Крупная феодальная вотчина в России конца ХVI - ХVII века (По архиву Троице-Сергиевой Лавры)

Своего рода итог демографического развития Троицкой вотчины за изучаемое время подводит обширный комплекс переписных книг 1677-1678 гг., охвативших монастырские вотчины в 42 уездах (табл.26). Прежде всего следует отметить вполне благополучную картину в соотношении живущих и пустых дворов. Доля живущих дворов ( господских, крестьянских, бобыльских, вдовьих,, мастеровых людей, детенышей, воловиков и пр.) составила 9,9 %, а доля пустых дворов - 2,2 % (табл.22). Наличие пустых дворов можно объяснить неизжитыми еще к 1678 г. последствиями моровой язвы 1654-1655 гг., затронувшей некоторые троицкие села и деревни в Московском, Переславском, Костромском, Галицком, Юрьевском, Суздальском, Нижегородском уездах. При поуездном рассмотрении распределения пустых дворов обращает на себя внимание их количество в Нижегородском уезде (23,1 %), но здесь, полагаем, дело было не в эпидемии, а в оттоке населения (в результате внутривотчинных переходов крестьян и переводов их самим феодалом) на троицкие же земли в Арзамасском и Алатырском уездах.

Проанализируем теперь численный состав живущих дворов обширной вотчины по переписным книгам 1678 г. В это время Сергиев монастырь с дочерними филиалами имел 21.014 живущих дворов и 73.661 чел. м.п. поименно названного в них. По-прежнему большинство (75,5 % дворов) населения вотчины составляли тяглые полнонадельные крестьяне ( в абс.15.874 дв. и 63.046 чел.). Следующей по численности населения группой (12,4 %) было бобыльство (в абс. 2625 бобыльских дворов и 6914 чел.). Остальные примерно 12 % дворов приходились на долю господских, служних, служебниковых, детенышевых, мастеровых и ремесленных людей (в абс. 2515 дв.).

Приведенная нами выше цифра общего количества дворов в Троицкой вотчине на 1678 г. - 21.014 - существенно отличается от данных А.А.Новосельского - 16813 дворов, а с учетом приписных филиалов - 18,6 тыс. дворов. Я.Е.Водарский приводит более близкую к нашей итоговую цифру - 18,5 тыс. дворов было у самого Троицкого монастыря и 1796 дв. - у приписных к нему филиалов, всего получается 20.296 дв.7 Расхождение наших цифр, с одной стороны, и цифр А.А.Новосельского, возможно, объясняется тем, что названный автор использовал различные итоговые ведомости Поместного приказа по переписи 1678 г., мы же обратились непосредственно к текстам переписных книг троицких вотчин 1677-1678 гг., довольно полно отложившихся в монастырском архиве. Это позволило получить более исчерпывающие сведения, суммируемые по отдельным вотчинным комплексам, затем - в рамках уездов и, наконец, в пределах всей обширной латифундии. Близкий к подсчетам нашим и Я.Е.Водарского сообщает итог по Троицкой корпорации И.А.Булыгин, - 20.131 дв, что составляло 13,6 % всего населения в вотчинах духовенства в России по переписи 1678 г.

Привлечение самих переписных книг восполнило и некоторые пробелы в сведениях о населении у приписных монастырей Троицкой корпорации в 1678 г., отмеченные в Приложении П к очень содержательной, масштабной статье Я.Е.Водарского о церковных организациях и их крепостных крестьянах в конце ХVII в. В итоговых документах переписи 1678 г. эти “промежуточные” сведения могли оказаться пропущенными (например, количество дворов у зависимых монастырей: Николо-Чухченемского - 29, Тверского Тутанского -77, Суздальского Хотимского - 57 дв. По некоторым другим приписным монастырям (скажем, Троице-Свияжскому) у Я.Е.Водарского на основе справочника В.В.Зверинского приводятся заниженные сведения о количестве дворов в 1678 г., чем сообщают сами переписные книги - 356, тогда как непосредственный подсчет по тексту дает 567 дворов9.

На основе “Сказок духовенства” 1699-1700 гг. Я.Е.Водарский указывает количество населения у Троицкого монастыря на самый конец ХVII в.- 20,333 дв. Сравнение отдельных показателей в этих (тоже итоговых) документах с непосредственными данными о населении в вытных оброчных и переписных книгах по Троице-Алатырскому и Троице-Свияжскому монастырям 1696 г. свидетельствует об определенной неполноте первых. Так, по Троице-Алатырскому монастырю в “Сказках” отмечено на 1700 г. 502 двора, а переписная вытная книга по нему же в 1696 г. зафиксировала их 870! Менее разительно расхождение по Троице-Свияжскому монастырю - по “Сказкам” числилось 536 дворов, а по переписной вытной книге 1696 г. - 558. Признавая исключительную ценность “Сказок духовенства”, восполняющих в ряде случае утраченные или дефектные переписные книги 1678 г., сам Я.В.Водарский в то же время отмечает и определенную условность результатов их изучения10.

В этой условности можно убедиться при сравнении итоговых данных “сказок” и непосредственно переписными книгами 1678 г. по некоторым уездам, где располагались собственно троицкие вотчины. Например, в Ростовском уезде, согласно “Сказкам”, Сергиев монастырь имел 684 двора, а наш подсчет непосредственно по Ростовской переписной книге 1678 г. дает 1135 дворов. В Суздальском уезде у Сергиева монастыря, согласно “Сказкам”, было 1879 дв., обращение же к переписным книгам 1678 г. показывает 1974 дв.

Мы не располагаем источниками о населении всей Троицкой вотчины после 1678 г. Сохранившиеся переписные вытные и оброчные книги 1692-1696 гг. позволяют проследить изменение численности населения за 1678-1696 гг. лишь в трех уездах - Суздальском, Алатырском, Свияжском. Сравнение показало его уменьшение в Суздальском уезде на 67 %, в Свияжском - на 6 % и значительный рост - на 40 % - в Алатырском уезде (табл. 18,30). Ниже в данной главе мы конкретно покажем перераспределение населения внутри обширной вотчины в 70-90-е гг. ХVII в. в ходе внутривотчинных миграций.

