В конфуцианской идеологии музыка играла огромную роль: она была призвана привести в гармонию внутренне состояние и внешний мир. Постижение окружающего мира с помощью музыки было отличительной чертой ноконфуцианской идеологии. С целью сохранения королевской ритуальной музыки и королевской храмовой музыки, ван Тэджо создает департамент аак («ритуальная музыка»). Ван Со Джон расширяет королевский департамент музыки Чангангвон. В этот департамент был набран 1141 исполнитель, в числе которых 819 исполнителей-мужчин, 10 танцоров и 160 артисток[Lee Insuk, 2010, p.75]. «Женщины-артистки «ёак» обязаны были систематически выступать во дворцах во время формальных банкетов, королевских свадеб и во время приветственных церемоний, устраиваемых для иностранных послов» [Lee Insuk, 2010, p.75]. Они владели различными музыкальными инструментами, одной из популярных считается комунго. Своей игрой на комунго прославилась Ли Мэ Чан (1573-1610) из Пуанга, занимавшаяся также созданием сиджо и других произведений.

3.5 Поэзия и литература

Кисэн были известны своими стихотворными произведениями. Они помогли сформировать корейской поэзию, сохранили в нетронутом виде многовековые традиции народных песен, создали новый вид стихосложения сиджо. Именно с сиджо связывают творчество кисэн. Одной из самых известных поэтесс считается Хван Чжи Ни, жившая и творившая в XVI веке, и не имевшая себе равных в искусстве создания сиджо [McCarthy, 1991, p. 2]. Именно кисэн до начала периода нового времени представляли плеяду женщин-писателей. Возникшая корейская письменность представлялась именно как женское письмо, мужчины-конфуцианцы и немногочисленные женщины писали преимущественно на ханмуне, китайском иероглифическом письме.

3.6 «Медицинские кисэн»

Существовали специальная категория кисэн - «ыйнё», которые занимались медициной. «В 1406 г. чиновники решили обучать кисэн медицине и другим полезным навыкам, наряду с предоставлением знаний в сфере развлекательного искусства» [Byung Won Lee, p. 76]. «К существовавшему до этого ведомству ритуальной музыки были учреждены еще четыре: одна группа занималась обеспечением медицинского уходя для правящей семьи, вторая отвечала за назначение лечения, третья - за одеяние правящей семьи, четвертая группа - за одеяние воинских групп» [Byung Won Lee, p. 76]. Ыйнё помогали лекарям при осмотре женщин. Они обладали базовыми знаниями по медицине, владели китайским языком и подразделялись по специальностям - «головная боль, зубная боль, глазные болезни» [Смертин, 2010, с. 64]. Также в их обязанности входил надзор за женщинами из высокопоставленных семей, взятых под арест, «обыск женских покоев в поиске доказательств, передача яда королевам и придворным» [Смертин, 2010, с. 64]. В период своего правления ван Ёнсагун заставил их, так называемых «якбан кисэн», заниматься развлечением собственной персоны. Тем самым он объединил их обязанности: заставил кисэн, чья основная специализация была медициной, развлекать гостей. При Чун Джоне придворные кисэн-медсестёры и кисэн, оказывающие интимные услуги, перестали допускаться к придворным праздникам. Этот указ, изданный в 1510 году, определил также и наказание для нарушивших данный запрет.

3.7 Маргинальность социального положения кисэн

Диссонанс между их положением и имеющимся уровнем свободы позволяет считать кисэн парадоксальных элементов государства Чосон. Их статус «неприкасаемых» должен был ограничивать их во многих сферах, но происходило противоположное.

Начнем с того, что сама их гендерная принадлежность была причиной многих запретов. «Система законов Кёнгук Тхэджон, принявшая окончательный вид к 1471 году, содержала свод правил по отношению к женщинам: им была запрещена верховая езда, присутствие на званых вечерах на свежем воздухе, а также под запрет попадали игры. Игнорирование этих правил наказывались сотней ударов плетью или заключением в тюрьму» [Katrina Maynes, 2012, p. 4]. Но кисэн были полной противоположностью конфуцианскому идеалу женщины. В период, когда верность и покорность были одними из самых главных черт женщины, их свобода и своеволие стали причиной негативного отношения ряда лиц, сторонников конфуцианских воззрений. Жизнь женщины должна была ограничиваться внутренними покоями дома, это относилось и к королеве, и к представительницам высшего сословия, но это не относилось к кисэн. Кисэн позволялось передвигаться при дневном свете, не прибегая к помощи слуг и не прикрывая лицо. Так создавались их отличительные черты: «в гендерном пространстве периода Чосон женщины, идущие по улице, автоматически причислялись к кисэн» [Kim Young Sun, 2006, p. 126]. Они единственные представительницы женского пола, кто не осуждался за их незамужний статус, поскольку сама специфика их работы не позволяла создать семью. Этот факт демонстрируется и в народном фольклоре. В народном сказании «Верная Чхунхян» дочь кисэн становится женой богатого чиновника только тогда, когда доказала свою верность долгим ожиданием и преданностью своему единственному избраннику. Только показав себя верной женщиной, она доказала, что достойна его. Ван в знак признательности наделяет ее титулом «добродетельной женщины». Хотя официально, согласно законы от 1485 года из сборника «Кёнгук Тэджон» чиновник не мог брать в жены даже простолюдинок.

Конфуцианство запрещало незамужним девушкам находиться в обществе мужчин, однако кисэн были теми, кто нарушал данное предписание. Именно закрепление основных постулатов в повседневной жизни послужило причиной их возвышения в жизни чосонского общества. Женщинам не было позволено находиться в обществе мужчин, но этикет и принятые нормы досуга требовали сущетсвования таких женщин. Они были созданы, чтобы восполнить это пространство. Их неприятие со стороны неоконфуцианства также послужило тому, что о кисэн отсутствуют точные и подробные упоминания в различных государственных документах. Если они есть, о в них кисэн фигурируют в негативном ключе.

