Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

В связи с возрастанием интереса к религии и к Русской православной церкви в России в постсоветский период, в последние десятилетия появляется все больше работ в области гуманитарных и социальных дисциплин, посвященных различным аспектам истории православия. Глобализация и необходимость налаживания конструктивного межкультурного диалога в современном мире в свою очередь побуждают исследователей обращать внимание на экуменическое движение и его взаимодействие с Русской православной церковью.

Как в зарубежной, так и в отечественной исторической науке значительный пласт литературы посвящен развитию экуменизма на протяжении XX века, однако период зарождения этого движения в XIX веке затрагивается в сравнительно небольшом количестве работ. При этом как правило авторами специально рассматривается формирование идей единой христианской церкви среди представителей отдельно взятых конфессий.

Исследования, составившие историографическую основу данной работы, представляется осмысленным разделить на две группы.

В первую группу вошли труды зарубежных и отечественных ученых, посвящённые истории экуменизма в целом или же в рамках истории Русской православной и Англиканской церквей, в которых в той или иной мере затрагивается англикано-православный диалог.

На данный момент существует пласт отечественных работ, посвященных русскому экуменизму. Большая часть из них носят богословский, либо же религиозно-философский характер и освещает события XX-XXI вв. протоэкуменический православный церковь конфессия

Значительный вклад в исследование истории экуменизма в России вносят работы В. А. Ливцова . Особый интерес в рамках данной работы представляет его диссертационное исследование , прослеживающее деятельность и характерные особенности экуменического движения в Русской православной церкви. Хронологические рамки диссертации охватывают последнюю четверть XIX века, который автор кратко характеризует как период «пред-экуменизма». Несмотря на то, что в качестве одной из задач исследования Ливцов формулирует как выявление причины появления экуменических идей в России и исследование характера и деятельности первых экуменических организаций, раздел работы, посвященный этому периоду представляет собой скорее перечисление основных событий англикано-православного диалога второй половины XIX века, таких как поездка Уильяма Палмера в Россию в 1840-41 гг., создание Ассоциации восточных церквей в Англии в 1864 г. и проект основоположника Западного обряда в православии Джулиана Джозефа Овербека, не рассматривая социально-культурные факторы диалога. Следует также отметить, что в связи с тем, что данный период не является основным фокусом диссертации, автор во многом опирается на предшествующие исследования, в частности, работы Татьяны Соловьевой.

Разделы, посвященные англикано-православному диалогу также вошли в несколько англоязычных коллективных монографий, посвящённых общемировому экуменизму. Прежде всего следует отметить главу «Православная церковь и экуменическое движение», написанную русским эмигрантом первой волны, православным богословом и одним из основателей Всемирного совета церквей прот. Г. Флоровским . Автор рассматривает взаимоотношения Русской и Вселенской православных церквей с англиканами Англии и Америки, а также со старо-католиками. Характеризуя отношения между англиканами и Русской православной церковью Г. Флоровский уделяет несколько страниц наиболее значимым участникам событий, таким как Уильям Палмер и митрополит Филарет (Дроздов), ограничиваясь лишь упоминанием в отношении других.

Краткое описание основных событий этого периода вошло в главу «Англикано-православные отношения: долгосрочный обзор» авторства Розанн Элдер в коллективной монографии, посвященной всемирному экуменическому движению . Данный обзор интересен в частности тем, что автор делает попытку вписать движение в Англиканской церкви в сторону объединения в православными церквями в общий социально-интеллектуальный исторический контекст английского общества второй половины XIX века.

Автор монографии «Экуменическое движение: введение в историю» Томас Фитцджеральд в главе, посвященной англикано-православным отношениям преимущественно воспроизводит работу прот. Г. Флоровского, однако также вводит и некоторые не использованные Флоровским источники.

В историографическую базу также вошли посвященные истории Англиканской церкви и в частности Оксфордскому движению первой половины XIX века, из интеллектуальной среды которого вышли сторонники воссоединения с православными церквями . Особый интерес для данного исследования представила коллективная монография «Оксфордское движение: Европа и Мир 1830-1930», в которой в том числе рассматриваются социальные и политические изменения в Англии и внутрицерковные события Англиканской церкви, ставшие факторами возникновения Оксфордского движения и поворота некоторых его участников в сторону воссоединения с православными церквями .

Основные вехи взаимодействия Англиканской церкви с Русской и Вселенской православными церквями были обозначены в лекции церковного историка Генри Брандрета «Церковь Англии и Восточные православные церкви в XIX-XX вв.», прочитанной в Ламбетской дворцовой библиотеке в 1966 г. и опубликованной в сборнике «Англиканские инициативы в Христианском Единстве ». Выводы автора представляются несколько противоречивыми: подчеркивая значение пред-экуменической деятельности этого периода, он в то же время характеризует ее результаты как незначительные.

Необходимо упомянуть работу Л. В. Козыренко «Англиканская церковь как конфессиональный феномен». В качестве одной из задач своего диссертационного исследования, посвященного эволюции Англиканства как конфессии, ставит рассмотреть англикано-православный диалог XIX века по основным направлениям вероучения и практической деятельности, что отвечает теме нашего исследования. Однако текст посвященного данной теме раздела практически дословно заимствован из работ Т. Соловьевой, в связи с чем диссертация не вошла в историографическую базу.

Отдельного упоминания заслуживает диссертационное исследование Ле Роя Борнике, посвященное Боннским конференциям 1870-х, инициированных так называемыми старокатоликами, отколовшихся от Римской церкви в 1870-м году после Первого Ватиканского собора, на котором был принят догмат о непогрешимости (безошибочности) Папы . Достаточно значительные раздел работы посвящен общим тенденциям и отдельным событиям в развитии общемирового христианства XIX века, обеспечившим почву для межцерковного диалога. В частности автор достаточно подробно разбирает религиозную ситуацию в Англии, тесно связанную с философскими, научными и социальными течениями того времени, связывая развитие движений обновления церковной жизни, частным примером которых является трактарианство, с реакцией на либеральную философскую мысль и общую секуляризацию общества . Особо важно отметить, что Борнеке предпринимает попытку выявления причин распространения экуменических идей в России именно в этот период, в частности через анализ таких факторов как геополитическая обстановка и расширение культурных связей с Европой (например, введение европейских образовательных стандартов в богословских академиях). Автор обращает внимание на своеобразный взрыв в развитии богословской мысли в России в 1870-80-е гг. и активное развитие и расширение сферы влияния религиозных периодических изданий и подчеркивает их значение в распространении знаний о западных конфессиях .

