Формирование политического курса английской короны в период правления королевы Анны

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

«НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ

“ВЫСШАЯ ШКОЛА ЭКОНОМИКИ”»

Факультет гуманитарных наук

Формирование политического курса английской короны в период правления королевы Анны

Выпускная квалификационная работа

по направлению подготовки 46.03.01. История

образовательная программа «История»

Кирилов Денис Алексеевич

Москва 2016

Введение

Глава I. Первые годы у власти и становление королевской политики

Глава II. Королева, дуумвиры и пять лордов-тиранов

Глава III. Возрождение кабинета министров и борьба за мир

Заключение

Список использованных источников и литературы

Введение

Правление королевы Анны Стюарт 1702-1714 годов, богатое на политические события, получило крайне неоднозначные оценки в историографии. Оно несло в себе характерные черты произошедших в семнадцатом веке в Англии изменений - двух революций, ограничивающих власть монарха актов, укрепления англиканства и характерной для правления Вильгельма Оранского антифранцузской политики. Кроме того, правление королевы Анны является также продолжением этих изменений, оформляющее и придающее им законченный вид.

Славная революция 1688 года принесла с собой множество далеко идущих последствий. Яков II был изгнан из страны и нашел прибежище при дворе христианнейшего короля Франции, Людовика XIV. Главную роль в его свержении сыграл парламент, недовольный как открытым католицизмом Якова, так и его нежеланием считаться с палатами общин и лордов. Оставшись единственной политической силой в королевстве без короля, парламент принял решение предложить трон голландскому штатгальтеру Вильгельму Оранскому. Уже при нем были приняты акты, значительно ограничивающие власть короля, в том числе - Билль о правах 1689 года. Лишенный права собирать налоги и содержать войско, Вильгельм, тем не менее, проводил активную внешнюю политику, направленную на противодействие Франции. Его усилия увенчались созданием Великого союза между Англией, Объединенными провинциями и императором Священной Римской империи.

После смерти короля согласно Акту об устроении от 1701 года престол заняла Анна Стюарт, получив в наследство созванный еще при Вильгельме парламент. До ее смерти в 1714 году в стране сменилось 6 парламентов, а также произошли чрезвычайно масштабные события - война за испанское наследство и объединение королевств Англии и Шотландии в единое королевство Великобритания. Однако важные события не исчерпывались одной лишь внешней политикой. Именно в период правления королевы Анны происходит развитие и утверждение в парламенте партийной системы, а также роли и положения англиканской Церкви в политике королевства.

Положение королевы было таково, что она не имела возможности самолично принимать политические решения. Многие из прав короны были отчуждены Биллем о правах и другими актами, принятыми в период правления ее предшественника. В продвижении тех или иных начинаний она была вынуждена искать поддержки парламента - даже при назначении кабинета министров, в котором де-юре она оставалась абсолютным монархом. Несмотря на вышесказанное, ошибочно также будет заключить, что корона лишилась какой бы то ни было власти. Роль королевы оставалась значительной, и, в отличие от наследовавшего Анне Стюарт Георга I, она регулярно посещала заседания парламента и кабинета, проявляя политическую активность несмотря на свои физические заболевания.

Предметом данного исследования станет политический курс английской короны в период правления королевы, объектом - различные виды исторических источников: парламентские журналы, личная и дипломатическая корреспонденция. Целью же настоящей работы станет рассмотреть специфику формирования политического курса английской короны в период с 1702 по 1714 год. Для выполнения основной цели исследования планируется выполнить следующие задачи:

1. Выявить основные направления королевской политики и способы их реализации;

2. Проследить эволюцию политики короны в отношении кабинета министров и причины её изменений;

3. Проанализировать эволюцию политики короны в отношении парламентских фракций;

4. Выявить интересы различных политических фигур в окружении королевы и их влияние на политику короны.

Структурно работа состоит из введения, трёх глав и заключения. Первая глава посвящена становлению политического курса королевы, нахождению инструментария для воплощения его на практике, вторая и третья - выстраиванию политического курса короны в два периода, различающихся по способу его реализации. Такая структура работы обоснована необходимостью выделить в двенадцатилетнем периоде правления королевы Анны различные этапы, соотносящиеся с эволюцией политического курса короны.

Историографический обзор

Период правления королевы Анны получил широкое освещение в историографии. Помимо уже ставших классическими работ по общей истории Англии выбранного периода - к примеру, известную работу Джорджа Маколея Тревельяна, в которой он поднимает множество самых разнообразных вопросов - историографию вопроса (русско- и англоязычную вместе) можно разделить на три группы.

Первая группа включает в себя исследования, посвященные масштабным и признаваемым историками важными событиям - в период правления королевы Анны таковыми считаются, прежде всего, война за испанское наследство и уния Англии и Шотландии 1707 года. Изученность этих двух событий имеет значительную важность в контексте данной работы, поскольку оба они являлись приоритетными направлениями королевской политики. Одним из наиболее достойных упоминания трудов по общей истории войны является монография Л. Ивониной, в которой она, проработав как множество источников, так и внушительный список историографии, сумела создать целостную и глубокую картину происходивших событий, уделяя основное внимание дипломатии и боевым действиям. В контексте данной работы нужно также упомянуть ее статью, посвященную роли герцога Мальборо в дипломатическом аспекте войны за испанское наследство: роли крайне значительной в плане укрепления и поддержания союзнических отношений. Из исследований, посвященных причинам этого конфликта, нужно выделить блестящую монографию Я. Г. Гуревича и исследование Дж. Кларка. В первом автор сумел на примере публицистических источников и текстов международных договоров показать экономические устремления Англии, ее первостепенную озабоченность колониальными и торговыми вопросами. Напротив, Дж. Кларк проиллюстрировал нарастание политических противоречий между европейскими державами и связь указанной войны с войной Аугсбургской лиги. Отдельная работа Г. Камена почти целиком посвящена ведению войны в Испании, что зачастую обходится вниманием историков - Камену удалось доказать, что в определенный момент население Испании сделало свой выбор, и восхождение на престол Карла III Габсбурга стало фактически невозможным. Затрагивая вопрос войны в Испании, нужно упомянуть исследование Дж. Хьюджилла, заглавием которого является популярный во время войны среди вигов лозунг - `no peace without Spain!'. Его автор сумел проследить эволюцию взглядов на испанское наследство в ходе войны, рассматривая также политические интересы участвовавших в ней сторон. Вкупе эти исследования дают целостное представление о логике войны за испанское наследство, ее причинах, ходе, и окончании. Однако после Утрехтского мира война из Фландрии перешла в палаты парламента - виги отчаянно сопротивлялись заключению мира, цепляясь за определенные пункты мирного соглашения, что изучается на основании использованных в данном исследовании источников в статье Д. Харкнесса. Особенную ценность эта работа имеет в контексте указанного исследования Я. Г. Гуревича, поскольку подтверждает многие его тезисы об экономических интересах Англии. королевский политический министр