В период правления вана Седжона в 1431 году поднимался вопрос о запрете кисэн, однако ван предпочел оставить их. «Их призывали заменить слепыми музыкантами мужского пола» [Byong Won Lee, p. 78]. Один из его чиновников, господин Хо заявил, что «связь между мужчиной и женщиной - это сильный человеческий инстинкт, который невозможно контролировать» [McCarthy, 1991, p. 9]. По его мнению, если запретить деятельность кисэн, молодые чиновники дворца, посланные по государственным делам в провинцию, станут вести себя безнравственно и будут домогаться дочерей богатых чиновников, что запятнает их «героическое и почтительное общество» преступлениями [McCarthy, 1991, p. 9]. К ряду причин, позволивших сохранить данный институт, причисляют также их роль в сфере искусства и литературы, а также их значительную роль в контроле армии, находящейся в провинции и вдали от столицы. Они заменяли временных жен и сдерживали войска от посягательств на других женщин, создавая стабильную ситуацию.

Образование, которое получали кисэн в кёбанах, было равным образованию высшего привилегированного сословия янбанов. Кисэн получали образование на протяжении всей своей деятельности, каждый раз совершенствуясь и получая большую квалификацию. Эта система образования напоминала янбанскую систему экзаменов кваго. Они были в состоянии сдать государственные экзамены на получение чина чиновника янбана, поскольку обучались как китайскому письму, так и конфуцианским трактатам, но законы не позволяли сдавать экзамены выходцам из других сословий кроме янбанов, что заставляло их искать другие способы возвышения.

В Чосоне женщинам не было позволено получать образование или обладать профессиональными навыками, и только кисэн стали исключением. И именно благодаря своим интеллектуальным способностям и творческим навыкам они приобрели уважение даже среди высокопоставленных чиновников. На них смотрели с восхищением все слои общества.

Одним из обязательных навыков чиновника было умение писать произведения стихотворной или прозаической формы. Кисэн также получали соответствующее образование в кёбанах, где они обучались стихосложению. В это время литература была направлена на восхваление правления вана и на выражение любви к государству, и представляла собой преимущественно устное народное творчество, но после изобретения хангыля в 1443 году произведения кисэн приобрели письменный вид. На литературу наложил отпечаток конфуцианский запрет на выражение эмоций и проявление личностных качеств, но кисэн были вольны в своем проявлении чувств и индивидуальных переживаний, что стало причиной создания новой формы стихосложения «сиджо», где в три строчки они вмещали свои чувства утраты или радости. Их вольность в проявлении чувств стала причиной создания нового направления в поэзии - любовной лирики. Нередко запрет для женщин заниматься профессиональной деятельностью вынуждал кисэн издавать свои работы под мужскими именами.

Внешняя атрибутика кисэн была скопирована у благородных женщин: они все носили головной убор «гачэ». Артистки носили самые лучшие одеяния и шелк, у них были свои драгоценности. «Согласно своду законов даже чанги или низшая прослойка кисэн, оказывающая интимные услуги, имела право носить золото и шелка» [ Yi Pae-yong, 2008, p. 76]. Исходя из богатого убранства, они были схожи с представительницами янбанского сословия, но у кисэн выработались свои знаки отличия.

Кисэн были непосредственным элементом при приемах иностранных послов. В «Истинных записях династии Чосон» в 31 году правления Седжона в 10-ый день 9-го месяца приводятся следующие сведения: «Наследник приём для иностранных послов устроил и в Тхэпёнгван [место пребывания китайских послов] попросил направить кисэн» [Записи правления вана Седжона ].

Однако польза кисэн в дипломатических миссиях заключалась не только в этом. Образованные женщины были незаменимыми шпионами и диверсантами, что показано на практике во время Имиджинской войны.

Несмотря на свою принадлежность к «подлому» сословию, чосонские артистки становились героинями многих преданий и рассказов. Одна представительница данной профессии даже получила славу за свой героический поступок. Нон Гэ получила известность благодаря тому, что в 1593 году, во время Имиджинской войны прыгнула вместе с японским генералом в реку, утопив его и пожертвовав собой, став национальной героиней Кореи. В честь этого события для нее возведена мемориальная доска в Чинджу [Oh Hong-seok, 2009, p.123]. Во время этой войны прославилась и другая кисэн - Гё Воль Хян из Пхеньяна. Она помогла убить заместителя командира, являвшегося подчиненным генерала Кониши Юкинага. Воспользовавшись тем, что заместитель командующего увлекся ею, она смогла провести в захваченный город войска своего любовника - генерала Ким Ын Со. В результате заместитель командующего был убит, но кисэн также не пережила боя.

Ли Мэ Чан (1573-1610), урожденная Хян Гым, также была известна под такими именами как Чён Хян, Кёсан, Кё Рян. Она была дочерью мелкого чиновника города Пуана, и общалась с известными литературными фигурами [Hai-soon Lee, 2005, p. 34].

Та степень свободы и независимости, которой обладали кисэн, привлекала женщин, поэтому многие становились на этот путь на добровольческой основе. Это было способом избежать нежелательного брака или получить защитника в лице чиновника, став его наложницей. Кисэн ошибочно причисляют к женщинам, занимающимся проституцией. Однако это глубокое заблуждение, поскольку артистки были вольны сами выбирать себе партнера, так и поступала знаменитая Хван Чжин И.

Кисэн преодолевшие тридцатилетие могли стать помощниками лекаря и впоследствии получали вознаграждения за свои заслуги. Медицинские должности распределялись по сданным экзаменам кваго, что также лишало выходца из сословия чхонмин возможности стать лекарем. Однако кисэн и стали теми, кому было разрешена эта деятельность. Ли Пэ Ён в своей книге «Женщины в корейской истории» дает подробное описание этой профессии. Конфуцианство, повлекшее строгое разделение жизненного пространства мужчин и женщин, потребовало введения специальных женщин лекарей. Однако выходцы из сословий янъин и простые люди не были согласны служить верхнему сословию, поэтому стали привлекаться люди из дворцовых служащих. Лекари имели дело с кровью, что считалось нечистой профессией. Это стало еще одним институтом, созданным с целью держать женщин подальше от мужского общества. Первый такой институт женских лекарей был создан при ване Тхэджоне и представлялся временным учреждением, но скорее услуга женщин лекарей стала необходима и в провинции. В их обязанности входило определение состояния по пульсу и акупунктура. Также они были способны читать китайские книги, и были знакомы с такими произведениями как «Тысячесловие», Чонсокпён или Чженсубиан, Кёнгук Течжон, «Лунь юй», «Мэн-цзы», «Великое учение», «Чжун Юн» [Pae-yong Yi, 2008, p. 70]. 12 лекарей должны были оставаться во дворце, а 70 работали в хёминсо, в общественной лечебнице. Однако восшествие Ёнсангуна в 1494 году каринально изменило роль женщин-лекарей, поскольку они стали совмещать свою первоначальную функцию с деятельностью кисэн. Именно с тех пор и возникло такое явление как «медицинские кисэн» или якбан кисэн, в качестве которых их обязывали присутствовать на приемах и вести светские беседы с янбанами. Непременным условием обучения этих лекарей было обучение их игре на музыкальных инструментах. Хотя данная практика прекратилась после свержения Ёнсангуна, на деле это совмещение роли кисэн и лекаря продолжалось осуществляться на практике. Это был некий обходной путь, позволяющий стать лекарями выходцам из сословия чхонмин, не имеющим право сдавать кваго.