Во вторую группу вошли исследования истории англикано-православных отношений.

Одним из немногих крупных работ, основным фокусом которых являются англикано-православные отношения является монография Брина Гефферта «Восточные православные и англикане» . Глава, посвященная рассматриваемому нами периоду и озаглавленная «Прецеденты XIX века», полностью повторяет аналогичный раздел диссертационного исследования автора «Англикане и православные в межвоенный период» . Источниковая база и выводы автора во многом совпадают с работой Г. Флоровского и на наш взгляд отличаются определенной непоследовательностью: Гефферт характеризует контакты XIX века как спорадические и представленные индивидуальной деятельностью отдельных «эксцентричных» личностей с обеих сторон и несколько раз подчеркивает их безрезультатность и при этом упоминает создание и деятельность организаций по продвижению христианского единства. В целом в этом разделе работы автор делает попытку подвести читателя к выводу о том, что в действительности экуменическая деятельность как таковая началась лишь после Первой мировой войны, а все предшествовавшие попытки диалога не имели значения для дальнейшего развития экуменизма.

Статьи в научных и историко-богословских периодических изданиях, фокусирующиеся на англикано-православных отношениях в рассматриваемый период, а именно работы И. Ю. Смирновой и Т. Соловьевой .

В статье «Межконфессиональные контакты России и Великобритании в 1840-1860-е гг.» И. Смирнова фокусируется преимущественно на выявлении внешне-политических государственных соображений, которые могли способствовать началу межконфессионального диалога и влиять на его дальнейшее развитие. Так работы Палмера 1850-52 гг., рассматривавшие различия между обрядом крещения православных церквей России и Греции автор характеризует как попытку ослабить авторитет РПЦ в преддверии Крымской войны. Автор упоминает, однако специально не останавливается на деятельности возникших в начале 1860-х Ассоциации Восточной Церкви (которую автор упоминает под ее современным названием - Ассоциация Англиканской и Восточной Церквей) и Греко-Русского комитета (Russo-Greek Commitee, автор переводит как Греко-Восточный комитет). Позиция РПЦ в межконфессиональных контактах выражена в данной работе практически исключительно мнением митрополита Филарета (Дроздова): в заключении работы автор подчеркивает его решающую роль в поддержании англикано-православных связей в этот период.

Пожалуй, наиболее полные на данный момент в отечественной историографии работы, посвященные вопросу англикано-православных отношений в XIX веке написаны Татьяной Соловьевой . Опираясь преимущественно на английские источники, автор воспроизводит событийную канву диалога, а также рассматривает предпосылки его развития, связанные с особенностями доктрины и культа Англиканской церкви. Интерес представляют заключения автора относительно интеграционного характера Англиканской церкви, совмещающей в единой структуре порой кардинально отличающиеся интерпретации христианского вероисповедания, которые способствовали ее включению в экуменическое движение с самого начала его становления. Соловьева также обозначает характер вопросов, поднимавшихся в диалоге и выделяет группы доктринальных (филиокве, авторитет Вселенских Соборов), канонических (признание апостольского преемства Англиканской церкви, иконопочитание, вопрос о "национальной религиозности" церквей), межцерковных (обмен делегациями, переписка, издание литературы по истории и вероучению церквей) аспектов диалога. При этом некоторые выводы автора представляются нам излишне обобщенными: так автор выявляет общепризнанное разделение англиканской церкви в указанный период на Высокую, Низкую и Широкую и в дальнейшем рассматривает историю взаимодействия Англиканской церкви с другими конфессиями как внутреннюю борьбу этих партий, что на наш взгляд не является вполне корректной интерпретацией. В частности, автор рассматривает Оксфордское движение как составную часть партии Высокой церкви, что не подтверждается специальными исследованиями истории Оксфордского движения. Определенным недостатком работ Соловьевой, как нам кажется, можно назвать явную про-православную личную позицию автора, которая делает ее теоретические интерпретации менее объективными. В целом ее статьи во многом носят описательный характер, однако также раскрывают такую характерную особенность англикано-православного диалога XIX века, как высокая значимость личных устремлений отдельных участников событий и межличностных связей.

Анализ выявленной историографии по данной тематике позволил нам заключить, что в отечественной и зарубежной литературе нашли отражение отдельные аспекты истории англикано-православного диалога. Достаточно изученной представляется религиозная и культурно-социальная обстановка в Англии XIX века, а также факторы, повлиявшие на формирование экуменических идей трактарианства и других движений церковного обновления в рамках Англиканской церкви. При этом нами не было выявлено специальных исследований, в которых был бы представлен комплексный анализ взаимодействия представителей Англиканской церкви с сообществом Русской православной церкви, охватывающий доступный корпус источников.

Объектом настоящего исследования являются протоэкуменические контакты представителей Англиканской церкви с Русской православной церковью. Предметом исследования является динамика, характерные особенности, факторы и последствия их развития.

Таким образом основной целью данного исследования является выявить динамику межконфессиональных протоэкуменических контактов между представителями Англиканской церкви и Русской православной церковью во второй трети XIX века. Для достижения поставленной цели представляется необходимым выполнение следующего ряда задач:

1. Выявить социально-культурные и внешнеполитические предпосылки к развитию диалога в Англии и в России;

2. Охарактеризовать первый контакт представителя Англиканской церкви Уильяма Палмера с РПЦ, определив специфику позиции Уильяма Палмера и позиции РПЦ, а также определить значение данного контакта для дальнейшего развития диалога.