Судя по приходо-расходной книге 1703 г. (в сущности, это оброчная книга), которая буквально пестрит упоминаниями о “новоселидебных, новопоставленных деревнях и дворах”, “новопорядных крестьянах” 11, приток нового населения в вотчину и ее демографический рост за счет собственных ресурсов продолжались и в 1678-1700 гг. Возможно, в 1700-1701 гг. численность населения Троицкой духовной корпорации была выше, чем приводимая И.А.Булыгиным цифра на 1701 г.- 21,5 тыс. дворов. Но конкретных данных у нас нет, поскольку переписные книги 1701 г. по троицким вотчинам (в отличие от других монастырей) население не фиксировали. По подсчетам И.А.Булыгина, общий прирост населения монастырских вотчин в России за 1678-1701/05 гг. составил 36 % (примерно по 1,4 % в год). Более локальные данные находим в работе Ю.Н.Иванова, установившего прирост населения в вотчинах Казанского митрополита в 1678-1686 гг. на 35,7 % 12. Эти наблюдения следует учитывать относительно возможного и у Троицкой духовной корпорации роста зависимого населения в течение двух последних десятилетий ХVII в., тем более что в 1699-1700 гг. к нему были приписаны три новых монастыря (Николо-Песношский, Троице-Белопесоцкий и Троице-Астраханский).

Пространственное размещение населения огромной Троицкой вотчины по писцовым и переписным книгам 1590-1670-х гг. отражено в табл.26 и иллюстрирующей ее карте-схеме П. На последней сведения об общем количестве дворов (господских, служних, крестьянских и бобыльских) приведены по переписным книгам 1678 г. в виде условных диаграммных фигур. Считаем важным тот факт, что на протяжении всего изучаемого периода подавляющая масса населения монастыря была сосредоточена в группе центральных уездов - в конце ХVI в. 90 % жилых селений и 85 % дворов, в 1620-40-е гг.- 81 % селений и 87 % дворов, в 1678 г. - 84 % селений и 80 % дворов. Средняя “дворность” селений в отдельных уездах центра отличалась большим разнообразием, что отражено в табл.24. Средний размер деревень в 1590-1620- е гг. был 6,0-6,6 дв., а в 1678 г. - 12, 8 дв. На протяжении изучаемого периода именно в центральных уездах происходил наиболее интенсивный рост населения вотчины - с 1594 по 1678 г. оно увеличилось на 28 %.

В конце ХVI в. следующим регионом после центра, где размещалось зависимое население корпорации, были южные и юго-западные уезды -4,5 % жилых селений и 8,5 % дворов. Средний размер селений на юго-западе в конце ХVI в. был сравнительно крупным, составляя 10,9 дворов. Сильное разорение времени “смуты” уменьшило значение этой группы уездов - по описаниям 1620-30-х гг. в них располагался всего 1,3 % дворов вотчины, а к концу ХVII в. - 3,7 %. Средние размеры селений сильно уменьшились, составив 3,2 дв. и лишь к 1678 г. превзошли уровень конца ХVI в. - 12,2 дв. (табл.24). Юго-западные уезды оказались единственным районом, в котором в течение 1594-1678 гг. произошло не расширение, а сокращение - на 27 % - численности зависимого от монастыря населения. Последствия смуты и Смоленской войны 1632-1634 гг., набеги крымских татар, общая распахнутость границ России в этом районе сделали его самым неблагоприятным с точки зрения демографического развития. Численность населения, зафиксированная в троицких писцовых книгах 1594 г. - 941 дв. - на сопоставимой территории к концу ХVII в. так и не была восстановлена. По переписным книгам 1678 г. на ней проживало лишь 72, 4 % монастыря к уровню конца ХVII в.

С конца ХVI в. и в течение первой половины ХVII в. увеличивается значение поволжских уездов в распределении тяглых дворов вотчины. В 1594 г. здесь было 3,6 % жилых селений и 3,5 % дворов, а к середине ХVII в. -7 % жилых селений и 17,5 % дворов (речь идет о сопоставимой территории Свияжского, Казанского, Балахнинского, Нижегородского уездов в хронологических рамках 1594-1678 гг.). Всего же за 1594-1678 гг. население троицких вотчин в Поволжье (то есть в основном во владениях приписных монастырей) возросло на 22 %. Здесь наиболее устойчивым и впечатляющим было и увеличение размеров самих селений. Темпы роста их размеров были самыми высокими по всей вотчине: в конце ХVI в. по 7,2 дв., во второй четверти ХVII в. - по 19,1 дв., в 1678 г. -по 24,1 дв. (табл.24).

Самыми низкими численность и плотность населения троицких владений были в северных уездах. В конце ХVI - ХVII в. здесь располагалось 2% жилых селений и 1,6% дворов крестьян и бобылей. Рост дворности северных деревень в изучаемое время был неустойчивым ( в конце ХVII в. по 4,9 дв., в 1620-е гг. - по 3,5 дв., в 1678 г. - по 5,2 дв., хотя в некоторых монастырских вотчинах на севере в 1660-1670-е гг. (например, в Деревской пятине ) они включали по 10-15 дворов (табл.24). Общий прирост дворов Сергиева монастыря в его северных владениях за 1594-1678 гг. составил 8 %. Особенностью северного региона был и сравнительно высокий процент бобыльства: 25 % дворов в конце ХVI в. и 20 % - в конце ХVII в. Это соответствует среднему показателю, выведенному Я.Е.Водарским для владений духовенства в России на конец ХVII в. - 20 %. Прав исследователь и в отмечаемой им амплитуде колебаний удельного веса бобыльства по переписным книгам 1678 г. в разных районах (от 19 до 29 %). Регионом наибольшей “бобылизации” в рамках троицкой вотчины были монастырские владения в юго-западных уездах. Высокая доля бобыльства здесь по переписным книгам 1678 г. - 31 % - может свидетельствовать о разоренности, бедности, слабой платежеспособности части сельского населения. В центральных и поволжских уездах доля бобыльских дворов от 31-35 % во второй четверти ХVII в.( процентное преобразование цифр писцовых книг как таковых) снизилась к концу ХVII в. до 12,4 - 12,9 %. Снижение это отразило и преодоление разорения частью крестьянства, и усиление его денежно-оброчной, торгово-ремесленной специализации, углубление общественного разделения труда в рамках обширной вотчины, ставшие регулярными связи сельских жителей с городом, рынком и пр. При сопоставлении пропорций крестьянского и бобыльского населения на конец ХVI и конец ХVII в. считаем принципиальной тенденцию к уменьшению процентной доли крестьянства (от 87 % до 75,5 %) и увеличению доли бобыльства (от 9,4 % до 12,4 %) при абсолютном росте численности обеих основных групп сельского населения. Таким образом, за 1594-1678 гг. доля крестьянских дворов у Сергиева монастыря уменьшилась на 11,5 %, доля бобыльских возросла на 3 %. Для сравнение сошлемся на исследование Ю.Н.Иванова, также установившего падение численности крестьянского и увеличение бобыльского населения в изученных им вотчинах Казанского митрополита по переписным книгам 1646 и 1676 гг. (конкретных процентных соотношений автор не приводит - см. прим. 12).