Знания кинё и их умение читать конфуцианские трактаты способствовало трансляции и распространению творческих произведений. «Великое учение» и другие классические китайские трактаты хорошо излагались в местности Андон, а кисэн провинции Канвондо прославились исполнением песен, основанных на стихах поэта Чон Чёля [ Yi Pae-yong, 2008, p. 77]. Кисэн провинции Хамгёндо прославились исполнением «Оды о драконах, летящих к небу». Также Ли Пэ Ён приводит в своей книге «Женщины в корейской истории» отмечает кинё из Чеджу, Ыйджу и Пукчхона известных своим умением ездить на лошади, в частности артистки из Чеджу специализировались на танце с мечами.

3.8 Кисэн при японской оккупации

После реформы Кабо в 1894-1896 годы, социальная иерархия была упразднена. Люди презираемых профессии официально были уравнены в правах с другими представителями общества. Однако дискриминация продолжила свое существование. Иерархическая система исчезла, и тем самым исчезла и градация кисэн: все три категории куртизанок стали определять как «кисэн». В 1907 году институт государственных кисэн, кванги, был упразднен окончательно. Когда в начале XX века «женщины легкого поведения начали носить красные зонты, который был атрибутом кисэн, «настоящие» кисэн выразили протест, разукрасив свои зонты золотым иероглифом «ки»» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p.212]. В 1908 году японцы издали документ «Кисэн тансонгнён» («Приказ регулирующий институт кисэн»), который имел значительные сходства с аналогичным документом «Чанги тансонгнён», который регулировал деятельность проституток. Согласно документу, все кисэн должны были быть зарегистрированы в полиции и должны быть включены в организации кисэн, квонбоны. «Кисэн, не выполнившие требования в течение 30 дней, должны быть оштрафованы на 10 иен в день» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 212.]. Кисэн четко отделялись от женщин легкого поведения тем, что их документ запрещал оказание интимных услуг. Однако в то же время в самом документе «Кисэн тансонгнён» куртизанок «потребовали прервать все отношения с кибу, своими «мужьями», поскольку подразумевалось, что кисэн не смогут хранить им верность» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 212]. Противоречивость этого предписания в том, что оно «точно запрещает оказание интимных услуг, но предполагает, что кисэн не смогут сохранить верность» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 212]. Предписание, регулирующее институт кисэн, способствовало эффективному сбору налогов с них, поскольку фиксировало всех данных женщин «в письменных разрешениях ингаджын (АО°ЎБх), выпускаемых японской полицией» [ Lee Insuk, 2010, p.78].

При новой политике они подстроились под формирующиеся условия и сумели сохранить свои традиции и обычаи. «В 1914 году японский генерал-губернатор в Корее вынес постановление, согласно которому объединения кисэн стали называться термином «квонбон»» [Lee Insuk, 2010, p. 78]. Данное слово было заимствовано из японской системы, и применялось по отношению к гейшам. Кисэн выделялись на две группы: йеги «ї©±в»(еьРх) и чанги «Гў±в» (уЮРх). «Чанги» были профессиональными проститутками, а «йеги» продолжили традиции прежних кисэн в рамках своих специальных организаций «квонбонов».

3.9 Деятельность кисэн в составе квонбонов

«В 1910 году учитель классического вокального жанра кагок Ха Кю Иль основал частное заведение для кисэн «Учреждение традиционной корейской музыки» («Чонгак чонсыпсо»), где тренировал кисэн первой категории» [Lee Insuk, 2010, p. 78]. Данная школа ставила своей целью защиту кисэн 13-23 лет от продажи богачам, что часто практиковалось в данный период. В учреждении Ха Кё Иля обучали классическим песням (кагок или сиджо), игре на традиционных инструментах (комунго, каягым и янгым) и танцам. Также в программу их обучения был включен классический придворный танец чхуненджон, впервые исполненный перед королем Сунджоном, что возвысило статус кисэн этой школы как самых искусных, хотя иерархическая структура осталась уже позади [Lee Insuk, 2010, p. 79].

В течение 1910-х годов по стране было создано 16 квонбонов. Согласно книге «Чосон миин погам» (Изображения чосонских красавиц), эти квонбоны управлялись японскими властями, которые отбирали для обучения девушек 8-20 лет [Lee Insuk, 2010, p. 79]. Для достижения финансовой независимости большинство кисэн, даже будучи связанными с квонбоном, по вечерам работали в увеселительных заведениях йориджип. «Первое учреждение йориджип Мёнвольгван было основано в 1909 году в Сеуле и состояло из множества приватных комнат и большой сцены для выступлений» [Lee Insuk, 2010, p. 79]. Состоявшее в основном из кисэн первой категории заведение стало известным местом для встреч элиты колониального периода. Если посетитель запрашивал кисэн, то йориджип должен был связаться с квонбоном и кисэн посылали в запрашиваемый ресторан. 15% денег, полученных от клиента, кисэн выплачивали своей организации и ресторану, кроме этого квонбоны и кисэн должны были выплачивать взятки японским властям для стабильного существования своего дела.

Согласно исследованию от 1933 года в квонбоне «Кисон» было 252 кисэн, среди которых 45 не работали из-за беременности и рождения ребенка. «207 девушек были работоспособны, но треть девушек были лишены посетителей и не приносили прибыли» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 214]. Их деятельность не приносила чистой прибыли, поскольку на поддержание образа девушек уходили все средства. Более привлекательные девушки пользовались успехом у посетителей и принимали несколько клиентов, в то время как менее красивые за день могли не быть приглашенными ни разу. В этом положении прослеживается моральная сторона учреждений кисэн, которые продолжают содержать всех своих воспитанниц. «Организация Хансон была образована в 1908-1909 годы как организация для женщин легкого поведения, но в 1910-е годы была переделана в объединение замужних кисэн, и в последствии стала организаций для самых элитных куртизанок» [ Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 214].