3. Охарактеризовать протоэкуменические контакты между представителями Церкви Англии и Русской православной церкви в течении 1840-х и 1850-х годов, проследить динамику их развития на протяжении периода, в том числе провести анализ репрезентации РПЦ в работах представителей Англиканской церкви и репрезентации Англиканской церкви в отчетах православных участников контактов;

4. Охарактеризовать протоэкуменические контакты между представителями Церкви Англии и Русской православной церкви в течении 1860-х годов, выделить основные вехи в развитии контактов, выявить изменения в динамике их развития, относительно более раннего периода.

Источниковую базу данного исследования составили различные группы источников.

В первую очередь следует назвать источники личного происхождения, а именно дневники и эпистолярные источники, в частности дневники и путевые заметки о поездке в 1840-41 гг. в Россию У. Палмера , отредактированные и изданные одним из основателей Оксфордского движения Джоном Ньюманом, а также дневники и письма на родину последовавших примеру Палмера «паломников» в Россию из числа представителей англиканской церкви .

Группу публицистических источников составили в том числе новостные заметки, богословско-полемические статьи, и учебные материалы, опубликованные в религиозных просветительских периодических печатных изданиях, посвященные англиканству и православию соответственно и относящееся к рассматриваемому периоду. В России такими изданиями были в первую очередь журналы «Христианское чтение» и «Православное обозрение». Из британских изданий материалы, посвященные православной церкви, публиковал журнал «Christian Remembrancer».

Журнал «Христианское чтение» был основан в 1821 году ректором Санкт-Петербургской Духовной Академии и издавался до 1917 года . Журнал издавался каждый месяц и стал первым научно-духовным печатным органом. С середины 1860-х на страницах журнала в том числе печаталось значительное количество материалов, посвященных религиозной обстановке в других странах и специфическим особенностям инославных церквей. Основным корреспондентом журнала в Англии с момента своего избрания в корреспонденты Конференции Санкт-Петербургской Духовной Академии в 1959 году становится прот. Е. И. Попов - священник посольской церкви в Лондоне, деятель русской колонии в Англии, переводчик и «популяризатор» английской культуры в России и русской культуры в Англии.

Другим значимым корреспондентом журнала по международной обстановке более общего характера служил прот. К. Л. Кустодиев, также печатавшийся и в «Православном обозрении». Его рубрика «Письма о современном состоянии религиозно-церковной жизни за границей» становится постоянной в «Христианском чтении» только с конца 1860-х, то есть в то время, когда он служил священником в посольской церкви в Мадриде до своего перевода в Венгрию. Следует отметить, что прот. К. Л. Кустодиева можно отнести к числу самых плодовитых журналистов этого периода, его авторству принадлежат многочисленные эссе и путевые заметки, посвященные различным аспектам религиозной жизни за рубежом, социальной обстановке в посещаемых им странах, а также богословским вопросам.

Отдельную группу источников составили официальные отчеты и переписка членов РПЦ, такие как материалы из записок и отчетов прот. Иосифа Васильевича Васильева, священника посольской церкви в Париже с 1846 года, в 1866 году принявшего участие в поездке в Англию с целью обсуждения возможностей соединения Англиканской церкви с Православной, а также отчетная документация и публикации таких организаций как Ассоциация восточных церквей, Русско-греческий комитет.

Таким образом, источниковая база достаточно репрезентативна и позволяет достигнуть поставленной цели и решить указанные задачи.

Структура работа определяется целями и задачами исследования. В первой главе данного исследования будут выявлены и проанализированы предпосылки межконфессионального диалога в среде Англиканской и Русской православной церквей. В главе второй будет рассмотрено начало контакта между представителями Англиканского сообщества и Русской православной церкви и динамика развития контактов на протяжении периода 1840-х и 1850-х годов. В главе четвертой будут рассмотрены контакты 1860-х годов.

Глава 1. Предпосылки англикано-православного диалога во второй трети XIX века

Предпосылки в Англии

Современные исследования предыстории мирового экуменизма как культурного и социального феномена выделяют несколько наиболее значимых факторов, способствовавших рождению экуменических идей и активизации протоэкуменической деятельности представителей различных церквей в середине XIX. В первую очередь отмечается расширение области миссионерской деятельности, что особенно характерно для западных церквей в связи с расцветом колониальных империй, однако имело место и в рамках деятельности Русской православной церкви . Раздробленность Церкви затрудняла задачу миссионеров, которые стали чаще сталкиваться с ситуацией “конкуренции” за будущих христиан в тех областях мира, где их родные империи боролись за политическое влияние . Расширение миссионерства также способствовало учащению контактов между представителями разных церквей и пробуждению взаимного интереса к специфике друг друга . Этому также способствовали такие социальные и технологические факторы расширение торговых и политических связей , а также облегчение путешествий за счёт развития транспорта и системы коммуникаций. При этом расширение колоний иногда отрезало переселенцев от своих Церквей, что заставляло их искать новые пути оставаться в общении с церковью. Одновременно набирала силу и влияние либеральная философская мысль, подтачивавшая авторитет религии вообще и в частности церковный авторитет и ставшая стимулом “сплотиться против общего врага”.

Церковь Англии в первой половине XIX века оказалась в состоянии кризиса, как с точки зрения своего социально-политического положения, так и догматических и духовных основ религиозного учения. Проходившие параллельно движения в сторону веротерпимости по отношению к представителям других конфессий и интеграции их в политическую жизнь страны с одной стороны и постепенной секуляризация культуры и общества с другой привели к значительному падению авторитета и влияния Церкви Англии. Одновременно в самой Церкви не сложилось догматического единства, необходимого для эффективного противостояния новым протестантским, про-католическим и либеральным тенденциям.

Политические реформы либерального правительства партии Вигов конца 1820-х и начала 1830-х, а именно расформирование указом Парламента десяти диоцез Церкви Англии в Ирландии и допуск в Парламент представителей иных вероисповеданий, подрывавшие привилегированное положение официальной Церкви совпали с религиозными исканиями видных членов Оксфордского университета, оплота Высокой Церкви Англии и религиозного и интеллектуального центра страны.