Весьма показательно также и уменьшение общего числа господских дворов. Максимальное их количество в конце ХVI в. (446) к середине ХVII в. сокращается до 170, а к 1678 г. - до 60, то есть всего на 87 %. Наибольшей концентрацией монастырских дворов на протяжении всего изучаемого периода отличались селения центральных уездов. Отмеченное сокращение отразило важные изменения, связанные со свертыванием масштабов самого вотчинного хозяйства и уменьшением административно-хозяйственного аппарата на местах, усилением денежно-оброчных форм и методов эксплуатации. Сюжеты эти будут развиты в гл.5 о землеустройстве, гл.6 о феодальной ренте и гл.7 о сеньориально-крестьянских отношениях в Троицкой вотчине.

Характер фиксации “людей во дворах” в писцовых книгах и во внутривотчинных описаниях конца ХVI - первой четверти ХVII в. был таков, что сведения о численном составе самих дворов получаются минимальные. В источниках обычно сообщается только об одном человеке в крестьянском или бобыльском дворе (скорее всего, это хозяин-дворовладелец, глава семьи), реже - об 1-2-х у него сыновьях или братьях (в литературе они трактуются как взрослые женатые мужчины). Отсюда фактически одинаковые показатели “людности” и крестьянских, и бобыльских дворов по всем уездам в 1590-1630-е гг.- 1,0 - 1,5 чел. (табл.26).Авторы коллективного труда “Аграрная история Северо-Запада России” определяют для конца ХV - ХVI в. среднюю численность двора с 1 семьей в 5 чел., с 2 семьями - в 7,5 чел., с 3 семьями - в 10 чел. Установленная нами средняя численность крестьянской семьи на изучаемых монастырских землях оказалась немного ниже - 4,3 чел. об. П. (по отдаточной книге Троицкого монастыря 1649/50 г., опубликованной С.М.Каштановым и относящейся к Костромскому и Галицкому уезду).

Более полную фиксацию мужского населения дворов дают переписные книги 1678 г. Их обработка позволила привести разнообразные сведения о “людности” крестьянских и бобыльских дворов по уездам, систематизированные в табл.26. С учетом населенности дворов по каждому уезду нами были выведены общие данные о числе “людей” (прежде всего в крестьянских и бобыльских дворах), указанные выше. О важности определения численности населения не по итогам дворов в переписных книгах, а с учетом именно средней их населенности, локальных (поуездных) особенностей пишет ведущий современный специалист по исторической демографии России Я.Е.Водарский13. Несколько неожиданными оказались высокие данные по вотчине в юго-западной группе уездов, наиболее разоренных в смуту. Здесь населенность крестьянского двора составляла 4,3 - 5,5 чел., а бобыльского - 2,1 - 3,3 чел. Самый высокий показатель видим по Серпейскому уезду, в котором троицкие вотчины интенсивно заселялись и повторно осваивались после окончания Смоленской войны 1632-1634 гг. (об этом подробнее ниже) - 5,5 чел на крестьянский двор (табл.26).

В группе центральных и поволжских уездов видим примерно одинаковые параметры средней населенности дворов: по 2,6 - 4,6 чел. на крестьянский и по 2,3 - 2,6 чел. на бобыльский двор. Для сравнения вновь сошлемся на приводимые Ю.Н.Ивановым данные по вотчинам Казанского митрополита - в них населенность крестьянского двора была выше -4,9 чел. (а во владениях приписных к митрополичьей кафедре монастырей и того выше - 9, 6 чел.), бобыльского - 3,3 чел. Полученные нами средние данные о населенности крестьянских и бобыльских дворов в целом согласуются с приводимыми Я.Е.Водарским цифрами для имений духовенства в конце ХVII в. - примерно по 3,7 чел. на крестьянский двор (исследователь допускает округление до 4 чел.) и 2,7 чел. на бобыльский двор. Н.М.Шепукова дает среднюю населенность крестьянского двора во владениях духовных феодалов 3,43 чел13а. Самые зенитные цифры для Троицкого монастыря по центру находим в верхневолжских Угличском и Ярославском уездах, в которых средняя населенность крестьянского двора составляла 4,3 - 4,6 чел. Произведенные на основании опубликованной С.М.Каштановым отдаточной книги Троицкого монастыря 1649/50 г. (Костромской и Галицкий уезды) подсчеты показали, что примерно столько же составляла и средняя численность крестьянской семьи - 4,3 чел. об.п.

В группе средневолжских уездов по населенности крестьянских дворов лидировал Свияжский уезд - 3,8 чел., а в алатырских селениях более плотно оказались населенными бобыльские дворы - по 4,8 чел. (табл.26). Слабее всего населены были дворы в троицких вотчинах северных уездов 6 по 3,5 - 3,9 чел. на крестьянский и по 1,9 - 2,3 чел. на бобыльский двор. Здесь данные о населенности бобыльских дворов уступают средним общероссийским, выведенным Я.Е.Водарским для имений духовенства на 1678 г. - по 2,7 чел.

В графе 10-й табл.26 нами отражены сведения и о нетяглых дворах, приводимые в переписных книгах 1678 г. Это дворы мастеровых людей, воловиков, детенышей, вдов, а также данные о захребетниках и кельях нищих старцев или стариц. Особенным обилием названных категорий населения отличалась по понятным причинам. Подмонастырная округа - в 1678 г. здесь было зафиксировано 546 одних только ремесленных дворов, а в них 1447 мастеровых людей. Кроме того, во дворах у крестьян, бобылей, ремесленников, слуг Подмонастырья переписная книга 1678 г. перечисляет 318 захребетников. Служебный аппарат также был сконцентрирован в Подмонастырье - в 1620-е гг. 543 двора, в 1678 г. -367 дв. (см. табл.26 и ниже по тексту в данной главе). Отсюда довольно высокий удельный вес отмеченной категории населения - 12 %, что на 8,5 % превосходило его численность в конце ХVII в. В остальных же районах на протяжении 1590-1670-х гг. наблюдается сокращение поселкового штата управления, числа служних и господских дворов.