Cистема обучения кисэн в школах квонбон включала в себя трехгодичный курс и окончательный экзамен на получение диплома. «Для того чтобы превратить молодых девушек в профессиональных куртизанок за столь короткий промежуток времени требовались высокий уровень знаний со стороны учителей и исключительные методы обучения» [Lee Insuk, 2010, p. 82]. Эти аспекты остались с периода Чосон, когда в кёбанах эти критерии имели решающее значение.

Стиль преподавания и правила в квонбоне были довольно строгими. «Когда обучаемая девушка не достигала должного уровня концентрации, самым худшим и самым распространенным наказанием было зашивание на ее запястье пары швов с помощью иголки» [Lee Insuk, 2010, p. 83]. Этот болезненный метод наказания стал символом обучения кисэн. Другим видом наказания было исключение из учреждения за плохую посещаемость и плохие манеры. Та же участь ждала девушек, «которые два месяца не платили за обучение» [Lee Insuk, 2010, p. 83].

В квонбоне города Пхеньяна расписание кисэн состояло из 11 предметов, которые подразделялись на четыре группы: кагок, японские песни, корейские народные песни и исполнение произведений на музыкальных инструментах» [Lee Insuk, 2010, p. 83]. К ежедневным занятиям относились каллиграфия и кагок. Это демонстрирует желание учреждений кисэн сохранить традиционную классическую музыку, рассматривая кагок как самый существенный элемент в обучении, равный по значимости каллиграфии в общей учебной программе.

ГЛАВА 4. ТРАНСФОРМАЦИЯ ОБРАЗА И СОЦИАЛЬНОГО СТАТУСА КИСЭН XIV-XX ВЕКОВ

4.1 Первоначальный статус кисэн

Социальный статус кисэн не совпадал с их юридически закрепленным статусом, по которому они были представителями низшей презираемой категории населения чхонмин. На протяжении периода Чосон у них нарабатывается авторитет, но амбивалентное положение сохраняется весь период.

В начале правления династии Ли еще не была утверждена их система, они воспринимались крайне негативно. Источники не придают различия понятиям, которыми называют данных женщин: «чанги» применятся по отношению к куртизанкам и продажным женщинам, но к кисэн такое обращение также фигурирует. В «Истинных записях династии Чосон» от 1412 г. представлен отрывок: «по приказу из числа проституток (чанги), которым исполнилось 15-16 лет, 6 человек отобрали, чтобы сделать их слугами мёнбинджон [наложницы Тэджона]. Проститутки Сам Воль, Ка Хи А, Ок Тон Сон и другие были обучены игре на гым, сыл, песням и танцам. Сам Воль и остальным каждой по 3 мешка риса пожаловали…» [Записи правления Тэджон вана, 12 год правления, 28 день 10 го месяца. 1412 год]. Они фигурируют как чанги, в дальнейшем их уже называют кисэн. После основания новой династии и утверждения в качестве идеологии неоконфуцианства, отношение к женским профессиям приобрело негативный оттенок. Они были на одном уровне с рабами и слугами. «Они не могли получить благородный титул или стать официальными женами чиновников».

В период правления вана Седжона (1418-1450) поднимался вопрос о запрете кисэн, однако ван предпочел оставить их. Один из его чиновников, господин Хо заявил, что «связь между мужчиной и женщиной - это сильный человеческий инстинкт, который невозможно контролировать» [McCarthy, 1991, p. 9]. По его мнению, если запретить деятельность кисэн, молодые чиновники дворца, посланные по государственным делам в провинцию, станут вести себя безнравственно и будут домогаться дочерей богатых чиновников, что запятнает их «героическое и почтительное общество» преступлениями [McCarthy, 1991, p. 9]. Для поддержания общественного порядка конфуцианские нормы были нарушены, и территория кёбанов воспринималась как область свободы.

В официальных документах кисэн фигурирует как непременных элементов банкетов чиновников: « ... тетиву разложил, мишень поставил, кисэн пригласил,…» [Записи вана Тэджона, 17 год правления, 5 месяц 22 день, 1417 г.]. Они выступают как обязательный атрибут при приёмах, при совместных сборах чиновников. Их берут на рыбалку, на охоту, поскольку музыкальное сопровождение было непременным элементов повседневной жизни конфуцианцев.

С правлением вана Мунджона (1450-1452) кисэн стали выступать на официальных королевских празднествах. Они встраиваются в государственную систему и признаются со стороны государства. Однако отношение как к слугам было вактом, что демонстрирует следующий отрывок. Командующий уездом Ыйджо У Ге Бон напился и принял жену губернатора, которая ехала на лошади за кисэн. На заверения своего слуги, что она не является кисэн, он разозлился: « Каким образом та, кто не облачена в «мальгун» (специальное одеяние для женщин) во время прогулки на лошади не является кисэн? И как кисэн смеет неуважительно вести себя с чиновником? Затем намеренно схватил её за волосы и ударил плетью» [Записи вана Седжо, 3 год правления, 10 день 6 месяца, 1457 г.]. Дальше жену губернатора ждало наказание палками за ненадлежащее облачение, в свою очередь чиновник за свою ошибку тоже был наказан. После этого события Седжо постановил женщинам передвигаться в занавешенных паланкинах, при передвижении на лошадях облачаться в мальгун и завешивать лицо. С одной стороны демонстрируется свобода кисэн в их облачении, они могут ходить в чем угодно и куда угодно, в отличие от других женщин, принадлежащих к обеспеченному населению. С другой стороны отношение к ним чиновников было аналогично как к рабам. Рабов не считали за людей, но во фрагменте из «Истинных записей династии Чосон» прослеживается необычная ситуация: «чиновник из Сахонбу спросил: кисэн Ен А по какой причине умерла, и почему не доложили о её смерти?». На что чиновник Юн Хе дал ответ, что «В доме Чохви собравшись, с нескольким числом гостей, употреблявших алкоголь, Ян А скрывала употребление запрещенного мяса, и по причине того, что не дала сразу признательных показаний, была подвергнута пыткам, в результате которых умерла. До сих пор, когда простолюдин [ј­АО] будучи в тюрьме умирал, обычно вану не докладывали» [Записки вана Сонджона, 58 книга, 6 год правления 10 день 8 го месяца, 1475 год]. Отрывок показывает, что она либо была приближена к правящей семье, либо была знакома с влиятельными чиновниками, которых интересовала ее жизнь.

