Славянофилы и западники – действительность 1830-х гг.

Западники-рационалисты, люди с секуляризированным мышлением, для которых "научность" - важнейший аргумент в споре. Аудитория, к которой они обращаются, разделяет это мнение: самое это понятие - "наука" - в 30 - 70-е гг. XIX в. было знаковым: сторонники славянофилов тоже считали, что их кумиры заложили основы науки, только "русской". Эта наукообразность не должна вводить в заблуждение: Кавелин за подтверждением своей теории о кровнородственном быте обращался к анализу того, как называют себя и своих соседей жители русской деревни; Чичерин выводил гипертрофированное развитие личности в Древней Руси из анализа юридических документов; когда всякому ясно, что завещание, договор и т.п. призваны оградить права только их участников, здесь не может быть идти речь об интересах общества в целом. Да и то, что ни в одном из проанализированных источников так и не нашлось того, где бы создание концепции русской ментальности или выявление и описание отдельных ее образов и представлений было бы самостоятельной целью, доказывает, что изучение ментальности не ставилось, как самостоятельная, чисто научная задача.

Цели этого "исследования" диктовались необходимостью решить вопрос о дальнейшем развитии России, о пути грядущих реформ; которые в свою очередь мыслились как личная жизненная задача тем поколением, к которому принадлежали славянофилы и западники, а значит были частью их индивидуации - поиска собственной судьбы.

Отсюда и те ниши, которые занимали западники и славянофилы в создании концепций русской ментальности. Западники, предпринявшие борьбу с миром традиции и патриархальности, занялись поиском негативных черт, того, что надо преодолеть (но сначала - выявить и узнать, отделить от хороших). Славянофилы же, выбравшие погружение в сферу патриархальной "неслужилой" свободы, напротив, искали позитивное в русской ментальности, то, что придавало России и русским всемирно-историческое значение (а славянофилов убеждало в правильности выбранного ими жизненного пути). Славянофилов и западников вел вперед принцип: "Познай себя!", обусловленный требованиями времени. В этом отличие от современного подхода: стремление понять прежде всего свое время и самих себя, аксиологичность выводов, стремление всему дать оценку - положительную или отрицательную, апелляция к личному опыту, эмоциональность, как неотъемлемые признаки этих концепций. Но эти же качества придают концепциям русской ментальности славянофилов и западников и более широкое значение: они факт прежде всего общественного сознания того времени, отражение тех психологических и социальных процессов, которые происходили в русском обществе 30 - 70-х гг. XIX в.

Отметим сходства и различия концепций русской ментальности западников и славянофилов. Сходство проявлялось прежде всего в подходе: развитие устойчивых образов и представлений русской ментальности на протяжении всей истории народа. Ни западники, ни славянофилы не дали ни одного принципиально нового образа ни в связи с образованием государства, ни в связи с реформами Петра I. Старые, устойчивые характеристики русской ментальное™, с их точки зрения, воплощаются в новые. У славянофилов государство - разросшаяся община, Земский Собор - мирской посредник, народ - личность, но теперь уже "народная", гордость образованности перед остальным населением -искаженная гордость за свой народ и т.д. У западников "государство" получает свой тиранический характер из-за переноса на него образа патриархального владыки, а такие качества, как внешний формализм и произвол красной нитью проходят через их концепцию русской ментальное™.

Но здесь же мы видим и отличие: для западников развитие русской ментальное™, перенос различных образов и представлений на другие происходит, образно говоря, "по прямой". Для славянофилов с эпохи Петра начинается искажение, когда положительные свойства народной ментальное™ обращаются в дурные у образованного класса: личное смирение - в унижение перед Западом, народная гордость и почитание русских первым народом в мире - в клановую гордость и представление о себе, как о лучшей части общества.

Абсолютное сходство проявляется и в выделении западниками и славянофилами тех факторов, которые влияли на изменения в русской ментальное™. Это - образование государства и реформы Петра I. Причем, заметим, что оба эти фактора принадлежат социально-политической сфере и связаны с деятельностью государства. Факты из биографий славянофилов и западников показывают нам, насколько важным для судеб представителей обоих направлений было определение своего отношения к государству (служить ему или нет, как служить), ко всему строю жизни петербургского периода (осуществлять свою индивидуацию в рамках возможностей, имеющихся в традиционном быту российского дворянства, приспосабливая их к своим нуждам,как славянофилы; или идти по пути индивидуалистического бунта против привычного уклада, как западники).