История королевства Великобритания берет свое начало в 1707 году, в результате подписания парламентами Англии и Шотландии документа, известного как Акт об унии (Act of Union). На данном этапе историками проделан огромный объем работы с самыми разнообразными видами источников и глубоко проработаны история идеи объединения двух королевств, история борьбы за и против объединения, изучены также административные моменты и история работы над самим актом. Из всех работ необходимо выделить несколько фундаментальных исследований, в которых используются фактически все источники, имеющие отношение к унии; почти все эти работы датируются последней четвертью прошлого столетия. История самой идеи объединения в них ведется непосредственно с восшествия первого из Стюартов на английский престол, а ключевыми причинами видятся экономическая слабость Шотландии (особенно после Дарьенской катастрофы) и нужда Англии в политической стабильности на северных границах. Однако было также и множество противоречий: одним из них можно назвать конфессиональные различия между шотландцами и англичанами, которые отчасти стали причинами нескольких якобитских восстаний в Шотландии в восемнадцатом веке. Отсутствие более новых работ объясняется отсутствием на данный момент новой концепции исследования: ни одна вышедшая в последней четверти прошлого века монография не содержит полемики с современными работами.

Ко второй группе историографических работ можно отнести те, что посвящены различным политическим институтам Английского королевства и краеугольным вопросам политики. В первую очередь здесь нужно сказать о работах, посвященных партиям вигов и тори. Число их весьма значительно, а потому в данном разделе будут упомянуты лишь те, что явились наиболее важными при написании работы. В уже упоминавшихся ранее исследованиях Клочкова В.В. и Дж. Кларка делаются выводы о том, что партии того времени являлись своего рода фракциями, не слишком различными по своему социальному составу. О том, как члены партий идентифицировали себя и партии, к которым они принадлежали, подробно написано в статье Р. Уолкотта. Важным в контексте данного исследования является монография Дж. Холмса, посвященная отношением двух партий к Церкви и мнение их по церковным вопросам - тори опирались на высшие церковные чины, в то время как виги - на низшие. Кроме этих исследований, нужно назвать и другие работы, в которых рассматриваются проблемы взаимодействия партий, их политических чаяний и эволюции в течение времени. Для более подробного анализа историографии по данной тематике можно также обратиться к статье А. А. Киселева, в которой он заключает, что интерес к изучению партий, резко увеличившийся в англоязычной историографии еще в 20-х годах прошлого века, к нашему времени сходит на нет - как можно предположить, из-за отсутствия новых источников и концепций исследования. В то же время проблема партийной борьбы волновала и российских историков: сразу несколько работ посвящены дебатам между тори и вигами по вопросам внешней политики. Возможно, это связано с тем, что интерес к указанной проблематике сформировался в советскую эпоху, в условиях повышенного внимания к сословно-представительным органам.

Будет ошибкой полагать, что внимание исследователей привлекали одни лишь партии. Они являлись неформальными политическими институтами, действовавшими в формальных - в палатах общин и лордов, кабинете министров. В монографии П. Томаса подробно разобраны полномочия, прецеденты, а также формальные и неформальные правила работы палаты общин. Впрочем, автор не обошел вниманием и взаимоотношения двух палат парламента, проливая свет на многие вопросы взаимоотношения палат и рабочие практики выработки решений. Одним из наиболее именитых специалистов по истории Англии периода правления королевы Анны написана статья о дипломатической службе периода министерства Сидни Годольфина (1702-1710), одного из ближайших советников королевы. В этом исследовании раскрываются самые различные вопросы взаимодействия короны (так как внешняя политика оставалась прерогативой монарха и ее министров) и субъектов мировой политики, вопросы функционирования дипломатической службы. Упомянуть нужно также исследование Эдварда Грегга, посвященное протестантскому наследованию, важнейшему фактору внешней и внутренней политики Англии, а также монографию Дж. Холмса, в котором наиболее важные вопросы политики внешней и внутренней вплетены в единый контекст. Последним по списку, но не по важности в этой группе нужно упомянуть статью, посвященную церемониальному аспекту правления королевы Анны, символической репрезентации ее власти - по мнению автора, не слишком удачной.