Проведение времени с кисэн считалось преступлением и аморальным поступком: «Так как Ли Юн Як взял с собой кисэн и, [в назначенное место] далеко направившись, он преступление совершил …» [Записки ванна Сонджона, 98 книга, 9 год правления, 5 день 11 месяца. 1478 год]. Уличенные в прелюбодеянии с кисэн чиновники снимались со своих должностей и направлялись в другие провинции. В официальных источниках кисэн всегда фигурируют в связке «кисэн - чиновник»: «Вновь назначенный чиновником 10 ранга в Кёнджу Кан Ын Кём, когда был на службе чиновником 10 ранга в ведомстве по особо важным делам, в месте очищения от грехов с кисэн прелюбодействовал, это было обнаружено, стал изгнанником ...» [Записи вана Сонджона, 69 книга,7 год правления, 4 день 7 месяца,1476].

Аморальное поведение ассоциируется в источниках с кинё, и под аморальным поведением понималось также и повторный брак, что было запрещено законом. Согласно «Подлинным записям династии Чосон», представительница правящей семьи вана, Ли Гу Чжи избрала для себя профессию кисэн. Принцесса Ли Гу Чжи была женой принца Тэ Ганга, внука Тхэджона. Ли Гу Чжи в свое время прославилась как поэт, артист и танцовщица. Согласно хроникам династии Чосон от 1488 года 4-го дня 10-го месяца, «дочь наложницы тэгуна Яннёна принцесса Ли вышла замуж за Квон Дон Ёна и жила в Кванджу, но после смерти Квон Дон Ёна, с его слугой Чхон Рё вступила в интимную связь и родила ему единственную дочь по имени Чун Би», которая «достигнув возраста рано вышла замуж». [Подлинные записи династии Чосон]. Её дочь вышла замуж за простого человека, хотя Ли Гу Чжи после смерти мужа начала работать в качестве танцовщицы и поэта. Будучи дочерью рабыни и сына вана Тэджона, она изначально не принадлежала к кисэн, но впоследствии из-за сожительства с рабом, что было нарушением закона, она приобрела статус чхонмина. Ли Гу Чжи была удалена из семейного дерева, и её имя было под запретом. В «Подлинных записях династии Чосон» её называют кисэн, что наделяло низшим статусом, однако её смерть является показателем сохранения ряда её привилегий. В качестве казни её заставили выпить яд, что практиковалось только по отношению к знатным женщинам. Упоминания о ней были стерты вплоть до конца XX века, пока историки не нашли ряд упоминаний о ней в официальных хрониках.

4.2 Образованные женщины

Одной из самых известных кисэн была Хван Чжин И (1506-1540), жившая во время правления Чунджона. Сейчас она является одним из символов Кореи. Благодаря своим поэтическому таланту и уму, признанному среди конфуцианцев, она сформировала новое понимание кисэн как образованных и одаренных женщин. Хван Чжин И заработала их уважение и «получала власть в человеческой памяти». [Elisa Allen, 2014, p. 36]. Она стала идеалом для других куртизанок, стремивших повторить ее путь. Ее можно причислить к харизматической личности, которая действительно поменяла идентичность кисэн в более положительную сторону. Из презираемой группы начинает формироваться их уникальное положение, чему способствовало также и изобретение корейской письменности. Хван Чжин И изобрела новый стиль сиджо, став зачинателем поэзии о любви, которая мужчинам была чужда.

Кисэн ассоциируются с сиджо, в то время как мужчины и образованные женщины из обеспеченных семей, которых были немного, предпочитали творить в стиле каса.

Чосонские артистки становились героинями многих преданий и рассказов. В корейской прозе пхэсоль получил известность Сон Хён (1439-1504), который в конце XV века создал ряд произведений о них. В его рассказе «Оплошал» кисэн выступают как мера престижа и знатности, общение и проведенная ночь с известной кисэн были поводом для хвастовства: герой знаком с известной танцовщицей. Её талант помог получить славу. Стоит обратить внимание также на один эпизод из рассказа: «кисэн петь отказались, а у гостей пропало настроение, и они стали расходиться» [История цветов, 1990, с.125.]. Отрывок показывает, что с ними считались. Этому же автору принадлежит рассказ «Кисэн возмущается». Когда кинё приказали развлечь гостя, за отказ ее побили палками. «Оудон [женщина из знатного рода] наказали за разврат, с возмущением говорила кисэн, а меня - за отказ развратничать. Ну как в одной стране могут быть такие противоречивые законы?!» [История цветов, 1990, с.204]. Так перу сторонника неоконфуцианских воззрений принадлежат работы, которые показывают данную категорию женщин в положительном свете.

4.4 «Женщины-героини»

Кризисные явления всегда способствуют переменам, и Имиджинская война также дала толчок для изменения образа кисэн среди народа. Образ кисэн как героини возник после поступка Нон Гэ, которая получила известность благодаря тому, что в 1593 году, во время Имиджинской войны прыгнула вместе с японским генералом в реку. Утопив его и пожертвовав собой, она получила признание у населения. В честь этого события для нее возведена мемориальная доска в Чинджу [Oh Hong-seok, 2009, p.123]. Во время этой войны прославилась и другая кисэн - Гё Воль Хян из Пхеньяна, которая помогла убить заместителя командира, являвшегося подчиненным генерала Кониши Юкинага.

Во время маньчжурских вторжений проявила себя еще одна куртизанка, которая в 1636 г. попав к ним и испытав угнетения, спрыгнула с обрыва. Народ ее пожалел, а ван узнав об этом, повелел установить рядом с ее домом красную арку в качестве поощрения [Записи вана Сукчона, 7 год правления, 3 день 3 месяца, 1681 г. ]. Красную арку устанавливали для добродетельных людей, для чхонмин устанавливать арку было не принято.

