СОДАЦ. Во главе его встали давние друзья Введенский и Боярский. Социальной платформой Союза был христианский социализм, первоначальные цели церковно-реформаторской программы были весьма близки к движению Антонина (Грановского), существенно отличаясь лишь тем, что Введенский не был сторонником столь радикальных литургических экспериментов Грановского. Введенского отличало от епископа Антонина также резко отрицательное отношение к монашеству. В этом, кстати, его взгляды полностью совпадали с воззрениями Красницкого. У «Живой Церкви» и СОДАЦ общей была и основная задача, которая для них заключалась в упрощении и модернизации богослужения, и, прежде всего они выступали за перевод богослужебных книг на более понятный для мирян язык. Оба течения декларировали неприятие Патриаршей системы церковного управления, противопоставляя ей другой принцип - максимально активного участия в делах церкви и в управлении ею мирян и низшего духовенства. Но стоит сказать, что «Живая Церковь», не имея своего оригинального интеллектуального и богословского содержания, в своей программе просто весьма бледно отражала идеи Введенского. В СОДАЦ было много идейных обновленцев, получивших академическое и университетское образование. Некоторые из них по личной инициативе пытались вводить прогрессивные реформы, проводили беседы на духовные темы, читали с народом акафисты на распев, вводили фисгармонию, привлекали к богослужению женщин в качестве чтецов, организовывали братства и сестричества. Число сторонников СОДАЦ постоянно увеличивалось, и в последние месяцы 1922 г. он становится второй по численности обновленческой организацией. Его отделения имеются во всех епархиях, СОДАЦ издаёт несколько журналов. Но столь быстрое распространение СОДАЦ объясняется не столько особыми симпатиями к нему духовенства, сколько тем отвращением, которое вызывала у всех «Живая Церковь» со своей нравственной нечистоплотностью.

Возникли и менее значимые обновленческие организации, не имевшие большого влияния. Так протоиерей Белков основал «Союз религиозных трудовых коммун». В Саратове появилась «Пуританская партия революционного духовенства и мирян», в Пензе - «Свободная трудовая церковь». В это время первый редактор журнала «Живая Церковь» московский священник С.В. Калиновский объявил о выходе из Высшего Церковного Управления в связи с утратой веры в Бога, после чего стал заниматься атеистической пропагандой.

В борьбе с конкурентами Красницкий решил прибегнуть к уже испытанному методу, то есть к помощи государственной власти. Он обратился в ГПУ с просьбой оказать содействие, но тут власти неожиданно заявляют, что это - внутреннее дело Церкви, они вообще во внутренние дела Церкви не вмешиваются. Красницкий был вынужден пойти навстречу оппонентам. После проведённых переговоров, митрополит Антонин дал согласие вновь возглавить ВЦУ с условием равного представительства всех групп, однако категорически отказался признать женатый епископат и второбрачие духовенства. В состав ВЦУ также были включены митрополит Владимирский Сергий (Страгородский) и архиепископ Нижегородский Евдоким (Мещерский). Таким образом, в октябре 1922 г. обновленческое движение представляло собой три основные течения: «Живая Церковь», «Союз церковного возрождения» и СОДАЦ.

2.3 Обновленческий «собор» 1923 года

25 декабря 1922 г. в Москве состоялся Всероссийский съезд уполномоченных ВЦУ и членов Московского Епархиального Управления, на котором было принято решение о созыве «Поместного Собора». Главной задачей «собора» провозглашалось преобразование РПЦ соответственно новым условиям жизни России.

29 апреля 1923 г. в Московском храме Христа Спасителя служением литургии открылся так называемый Второй Поместный Собор Российской Православной Церкви. 2 мая в «III Московском доме Советов», который занимал здание бывшей Московской Духовной Семинарии, начались его деловые заседания. Из 72 епархий прибыли 476 делегатов, в том числе 287 избранные от епархий и 189 назначенные ВЦУ. На «соборе» были представлены все три основных течения: 200 живоцерковников, 116 депутатов от «Союза общин апостольской церкви», 10 - из «Союза церковного возрождения», 3 беспартийных обновленца и 66 депутатов, названных «умеренными тихоновцами». Почётным председателем «собора» был избран «митрополит» Московский Антонин (Грановский), а деловым «митрополит» Сибирский Пётр Блинов.

