Гражданская война в России: движения и партии

Бесспорно и то, что с большевиками к началу рассматриваемого периода у них были расхождения не только по вопросу о способах и методах реализации социалистической перспективы, но и самом понимании социотипа России и окружающего ее мира.

Но было нечто, концептуально объединявшее данные партии с большевистским максимализмом - это вера в мировую пролетарскую революцию. И, видимо, этим можно объяснить тот факт, что за некоторым исключением, составлявшим, например, в партии социалистов-революционеров весьма немногочисленное правое крыло, путь вооруженной борьбы с Советской властью, особенно с осени 1918 года, стал ими исключаться. Не только меньшевики, но и эсеры, являясь партией открыто революционной, не могли принять генеральскую диктатуру.

25 октября 1917 г. на II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов эсеровская фракция насчитывала 159 человек из 649 делегатов, покинул съезд 61 эсер вместе с группой меньшевиков и бундовцев: остались левые эсеры, оформившиеся как оппозиция на III съезде партии социалистов-революционеров в конце мая - начале июня 1917 г., а затем в ноябре официально заявившие о создании самостоятельной партии - ПЛСР. Свой уход эсеры обосновали в специальной декларации следующим образом: захват власти большевиками является "преступлением перед родиной и революцией, знаменует начало гражданской войны, срыв Учредительного собрания" [30]. Аналогичная оценка давалась и на IV съезде ПСР (ноябрь - декабрь 1917). Реакция большевиков была однозначной.

Одним из первых декретов новой власти, утвержденных Совнаркомом, было решение закрыть все газеты, призывавшие к "открытому сопротивлению или неповиновению Рабочему и Крестьянскому правительству". В принципе либеральная пресса перестала существовать. Меньшевистская газета "Новый луч" в Петрограде была закрыта в феврале 1918 г. за оппозиционную кампанию против Брестского договора. Но еще ранее - с декабря 1917 г. меньшевистскую партию раздирали внутренние противоречия. Старые "оборонцы" во главе с Потресовым отделились, но течение интернационалистов, возглавляемое Мартовым и Даном, пыталось найти какие-то компромиссные формы общения с большевиками. Закрытие их печатного органа усилило противостояние. И хотя газета под новым названием "Вперед" появилась в Москве в апреле 1918 года, но выходила она опять-таки недолго. К августу были закрыты все правые и социалистические (небольшевистские) газеты. 14 июня специальным декретом были запрещены партия правых эсеров и центра, партия меньшевиков, с мая 1918 г. официально именовавшаяся РСДРП. В июле было подавлено выступление левых эсеров; в конце августа - начале сентября - объявлен красный террор.

Переименование правящей партии из РСДРП(б) в РКП(б) в марте 1918 г. означало разрыв большевиков с мировым социалистическим движением; через год был создан Коминтерн.

Безусловно, что часть из перечисленных выше мер носила превентивный характер и осуществлялась в русле все той же "красногвардейской атаки" на капитал, только в политической области. Л.Д. Троцкий в один из первых послеоктябрьских дней, отвечая во ВЦИКе на обвинение по поводу арестов и обысков, заявил, что "требование устранения всех репрессий во время гражданской войны означают требование прекращения гражданской войны" [31].

В.И. Ленин несколько позднее в "Письме к американским рабочим" не просто оправдывал проводимый террор, но и провел историческую аналогию: "Английские буржуа забыли свой 1649, французы свой 1793 г. Террор был справедлив и законен, когда он применялся буржуазией в ее пользу против феодалов. Террор стал чудовищен и преступен, когда его дерзнули применять рабочие и беднейшие крестьяне против буржуазии" [32].

Именно имея в виду подобные доводы, лидер левых эсеров Мария Спиридонова, будучи привлеченной к ответственности после событий 6 июля 1918 г., связанных с убийством германского посла Мирбаха (кстати, сам факт "мятежа" левых эсеров как такового ставится под сомнение исследователями ввиду несерьезности подготовки и мизерности участвовавших в нем воинских частей) [33], в открытом письме Центральному Комитету партии большевиков восклицала: "А ваша "чрезвычайка"?! именем пролетариата, именем крестьянства вы свели к нулю все моральные завоевания нашей революции... Мы знаем про них, про ВЧК, про губернские и уездные "чрезвычайки" вопиющие факты. Факты надругательства над душой и телом человека, истязаний, обманов, всепожирающей взятки, голого грабежа и убийств... без счета, без расследований..." Серьезное обвинение предъявила большевикам затворница кремлевской гауптвахты: в перерождении советской власти, в антикрестьянской политике, в "неслыханных мерзостях ЧК".

Резкие обвинения в адрес правящей партии прозвучали на проходившем 7-16 мая 1918 г. в Москве VIII Совете партии эсеров, в резолюции которого "по текущему моменту" большевистская власть была названа главным препятствием для осуществления демократических задач и предлагалось проводить политику, направленную на "ликвидацию большевистской партийной диктатуры..." [34]. Ho не только вопросы аннулирования Брестского мира и возрождения органов народовластия во главе с Учредительным собранием были в центре внимания VIII Совета партии. Негативно воспринимая политический смысл октябрьских событий, партия продемонстрировала определенную готовность к конструктивной работе в социально-экономической области. Был заслушан ряд докладов, содержавших не только критику в адрес правящего режима, обвиненного в проведении "квази-социалистической политики", но и обоснование многих разумных мер в области рабочей, аграрной, федеративной политики, свидетельствующих о начале формирования у эсеровских идеологов собственной программы модернизации России. Особая озабоченность была выражена в связи с "гипертрофией социалистического творчества" большевиков в деревне. Гарантом решения социально-экономических задач была названа "твердая демократическая власть, опирающаяся на народную поддержку".