Наконец, к третьей группе относятся те работы, что посвящены определенной личности или направлениям политической деятельности, осуществляемой этой личностью. Учитывая специфику данного исследования, представляется логичным начать с посвященных королеве монографий. Здесь важно сказать о двух одноименных монографиях под авторством Э. Грегга и Д. Грина, разница между которыми принципиальна. Обе эти биографии появились в результате открытия принципиально новых источников - Бленхаймского архива, в котором хранилась большая часть переписки Черчиллей с другими лицами. Открытием этого архива для историков и объясняется всплеск интереса историков к периоду правления королевы Анны, пришедшийся на 70-е и 80-е года прошлого столетия. На это же время приходится и некий перелом, отход от традиционной вигской историографии, делающим фокус на описании личностных черт королевы. И тем не менее, Грин вновь фокусируется на отношениях королевы с герцогиней Мальборо, Абигейл Мэшем, мужем и другим окружением, посвящает объемную часть своей работы здоровью королевы и ее неудачным беременностям - и делает это вполне успешно. Он, однако же, гораздо менее успешен в создании политического образа королевы. В то же время монография Эдварда Грегга написана в несколько ином ключе и выглядит более убедительной. Автор развенчивает многие мифы, заимствованные из мемуаров герцогини и повторяемые вигами снова и снова в течение долгого времени. Нельзя сказать, что Грегг не склонен к описанию личностных черт королевы - однако в его монографии она не выглядит безвольной жертвой обстоятельств, представая скорее упрямой, пусть и не отличающейся образованием, а также самостоятельностью женщиной. Отдавая должное королеве, он также под иным углом смотрит на ее достижения, стремясь учитывать обстоятельства, оказывавшие влияние на ее действия, вписывать их в контекст. Из нескольких крупных современных монографий, посвященных королеве Анне (в том числе, полухудожественного произведения Анны Сомерсет и работы Джилы Кертис, написанную для широкой публики и имеющей лишь короткий библиографический список и ни единой сноски), труд Э. Грегга стоит особняком; среди написанных в том же ключе биографий можно вспомнить лишь труд М. Р. Хопкинсона 1934 года, который, однако же, кажется более склонным к полемике с традиционной позицией историографии и уступает в плане источниковой базы, а также работу Б. К. Браун. Специфика ее исследования заключается в проработке большого количества писем королевы, в то время как позиция заключается в том, что на королеву сильно влияла герцогиня Мальборо, управляя фактически всеми поступками королевы.

Среди биографий политических деятелей нужно выделить монографии Шейлы Биддл и Элизабет Хэмилтон, посвященные Роберту Харли. Обе они, как и труд Эдварда Грегга, представляют своего рода новый взгляд, отход от традиционных воззрений. В обеих работах Харли предстает деятельным, умным, осторожным, умеренным и нейтрально относящимся к партиям политиком, способный благодаря своим талантам оставаться у рычагов власти на протяжении порядка 10 лет. Однако если вторая из этих книг посвящен непосредственно Харли, то первая рассматривает его деятельность в связи со сложившимся у него в 1710-1711 году тандемом с Генри Сент-Джоном, виконтом Болингброком. Кроме того, взаимоотношениям Годольфина и Харли, а после и их политическому расколу, посвящена отдельная статья Генри Снайдера. Являясь одним из крупнейших специалистов по истории Англии указанного периода, Снайдер подмечает, что деятельность Годольфина на посту Лорда-Казначея несправедливо получает мало освещения со стороны историков. И действительно, среди полноценных биографических трудов, посвященных Лорду-Казначею, после 1888 года можно назвать только монографию Роя Сандстрома, но с оговорками: в этой работе он сосредотачивается на вопросах политики и военного финансирования, не слишком много внимания уделяя внутренней политике. Частично благодаря критике и наставлениям Снайдера появилась на свет статья Клейтона Робертса, посвященная проблематике краха кабинета Сидни Годольфина. Кроме того, нужно сказать и о статье, целиком посвященной основной, пожалуй, сфере деятельности лорда-казначея - обеспечению финансирования войны за испанское наследство.

Отдельного упоминания заслуживают многочисленные биографии герцога Мальборо. Большая их часть сосредотачивается на военном аспекте жизни этого выдающегося полководца, однако есть и иные, общие биографии, а также исследование Л. Ивониной, посвященное парламентскому суду над герцогом Мальборо, знаменовавшим конец его политического могущества. Впрочем, будет правомерно заявить, что биографический труд Уинстона Черчилля до сей поры пользуется огромной популярностью, и его взгляд на Мальборо как на гениального командира, неудачи которого являлись исключительно следствием козней его злопыхателей, все еще обладает огромным влиянием.

Наконец, биографии большинства членов палаты общин можно найти в изданиях серии The History of Parliament: the House of Commons, в котором каждому из членов палаты посвящена отдельная статья, источниками для написания которых служила мемуаристика и парламентские журналы. В данном исследовании использовалось три издания, первое из которых включает в себя 3 тома, второе - 5 томов, а третье - два тома. Статьи располагаются в алфавитном порядке, издания выпускаются по тому или иному временному периоду. Всего три указанные издания включают более шести тысяч статей, и каждое из них содержит в начале сопроводительное эссе.

Новизна данного исследования определяется несколькими факторами. Подход к изучению выбранного периода со стороны английской короны позволит изучить сразу несколько моментов, которые были слабо изучены в англоязычной историографии и не изучены вовсе в русскоязычной: отношения королевы и ее кабинета, кабинета и партий. Осознание того, что кабинет являлся центральным органом реализации королевской политики позволяет предположить, что именно изучение политики кабинета и политики королевы в отношении кабинета позволит дать ответ о мотивах короны, об основных факторах, оказавших влияние на формирование королевской политики.

Характеристика источниковой базы исследования

На эвристическом этапе исследования приоритет отдавался источникам личного происхождения. Это напрямую связано с необходимостью изучать намерения и действия различных политических фигур, входящих в кабинет королевы и оказывающих влияние на формирование королевской политики. Под источниками личного происхождения понимаются такие источники, «функцией которых является установление межличностной коммуникации в эволюционном и коэкзистенциальном целом и автокоммуникации». В данном исследовании среди указанного вида источников использовались частная переписка и, в меньшей степени, мемуаристика.

