Русские географические экспедиции XIX века

Сушей, через всю Сибирь, он добрался из Петербурга до Охотска и морем направился в столицу заокеанских владений России. На посту главного правителя Врангель оставался до 1835 г. Обследовал западное побережье Северной Америки от Берингова пролива до Форт-Росса. Кроме того, близ Новоархангельска он основал обсерваторию для постоянных наблюдений за погодой и магнитным полем.

Глава II. Северные экспедиции

§8. Северная экспедиция на шлюпе «Открытие» и «Благонамеренный» (1819--1822)

В архивных документах первые упоминания о проектируемой экспедиции встречаются в переписке И.Ф. Крузенштерна с тогдашним русским морским министром маркизом де Траверсе в конце 1818 г. Приказ царя об отправлении экспедиции последовал 6 апреля (25 марта) 1819 г. а уже в июле корабли вышли в свое дальнее плавание. Такая спешка с отправлением экспедиции вопреки мнениям опытных кругосветных мореплавателей (например, Крузенштерна) повлекла многие недостатки: не были построены специальные корабли для ледового плавания, в оборудовании кораблей имелся целый ряд недоделок, весьма позднее прибытие на свой корабль начальника экспедиции и другие организационные неувязки.

В марте 1819 года последовало Высочайшего повеления о снаряжении двух экспедиций для исследований в полярных морях, Беллинсгаузен послан был в южное полушарие, а капитану Васильев вверено было начальство над двумя шлюпами: «Открытие» и «Благонамеренный», для исследований в Северном полярном море и, особенно, для отыскания прохода через Берингов пролив в Атлантический океан. В феврале 1820 года Васильев прибыл в порт Джаксон, 23 апреля перешёл экватор, и, следуя вдоль американского берега к северу, достиг 71°6' сев. широты. Здесь встретил он льды. Хотя Васильев и не считал льды эти сплошными, но, не имея при себе хорошего баркаса или другого небольшого судна для исследований на малых глубинах прибрежья, решился возвратиться. 31 июля шлюпы взяли курс на юг. Сделав по пути съемку берегов острова святого Лаврентия и осмотрев острова Павла и Георгия, отряд Васильева прибыл в Ново-Архангельск. 30 апреля 1821 года Васильев вновь вышел в море и 12 июня прибыл на остров Уналатку. Так как для плавания в полярном море времени оставалось немного, то Васильев решил отделить шлюп «Благонамеренный», поручив командиру его, Шишмареву, исследовать берега Азии, к северу от Берингова пролива, и отыскать там проходы в Атлантический океан, или, в случае неудачи, произвести описание Чукотской земли; сам же он хотел описать берег между Бристольскою губою и Нортоновым заливом, потом идти на север, вдоль берегов Америки, и искать с этой стороны северного прохода. На пути в Нортонов залив Васильев открыл остров Нунивок, но съемки ему не сделал, так как торопился в полярное море. 3 августа Васильев, следуя вдоль берега, достиг 70°40' сев. шир. и здесь опять встретил сплошной лед. Желая осмотреть Ледяной мыс, он спустился ниже и определил его под 70°33' сев. шир. Выдержав потом жестокий шторм, в течение которого шлюп едва не был раздавлен льдинами, Васильев направился к югу и прибыл 8 сентября в Петропавловский порт.

Соединившись с Шишмаревым, Васильев собрался в обратный путь и 2 августа 1822 года благополучно достиг Кронштадта. Главная цель экспедиции -- открытие северного прохода -- не была достигнута; но она исследовала значительную часть берегов Америки (от мыса Невенгама до Нортонова залива, весь этот обширный залив, и потом от мыса Лизбурна до мыса Ледяного), а также некоторую часть берегов Азии, до мыса Сердце-Камень. Впоследствии Васильев был капитаном над Кронштадтским портом, 6 декабря 1827 года произведен был в контр-адмиралы, а 6 апреля 1835 года -- в вице-адмиралы и пользовался особым благоволением императора Николая I; ум. в Кронштадте 23 июня 1847 года. Васильев напечатал «Замечания о Новой Южной Валлийской земле» Восточная литература [Электронный ресурс] URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Reisen/XIX/1800-1820/Bellinshausen/vved.phtml?id=3973 и «Протест на мичмана Хромченко и морехода Этолина, по поводу приписываемого ими открытия острова Нунивака».

§9. Амурская экспедиция Невельского (1849--1855)

Вопреки устоявшемуся наименованию, Амурская экспедиция изначально не была целенаправленно организованной правительством России и даже до определенного момента осуществлялась без соизволения власти, но впоследствии стала таковой по своему величайшему значению.

Лейтенант Геннадий Иванович Невельской к середине 40-х годов XIX века был успешным морским офицером. Он служил на кораблях, плававших под вымпелом цесаревича Константина Николаевича и пользовался доверием Великого князя. Однако Геннадий Невельской неожиданно увлекся вопросом о судоходстве дельты Амура. Перечитав всю доступную литературу того времени, Невельской пришел к убеждению, что в Амур можно заходить с моря. Осталось лишь доказать это.

Случай подвернулся: в 1847 году было принято решение о направлении из Санкт-Петербурга в Петропавловск-Камчатский транспортного корабля «Байкал» с грузом для гарнизона порта. Невельской напросился на назначение капитаном этого судна. Идея Невельского заключалась в том, чтобы прибыть в Петропавловск весной, разгрузиться, а затем иметь возможность в течение лета пройти к устью Амура и исследовать его. Перед отплытием, Невельской заручился поддержкой только что назначенного губернатором Восточной Сибири Николая Николаевича Муравьева (впоследствии -- граф Амурский, с именем которого связано дальнейшее освоение Приамурья и Дальнего Востока). При поддержке Муравьева Н. Н. и начальника главного морского штаба князя Меншикова, Невельской направил императору Николаю I прошение о разрешении экспедиции к устью Амура, однако до отплытия из Санкт-Петербурга разрешение не было получено.