4.2 Общая структура сельского расселения (региональные очерки)

Выше была дана лишь суммарная характеристика динамики жилых и пустых селений и дворов в вотчине Троице-Сергиева монастыря. Компонентами же, из которых складывались “живые микроорганизмы” огромной вотчины, являлись многочисленные села, сельца, приселки, деревни, слободки, погосты, сельские монастырьки. Их количественное распределение по видам и периодам и общая динамика в конце ХVI - ХVII в. представлены в табл.23, а на уровне уездов - в табл.25. В разных видовых и количественных сочетаниях эти большие и малые, живущие и пустые поселения образовывали то, что в литературе применительно к крупным корпоративным земельным собственникам принято называть “вотчинными комплексами”, Таковых у Троицкого монастыря к концу ХVI в. насчитывалось около трехсот, а перечень их с хозяйственными показателями (пашня, перелог, население) дан в итоговой, 10-й, таблице нашей монографии. В большинстве случаев вотчинный комплекс представлял собой село (или сельцо, приселок) с тянувшей к нему по управлению, другими сторонами жизни (общинной, церковно-приходской) округой в виде деревень, починков, пустошей. Систематизация сведений об их количестве по писцовым и переписным материалам конца ХVI - ХVII в. представлена в табл.23. В состав комплексов могли входить также и торгово-ремесленные, непашенные слободки, и старинные погосты, и маленькие сельские монастырьки. Известны и такие случаи, когда погост или слободка сами являлись центрами определенной сельской округи. Главное заключалось в том, что всегда “микротерритория” вотчины имела тот или иной стягивающий центр, полифункциональный по своему значению - для сеньориального управления, волостной, церковно-приходской жизни, дальнейшего земледельческого, промыслового освоения и т.д. Именно различия в степени и перспективах такого освоения, а также роль и место конкретного вотчинного комплекса, группы деревень в общемонастырской хозяйственной, торгово-промысловой, ремесленной специализации, особенности природных условий и каких-нибудь еще местных традиций на данной микротерритории во многом обусловили большое разнообразие реальной картины сельского расселения на пространстве огромной по своему размаху вотчину, даже если брать одни только центральные уезды. Если же учитывать еще и обширные регионы севера и северо-запада и тем более динамично развивавшееся в ХVII в. Нижегородское и Казанское Поволжье, то обусловленность множества конкретных вариантов расселения станет понятнее.

Оптимальным способом изложения фактического материала о сельском расселении и населении было бы полное отсутствие повторов материала предыдущей главы. Однако тематически гл.З и данная глава весьма близки, поэтому кое-какое возвращение к уже упомянутым фактам станет необходимым.

Начать же логичнее всего с самого Троице-Сергиева монастыря как определенного вида поселения. В полном объеме в рамках данной работы с ее тематикой вряд ли возможно исчерпывающее выяснение всей системы монастырских культовых и хозяйственных построек, зданий административно-политического назначения. Как природно-исторический ландшафт древнего Радонежа воздействовал на формирующийся монастырь и как, в свою очередь, его социо-культурная и хозяйственная деятельность влияла на развитие природно-исторического ландшафта? Многое для такого понимания дают специальные работы археологов, историков архитектуры, культурологов и тех, кто изучает историю города Сергиев Посад Московской области.

Вряд ли здесь возможно всесторонне развивать взгляд на Троице-Сергиев монастырь с его обширной сетью приписных филиалов и как на объект социально-демографического исследования. Выявление “персонального состава” его монашества и изменение во времени этого крупного людского сообщества (социальная структура, соотношение различных групп в нем, в том числе и представителей крестьянства, условия поступления и пребывания и пр.) требуют специального рассмотрения. В работах С.В.Николаевой (гл.1) и некоторых наших статьях была только еще начата эта работа, поэтому приведем здесь результаты предварительных подсчетов, дающих примерное представление о масштабе троицкой монашеской общины. На протяжении ХIV-ХVII вв. происходило ее непрерывное увеличение: для XIV в. устанавливаеся минимум 21 конкретно названный чел., для ХV в. -202, для ХVI в. - 430, для ХVII в. - 757 15. Естественно, были нужны, выражаясь канцелярски, многочисленные и разнообразные помещения для жизнедеятельности такой “массы людей”.

Расположенный на некотором возвышении (на древней горе Маковец), Сергиев монастырь, безусловно, являлся архитектурной доминантой над всем окружающим пространством. Это подчеркивалось и наличием у него под горой, а “Подоле” ближайшего зависимого монастырька - Пятницкого-Введенского. По такому же образцу, в сущности, формировался и Кирилло-Белозерский ансамбль, поскольку большой Успенский монастырь возвышался над малым, Ивановским.

“Отталкиваясь” от самого монастыря как исходного пункта рассмотрения системы расселения в его вотчине, далее обратимся к анализу Околомонастырской округи, которая и введет нас в рамки собственно сельского расселения. Располагалась она преимущественно к востоку от самой обители, в московских волостях Радонеж, Воря и Корзенев. Уже по писцовым книгам начала ХVI в. здесь ок.80 % всех крестьянских дворов было сосредоточено в крупных селах (Зубачеве, Морозове, Благовещенском и др.), насчитывавших по 29-53 крестьян-хозяев. Особой сконцентрированностью населения отличалось подмонастырное село Клементьево, расположенное всего в 1 версте к югу от Троицы и имевшее в начале ХVI в. 128 дворов, а в его конце - 267. Эволюцию этого села в литературе принято связывать прежде всего с углублением торгово-ремесленной специализации его обитателей. И действительно, в конце ХVI в. бобыльское и чисто оброчное население Клементьева вдвое, если не больше, превосходило собственно крестьянское. В первой четверти ХVII в., несмотря на сильное разорение окрестностей Троицы в “смуту”, интенсивно формируются 8 торгово-ремесленных слобод, своеобразных “спутников”, окружающих село Клементьево.

В писцовой книге начала 1620-х гг. отчетливо выражена “материнская” подоснова образования слобод: “...да в том же Клементьевском селе монастырские тяглые слободы, а живут в них всякие мастеровые люди...на монастырь делают всякое изделье”. Писцовая книга 1620-х гг. употребляет катойконимы, указывающие на происхождение данного мастерового человека из села - “Клементьевский”. Фигурирует и множество других сел обширной Троицкой вотчины, выходцами из которых укомплектовывались Клементьевские “ слободы-спутники” - дмитровские села Желтиково, Бебяково, Синково и Бужениново, переславские села Площево, Мячково, Шарапове, Сватково и Дерюзино, села Тверского, Новоторжского, Бежецкого уездов, Деревской пятины и т.д. Складывается впечатление, что монастырь словно выискивал мастеровых и ремесленных людей в своих владениях ( особенно в крупных селах торгово-ремесленного профиля, вроде новоторжского села Медны) и сселял их в Клементьевские слободы как свой торгово-ремесленный посад.