Первоочередной необходимостью стало получить источники, написанные от руки герцога Мальборо и Сидни Годольфина, которые составляли костяк кабинета министров первую половину правления королевы Анны. Переписка Джона и Сары Черчиллей вплоть до 1978 года хранилась в Бленхаймском дворце, после чего, вместе со всеми прочими документами, была перемещена в Британскую библиотеку. Трехтомное издание переписки между четой Черчиллей и Годольфином было опубликовано в 1975 году Генри Снайдером, и оно является первым из изданий, включающих в себя всю сохранившуюся переписку между тремя этими личностями. Все письма (в количестве 1785, из которых ранее публиковались полностью 383, частично - 497) написаны на английском языке с адаптированным алфавитом. Переписка включает в себя письма с 1702 по 1710 год - иными словами, она покрывает весь период нахождения этих троих на ответственных постах при королеве Анне. Снайдер проделал огромную работу, датировав многие письма и расшифровав тайные обозначения в тексте, и работа эта положительно оценена научным сообществом. Переписка указанных персоналий имеет некоторые специфические черты. Из переписки понятно, что герцогиня и Годольфин, находясь в дружеских отношениях, пересылали друг другу полученные от находящегося по ту сторону Ла-Манша герцога письма. Однако писем герцогини Мальборо не сохранилось вовсе. В одном из своих посланий мужу она просит сжигать их, боясь попадания в чужие руки. Эта потеря восполняема, поскольку содержание ее писем можно реконструировать из ответов ее мужа и Годольфина. В репрезентативности переписки возникает мало сомнений по ряду причин: во-первых, все трое были близкими друзьями, а герцог и герцогиня была связаны к тому же очень теплыми отношениями; во-вторых, переписка была их единственным способом коммуникации и возможности держать друг друга в курсе происходивших событий; в-третьих, меры, предпринимавшиеся для защиты информации (речь идет о шифре и даже сжигании писем после прочтения, как в случае с герцогиней) позволяют судить о том, что информация, содержавшаяся в письмах, обладала такой ценностью, что ее стоило скрывать от посторонних глаз.

Помимо ответов на письма герцогини информацию о ней возможно получить из написанных ею уже после смерти мужа мемуаров, адресованных абстрактному «милорду». По своему жанру их можно отнести к мемуарам-автобиографии, поскольку целью их является установление вторичных социальных связей: сама герцогиня целью их создания она называет сохранение своего доброго имени; можно предположить, что речь идет о нападках на нее вигов. Виги, по причинам, которые будут названы в основной части, винили герцогиню во многих своих бедах, и мемуары ее, выполненные в форме письма, имели целью опровергнуть эти обвинения. Будучи впервые опубликованными в 1742 году, эти мемуары тотчас же привлекли внимание общественности и историков. Структурно они разделены на три части, написанные в разное время: на описание разногласий между Анной Стюарт и ее сестрой Марией, на отчет о ее управлении двором, написанном сразу после отставки в 1711 и на историю о том, как она потеряла расположение королевы. Вместе с другими бумагами из Бленхаймского дворца все три части мемуаров хранятся ныне в Британской библиотеке. В данном исследовании привлекалось первое издание мемуаров герцогини, выпущенное в 1742 году Джеймсом Беттенхемом. Сара Дженнингс высказывает свою точку зрения на происходившие тогда события, в качестве доказательств прикладывая порою копии полученных или отправленных ею писем. Очевидно, что при работе с этим нужно учитывать не только возможную неискренность герцогини, но и внушительный промежуток времени, разделявший на момент написания ее и описываемые ею события. Так или иначе, в контексте данной работы эти мемуары представляют ценность в качестве источника, по которому можно судить о позиции герцогини по тому или иному вопросу, о ее стремлениях и планах, симпатиях и антипатиях. Кроме того, большая часть написанного Сарой Мальборо верифицируется с помощью уже указанной ранее переписки.

В качестве источника были также привлечены дипломатическая и личная корреспонденция Анны Стюарт. Это два разных вида источников: ее личная переписка относится к источникам личного происхождения, в то время как дипломатическую кажется более верным отнести к делопроизводству, поскольку они обеспечивали разработку и осуществление управленческих решений. В данном исследовании использовалось издание под редакцией Б. Браун, написавшей указанную ранее биографию Анны Стюарт. Все письма расположены в хронологической последовательности, а выборка составлена самим автором: те или иные письма она включала или не включала исходя из своего понимания их важности и репрезентативности. Для данного исследования эта выборка кажется вполне подходящей: она позволяет рассмотреть дипломатические инструкции, указания и ответы своему окружению.

Важнейшим источником для данного исследования являются парламентские документы палат общин и лордов за выбранный период. Парламентские журналы относятся к делопроизводственным видам исторических источников, поскольку они использовались при работе парламента и периодически по нужде зачитывались в обеих палатах. Всего на данный момент существует четыре вида парламентских документов: 1) голосования и заседания, 2) журналы, 3) дебаты, 4) сессионные документы (sessional papers). Первые представляют собой подневную запись принятых актов, и включаются в журналы - официальные записи всех предложений, голосований, текстов и дебатов. Журналы не публиковались до середины семидесятых годов восемнадцатого века, а потому парламентские журналы, использованные в данном исследовании, были опубликованы ретроспективно. В данном исследовании используется так называемая «Парламентская история» Уильяма Коббета, изначально изданная им в двенадцати томах. Том шестой охватывает правление королевы Анны Стюарт и включает в себя материалы газет, мемуаров, рукописей, речи королевы и т.д. Парламентские журналы в значительной степени позволяют рассмотреть взаимодействия различных политических институтов: короны, партий, палат парламента. В парламентских журналах фиксируются устремления различных участников политических отношений, предметы разногласий, способы достижения компромиссов, решения по внутренней и внешней политике. В контексте данного исследования парламентские журналы важны в качестве источника, по которому можно судить о реализации на практике тех или иных политических планов королевы и ее окружения.