Капитан-лейтенант Невельской на корабле «Байкал» отбыл из Кронштадта 21 августа 1848 года. Был выбран Западный маршрут плавания: Кронштадт -- Портсмут -- Рио-де-Жанейро -- Мыс Горн -- Вальпараисо -- Гавайские острова -- Петропавловск-Камчатский. Спустя 8 с лишним месяцев, 12 мая 1849 года «Байкал» в целости прибыл в порт Петропавловский порт. Однако, высочайшего разрешения на экспедицию, которое Невельской надеялся получить по прибытии на Камчатку, не было. Невельской получил лишь копию инструкции, составленной для него Муравьевым и направленной на утверждение императору. Содержание этой инструкции сводилось к следующему: «из Петропавловска идти к северной части Сахалина, где осмотреть, нет ли здесь закрытой гавани или хорошего рейда, затем определить с севера вход в лиман Амура и обследовать северную часть лимана, особенно между мысами Ромберга и Головачева; обследовать устье реки Амур, описать берега Амура. Выяснить, справедливо ли убеждение, что Сахалин полуостров; если это убеждение ошибочно, то исследовать пролив, отделяющий Сахалин от материка, а также исследовать, нет ли тут места, удобного для защиты входа в лиман с юга».

Поскольку период навигации в Охотском море не долог и в ожидании разрешения время может быть упущено, Невельской решился на свой страх и риск начать экспедицию, следуя инструкции Муравьева. 30 мая 1849 года «Байкал» снялся с якоря в Петропавловской бухте и направился в сторону острова Сахалин. 17 июня корабль достиг северного берега Сахалина в районе мыса Елизаветы. Двигаясь по карте, составленной Крузенштерном, Невельской обогнул Сахалин с запада у мыса Марии (Полуостров Шмидта) и вдоль его берегов направился в Амурский лиман. После некоторых маневров и с помощью местных жителей Невельскому удалось то, что не удалось поручику Гаврилову: обнаружить вход в Амурский лиман и найти устье Амура. «Байкал» встал на якорь в удобной бухте, а Невельской с частью команды на весельных лодках 11 июля 1849 года вошел в воды Амура.

Обследовав устье Амура на протяжении около нескольких десятков километров вверх по реке, Невельской повернул обратно и, выйдя в лиман, направился к югу. Так, Невельской совершил самое значительное географическое открытие: Сахалин, который в то время считался полуостровом, -- оказался островом. А это означало, что из Амура можно плыть непосредственно на юг, не огибая Сахалин с севера, -- через Татарский пролив (который до этого считался заливом) попадая в Японское море. Пролив между материком и островом Сахалин, шириной всего 7 километров (в районе современного поселка Лазарев) назван проливом Невельского.

1 августа 1849 года Невельской вернулся на «Байкал». В течение августа «Байкал» некоторое время плавал у юго-западного берега Охотского моря, уточняя и исправляя многочисленные неточности в картах, а затем 1 сентября 1849 года прибыл в порт Аян, где к тому времени находился и Муравьев. Невельской доложил губернатору об открытиях. Донесения о них пошли в Санкт-Петербург и впоследствии самовольство Невельского было прощено; он даже был повышен в чине до капитана 2-го ранга. Но и одобрения своих действий он не получил: значительная часть государственных деятелей России посчитали выходку Невельского вредной для России, поскольку, по их мнению, она могла ухудшить отношения с Китаем.

В сентябре 1849 года, сдав корабль «Байкал» в Охотске, Невельской сушей отправился в столицу. В Санкт-Петербурге Невельской пробыл недолго. Его отчет об экспедиции и предложение уже следующим летом 1850 года занять устье Амура не нашли поддержки в политических кругах.

Тем не менее, он был направлен в распоряжение генерал-губернатора Муравьева-Амурского, которому Высочайшим повелением.

Несмотря на то, что такое повеление оказалось совсем не тем, чего ждали Невельской и Муравьев, они незамедлительно приступили к его исполнению. Прибыв в Иркутск 27 марта 1850, уже в чине капитана 1 ранга, Невельской немедленно занялся подготовкой новой экспедиции. Весной 1850 года он принял командование судном «Охотск» в Аяне и вновь направился к устью Амура. 29 июня 1850 года, в полном соответствии с Высочайшим предписанием, Невельской основал в Заливе Счастья первое русское поселение «Петровское», которое в течение последующих трех лет служило главной базой экспедиции и основным пунктом её снабжения.

Однако, Невельской, опираясь на поддержку Муравьева, совершил неслыханное самовольство: несмотря на Высочайший запрет, он не только снова проник в устье Амура, но и основал там поселение: 1 августа 1850 г. на мысе Куегда Невельским был основан так называемый Николаевский пост, впоследствии город Николаевск-на-Амуре. При этом, без указания и одобрения свыше, на свой страх и риск Невельской распорядился поднять русский военный флаг и объявил о состоявшемся присоединении Амурского края к России.

С этого момента можно считать Амурскую экспедицию -- официальной экспедицией правительства России. Особый Комитет, уже под председательством Государя Наследника рассмотрел вопрос заново и решил: Николаевский пост, самовольно выставленный Невельским, сохранить в виде лавки Российско-Американской компании, но в дальнейшем никаких новых мест не занимать. Однако, иностранным судам, которые обнаружили бы намерение занять какой либо пункт около устья Амура, объявлять, что без согласия российского и китайского правительств такие действия недопустимы и могут повлечь соответствующую ответственность. Невельской был назначен начальником экспедиции, которая с этого момента официально называлась «Амурской». Ему придавались дополнительные силы (до 60 человек матросов, два офицера и доктор). Однако финансирование и снабжение экспедиции вновь возлагалось на Российко-Американскую компанию. Правда, императорское правительство обещало возместить её убытки (если таковые будут) в определенных пределах.

Весной 1851 года Невельской, уже вместе с молодой супругой Екатериной Ивановной, вернулся в Петровское и в дальнейшем не покидал берегов Амура, вплоть до 1855 года. На протяжение двух лет Невельской и его подчиненные: лейтенант Н. К. Бошняк, подпоручик Д. И. Орлов, мичман Н. М. Чихачев (впоследствии адмирал, видный государственный деятель), мичман Г. Д. Разградский, прапорщик А. И. Воронин, приказчик А. П. Березин, топограф Л. А. Попов и другие (имена этих людей увековечены в географических названиях Дальнего Востока) осуществили подробное исследование Амурского края, описали берега, составили карты и собрали ценный материал, послуживший, впоследствии, основой для российско-китайских переговоров. Эти люди, а также десятки безымянных матросов терпели голод и лишения, осваивая неизвестный край. Неоценимую помощь при этом оказал бессменный врач экспедиции доктор Е. Г. Орлов.