Именно необходимость создания такой власти определила тактику партии эсеров в мае 1918 г. - организацию вооруженной борьбы с большевистской диктатурой.

В июне правыми эсерами была свергнута Советская власть в Самаре, затем в Симбирске, Казани и создан Комитет членов Учредительного собрания (Комуч). Свое вооруженное выступление в Поволжье, как позже писал В.М. Чернов, они объясняли, во-первых, незаконным разгоном Учредительного собрания, решавшего судьбу не только России, но и Европы. Во-вторых, оправдывали свое выступление тем, что продовольственная диктатура большевиков вызвала возмущение крестьян, а они, как крестьянская партия, должны были возглавить борьбу за их права.

После разгона Красной Армией Комуча правые эсеры приняли 8-23 сентября 1918 года участие в Уфимском государственном Совещании, избравшем Директорию (в нее вошли эсеры Авксентьев и Зензинов), которая обязалась передать власть Учредительному собранию 1 января 1919 г., если оно соберется. Однако 18 ноября произошел колчаковский переворот, члены Директории были арестованы и высланы за границу. Члены ЦК партии эсеров, жившие в Уфе, узнав о приходе к власти Колчака, приняли по предложению В.М. Чернова обращение о борьбе с диктатором. Многие из них были арестованы колчаковцами, часть арестованных расстреляна.

8 февраля 1919 г. на конференции ПСР была принята резолюция по текущему моменту и тактике партии, в которой отвергалась попытка свержения советской власти вооруженным путем в связи, со "слабостью трудовой демократии" и одновременно "растущей силой контрреволюции"; конференция потребовала прекращения интервенции и "немедленного очищения занятых территорий"…[35]

Состоявшийся спустя полтора месяца Пленум ЦК ПСР потребовал от всех организаций и "отдельных групп" "единообразия партийной тактики", в связи с чем были приняты специальные тезисы "о необходимой линии поведения партии по основным вопросам дня" в виде обращения ко всем партийным организациям (апрель 1919 г.)

Характерно, что они были утверждены и разосланы на места на два с лишним месяца ранее, чем меньшевистское воззвание "Что делать?" с аналогичными положениями, и отражали настроения не только партийных "верхов". В сопроводительном письме ЦК ПСР, опубликованном 5 апреля 1919 г., подчеркивалось, что данные тезисы явились выражением как позиции самого ЦК, так и февральской (1919 г.) партийной конференции, а также мартовского совещания эсеровских организаций юга России [36]. Судя по тексту, их принятие было также связано с подготовкой к пятому партийному съезду, который так и не состоялся. Тем не менее, была четко определена "необходимая линия поведения партии" по основным вопросам дня, как-то: внешняя политика, социально-экономическая платформа, отношение к большевистской власти и отношение к "буржуазной контрреволюции".

В оценке международного положения эсеры исходили из тезиса, бывшего общепринятым на тот момент всеми социалистами не только России, но и Европы, о том, что военная катастрофа не пройдет безнаказанно для ее виновников и завершится "великим мировым сдвигом", который приблизит человечество "к воплощению на земле социалистического строя". Однако одновременно была дана достаточно трезвая оценка происходившего. В частности, подчеркивалось, что "мировой сдвиг и кризис европейского империализма..." отсрочен. Более того, констатировалось резкое разделение Европы на две части: "страны - победительницы" и "страны побежденные", в которых результатом поражения стали "революции отчаяния", характеризуемые перевесом разрушительной работы над созидательной, процессов социального распада над процессами социального возрождения. Заявлялся решительный протест против интервенции - "антидемократического вооруженного вмешательства" стран - победительниц, переживавших стадию "гиперимпериализма".

Но основное внимание было уделено обоснованию социально-экономической и политической программы, которая оценивалась, прежде всего, как программа партии, стремившейся представлять интересы всей "объединенной трудовой демократии", включавшей в себя трудовую интеллигенцию, индустриальный пролетариат и трудовое крестьянство и призванной реализовать идею демократии как "третьей силы", которая вынуждена была в данный момент вести борьбу на два фронта против всякой диктатуры за подлинное народовластие. Программа эта, как подчеркивалось во втором разделе "Мировое хозяйство и экономическая политика", должна быть рассчитана на "долгий период социального строительства" и призвана была стать "программой переходного времени", "интегральной" по своей сути. Перечню "существенных черт" этой программы предшествовало положение, имевшее методологическое значение для понимания характера и этапов ее осуществления. Было заявлено о том, что данная программа имела целью "сохранить все организационные завоевания высшей фазы капиталистического развития", поставив их на службу интересам труда, т.е. ни о какой системе "уравнения всех к низшему...уровню, к рекреации (sic) всей культуры" и "контрабандному возрождению примитивнейших форм хозяйственной жизни" не могло быть и речи. Нельзя социализм превращать в "карикатуру" - таков вывод составителей программы.