В исследовании также привлекались законодательные источники: законодательные акты и тексты международных договоров между королевством и другими субъектами международных отношений. Первые можно найти в одном из изданий, опубликованных на сайте Британской онлайн-библиотеки, в то время как вторые опубликованы в одном из томов фундаментального издания A Documentary History. В первое из названных изданий в хронологическом порядке включены все принятые парламентом акты за указанные периоды, подобная же логика структурного деления и подбора материала сохраняется во втором - тексты договоров там приведены на языке каждого из контрагентов. В определенных случаях необходимость указанных источников очевидна. Знание законодательных актов позволяет ориентироваться в полномочиях участников политических отношений, в то время как тексты торговых и мирных отношений необходимы для интерпретации целей и достижений королевской политики, для выявления взаимовлияния внутренней и внешней политики.

Наконец, последним необходимо упомянуть издание источников под редакцией Джорджа Маколея Тревельяна. Оно не отличается видовой гомогенностью, включая в себя некоторые письма королевы, отрывки из мемуаров членов комиссий по разработке проекта унии - иными словами, отличается подбором тех источников, которые имеют отношение к крупным, по мнению редактора, событиям того времени. Этот источник предоставляет доступ к некоторым из неопубликованных в других изданиях письмам королевы и иным документам периода с 1702 по 1707 год.

Глава I. Первые годы у власти и становление королевской политики

8 марта 1702 года скончался король Вильгельм III, и на престол взошла королева Анна. В огромной степени формированию ее окружения способствовала отнюдь не настоящая политическая ситуация, но предыстория: период ее жизни начиная с высадки Вильгельма Оранского на берега Англии до смерти его в начале 1702 года.

Ситуация до ее восшествия на престол была таковой, что Вильгельм III и Мария, сестра будущей королевы Анны, тщательно оберегали ее от любой возможности оказаться вовлеченной в политику королевства. Это было связано с опасениями Вильгельма перед мощной оппозицией тори, которая могла консолидироваться вокруг фигуры принцессы. Самым близким человеком для королевы в этих условиях стала Сара Черчилль, жена Джона Черчилля, будущего герцога Мальборо, а также и сам Джон Черчилль. Сара Черчилль происходила из не слишком богатой и влиятельной семьи, однако богатым и влиятельным был ее муж, тогда еще граф. К графу Вильгельм был настроен порою антагонистично и неприязненно, несмотря на переход Мальборо на его сторону во время высадки в Англию, хотя и признавал его таланты и способности. Однако все попытки королевской четы разлучить двух подруг оказались напрасными. Дружба мисс Морли и мисс Фриман, как называли себя в переписке будущая королева и будущая герцогиня, началась еще в детстве и лишь укрепилась с годами. После смерти Вильгельма Сара Мальборо стала для королевы, из-за действий Вильгельма плохо знакомой со двором и парламентом, естественным и главным союзником и советником.

К моменту смерти Вильгельма Джон Черчилль находился в Гааге в должности экстраординарного посла и главнокомандующего английской армией. Его задачами было скоординировать многие вопросы, возникшие между союзниками: Англией, Объединенными Провинциями и императором. Хотя 7 сентября 1701 года основные пункты Священного союза были подписаны и утверждены, Мальборо оставалось много работы по координации вопросов взаимодействия союзников - числа выставляемых войск, снабжения и т.д. Как и его жена, Джон Черчилль имел давние связи с королевой, являясь ее доверенным лицом.

Приход к власти королевы вызвал значительную перестройку в кабинете министров. Первым нужно упомянуть о назначении в начале мая 1702 года Сидни Годольфина на пост Лорда-Казначея. В это решении безусловно присутствовало рациональное зерно: Годольфин более десяти лет занимал различные посты в Казначействе, проявляя себя крайне талантливым администратором и политическим деятелем. Однако помимо этой причины были и другие - Годольфин имел давние дружеские связи с Мальборо и Сарой Черчилль. Мальборо убеждал королеву принять Годольфина, чтобы иметь в крайне важной для него как генерала должности друга и верного союзника. Кроме того, и для самой королевы Годольфин не был незнакомцем - сохранились фрагменты их переписки еще до ее вступления на престолОднако если назначение Годольфина на пост Лорда-Казначея вполне ясно, то с остальными перестановками в кабинете министров ситуация обстоит иначе. Речь идет, в первую очередь, о назначении и лордов Сеймура, Хау и Ноттингема. Между тем, дядя королевы, граф Рочестер, лишь сохранил свое место лорда-лейтенанта Ирландии, хотя и стремился к посту лорда-казначея.

Подобную политику короны в отношении кабинета можно объяснить несколькими разными теориями. Во-первых, в своих мемуарах герцогиня Мальборо подчеркивала, что тори создали себе положительную репутацию в глазах королевы, сумев провести в парламенте решение о назначении ей содержания - по предположению самой герцогини, сделано это было лишь в пику Вильгельму, но отнюдь не из каких-либо иных побуждений. Кроме того, по словам герцогини, королева считала вигов закоренелыми республиканцами, опасными для своей власти. Второе предположение, на котором делается упор, заключается в том, что сделано это было из соображений целесообразности: к началу 1702 года тори обладали большинством в парламенте - допустив их лидеров в кабинет, корона тем самым заручалась их поддержкой. О том, что решение насчет кабинета было ее личным решением, свидетельствует также информация из мемуаров герцогини: в них она утверждает, что с первых же дней пыталась склонить королеву на сторону вигов, однако та, судя по одному из писем, верила в принципы Церкви, за которые, как она полагала, стояли тори.