Исследования продолжались не только летом, но и зимой. На оленях и собаках участники экспедиции Невельского разъезжали далеко от Петровского. При этом, в частности, зимой 1852 года было совершено ещё одно важное географическое открытие: подпоручик Дмитрий Орлов доказал, что Хинганский хребет, который согласно Нерчинскому договору был принят за границу России и Китая, от истока реки Уды направляется не к северо-востоку, как ошибочно до этого времени полагали и как обозначалось на всех картах, а к юго-западу. Это впоследствии стало одним из формальных поводов к пересмотру Нерчинского договора. Кроме того, южнее Амура были обнаружены стихийные русские поселения, хотя до этого считалось, что русского населения в этих местах нет.

При этом, китайской администрации обнаружено не было. Помимо исследований, Невельской и его подчиненные устанавливали в крае российскую власть, разрешали споры между местными жителями, обеспечивали их защиту от иностранных мореплавателей, обращали аборигенов в христианство. В начале 1853 года в политике России на Дальнем Востоке произошли определенные изменения. Причиной этому послужили, как замены в правительстве, так и международная обстановка. Было учтено и то, что Китай никак не отреагировал на появление российских моряков в устье Амура. Фактически была дана установка на подчинение этого края России. Амурская экспедиция стала уже не предприятием Российско-Американской компании, но полномочным органом России на Дальнем Востоке. Невельской, которому вскоре было присвоено адмиральское звание, получил право действовать на правах губернатора или областного начальника. Были существенно расширены и штаты экспедиции. Участники экспедиции получили награды, были повышены в звании, им были гарантированы государственные социальные гарантии.

Одновременно, Невельскому были развязаны руки в установлении суверенитета России над дальневосточными территориями. Летом 1853 года шхуна «Восток», находившаяся в составе эскадры адмирала Путятина впервые прошла из Японского моря в Амурский лиман через пролив Невельского.

С воодушевлением повинуясь новым повелениям, Невельской и его подчиненные от имени России везде объявляли о суверенитете России над исследуемыми ими землями. Характерна инструкция, которая была дана Невельским одному из его подчиненных мичману Разградскому, направленному в бухту Де-Кастри: «По прибытии в бухту де-Кастри, поднять и постоянно держать там Российский флаг». Невельской Г. И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. 1849-55 гг. Глава XX. URL: www.vostlit.info

В 1854 и 1855 годах по инициативе Муравьева Н. Н. с Высочайшего соизволения императора Николая I были организованы походы из верховьев Амура к его устью на множестве судов, доказавшие судоходность Амура на всём своем протяжении. Помимо прочего, эти сплавы принесли к устью Амура дополнительные людские силы, средства и вооружения. Сам Муравьев участвовал в этих экспедициях, лично посетил устроенные Невельским посты, некоторые бухты, а также встретился с адмиралом Путятиным на борту его флагмана -- знаменитого фрегата «Паллада» в Императорской бухте. Экспедиции по Амуру имели и важнейшее политическое значение: согласно Нерчинскому договору Россия не имела права плавать по Амуру, однако Китай не препятствовал этим сплавам.

К середине 1850-х годов устье Амура, Сахалин и другие дальневосточные в основном были де-факто закреплены за Россией. При этом, Россия, в ходе Амурской экспедиции не применяла военной силы. Более того, экспедиция Невельского во многом опиралась на лояльность и даже помощь местного населения, в обращении с которым русские моряки вели себя в достаточной степени корректно. Численность российского военного и гражданского контингента в устье Амура 1854--1855 годах неимоверно выросла. Если в 1851 году экспедиция составляла всего около 50 человек, то к началу лета 1855 года только в Николаевском посту, по свидетельству самого Невельского, «неожиданно явилось до 5,000 душ». Начиная с 1855 года в русские поселения стали появляться уже десятками в год. Фактически, миссия экспедиции на этом была исчерпана: началось масштабное освоение Россией Дальнего Востока.

Между тем, осенью 1853 года началась Крымская война. Российское командование справедливо опасалось появления у берегов Камчатки и Сахалина англо-французских военных кораблей. В этой связи, часть постов в Татарском проливе были сняты по приказу Путятина. Поскольку защитить Петропавловский порт не представлялось возможным, суда, находившиеся в нем были перебазированы в бухту Де-Кастри. Там, весной 1855 года они были обнаружены разведывательном судном неприятеля. Однако, когда спустя некоторое время, англо-французская эскадра пришла в Де-Кастри с намерением уничтожить российский флот, в бухте не оказалось ни одного судна: они ушли в Амурский лиман через пролив Невельского. Неприятель, будучи уверенным, что Сахалин -- полуостров, предположил, что российские корабли прячутся в одном из заливов Татарского пролива и до осени обследовал бухту за бухтой. Ничего не обнаружив, и даже не заметив Императорской гавани, где в одиночестве стоял фрегат «Паллада», англо-французский отряд вернулся в Де-Кастри и предпринял попытку высадки десанта. Однако, десант был отброшен артиллерийским и ружейным огнем. При этом, российский пост очень быстро получил подкрепление из Мариинского и неприятель был вынужден уйти. Так впервые на практике проявились результаты деятельности Невельского и Муравьева на Дальнем Востоке.

Миссия адмирала Невельского на этом была окончена и в конце 1855 года, он покинул амурские берега. Вернувшись в Санкт-Петербург, Геннадий Невельской более не участвовал в морских плаваниях. Значительную часть жизни он посвятил систематизации материалов.

Глава III. Тихоокеанские экспедиции

§10. Антарктическая экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева (1819 -- 1821)

«На краю нашей планеты лежит, как спящая принцесса, земля, закованная в голубое. Зловещая и прекрасная, она лежит в своей морозной дремоте, в складках мантии снега, светящегося аметистами и изумрудами льдов. Она спит в переливах ледяных гало Луны и Солнца, и ее горизонты окрашены розовыми, голубыми, золотыми и зелеными тонами пастели... Такова Антарктида», - писал в 1947 г. американский исследователь Антарктиды Ричард Бэрд. Схватка за Антарктиду М 2012 г.

Первая русская антарктическая экспедиция 1819 -- 1821 гг. входила составной русское правительство. Цель такой экспедиции одновременное проведение научных исследований в двух наименее изученных и наиболее труднодоступных океанских районах -- «в больших широтах Северного и Южного океанов». Это предприятие предусматривало посылку двух экспедиций (двух «дивизий», каждая из двух кораблей) соответственно в антарктические и арктические воды. Обе экспедиции в отличие от предшествующих являлись первыми чисто научными кругосветными плаваниями русского военно-морского флота и имели невиданные ранее масштабы.