В этой связи в числе предложенных мер в первую очередь были названы "локализация капитализма" и его синдицирование, т.е. ограничение теми сферами хозяйственной жизни, в которых капитализм проявил в наибольшей мере свои творческие силы с его дальнейшей постановкой под контроль государства. Также предполагалось лишь постепенно расширять сферу государственного, земского и муниципального хозяйств за счет капиталистического, но только по мере подготовки надлежащего персонала, выработки соответствующего административного аппарата и т.д., а также путем уничтожения "фабричного самодержавия" капиталиста и развития "фабричного конституционализма" в направлении к полной индустриальной демократии, наряду с созданием этой демократии в "оазисах кооперации муниципального социализма", национализированных производств и обобществляемого "снизу" частнотрудового хозяйства. Предполагалось осуществление прогрессивной кооператизации потребления (вместо прямого продуктообмена большевиков) и регулирования снабжения.

Все вышеперечисленные задачи, по мнению руководства партии, могли быть решены при достижении главного условия - возрождения и восстановления России как федеративно-демократической республики, на основе всеобщей подачи голосов сверху донизу от Учредительного собрания "до мельчайших органов самоуправления". Такова была основная политическая задача программы, руководящей идеей которой была "идея о демократии как третьей силы..." В общецивилизационном плане ее реализация означала борьбу между программой трудовой демократии и программой европейского государственно - организованного капитализма, что, по мнению эсеров, и составит "содержание политической истории ближайшего будущего" [38] в мировом масштабе. В конкретных же условиях России, раздираемой междоусобицей, именно "третья сила", по утверждению руководителей партии, могла вывести страну из тупика гражданской войны: "Мы стоим на принципиальной позиции создания третьей силы между большевистской охлократией и военно-буржуазной контрреволюцией". Поэтому неслучайно именно в этот период эсеры неоднократно ставили вопрос о создании в России единой социалистической партии для "живого сотрудничества на практической работе", направляя соответствующие предложения членам ЦК РСДРП (кстати, об этом факте В.И. Ленин упоминал на VII съезде Советов). К сожалению, социал-демократы (меньшевики), позиция которых по многим политическим и особенно по экономическим вопросам совпадала с эсеровской, не дали положительного ответа, все еще пребывая в плену марксистских догм и претендуя на звание "единственной пролетарской партии, свободной от авантюристических увлечений" и "авангарда-застрельщика демократии всей страны" [39].

На IX Совете партии (18-20 июня 1919 г.) была высоко оценена программа мер, разработанная Пленумом Центрального комитета ПСР. Подчеркивалось, что эта программа имела большое значение не только для социалистов России, но и как "практическая программа международного социализма" по созданию переходного строя трудовой демократии, в котором капитализму должна быть отведена прогрессивно сужающаяся "черта оседлости....". На этом же партийном форуме еще раз подтверждалось решение ПСР остаться в рамках непримиримой оппозиции, но в военных действиях против большевиков не участвовать. В резолюции по текущему моменту, принятой на партийной конференции 8 сентября 1920 г., они вновь подтвердили данное решение, подчеркнув одновременно, что только замена диктатуры коммунистической партии народовластием "сможет вовлечь трудовые массы в работу по созданию нового социалистического порядка и послужить исходной точкой для восстановления производительных сил страны" [41].

Представляется, что отказ эсеров от вооруженной борьбы с советской властью (кстати, в обоих случаях подчеркивался временный характер данного отказа) был обусловлен не только их невосприятием колчаковской диктатуры с белым террором и репрессиями, но и приверженностью демократическим идеалам, ответственностью за возрождение России; гражданская война привела к страшным бедствиям народа, усугубленным "большевистским методам проведения социализма..."

Некоторую надежду социалистам, по крайней мере, в конце 1918 г. - начале 1919 г. вселило и то обстоятельство, что к указанному времени красный террор стал несколько стихать. Накануне первой годовщины революции открылся VI Всероссийский съезд Советов, который утвердил амнистию всем "задержанным органами борьбы с контрреволюцией", если обвинение не было предъявлено в течение двух недель со дня ареста, а также почти всем заложникам. Съезд также принял специальную резолюцию "О революционной законности", обязавшую не только всех граждан, но и все органы и должностные лица строго соблюдать законы, хотя в порядке исключения предусматривались экстремальные меры в борьбе с контрреволюцией в условиях гражданской войны. Съезд отменил действие декрета о комбедах.

Появились первые признаки "оттепели" в межпартийных отношениях, особенно между большевиками и меньшевиками, которые на всем протяжении гражданской войны ни разу не участвовали в военных действиях против Советской власти. Со стороны большевиков это "потепление", по-видимому, было связано с уменьшением опасности внутренней контрреволюции и общим "смягчением" их позиции после периода комбедов, заградотрядов, внесудебных расправ, а также необходимостью привлечения к работе беспартийных "спецов". Со стороны меньшевиков, именовавших себя РСДРП после принятия большевиками наименования РКП (б) - происшедшей в Германии революцией и окончанием мировой войны, аннулировавшим условия Брестского мира, которые были одной из наиболее веских причин расхождения социал-демократов с большевиками. Видимо, определенную роль сыграла и неудача меньшевиков на выборах в Учредительное собрание, в ходе которых они получили лишь 2,6% голосов.

Период, охвативший лето-осень 1918 г., оказался весьма плодотворным для социал-демократов с точки зрения осмысления всего происшедшего и теоретического обобщения накопленного опыта. Результатом этого обобщения явился сборник статей ведущих меньшевистских деятелей, вышедший под названием "За год" в 1919 г., хотя в предисловии от имени редакции сообщалось, что статьи в набор были сданы еще в октябре 1918 г. Здесь же подчеркивалось, что все статьи (в числе авторов были названы Ю.О. Мартов, Ф.И. Дан, А. Ерманский, Д. Далин, Б. Горев и др.) объединены "общим мировоззрением" [42]. Анализ их содержания свидетельствует, что это была не беспочвенная критика большевизма, а весьма концептуально насыщенный поиск смысловой доминанты для новой России, в том числе - и по проблеме власти, ее организации в центре и на местах. Безусловно, постановочный характер носила статья Ю.О. Мартова "Диктатура и демократия", посвященная, по словам автора, принципиальному вопросу - "о пригодности демократии как средства социалистического переворота".