Второе предположение находит свою поддержку в том, как сама королева обозначила свои политические цели и задачи. Ее первое выступление было выступлением перед Тайным советом, второе - перед палатами общин и лордов, и текст каждого из них был написан Годольфином, еще не занявшим тогда пост Лорда-Казначея. Собрание Тайного совета состоялось в день смерти Вильгельма, и речь королевы в нем носила характер согласия ее, дочери Якова II, с существующим порядком, с достижениями последней революции. Она уверила присутствующих в заботе о «сохранении нашей религии и законов и свобод моей страны», а также о необходимости и готовности «поддерживать наследование по протестантской линии и сохранять порядки Церкви, как то установлено законом». Отказавшись от идеи реставрации на троне своего отца, королева сказала о своем стремлении продолжить приготовления к войне с Францией, начатые ее предшественником. В тот же день, 8 марта, королева получила обращения палат общин и лордов, основным мотивом которых было изъявление своей полной поддержки королевы в вопросе об объявлении войны Франции, хотя фактически королева еще не имела возможности уведомить палаты о своих намерениях. Таким образом, направлением своей политики корона объявила войну с Францией; парламент с преобладанием тори объявил ей свою поддержку, и назначение лидеров тори, чьи интересы совпадали с королевскими, на посты кабинета в этом контексте выглядит вполне логично.

В своем последующем обращении к палатам парламента 11 марта королева обозначила две важных политических цели, к выполнению которых она будет стремиться на протяжении всего своего правления: «уменьшение непомерного могущества Франции» и, «во имя мира и безопасности двух королевств», найти приемлемые условия для унии с Шотландией. Вопрос о том, насколько цели эти были продиктованы самой королевой, а насколько - ее ближайшим окружением в составе Мальборо и Годольфина, будет раскрываться в дальнейших главах. Нужно упомянуть также об одной из частей ее речи, написанной Годольфином: королева напомнила членам палат, что ее сердце - целиком английское и она сделает все для благоденствия Англии. Эта деталь, очевидно, несла в себе более глубокий смысл, чем может показаться - в ней видится противопоставление себя иноземцу-предшественнику, при котором тори не пользовались большим расположением. Судя по ответу, палаты были удовлетворены; между тем, королева также пообещала в общинам диссентеров охранять их права, повторив то же обещание и в конце парламента. В ее действиях уже в самом начале правления прослеживается умеренный курс, который будет характерен для министерства Мальборо-Годольфина и будет также прослеживаться в письмах королевы.

Первые шаги во внутренней политике были уже сделаны, вопросы о назначении королевского окружения на посты также недолго оставались нерешенными. Годольфин получил пост в начале мая, Сара Черчилль также еще в марте приняла высший придворный чин, Мальборо стал уже в конце марта герцогом и получил большое содержание - частично выделенное парламентом, частично - из королевского личного дохода. Пожалование титула герцога было личной инициативой королевы, на которой она настаивала вопреки недолгим возражениям Сары Черчилль. Несмотря на королевскую милость, Мальборо стремился к большему - на фоне уже очевидной для всех войны союзные войска не имели главнокомандующего. Мальборо видел кандидатом себя, в то время как в намерения королевы входило отдать эту должность принцу Георгу. В качестве аргументов в свою пользу Мальборо предъявлял просьбы голландских союзников, связями с которыми он успел обзавестись, и прочие доводы: например, он говорил о сложностях, которые возникнут с прусским королем, который также претендовал на эту должность, в том случае, если главнокомандующим станет принц королевской крови. Кандидатура же самого Мальборо являлась нейтральной, и в конце концов он получил этот пост. Королева воздержалась также от перестановок среди военных и дипломатических назначений, следуя в этом курсу Вильгельма.

С первыми трудностями корона столкнулась уже сразу после начала войны. Билль о разработке проекта унии с Шотландией, созданный по инициативе королевы, натолкнулся на сопротивление лидеров тори, незадолго до того получивших места в кабинете. Предсказания Годольфина насчет этой оппозиции оказались верными - она не была оппозицией всей партии тори и не стала серьезной преградой для принятия билля. Тем не менее, такое расхождение во взглядах между королевой и частью ее кабинета, который должен был быть ее опорой, показательно. Подобная ситуация могла возникнуть из-за опасения верхушки тори перед наплывом в Англию и английский парламент шотландских пресвитериан. Однако большинство в палате общин все же рассматривали унию как нечто более полезное, нежели вредное. Несмотря на это, переговоры двух комиссий, назначенные в том же году, не пришли к ощутимым результатам - интересно, что комиссии не успели даже найти более-менее существенные разногласия, чтобы завести дискуссию. Судя по всему, к такому исходу привели два фактора: во-первых, состав английской комиссии, в которой было много сторонников лидеров тори, не желавших унии; во-вторых, политическая нестабильность и разногласия в шотландском парламенте, приведшие к тому, что комиссионеры от шотландской стороны не имели четких условий и требований. Короне пришлось на какое-то время отложить вопрос объединения двух королевств.

Весна и лето стали для новой королевы и ее недавно сформированного кабинета временем становления и подготовки к активным действиям. Во-первых, произошло обозначение дальнейших планов короны: победы в войне с Францией и обеспечения унии двух наследственных владений королевы Анны в одно. О важности войны для ее политики свидетельствует многое: начиная с работы последнего парламента короля Вильгельма и на протяжении порядка 8 лет королева сама выступала с обращением в палате общин о необходимости ведения войны; ее же выступлением с благодарностью за поддержку войны заканчивалась почти каждая сессия парламента. Очевидно, что своими речами с упоминанием герцога и его успехов она усиливала позиции своего генерал-капитана внутри страны, тем самым поднимая авторитет всего кабинета - парламентские речи стали одним из самых важных инструментов её политики. В более глобальном плане инструментом реализации своих планов королева избрала опору на одну из партий - в данном случае, тори.

Новый, первый парламент королевы Анны был собран 20 октября 1702 года. Спикером его стал кандидат от тори, Роберт Харли. Этот парламент стал парламентом тори - преобладание их в палате общин достигало соотношения 2:1, и достигнуто это преобладание не без помощи королевы, надежды которой на победу тори были очевидны для всех. Такое подавляющее большинство в теории должно было в теории обеспечить тори принятие любых политических решений в палате общин; кроме того, оно не могло не уверить лидеров тори, пользовавшихся расположением королевы и заседающих в кабинете, в своем могуществе. В том, что они играли важную роль в формировании политики короны на данный период, сомнений мало - из письма Лорда-Казначея герцогу на континент следует, что они наравне с Годольфином принимали участие в написании открывающей парламент речи королевы.