Как известно, во время первых семи русских кругосветных плаваний -- Крузенштерна и Лисянского на кораблях «Надежда» и «Нева» (1803 -- 1806), Головнина на шлюпе «Диана» (1807 -- 1809), М.П. Лазарева на корабле «Суворов» (1813 -- 1816), Коцебу на бриге «Рюрик» (1815 -- 1818), Гагемейстера на корабле «Кутузов» (1816 -- 1819), Понафидина на корабле «Суворов» (1816 -- 1818) и Головнина на шлюпе «Камчатка» (1817 -- 1819) -- были исследованы обширные районы Тихого океана, сделаны многочисленные открытия новых островов и получены выдающиеся научные результаты.

Шлюп «Восток» является точной копией шлюпа «Камчатка», о котором его командир В.М. Головнин писал: «Морское ведомство определило нарочно построить для предназначенного путешествия военное судно по фрегатскому расположению, с некоторыми только переменами, кои были необходимы по роду службы судну сему предстоящей». В.М. Головнин. Путешествие вокруг света, совершенное на военном шлюпе «Камчатка», в 1817, 1818 и 1819 годах, изд. 1822 г.

Однако «Восток», построенный британскими инженерами, несмотря на все старания Лазарева сделать его таким же выносливым, как и «Мирный», все же качественно уступал второму шлюпу. Корпус «Востока» оказался слабым для плавания в полярных льдах, и его приходилось неоднократно укреплять и ремонтировать в ходе экспедиции. К концу экспедиции состояние шлюпа оказалось настолько плачевным, что побудило Беллинсгаузена прекратить экспедицию на месяц раньше и принять решение о возвращении.

«Мирный», построенный по проекту русских инженеров Колодкина и Курепанова и к тому же достаточно укрепленный Лазаревым для предстоящей экспедиции, показал свои блестящие качества.

16 июля 1819г. шлюпы «Восток» и «Мирный» вышли из Кронштадта и взяли курс на Рио-де-Жанейро. Оттуда они направились в район острова Южная Георгия, открытого Куком в 1775 г., где видели множество китов, стаи буревестников, альбатросов и пингвинов. На карту нанесли мысы Южной Георгии, названные в честь членов экипажа: мыс Порядина (в честь штурмана Порядина), мыс Демидов (мичман Демидов), мыс Куприянова (мичман Куприянов) и залив Новосельского (мичман Новосельский).

Главная цель экспедиции доказать или опровергнуть предположение о существовании шестого материка -- Антарктиды.

В подготовке антарктической экспедиции участвовали все наиболее выдающиеся русские мореплаватели того времени: Сарычев, Крузенштерн, Коцебу (Головнин в то время находился в кругосветном плавании на шлюпе «Камчатка», из которого вернулся уже после ухода антарктической экспедиции, с которой он встретился в Портсмуте).

Экспедиция Беллинсгаузена и Лазарева в южнополярных морях, обогнув вокруг света антарктические льды, подтвердила факт существования шестого материка. 28 января 1820 г. достигли 69°25? ю. ш. в туманной дымке пасмурного дня путешественники увидели ледяную стену, преградившую дальнейший путь на юг. Это были материковые льды. Участники экспедиции были уверены, что за ними скрывается Южный материк. Это подтверждало и множество полярных птиц, появившихся над шлюпом. При этом морякам приходилось преодолевать невиданные опасности, маневрируя между айсбергами.

«Восток» и «Мирный» вернулись в Кронштадт 24 июля 1821 г., пробыв в плавании 751 день. Для торжественной встречи экспедиции в Кронштадт прибыл император Александр I. Участники плавания были отмечены орденами, повышениями в званиях и иными поощрениями.

За время плавания суда обошли вокруг всего антарктического материка, открыли и положили на карту множество новых островов и земель. Но главное открытие - Антарктида. Описание путешествия было опубликовано под заглавием «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжении 1819, 20 и 21 гг., совершенные на шлюпах «Востоке» и «Мирном». Хотя высадку на материк экипаж не предпринял, т.к. это было очень опасно.

Лейтенант Анненков открыл и описал небольшой остров, который назвали его именем. Беллинсгаузен сделал несколько попыток измерить глубину океана, но лот не доставал дна. В то время ни одна научная экспедиция не пыталась измерить глубину океана. Беллинсгаузен на много десятилетий опередил в этом других исследователей; к сожалению, технические средства экспедиции не позволили решить эту задачу. В начале марта 1821 г. шлюпы встали на якорь на рейде Рио-де-Жанейро. После ремонта они направились домой.

§11. Экспедиции совершенные Федором Литке

Летом 1815 года Литке участвовал в плавании в Финском заливе на бриге «Молния», а затем был назначен адъютантом главного командира Свеаборгского военного порта. Служба эта требовала много времени, и свой досуг Литке по-прежнему посвящал самообразованию, совершенствуясь в военно-морском деле и перечитывая труды Крузенштерна, Лисянского, Сарычева и других мореплавателей.

«Сделать дальний вояж», «сходить в безызвестную», как тогда еще говорили, было всегда моей мечтой, -- писал Литке. Осуществить эту мечту помог ему все тот же Сульменев. Узнав, что В.М. Головнин собирается в новый кругосветный поход на шлюпе «Камчатка», Сульменев рекомендовал ему своего любимца. Головнин встречался с Литке в доме Сульменева и знал его как любознательного и старательного юношу. Он согласился включить Литке в число офицеров шлюпа.

Трудно было найти для офицера лучшую морскую школу, чем дальнее плавание под руководством Головнина. Но не было, пожалуй, и более трудной школы. Головнин не любил читать нравоучений. Он считал, что лучшим средством воспитания является повышенная требовательность. Литке приходил в отчаяние от излишней, как ему казалось, придирчивости командира корабля и даже решил было при первом удобном случае покинуть шлюп, но вовремя одумался.

Здравый смысл взял верх. Литке стал служить ревностно, стараясь извлечь для себя как можно больше пользы из уроков Головнина. Свободное от вахт время он, как и прежде, отдавал книгам, изучая высшую математику, астрономию, навигацию и другие науки, без знания которых нельзя стать полноценным морским офицером. В результате он день ото дня стал все реже и реже получать замечания, а к исходу первого года плавания стал отличным офицером, удостоившимся похвалы своего строгого командира.