Назвав "социологическим парадоксом" наличие "коммунистического правительства" в России, Ю.О. Мартов попытался выявить причины этого парадокса. Он обратил внимание на тот факт, что большевистская партия в известном смысле стала выразительницей "утопических чаяний" пролетарских масс, которые, находясь "на ранней ступени" своего классового развития, считали возможным немедленное осуществление "путем захвата власти социалистического переворота". Большевистская власть, по словам другого автора А. Ерманского, стала "приспособлением к теневой стороне революционной стихии". Трагизм ситуации состоял в том, что партия меньшинства "сверху" пыталась осуществлять социальные преобразования при отсутствии "сознательной самодеятельности, инициативы", вследствие чего и возник "заколдованный круг". Одним из первых Ю.О. Мартов уловил характер трансформации советского "народовластия", а именно: "анархический коммунизм" первых постоктябрьских дней сменился "государственным коммунизмом", а "советизм" начал вытеснять "революционный синдикализм во всех его формах"; при этом "якобински-бюрократические формы и методы одержали легкую победу". Главным смыслом революции авторы сборника считали развитие демократического самоуправления; однако, как подчеркнул Ю.О. Мартов, оно не создается декретами и не вызывается к жизни "одним фактом захвата власти", а вырабатывается длительной школой "участия в демократических учреждениях". Авторы сборника одной из таких форм считали и Советы, которые, по их мнению, возникли как "специфическое орудие борьбы" народных масс "против докапиталистического государства". Теперь же пошел обратный процесс - возник "культ" так называемой советской системы, которая превращалась в "систему партийной диктатуры". Как заметил А.Ерманский, советская система дистанцировалась от наиболее культурных и способных к творчеству слоев трудящихся, ибо надежды большевиков на роль масс в процессе социалистического творчества строились "на своего рода цензе нищеты". Этот же автор попытался выявить условия, при которых Советы могли стать органами народного самоуправления (они должны были однозначно остаться): - это, прежде всего, "их независимость" от "произвола революционных комитетов"; избрание путем всеобщих выборов; получение ими фактического "бюджетного права", которого они лишены и которым "так или иначе обладала даже Государственная Дума при Столыпине". Вывод звучал правомерно: Советы не должны заменяться исполкомами и должны стать органами действительного народовластия.

В конце октября 1918 г. в Москве Центральный Комитет РСДРП провел пятидневную конференцию, которая приняла специальный документ "Тезисы и резолюция", признавший, что Октябрьская революция - "историческая необходимость" и "гигантское бродило, приводящее в движение весь мир"; в то же время резолюция потребовала "прекращение политического и экономического террора". [43]

30 ноября 1918 г. ВЦИК принял резолюцию, аннулировавшую решение об исключении меньшевиков из Советов, принятое в июне, тем самым легализовав на короткое время данную партию. 25 февраля 1919 г. последовала новая резолюция ВЦИК, восстановившая эсеров в правах с оговоркой, направленной против "всех групп, которые прямо или косвенно поддерживают внешнюю и внутреннюю контрреволюцию".

Легализация этих партий послужила серьезным толчком для разработки их лидерами положительной программы действий в изменившихся условиях, в преодолении фрагментарности теоретической модели новой России. Еще в декабре 1918 г. состоялась Всероссийская конференция РСДРП, кстати, последняя в таком роде, на которой было объявлено о вступлении России "в более или менее длительный переходный период". Социальный смысл его состоял в укреплении власти трудящегося большинства (российский аналог диктатуры пролетариата в западноевропейских странах), основанной на политическом и экономическом союзе рабочих и крестьян и ''сочетании элементов регулирования частнокапиталистического хозяйства с хозяйством государственным, муниципальным и кооперативным".

Тогда же была создана комиссия в составе видных экономистов Н. Череванина, В. Громана, Л. Хинчука для уточнения политической и экономической платформы социал-демократов Под названием "Что делать?" она была принята ЦК РСДРП 12 июля 1919 г. в качестве принципиальной основы для соглашения с большевиками.

Такая возможность возникла к лету 1919 г. В первой половине июля 1919 г. Л.Б. Каменев официально предложил ЦК РСДРП сотрудничество в органах Советской власти. Готовился список ответственных постов, которые могли бы занять меньшевики. Поэтому меньшевикам было предложено сформулировать программные требования, особенно связанные с экономическим возрождением страны.

Программа "Что делать?" была своего рода ответом на это предложение, а также попыткой российских социал-демократов дать теоретическое обоснование своего видения будущего и настоящего России.

В качестве общей цели провозглашалось стремление обеспечить нормальное развитие революции и в первую очередь изменить коренным образом "политические условия, в которых мы живем", а также восстановить народное хозяйство, проведя коренные экономические реформы. [44].

Суть их должна была состоять в создании начал смешанной экономики: предлагалось сохранить в руках государства лишь то, с чем оно способно было справиться; допускалось применение частного капитала на началах его комбинирования с государственным и трестирование под контролем государства на основах концессионного порядка, мелкие предприятия предполагалось полностью денационализировать путем сдачи в аренду кооперативам, предпринимателям или возвращения старым владельцам.