«Лорды и джентльмены; с огромным удовлетворением я встречаю этот парламент, созванный мною с целью помочь мне в ведении справедливой и необходимой войны, в которую мы оказались вовлечены.» - такими были первые слова королевы в палате общин 20 октября 1702 года. Безусловно, выбор их был не случаен: корона сразу же наметила парламенту основные вопросы, которыми им следовало озаботиться. «Я твердо настроена защищать и сохранять Церковь, как то установлено законом, и охранять ваше пользование всеми правами и свободами; в свою очередь, я полагаюсь на вашу заботу обо мне. Мои и ваши интересы неразделимы; мои усилия никогда не будут испытывать недостатка в стремлении обеспечить вашу безопасность и благополучие.» - заключила королева. Кажется очевидным, что таким образом королева подчеркивала общность интересов короны и партии тори, заключавшиеся в защите интересов Церкви, достижений Славной революции и ведении «справедливой и необходимой» войны против Франции. Интересен в этом отношении эпизод из мемуаров герцогини о реакции лордов тори на эту речь.

Несмотря на веру королевы в мотивы и цели тори, Мальборо и Годольфин относились к ним с недоверием. Об этом свидетельствует то, что в письме Годольфину Мальборо негативно отзывается о Рочестере, ожидая от него неприятностей. Восьмого октября, незадолго до созыва первого парламента королевы Анны, уже Годольфин в письме герцогине Мальборо говорит о своей неприязни к Сеймуру. Опасения дуумвиров насчет позиции тори начали сбываться уже в самом начале работы парламента. Впервые это проявилось в той формулировке ответа на обращение королевы, которую тори, воспользовавшись своим большинством, сумели протолкнуть через палату общин. Конфликт заключался в предложенной тори фразе о том, что победы герцога Мальборо «возвратили древние честь и славу английской нации». Очевидно, глагол «возвратили» подразумевает, что эта честь и слава была утрачена; утрачена ни кем иным, как фаворитом вигов, Вильгельмом. Их требование заменить глагол «возвратили» (retrieved) на «отстояли» (maintained) не привело ни к чему, поскольку партия Церкви, уже открыто, указала вигам на бесполезные и даже бесславные кампании Вильгельма во Фландрии. Несколько угрожающе также прозвучали их обещания восстановить «должные» права и привилегии Церкви, убрав от рычагов власти лиц, замышляющих против нее недоброе. Фактически не вызывает сомнений о том, что речь шла о вигах, сторонниках диссентеров. Однако в переписке Мальборо и Годольфина этих эпизодов не упоминается - вероятно, по той причине, что они были на данном этапе лишь демонстрацией силы, не приведшей еще к ощутимым последствиям. Кроме того, королева, Мальборо и Годольфин получили то, в чем они нуждались, поскольку палата согласилась с необходимостью утвердить военные расходы в том же самом обращении.

Утверждение расходов позволило герцогу Мальборо начать подготовку к следующей кампании на континенте. Его достижения были впечатляющи - по возвращении в Гаагу после летне-осенней кампании его встречали как героя, со слезами на глазах. Кроме того, Мальборо удалось установить доверительные, даже дружеские отношения с Великим пенсионарием Хейнсиусом. Эти отношения он использовал, чтобы передать королеве через герцогиню мнение Хейнсиуса о том, насколько кандидатура Мальборо подходит для занятия им поста командующего союзными силами. Здесь нужно остановиться на нескольких моментах: во-первых, нужно обратить внимание на использование герцогом (а также кабинетом и короной) удачных обстоятельств во внешней политике для политики внутренней как в данном эпизоде, так в последующих. Кроме того, здесь впервые в переписке герцога и герцогини проявляется характерная особенность их взаимодействия с королевой, повторяющаяся в будущем: герцог, не считая формальных отчетов, достаточно редко пишет королеве сам; еще реже эти письма действительно написаны им самим, а не Годольфином и герцогиней Мальборо. Выражая в письме герцогине благодарность, которую он испытывает к королеве, Мальборо признается, что изъявление чувств нельзя назвать его сильной стороной; а потому задачу эту он возлагает на свою жену, прося ее выразить королеве то, чего не может он сам.

В то время как Мальборо на континенте укреплял свои войска и координировал действия союзников, в английском парламенте лидеры тори решили воспользоваться своим большинством, чтобы провести радикальный Билль о временном согласии (the Bill of Occasional Conformity), являвшийся во многом отступлением от принципов революции. Диссентеры, которые по Акту о присяге (Test Act) и Акту о веротерпимости (Act of Toleration) могли занимать государственные посты, причащаясь раз в год в Англиканской церкви, отныне этого права лишались. Этот акт был, безусловно, ударом по диссентерам, и, в конечном счете - по вигам. В контексте данного исследования ключевой интерес вызывает то, как к этому, несомненно радикальному, Биллю относилась сама королева.

Позицию ее можно проследить по двум показателям. Первый из этих показателей, часто приводящийся в историографии, заключается в том, что даже муж королевы, сам диссентер, был вынужден под давлением королевы поставить под биллем свою подпись. Однако подобный аргумент выглядит неубедительным: точно также свою подпись оставили под ним Мальборо и Годольфин, которые не поддерживали его, но были принуждены обстоятельствами - от поддержки их кабинета лидерами тори зависела возможность кабинета как такового функционировать. Куда более весомым свидетельством, как кажется, является письмо королевы герцогине Мальборо, в котором она повторяет риторику тори о том, что Церковь находится «в опасности» - эта риторика никогда не использовалась Годольфином или Мальборо. Решение королевы было, безусловно, принято ею лично, а данные в начале правления обещания диссентерам, кажется, уже были позабыты. Билль, однако же, был заблокирован вигами палаты лордов, которые добавили в него столько поправок, что при их одобрении палатой общин терялся весь смысл билля.