Слободы назывались: Служняя, Кокуева, Пушкарская, Тележная, Иконная, Поваренная, Стрелецкая, Конюшенная. Из приведенных названий следует, что, кроме торгово-ремесленной специализации, важным фактором образования слобод было отмеченное выше размещение в них обширного административно-служебного, аппарата огромного монастыря (правда, часть слуг проживала и непосредственно на его территории, об этом говорится в Троицкой Описи 1641 г.). Имели значение в формировании подмонастырного населения и собственные военные силы (стрельцы, пушкари), особенно после того, как Троицкий монастырь натерпелся от неприятелей в 1608-1610 и 1618 гг.

Конкретный состав населения и его динамику в селе и слободах красноречиво показывают сохранившиеся описания 1620-40х, и 1670-80-х гг. Сообщаемые ими профессиональные названия слобод не противоречили факту проживания в них и представителей иных ремесленных специальностей. Например, в Иконной слободе, помимо собственно иконников, селились серебряники, сусальники, книгописцы. В Тележной слободе, кроме тележников, были известны также колесенники, “служебники нижегородской службы”. В Пушкарской слободе, наряду с пушкарями, жили бочары, лошкари, слуги.

В 1640-1680-е гг. большинство населения Околомонастырья (558 дв., или 82,5 %) было сосредоточено в слободах, а не в с.Клементьеве. В последнем Троицкой описью 1641 г. отмечено 118 дв., или 17,4 %. Значительные демографические потери понесла Околомонастырская округа вследствие моровой язвы 1654 г. Согласно донесению Б.Хитрово царю Алексею Михайловичу, только за ноябрь-декабрь 1654 г. в самом монастыре умерло 60 старцев с язвами и без язв, а в с.Клементьеве и слободах - 1212 чел “мужеска и женска полу”.

В конце ХVII в. население села Клементьева возросло до 271 дв. (из них 77 %, или в абс. выражении 209 дв.бобыльских и 23 %, или 62 дв. крестьянских), но в количественном отношении над ним по-прежнему преобладало население слобод (958 дв., или 77,9 %, а проживало в этих дворах 2902 чел.). Средняя населенность торгово-ремесленного двора в Околомонастырных слободах составляла таким образом 3 чел. Полагаем, что демографические показатели округи к концу ХVII в. могли быть больше, если бы не эпидемия 1654-1655 гг.

Значительно плотнее были населены дворы троицких слуг, сыновья которых, как правило, служили в троицких подьячих. В писцовой книге 1684/85 г. слуги были разделены на три статьи, и подробно описан мужской состав населения их дворов. Помимо самих слуг с сыновьями, описание фиксировало их крестьян, дворовых людей и захребетников. С учетом всех жильцов м.п. средняя населенность двора слуг 1-ой статьи составляла 17,9 чел. (это были прямо целые усадьбы высшей верхушки служебного аппарата!), 2-ой статьи - 7,3 чел., 3-ей статьи - 3,8 чел. 19. Крестьяне в служних дворах указаны в описании 1680-х гг. с катойконимами типа “уроженец Копринский”, “Присецкий”, “Бужениновский”, “Кувакинский” и мн.др. Это говорит о том, что корпорация обеспечивала слуг рабочим населением, переводя некоторых крестьян из различных монастырских сел, уроженцами которых они были, в служние дворы Околомонастырья. Переводились и крестьяне приписных монастырей - Успенского Стромынского, Киржачского Благовещенского. Наряду с троицкими, в этих дворах указываются иногда и крестьяне других монастырей - Московского Ново-Спасского, Костромского Спасо-Геннадьева, Владимирского Рождественского, а также пленные поляки.

Усиленная концентрация населения в слободах привела к формированию здесь двух приходов - церкви Рождества Христова и церкви Иоанна Богослова. Дальнейшее развитие слобод во второй половине ХVII - первой половине ХVIII в. становится фактором урбанизации в этом крае, приведшем к образованию в конце ХУШ в. города Сергиев Посад.

Отмеченная система расселения (сам монастырь как место проживания + подмонастырное село и слободы) с теми или. иными модификациями будет нами отмечена и применительно к многочисленным приписным филиалам Троицы, перечисленным в гл.2. Там также можно наблюдать комплекс монастырских хозяйственных и жилых построек, обозначавших центр вотчинного управления и место обитания здешней монашеской общины, подмонастырскую слободку (пусть у “большой Троицы “их было 8, разница здесь не в сути, а в масштабе явления) и тянущую к дочерней обители различную по величине земледельческую округу (порой из 2-3 деревень). Здесь же напомним наблюдение из 2-й главы о том, что к концу ХVII в. некоторые приписные обители, утратив жизнеспособность, превратились в села и таким образом их развитие может рассматриваться как один из факторов селообразования на огромном пространстве Троицкой вотчины.

Снова возвращаясь к собственно Троицкой округе, отметим, что на ее “периферии”, в волостях Воря (по одноименной реке) и Корзенев, мы не видим столь сильной сконцентрированности населения, как в с.Клементьеве и слободах. Здесь в течение ХVI в. еще шло первичное земледельческое освоение, было много одно-двухдворных починков и лишь 40 % всех дворов размещались в крупных селах (Боркове, Путилове/Михайловском, Муромцеве и др.). Не случайно, может быть, именно к району р. Вори относится уникальный для Троицкого архива документ - льготная грамота келаря Васьяна крестьянину С.Лукину на поселение с сыновьями на этой реке 1499 г. Более слабая заселенность волостей Воря и Корзенев сохранялась и в конце ХVI в. - во всех их 30 селах и деревнях дворов было меньше, чем в одном только с. Клементьеве. Можно предположить, что крупнейшее село Околомонастырья “отсасывало” какую-то часть населения этого района, являясь при этом основой для формирования торгово-ремесленных слобод, в процессе которого само теряло население в пользу последних. Наконец, некоторая часть жителей села и слобод переходила на положение троицких слуг, служек, служебников, а то и оказывалась в самом монастыре в составе его братии.