Характерно, что начинался перечень задач в экономической области с определения их содержания в аграрном секторе. Предлагалось закрепить за крестьянами, независимо от форм ведения ими хозяйства, всей земли, которой они фактически владели; разрешить сдачу в аренду; упразднить все чрезвычайные органы и отказаться от принудительного насаждения коммун. В продовольственной политике главным методом должна была стать закупка хлеба по договорным ценам с широким применением свободного товарообмена и отказом от государственной регламентации торговли; разрешалась свобода действий кооперации и частным лицам, пока кроме дефицитных товаров первой необходимости.

В области политической российская социал-демократия, "оставаясь верной принципам последовательной демократии и полной политической свободы", предлагала в первую очередь восстановление полновластия Советов всех уровней, лишение "партийных учреждений и ячеек каких-либо прав органов государственной власти и членов партии каких-либо материальных привилегий". По существу, речь шла о ликвидации однопартийной системы, которая поставила правящую партию вне контроля; предлагалось восстановление свободы печати, собраний, союзов, реорганизация революционных трибуналов на основе выборности судей и т.д.

В предложенной социал-демократами программе два момента вызвали особенно негативную реакцию большевистских лидеров - это постановка вопроса о роли демократии и о свободе торговли. Эти же вопросы в духе рассмотренной программы поднимались Ю.О. Мартовым и Ф.И. Даном на VII Всероссийском съезде Советов (декабрь 1919 г.), куда они были приглашены с правом совещательного голоса. С обширной речью на съезде выступил Ю.О. Мартов. Он осудил нарушения Советской властью Конституции и требовал восстановления гражданских свобод, отмены бессудных расправ и правительственного террора [45], говорилось и о необходимости восстановления свободы оборота. О мелкотоварной природе крестьянина пытался напомнить большевистским делегатам и эсер В.К. Вольский, в свое время одним из первых предложивший ЦК своей партии отказаться от вооруженной борьбы с Советской властью. Однако отношение В.И. Ленина к свободе торговли было однозначно: "...на это мы не пойдем никогда, скорее ляжем все костьми, чем сделаем в этом уступки... Против этого мы будем бороться до последней капли крови". Аналогичной была его реакция и на предложения Мартова о расширении демократических начал в управлении страной: "Когда мы слышим такие декларации от людей, заявлявших о сочувствии нам, мы говорим себе: нет, и террор, и ЧК - вещь абсолютно необходимая" [46].

С этого времени руководство правящей партии усилило нажим в своем маневрировании по отношению к оппозиционным партиям; видимо "вдохновляло" их на это приближение окончания гражданской войны и конца "генеральской контрреволюции", а также предложения, в частности эсеров, членам ЦК РСДРП о слиянии двух оппозиционных партий (кстати, об этом факте Ленин упоминал на VII съезде Советов и т. д. По крайней мере, на протяжении 1919-1920 годов ВЧК то арестовывала, то освобождала лидеров этих партий, то преследовала, то извинялась перед ними, делая их существование в Советской России почти невозможным.

И, тем не менее, уже в 1920 г., после неудавшегося диалога с большевиками, лидеры РСДРП настойчиво пытались обратить внимание руководителей на нарастание кризисной ситуации в стране, связанной с недовольством основной массы населения - крестьянства, на необходимость изменения форм и методов подхода к нему и вообще отказа от попыток непосредственного скачка в социализм.

Интересны с этой точки зрения два совещания, проведенные ЦК РСДРП в марте и апреле 1920 г. На мартовском (12-14 марта 1920) совещании, проходившем в Москве, присутствовали представители многих местных социал-демократических организаций. Председателем совещания был избран Ф.И. Дан. В повестку дня было включено шесть вопросов; выделялся своей концептуальностью доклад Ю.О. Мартова о демократии и диктатуре пролетариата, им же был представлен отчет ЦК РСДРП [47]. Основной тезис его доклада состоял в констатации того факта, что диктатура пролетариата, декларированная большевиками, подменена ими диктатурой партии. Практический выход из создавшейся ситуации социал-демократы видели в демократизации политического строя России как гарантию реализации и предлагаемых ими экономических реформ.

Данные вопросы вновь были в центре внимания делегатов апрельского (4-14 апреля 1920 г.) совещания РСДРП, на котором присутствовало 56 человек с решающим голосом и 30 с совещательным. Были представлены социал-демократические организации более чем 17 городов и регионов[48].

Повестка дня включала программные вопросы, к каковым был отнесен, в первую очередь, доклад Ю.О. Мартова "Мировая социальная революция и задачи социал-демократии". В его обсуждении приняли участие почти все делегаты, в результате чего были приняты специальные тезисы, обращенные ко всем социалистическим партиям, как основа для объединения. Главным положением, объединявшим содержание названного документа и двух других докладов, представленных участникам совещания: "Текущий момент и задачи партии" (докладчик Ф. Дан), "Экономическая политика партии" (докладчик Н. Череванин), - было положение, записанное в резолюции совещания и состоявшее в признании того факта, что всякая попытка использовать ограничение демократии для форсирования процесса социализации хозяйственной жизни "может вести лишь к реакции в широких массах и к вырождению классовой диктатуры в диктатуру убывающего меньшинства и к расколу самого рабочего класса". Правомерной выглядит постановка вопроса и о том, что формула построения диктатуры пролетариата лишь на основе советской системы должна быть отвергнута "в качестве единоспасающей панацеи", что должны были быть использованы организации, созданные в дореволюционное время, - профсоюзы, биржи труда и т.д., и даже такие институты, возникшие на высшей ступени буржуазной демократии, как референдум и народная инициатива.