Вторая сессия этого парламента завершилась к концу зимы, а следующая должна была начаться лишь осенью. Однако зимою королева неожиданно сместила с поста Рочестера - принято считать, что произошло это из-за темперамента графа, невоздержанного на язык и чрезмерно властного. Вероятно, дело крылось в поведении самонадеянного дяди королевы, однако мотивом его отстранения кажется более верным считать не оскорбительное поведение Рочестера, а то, что своим поведением он ставил под сомнение власть королевы - её королевскую прерогативу.

После этого отношения между Мальборо и Годольфином с одной стороны, и лордами тори с другой стали резко ухудшаться. Думается, что начало было положено задержками с отправкой герцогу на континент выделенных средств, о котором Мальборо писал Лорду-Казначею, в то время как сама задержка могла быть связана с поведением Рочестера. Сам Мальборо связывал это с противодействием тори, ожидавших от Провинций введения эмбарго на торговлю с Францией. Эти обструкции исходили, по мнению герцога, от Бакингема и его союзников-тори из кабинета; они не давали ему возможности расплатиться с солдатами и начать готовиться к весенней кампании. Между тем выполнение условий тори было крайне сложной задачей: для принятия такого решения все провинции должны были дать свое согласие. Нужно заметить, что переписка весны-лета 1703 года ярко иллюстрирует политические воззрения Мальборо и Годольфина. В своем майском письме жене Мальборо пишет, что партийная борьба не может не выйти боком королеве и кабинету, и что сам он никогда не будет принадлежать той или иной партии, служа лишь интересам королевы. Вместе с тем он пророчески утверждает, что это настроит против него сразу обе партии. В конце весны он пишет герцогине, что чрезмерное усиление одной из партий приведет ни к чему иному, как к лишению королевы реальной власти, которой она должна, по его мнению, обладать. В июне герцог вновь пишет Годольфину, что, по полученным им от князя Вратислава сведениям, Ноттингем и его тори будут нацелены в первую очередь против Годольфина. В июне Мальборо был готов предложить Годольфину конкретный план действий: во-первых, он надеялся на смерть заболевшего Сеймура, который, впрочем, не умер, что вновь заставило герцога опасаться его противодействия; во-вторых, надеялся на удаление королевой двух (в идеале он бы удалил семерых, но это, как он считал, неразумно) тори из кабинета и со всех постов. Основным мотивом для герцога желать ослабления тори были опасения перед тем, что они могут вырвать из его рук руководство военными действиями, между тем как его главным желанием было поступать по своему разумению, оставаясь вне досягаемости партий: «В своем текущем настроении, в котором я, даст Бог, буду находиться всегда, я убежден, что обе партии безрассудны и несправедливы. Я прекрасно осведомлен о нескольких допущенных мною ошибках, но не в моих намерениях исправлять их, впадая в еще большие заблуждения; я не стану опираться ни на одну из них [партий], но постараюсь показать всему миру намерение в своих поступках ориентироваться лишь на то, что, по моему мнению, будет в интересах королевы и моей страны». Герцог боялся также, что усиление тори приведет к подрыву с трудом заработанного им доверия среди союзников - особенно среди Провинций, так же раздираемых партийной борьбой. Герцогу необходимо было убедить королеву, и для этого он начал воздействовать на нее через увещевания герцогини и письма, в которых он убеждал королеву в том, что разжигание вражды внутри королевства покажет союзникам и Франции внутреннюю слабость Англии, а также морально поставит королеву на одну ступень с Людовиком XIV, преследовавшим гугенотов. Помимо прочего, поддержка ею билля испортит отношения с Нидерландами и лишит королеву образа защитницы протестантов. Важно, что все эти аргументы герцога были так или иначе связаны с войной, победу в которой он считал соответствующей интересам короны. Тем не менее, дуумвиры понимали, что новая сессия будет крайне тяжелой для и без того заболевшей королевы.

Вторую сессию парламента королева вновь открыла своим обращением, в котором она подчеркивала необходимость сбора средств на ведение войны с учетом новых договоров, заключенных с Савойским герцогством и Португалией. Очевидно, вняв увещеваниям Годольфина и Мальборо, королева призвала палату общин воздержаться от раздоров, несвоевременных с учетом текущей войны - тем не менее, что крайне важно, ни один из лордов тори не был удален из кабинета, как того хотел Мальборо. Однако тот факт, что она вняла его аргументам об опасности для военной кампании, говорит об отношении самой королевы к войне. Впрочем, речь короны не привела к ощутимым результатам, поскольку тори вновь выдвинули в палате общин Билль о временном согласии и с большинством в 83 голоса (вновь весьма ощутимым) сумели его принять. Однако точно тем же способом, что и в прошлом году, билль был отклонен в палате лордов, что еще ранее предсказывал герцог Мальборо - в письме Годольфину он писал, что шанс у этого билля есть лишь в том случае, если они вдвоем выступят в его поддержку, чего они делать точно не станут. Вероятно, отчасти это было и следствием действий Годольфина: еще в сентябре тот писал герцогу, что на противоречиях между некоторыми из лордов тори можно и нужно играть - что, впрочем, не делает их союзниками кабинета. Нужно также пояснить, что под кабинетом в своей переписке Годольфин и Мальборо понимали себя и тех, кто руководствуется интересами королевы в понимании этих интересов самими дуумвирами - тот же Хау, по слухам, говорил, что он желал бы увидеть чету Мальборо «вздернутыми». Раскол кабинета проявлялся также и в том, что тори угрожали Мальборо и Годольфину объединиться вместе с вигами в стремлении вести исключительно оборонительную войну в Голландии, что фактически являлось прямой атакой на Мальборо, который понимал, что это разрушит союз с Провинциями.