«Собор», заочно осудив Патриарха Тихона, лишил его сана и монашества как предателя церкви и вообще признал восстановление Патриаршества контрреволюционным актом. Под резолюцией подписалось 54 архиерея, из них 15 синодального поставления. «Собор» признал капитализм смертным грехом, а борьбу с ним - священной для христианина. Было заявлено, что во всём мире лишь советское государство вышло на борьбу с этим социальным злом. «Собор» призвал помочь христиан, граждан России в борьбе с мировым злом, социальной неправдой. Также была осуждена международная и отечественная контрреволюция. Обновленцы признали Поместный Собор 1917-1918 гг. контрреволюционным сборищем реакционного духовенства, а Патриарха Тихона продолжателем их идей. «Собор» 1923 г. снял анафему с советской власти и призвал церковных людей не пытаться использовать Церковь в земных политических расчётах. Обновленцы признали, что всем гражданам советского государства предоставляется свобода совести, а обеспечивает эту свободу Декрет об отделении Церкви от государства. Как видно, это собрание более похоже на коммунистический митинг, чем на православный собор.

Далее «собор» принял постановление о возвращении к коллегиальному церковному управлению, а в последующих резолюциях подтвердил то, что было принято на съезде «Живой Церкви»: признавался брачный епископат и второбрачие священнослужителей. Разрешались браки священнослужителям с вдовами и с разведёнными. Также постановили монастыри закрыть, а вместо них создать христианско-трудовые общины. «Собор» постановил перейти на григорианский календарь.

6 мая 1923 г. в храме Христа Спасителя Александра Введенского «хиротонисали» в архиепископа Крутитского.

8 мая на «соборе» избрали новый орган высшей церковной власти - Высший Церковный Совет. Он состоял из 18 человек, возглавил его Антонин (Грановский), а заместителями стали «протопресвитер» Владимир Красницкий и «архиепископ» Александр Введенский.

9 мая 1923 г. «Второй Поместный Собор» завершил свою работу. Сравнивая программу реформ, с которой обновленцы шли к «собору», с резолюциями принятыми на «соборе» можно сделать вывод, что были проведены именно те преобразования, которые вели к углублению раскола, к созданию между церковными группами полной канонической непримиримости. И, как можно догадаться, за этими решениями обновленческого «собора» стояло всё то же всесильное ГПУ, которое направляло через свою агентуру «соборные» постановления в нужное ей русло. Нужно отметить, что решение «собора» о низложении Патриарха Тихона было ему беспрепятственно доставлено в тот же самый день, а по окончании обновленческого «собора», 23 мая 1923 г. Патриарх Тихон был переведён из Донского монастыря в тюрьму ГПУ на Лубянке. Многими это было воспринято как последний шаг к началу над ним суда с перспективой вынесения Патриарху Тихону самого сурового приговора.

После решений «собора» 1923 г. казалось, что обновленцы могут праздновать победу. В самом деле, Патриарх Тихон ожидает суда в застенках ГПУ, а обновленческий Высший Церковный Совет «освященный авторитетом Второго Поместного Собора» является в глазах властей единственным органом церковной власти. Но церковный народ всё больше сторонился обновленцев, как замечает Е.В. Белякова: «Действия обновленцев, направленные как против епископата, так и против мирян и преследовавшие узкие интересы, не могли вызвать сочувствия у верующих».

Народ видел, что инициаторами постановлений «собора» движет не желание послужить Богу и Церкви, а карьеристские и кастовые интересы белого священства. В большинстве своём простые верующие отвернулись от реформаторов с их женатым епископатом и второбрачными священнослужителями, не желая посещать богослужения в их храмах и заказывать у них требы. Но, не смотря на это, большинство церквей, по-прежнему продолжало находиться под контролем обновленцев, а запуганное духовенство этих храмов не решалось ничего предпринять.

В такой обстановке происходит то, чего обновленцы никак не ожидали от вроде бы поддерживающей их власти. 16 июня 1923 г. Патриарх Тихон обратился в Верховный суд РСФСР с заявлением, в котором просил освободить его из-под стражи. В заявлении он писал: «...я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции».

Его ходатайство было удовлетворено и 25 июня 1923 г. Патриарх Тихон смог вернуться к отправлению своих Первосвятительских обязанностей. Весть об освобождении Патриарха вызвала у православных верующих радость. Непрерывным потоком устремились епископы, священники и миряне в Донской монастырь, чтобы поклониться Патриарху Тихону. Православные люди надеялись, что возвращение законного Главы высшей церковной власти, поможет Русской Церкви справиться с обновленческим расколом.

28 июня Святейший обратился к Церкви с посланием, в котором он подверг критике обновленцев и их недавно состоявшийся «собор»: «Я, конечно, не выдавал себя за такого поклонника Советской власти, каким объявляют себя церковные обновленцы... но зато Я и далеко не такой враг её, каким они Меня выставляют... Я не такой враг Советской власти и не такой контрреволюционер, как меня представляет Собор... Вообще о Соборе не могу сказать похвального и утешительного. Во-первых, состав епископов его кажется мне странным. Из 60 прибывших архиереев, Мне ведомы человек 10-15. А где же прежние...».