В докладе Ф.И. Дана ударение было сделано на то, что в России наступил новый период развития революции - период мирного строительства. Об этом же говорили почти одновременно и большевистские докладчики на своем IX съезде РКП (б) (март-апрель 1920). Но выводы делались прямо противоположные. Если выступления делегатов съезда и их лидера В.И. Ленина пронизывала эйфория победы над внешними и внутренними врагами Советской власти и звучал призыв к немедленной реализации задачи "непосредственного строительства", то докладчик на социал-демократическом совещании, как, впрочем, и все его делегаты был настроен менее оптимистично. Пророчески прозвучало предупреждение о наличии в стране серьезных трудностей, связанных, прежде всего с глубокой неудовлетворенностью совершивших революцию масс проводимыми правящей партией социально-экономическими мероприятиями и обусловленными, во-первых, многолетней экономической разрухой и, во-вторых, уменьшением численности и распылением рабочего класса как главной базы строительства. Одновременно социал-демократы все настойчивее обращали внимание на то, что основным вопросом внутренней политики в современный момент русской революции являлся "вопрос крестьянский". Именно об этом шла речь в "Тезисах о текущем моменте и задачах партии", принятых в отредактированном виде по докладу Ф.И. Дана. Делегаты совещания еще раз предостерегли большевистских лидеров от форсирования процесса строительства социализма, особенно в отношении крестьянства, неподготовленного к переходу от обособленного мелкого хозяйства к крупному коллективному. Было подчеркнуто, что политика правительства по отношению к "этому формирующему свое сознание классу", построенная "на голом насилии", осуществляемая милитаризованными методами, создала острые противоречия. Суть этих противоречий, "созревших под крылом советского режима", состояла в том, что в любой момент в его недрах могли появиться качественно новые вожди контрреволюции в лице определенных кругов все более обособлявшейся советской, военной и гражданской бюрократии, сосредоточившей в своих руках всю мощь государственного аппарата, разбогатевших, "примазавшихся", готовых на все для сохранения своего привилегированного положения.

На VIII Всероссийском съезде Советов социал-демократическая фракция была представлена четырьмя членами - Ф. Даном, Д. Далиным, С. Ежовым, А. Юговым и присоединившимися к ним двумя представителями Бунда - И. Рубиным и И. Юдиным; они участвовали в его работе с правом совещательного голоса. От имени РСДРП выступили Ф.И. Дан и Д. Далин. Согласно воспоминаниям Ф.И. Дана, его речь к неудовольствию президиума и председательствовавшего трижды продлялась и длилась почти час [49]. Оценивая обстановку на съезде, Ф.И. Дан заметил, что сценарий его проведения были известен заранее и на нем дыхания жизни не чувствовалось. Фракция же вносила свои резолюции без всякой надежды провести их через съезд, но с тем, чтобы они в виде официальных документов были приложены к протоколам съезда и могли бы послужить материалом для социал-демократической агитации.

Главной своей задачей выступавшие социал-демократы считали обоснование необходимости отказа от политики "военного коммунизма" и учета реальной действительности, в первую очередь, экономических интересов крестьянства. По их мнению, власть уже значительно запоздала за требованиями дня и сделать это было нужно "еще вчера" [50]. В целом же проекты резолюций, внесенных социал-демократами, предполагали установление с весны твердого фиксированного налога и свободного распоряжения крестьянами своими излишками вплоть до торговли хлебом.

В отношении пользования крестьянами землей меньшевики твердо стояли на позициях платформы "Что делать?", добавив в текст "Резолюции РСДРП и Бунда (с.д.) по вопросу о мерах к поднятию сельского хозяйства" пункт, согласно которому предлагалось в качестве немедленной меры сведение числа насаждаемых коллективных хозяйств к тому количеству, которое государство в силах снабдить "необходимыми элементами производства и превратить в образцовые и экономически выгодные…"

Выступления Ф. Дана и Д. Далина были высокого оценены в органе зарубежной фракции РСДРП "Социалистическом вестнике" (февраль 1921г.), который опубликовал письмо от имени ЦК РСДРП с анализом работы съезда Советов, датированное 3 января 1921 г. В данном письме, в частности говорилось о том, что разногласия в среде большевиков были столь серьезными, что основные заседания съезда проходили в рамках большевистской фракции, так как вожди не желали демонстрировать "непосвященной черни" "немонолитность" своих рядов [51]. Об этом же писал Ф. Дан, подчеркнув, что работа VIII съезда Советов протекала как бы в двух измерениях: шли собственно заседания и заседания фракции РКП (б), на которых за закрытыми дверьми обсуждались все вопросы повестки дня. Кстати, в стенограмме VIII съезда Советов, не переиздававшейся с 1921 г., отсутствуют отчеты о работе фракции РКП (б) на данном съезде.

Участием в работе VIII Всероссийского съезда Советов завершился для социалистических партий России весьма сложный и важный период их деятельности, в теоретическом плане весьма плодотворный, характеризующийся интенсивной работой над программными и тактическими вопросами не в абстрактно-догматической, а конкретной их постановке. На данном этапе российские социал-демократы продемонстрировали не только достаточно высокий уровень открытости политики своей партии для восприятия реальной действительности, но и сделали весьма серьезный рывок от общих социологических схем будущего России к суровой прагматике будней. Положение о том, что для России, как впрочем, и других стран, будет характерен весьма сложный и длительный переход власти трудящегося большинства (а не диктатуры пролетариата) с сочетанием элементов регулируемого частнокапиталистического хозяйства с хозяйством государственным, муниципальным и кооперативным, представляется не только как нечто новое в теоретическо - методологическом арсенале социалистической мысли, но и как трезвый учет всего происшедшего.