В этих условиях возникло интеллектуально-религиозное течение, получившее название Оксфордского движения, также называемое пьюзенизмом по имени одного из лидеров движения доктора Пьюзи и трактарианством по названию выпускаемого движением периодического издания Трактаты Времени (Tracts for the Times). Члены и сторонники движения выступали за возрождение таких элементов католического христианства как Апостольское преемство, реальное присутствие Христа в евхаристии и системы таинств, которые, по мнению трактарианцев оказались утеряны в ходе XVI-XVIII веков и без которых сама истинность Англиканской церкви оказывалась под сомнением . При этом слово "католический" было связано не с приверженностью римскому папе, а с вселенским обще-христианским характером церкви, а тексты Трактатов, напротив, носили "антипаписткий" характер.

На процесс формирования Оксфордского движения и как партии в Церкви Англии, и как системы религиозных убеждений оказали значительное влияние такие факторы как личные духовные поиски основателей и лидеров движения, а также внутренняя структура Оксфордского университета, в частности система колледжей и институт тьюторов, становившихся наставниками для своих подопечных не только в рамках учебного процесса, но и на уровне складывания системы мировоззрения.

Одной из наиболее значимых фигур в истории рождения движения является Джон Генри Ньюман, преподаватель Оксфордского университета и священник Церкви Англии, чьё разочарование в англиканстве привело его к 1845 году к обращению в католичество. Личная харизма, яркий ораторский и проповеднический талант и глубокая вера Ньюмана сделали его центром, объединившим вокруг себя недовольных положением в Церкви и обществе людей с различными убеждениями, происхождением и характерами, многие из которых на тот момент были его учениками . По инициативе Ньюмана началось составление и издание Трактатов, а также перевод творений Святых отцов, составивший Библиотеку Отцов (Library of the Fathers).

Несмотря на то, что трактарианцы достаточно много говорили о проблеме разрозненности церквей и необходимости церковного единства, Оксфордское движение во многом оставалось патриотичным и национальным движением . Безусловно, возникшая в рамках трактарианства "теория ветвей", согласно которой Церковь Англии, Римская церковь и Восточная церковь были ветвями единого древа христианства, представляется значительным шагом к экуменизму, однако следует отметить, что на тот момент приверженность "теории ветвей" не приводила ее создателей к практической экуменической деятельности . В частности это несколько странное обстоятельство объясняется спецификой интерпретации церковного единства.

Во-первых, для многих трактарианцев, в том числе для одного из основателей движения Джона Кебла и автора "теории ветвей" Уильяма Палмера из колледжа Ворчестер , отнюдь не обязательным представлялось видимое единство церквей. Напротив, "теория ветвей" как бы освобождала своих сторонников от долга обеспечения внешнего воссоединения христианских церквей, так как постулировала фактическое невидимое их единство через общее происхождение от единой "примитивной" церкви . В случае же тех, кто как доктор Пьюзи и Джон Ньюман, признавали потребность в видимом единстве, первостепенной задачей представлялось "очищение" всех трех церквей от накопившихся с времен Вселенских соборов лишних нововведений, которое считалось обязательным условием воссоединения . Более того, несмотря на то, что одним из центральных мотивов в идеологии движения было возращение к исконной, "примитивной" церкви первых вселенских соборов, деятели движения в основном как будто забывали о существовании современных им Восточных церквей. Они практически не упоминаются в Трактатах и статьях "Британского критика", редактором которого в течении 1830-х оставался Джон Ньюман, несмотря на то, что XVIII век оставил англиканам прецедент диалога с Греческой православной церковью .

В других религиозных периодических изданиях Высокой церкви Россия и Греция затрагиваются исключительно в контексте политической борьбы за влияние за Балканском полуострове. Первый реальный интерес трактарианцев к общению с современными Восточными церквями был вызван событиями конца 1841 года, связанными с установлением совместного англо-прусского Иерусалимского епископства. Эти события были по-разному восприняты деятелями Оксфордского движения, однако в рамках нашего исследования наиболее интересно то, что общим в реакции трактарианцев стало осуждение прозелитической деятельности нового епископата среди Восточных христиан . В дальнейшем, после официального распада движения в начале 1840-х лишь немногие трактарианцы, в том числе доктор Пьюзи, сохранили интерес к общению с Восточными церквями. Вклад Оксфордского движения в развитие англикано-православного движения в XIX веке, таким образом, состоял в создании идейной базы для дальнейшей практической протоэкуменической деятельности, в частности разработке "теории ветвей" и распространении идеи возращения к традициям первых веков христианства , которая неизбежно приводила к обращению в сторону Восточных церквей и в частности Русской православной церкви, в качестве главного аргумента в пользу своей истинности опиравшейся на постулат о неизменности своих церковных основ.

Параллельно с развитием Оксфордского движения происходило распространение миссий Библейского общества и Церковного миссионерского общества в Сирии, Греции, Александрии, Абиссинии, Леванта и на островах Средиземноморья, что неизбежно приводило к контактам с представителями Восточных церквей.

К 1840 году интерес в кругах представителей Высокой церкви к "Восточному вопросу" возрос достаточно для появления специальной работы, посвященной вопросу воссоединения Англиканской и Восточных церквей, написанной англо-канадским теологом Джеймсом Бивеном (на момент написания книги викарий города Лей) . Изначально главы книги были опубликованы в качестве статей в религиозном периодическом издании, выражавшем взгляды близкие трактарианству, «Британский критик», однако к лету 1840 года были переработаны и изданы в качестве самостоятельной публикации. Текст данной работы позволяет получить представление о том, как Восточные церкви воспринимались в англиканском сообществе на момент начала диалога и какие социально-политические соображения могли оказывать влияние на формирование отношения англикан к православным церквям.