Еще один недалеко от монастыря расположенный район его владений - старинная переславская волость Кинела - был местом сравнительно высокой концентрации населения. Здесь сотные 1562 г. отметили 51,8 % дворов в крупных селах (Шарапове, Вяхорево, Воронине), насчитывавших по 30-53 дворов. В табл.21 отмечено, что всего в Переславском уезде к 1562 г. Троицкий монастырь имел 1323 двора, да у приписного Киржачского Благовещенского их было 594. Столь густо не была населена ни одна другая поуздная вотчина корпорации. Правда, у Киржачского монастыря лишь 36 % дворов было сосредоточено в крупных селах (Селиванова Гора, Желдыбино, Тутолмина Слободка), поскольку шел интенсивный процесс первичного земледельческого освоения левобережья Клязьмы, рек Малого и Большого Киржача и их более мелких притоков. Текст сотной 1562 г. по Киржачскому монастырю показывает, что одним из путей образования новых дворов было разделение братских семей: “во дворе Сувор Федин, во дворе Тимоня, брат его”, “во двор Левонка Сенин, во дворе Нечайко, брат его” - и т.д., всего ок.5 % дворов Киржачской вотчины в 1562 г. были образованы в результате такого разделения. На территории черного Ортемьевского стана, включенного в состав Киржачской вотчины в 1540-е гг., и вовсе преобладали малодворные деревни, бывшие в недавнее время “починками пашенными и новыми починками”, и лишь 7 % дворов находились в сельце Ортемьевском и сельце Орлове.

Расположенные к северу от Троицы дмитровские села и сельца монастыря при явном их обилии отличались сравнительно небольшими размерами (по 19-22 дв.), и в них было размещено около трети крестьянских дворов (32,9 %). Все же остальные дворы находились в пределах сельских округ сел и селец, то есть в деревнях, число которых в 1620-1670-е годы даже не изменилось (табл.25).

Самой высокой сосредоточенностью населения в рамках Троицкой вотчины отличались уезды древнейшей земледельческой культуры Северо-Восточной Руси -Суздальский и Юрьевский. В крупных монастырских селах Опольского стана Суздальского уезда и Залоцкого стана Юрьевского уезда (Шухобалово, Богданское, Тума, Микульское, Кинобал, Леднево, Маслово и др.) находилось 83-95 % крестьянских дворов. Распаханность и заселенность этого края были столь велики, что для починков и деревень почти не оставалось места: на три-четыре села приходилась одна-две деревни. Размеры иных из перечисленных сел доходили в конце ХVI в. до 95 дворов, а починков и пустошей в Суздальском и Юрьевском уездах Троицкий монастырь не имел ни в ХVI, ни в ХVII в. Средний показатель размеров суздальских сел в конце ХVI в. - по 24-59 дворов - является самым высоким для троицких вотчин центральных уездов. Стоит ли говорить о том, что таким мощным “бастионам” крупной феодальной вотчины по плечу были все испытания опричнины, хозяйственного кризиса 1560-1580-х гг., а затем и смутного времени.

Смежно с Суздальским уездом и к востоку от него находился Стародуб Ряполовский, где существовала другая система сельского расселения. В селах находилось не более 19-27 % дворов зависимого от Сергиева монастыря населения данного уезда, сами села были как бы в “окружении “ деревень, а починки продолжали возникать и в ХVII в. 24 Лишь стародубское село Алексино - центр троицких вотчин в крае - отличалось в конце ХVI в. крупными размерами - 57 дворов. Его организующее окружающее пространство значение было унаследовано еще со времен существования древнего Алексинского стана Стародубского удельного княжества ХIV-ХV вв.

Сравнительно окраинный Муромский уезд показывает нам систему расселения, близкую к отмеченной нами для Околомонастырья, Переславской волости Кинелы, Суздальского и Юрьевского уездов. Муромские села монастыря по описанию 1590-х гг. отличались довольно крупными размерами - по 52-72 крестьянских двора (Дубровы, Чегодаево, Саванчаково), и в них было собрано 64,3 % сельского населения корпорации в данном уезде.

Система сельского расселения Троицкого монастыря в уездах Верхневолжья (Угличском, Ярославском, Костромском) отличалась в зависимости от расположения на правом или левом берегу великой русской реки. Например, если в первой половине ХVI в. и право-, и левобережная половины Угличского уезда были районом интенсивной починковой колонизации, то в дальнейшем на правобережной стороне процесс этот заметно затормозится и продолжится лишь в 1640-1670-е гг. Рост монастырских починков и деревень на левой стороне затруднялся для Сергиева монастыря соседством там с тоже растущей вотчиной Троице-Калязина монастыря, на что обратил внимание еще С.Б.Веселовский.

О роли крестьянского труда в земледельческом освоении Угличского Верхневолжья в ХVI в. красноречиво говорят антропонимические названия починков и деревень - “починок Гриди Рязанцева”, “ починок Луки Обухова”, “починок Ивашки Ненадобного”. Или: “дер.Агапитово, во дворе Матфейко Агапитов”, “дер.Плетенево, во дворе Плетенко Павлов да сын его Михейко” и т.д. Анализ крестьянских имен и, в ряде случаев, фамилий (при всей их неустойчивости для ХVI в.) в выписи из писцовых книг Угличского уезда 1536/37 г., открытой, опубликованной и прокомментированной С.М.Каштановым, позволяет говорить об отделении сыновей от отцов и разделении братских семей как одном из путей образования не только новых поселений, но и роста дворности в недавно возникших деревнях. Скажем: “дер.Тропа Сидоровская: Во дворе Меншик; во дворе Коняха, брат его “Во дворе Коняйко другой; Во дворе Ондрейко Сидоровы”. Не менее 13 % новых деревень на Красносельской стороне Угличского уезда возникли в результате такого разделения. Фактически это и было проявлением внутривотчинных крестьянских переходов, наряду с которыми имели место и приемы в вотчину новых жильцов-приходцев.

Наиболее результативной конечной точкой в развитии сельских поселений можно считать образование сел как наиболее “организующих” центров вотчинной и крестьянской жизни. Если на левобережной (Прилуцкой стороне) Угличского уезда на троицких землях процесс “селообразования” в ХVI в. завершился, то на правобережной (Красносельской) он происходил еще и в 1640-1670-е гг. Здесь возникло новое село Красное, удержавшее название старого села, необратимо запустевшего после 1550-х гг. Новое село сформировалось постепенно на основе слияния погоста Голенева в устье ручья Голенец с дер.Перхуровой и пустошами Красное Пенье и Кровниково.

Продолжением Красносельской стороны вниз по Волге можно считать ярославскую волость Черемху, где с 1540-х гг. у Сергиева монастыря имелся крупный вотчинный комплекс Коприно, активно осваиваемый в земледельческом отношении. Новые деревни и починки здесь интенсивно росли в 1540-1560-е гг., а в конце ХVI в. часть их уже запустела. Некоторые фразы из Ярославской писцовой книги 1593/94 г. раскрывают роль не только крестьянской, но и монастырской инициативы в земледельческом освоении края. Его “пусковым” моментом могло быть заведение монастырской “нивы” (“селятся ново на починке Меншичково Займище, что была нива монастырская”).