Характерно, что в аналогичном ключе уточняли тактику действий и свою программу и социалисты-революционеры. На конференции ПСР, проходившей в сентябре 1920 г. в Москве, был заслушан специальный доклад В.М, Чернова о пересмотре партийной программы (кстати, впервые после ее принятия в конце 1905-190). Была избрана комиссия в составе В.М. Чернова, В.М. Зензинова и Д. Гавронского, которым поручалась разработка проекта изменений с последующей его рассылкой в местные партийные организации для обсуждения. Вскоре после конференции В .М. Чернову и другим лидерам партии социалистов-революционеров пришлось покинуть Россию. Отныне партия имела два руководящих центра: "Заграничную делегацию партии социалистов-революционеров" и Центральное бюро партии эсеров в России, членов которого ожидал судебный процесс.

Главный смысл проведенной теоретической работы В.М. Чернов видел в том, чтобы развенчать "большевистское наследие" - "бюрократически-централизованный государственный социализм" и доказать необходимость реализации иной модели на основе эволюционного развития, "трудовой демократии" и порядка [52].

Итак, половодье политического плюрализма 1917 года уже к его концу сменилось жестким размежеванием политических сил, характерным для гражданской войны. В условиях противостояния главных боровшихся сил: большевиков и белого движения, - искали свое место социалистические партии России, пытаясь сорганизоваться и действовать в качестве конструктивной оппозиции по отношению к власть придержавшим.

Разгон Учредительного собрания, Брестский мир и, наконец, введение большевиками продовольственной диктатуры свели почти на "нет" возможность какого-либо компромисса и обусловили переход, в частности, партии социалистов-революционеров к непримиримой оппозиции, вплоть до организации вооруженных конфликтов.

Меньшевики, оставаясь "безнадежно старомодными" социал-демократами, сумели сохранить на всем протяжении гражданской войны свой статус-кво умеренной оппозиции и оказались по ряду вопросов большими реалистами, чем те, с кем они вели нескончаемый политический спор. Последние были вынуждены признать даже критикуемые ими большевики. Делегат VIII съезда РКП (б) (март 1919 г.) С.С. Сосновский, объехавший накануне провинцию с поездом имени Ленина, обратил внимание на то, что если даже Московский комитет РКП (б) устраивал митинги исключительно на тему "мировой революции" ("сегодня Вильсон, завтра Вильсон, послезавтра Вильсон…"), то меньшевики говорили о продовольствии, о внутренних распорядках на фабриках и т.д.

Меньшевики, а затем и эсеры, с февраля 1919 г. отказавшиеся от вооруженной борьбы против Советской власти, в своем критическо-теоретическом размежевании от большевистской политической и экономической практики разработали самостоятельные программы выхода из кризиса и дальнейшего социального самодвижения. Безусловно, и социал-демократы, и социалисты-революционеры признавали объективную обусловленность социализма, хотя в отличие от большевиков не рассматривали его как ближайшую перспективу. Но все-таки главной для одних и других оставалась идея торжества демократии в политической и экономической областях. Причем, со временем, по мере разработки усилилось сходство их политико-экономических программ по всем основным вопросам: о характере социальной направленности прогресса для России, о закономерности переходного периода, о необходимости демократического обеспечения курса на создание смешанной, социально-ориентированной экономики.

Примечания

1. См., напр.: Анишев А. Очерки истории гражданской войны.1970-1920.М., 1925; История гражданской войны. Т. 1-3. - М., 1928; Троцкий Л.Д. Как вооружалась революция. В 3-х т. - М., 1923-1924; Покровский М.Н. Советская глава нашей истории.// Большевик. - 1924., № 4; и т.д.

2. Гражданская война в России. "Круглый стол".// Отечественная история, 1993. №3; Поляков Ю.А. Гражданская война в России: перекресток мнений. Сборник статей. - М.: Наука, 1994; Голдин В.И. В.И. Россия в гражданской войне: Очерки новейшей историографии (вторая половина 80-х - 90-х гг.). - Архангельск, 2000.; Венков А.В. Антибольшевистское движение на юге России на начальном этапе гражданской войны. Ростов-на-Дону, 1995.; и т.д.

3. Бровкин В.Н. Россия в гражданской войне: власть и общественные силы. // Вопросы истории. - 1994, №5; Есиков С.А., Протасов Л.Г. "Антоновщина": новый подходы.// Вопросы истории. - 1992, № 6, № 7; Поляков Ю.А. Бич времени. Гражданская война в контексте истории междоусобиц.// Свободная мысль. - 2001, № 1.

4. Искендеров А.А. Гражданская война в России: причины, сущность, последствия.// Вопросы истории. - 2003, № 10; Бордюгов Г.А., Ушаков А.И., Чураков В.Ю. Белое дело: идеология, основы, режимы власти. Историографический очерк. - М.: Русский мир. 1998; Куренышев А.А. Революционная война и крестьянство. // Отечественная история. - 2001. № 6.

5. Сорокин Пит. А. Влияние войны на состав населения, его свойства и общественную организацию. // Экономист - Вестник XI Отдела Русского технического общества. - 1992. № 1. С. 89.