Это плавание, продолжавшееся два года и десять дней, сделало из Литке настоящего моряка, «полюбившего море и морскую службу, умеющего владеть собою, решительного и смелого в минуту опасности, хорошего товарища», как аттестовал его скупой на похвалы Головнин.

В 1821 году Адмиралтейский департамент решил послать в Северный Ледовитый океан гидрографическую экспедицию для описи берегов Новой Земли. Возглавить такую экспедицию мог только высокообразованный морской офицер, способный выполнить исследовательские работы. Выбор пал на двадцатитрехлетнего лейтенанта Федора Петровича Литке, рекомендованного на этот пост В.М. Головниным.

В распоряжение экспедиции был предоставлен шестнадцатипушечный бриг «Новая Земля» (длина около 24,4 метра, ширина 7,6 метра, осадка -- 2,75 метра, водоизмещение 200 тонн).

В начале мая вскрылась Северная Двина, и тотчас началась подготовка брига к плаванию.

Большую заботу Литке проявил о команде корабля. Каждый офицер и матрос получил добротную полярную одежду; в рацион были введены противоцинготные средства. В результате всех этих мер в течение всей экспедиции не был потерян ни один человек.

Первое самостоятельное плавание молодого командира корабля началось с серьезного испытания. При выходе из Белого моря бриг сел на необозначенную на карте мель. Вскоре начался отлив, и бриг оказался как бы на острове, в полуверсте от чистой воды. Но Литке не растерялся. Он принял такие меры и так расставил людей, что когда начался новый прилив, бриг был стянут на чистую воду. Работа эта потребовала огромного напряжения сил, но команда "переносила все тягости с тем веселием духа, которое отличает русского матроса", -- подчеркивал Литке в своих записках.

Точно определив координаты мели, Литке повел бриг к Новой Земле.

Плавание Ф.П. Литке Плавание у Новой Земли было чрезвычайно тяжелым. То и дело встречались непроходимые ледяные поля, которые не позволяли приблизиться к Новой Земле, и Литке пришлось ограничиться составлением приблизительной карты видневшегося на горизонте побережья и наметить опорные пункты для будущих исследований.

Поход 1821 года являлся как бы разведкой. В результате него Литке пришел к важному выводу, что ледовая обстановка в этом районе не всегда бывает такой неблагоприятной, какой она была летом 1821 года, и что в следующем году может появиться возможность плавания у самого побережья Новой Земли. Так и было сделано.

Начальство было очень довольно результатами второго плавания. Литке был досрочно произведен в капитан-лейтенанты, все офицеры брига получили награды, а матросам выдали "в единовременное вознаграждение годовой оклад жалованья". Летом 1823 года Литке вышел в третий рейс к берегам Новой Земли.

К 1 августа Литке вновь достиг мыса Нассау и убедился, что это не самая северная оконечность острова. Пройти же далее на север из-за сплошного льда он не смог. Возвратившись к проливу Маточкин Шар, он произвел подробную опись его со шлюпки.

Два года обрабатывал Литке материалы своей четырехлетней арктической экспедиции. Составленные им карты в течение целого столетия были единственным надежным руководством для мореплавателей.

В 1828 году вышла в свет книга Литке «Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге «Новая Земля» в 1821--1824 годах», которая принесла ему известность и признание в научном мире. В предисловии к немецкому переводу этой книги указывалось, например, что исследования Литке в Арктике «нельзя пройти молчанием ни в истории мореплавания, ни в истории географии».

Едва Литке подготовил к изданию свою рукопись о результатах арктического плавания, как его назначили командиром шлюпа "Сенявин", отправлявшегося в кругосветное плавание.

"Сенявин" был построен специально для этого плавания под личным наблюдением Литке на Охтенской верфи в Петербурге. Это был трехмачтовый парусный корабль водоизмещением около 300 тонн. Кроме Литке, на шлюпе было восемь офицеров, семь старшин и сорок три матроса. Для научных работ были взяты три натуралиста.

Экспедиции предстояло побывать в еще неисследованных районах Тихого океана и Берингова моря.

20 августа 1826 года "Сенявин" покинул Кронштадтский рейд. Первым делом Литке в самом начале плавания отменил телесные наказания. Как и Крузенштерн, Лазарев и другие прогрессивные деятели русского флота. Литке считал, что культурные меры воспитания личного состава более способствуют налаживанию дисциплины на корабле. Однако он прекрасно отдавал себе отчет в том, что такое новшество могло реально стоить ему карьеры.

Литке повседневно заботился о матросах. Команда всегда получала свежую пишу, во время холодов в жилой палубе непрерывно топились две печи. Он открыл матросам доступ в свою библиотеку, а неграмотным роздал буквари, и к концу плавания на корабле не осталось ни одного неграмотного матроса. Офицерскому составу он вменил в обязанность регулярно проводить с матросами образовательные беседы.

Не допуская скуки и уныния, он настаивал на том, чтобы на судне ни одного праздничного дня не проходило без самодеятельного спектакля или концерта. Литке повел свой корабль через те районы Тихого океана, где еще не бывали европейские мореплаватели. Он надеялся открыть новые земли, но его надежда не оправдалась, -- шлюп не встретил на своем пути ни одного островка. В Русской Америке "Сенявин" пробыл больше месяца. За это время шлюп, изрядно потрепанный штормами, был подремонтирован, а Литке собрал богатый материал о природе и коренном населении этого далекого русского владения. северный тихоокеанский экспедиция кругосветный

Затем шлюп вышел к Каролинским островам и до конца марта 1828 года проводил гидрографические исследования в районе Каролинского и Марианского архипелагов.

Определив по пути положение многих островов Океании, Литке 29 октября при попутном ветре отправился из гостеприимного русского порта Петропавловска-Камчатского, чтобы, обогнув всю Евразию, закончить плавание на другом конце России.

Дальнейшее плавание шлюпа проходило в разных метеорологических условиях. Корабль то попадал в жестокие штормы, то подолгу оставался на одном месте в ожидании ветра, то быстро продвигался вперед, подгоняемый попутным ветром. После небольшой остановки на Филиппинах обогнул мыс Доброй Надежды и в середине апреля был у острова Святой Елены.