4.5 «Коварные кисэн»

Их приближенность к высокопоставленным чинам, позволяла им занять положение их наложниц, которое наделяло их властью. Даже официальные сводки признавали их способность влиять на политику:

«…Коварная кисэн правителя провинции Чо Бон Ина в дела вмешивалась, народ терпел и нес потери, потребовали сместить правителя провинции». [Записки ванна Ёнджо, 61 книга, 21 год правления 20 день 3 месяца, 1745 год]. В Записях правления ванна Хёнджона от 1665 года, на 21 день правления 10 месяца по лунному календарю есть отрывок, где отмечается о получении взяток кисэн: «їАБ¤АПїЎ°Ф »з¶ыЗПґВ ±вГё(РхфЭ)АМ АЦѕъґВµҐ АьїЎ ЗьБ¶ ЖЗј­їЎ Б¦№иµЗѕъА» АыїЎ ±Ч ±вГёАМ іъ№°А» №ЮѕЖµйАМ°н Аз№°А» їд±ёЗЯґЩґВ єс№жАМ АЦѕъ±в ¶§№®їЎ АН·ЕАМ ЕєЗЩЗП·Б°н ЗЯґш °НАМґЩ». «Ик Рем был обвинён в клевете о том, что его кисэн-наложница [кисэн чиновника Ю Чжон Иля] брала взятки и требовала имущества…». [Записи вана Хёнждона, 11 книга, 6 год правления, 21 день 10 месяца, 1665 год].

Внимание привлекает также отрывок от 1637 года, приведенный в записях правления ванна Инджо: АМ¶§ Г»іЄ¶у »зЅЕ°ъ Б¤ёнјц(пчЩ¤бш)°Ў ї¬·О(жНЦШ)АЗ °ў °нА»їЎј­ №ж±в(Ы®Рх) №ЩДЎ±вё¦ їд±ёЗПїґґВµҐ ±віаµйАМ БЧАЅАё·О ЗЧ°ЕЗПїґґЩ. №¦ґзАМ ѕЖ·Ъ±вё¦, "±Ч ¶жА» ёВГЯБц ѕКА» јц ѕш°ЪЅАґПґЩ. Согласно записи «..посол Цинь и Чжон Мён Су по пути в каждом уезде требовали вызывать банги [кисэн вызываемые в комнату], однако кинё [другое наименование кисэн] сопротивлялись до смерти. Ыйджонбу докладывает, что «их волю не сможем удовлетворить». [Записи вана Инджо, 35 книга, 15 год правления, 8 день 11 месяца, 1637 год]. Кисэн могли присутствовать при послах. Но отрывок показывает самосознание кисэн, которые не хотели стать обычными дорожными куртизанками. Они смели отказать самому послу.

Кисэн становятся героинями многих произведений, где они фигурируют как женщины, наказавшие и обманувшие невежественных и жадных чиновников. Их ум противопоставляется чиновникам, и в данной борьбе выигрывают кисэн, как в произведении автора Чхон Е «Голый чедок [чиновник] в сундуке», созданное в XVII веке. Один чиновник негативно отзывался о них: «Бесовское отродье, исчадие ада! Таких, как ты, и близко-то к себе подпускать нельзя. А те, кто любит вас, и не дети человеческие вовсе!» [Библиотека всемирной литературы, 1975, стр. 268]. За такие выражения кисэн отомстила ему, сговорившись с местным губернатором. В народном творчестве данного периода вцступают ка положительные героини.

Унчо (1750-1850) была поэтессой, и стала наложницей влиятельного янбана [Elisa Allen, 2014, p. 35]. Их включенность в культурную элиту, которой они достигают благодаря своей образованности, помогает им быть вовлеченными и в социальную элиту.

4.6 Целомудренные и добродетельные кисэн

В XVII-XVIII веках в народной культуре возникает сказание «Верная Чхунхян», в которой дочь кисэн становится женой богатого чиновника только доказав свою верность долгим ожиданием и преданностью своему единственному избраннику. Кисэн будучи воплощением нарушения конфуцианской догмы, сами становятся носителями добродетельных качеств. Если изначально воплощением добродетельности и непорочности были жены янбанов, то в дальнейшем этот образ начинают носить кисэн. После Имиджинских войн появляется такой феномен как «кибу», «муж кисэн». Государство было обессилено после военных затрат и не было способно обеспечить полный контроль за действиями кисэн, поэтому и были созданы эти должности. Кибу был обязан контролировать деятельность и поведение кисэн, остерегая ее от аморального поведения. При наличии такого кибу, кисэн запрещалось иметь связь с другими мужчинами. это и послужило одним из причин формирования такого представления как «добродетельные» кисэн. Они были верны одному мужчине, что наложило отпечаток и на произведения средневековых произведений о верности таких женщин. До этого кисэн считалась ничей и одновременно принадлежащей всем. Данное представление о женщинах негативно воспринималось со стороны конфуцианства.

4.7 «Идеал женщины»

Если раньше идеалом выступали женщины из высшей социальной группы, то в дальнейшем идеалом женщины для янбанов выступали кисэн. К XVIII веку сложилась определенная роль кисэн как распутных женщин: от них ожидалось, что они будут раскованными и идеализировались в искусстве как желанные в сексуальном плане. Данное явление нашло отражение в полотнах художника Шин Ён Бока [Приложение]. В это время раскованность и свобода действий непременно ассоциировалось с ними.

К концу XIX века под кисэн понимается образованная женщина, обладающая рядом талантов в музыке, поэзии, живописи, и наделенная свободой самовыражения, и имеющая шанс приобрести власть и влияние. Создательница прозаических произведений Ким Кым Вон, жившая в XIX веке по ряду фактов также принадлежала к кисэн. Во время своего самостоятельного путешествия по стране она получила репутацию кисэн, так как обладала талантами в пении, танцах, поэзии, каллиграфии и живописи. Вышла замуж за чиновника, и отличалась наличием обширных связей с другими литераторами [Kim Keum-Won, 2016, p.. 28]. Такова была стратегия и образ жизни кисэн.

4.8 Новый статус при японской оккупации

После реформы Кабо 1894 года отношение к низшему сословию не изменилось, хотя официально все люди уравнивались в своих правах. Для кисэн эта реформа наоборот приобрела ряд отрицательных черт, так как их градация тоже нарушилась.

В период японской оккупации они приобрели сразу ряд образов. Со стороны японской власти они были все слуги и работники, которые должны были приносить прибыль. Но их не отличали от других женщин. Само восприятие корейцев японцами было уничижительным, поэтому кисэн потерялись в общей массе и не воспринимались как маргинальный элемент общества. Но они снова остались приближенными к власти и получали преимущества от своего положения. Они, благодаря своим знаниям и умениям, смогли встроиться в новую систему, где их навыки нашли применение.