6. Политические партии России: история и современность. М.: РОССПЭН, 2000. С.303.

7. Майская конференция Партии народной свободы. Москва, 13-15/26-28 мая 1918 г.// Съезды и конференции конституционно-демократической партии. Т.3. Кн.2. - М.: РОССПЭН. 2000. С. 34-35.

8. Там же. С. 49-53.

9. Основные положения Всероссийского Национального Центра.// Всероссийский Национальный Центр. - М.: РОССПЭН. 2001. С. 358-359.

10. Деникин А.И. Очерки Русской смуты. - М. - 1991. С. 486-487.

11. Венков А.В. Указ. соч. С. 28.

12. Верт Н. История Советского государства. 1900-1991. - М., 1992. С. 131.

13. Историки спорят. Тринадцать бесед. - М. 1988. С. 78.

14. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 511.

15. Нестор Махно. Воспоминания. - М., 1992. С.13.

16. Восьмой съезд РКП (б). Протоколы. - М., 1958. С. 144.

17. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 38. С. 135.

18. Девятый съезд РКП (б) Протоколы. - М.1960. с. 29.

19. Известия ЦК КПСС. - 1989., № 6. С. 177.

20. Известия ЦК РКП(б). - 1919. № 6. С. 91, 87.

21. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С.255.

22. Девятый съезд РКП (б). Протоколы. - М., 1960. С. 114.

23. Покровский М.П. Советская глава нашей истории.// Большевик. - 1924. № 14. С 16.

24. См. напр.: Булдаков В.П., Кабанов В.В. "Военный коммунизм": идеология и общественное развитие. // Вопросы истории. - 1990. № 3; и др.

25. Сорокин П. Указ. соч. С.106-107; Рафалович А.А. Продовольственный вопрос во время войны и революции. // Экономист. - 1922, № 1. С. 140-144.

26. Гиппиус З.Н. Современная запись. 1914 -1919. Дневник. [Извлечения]. - Л., 1992. С. 234.

27. Мельгунов С.П. Красный террор в России. 1918-1923. 4-е издание. - Нью-Йорк, 1989. С. 6, 16-17, 26.

28. Ленин В.И. Полн. собр.соч. Т. 35. С. 311; Т. 36. С. 201.

29. См. напр.: Луначарский А. Бывшие люди. Очерк истории партии эсеров. - М., 1922; Вардин И. От мелкобуржуазной контрреволюционности к реставрации капитализма. (Партия меньшевиков после Октября). // Коммунистическая революция. - 1922. № 3.; Он же. Революция и меньшевизм. - М.-Л., 1925; и т.д.

30. Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. - М.-Л., 1928. С. 176.

31. Протоколы заседаний Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов Р.С. Кр. И Каз. Депутатов II созыва. - М., 1918. С. 24.

32. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 59-60.

33. Фельштинский Ю., Овруцкий Л., Разгон А. 6 июля 1918 г. Две версии одного события. // Отечественная история. - 1992, № 3.

34. VIII Совет партии социалистов-революционеров (7-16 мая 1918 г. Москва). Резолюция по текущему моменту. // Партия социалистов-революционеров. Документ и материалы. Т. 3. Ч. 2. - М.: РОССПЭН. 2000. С. 389-390.

35. Там же. С. 420-421.

36. О необходимой линии поведения партии по основным вопросам дня. Тезисы пленума ЦК ПСР (март - апрель 1919 г.). Ко всем партийным организациям. // Партия социалистов-революционеров после Октябрьского переворота 1917. Документы из архива ПСР. - Амстердам. 1989. С. 161-163.

37. Там же. С. 153, 152, 155.

38. Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 3. Ч.2. - М.: РОССПЭН. 2000. С. 442-447.

39. РГАСПИ. Ф. 274. Оп. 1. Д. 23. Л. 33, 11, 45.

40. Партия социалистов-революционеров. Девятый Совет партии и его резолюции. Париж. С. 9-11.

41. Резолюция сентябрьской (1920) конференции ПСР по текущем моменту. Партия социалистов-революционеров. Документы и материалы. Т. 3. Ч. 2. С. 656 - 658.

42. За год. Сборник статей. - М. 1919. С. 4, 26-27, 51, 73.

43. Оборона революции и социал-демократия. - М.-Л., 1920. С. 3, 4.

44. Воззвание ЦК РСДРП ко всем рабочим и работницам. Что делать? 12 июля.// Меньшевики в 1919-1920 гг. - М.: РОССПЭН. 2000. С. 230-237.

45. Седьмой Всероссийский съезд рабочих, крестьянских, красноармейских и казачьих депутатов. - М., 1920. С. 60-63.

46. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 407, 416.

47. Из материалов Совещания при ЦК РСДРП. Москва. 12-14 марта 1920. // Меньшевики в 1919-1920 гг. - М.: РОССПЭН. 2000. С. 368-370.

48. Материалы I партийного Совещания при ЦК. Москва. 4-14 апреля. // Меньшевики в 1919-1920 гг. - М.: РОССПЭН. 2000. С. 424-432.

49. Дан Ф. Два года скитаний (1919-1921). Берлин. 1922. С. 89.

50. VIII Всероссийский съезд Советов. Стенографический отчет. - М., 1921. С. 41-43, 197-201, 202-203.

51. Социалистический вестник. - 1921. № 2. С. 8.

52. Революционная Россия. 25 декабря 1920. № 1; 1921 № 4.

Размещено на Allbest.ru