В течение всего плавания, наряду с другими исследованиями, Литке проводил сложные маятниковые наблюдения для определения истинной формы Земли. На острове Святой Елены он завершил эти свои исследования.

25 августа "Сенявин" бросил якорь на Кронштадтском рейде. Плавание продолжалось три года и пять дней. Географы считают его одной из самых плодотворных русских кругосветных экспедиций.

Во время путешествий Литке собрал обширный материал по этнографии. Так, исследуя Чукотский полуостров, он подробно описал образ жизни местных оленеводов

Литке составил точную карту значительной части побережья и островов Берингова моря, открыл в этом море большую группу островов, измерил высоту многих сопок Камчатки. В Тихом океане он открыл двенадцать неизвестных островов и описал двадцать шесть групп не обследованных до него островов, составил карты Каролинского и Марианского архипелагов. В результате всех этих работ был составлен мореходный атлас, содержащий более пятидесяти карт и планов.

Литке внес ценный вклад в океанографию, метеорологию и другие науки. Натуралисты экспедиции собрали ценные коллекции по зоологии, ботанике, минералогии и сделали до 1250 зарисовок. Литке привез богатую коллекцию одежды, орудий, утвари и украшений народностей Америки, Камчатки и тихоокеанских островов.

Научный успех экспедиции был так велик, что Литке был избран в члены-корреспонденты Академии наук. Высоко оценило плавание Литке и морское начальство: он был произведен "через чин" в капитаны 1-го ранга. В 1832 году Федор Петрович закончил описание своего плавания. Этот трехтомный труд был новым выдающимся достижением русского мореплавателя, блестяще продемонстрировавшим его обширные познания в самых разнообразных областях науки.

находилась команда из 8 офицеров (в том числе молодой юнкер П. И. Крузенштерн), 7 старшин и 43 матросов. Кроме команды, на судне были 3 учёных: геолог и географ А. Ф. Постельс, ботаник и зоолог А. К. Мертенс, а также зоолог и орнитолог капитан прусской армии в отставке барон Китлиц.

§12. Русские на Гавайях (1804-1825)

Многие открытия русских мореплавателей были сделаны в таких районах, где уже не раз воды океанов бороздили английские и французские корабли и где, казалось, трудно ожидать открытия новых земель. Между тем, русские моряки эти открытия сделали. Они внесли ряд изменений в географические карты. Эти названия являются лучшим памятником русских кругосветных путешествий. В тропической области Тихого океана, к северо-западу от Гавайских островов, мы неожиданно находим на карте остров Лисянского.

Гавайские (Сандвичевы) острова были открыты в 1778 г. 3-й экспедицией Дж. Кука. С тех пор сказочный архипелаг поражал воображение любого наблюдательного путешественника, которому доводилось посетить жемчужину Тихого океана.

Хотя косвенные связи с Гавайями уже существовали, прямое знакомство русских с островами произошло лишь в июне 1804 г., когда «Надежда» и «Нева» под командованием И. Ф. Крузенштерна и Ю. Ф. Лисянского посетили архипелаг в ходе своего кругосветного путешествия. Участники экспедиции Ю. Ф. Лисянский, И. Ф. Крузенштерн, Н.П. Резанов, Н. И. Коробицын, Ф. И. Шемелин, Г. И. Лангсдорф, В. Н. Берх и др. не только оставили ценные наблюдения о состоянии хозяйства, обычаях и жизни островитян, но и пополнили «Кунсткамеру» в Санкт-Петербурге многочисленными экспонатами.

Хотя Лисянский находился на Гавайских островах менее двух недель (с 8 по 20 июня 1804 г.), он сумел составить весьма обстоятельное представление о состоянии хозяйства, торговли, обычаев и жизни островитян, а также успешной деятельности энергичного короля Камеамеа I. «Нева» побывала и на о-ве Отувай (Кауаи), где русский корабль посетил говоривший по-английски король Каумуалии (То-мари), жаловавшийся, что европейцы редко посещают его владения. Лисянский подарил ему «байковое одеяло и многие другие безделицы», но король был заинтересован в полосовом железе, красках, а главное -- в защите от своего соперника Камеамеа.

Во время пребывания «Невы» на Гавайях между командой и островитянами завязались торговые связи. Одежду, топоры, железо русские моряки обменяли на свиней, фрукты, в полной мере оценив значение архипелага в качестве продовольственной базы для Камчатки и Русской Америки. Участник экспедиции В. Н. Берх отмечал позднее, что каждую осень целесообразно посылать корабль из Камчатки на Гавайские острова, где он мог бы оставаться на всю зиму, а в мае возвращаться назад с грузом продовольствия.

Осенью 1808 г., воспользовавшись пребыванием в Ново-Архангельске шлюпа «Нева» под командованием лейтенанта Л.А. Гагемейстера, правитель Русской Америки решил провести более обстоятельное ознакомление с архипелагом, договориться с Камеамеа о торговле, узнать от «бостонских корабельщиков» о последних событиях в Европе и попытаться найти к северо-западу от Гавайев острова, которые якобы были открыты испанцами еще в XVII в. Гагемейстер собрал сведения о положении на островах и их потенциальном значении для снабжения русских владений продовольственными товарами.

Была предпринята попытка русских закрепиться на одном из Гавайских, но произошло после того как в конце января 1815 г. у берегов Кауаи потерпел крушение корабль «Беринг» (капитан Джеймс Беннет), находившийся там по поручению А.А. Баранова для покупки продовольствия. Об обстоятельствах гибели «Беринга» Журнал капитана Дж. Беннета с 8 января по 3 февраля 1815 г. // АВПРИ. -- Ф. К. -- Д. 2804. -- Л. 115-121. Выброшенный на берег корабль вместе с грузом, который оценивался в 100 тыс. руб., был, по утверждению Беннета, захвачен королем Каумуалии и местными жителями. Именно эти обстоятельства послужили поводом для отправки на Гавайи осенью 1815 г. доктора Г. А. Шеффера

Руководитель российских колоний в америке Баранов А.А. отмечал, что Русская Америка и Гавайи территориально ближе всего расположены друг к другу и поэтому они особенно заинтересованы в установлении дружественных взаимоотношений.

В инструкциях, которыми А.А. Баранов снабдил Г. А. Шеффера в начале октября 1815 г., доктору поручалось завоевать расположение короля Камеамеа и первоначально заниматься только учеными изысканиями. Лишь после этого Шеффер должен был поставить вопрос о возмещении причиненного ущерба. В качестве компенсации предполагалось получить сандаловое дерево, которое надлежало подготовить ко времени прихода русских судов. При благоприятных условиях Шеффер должен был также добиться торговых привилегий и монополии на вывоз сандалового дерева.