Книга Бивена представляет собой комплекс рекомендаций к дальнейшей деятельности Церкви Англии на востоке, итогом которой должно было стать восстановление церковного единства с Восточными церквями, через их постепенное внутреннее "реформирование" и "очищение" от идолопоклоннических практик, невежества, приверженности внешним проявлениям культа и таким доктринальным ошибкам как вера в "плотское", а не лишь "духовное" присутствие тела Христа в евхаристии . Рекомендации основаны с одной стороны, на "теоретических" представлениях автора о сущности Англиканской церкви и христианской церкви вообще. Так работу предваряет идеализированное описание единой древней церкви первых веков христианства, которое автор завершает призывом к восстановлению единства и перечислением взаимных выгод воссоединения для Церкви Англии Восточных церквей . С другой стороны автор опирается на последовательный анализ практической деятельности англиканских миссий в Греции, Сирии и Абиссинии и выявление факторов их успеха и неудач. В частности, выделяются такие важные условия успешного взаимодействия с Восточными церквями как уважение к безусловной истинности и непрерывности апостольского преемства этих церквей , проявление почтения перед Восточными церковными иерархами, недопустимость открытого осуждения ложных идолопоклоннических практик, "переманивания" паствы и подрыва авторитета местным церквей среди мирян. Такие опрометчивые и поспешные шаги что, с точки зрения Бивена, неизбежно приводят и уже привели в случае с Абиссинией и Грецией, во-первых, к недовольству местных священников и высших иерархов и падения в их глазах Церкви Англии в целом, а во-вторых, к опасности возникновения церковных расколов и "реформации снизу" . При этом автор подчеркивает, что мотивом Англиканской церкви как самой истинной и умудренной бурями Реформации должно быть желание помочь Церквям древнейших христианских епископств вернуться на пути истинного христианства.

Во второй части книги, посвященной положению Церкви Англии за рубежом, автор также обозначает проблему, которая, на наш взгляд способствовала интересу к возобновлению общения с Восточными церквями, а именно сложности с организацией англиканских приходов в странах с английским присутствием . Особый интерес в контексте данного исследования представляет первое приложение к работе, посвященное обстоятельствам смещения константинопольского патриарха Григория VII в начале 1840 года по настоянию английского посла в Османской империи, обвинившего патриарха в участии в заговоре по смещению английского протектората на Ионийских островах. Бивен оправдывает патриарха, указывая, в частности, на то, что его письмо против миссионерской деятельности было открытым, а претензии к миссионерам вполне обоснованными.

При этом Бивен резко осуждает возможность светского правительства вмешиваться в церковные дела, но абсолютно нейтрально относится к действием английского посла, воспользовавшимся подчиненным положением патриарха в политических целях. С горечью автор пишет о том, что новый патриарх, также как и Григорий VII, является "существом России" . С сожалением констатируя сильное влияние Российской империи в Турции и среди Восточных иерархов, автор ни разу не вспоминает о таком, казалось бы, очевидном факторе влияния России на христианских землях подконтрольных Османской империи как Русская православная церковь. Этот интересный на наш взгляд момент отражает общую тенденцию протоэкуменической англиканской мысли: значительная часть сторонников воссоединения с Восточными церквями включала в их список угнетаемые Османской империей и одновременно находящиеся в сфере геополитических интересов Англии церкви Средиземноморья и Малой Азии, однако как будто совершенно забывала о существовании Русской православной церкви.

В этом эпизоде также проявляется другая общая, на наш взгляд, особенность межконфессиональной коммуникации, а именно "слепота" к тем недостаткам в своей церкви, которые активно порицаются в других: в данном случае речь идет о недопустимой степени вмешательства светского правителя в процесс назначения высших церковных иерархов.

Таким образом на момент начала диалога в Церкви Англии можно обнаружить достаточно значительный интерес к вопросы о возобновлении церковного общения с восточными христианами, однако он как правило ограничивался православными церквями Средиземноморья и Малой Азии, что было тесно связано с политическими соображениями, хотя и, видимо, слабо осмыслялось современниками. Отношение к восточным христианам в в большей части англиканской общественности можно охарактеризовать как сочувственное и покровительственное: одной из объявленных целей церковного сближения было просвещение православных и избавление их от идолопоклоннических практик.

Предпосылки в России

Историк Русской православной церкви Д. В. Поспеловский в своем исследовании «Православная Церковь в истории Руси, России и СССР» писал, «Александровскую эпоху можно смело назвать экуменической» . Мы не можем вполне согласиться с этим утверждением, однако следует признать, что начало XIX века было временем значительных изменений в религиозной жизни Российской империи и РПЦ.

Г. Флоровский относит «первый опыт богословской системы по-русски» к середине XVIII столетия и связывает его с трудами митрополита Московского и Коломенского Платона (Левшина) , заслугой которого также является составление первого систематического курса по русской церковной истории в начале XIX века. Дальнейшее развитие самостоятельного русского богословия исследователи относят именно к началу XIX и связывают его с одной стороны с преобразованием системы церковного образования , а с другой с развитием самосознания Русской православной церкви, относительно других христианских конфессий. Создании четких границ православия оказалось особенно необходимо в ходе подготовки воссоединения с униатами Белорусской и Литовской епархий. В период с 1838 по 1839 год, когда состоялся Полоцкий собор, на котором все три епископа униатской церкви составили Соборный акт о подчинении Синоду РПЦ, было опубликовано несколько «программных» документов, уточнявших догматические основы православия, в том числе был переиздан исправленный Пространный Катехизис митрополита Филарета и русские переводы «Послания патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» (также известном как «Исповедание Досифея») и «Православного исповедания веры Кафолической и Апостольской Церкви Восточной» Петра (Могилы).

Некоторые исследователи русского экуменизма в качестве характерной особенности этого периода приводят вхождение в православное богословие толерантности к других христианским религиям, выраженном в частности в понимании христианской церкви митрополита Филарета. В 1815 году по просьбе князя Голицына он издал труд «Разговоры между испытующим и уверенным в православии Восточной греко-российской церкви», в котором «уверенный в православии», защищая учение Православной церкви, отказывает себе в праве осудить другие церкви: «Ты непременно хочешь заставить меня судить. Знай же, что, держась вышеприведенных слов Священного Писания, никакую Церковь, верующую, яко Иисус есть Христос не дерзну я назвать ложной. Христианская Церковь может быть только либо "чисто истинная", исповедующая истинное и спасительное Божественное учение без примешения ложных и вредных мнений человеческих, либо "не чисто истинная", примешивающая к истинному и спасительному веры Христовой учению ложные и вредные мнения человеческие» .