Это лишний раз показывает связь концепций русской ментальности с вопросами практической жизни, которые предъявлялись человеку 30 - 70-х гг. XIX в.: все было наполнено ожиданием перемен, а после 1861 г. ждали уже первых результатов изменений. Факторы религиозные, культурные и т.п. выпадали из поля зрения. Даже славянофилы с их культом Православия практически не отметили влияние самого факта принятия христианства на русскую ментальность, считая, что русским имманентно присущи "христианские" свойства, а крещение лишь очистило, проявило во всей полноте эти свойства, но, конечно, принципиально нового ничего не добавило.

Одной и той же была и та идея, которая лежала в основе концепций русской ментальное™ как западников, так и славянофилов. Это идея национального своеобразия русского народа: мы русские уникальны и неповторимы. Последнее признается исследователями в отношении славянофильства, но и западничество не в меньшей мере было проникнуто идеями национального своеобразия, только давало этому своеобразию негативную оценку.

Сходство концепций русской ментальное™ западников и славянофилов проявляется и в выделении одинаковых образов и представлений: кротости, патриархальности, смирения, устремленности в заоблачные дали русских идеалов и др. Но гораздо реже отмечается сходство оценок: только отношение к труду одинаково отрицательно оценивали оба направления, а вот национальное самосознание выраженное в гордости за свой народ и, в то же время, в практическом такте по отношению к иноземцам и западники, и славянофилы оценили положительно. Чаще же мы сталкиваемся с прямо противоположными оценками: то, что дорого славянофилам, неприемлемо для западников. Даже ментальность высшего сословия в петровский период, образы и представления которой в основном одинаковы в западнической и славянофильской концепциях, как и ее негативная оценка, все же оценивается с различных позиций: славянофилами с точки зрения патриархальных ценностей, а западниками с позиции борцов с традицией и патриархальностью.

В чем же причины этих сходств и различий? Анализ биографий представителей этих направлений либеральной общественно-политической мысли России, его сопоставление с помощью метода плотного описания с концепциями русской ментальности показывают, что роль личного опыта была очень велика при создании западнической и славянофильской концепций. Выделяемые ими общие черты отражают сходство той общественной среды, в которой воспитывались и жили эти люди. Различия же в оценках - результат взрослого личного опыта, выбора индивидуального жизненного пути.

Еще одно отличиесостоит в том, западники резче рисовали разрыв в русском обществе между сословиями, народом и властью, между поколениями и т.д.; славянофилы гораздо слабее и вели этот разрыв только с эпохи Петра I и только между высшим сословием и остальным народом.

В чем же причины того, что западники взяли на себя роль критиков русской ментальности с ее патриархальными ценностями, а славянофилы - роль ее апологетов? Каждый раз мы соотносили с концепциями русской ментальности биографии славянофилов и западников. Нельзя объяснить разделение на западников и славянофилов тем, что первые росли в менее патриархальной, менее "гнездовой" атмосфере, чем славянофилы. Биографии свидетельствуют, что отношения в семьях будущих западников были зачастую более патриархальными, чем у их будущих оппонентов. Определение своей роли происходило не на базе детских воспоминаний, а только в ходе индивидуации.

Мы выявили, как индивидуации славянофилов и западников отражались в их концепциях. Славянофилы оставались в общем в рамках традиционного бытия российского дворянства: государственная служба - для "Петербурга" и литература, сельская жизнь - для "Москвы". То новое, что "изобрели" славянофилы - это построение своей судьбы не по принципу традиционных оппозиций: "служба - отставка", "Петербург - Москва" и т.д. Они изначально тяготеют к выходу из этой антиномии, выбирая только ту часть традиции, которая ассоциируется со свободой.

Минимальный разрыв с традицией у славянофилов отразился в их концепции: это разрыв с тиранической концепцией дворянства, как сословия служилого, ведущей свое происхождение от эпохи Петра. Патриархальность, эта сфера "свободы", идеализируется как мир духовных поисков, "неполитичности". Биографии славянофилов служат продолжением их концепции: первые биографы создают (часто с посылки самих же участников кружка) миф о христианских подвижниках, выросших из семейного быта. Идеальные черты, приписывавшиеся ранними славянофилами русскому народу, их биографы приписывают самим славянофилам. Очевидно одно: выбор такого пути индивидуации приводил к фиксации патриархальных представлений и их идеализации в концепции русской ментальности. Эти патриархальные представления славянофилов становились "мечтой о прекрасной жизни".