Со стороны народа их положение можно трактовать как предателей, которые переняли японскую культуру и растеряли прежнюю моральную сторону своей профессии, став подобно женщинам легкого поведения, хотя так их японское правительство и воспринимало. Статьи газет использовали термины чанги и кисэн как синонимы. Японский исследователь Кавамура Минато, опубликовавший книгу по истории кисэн, дает им узкую трактовку, приравнивая их к проституткам «чанги». Японцы не признавали иерархию кисэн и рассматривали и кисэн, и чанги, и чакпу, в качестве женщин легкого поведения, нежели чем в качестве талантливых и профессиональных артисток. Однако различие двух групп женщин заключается не только в запрете кисэн на оказание интимных услуг, но также и в большей цене кисэн. «В 1910-е годы, позвать кисэн стоило 5 иен, первый час стоил 1 иен и 50 сен, а каждый последующий час - 70 сен» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 216 ].

В 1918 году была выпущена книга «Чосон миин погам» (Изображения чосонских красавиц). Корейский исследователь Ли Кён Мин выразил мнение, что целью книги было «превратить кисэн в товар и способствовать более эффективному контролю над корейцами» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 216]. Данное издание представляет собой перечень кисэн, с подробным описанием их талантов, возраста, внешних данных и изображения. Этот перечень также помогал при учете количества представительниц этой профессии. Согласно регламенту о кисэн, даже несмотря на официальный запрет на оказание интимных услуг, они все проходили медицинский осмотр для выявления заболеваний, передаваемых половым путем. Такое правило действовало и в отношении официанток и домашней прислуги. Действия японского правительства заставили их трансформироваться постепенно в обычных «аниматоров» и женщин легкого поведения. Если изначально при установлении японского протектората «женщинами легкого поведения» были японки, то к 1930-м годам численное соотношение и корейских и японских женщин подобной профессии сравнялось. В период японской оккупации постепенно формируется представление о них как о простых «жрицах любви». В статье в журнале «Донгван» («Восточный свет») от 1931 года Хан Джон Сан написал, что «…статус кисэн почти такой же, как и статус проститутки…» [Kim, Young Sun, 2006, c. 140.]. Их репертуар постепенно упрощается и подстраивается под вкусы посетителей, исчезает их включенность в высокую культуру.

Кисэн символизировали для японцев старый Чосон, который они завоевали. В одном правительственном объявлении 1930-х годов были «представлены две кисэн в ханбоках, изображение которых сопровождает текст: Чосон улыбается тебе! Приходи и посети нас» [ Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 217]. Они должны были приносить прибыль для японского правительства.

С другой стороны они являлись ретрансляторами прежней культуры, став единственными хранителями чосонских традиций, которые считались «корейскими», что в дальнейшем помогло при национальной консолидации. Они носили традиционную одежду ханбок и ассоциировались со старым строем. Согласно источникам, в квонбоне города Пхеньяна расписание кисэн состояло из 11 предметов, которые подразделялись на четыре группы: кагок, японские песни, корейские народные песни и исполнение произведений на музыкальных инструментах» [Lee Insuk, 2010, p. 83]. К ежедневным занятиям относились каллиграфия и кагок. Это демонстрирует желание учреждений кисэн сохранить традиционную классическую музыку, рассматривая кагок как самый существенный элемент в обучении, равный по значимости каллиграфии в общей учебной программе. Япония пыталась полностью уничтожить корейский язык и корейскую культуру среди основной массы завоеванного населения, при этом они смотрели сквозь пальцы на сохранение корейских традиций в квонбонах.

Они также были ретрансляторами народной музыки, так как классическая придворная музыка была сложна и непонятна для простого населения. Но будучи изолированными от действительно народного творчества, из-за изолированного положения в кёбанах, они переделывали данное творчество под себя. Они создавали новые формы произведений, конструируя будущие культурные маркеры, которые будут идентифицироваться как исконно «корейские».

В данный период времени двойственное положение данной социальной группы проявилось в наиболее явной форме. Кисэн были основными посетителями салонов красоты и магазинов одежды, что было продиктовано их ролью законодателей моды. Поддержание внешнего вида требовало соответствующих усилий.

Они часто появлялись в заголовках газет и журналов, содержание которых рассматривало кисэн с негативной стороны, но показывавшие их действительный статус. «Статья 1925 года в «Чосо ильбо» представляла собой жалобу на расточительство кисэн» [ Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 218]. Такую же негативную окраску имел статья 1928 года из журнала «Тонга ильбо», которая раскритиковала куртизанок из Инчхона за обслуживание клиентов только китайских ресторанов» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 218]. Исходя из статьи 1925 года газеты Тонга Ильбо женщины посещавшие торговые ряды и центры это: «новые женщины», любовницы богатых людей и кисэн [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 218]. Их приближенность к новой элите давало им возможность, как и раньше получать внушительный заработок.

Политика ассимиляции со стороны японцев воплотилась в виде Специального распоряжения № 19 для корейцев «Чосонмин сарён», принятого в 1936 году. Данное «распоряжение заставило корейцев учиться и говорить только на японском языке, а также в школе были приняты японские имена» [Lee Insuk, p. 81]. С 1937 года телевизионные программы на японском языке получили больше экранного времени, а количество программ на корейском языке сократилось. В этих условиях квонбоны приспособились к условиям японской оккупации и скорректировали свою программу выступлений. «Они расширяли свой репертуар, включив в него народные жанры, такие как пхансори, чапка, инструментальную музыку на каягыме или каягым санджо и даже японскую музыку» [Lee Insuk, 2010, p. 81]. В 1918 году учебный план учреждения «Хансон Квонбон» состоял из 10 различных вокальных жанров, включая народные песни. «В квонбоне Пхеньян кисэн должны были изучать японский язык и играть на японских музыкальных инструментах (самисен и кото)» [Lee Insuk, 2010, p. 82]. Организация Тедон была ориентирована на японскую культуру, делая основной упор на знания японского языка и японских песен. Если одни квонбоны старались сохранить традиционную корейскую культуру, то другие ориентировались на клиентов, которые были в основном японцами. «В статье 1924 года изложена жалоба на то, что кисэн больше не были осведомлены в поэзии и традиционной музыке, и вместо этого выступают с японскими песнями» [Jennifer J. Jung-Kim, 2005, p. 219].