Источником этих представлений о христианстве Г. Флоровский и Брин Гефферт предлагают считать протестантские веяния, проникавшие в Российское духовное образование уже с XVIII века, а в правление Александра I на некоторое время фактически получившие государственную поддержку в форме филиала Библейского общества, возглавленного князем Голицыным . Несмотря на то, что эта точка зрения до некоторой степени обоснована, мы полагаем, что толерантное отношение не только к инославным, но и к нехристианам, составляло специфику Русской православной церкви задолго до преобразований Нового времени. Ярким примером как идеологического, так и практического воплощения такого восприятия христианства является религиозная политика Московского царства на присоединенных в XVI веке территориях Казанского и Астраханского ханства, где население исповедовало ислам и язычество . Уже в XVIII веке митрополит Платон также определял христианскую церковь как «собрание человеков, во Иисуса Христа верующих и по Его закону живущих» . При этом подобное представление отнюдь не всегда способствовало практической протоэкуменической деятельности. Если истинно верующие христиане могут существовать во всех христианских конфессиях, а знакомство с истинным учением РПЦ является безусловным подспорьем, но вовсе не необходимым условием спасения, то обеспечение видимого воссоединения церквей представляется значительно менее срочной и безотлагательной задачей, чем если бы все «неправильные» христиане считались автоматически обреченными на адские муки. Эта, на наш взгляд, специфическая для РПЦ особенность восприятия не раз сбивала с толку участников протоэкуменического диалога со стороны англиканской церкви.

В это же время начинают появляться работы, в которых проводилось сравнение догматических основ православия и католичества, а также труды, обличающие протестантизм. При этом об представление об англиканской церкви как отдельной конфессии практически отсутствовало в России к моменту начала диалога. Так степень знакомства с англиканской церковью в России на тот момент хорошо иллюстрирует недоразумение, возникшее на таможенном контроле, во время которого Уильям Палмера, несмотря на его заявление, что он является дьяконом и исповедует Православную (Orthodox) или Католическую веру, оказался записан как лютеранско-кальвинистский пастор .

Особенности политической системы Англии XIX, такие как парламентаризм и правовая защита свободы вероисповедания, привели к формированию уникальной по противоречивости входящих в нее религиозных течений Церкви Англии, в которой относительно мирно сосуществовали и развивались противоположные с доктринальный и обрядовой точки зрения тенденции. В начале XIX века в партии Высокой церкви, по своим взглядам более близкой католичеству, чем протестантизму, возникло так называемое Оксфордское движение, объявившее своей целью возвращение Церкви Англии к церковным традициям Вселенских соборов. Факторами возникновения движения также послужили политические реформы 1828-1830-х годов в Англии, воспринятые в Высокой церкви как атака на положения Церкви Англии, а также все ускоряющаяся секуляризации общества.

В рамках Оксфордского движения возникла так называемая "теория ветвей", согласно которой три церкви, сохраняющие апостольское преемство, а именно Англиканская, Римская и Восточная, являются "ветвями" древней единой христианской церкви. Теория ветвей подразумевала, что в каждой из трех церквей сохранились элементы истинного христианства и для их воссоединения необходимо лишь "очистить" их доктрину и практику от более поздних "наслоений". Такое представление открывало широкие возможности для протоэкуменического диалога.

Одновременно внешняя политика Англии в первой половине XIX века по закреплению своего влияния в Средиземноморье, на Балканском полуострове и в Малой Азии и связанная с ней активизация миссионерской и "цивилизационной" деятельности представителей Англиканской церкви в этих регионах привели к учащению непосредственных контактов англикан с Восточными церквями. Если некоторые миссионеры считали Восточную церковь полной невежества и идолопоклонства и делали все возможное, чтобы "спасти" от нее местное население, то многие англикане Высокой церкви и, в первую очередь, сторонники Оксфордского движения, резко осудили прозелитизм в древних восточных патриархатах и увидели в Восточных церквях естественного союзника против папства, а в некоторых аспектах даже образец для подражания.

Русская православная церковь получала значительно меньше внимания от англикан, чем церкви Греции и Малой Азии в связи с напряженностью в международных отношениях Британской и Российской империй, а также в связи с таким немаловажным фактором как отсутствие дополнительной симпатии к ней в английском обществе, так как она не находилась под игом Османского владычества и не нуждалась в помощи и тем более "спасении". Тем не менее, к началу рассматриваемого периода она также оказалась в поле зрения настроенных на сближение с Востоком англикан.

В России в этот период складываются значительно менее благотворные условия для зарождения экуменизма. В правление Николая I резко пресекаются все протестантские и либеральные влияния в богословской мысли времен Александра I, ужесточается законодательство против отступников и старообрядцев. Государственный контроль за деятельностью РПЦ сохраняет ее цельность и "защищает" ее от внутренних разногласий, зачастую за счет физического подавления инакомыслящих.

В этот период также начинает активно формироваться отчетливое самосознание Русской православной церкви, что способствует изменению ее традиционно пассивной позиции, относительно иноверных и инославных. Издаются "программные" доктринальные документы, расширяется миссионерская деятельность среди мусульман и язычников, во многом по инициативе правительства по упрощенному обряду происходит примирение с униатами.

Несмотря на то, что РПЦ объявляет себя наиболее истинной и способствующей спасению находящейся в ней паствы, в трудах влиятельных богословов этого, а также более ранних периодов, выражается точка зрения, согласно которой "искаженные" инославные церкви также содержат толику истины и спасение возможно и для них. В отличие от "теории ветвей", эта концепция во-первых, не требует от своих приверженцев практической деятельности по достижению единства церквей, а во-вторых, не признает каких-либо возможных недостатков за доктриной и практикой РПЦ. В то же время она освобождала священнослужителей РПЦ, чиновников Синода и высших церковных иерархов от заведомо негативного отношения к представителям других конфессий, что делало межконфессиональный диалог возможным. Общая же направленность на европеизацию в других сферах общества (таких как образование, промышленность и т.д.) способствовала интересу также и к религиозной жизни европейских стран и внешнеполитического соперника России - Британской империи.