Новый этап роста деревень и починков вокруг села Коприна наблюдается в 1620-1670-е гг. (табл.21,25,26), правда, сохраняется их малодворный состав почти до самого конца ХVII в.(3,4 - 4,7 дв. - табл.24). С.Б.Веселовский был прав, отмечая устойчивость типа малодворных деревень в западной части Ярославского уезда, где и располагался Копринский комплекс. Правда, указанные им размеры деревень (по 2-3 дв.) все же несколько занижены для конца ХVII в. К концу ХVII в. здесь произойдет общее увеличение деревень, починков, займищ (см.табл.25), в отличие от массы других центральных уездов. Само же село Коприно на правом берегу Волги крупным по количеству дворов не станет. На демографические процессы в Копринской вотчине оказывало влияние расположение села на Волге, между такими “притягивающими” торгово-ремесленными и промысловыми центрами, как Рыбная слобода и Ярославль, возможность для одних крестьян отхода в них, втянутость других в занятия, связанные с функционированием и обслуживанием Волжского торгового пути. Набираемые в данной главе наблюдения важны для последующего рассмотрения рентных отношений в огромной Троицкой вотчине, понимания процесса формирования в них “чисто” оброчных и барщинно-оброчных имений уже в конце ХVI в.

На Ярославско-Костромском рубеже, в старинных волостях Нерехта и Емстна, корпорация имела приобретенные еще в ХV в. крупные села (Федоровское, Кувакино, Поемечье, Жарки ). К 1530-м гг. произошло несомненное закрепление части крестьянства в пределах этих вотчинных комплексов. В писцовом описании их 1536/37 г. бросается в глаза частая повторяемость одних и тех же крестьянских фамилий - Ворыпаевы, Гридины, Грибановы, Матфеевы, Манаковы, Олешковы, Серковы, Шиловы, Шернины. У крестьян указывалось не только имя, как мы видим в большинстве сотных второй четверти ХVI в., но и фамилия его отца: “дер.Новоселка - во дворе Филка Гридин, во дворе Олешка Гридин же сын”, “дер.Ластекино - во дворе Якуш Гридин. Во дворе Сенка Гридин же сын”.

На левобережной, Луговой стороне Костромского уезда (Андомский и Шачебольский станы) напротив, устойчивого “костяка” населения у монастыря во второй половине - конце ХVI в. еще не сложилось, шло только формирование монастырских вотчин, находящихся в состоянии первичной земледельческой колонизации (в получаемых по вкладам 1550-1560-х гг. комплексах Богородицкое, Буяково, Горки, Костомы, Кишема, Новое, Сухоруково и др. в середине ХVI в. до 25 - 45 % от числа всех поселений составляли починки). Правда, к концу ХVI в число их уменьшается. Сама же починковая колонизация, пусть с меньшей интенсивностью, продолжалась на Луговой стороне и в 1620-1670-е гг. Помимо земледелия, дополнительным фактором, привлекавшим сюда население, было обилие болотных руд и возможность для крестьян заниматься железоделательным помыслом, подробно описанным в Троицкой оброчной книге 1617 г. и приходо-расходной книге 1703 г. (прим.25).

На Галицко-Костромском рубеже сельское расселение монастыря в ХV-ХVI в. включало группу деревень в волости Верхний Березовец по р.Костроме, тяготеющую к солигалицкому селу Гнездникову. Здесь во второй четверти ХVI в. возникали и новые починки, возобновление которых наблюдается затем в конце 1620-х - 1670- е гг. Но процесс сельского строительства шел неровно, поскольку наряду с починками появлялись и пустые деревни и пустоши (табл.25).

Существовали отличия в системе сельского расселения в вотчине Троицкого монастыря и в разных частях Ростовского уезда. В его юго-западной части. (Песьем и Саввине стане) уже в первой половине ХVI в. было уже закончено первичное земледельческое освоение, шло укрупнение пунктов, “припуск”, “снесение” более мелких починков и деревень к более крупным. Здесь к концу ХVI в. сформировавлся крупнейший вотчинный центр монастыря в Ростовском уезде - село Дебалы (в 10 верстах к югу от города) с 56 дв. Северо-восточный же Лутский стан (по рекам Луту и Пере) этот этап еще не миновал. Здесь в первой половине ХVI в. наблюдалось почкование деревень - Староселово Нижнее и Староселово Верхнее, Деревеньки Большие и Деревеньки Малые, Гора Большая и Горка Малая. Лишь к концу ХVII в. и в Лутском стане произойдет укрупнение селений, и мелкие “двойные” деревни соединятся: каждая пара - в одну. Иногда укрупнение деревень становилось основой для естественного процесса селообразования. Целая деревенская округа образовалась у Троицкого монастыря в конце ХVI - ХVII в. в зоне притяжения дер.Микитинской в Песьем стане.

Приведенные выше наблюдения над системой сельского расселения у Троицкой корпорации в ряде центральных уездов позволяют говорить о двух ее основных моделях. Условно они могут быть названы либо “концентрированной” (когда в селах собрано более половины населения), либо “рассредоточенной” (более классической), когда село находится в окружении деревень, починков и пустошей, и в деревнях с починками размещено более половины населения данного вотчинного комплекса. Первая модель в ХVI-ХVII в. находила воплощение в более давних, плотно населенных и хорошо освоенных районах монастырской вотчины, вторая - там, где еще продолжался процесс внутренней колонизации. Нередко в пределах одного и того же уезда приходится отмечать близкое “соседство” данных моделей, что свидетельствует о многообразии и неравномерности не только регионального, но и внутриуездного развития великорусского центра.

Остановимся на некоторых особенностях расселенческой структуры в монастырских вотчинах юго-западных уездов. В Верейском, например, уезде в ХVI в. в центре сельской округи находилось не одно село, а два - Илемна (оно же по церкви Троицкое) к юго-западу от г.Вереи, на р.Руде, и Юрьевское (оно же Егорьевское, Георгиевское, тоже по соответствующей церкви). Илемна в отношении вотчинного управления доминировало над всей округой, хотя по количеству дворов не являлось крупным (13 дв.), уступая иным деревням данного вотчинного комплекса. Основная масса крестьянских дворов (95 %) была сосредоточена в конце ХVI в. с. Юрьевском и прилегающих к нему деревнях. Объяснение такого типа сельского расселения тематически выходит за рамки данной главы, но не привести его здесь нельзя. Речь должна идти о размещении монастырем в своих юго-западных селах больших массивов домениальной пашни. Следствием этого было вытеснение (переселение ?) части крестьянства из центра на периферию вотчинного комплекса, поскольку в “головном селении” им земли не оставалось или же ее оставалось там очень мало. Авторы коллективной монографии по аграрной истории Северо-Запада России ХVI в. отмечают аналогичное явление ( развитие полевой барщины у новгородских помещиков создавало для крестьян определенные трудности, вызываемые переселением с удобных земель, занимаемых под усадьбу, или близких к ним), но само это переселение не склонны считать сгоном крестьян с земли. В сравнительном плане интересно отсутствие подобного явления на монастырских и владычных землях Новгородчины, что свидетельствует о слабом еще развитии на них барщины как таковой.