Кисэн подстроились под новые условия и усваивали еще больше знаний и навыков. Они были ретрансляторами западной культуры и новых достижений. Они формировались как культурная элита: известные художницы, певицы, актрисы из числа кисэн.

Потеряв первоначальный статус кисэн, они приобрели другой - статус «новых женщин». Куртизанки начали активно выражать свою точку зрения.

Положение артисток демонстрирует событие, когда «в 1927 году был выпущен журнал «чангхан» («вечное сожаление»), написанный и изданный самими кисэн, который был обнаружен только в 2005 году» [Lee Insuk, 2010, p. 80]. Основные работы кисэн были связаны с социальной дискриминацией по отношению к ним и выражали их стремление изменить отношение людей к ним.

Журнал содержит 35 прозаических статей, другие литературные труды (рецензия на фильм и книгу, написанную кисэн) и три эссе, написанных иностранными клиентами (китайским, японским и западным). В этих эссе клиенты советовали, чтобы куртизанки возвращались к своим традиционным корням «элегантных» кисэн.

Как члены общества, подверженного изменениям, кисэн также участвовали в социальных, экономических и политических движениях. «В Хэджу кисэн участвовали в движении 1907 года, с целью отдать национальный долг стране и выразить свой патриотизм и социальную активность, поддержав независимых активистов» [Lee Insuk, 2010, p. 91]. «В Сувоне 33 кисэн возраста 15-23 лет участвовали в корейском движении за независимость 1919 года, и кисэн Ким Хян Хва получила 6 месяцев тюремного заключения» [Lee Insuk, 2010, p. 92]. В этих политических движениях кисэн высказывались за свои права и стремились быть принятыми в качестве полноценных членов общества. Они хотели показать равенство, получить признание и избавиться от социальной дискриминации. Именно кисэн считают инициаторами феминистических идей и выступлений на территории Корейского полуострова. Однако положительная реакция на кисэн начала формироваться только в конце XX начале XXI веков, до этого бывшие представительницы этой профессии даже после освобождения Кореи предпочитали не распространяться о своей деятельности. Окончательно избавиться от презрительного отношения к ним в XX веке не удалось.

4.9 Образ в период демократизации

Квонбоны были упразднены в 1945 году, и такой институт как кисэн исчезает. Бывшие кисэн умалчивают о своей прошлой профессии, поскольку сохраняется негативная реакция на них. Кисэн в это время ассоциируются с так называемыми «хостесс», работниц питейных заведений [Byong Won Lee, 1979, p. 80].

В 1970 году в газетах поднимается тема кисэн в связи с их ролью активисток в системе борьбы за свободу Кореи. Они становятся действенным инструментом при обращении к равенству и свободе. С кон. XX в. образ кисэн непременный элемент в дискурсе корейских феминисток. Бывшие представительницы данной профессии начали открывать свое прошлое только к концу XX века.

4.10 Современный образ

Если обратиться к кинематографу то даже в начале XXI века кисэн редко фигурируют в качестве героев, и появились только за последние несколько лет. В современной Корее чосонских артисток воспринимают как красивых женщин, которых отличает элегантность, чувственность и образованность. Их деятельность по оказанию интимных услуг, которая была существенной частью их профессии, на этом фоне теряется. Их не считают, женщинами легкого поведения, сейчас они сформировались как неизменной элемент корейской культуры, ассоциирующийся с образованностью и красотой. Они хороший инструмент при патриотических воззваниях и в современной Корее используются в рамках идей национализма и феминизма. Они выступают в роли проводников культурных идей и «культурных лидеров» [Lee Insuk, 2010, p. 93]. Так в 2009 году выходит документальный фильм о них, сюжет которого базируется на их участии в движении за независимость. Отсылка к кисэн используется, когда демонстрируют принадлежность к корейской нации. На данный момент кисэн Хван Джин И считается одним из культурных символов Республики Корея.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Чосон периода Ли привлекает внимание исследователей благодаря своему строгому догматическому следованию конфуцианства нового толка. Четкая иерархическая градация были основными постулатами общественного и политического устройства, начиная с XIV века. В рамках данного положения феноменально существование категории населения, которая не вписывается в официальную канву: данной социальной группой были кисэн.

Принадлежа к низшей социальной группе, в течение периода Чосон, которое датируется 1392-1910 годами, их институт достиг наивысшего расцвета и приобрел авторитет. Прораниваемые к той же группе населения, что и рабы, они начали ассоциироваться с образованностью, элегантностью, красотой и богатством. Примечательно, что во второй половине династии Чосон, начиная с XVII века, явно присутствуют приравнивание кисэн к лицам, обладающим властью.

Однако двойственное восприятие их института сохранялось на протяжении всего периода, и в период японской оккупации выразилось в наиболее явном виде. С одной стороны, кисэн презирали за род деятельности, который больше ассоциировался с куртизанками и женщинами легкого поведения. Женщины из категории кисэн, не обладавшие должными способностями, были вынуждены впоследствии пополнять ряды данной профессиональной группы. Показательно также то, что вместо казни женщин из знатных семей отправляли именно в кёбаны, организации кисэн, что для благородной женщины считалось позором, и лишало возможности завести семью. Однако обладая навыками пения и игры на музыкальных инструментах на достойном уровне, кисэн имела возможность войти более привилегированную категорию развлекательниц, которые были вольны выбирать себе партнеров, а дворцовым кисэн было запрещено оказание интимных услуг. Таким образом, приравнивание данных женщин к простым «жрицам любви» неверно. Прежде всего, кисэн представляли собой артисток, в обязанности которых было скрашивание общества чиновников.

С другой стороны, они ассоциировались именно высокой культурой. [Приложение №1]. Знание конфуцианских трактатов, умение создавать стихотворные произведения и художественные полотна были отличительными чертами именно привилегированного сословия янбанов, причем исключительно его мужской половины. Фактически они относились бы к элитарной группе, если бы не законодательный запрет на возможность социальной мобильности для категории чхонмин, поэтому вырабатывание ими авторитета и влияния происходит на неофициальном уровне. В течение всего периода династии Чосон приобретенное ими признание как со стороны конфуцианцев, так и отчасти признание со стороны населения создали ряд условий, в которых сейчас они приравниваются к символам свободы и образованности. Эволюция их образа привела к тому, что они сейчас трактуются как основные создатели культурных корейских норм и хранители «корейской» письменности.