Глава 2. Начало диалога и его продолжение в 1840-50-х годах

Первые контакты 1840-41 годов

Несмотря на то, что эпизодические контакты между представителями Англиканской церкви и РПЦ происходили и в более ранние периоды, началом межконфессионального протоэкуменического диалога англикан и Русской православной церкви следует считать поездку дьякона Англиканской церкви, члена оксфордского колледжа Магдален, Уильяма Палмера в Россию в 1840-41 годах. Уильям Палмер начал традицию своеобразных паломничеств образованных англикан в Россию (как правило, священнослужителей, но также и мирян) в поисках духовной истины Восточной церкви.

В ходе своего путешествия Уильям Палмер вел путевые заметки, которые в дальнейшем были систематизированы и после смерти Палмера согласно его завещанию изданы Джоном Генри Ньюманом в 1882 году . Заметки представляют собой чрезвычайно информативный источник, содержащий помимо подробного описания бытовых деталей путешествия, пейзажей, архитектурных памятников, внутреннего церковного убранства, православных литургий и праздников также краткие экскурсы в историю России и Русской православной церкви и подробные транскрипты диалогов с англиканами, живущими в России, священниками Русской православной церкви, монахами монастырей, представителями Петербургского и Московского высшего света, обер-прокурором Синода и высшими церковными иерархами, в том числе митрополитом Филаретом (Дроздовым).

Несмотря на то, что многие идеи Уильяма Палмера относительно церковного единства оказались схожи с позицией Оксфордского движения, он никогда не являлся его членом и, как отмечает сам Джон Ньюман, очевидно, пришел к ним независимо, а в некоторых случаях, как, например, в случае с католическим переосмыслением содержания 39 статей Англиканской церкви, раньше, чем Оксфордского движение . По вопросу необходимости не только невидимого, но и реального, внешнего единства церквей позиция Палмера отличалась от взглядов доктора Пьюзи, Ньюмана, Кебла и его тезки Уильяма Палмера из колледжа Ворчестер. Палмер был убежден в необходимости действительного церковного воссоединения.

В мае 1839 года во время посещения Оксфорда великим князем и наследником престола Александром (будущий Александр II) Палмер, на тот момент член колледжа Магдален и один из его публичных экзаменаторов подал великому князю петицию на французском языке, содержавшую просьбу прислать в Оксфорд богослова Русской православной церкви с тем, чтобы он мог изучить Англиканскую церковь, ее богословские труды и устройство, и определить степень ее близости с РПЦ. Подобная мера, поддержанная аналогичной поездкой самого Уильяма Палмера в Россию, должна была способствовать делу воссоединения церквей, разделенных лишь "недопониманием и недостатком общения" . Первоначальный вариант петиции должен был завершаться словами: "Да не будет его (императора) империя и ее церкви потревожены анархическими принципами еретического протестантизма и да освободит он Восток от ига неверных" . Однако президент колледжа Магдален доктор Мартин Рут, которому Палмер предварительно показал черновой вариант петиции, посоветовал опустить последнее предложение, так как: "Первая позиция не будет понята, а вторая покажется не-английской" . Петиция не получила какого-либо продолжения, однако Палмер не отступился от идеи необходимости взаимного информирования церквей и летом 1840 года, практически одновременно с публикацией ранее упоминавшейся работы Джеймса Бивена, сам отправился в Россию. Следует отметить, что большинство исследователей, тем или иным образом затрагивавших эту поездку Палмера, выделяют достижение признания права англиканина на причастие в РПЦ без повторного крещения и перехода в качестве основной цели этого предприятия. Однако в самих путевых заметках мы встречаем информацию, противоречащую этой точке зрения. Так Палмер пишет, что, получив одобрение доктора Рута на путешествие в Россию, он просил его совета, относительно того, стоит ли пытаться войти в общение с Православной церковью, на что получил положительный ответ с таким комментарием: "Боюсь, это ни к чему не приведет, так как раскол, конечно, существует, однако это покажет, что среди нас есть те, кто хотел бы это изменить" . Рекомендательное письмо, составленное и подписанное доктором Рутом, также указывало две основные цели поездки. В первую очередь, это было знакомство с доктриной, обрядами и церемониями Русской православной церкви, сопровождающееся изучением русского языка, и получение причастия в РПЦ. Вторая цель была сформулирована таким образом: "Далее я прошу и даже заклинаю во имя Христа, всех архиепископов и епископов и в особенности сам Синод, с благоволением проверить ортодоксальность его (предъявителя письма) веры и, если они обнаружат в нем все необходимое для цельности истинной и спасительной веры, также допустить его к таинству причастия" . По изначальному плану Палмера и доктора Рута письмо должно было также быть поддержано печатью собрания колледжа, однако приведенная выше формулировка вызвала возмущение других членов совета, один из которых высказался в целом против поддержки идеи возобновления общения (интеркоммунион) с идолопоклоннической Греческой церковью . Подписать письмо отказался также и архиепископ Кентерберийский, которому Палмер был представлен незадолго до отъезда. В заметках приводятся два объяснения отказа. Первое, содержащееся в формальном ответе архиепископа, подчеркивает, что поездка с целью изучения является желанной и похвальной, но архиепископ не может согласиться на санкционирование "проверки" истинности веры англиканина и тем более дьякона Церкви Англии представителями какой-либо другой христианской церкви. Второе, полученное Палмером через контакты отца, состояло в высказанной архиепископом уверенности в большей вероятности успеха предприятия без официальной церковной поддержки, которая могла бы "возбудить тревогу" . В конечном итоге Уильям Палмер отправился в Петербург с рекомендательным письмом доктора Рута и рекомендательными письмами английского посла при российском императорском дворе к различным представителям петербургского света и, в частности, к обер-прокурору графу Протасову, а также с написанным на латыни и выражавшим, как он сам утверждал, его индивидуальную интерпретацию , введением к 39 статьям Англиканской реформированной церкви. Получить более полное представление о границах распространения представленной Палмером интерпретации англиканской доктрины позволяют отзывы англикан, проживавших в России на момент его приезда. Так шотландский банкир характеризует конфессиональную принадлежность Палмера: "Он не из нашей церкви, он член какой-то новой секты" .