В дальнейшем разорение смутного времени и отказ Сергиева монастыря от собственной запашки привели к тому, что в течение ХVII в. ряд верейских деревень необратимо запустели, “распределение” дворов между сохранившими устойчивость селами Илемной и Юрьевским и уцелевшими 4 деревнями комплекса выровнялось и фактор домена в ходе сельского расселения и демографического роста верейских владений монастыря перестал действовать.

В малоярославецких селах Передел и Почап в конце ХVI в. наблюдаем такую же картину - дворов в них было размещено 7,6 %, все остальные - в деревнях, домен в количественном отношении преобладает над крестьянскими землями. В первой половине ХVII в. большинство деревень так и не возродилось, что привело к “уплотнению” оставшихся поселений, а отказ от господской пашни способствовал более равномерному, как и в Верейском уезде, распределению населения между селами и деревнями. С.Б.Веселовский в свое время связывал так называемое “владельческое укрупнение” сел с ростом господской запашки в конце ХVI в.31 Однако приведенные выше примеры по Верейскому и Малоярославецкому уездам показывают, что в селах с внушительным доменом (до 250 четв., как в Илемне) крестьянских дворов могло быть как раз немного. И вообще понятие “крупная феодальная” вотчина” не всегда обязательно предполагает крупное, большое село, вроде тех, которые приходилось отмечать для Околомонастырной округи, Переславского, Суздальского, Юрьевского уездов. Понятие это может иметь отношение к экономической организации, социально-демографической политике, проводимой крупным земельным собствеником.

В Серпейском уезде писцовая книга конца ХVI в. рисует такую же картину, как и в Малоярославецком и Верейском уездах - в малодворном селе Олферьевском сосредоточен приличный домен (80 четв.) и лишь 4 % крестьянских дворов, остальные 96 % размещены в деревнях комплекса. Две “литовские войны” первой трети ХVII в. (1610-х и 1632-1634 гг.) существенным образом осложнили условия жизни людей, хотя и не деформировали полностью уже сложившуюся структуру. В середине 1630-х гг. Сергиеву монастырю почти с нуля пришлось заселять и осваивать свою серпейскую вотчину, в которой пустые селения составили 95,4 %. Помимо отмеченных войн, дестабилизирующим население фактором в данном районе были в ХVII в. набеги крымских татар. В Троицкой Описи 1641 г. по с.Олферьевскому записано на крестьянах несколько долгов и кабал, “что плачено за них крымского окупу”, значит, монастырь выкупал собственными деньгами своих крестьян, попавших в плен, намереваясь затем вернуть истраченные суммы в качестве долгов.

В Серпейской писцовой книге 1635/36 г. фигурируют займища и починки с антропонимическими названиями, доносящими до нас имена расчищавших и распахивавших землю крестьян: “займище Куземкино”, “займище Богдашково, крестьянин Богдашко с детьми”, “займище Давыдково, крестьянин Давыдко”, “починок Вешняков, во дворе Иван Вешняк” и т.д. Переписная книга 1646 г. показывает интенсиный приток крестьян в деревни Олферьевского комплекса из соседних уездов - Оболенского, Дорогобужского, Смоленского. Новые жильцы оседали именно в деревнях округи. В самом селе по-прежнему было размещено меньшинство дворов (8 %). За 1635-1646 г. число крестьянских дворов у Троицкого монастыря в Серпейском уезде возросло в 6,8 раз, в 1646-1678 г. темпы его роста снижаются (увеличение в 2,9 раза). К 1678 г. все селения монастыря в Серпейском уезде были полностью восстановлены и даже приумножены, в отличие от общего для троицкой вотчины сокращения числа сел и деревень к концу ХVII в. (табл.24,25). Результаты роста числа дворов монастырских крестьян в Серпейском уезде нельзя было бы считать впечатляющими (в конце ХVI в. их было 122, в конце ХVII в. - 143), если не учитывать, в сколь неблагоприятных социально-политических и внешнеполитических условиях пришлось существовать данной территории и населяющим ее людям до середины 1630-х гг. Более выразительны показатели населенности самих дворов в конце ХVII в.: в среднем по 5,5 чел. в крестьянском и по 3,3 чел в бобыльском дворе.

В другом юго-западном от центра уезде, Оболенском, формированию устойчивой расселенческой структуры также препятствовали и окраинное положение, и набеги крымских татар, и общие потрясения начала ХVII в. Из-за сильного разорения уезда (83 % пустых селений отмечено у монастыря здесь в 1620-е гг.- табл.25) у троицких властей не нашлось сил для восстановления своих оболенских вотчин. В начале же 1640-х они предпочли и вовсе избавиться от земель в Оболенском уезде, отдав единственное тамошнее сел (Пажу, оно же Запажье) на выкуп кн.Б.А.Репнину (см. 3 гл.).

Хорошее начало было в освоении Троицким монастырем полученных им земель в самом южном, Новосильском уезде в 1570-1590-е гг. На починке Становом на р.Колпне трудом монастырских крестьян было основано село Становое, в ближайших окрестностях которого интенсивно распахивалось “дикое поле”, раскашивалось сено (1217 копен). Однако в ХVII в. за возникшим селом так и не закрепилось значение связующего центра, оно вовсе прекратило свое существование, а несколько уцелевших новосильских деревень монастырь едва удерживал, разместив в каждой часть своего домена. В 1640-1670-е гг. крымские набеги привели к тому, что у Троицы оставалась единственная новосильская деревня Толстенкова, а остальных деревень “крестьян и бобылей тотарове поймали, а иные розбежались” 33. Так окраинное положение Новосиля (ныне - Орловская область), распахнутость границ делали очень ненадежным положение населения здесь, которое и страдало от набегов, и уходило дальше на юг. В целом же отмеченные факторы не привели к формированию устойчивой расселенческой структуры у монастыря в данном районе, столь удаленном от расположения основной массы монастырских вотчин.