Вместе с тем в конце письма содержалась и скрытая угроза предпринять с согласия Камеамеа собственные меры против Каумуалии, если последний откажется удовлетворить предъявленные ему справедливые требования. Что в данном случае имелось в виду, стало ясно из инструкций А.А. Баранова командиру корабля «Открытие» лейтенанту Я. А. Подушкину от 27 февраля 1816 г. После того как все мирные средства будут исчерпаны, Каумуалии надлежало дать урок и показать в виде «острастки» военную силу, по возможности, однако, избегая человеческих жертв. И если удастся одержать победу, то в этом «удобном случае» А.А. Баранов рекомендовал «уже и остров тот Атувай взять именем государя нашего императора всероссийского во владение под державу его».

Необычайный восторг у Шеффера вызвали природные условия Гавайев, особенно острова Оаху, который мог бы быть «раем». Хлеб на островах «родился на деревьях и на земле», каждый человек может приготовить любую еду -- ананасы, бананы, сахарный тростник, апельсины, лимоны растут повсюду, на островах множество дикого и домашнего скота, в океане -- изобилие рыбы и т. д Журнал доктора Шеффера // RHA. -- Р. 170-171, 172-173 etc.. 28 мая 1816г. корабль «Открытие» бросил якорь у берегов этого острова. Началась самая удивительная и важная часть гавайской экспедиции доктора Шеффера. 2 июня 1816 г. Шеффер, казалось, достиг невероятного - король островов Каумуалии смиренно просил государя императора Александра Павловича принять его помянутые острова под свое покровительство и обещал навсегда быть верным «российскому скипетру». Было подписано еще одно соглашение, по которому Каумуалии обязался не только возвратить спасенную часть груза «Беринга», но и предоставить Российско-американской компании монополию на торговлю сандаловым деревом. Компания получила также право беспрепятственно учреждать во владениях Каумуалии свои фактории Акт о принятии королем Каумуалии русского подданства от 21 мая (2 июня) 1816 г. и «контракт» от того же числа см.: АВПРИ. -- Ф. Гл. Архив 1-10. -- Д. 17. -- Л. 4, 32; КА. -- 1936. -- Т. 5 (78). -- С. 165-166. Подробное описание торжеств по случаю принятия королем Каумуалии покровительства России, сопровождавшихся поднятием русского флага, пушечной пальбой и криками «ура», содержится в журнале доктора Шеффера, дневниковых записках Подушкина, а также донесении служащих Российско-американской компании. См. RHA. -- Р. 69, 102, 175-176; РГИА. -- Ф. 18. -- Оп. 5. -- Д. 1231. -- Л. 43..

Главной причиной неожиданного успеха Шеффера на острове Кауаи явилась давняя вражда между двумя гавайскими королями. Опираясь на покровительство и помощь России, Каумуалии рассчитывал не только утвердить свою независимость от Камеамеа, но и отвоевать некоторые другие острова. В соответствии с данным обещанием Г. А. Шеффер купил для Каумуалии шхуну «Лидия», а также договорился о приобретении большого вооруженного корабля «Авон», принадлежавшего американцу И. Виттимору, за 200 тыс. пиастров, подлежащих оплате А.А. Барановым. В свою очередь, Каумуалии давал «свое королевское слово, что Российская Американская компания сверх трех грузов сандального дерева, что король и должен за полученные товары и судно по первому трактату, заключенному сего года мая 21 числа, обязуется платить пять лет кряду сколько можно Российской компании: всякий год нарубать сандального дерева для рекомпенсации компании без всякого другого платежа». Контракт о покупке корабля «Авон» от 22 августа 1816 г. // АВПРИ. -- Ф. Гл. Архив 1-10. -- Д. 1. -- Л. 37.

Несмотря на торжественные соглашения, заключенные с Каумуалии, положение Г. А. Шеффера становилось все более затруднительным. Уже в сентябре 1816 г. под угрозой применения силы была оставлена фактория на Оаху, а затем американские капитаны предприняли попытку (правда, без успеха) спустить русский флаг в селении Ваимеа (о-в Кауаи). Ситуация еще более осложнилась, когда стало известно, что рассчитывать на поддержку А. А. Баранова и О. Е. Коцебу не придется.

Но даже при самых благоприятных обстоятельствах, император Александр I отказался принять Каумуалии «с подвластными ему островами в подданство Российской империи», и признает что такие отношения не будут прочными. Император заявил следующее - «Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами.

Вторую попытку укрепиться на Гавайях предпринял официальный консул Российской империи в Маниле Добелл. Отправившись к месту назначения из Петропавловского порта в октябре 1819 г., Добелл был вынужден зайти на два месяца на Гавайские о-ва, чтобы произвести ремонт своего корабля.

Побывав на Гавайях и ознакомившись с проектами Шеффера, он загорелся той же идеей. Но увы России Гавайские острова были попросту не нужны. После смерти начальника Российско Американской торговой компании Баранова в 1819 году дальнейшие отношения компании с Гавайскими островами ограничивались приобретением там продовольственных запасов.

§13. Плавание Н.Н. Миклухо-Маклая в Новую Гвинею на корвете «Скобелев» в 1883 году

29 января (10 февраля) Копытов прибыл в Сингапур, где его уже ожидал "Скобелев". Осмотрев корвет и найдя его в полном порядке и готовности, контр-адмирал сообщил в Петербург, что на днях он переносит на "Скобелев" свой флаг и уходит в море.

2 февраля рано утром Копытов простился с командой "Африки" и перешел на "Скобелев", а через день корвет бросил якорь в столице Нидерландской Инди Батавии, где простоял девять дней. Контр-адмирал Копытов, командир корвета "Скобелев" В. В. Благодарев и флаг-офицер мичман Эбергард нанесли визит генерал-губернатору, который, в свою очередь, посетил корвет и пригласил русских офицеров "провести с ним несколько времени" в его постоянной резиденции Бюйтензорге (Богоре).