Западники выбирали иной путь. Они воспитывались в той же среде, в тех же традициях, что и славянофилы. Реальный "Петербург" был для них также пуст, как и для славянофилов. Не больше привлекал и реальный Запад, с которым многие западники даже не были знакомы, а когда сталкивались, то чаще испытывали разочарование. Но индивидуализм в дворянской культуре был неотделим от "Петербурга" и европеизма. И выход был найден. Западники изобрели службу совершенно особого рода: никогда еще столько представителей дворянских фамилий не вступало на преподавательскую стезю. Преподавание в Университете было службой и могло, следовательно, сыскать общественное признание; но в то же время, это была служба "недворянская", не связанная с традицией, а значит свободная от регламентации.

Борьба с миром патриархальности и традиции отразилась в концепции русской ментальности западников: корпоративные и коллективные ценности, формализм стали объектами жесточайшей критики. Но для того, чтобы критиковать, надо встать как бы над объектом, найти точку зрения на него. У славянофилов такой точкой зрения для критики современности была "Москва", "допетровская Русь", т.е. патриархальность и традиционность. Но западники порывали с этим миром и не принимали эту точку зрения. Где же выход? Роль такой точки зрения, позволявшую встать над имевшейся реальностью, стал играть Запад. Находясь как бы на позициях другой культуры, западникам легче оценить свою собственную, выявить ее достоинства и недостатки, оценить ее место в мире, понять куда движется Россия и насколько правильно направление этого движения. Потому в их концепции русской ментальности не меньшей критике подверглись и государство (его конкретное воплощение в русской истории), и петровский период за связь с патриархальностью.

Насколько индивидуация западников и ее символическое отражение в их концепции русской ментальности были для русского общества XIX в. новаторскими, свидетельствует и тот факт, что эта концепция оказала очень малое влияние на общественную мысль, особенно последующих периодов.

Славянофилы в условиях, когда официальная доктрина фактически не могла дать ответа на вопрос в чем же состоит "народность" русских, оказались практически монополистами в решении этого вопроса. Это положение подпи-тывалось и тем фактом, что их концепция русской ментальное™ была "положительной", в то время как концепция западников была переполнена отрицательными характеристиками. Если в дореформенный период потребность общества в критике николаевского режима делала концепцию западников актуальной, то в период "Великих реформ" востребованной оказалась концепция славянофилов, более пригодная для построения положительного идеала. Правда, преобладание в славянофильской концепции архаичных патриархальных ценностей также не отвечало требованиям пореформенного общества, что вызвало переработку этой концепции.

Западническая концепция имела реальное влияние только в академической среде, ее практическое использование было минимальным: при написании исторических трудов, в том числе и капитальной "Истории" С.М.Соловьева. Но общественное мнение эту концепцию воспринимало мало. Даже "вышедшие" из западничества революционные демократы гораздо чеще занимались переработкой славянофильских идей, особенно об особом русском общественном устройстве - общине. В общем и целом в размышлениях последующих поколений на тему русской ментальности на протяжении XIX - XX вв. (включая и современное обращение к этой теме) всегда преобладало направление заданное славянофилами. Интерес к западнической концепции испытывали только представители различных направлений русского либерализма от кадетов до некоторой части современных демократов. И всегда это направление было связано с той или иной попыткой преустроить Россию, продолжить ее модернизацию.

Это приводит нас к заключительному выводу: несмотря на то, что в своих концепциях русской ментальности западники и славянофилы уделяли внимание Древней Руси и петровскому периоду (делам вроде бы давно минувших дней), эти концепции гораздо больше могут рассказать о ментальности русской либеральной интеллигенции 30 - 70-х гг. XIX в., поведать нам о том, каков был образ народа у этой интеллигенции, помочь нам в понимании того, какие пути для осуществления своей индивидуальной судьбы скрывались за понятиями "славянофил" и "западник".

Эти концепции могли появиться только в ситуации ожидания реформ в 30 - 70-е гг. XIX в., когда происходит ломка традиционных представлений российского дворянина о своей судьбе и, в большом масштабе, о судьбе России. Человек пытается обрести право на действительно индивидуальную судьбу. Концепции русской ментальности "москвичей" и "петербуржцев" - отражение их поисков жизненной реализации.

Размещено на Allbest.ru