Уильям Палмер прибыл в Санкт-Петербург 7 августа 1840 года и оставался там до конца мая 1841, когда предпринял поездку в Москву, продлившуюся с 24 мая по 28 июня. Он также успел посетить Чудов монастырь, Троице-Сергиеву Лавру и Новоиерусалимский монастырь. Вооруженный письмом к обер-прокурору Протасову, Палмер был достаточно радушно принят в Петербурге и своей неординарной миссией вызвал интерес не только непосредственно среди РПЦ и чиновников Синода, но и в высшем свете Петербурга и установил дружеские отношения в частности с князем Александром Николаевичем Голицыным и княгиней Татьяной Борисовной Потемкиной. В ходе поездки Палмер неоднократно встречался с обер-прокурором графом Николаем Александровичем Протасовым, обер-священником армии и флота Василием Кутневичем, митрополитом Филаретом, а также рядом церковно-приходских священников. Для более глубокого изучения церковной жизни и русского языка Палмер даже настоял, несмотря на отговоры Андрея Николаевича Муравьева, на тот момент камергера Синода, на проживании в доме священника Фортунатова, из частых бесед с которым почерпнул не только канонические особенности православия, но и информацию о финансовом и социальном положении священства и внутреннем устройстве РПЦ.

Вскоре после прибытия в Петербург Палмер получил возможность представить обе цели своей поездки графу Протасову и А. Муравьеву. Если первая задача, изучение Православной церкви, была принята с благосклонным одобрением, то желание и требование Палмера быть допущенным к причастию в Православной церкви были встречены с изумлением, однако и к ним отнеслись со всей серьезностью. Так граф Протасов, прочитав рекомендательное письмо английского посла сперва пришел к заключению, что Палмер намерен перейти в Греческую церковь, а, узнав суть дела, сразу провел своего рода «предварительное интервью» по основным догматам вероисповедания, а затем, «не будучи богословом», передал проверку истинности веры Палмера в руки Василия Кутневича, на тот момент являвшегося младшим членом Синода. Протасов также объяснил англиканину обычную процедуру воссоединения с православием для представителей других конфессий через миропомазание, если в этих конфессиях сохранена правильная форма крещения, однако при этом отметил, что в случае с массовым воссоединением Униатов процедура была значительно упрощена, что способствовало пробуждению интереса к воссоединению среди католиков . В дальнейших беседах с Василием Кутневичем и митрополитом Филаретом Палмер неоднократно делал попытку доказать наличие необходимого для «интеркоммуниона» догматического основание у двух христианских церквей, с опорой на сделанный им комментарий к 39 статьям, свидетельства Отцов Церкви, труды англиканских богословов, а также русский перевод «Послания патриархов Восточно-Кафолической Церкви о православной вере» . Следует отметить, что Палмер удивил своих собеседников неожиданной осведомленностью об отличиях последнего от греческого оригинала посланий: оказавшись в Петербурге с греческой копией в руках, он получил возможность сравнить ее с переводом русской версии на английский, как раз в это время готовившимся капеллана англиканской церкви Кронштадтской крепости Ричардом Блэкмором - в дальнейшем одним из основных участников в деле распространения сведений о РПЦ в Англии . Рассмотрев аргументы Палмера в защиту кафоличности его вероисповедания и признавая, что его интерпретация 39 статей и привезенные им из труды некоторых английских богословов, например, такие как «The Book of Bertram the Priest on the Holy Eucharist», “Devotions of Bishop Andrews” и “Devotions of Bishop Laud”, действительно достаточно близки учению Восточной православной церкви, В. Кутневич, митрополит Филарет и чиновники Синода в то же время единогласно высказывают свои подозрения в нетипичности Палмера как англиканина и настаивают на том, что возобновление общения может и должно быть достигнуто только через соответствующие решения официальных церковных органов . В диалогах с А. Муравьевым также раскрывается такие значимые факторы протоэкуменических контактов англикан с РПЦ как предполагаемая реакция Греческой церкви и реакция более консервативных и националистически настроенных слоев российского православного и английского обществ в случае присоединения соответственно «схизматиков-протестантов» и «варваров-идолопоклонников» . При этом за время пребывания Палмера в Петербурге и в Москве его новые российские знакомые проникаются все большей симпатией и лично к нему и к идее открытия диалога с Англиканской церковью. Будучи в Свято-Троицкой Сергиевой Приморской пустыни, Палмер произвел такое впечатление на монахов, что архимандрит монастыря принял решение выучить английский язык и ознакомиться с англиканским богословием ради блага Церкви . В последних разговорах Палмера в словах Муравьева, Протасова и даже священника Фортунатова, мало сходившегося с Палмером в их богословских дискуссиях, слышится значительно больший оптимизм, чем у самого англиканина. Так священник Фортунатов, прощаясь с Палмером, говорит: «Мы знали здесь в России очень мало о вашей Церкви; Вы сделали великое дело, заложив основу для более близкого знакомства. Ваши епископы напишут (нам), Синод с радостью ответит им. Я считаю, дело ждет успех ». А. Муравьев уверил англиканина, что он произвел самое благоприятное впечатление на митрополита Филарета и на «всех нас» . Обер-прокурор же сообщает Палмеру, что тот открыл Русской православной церкви глаза на ее невежество относительно Церкви Англии, в связи с чем в скором времени в Лондон на освободившееся место будет назначен новый молодой настоятель со знанием английского и хорошей богословской подготовкой для обеспечения взаимной информированности и налаживания связи с православно настроенными англиканами .