Утром 10 февраля Копытов и сопровождавшие его офицеры "простились" с Бюйтензоргом и возвратились на "Скобелев", а вечером на корвет приехал Миклухо-Маклай. В "Повседневных записях событий во время плавания" корвета «Скобелев» записано: «Около 10 часов вечера с пришедшего на рейд английского пассажирского парохода (Австралийской линии) приехал на корвет г. Миклухо-Маклай, который был принят адмиралом и затем съехал с корвета». Миклухо-Маклай Н. Н. Сообщение о путешествиях Русскому географическому обществу в 1882 г.-- Собрание сочинений. Т. II. М.--Л., 1950.

В рапорте Главному начальнику флота и Морского ведомства великому князю Алексею Александровичу Копытов написал, что встреча с Миклухо-Маклаем в Батавии его очень обрадовала. Сначала путешественник согласился отправиться с ним на "Скобелеве" на Берег Маклая. Но на следующий день Миклухо-Маклай «пришел мне сообщить, писал Копытов,-- что его частные дела, его коллекции и теснота помещения на военных судах принуждают его отказаться от совместного со мной плавания» Миклухо-Маклай Н. Н. Сообщение о путешествиях Русскому географическому обществу в 1882 г.-- Собрание сочинений. Т. II. М.--Л., 1950..

Убеждая путешественника идти с ним на «Скобелеве», Копытов указал, что "каютою ему будет просторное и во всех отношениях прекрасное, особое, хотя и отделенное от палубы только обвесами, помещение под полуютом" и что его решение отправиться на "Скобелеве" устранит необходимость в плавании в Сидней «Наездника».

Николай Николаевич выехал из Европы больным, поэтому ему важно было знать, в каких условиях он будет находиться на корвете во время трудного плавания по экватору. Копытов этого не понимал. В частном письме он писал, что "житель между дикарями оказался гораздо более взыскательным каждого из нас, людей общества, и что для него военные суда не довольно удобны, я все-таки этого вольного человека привел в порядок».

12 февраля Миклухо-Маклай приехал на корвет «Скобелев» для следования на Берег Маклая. Вскоре после этого русские моряки "снялись с якоря и дали ход". При первой встрече с путешественником у Копытова было какое-то предвзятое отношение к Николаю Николаевичу, которое, по-видимому, сложилось у контр-адмирала еще в Петербурге. Но когда Копытов поближе познакомился с Миклухо-Маклаем, он уже не мог сдержать своего восторга подвигами выдающегося путешественника и ученого. «Думая найти дикаря, убежавшего от людей на Новую Гвинею. февраля 1883 г., я встретил человека, у которого учусь теперь светскости и общественности... Кроме отличного ничего другого про него сказать не могу. Весьма строгой нравственности, серьезных правил и вообще во всех отношениях выдающийся человек». Передовая статья о Н. Н. Миклухо-Маклае.-- «Новое время», 7.I.1884.

15 февраля Миклухо-Маклай написал Копытову маленькую записку, чтобы напомнить контр-адмиралу разговор, происходивший между ними, "о большой пользе, которую может принести подарок нескольких пар домашних животных для установления прочных дружеских отношений между русским и туземным населением того берега. Я не сомневаюсь,-- писал путешественник,-- что туземцы Берега Маклая вполне оценят важность такого подарка и сохранят о посещении «Скобелева» самую лучшую память -- молодого бычка и телку». Миклухо-Маклай не упускал случая помочь местным жителям. 16 (февраля корвет «Скобелев» подошел к Макасару на острове Целебес (Сулавеси). Копытов нанес визит губернатору Ваи Троми, а затем в его коляске поехал осматривать город. Хотя Макассар чуть не 300 лет в голландском владении, но миль двадцать от города, и уже жители малайцы, вполне независимые и весьма воинственные. Вообще по всему острову голландцы владеют только несколькими приморскими городами, а остальное принадлежит полудиким малайцам к европейцам весьма враждебным... Голландцы ими занимаются мало, интересуясь только своими гульденами, накопивши которых возвращаются в Европу.

20 февраля «Скобелев» вышел из Макасара по направлению к Амбоине (Амбон), расположенной на одноименном острове в группе Молуккских островов. Расстояние, равное 601 миле по морям Флорес и Банда, прошли под парами за трое суток и три часа. Амбоина производит главным образом гвоздику и мускатный орех, вообще же фруктов и плодов бесконечное разнообразие... Не знаю, стоит ли повторять о чудной тропической растительности. Каждый порт, который мы посещаем, хвалится превосходством своего климата перед предшествовавшим. Батавия лучше Сингапура, Макассар, Батавии, Амбоина, Макассара.

Резидент Ридль («немец, сделавшийся голландцем», женатый на малайке) пригласил Копытова переехать к нему. «Помещение нам (мне и г. Маклаю), отвели, как всегда, просторное». Ридль показал Копытову и Миклухо-Маклаю свой "огромный и отлично устроенный" ботанический сад. Вблизи сада на свободе летали какаду разных цветов с подрезанными крыльями, маленькие разноцветные попугаи, прогуливались казуары, обезьяны и другие животные.

«Уезжая в третий раз в 1883 г. на Берег Маклая,- писал Николай Николаевич профессору В. Бурху позднее,- я взял с собою из Амбона семена различных растений и деревьев, которыми меня снабдил г-н резидент Ридль и г-н ассистент резидента Штормер... Приехав на Берег Маклая, я посеял собственноручно и раздал туземцам привезенные семена, и я имею полное основание полагать, что растения выросли и акклиматизировались в Новой Гвинее наравне с другими, привезенными мною в 1871--1872 и 1876--1877 гг.».

23 февраля в Амбоине по просьбе Миклухо-Маклая был закуплен скот. Другие подарки для жителей Берега Маклая Копытов закупил еще в Гонконге.

26 февраля корвет «Скобелев» из Амбоины направился прямо на Берег Маклая и 5 марта встал на якорь в бухте Порт-Константин. Расстояние в 1295 миль прошли за 7 суток и 11 часов. Более недели шли под парами, около 20 миль за четыре часа прошли под парусами.

На следующий день, 6 марта, Миклухо-Маклай сошел на берег около деревни Бонгу. «Я скоро открыл,- писал он, что целые две площадки с окружавшими их хижинами обратились в пустырь. Площадки заросли травой, а на развалинах хижин рос кустарник". Папуасы объяснили ему, что "из туземцев, живших в этих хижинах, одни перемерли, а другие выселились". Старый приятель Миклухо-Маклая Саул рассказал ему о приходе в Гарагаси «тамо инглис».